Анубис

Глава 6. Темнее темного

Стирхоф опомнился первым, откинул бесполезные фиксаторы, рванул в стороны контурную сеть и выволок Гейла из кресла. Пришлось несколько секунд отбиваться от его попыток оказать первую помощь, прежде чем тот сообразил, что она не нужна, — в темноте при пляшущем свете фонарика, который торопливо зажег в паде Кройс, видно было плохо.

— Я кому сказал не садиться в кресло? — заорал Стирхоф, убедившись, что Гейл стоит на ногах самостоятельно. — Я сказал не трогать ничего в этом кабинете? Вы кого-нибудь слушаете кроме себя, Эндрюс? Что за беспримерный сумасшедший эгоизм? Не говоря уже о субординации!

При каждом слове полковник с силой дергал его за рубашку на груди, так что верхняя пуговица в конце концов отскочила, открывая в разорванном вороте майку. Но даже после этого Стирхоф машинально продолжал встряхивать Гейла, пока тот не накрыл ладонью его руку и не похлопал ее по тыльной стороне.

— Все в порядке, отец.

Неуставное обращение странным образом подействовало, Стирхоф разжал пальцы, отошел к столу, навалился на него боком и сунул руку во внутренний карман кителя.

Кройс направил свет фонарика Гейлу в лицо.

— Какая у вас дрифт-скорость, Эндрюс?

— Сто сорок узлов.

Стирхоф обернулся и посмотрел непонятным взглядом, а может быть, так только показалось в полумраке. Кройс попробовал вызов в собственном паде, понажимал кнопки на коммутаторе в столе Стирхофа и махнул рукой.

— Блэкаут, — сказал он. — Связи нет.

Гейл подумал.

— Кары автономны?

— Да.

— Поехали. Вам лучше остаться здесь, сэр, — последнюю фразу Гейл адресовал Стирхофу, но тот упрямо мотнул головой и вышел за дверь первым, стараясь идти по-прежнему размашисто и энергично.

Комендантские кары стояли в ангаре ровными рядами, леденцово-красные в лучах аварийных ламп. Дежурный, моргая от яркого света фонарика, направил брелок на ближайший, тот осветился изнутри и поднял дверь вверх. Гейл запрыгнул на водительское место, Кройс сел рядом с ним, тогда как Стирхоф грузно плюхнулся на заднее сиденье. Кар поднялся над полом ангара и сделал разворот, но ворота, управляемые механизмами с электроникой, остались неподвижными.

— Черт, — с досадой сказал Кройс. — Аварийный генератор двумя этажами ниже, в цоколе. Нужно подождать, пока его включат.

— Пристегнитесь, — посоветовал Гейл.

Пока пассажиры совали ремни безопасности в положенные щели, кар отлетел к дальней стене, набрал скорость и на всем ходу вынес окно, встроенное над ангарной дверью для естественной инсоляции. Стеклянная крошка посыпалась на пол дождем, дежурный открыл рот и так и остался стоять, сжимая в руках тетрадь, в которой следовало расписаться за ключи в отсутствие электронного доступа к журналу учета транспорта. Голос навигатора зашелся перечислением нарушенных правил, и Гейл отключил звук.

Снаружи их встретила полная и непроницаемая темнота, расчерченная кое-где лучами падов. Панель комендантского кара, чей навигатор был оснащен приборами ночного видения, выхватывала из небытия то стену, то фонарь, а один раз машина ушла круто вверх, чтобы обойти жилую высотку — короткий путь к «Росетти» пролегал по густо заселенной части района. Наконец показались деревья с просветами между ними, Гейл перехватил управление — разрешенная стоянка была на открытом месте, а в его планы не входило обнаруживать себя раньше времени.

Когда они по приборам сели на брюхо в траву, не дойдя несколько метров до ближайшего дерева, Стирхоф снова опустил руку внутрь кителя, вытащил оттуда стекляшку и молча вытряс на ладонь горошину, которую сунул под язык. Кройс просто вытер лоб рукавом.

Вечерний Рамзес, давший название одноименной газете, встретил их холодом и ветром — солар выключался на время, имитирующее ночь, и в это же время запускался принудительный воздухообмен через внешние заборники. Воздух очищался от примесей и бактерий и возвращался назад в ускоренном темпе, создавая подобие сквозняка. На Аяксе использовалось стандартное земное время — в сутках двадцать четыре часа, из которых ночными считались с девяти вечера до пяти утра. Сейчас цифры показывали половину десятого, но трава уже была влажной от конденсата.

Луч фонарика Кройса указал на крышу вдалеке — ресторан тоже был темным и безлюдным, как и парк, и прилегающие улицы.

— Очень странно, — заметил он, поднимая воротник пиджака повыше от холодного воздуха. — У них же всегда есть свечи на столах. А почему именно «Росетти», Эндрюс?

Чтобы сформулировать для посторонних все причины, нужно было больше времени, чем имелось, поэтому Гейл просто соврал:

— Интуиция.

Стирхоф тоже зажег свет в своем устройстве. Ресторан, обычно уютный и приветливый, без единого огня производил отталкивающее впечатление, и чем ближе они оказывались к его стенам, тем медленнее становились шаги.

— Ну хорошо, — неожиданно раздраженно прошептал Стирхоф. — Мы сейчас собираемся нарушить закон, взламывая двери в чужую собственность. И у нас нет ничего конкретного, что могло бы послужить оправданием. Что мы будем говорить, если приедет полиция? Не хотелось бы на старости лет загреметь по уголовке.

— Скажете, что я пришел расплатиться по счету, — усмехнулся Гейл. — А вы — проследить, чтобы я опять не сбежал.

Шутка немного разрядила обстановку, лучи осветили лестницу, ведущую к дверям ресторана. Дверь была приоткрыта, что никак не вязалось с темным помещением, в котором никого нет. Стирхоф расстегнул кобуру со служебным бластером.

— Мне это не нравится, — пробурчал он. — И свет погас как-то очень вовремя…

Гейл первым взбежал по ступеням и толкнул дверь ногой, вошел в вестибюль, который помнил светящимся и набитым техникой — сейчас все устройства мертво молчали. Свет из пада Стирхофа показал, что зал, где до этого обедали люди, пуст: тарелки с едой брошены, бокалы оставлены с недопитым вином, на одном из стульев даже висела забытая дамская сумочка. С учетом наступившего блэкаута это не выглядело странным. Внезапная темнота пугает людей независимо от того, в каком веке они родились, и апеллирует к самому древнему инстинкту — бежать при опасности.

Дверь в горячий цех открылась без проблем, в нем, как и в секторе раздачи, было ожидаемо безлюдно. Принтер для печати одноразовых контейнеров показал полупустое нутро, заполненное гранулами для пресс-форменного агрегата — содержимое не вызывало подозрений. Моечная была завалена тарелками и подносами, склад бара продемонстрировал пузатые ряды бутылок, среди них Гейл машинально отметил этикетку вина, которое им приносили.

Двери в туалет он не стал даже открывать, и так понятно, что там никого, как и на веранде. Кройс влетел в его спину на производственной лестнице, ведущей к доставочной зоне, подсвечивая лучом ребристые ступени вниз.

— Взрывчатку не стали бы хранить на общем складе. Даже если принять во внимание старинный трюк класть сокровища на виду. Кто-то мог по ошибке сунуть нос в пакет, догадаться...

— Здесь есть еще одно помещение, — кивнул Гейл. — Комната, в которой у дивана высокая простеганная спинка, каретная стяжка. Достаточно большая для двоих людей, пустоватая, с эхом.

Он припомнил маршрут Лаудера: тот прошел зал, миновал бар и свернул куда-то между стойкой и лаунж-зоной в виде пары диванов в закутке.

— Там? — Гейл показал в проход.

— Кухонный склад и раздевалка для персонала.

Гейл забрал у Кройса пад и двинулся в том направлении. Проклятое вино почему-то не хотело выходить у него из головы, пока он шел маршрутом Лаудера. Вилла Бланш… Как там дальше? Пикпуль? Язык сломаешь… Заказ был вызовом Джибейда в переговорную, а нечетная свеча — ответом, согласием? Официант ресторана служил связным и помнит эти знаки? Или вино просто любимый сорт, а третьей свечой самого Лаудера вызывали на разговор в подполье? Что первично?

Раздевалка выглядела самой обычной раздевалкой, никаких тайных дверей, размеры шкафов годились только на то, чтобы брюки с майкой повесить, как оно и было в действительности — персонал не успел переодеться в свою одежду и покинул здание в униформах. Стирхоф устало сел на скамейку в центре комнаты, Кройс вопросительно посмотрел на Гейла. При таком освещении они не найдут никаких секретных замков, особенно если они механические.

Гейл незаметно активировал имплант в надежде, что если рядом работает какая-то техника, то декодер уловит ее линии. Но темнота осталась темнотой, из затеи ничего не вышло, и он с досадой лягнул босой ногой дверцу ближайшего шкафа, последнего, который они собирались осмотреть. По всем законам физики и механики хлипкое дверное полотнище должно было воткнуться внутрь каркаса, но вместо этого дверь сложилась углом, потянув за собой соседние, и тут же вернулась на место. Гейл посветил на длинный ряд шкафчиков — закрыт единой дверью, составленной из нескольких идентичных секций, и каркасы чуть шире остальных. Навалившись на стык дверей плечом, он заставил гармошку собраться в центре, открыв проход сбоку.

Кройс заглянул в щель, перешагнул через бортик и призывно свистнул. Гейл с усилием придержал створку для Стирхофа. На полу в свете фонарика легко читался квадрат, закрывающий проход в нижнее помещение. Кройс наступил на него ногой, квадрат поднялся и вскинулся к стене на лифтовых механизмах.

— Прямо «Стоптанные туфельки», — процедил Гейл название детской сказки. — Но дрифтеров боятся, потому что будь здесь хотя бы батарейка, я бы засек вход.

— Эндрюс, даже не думайте, — опять взвился Стирхоф. — Никакого дрифта в обесточенном здании! Никакого!

— Пады долго не протянут, — заметил Кройс, проверяя ногой лестницу и делая первый шаг по ней. — Нужен другой источник света.

Друг за другом они спустились вниз и осмотрелись. Комната представляла собой квадратное помещение, где большую часть объема занимал диван с кожаной спинкой, которую Гейл видел на снимке Джибейда. Каретная стяжка заканчивалась где-то на метр выше головы сидящего человека. Массивный диван, очевидно, не сдвигался с места. Перед ним стоял журнальный столик, напротив — кресло, больше ничего в помещении не было. На стенах между электрическими светильниками, имитирующими факелы, торчала и пара настоящих — пластиковая ручка и полимерная «голова», напоминавшая спички.

Кройс поковырял гвоздики в спинке и оглянулся на Гейла.

— Как вы узнали про эту комнату? Особенно про диван?

— Незаконно, — усмехнулся Гейл. — Полковник Джибейд встречался здесь с майором Лаудером во время нашего обеда, я сказал полиции правду. Вот только Грац сделал вид, что не услышал ее. Потому и примчался за мной — заметил, что их подслушивали, хотел успеть заткнуть мне рот. Он прикрывает Джибейда.

— Встречался здесь? — напрягся Стирхоф.

Гейл вместо ответа снял с крепления одну из «спичек», резко провел ею по шершавой стене, и факел вспыхнул мгновенно и ярко. При его дерганом свете комната обрела драматическую рельефность и отчасти даже мрачный вид подземелья.

— Отсюда должен быть еще один выход, — сказал Гейл обоим спутникам разом. — Иначе Джибейд не оказался бы здесь так быстро и незаметно, что даже на уличные видеокамеры не попал.

— Разрешенный уровень для подземных коммуникаций в Аяксе — четыре метра.

— Это если спрашивать разрешение.

Гейл снял со стены второй факел и запалил его от первого, после чего сунул обе палки Кройсу.

Спинка дивана в его руках сложилась вперед легко и просто, перекрыв сиденье стеганой стороной. Гейл поднялся на импровизированный мост между комнатой и темнотой проема. Очередная лестница уходила вниз как минимум на пять метров, из проема несло холодом и чем-то неприятным.

— Подождите, Эндрюс, — изменившимся голосом сказал Кройс. — Я не думаю, что нам стоит соваться туда без подкрепления. Мы не знаем, какие ловушки могут быть внизу, это уже не просто техническая шахта, это уровень первичного Аякса.

От этих слов не по себе стало всем. Первичный Аякс, корабль-носитель колонии, построенный еще на Земле, управлялся искусственным интеллектом. Защита технической части была возложена на нечеловеческий разум, поэтому гуманизма от него ожидать не стоило, эту тему постоянно использовали в триллерах.

— Я тоже против, — неожиданно поддержал Кройса Стирхоф. — Проникновение вниз категорически запрещено. Там могли остаться активными какие-то механизмы или программы, реагирующие на движение.

— Без электричества программы не работают, — отмахнулся Гейл.

— Эндрюс, это не шутка, — повысил голос Стирхоф, выставляя локоть поперек проема. — Я знал человека, который пробовал сделать то же, что и вы, от него остались только кисти рук. Шахта была обесточена, сработала механическая ловушка.

Кройс подошел ближе и сунул факел в отверстие — темень глаз выколи.

— Время идет, — раздраженно напомнил им Гейл. — Независимо от того, кто является настоящим Анубисом, у него есть только эта ночь, чтобы воплотить свой замысел в реальность. Завтра будет поздно. А если мы ошиблись, то поздно может стать в любой момент. Для всех.

Кройс промолчал.

Гейл тоже не стал больше говорить, встал на первую ступеньку. Внимание его привлекла странная веревочка, идущая рядом с лестницей по стене. Он подергал ее, поднес пальцы к лицу, понюхал, а потом, недолго думая, наклонил руку Кройса и заставил коснуться веревки огнем. Искра пробежала по нитке вниз, и по ходу следования яркой точки вдруг один за другим стали вспыхивать настенные факелы. Старинная система поджигания свечей в высоко подвешенных люстрах сработала, как работала во времена предков. Пропитка веревки позволяла огню скользить без препятствий, тогда как в древности нужно было просто ждать ее сгорания в месте соприкосновения с фитилями.

Дождавшись освещения, Гейл присвистнул, вцепившись руками в скобы, — кругом висела пыль, собравшаяся в огромные седые бороды, и только стена с факелами была очищена от постороннего мусора. Ее покрывали грубые листы железа, факелы крепились к ней тоже очень просто — кольцо с разрывом и выступ внизу. Между ними были прилеплены фосфоресцирующие споты.

Гейл продолжил спускаться, придерживаясь рукой за идущие по стене перила. Через пару секунд он услышал, как за ним спускается Кройс, а следом, возмущенно сопя, лезет Стирхоф. Когда до конца лестницы осталось полтора метра, Гейл спрыгнул вниз.

Коридор разделяли подобия пазов, но какие-то нерабочие, словно переборки подняли тысячу лет назад — щели давно заросли пылью, краска облупилась до состояния кракелюров. Вдоль стены пыльные занавеси были короче, точно их оборвала чья-то рука.

— Коридором явно пользуются, — заметил Кройс. — Если не будем сходить с тропы, то в сторону от цели не уйдем.

Они цепочкой двинулись вперед по ходу горящих факелов. Эхо их шагов дробилось о стены и возвращалось назад неприятным звуком, пламя дергалось и тени от огня угрожающе раскачивались. Гейл наступил босой ногой на что-то твердое, поморщился от боли, снял с подошвы прилипший предмет, рассмотрел и сунул в карман.

— А что связывает «Росетти» с безопасностью? — вдруг спросил Стирхоф. — Зачем эта комната?

— Думаю, она сделана еще во времена первой охоты на Анубиса, — ответил вместо Гейла Кройс. — Такие операции всегда имеют скрытую фазу до того, как начнутся официальные аресты. Нужно где-то принимать тайных информаторов — электронно от шпионажа не защититься, а что может быть невиннее, чем человек, который зашел в ресторан и исчез на некоторое время в районе туалета? Нужно только согласие владельца заведения на прикрытие и разрешение на эксплуатацию шахты ниже легального уровня. Держатели факелов тут довольно старые, краска облезла, но сами факелы — новые, туристические. Их поставили недавно.

— И Джибейд их не заметил? — недоверчиво уточнил Стирхоф.

— Если только сам не поставил их тут.

— Какой смысл в факелах и спотах одновременно?

В этот момент из глубины коридора долетел какой-то звук. Стирхоф беспомощно посмотрел на Кройса, тот забрал у него бластер и снял с предохранителя, когда Гейл подал знак не шевелиться.

В коридоре они были не одни.