Анифа. Пленница степей (СИ)

Глава 16

Шах-Ран не знал, что его рабыня сбежала. Занятый тренировками с воинами, осмотром своего стойбища и беседами с новобранцами, он проводил время, как и должно вождю.

А вот Рикс, некоторое время назад получивший привычку отслеживать всяческие передвижения Анифы, пропажу заметил. Оттого уже спустя час после того, как она ускользнула из Дариорша, северянин поднял несколько своих людей, относящихся к его личному и доверенному отряду, разделил их на группы и дал четкие указания. Все-таки Рикс не был до конца уверен, что Анифа совершила такую глупость, как последовать за караваном и покинуть стойбище кочевников. Самонадеянная и совершенно бестолковая выходка, которая может ей стоить жизни.

Поэтому пара человек отправились к речной излучине. Еще пара — к высоким холмам, постепенно перетекающие в опасные и совершенно безжизненные горы. Еще двое кочевников он отправил на восток, и троих — на северо-восток. Ну а он сам с парой спутников — по стопам каравана, но не единой линией, а распределившись по обе стороны ущелья, для чего половине отряда пришлось сделать приличный крюк.

Караван они нагнали быстро. Но, обогнув, не задержались, ведь даже мимолетного взгляда хватило Риксу, чтобы заметить, что девушки среди торговцев и сопровождающих их воинов не было.

Однако северянин провел эту демонстрацию специально. Если торговцы и правда причастны к уходу Анифы, неожиданное появление кочевников должно было обеспокоить их.

Пары часов хватило людям Рикса, чтобы понять — следов рабыни нигде нет. Степь — не то место, где можно с легкостью спрятаться. И тогда северянин приказал — воротиться к каравану, чтобы окончательно претворить план в действие.

Доверие — это роскошь, которая не карману даже королям. Или, говоря иначе, особенно королям. В лексиконе степняков слово “доверие” несет особый, практически сакральный смысл. И сложившаяся ситуация только подтверждала — люди его не заслуживали. Торговцы не знали, ни что такое доверие, ни что такое верность.

Степняки налетели на караван, подобно вороновой стае, — неумолимо, яростно и жестко. Воздух наполнился гулким ржанием, воплями и стонами, но Рикс отдал приказ не убивать караванщиков. Только проучить. Степняки сработали слишком уж неожиданно и слаженно, чтобы охрана торговцев дала достойный отпор.

И вот тут-то побратим вождя обратил внимание на отсутствие одного примечательного человека. Слишком уж яркими и заметными были наемники Хашима, чтобы сейчас не обратить внимание на то, что подле торговца был только один из двух мавров.

— Где твой воин, Хашим? — холодно спросил Рикса у распластанного на земле мужчины с перекошенным от боли в сломанной руке лицом.

Не то, чтобы северянину очень нужен был ответ, ведь он и так, сложив очевидные факты, пришел к определенному выводу. И все же некое уважение к старому знакомцу вызвало у него желание задать этот вопрос.

Однако Хашим, стиснув зубы, лишь сверкнул глазами и промолчал.

Как же это было глупо. Может быть, и благородно, согласно традициям Роунской империи и восточных княжеств, но слишком уж недальновидно и самонадеянно. Неужели торговец и правда думал, что ему с такой легкостью удастся вывезти любимую игрушку вождя прочь? Или девушка и ему голову вскружила? И когда только успела?

— Не важно. Можешь не говорить, — покачал головой Рикс, приструнив за узду дернувшегося под ним коня, — Лишь благодаря годам нашего сотрудничества я, так и быть, и прикажу прирезать вас всех, как собак. К тому же твои товарищи не виноваты, что тебе в голову ударила моча. Или что-то другое, а, Хашим? Возжелал девчонку, может? Решил, что в благодарность она станет твоей?

— А разве сейчас это важно? — усмехнулся торговец, попытавшись подняться, но в итоге завалившись обратно в пыль.

— Ты прав. Не важно.

Уродливо оскалившись, северянин резко спрыгнул с коня. Приблизившись к торговцу, он в едином и молниеносном движении схватил ткани, повязанные на его голове в очень своеобразном и традиционном уборе, и резко отшвырнул в сторону. Длинные, слегка вьющиеся волосы, тут же рассыпались по мужским щекам и плечам, и Хашим мгновенно побледнел.

Понимание того, что сейчас произойдет, пришло мгновенно, ошпарив холодом и сердце, и голову.

Он не успел и дернуться, когда Рикс, надежно перехватив длинные кудри и вздернув тело торговца вверх, выхватил нож и с силой вогнал в широкий загорелый лоб. Глаза Хашима, безобразно распахнутые в предсмертных конвульсиях, мгновенно закатились и потухли. Дернувшееся тело обмякло, руки в широкополых рукавах повисли плетьми, и северянин, продолжая ухмыляться, брезгливо откинул труп в сторону.

Звенящая и шокированная тишина повисла над разгромленным караваном. Но Рикс, снова оглядел их в кровавом предвкушении, будто собираясь продолжить свою расправу.

Но вместо этого, вскинув голову, мужчина неожиданно устремил взгляд в сторону, где показалась далекая фигура всадника.

Это был один из следопытов северянина. Добравшись до сородичей, он резко натянул поводья, останавливая свою тонконогую и выносливую кобылу.

— Рикс, мы с Аином нашли девушку, — просто, без малейшего намека на хвастовство, сообщил кочевник северянину, не обратив на труп одного из торговцев внимания, — Он остался с ней и ждет вашего вердикта.

— Хорошо, — холодно кивнул побратим вождя, быстро вскакивая в седло и круто разворачивая своего коня, — Оставляем караван. И возвращаемся! А вы…

Рикс перевел взгляд на торговцев и их поверженное сопровождение и снова усмехнулся. И медленно, но громко и четко проговорил:

— Мы не отменяем наших договоренностей, господа. Даже не думайте не вернуться в Дариорш с заказанными товарами. Вы знаете, что со степью шутки плохи. А показывать характер для торговцев — недопустимая вольность. Будем ждать вас через три месяца. И на этот раз, надеюсь, обойдемся без шуток и игры в кошки-мышки.

Да, когда надо, Рикс мог вести долгие и даже витиеватые разговоры — богатый язык северных народов не чурался замысловатых выражений и красочных эпитетов. Но, будучи человеком от природы жестким и прошедшему непростой путь, предпочитал молчание бессмысленной болтовне, а дело — праздному времяпрепровождению. Таким его сделало не только детство в холодном и жестоком краю, наполненному междоусобными войнами между разными кланами в борьбе за землю, но и участь наемника, которая заставила его как следует помотаться по свету и в итоге найти свое пристанище в степях, подле полукровки, ставшего ему братом.

Сегодня северянин показал торговцам, что всяческое действие должно иметь последствия. Причем не только для того, кто посягнул на собственность степного вождя, так и для тех, кто окружает преступника. И пускай речь шла всего лишь о рабыне, все лишь о женщине, которая принадлежала своему хозяину, о вещи, пускай дышащей и двигающейся, дыхание и сущность этой вещи полностью были во власти Шах-Рана и не имели права переходить в чужие руки без его на то дозволения.

Хотя… Кого Рикс обманывал? Он сам притянулся к этой девчонке и прочно подсел на нее, как юный кметь — на горячую схватку и добрую порцию хмельного меда после пролитой крови. И оттого чутко ощутил, когда та задумала побег. И оттого наказал Хашима столь жестоко и демонстративно.

Он не смел, возжелав ее, пойти у той на поводу. Должен был отказать, воротить назад, и тогда бы был жив.

…Отправив свой отряд в Дариорш и отпустив с ними и посланника, северянин пришпорил коня и в одиночку поскакал в указанную тем сторону. Находящееся в самом зените солнце неприятно жарило, но привыкший к степному зною Рикс практически его не ощущал из-за бьющего в лицо обжигающе холодного осеннего ветра.

Он нещадно несся вперед, зная, что там, понадеявшаяся на иллюзорный побег и теперь явно смешавшаяся от неудачи, бредет маленькая и худенькая девочка с огромными янтарными глазами. Девочка, что прочной и корявой занозой въелась в самую подкорку и не желала оттуда выбираться.

Разумеется, ее надо было наказать. Причем в обход Шах-Рана.

Но девочка сохранит это втайне — Рикс в этом не сомневался.