Анубис

Глава 3. Дом Мертвых

Гейл ощупью нашел в нагрудном кармане карточку, протянул вперед, чья-то рука ее забрала, но назад не вернула. Фонарь погас, круги все еще плавали перед глазами, перемещаясь вместе со зрачком во всех направлениях взгляда, и воспользовавшись его секундной слепотой, сотрудники комендатуры навалились и втиснули Гейла на заднее сиденье служебного кара, повисшего над верандой. Сами расположились по бокам, машина поднялась в воздух и развернулась. Видеть, куда они движутся, мешал экран, отделивший пассажирское сиденье от водительского. Боковые стекла тоже лишились прозрачности в момент старта.

После Мумбаев у Гейла не было никакого желания позволять событиям случаться без контроля и до последнего считать их шуткой или ошибкой. Имплант мгновенно вскрыл навигатор и сдал Гейлу конечный пункт назначения — комендатура. Это его несколько озадачило. От идеи ткнуть кар носом в газон, заблокировать двигатель и надавать кретинам по почкам пришлось отказаться. Что-то странное происходило у него на глазах, навешать пинков всегда успеется.

— В чем дело? — громко сказал он. — Я, кажется, ничего не нарушал. Сидел, никого не трогал.

Находившийся слева провожатый фыркнул, точно услышал большую глупость. Тот, кто был справа, хранил каменное выражение лица. Гейл оставил свои попытки вызвать похитителей на разговор и уставился в собственные колени, изображая покорность судьбе.

Если события как-то связаны со словами Джибейда о пропавших данных, то задержать должны были бы Лаудера, никак не его, Гейла, у которого все документы были в порядке. Но они ни о чем не спросили, хотя видели, что чашек на столе две. Не подождали, пока Лаудер появится, а вели себя так, словно хотели удрать оттуда до момента, когда встреча состоится. При этом все мыслимые и немыслимые формальности при его задержании были нарушены. Комендатура, конечно, не всегда утруждалась соблюдением буквы закона, но в целом старалась держать марку столичного подразделения. Хватать человека среди бела дня даже у них было не принято. Вот вежливо пригласить для беседы, зачитать права, назвать нарушение, дать время на устранение проблемы — это другое дело. А тут как с катушек слетели. Что за хрень творится? А он-то считал свой район тихим и спокойным!

Комендатура не имела входа с земли, попасть в нее можно было только по воздуху. Кар беспрепятственно прошел защиту, чтобы опуститься на пол большого помещения около двадцати метров высотой.

Правый сопровождающий толкнул локтем дверь, но она почему-то не открылась. С левой случилось то же самое. Водитель поспешно покинул свое место, чтобы помочь им снаружи. Гейл захлопнул и его дверь, задраил все замки, и после этого кар подпрыгнул метров на десять вверх. Там он завис, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Замки снова открылись и пассажирские двери угрожающе поднялись, словно крылья хищной птицы.

Высота и отсутствие водителя подействовали на провожатых гипнотически, они замерли и инстинктивно подались от провалов к плечам Гейла. Тот обхватил их руками за шеи, точно они были лучшими друзьями на совместном фото, и слегка придавил каждому подъязычную артерию костяшками пальцев.

— Так в чем у меня проблемы?

— Вы ненормальный, — гримасничая от неудобства ворочать языком, ответил левый. — Отпустите нас сейчас же и посадите машину. Не ломайте себе жизнь.

— Сломать жизнь не так просто, как шею, — возразил Гейл, подталкивая говорившего в сторону открытой двери и одновременно удерживая. — Тут высоты хватит на полный паралич. Будешь ходить под себя до конца дней.

Похитители переглянулись, и Гейл поторопил их тем, что придал машине небольшой крен в воздухе.

— Вы хоть знаете, с кем уселись обедать? — выдавил правый.

Гейл открыл рот.

— С кем? — переспросил он, думая, что ему приснилось.

— Еще скажите, что понятия не имеете, о ком речь, — сварливо отозвался второй. — Первый раз слышите. И на территорию сектора его не вы провели, проход со станции своей карточкой ему не вы открывали и в лифте не свои отпечатки отсканировали.

— Ну, такого я не скажу, конечно, но разве это преступление?

— Не валяйте дурака. — Второй бросил красноречивый взгляд на первого и снова уставился на Гейла. — Вы его протащили на территорию, не поставив комендатуру в известность и не спросив разрешения, а теперь он и вовсе исчез. Вы хоть что-нибудь знаете о его целях?

Гейл подумал, что не очень-то вы его и искали, но вслух сказал другое:

— Не знаю я ни о каких целях. Он вернется и встанет на ваш учет.

— Вернется, как же, — вырвалось у первого. — Ищи теперь ветра в поле. Говорил же, что надо его брать сразу, как только на станцию вышел. Нет, подождем, посмотрим…

— Он мой напарник, — перебил их Гейл. — Назначение недавно получено, поэтому вы о нем не знаете. Завтра все будет в норме.

— Кто может подтвердить ваши слова?

Гейл собрался ответить, но вспомнил фразу, что все сказанное в кабинете Шепарда остается в кабинете Шепарда, и передумал.

— Молодой человек, посадите уже этот чертов кар, — взмолился второй. — Я высоты боюсь.

Внизу стало шумно, в помещение начали вбегать вооруженные люди. Макс Олейник, дрифтер комендатуры и сосед Гейла по дому, замер у входа, указал глазами на машину и вопросительно приподнял брови, но Гейл только плечами пожал — что тут скажешь. Так вышло.

Макс перехватил управление, кар повилял в воздухе и пошел на посадку. Машина неловко стукнулась брюхом о поверхность, оба провожатых одновременно рванули наружу, подальше от Гейла.

— Эндрюс, выходите, — приказал ему от двери комендант Рамзеса, полковник Стирхоф. — Только без резких движений. Если у вас есть оружие — положите на пол и отойдите от него.

— А если нет? — ляпнул Гейл. — Попрыгать на месте?

— Заткнуться, — оборвал его Стирхоф. — И не делать себе хуже, чем уже есть.

— Это возможно?

— Эндрюс!

— Молчу. — Гейл вывернул карманы и показал, что в них ничего нет. — Не нервничайте только, это опасно для человека с бластером в руках. Да и как будет выглядеть в заголовках газет?

Он снял китель и положил его на пол, сделал пару шагов в сторону. Там скинул ботинки и ногой отодвинул их от себя. Кроме брюк и рубашки на нем больше ничего не осталось. Гейл расстегнул ремень, вытащил его из петель и бросил вместе с падом поверх обуви.

— Штаны сниму только под музыку и за деньги, — объявил он.

Олейник сдавленно хрюкнул, Стирхоф побагровел от злости.

— В изолятор, — рявкнул он. — И чтобы никакой электроники. Будет там и музыка, и приватный танец со следователем. Совсем распустились, засранцы!

В изоляторе Гейл успел пошарить в радиусе сотни метров от железного замка, отделявшего его от свободы, но нашел только кулер с водой. Электронным было примитивное меню, но никакой связи с сетью. Все остальные линии находились далеко, выглядели ненадежно и требовали отключки плюс хорошего выводящего. До приезда следователя Гейл не мог себе этого позволить.

Он попробовал ходить по камере, но без ремня брюки сползали, открывая резинку трусов, приходилось придерживать их рукой. Попутно он обдумывал полученную информацию со всех сторон, пока дежурный не гаркнул в окошко:

— Эндрюс, на выход!

Сунув руки в карманы, чтобы не потерять штаны, Гейл с независимым видом побрел за ним.

Комната оказалась маленькой, разделенной узким столом, выходившим из стены, с двух сторон от него можно было сидеть на откидных стульях. Следователь выглядел штатским, но стрижен был очень коротко, как если бы был военным или спортсменом. Висок его расчерчивал глубокий шрам, казавшийся среди белесого ежика волос вдавленной бороздой темного цвета, уходящей в сторону затылка. Гейл на секунду задумался, что могло оставить такой шрам, что-то острое и железное, треугольного сечения. Фамилия следователя была Кройс, так, по крайней мере, он представился.

— Мне не дали протокол задержания, — с порога заявил Гейл. — Я до сих пор не знаю, за что меня арестовали.

Кройс сцепил руки в замок и положил на них подбородок, внимательно глядя на Гейла.

— Я, наверное, вас очень удивлю, — сказал он, — но вы не арестованы.

Гейл плюхнулся на сиденье.

— То есть могу уйти отсюда в любой момент? — уточнил он.

— На вашем месте я не стал бы торопиться. Ради вашего же блага.

Гейл откинулся к стене и сложил руки на груди. Следователь сделал то же самое, и минуту они смотрели друг на друга в полной тишине.

— Хорошо, — Кройс коснулся ладонями поверхности стола, словно был водящим в какой-то игре. — Не будем состязаться в гляделки, давайте просто поговорим?

— О чем?

— О ком. О человеке, который прибыл с вами сегодня днем в Рамзес. Майор Эрне Лаудер. Правильно?

Гейл сделал движение плечом, означавшее согласие и недоумение по поводу глупого вопроса в равной степени.

— Как давно вы его знаете?

— Да лет восемь.

— Насколько хорошо? И хорошо ли?

— Ну… — Гейл запнулся. — Такого, наверное, не скажу, да и никто не скажет. Просто знаю.

— Значит, знаете ближе к «плохо», так? Тогда другой вопрос — где вы были последние два месяца? Ваша квартира стояла пустой приблизительно это время.

Гейл нахмурился.

— В санатории, — кратко ответил он. — Это есть в моем личном деле, подробностей не будет.

— Что делал в это время майор Лаудер?

— Откуда мне знать?

— Ну, мало ли вы с ним поддерживали общение или он навещал вас.

— Нет, не поддерживал и не навещал. Ко мне никого не пускали.

— Когда же он обратился к вам с просьбой провести его в Рамзес, если вас выписали только сегодня, а до этого к вам никого не пускали?

Ход выглядел таким грубым, что Гейл даже не удостоил Кройса усмешкой.

— Он не обращался ко мне, его назначили моим напарником сегодня днем, и мы пошли на служебную квартиру, она у нас одна на двоих, если вы не в курсе.

— Вы прилетели на Аякс несколько часов назад, на службе не были, когда успели узнать о его назначении? Это он сам вам сказал?

— Нет. — Запрет о кабинете Шепарда снова всплыл у него в памяти. — То есть да. Сам сказал.

Стопроцентной ложью не было, Шепард ведь спросил, а Лаудер ответил.

— И после этого он попросил провести его в Рамзес, — подсказал Кройс.

— Да не просил он меня ни о чем, — вспыхнул Гейл. — Я здесь живу, он теперь мой напарник, куда ему еще идти, если у него тут никого нет и он никого не знает?

— Совсем никого не знает? — сузил глаза следователь. — Это он так сказал?

— Не говорил, но… — Гейл запнулся. — Он же с Аайи, не с Аякса.

— Мы еще вернемся к этому моменту. Вы использовали свою карту для прохода на территорию сектора по собственному желанию или это была просьба майора Лаудера? Может быть, он как-то дал вам понять, что ждет от вас эту услугу?

— Мы вдвоем шли в одно место, зачем вторую карту использовать? Одной достаточно, чтобы дверь открыть и лифт вызвать.

— То есть вы сделали это сами, не спрашивая майора Лаудера о наличии у него карты?

— Это как-то не принято в отношении старших по званию.

— Хорошо. Вы прошли на территорию сектора. Ни одна душа не проявила к нему интереса и не выразила желания пообщаться поближе, увидев рядом с вами? Никто не вел себя странно? Как если бы был с ним знаком, но не хотел это афишировать?

Гейл открыл рот, чтобы отмести его предположение, но вспомнил поведение официанта и замолчал. И администратор с метрдотелем… И те люди… И это не говоря о Джибейде, упоминать которого он не собирался.

— Не знаю, — уклонился он от прямого ответа. — При мне за столом с ним никто не разговаривал.

— Вы все время были вместе или выходили из-за стола? Например, в туалет?

— Да меня и не было всего пять минут.

— Хорошо, — опять кивнул следователь. — Допустим, при вас к нему никто не подходил. Вы прошли на территорию сектора и направлялись домой. Почему же оказались в ресторане? Был какой-то повод? Или майор Лаудер предложил его посетить? Отметить встречу?

Гейл чуть не расхохотался, представив обстоятельства, при которых Лаудер вдруг посчитает встречу с Головастиком поводом к банкету. Дожить бы…

— Жрать хотелось, дома хоть шаром покати, — он сделал каменное лицо. — Предложил я, он согласился. К чему вы клоните вообще?

— Хочу обратить ваше внимание на некоторые странности. Давайте резюмировать. — Кройс поднял вверх ладони, он вообще очень легко жестикулировал, что не вязалось со сдержанной мимикой. — Устно, никакой силы не имеет, слова я вас подписывать не заставлю, да и вы всегда можете от них отказаться. Значит, вас выписали из санатория, где поправляли здоровье, вы прибыли на Аякс и здесь уже встретились с майором Лаудером, который сообщил вам о том, что теперь является вашим напарником. Вы пригласили его к себе, по дороге решив посетить ресторан. В ресторане ваш напарник оставил вас одного в процессе еды и исчез. Правильно?

— Да вроде бы.

— Он говорил что-нибудь о своих целях?

— Какие еще цели? Мы даже служебной задачи не получили пока.

— Может быть, он о чем-то проговорился за столом или вы сами удивились каким-то его словам?

— Не помню.

— И тому, что он вас бросил во время обеда одного, не удивились?

Гейл подумал, что расскажи он все, чему привык не удивляться в учебке, брови Кройса свалились бы с затылка, но вместо этого пожал плечами.

— Я думал, он на минутку вышел и вернется.

— Где он может быть сейчас? Просто предположите.

— Где угодно, — честно ответил Гейл. — С ним никогда не угадаешь. Даже у вас за спиной.

Он сказал это в шутку, но Кройс вздрогнул и невольно оглянулся, хотя у него за спиной была стена. В следующую секунду он уже взял себя в руки и рассмеялся. Вышло это несколько натянуто. Гейл мог поклясться, что испуг был самым настоящим и Кройс хотел бы его скрыть.

— А скажите, Эндрюс, вас не удивило назначение вашим напарником такого человека?

— Еще как. — Гейл мрачно припомнил обстоятельства. — Я просто охренел, если честно.

— То есть все-таки вам это показалось странным? — Кройс откинул голову назад.

— Немного. — Гейл не стал объяснять, по каким причинам ему это показалось, а следователь не спросил. — Но мало ли что мне кажется, я же два месяца просидел в психушке, мог и отстать от жизни.

Кройс скользнул по нему внимательным взглядом, но промолчал, жестом предложил продолжить говорить, однако Гейл тоже взял тайм-аут.

— Тогда еще раз, с учетом открывшихся новых фактов, — сказал Кройс. — Вы два месяца проводите в психиатрической клинике и не имеете никакой информации о том, чем в это время занимается майор Лаудер. Однако по возвращении на Аякс он встречает вас и говорит, что назначен вашим напарником. Хотя это назначение кажется вам странным, вы приглашаете его к себе и по пути соглашаетесь составить ему компанию в ресторане. Из ресторана он исчезает, бросив вас одного. При этом никаких документальных доказательств, что он действительно является вашим напарником, материально не существует. Правильно?

— Не понимаю, к чему вы клоните. — Гейл остро пожалел о сигаретах, оставленных в кителе. — Что он меня обманул? На кой черт?

— Резонный вопрос, — улыбнулся Кройс. — Вы знаете, что майору Лаудеру запрещено находиться на Аяксе? И уж тем более в Рамзесе?

— Нет, не знаю. Почему?

— Тут, наверное, надо совершить небольшой экскурс в прошлое. Вы проходили в училище историю спецслужб Аякса? Слышали когда-нибудь об операции «Анубис»?

— Когда это было? — Гейл наморщил лоб и наклонился вперед для убедительности.

— Около десяти лет назад, — понизив голос, ответил Кройс. — Начиналась она здесь, в Рамзесе. Подробности операции я вам излагать не буду, это государственная тайна, но скажу, что очень многие головы полетели после ее окончания. Далеко не все высшие чины оказались лояльны по отношению к режиму Шепарда, и вскрылось это самым неожиданным образом. Ваш напарник тоже в ней поучаствовал в некотором смысле. Правда, звание он тогда носил куда выше, да и знакомства имел несколько более престижные, чем сейчас. Но результат для него был такой же, как для многих, — майорские погоны и ссылка на Аайю. Бессрочная.

Гейл подавился собственным языком.

— Ссылка? — хрипло спросил он. — За что?

— Подробности знает только генерал Шепард, всем остальным это объявили постфактум. Но догадаться легко. Если учесть, что очень многие фигуранты получили пожизненные тюремные сроки, еще не худший вариант. Как, по-вашему, приятное воспоминание для майора Лаудера? Захотелось бы ему приехать сюда просто так посидеть за чашкой кофе?

— Вряд ли, — пробормотал Гейл.

Сказанное до странности перекликалось с тем, что он услышал от Джибейда, и, скорее всего, имело под собой какие-то основания. Но назначение Лаудера устроил Шепард, и он видел, что они ушли вдвоем. Неужели не знал, что они направятся в Рамзес на служебную квартиру? Или наоборот, велел Лаудеру там не показываться, и поэтому разрешение на него так и не поступило и приказ до сих пор в силе? Какого черта тогда было разыгрывать друзей в кабинете? Перед кем? Перед ним, Гейлом? Или он опять делает ошибку, ставя себя во главу угла, как говорил Лаудер?

Но если убрать себя из событий сегодняшнего дня, то получается, что это какой-то циничный спектакль. Если Шепард поступил так, как сказал Джибейд, то форменное издевательство вызывать Лаудера из ссылки и дружески с ним болтать в своем кабинете на глазах у подчиненных, зная, что он не может ответить. Такого за Шепардом не водилось, сколько Гейл его знал. Резким бывал, безжалостным даже, но жестоким… Да и Лаудера он за годы учебки успел изучить, не такой у него тон с теми, кого он не уважает. Нет, тут что-то другое.

Кройс наблюдал за его сомнениями с некоторой долей сочувствия, словно понимал, каково сейчас Гейлу.

— Я вам это рассказываю исключительно для того, чтобы вы посмотрели на ситуацию другими глазами и сами, внутри себя, ответили на вопрос — зачем появляться в Рамзесе человеку, которому это запрещено? Какая у него может быть здесь цель после всего, что имело для него такие катастрофические последствия? Даже не прошу вас озвучивать свои выводы, просто сделайте их. И посмотрите на роль, отведенную в этом спектакле вам. Вас использовали, и каким образом сложились бы дальнейшие события, не возьмется предсказать никто. Никто из тех, кто знал майора Лаудера немного больше, чем вы. Так что как бы вам ни хотелось покинуть здание комендатуры, на вашем месте я бы дважды подумал. Здесь относительно безопасно, а вот когда местонахождение вашего напарника выяснится, мы с удовольствием отпустим вас домой. Если вы за это время вспомните еще что-то, что могло бы пролить свет на цели майора Лаудера в Рамзесе, будем очень обязаны.

Гейл внимательно посмотрел на Кройса. Если в первый раз он мог списать на то, что ему показалось, то сейчас он был уверен, что за словами Кройса стоит страх. От этого глаза следователя были пустыми и безжизненными, и фраза о Доме Мертвых начинала обретать плоть и очертания.