Ангелы Тьмы

ИСТОРИЯ АСТЕЛЯНА Часть первая

СВИСТ двигателей челнока за спиной становился все тише и тише, пока Астелян, стоя на посадочной площадке, разглядывал большие, богато изукрашенные ворота. Когда-то их выковали из черного металла и отделали симметрично расположенными эмблемами в форме крылатых мечей.

Гигантские силуэты в стихарях из толстой белой ткани замерли в полумраке пещеры. Их было десять, все они находились в промежутках тени, избегая яркого сияния свечей, расположенных вдоль стен. Каждая фигура удерживала перед собою вертикально поднятый двуручный меч, острые кромки оружия сверкали в неверных отблесках огня. Такое же красноватое свечение падало на тысячи черепов, украшавших стены и потолок огромного склепа, тлело в пустых глазницах, заставляло сиять отполированные безгубые оскалы. Некоторые кости были человеческими, но чаще они принадлежали чужакам — тут вперемешку находились черепа тонкие, с удлиненными чертами и отвратительные, с ковшеподобными челюстями, безглазые чудовища, рогатые, перекрученные твари и прочие собранные Темными Ангелами искаженные нелюди, которые сейчас молча взирали с высоты. Одинокий удар колокола привлек внимание стражи. Огромные ворота перед Астеляном открылись внутрь, он шагнул вперед, еще один удар колокола заглушил шипение гидравлики и скрип дверных петель. Одетый в густо-черную силовую броню, Астелян даже без шлема возвышался над окружающими. Темные глаза спокойно смотрели из-под тяжелых надбровий, свет блестел на гладко выбритой коже головы. Астелян оглядел космодесантников, которые вместе с братом Бореем находились на шаттле. Борей тоже носил белый стихарь, но, в отличие от воинов почетного караула, носил к тому же броню. Лицо капеллана скрывала маска в виде позолоченного черепа. Безжизненные линзы, вставленные в глазницы, не выражали никаких эмоций.

— Я не ожидал почетного караула, — Астелян взглядом указал на Темных Ангелов, которые неподвижно стояли вокруг.

— Правильно, что не ожидал. Они здесь в мою честь, а не ради тебя, — Борей ответил спокойно и ровно, голосом лишь слегка искаженным ретранслятором костюма. Затем он повысил тон, обращаясь к космодесантникам, собравшимся в зале.

— Перестроиться для сопровождения!

Пятерка космических десантников заняла позицию впереди, а еще пятеро — позади вновь прибывших. По команде Борея они начали свой медленный марш. Астелян чувствовал, как капеллан его подталкивает, и старался идти в ногу с остальными. Процессия миновала палату и очутилась в широком, но низком коридоре, стены украшали гравированные плиты, и Астелян вдруг понял, что узнает это место.

— Мы только что прошли через Мемориальные Ворота, не так ли? — спросил он Борея, который не ответил. — Я уверен. Все это кажется таким знакомым. Вон в той палате вывешивали родовые знамена тех семей Калибана, лорды которых пали в бою.

— Возможно когда-то, но не сейчас, — все же отозвался Борей.

— Но как такое может быть? Еще с транспорта я разглядел, что это не Калибан, а что-то вроде космической станции. Раньше Мемориальные Ворота использовались, чтобы добираться до гробницы в катакомбах под цитаделью. Там было место для мертвых.

— Это верно, — ответил Борей.

Обеспокоенный и смущенный, Астелян пребывал в молчании, пока Темные Ангелы уводили его все дальше в глубины тревожного места. Шествие освещали бездымные факелы, через равные интервалы прикрепленные к стенам. Коридоры пересекались, уходили то влево, то вправо, и Астелян отлично помнил, что все эти проходы ведут к гробницам древних правителей Калибана. Однако, примирить недавнее зрелище с собственными воспоминаниями не получалось. Бронированная крепость без сомнения висела в пространстве космоса — с шаттла он заметил множество башен и огневых точек на том, что поначалу принял за гигантский астероид. Космодесантники сворачивали в разные стороны, пробираясь через хаотическое переплетение туннелей. Каменные плиты стен, покрытые надписями, славили имена Темных Ангелов, нашедших гибель в героической борьбе. Казалось, путь длится вечно и пролегает сразу во всех направлениях. Ноги ступали по толстому слою пыли, которая копилась тут долго, быть может, десятки лет или даже столетия. Небольшие ниши по сторонам предназначались для реликвий прошлого — там находились богато украшенные наплечники, рукоять и часть лезвия переломленного силового меча, гравированные черепа, перчатка из тусклого металла. Застекленные оссуарии позволяли видеть кости павших в бою воинов, а мемориальные доски рассказывали, кем они были при жизни. Астелян щекой чувствовал холодное движение сквозняка, который поддувал из боковых комнат, иногда он слышал то отдаленный вздох, то лязг цепей, каждый из этих звуков добавлял что-то свое в жуткую ауру склепа, которая, впрочем, ничуть не ослабила уравновешенный разум самого Астеляна.

На одном из перекрестков он краем глаза уловил движение. Слева, в полутьме пряталось едва заметное миниатюрное существо, ростом чуть выше талии человека. Из-под черного капюшона маленькой мантии два глаза сверкнули в сторону Астеляна холодным синим светом. Смотрящий поспешно подался обратно во тьму и исчез. По мере спуска в глубь склепа, замешательство Астеляна все возрастало, поэтому он не сразу осознал, что процессия остановилась. Темные Ангелы повернулись и вышли тем же путем, которым явились, оставив его и Борея в круглой камере около двух десятков метров в поперечнике, весь ее периметр занимали глухие железные двери. Все, кроме одной, оказались закрыты, и Борей ткнул пальцем, указывая направление. Астелян колебался лишь мгновение, а потом шагнул через порог и тут же замер, ошеломленный открывшимся внутри зрелищем. Небольшую, примерно пятиметровую комнату освещала жаровня в дальнем углу. Весь центр занимала каменная плита с привинченными к ней железными кольцами, с которых свисали тяжелые цепи, металлические приспособления на полке у стены угрожающе блестели, отражая мерцание углей. Еще двое космодесантников в рясах ожидали вошедших, их лица скрывали тяжелые капюшоны, руки — клепанные металлические перчатки. Один из них шагнул вперед, из-под капюшона мелькнула костяная белизна маски. Дверь захлопнулась за Астеляном, он обернулся и обнаружил, что Борей тоже прошел внутрь. Капеллан стащил с себя шлем и теперь держал его подмышкой. Пронзительные глаза Темного Ангела смотрели так же холодно, как и плоский лик черепа со шлема. Голова, как и у Астеляна, чисто выбритая, была отмечена едва заметными шрамами. Левую щеку украшала татуировка с символом ордена — крылатым мечом, изо лба буграми выступали штифты выслуги.

— Ты обвиняешься в том, что предал Императора и Льва Эль-Джонсона, и я, как капеллан-дознаватель ордена Темных Ангелов, нахожусь здесь, чтобы руководить твоим спасением, — произнес Борей речитативом.

То капеллана был мрачен, Астелян рассмеялся в ответ, смех эхом отразился от голых стен.

— Ты должен cтать моим спасителем? — огрызнулся он. — И какое право ты имеешь судить меня?

— Покайся в прошлых грехах, признай ошибочным путь вашего Лютера, и твое спасение получится быстрым, — произнес Борей, не обращая внимания на презрение Астеляна.

— А если я этого не сделаю? — поинтересовался Астелян.

— Тогда твое спасение будет долгим и трудным, — ответил Борей, многозначительно поглядывая в сторону полки, на которой лежали лезвия, щипцы и клейма.

— Значит, Темные Ангелы забыли прежнюю славу и выродились в варваров и палачей? — Астелян сплюнул. — Темные Ангелы были воинами, блестящими рыцарями битвы. И все же, прячась в здешней тени, они сами сделались тенью.

— Так ты не раскаиваешься в своих поступках? — снова спросил Борей.

Лицо его выражало решимость, в голосе проскользнул гнев.

— Я не совершил ничего плохого, — ответил Астелян. — Я отказываюсь отвечать на твои обвинения, и не признаю за тобой право меня обвинять.

— Очень хорошо, тогда постараемся снять бремя с твоей души, — заявил Борей, снова бросая взгляд на орудия пытки. — Если ты не покаешься добровольно и не заслужишь тем самым легкую смерть, нам придется изгнать грех из твоей души через боль и страдания. Выбор за тобой.

— Никому из вас не удастся снять груз, который я на себя взвалил, — заявил Астелян. — Никому в этой комнате я и пальцем тонуть себя не дам, так что применяйте силу, если хотите.

— А вот это твой последний просчет.

Борей мрачно усмехнулся и подал знак одному из Темных Ангелов.

— Брат-библиарий Самиил быстро все поправит.

Космодесантник откинул свой капюшон, обнажая темное, обветренное лицо. Татуировка над правой бровью имела вид крылатого меча с навершием в форме глаза. Выбритую, как и у других, кожу головы испещрили крестообразные шрамы и следы ожогов. В глазах Самила что-то шевельнулось. Астеляну понадобилось время, чтобы понять — это движение создавали крошечные искры психической силы.

Астелян шагнул к Борею, занося кулак для атаки.

— Арканатум Энергис!

Самиил словно бы выплюнул эти слова. Синие молнии выскочили из пальцев псайкера и ударили Астеляну прямо в грудь, отшвырнули его через всю комнату и припечатали о стену. Древний камень раскололся от удара, и Астелян скривился от боли. Голубоватые искры плясали на его броне в течении нескольких ударов сердца — как раз столько понадобилось, чтобы подняться на ноги.

— И вы называете меня предателем, вы, которые допустили колдуна в свои ряды! — проворчал Астелян скозь зубы, с отвращением глядя на Борея.

— Молчать! — рявкнул Самиил его голос пронзил разум, сокрушая чувства, точно так же, как психический удар только что сломил тело Астеляна.

Сопротивление длилось краткие мгновения, прежде чем сила ушла из рук и ног, и Астелян обмяк внутри собственной брони, сервомоторы взвыли, пытаясь удержать тело в вертикальном положении.

— Спать! — снова приказал Самиил, на этот раз Астелян сумел дать отпор и на короткие секунды воспротивился желанию опустить веки.

Его открытый взгляд перехватил библиарий, и в то же миг вся сила разума псайкера обрушилась в ответ. Мысли смешались, зрение исказилось, и рев заполнил уши. Астелян отчаянно пытался освободиться от пылающего взгляда Самиила, но не сумел даже пошевелиться. Внимание оказалось прикованным, он поневоле все глубже погружался в колдовской огонь, который горел в глазах псайкера.

— Спать… — повторил Самиил и Астелян провалился в беспамятство.

ОЧНУВШИСЬ, Астелян не удивился, обнаружив себя прикованным к плите для допросов. Оглядев толстые звенья цепей на руках и ногах, он моментально понял, что даже его необычайная мощь не дает никаких шансов вырваться из оков. Он был лишен брони и лежал голым на каменном столе. Жесткую кожу на буграх мускулов покрывали десятки шрамов от операций, когда-то превративших его в космодесантника. На груди и животе чуть блестела темная вторая кожа, сквозь нее проходили разъемы для проводов и кабеля, которые позволяли взаимодействовать с силовой броней в бою. Теперь металл соединений и схем бездействовал, и, пронзая тело насквозь, холодил плоть. Оглядевшись, Астелян понял, что в комнате он один и задался вопросом, насколько быстро явятся мучители, хотя, в сущности, это не имело значения. Он хорошо знал, что сумеет блокировать любую боль, какую они осмелятся ему причинить. Боль это слабость, у космодесантника из ордена Темных Ангелов нет слабых сторон. Лежа в ожидании, он напомнил себе о перенесенных в бою ранах и о том, как все равно продолжал сражаться. Даже сейчас, заключенный в тюрьму теми, кто отбросил оставленное им наследие, он будет продолжать борьбу.

Другие предупреждали его, что Темные Ангелы уже не те, что теперь ими правят скрытность и подозрительность, но он действительно не поверил.

Если бы он понял, что они из себя представляют, то никогда бы не сдался им на Тарсисе. Последние недели оказались кризисными. Темные Ангелы напали на мир, которым правил Астелян и принудили его давать отпор. Только после большого кровопролития, пренебрегая советами починенных, Астелян смирился и позволил нападающим войти в собственный бункер.

Первые космодесантники, которых он увидел, выглядели очень осторожными и сбитыми с толку. Вскоре все они были отозваны, и капеллан Борей прибыл с эскортом терминаторов в тяжелой белой броне. Их нетрадиционная форма и варварские украшения в виде костей и перьев лишь усилили замешательство Астеляна, как и использованное Бореем название — Крыло смерти. В своем невежестве он не сопротивлялся даже тогда, когда они толстыми кандалами из титана сковывали ему руки — такими толстыми, что даже в силовых доспехах он не мог разорвать звенья. Боевой корабль, также в эмблемах Крыла Смерти, приземлился прямо возле командного центра, после поспешной погрузки, Астелян не увидел на борту никаких признаков присутствия других десантников.

С тех пор он содержался в полной изоляции. Перед посадкой на транспорт Темных Ангелов на него надели глухой черный капюшон, рот плотно заткнули кляпом. Позже он не виделся ни с кем, кроме Борея, который сам приносил Астеляну пищу и воду. Не ясно в точности, как долго длилось путешествие, наверняка прошли недели, в конце концов Борей вернулся с кляпом и капюшоном, Астелян покинул шаттл и очутился на посадочной площадке.

Теперь ему предстояло перенести пытки от рук Темных Ангелов, обманом заманивших его в тюрьму. Астелян знал, что по невежеству его сочли предателем, а из-за суеверий к тому же вообразили, будто спасают его душу. Это выглядело насмешкой надо всем, что было ему дорого, надо всем, что Темные Ангелы несли галактике. По мере того, как гнев все возрастал, Астелян решил, что покажет этим существам ошибочность их пути, продемонстрирует, насколько они пали в глазах Императора.

Чтобы скоротать время и успокоить ум, Астелян позволил себе впасть в транс. Как учили, он отделился от физического тела, это позволило каталептическому узлу, имплантированному в мозг, контролировать психические функции. В полусне Астелян по-прежнему понимал происходящее, был готов к отражению любых опасностей, но мозг отдыхал, пересылая нервные сигналы из покоящихся областей в те, которые еще не спали.

В состоянии дремы восприятие изменилось, по мере того как сознание перетекало между долями мозга, комната то ненадолго делалась яркой и цветной, то блекла до серости. Звуки появлялись и исчезали, воспоминания сначала накатывали волной, а потом таяли, Астелян ощущал себя плывущим в воздухе и крепко стиснутым его стремительным потоком. Вместе с тем, сквозь эту иллюзию он внутренним взглядом видел дверь и ждал возвращения своих тюремщиков.

ПРОШЛО много времени, возможно, несколько часов, и Астелян вышел из гипнотического состояния уже в полном сознании. Аугметический слух уловил шаги, которые приближались снаружи. Именно этот звук уколол сознание и заставил придти в себя. Тяжело загремел ключ, замок сдвинулся с громким лязгом и дверь распахнулась. Вошел Борей, а за ним Самиил, капеллан захлопнул дверь. Он был без доспехов, в простой белой одежде, распахнутый ворот открывал массивную мускулистую грудь космодесантника.

Борей обернулся и повесил ключи на крючок у двери.

— Я надеюсь, ты использовал это время одиночества и покоя, чтобы как следует обдумать свое решение, — начал Борей, встав справа от Астеляна.

Астелян тем временем внимательно наблюдал за Самиилом, который устроился на другом конце комнаты.

— Насколько я понимаю, твои угрозы не имеют смысла, — ответил он, поворачивая голову, чтобы встретиться взглядом с Бореем.

— Если ты не собираешься отрекаться от своих злодеяний, мы обязаны действовать в соответствии с древними традициями и долгом, — Борей речитативом начал ритуал допроса. — Скажи мне свое имя.

— Я командор ордена Мерир Астелян, — ответил Астелян с ноткой пренебрежения в голосе. — Твое обращение не вяжется с моим уважаемым рангом.

— Кому ты служишь? — спросил Борей.

— Когда-то я служил в императорском космодесанте, в легионе Темных Ангелов, — ответил Астелян капеллану, опустив взгляд на пол.

— Когда-то служил? Кому ты теперь служишь? — потребовал Борей, выступая вперед.

— Я был предан моими владыками, — ответил Астелян после минутных болезненных воспоминаний, по-прежнему избегая взгляда Борея. — Они отвернулись от меня, но я старался продолжать то великое дело, ради которого был создан Императором.

— А что за великое дело? — Борей наклонился и уставился на Астеляна, глаза его сузились.

— Следует сделать так, чтобы человечество могло править галактикой, не опасаясь ни внутренней, ни внешней угрозы, — Астелян ответил жестко, с твердостью встречая взгляд капеллана-дознавателя. — Нужно с гордостью и на переднем крае бороться против чужаков и невежд.

— А как так получилось, что ты воевал против космодесанта Темных Ангелов на Тарсисе? — спросил Борей.

— Я был еще раз предан Темными Ангелами, и мне пять пришлось бороться, чтобы защитить себя и защитить то, что вы уничтожили по незнанию, — Астелян поднял голову, чтобы посмотреть прямо на капеллана-дознавателя, и священник заметил ненависть в его глазах.

— Ты поработил мир себе на потребу, ради эгоистических прихотей!

Борей сплюнул, наклонился и стиснул пальцы на горле Астеляна. Мышцы шеи пленника напряглись, сопротивляясь давлению мощных пальцев Темного Ангела.

Когда Борей заговорил снова, в голосе его сквозило отвращение:

— Ты предал все, чему присягал, что должен был хранить! Признай это!

Астелян ничего не ответил. Эти двое ядовито посмотрели друг на друга и на какое-то время замерли в обоюдном отвращении, пока Борей не разжал захват и не отступил.

— Расскажи, каким образом ты оказался на Тарсисе, — спросил капеллан, теперь он скрестил руки на груди с таким видом, будто и не пытался только что выдавить жизнь из прикованного пленника.

Астелян несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь придти в себя.

— Скажи мне только одно, — попросил он, взглянув сначала на Борея, а зачем на Самиила. — Скажи мне, где я, почему это место кажется одновременно знакомым и совсем незнакомым. Если скажешь, тогда я, возможно, выслушаю твои обвинения, обдумаю их и отвечу.

— Неужели он так ни о чем и не догадался? — Самиил в изумлении уставился на Астеляна.

Гримаса раздражения на миг появилась на лице капеллана, прежде чем он обратился к своему пленнику.

— Ты находишься в Башне Ангелов, ренегат, — ответил Борей.

— Не может быть, — запротестовал Астелян, пытаясь сесть, но под тяжестью цепей он лишь немного приподнял голову. — Я не видел Калибана, когда мы сюда прилетели. Это не может нашей крепостью. Почему ты издеваешься надо мной?

— Издевательства нет, — ответил Самиил тихо. — Эта крепость — все, что осталось от нашего родного мира Калибан.

— Ложь! — заявил Астелян, снова пытаясь сесть, его мышцы напряглись, пока он воевал с цепями. — Это просто уловка!

— Ты знаешь, мы говорим правду, — Борей, нажав рукой на грудь Астеляна, заставил его снова лечь. Во взгляде капеллана сквозило отвращение. — Это все, что осталось от Калибана, нашу родину уничтожило твое предательство.

ВСЕ ЗАМОЛЧАЛИ на насколько минут, пока пленник переваривал эту информацию. Холод каменного ложа уже начал проникать в плоть Астеляна. На грани обморока он слушал собственное дыхание, это дыхание было таким тяжелым и быстрым, будто воздух вдруг наполнился густым туманом. Все эти годы Астелян собирал информацию о бывших командирах, но ни разу не слышал о катастрофе. Быть может, это трюк, призванный ослабить его решимость? Идею насчет трюка тут же пришлось выбросить из головы, против нее свидетельствовали наблюдения самого Астеляна, сделанные в момент прибытия.

Он совершенно точно находился в катакомбах под некогда славной крепостью ордена Темных Ангелов, но теперь эта часть планеты оказалась оторванной и находилась в космосе. Именно эта мысль принудила Астеляна заговорить.

— Так вот почему вы безо всяких провокаций с моей стороны напали на Тарсис? — спросил он. — Разве это уместно, отомстить за собственную утрату, уничтожив мой новый дом?

— Твой новый дом? — переспросил презрительно Борей. — Мир, полный солдат и рабов, которые поклялись тебе в верности. Думаешь, в твоих действиях нет ереси?

— Разве теперь это ересь — править миром во имя Императора? Разве это неправильно, вновь командовать армией, как и раньше?

Астелян взглянул на Борея, а потом быстро перевел взгляд на Самиила.

— Мы были созданы, чтобы служить человечеству, а не чтобы господствовать над ними, — хрипло сказал Борей, он склонился над Астеляном и большим пальцем вытер бусины пота с его лба.

— Ты отрицаешь, что мы правили Калибаном? — рассмеялся Астелян. — Ты забываешь, что миллионы крепостных трудились на полях нашего мира, чтобы одеть нас и накормить, и в кузницах и механических цехах, чтобы вооружить нас, и на наших кораблях и заводах.

— Мир не должен находиться в рабстве у одного космодесантника, — отозвался Борей.

— Мы все в своем роде рабы, но некоторые служат Императору с охотой, а других приходится заставлять, — возразил ему Астелян.

— А ты-то сам каков? — спросил Самиил и шагнул вперед. — Разве не ты и другие, одной с тобою породы, предали Темных Ангелов и отказались служить, чтобы узурпировать власть Льва?

— Никогда! — выплюнул Астелян. — Это остальное человечество предало нас! Я воевал с вами на Тарсисе и был потрясен тем, что увидел. Мои армии были велики, отлично обучены и достойны самого Императора, но против мощи Темных Ангелов не устояли. Однако вы все равно разделены и рассеяны в космосе, среди звезд, ваши зубы вырваны… Мне хватило двухсот лет, чтобы разобраться в этом.

— Ты не прав, — заявил Борей, прохаживаясь взад-вперед и бросая на Астеляна хищные взгляды. — Легионы разделили, чтобы впредь никто не сумел завладеть слишком большой властью…

— Действие безвольных людей, завистников, которые страшились нашей сущности, — возразил Астелян, двигая головой так, чтобы Борей оставался в поле зрения. — Раньше я командовал тысячами космодесантников, и был лишь одним из многих командиров в легионе Темных Ангелов, тогда целые миры склонялись перед нашим гневом. Я взял бы Тарсис за один день, но вы воевали против меня вдесятеро дольше.

— Власть испортила тебя, как портила многих других, — бросил Борей, отворачиваясь. — Она то самое искушение, которому мы не позволили существовать.

— Испортила? Вы называете меня испорченным? — теперь Астелян уже кричал, его голос звенел в стенах тесной камеры. — Это вы испортились, скрываясь в темных кельях, крадущиеся в тени, страшащиеся власти, которой обладали раньше. Я помню это место в дни победы. Сто флагов реяли над башней, и великий праздник освещал залы тысячами огней, пока мы наслаждались нашей славой. Я помню время, когда Темные Ангелы рассекали галактику подобно собственному мечу Императора. Мы были первыми и самыми лучшими, никогда не забывайте об этом! Следуя за Императором, мы ни разу не знали поражений, и даже когда нам отдали Калибан, и Эль'Джонсон возглавил нас, мы оставались повелителями битвы. Это был момент славы, который нужно пережить заново. Мы существуем ради битвы, я ковал армию, чтобы продолжить Великий Крестовый Поход.

— Великий Крестовый поход закончился десять тысяч лет назад, когда ты и другие такие же пошли против Императора и попытались уничтожить все, что он построил, — сказал Самиил.

Борей задумался, молча отвернувшись.

— Я не принимаю ваших обвинений, — ответил Астелян.

Некоторое время в камере царило молчание, потом Борей навис над плитой, скрестив руки на массивной груди, бицепсы напряглись под тканью одежды.

— Если ты не предатель, то объясни, почему командовал армией, чтобы противостоять нам на Тарсисе, — спокойно попросил капеллан-дознаватель.

— Вы не оставили меня нет выбора, — отозвался Астелян с горечью. — С моих судов и форпостов шли сообщения, они касались корабля, который вышел из варпа, я приказал провести расследование на месте. Ваше ударное судно, не отвечая на позывные, открыло огонь и уничтожило один из моих патрульных кораблей. Вполне естественно, остальные начали атаку, на них же напали без предупреждения. Вы не выказали милосердия и убили почти тысячу моих людей!

— И все же, когда боевые братья приземлились, и стало понятно, что это Темные Ангелы, ты не сдался, не приказали армии обеспечить нам свободный проход, — продолжил Борей.

— Я приказал им держаться любой ценой! — Астелян выплюнул эти слова.

— Такие приказы — твоя вина! — взревел Борей. — Причина в твоих злодеяниях и страхе пред правосудием!

— Я сделал это, чтобы сохранить созданное, — ответил Астелян, его голос понизился до шепота. — Однажды против наших великих дел повернули оружие по ошибке. Я бы не позволил такому повториться.

— Что за великие дела? — Борей усмехнулся. — Мир, который трудится ради твоей спеси? Десять миллионов душ в цепях, чтоб питать твои амбиции? Наемные работники, призванные солдаты, повязанные твоей алчностью?

— Я узнал, что Империя распространилась более чем на миллион миров, — объяснил Астелян, представляя себе огромные города-заводы Тарсиса. — Количество людей неисчислимо, миллиарды миллиардов переполняют звездные системы, космопорты и корабли. Скученные в городах-ульях, рассеянные по шахтерским мирам, заключенные в тюремные баржи… Я еще раз повторяю — мы все рабы воли Императора.

— Рабы Императора, возможно, не твои рабы, — возразил Борей. — Ты был создан, чтобы служить, а не править, ты воин, а не губернатор. Твоя обязанность подчиняться и воевать, более ничего.

— Я инструмент воли Императора, его оружие и его символ, — ответил Астелян, снова взглянув на дознавателя. — Как можно не замечать лицемерие собственных слов? Вы обвиняете меня в том, что я сопротивлялся. Как я мог не сделать этого, если ваши машины уничтожили поля, кормившие мой народ, ваши пушки разрушили фермы и города, а твои боевые братья убивали моих людей как бракованный скот?

— Мы сделали то, что ты вынудил нас сделать, — Борей обвиняюще ткнул пальцем в Астеляна. — Это все твоя надменность, которая принесла страдания и гибель рабам Императора. Это все ты, пославший их против нас. Это ты, который обрек их на смерть, чтобы они жертвовали жизнью, защищая тебя. Ты, предатель, обречен уничтожать все, с чем столкнешься. Твои грехи — вот твое проклятье, так же как след крови и смерти за тобой.

— Моя армия храбро сражались до конца, как я учил их, — сказал, Астелян, закрывая глаза.

Перед его мысленным взором возникла картинка военного парада на улицах столицы, тысячи воинов шли рядами, реяли высоко поднятые знамена, били барабаны, их звук сливался с топотом сапог. Он вспомнил свою последнюю ставку в командном бункере, вспомнил, как солдаты бросались на штурмующих, закидывая их собственными телами. Ни один не заговорил о капитуляции, ни один не уклонился от долга.

— Их вела любовь к Императору, вы вынудили людей к таким актам отчаяния. Они боялись того, чем вы являетесь, страх дал им силы продолжать сопротивление, чтобы помешать вашим паразитическим планам.

— И ты называешь нас паразитами! Кто жил в роскоши, в то время как твои люди голодали, а твои солдаты дрались за объедки? — сказав это, Борей покачал головой. — Ты мерзость, отвратительная пародия на космодесантника. Там, где ты видишь силу,

я вижу жестокость. Где провозглашаешь величие, я вижу деспотизм худшего сорта. Твои ереси уму непостижимы. Просто признайся в своих грехах, очистить душу от этой ноши, и ты будешь свободен.

— Ты называешь это свободой? — Астелян горько рассмеялся, кивнув на орудия пытки на полках. — Ты называешь это службой Императору? Темные Ангелы были первыми, это был гордый легион. Мы проложили путь света среди звезд во имя Императора, а теперь вы окружаете себя тенью и обманом. Ваши могучие воины опустошили планету из-за меня одного, в то время как целые звездные системы погибают под натиском чужаков и нечистых.

— Ты смеешь обвинять меня! — Борей выплюнул эти слова. — Клянусь Львом и Императором, ты признаешь свои преступления и покаешься в грехах. Я учту все, что ты сделал, каждый неправильный поступок, каждое совершенное тобой злодеяние.

— Я тебе не скажу ничего! — отрезал Астелян.

— Ты лжешь, — вмешался Самиил, глядя прямо в глаза Астеляну. — Ты боишься. Есть секреты, запертые в твоем мозгу, знания, которые ты пытаешься спрятать от нас.

— Отойди от меня, колдун! — взревел Астелян, цепи глубоко врезались в его плоть, когда он попытался добраться до псайкера. — Не загрязняй мою душу магией.

— Твоя душа и так загрязнена, — сказал Борей, толчком прижимая голову Астеляна к мокрой от пота плите. — У тебя только один шанс спасти ее, и я предлагаю тебе такой шанс. Покайся в том, что встал на путь Лютера, попроси прощения у Льва и Императора. Признайся в своем бесчестье, и спасение твое придет без боли и сожаления. Сопротивляйся — и я буду вынужден спасти тебя от тебя же самого.

— Дела свое дело, палач, — медленно сказал Астелян, закрывая глаза и отворачиваясь от Борея.

— Перед тобой капеллан-дознаватель, и мне не нужен твой страх, нужно только твое послушание, — ответил Борей, бросая взгляд на полку с орудиями пытки.

Он выбрал клеймо с наконечником в виде двуглавого имперского орла, медленно подошел к жаровне и погрузил железо в пламя, поворачивая его время от времени, чтобы нагреть равномерно. Потом приподнял и легонько подул, тусклый свет вспыхнул ярче, струйки дыма рассеялись в воздухе. Борей занес клеймо над правой рукой Астеляна, и тот кожей ощутил жар металла и покалывание.

— Космодесантники настолько ослабели за эти холодные тысячелетия, они боятся огня до такой степени, что даже простой ожог причинит им боль? — Астелян усмехнулся.

— Будет немного боли для начала, — объяснил Борей. — Но даже ты, физически совершенный, испорчен духовно, ты начнешь чувствовать касание пламени, ласку лезвий, после сотого дня, на тысячный день. Время несущественно. Очищение души — процесс неспешный и не опрометчивый. Это долгий и трудный путь, мы с тобой будем путешествовать вместе.

Астелян стиснул зубы, когда клеймо впилось в его плечо, наполняя ноздри запахом горелого мяса.