Амулет Святовита. Вторая часть

И лишь одни нахальные запороги, дикопольские самосбройцы, осевшие недавно чуть ли не под самым носом у обители Черноголова и бросившие ему дерзкий вызов, не ожидали сложа руки прихода счастливых времен - а всеми своими силами приближали их, насколько могли. Отважно уходили они в Лесистые горы, пробираясь подземными лазами на ту сторону, в Великолесье и Неманский край - и приводили оттуда в свою крепость на Непре-реке всех охочих людей. Выведали те камышники и степные гультяи все потайные тропы над и под горами, и, как говорили знающие люди, завели дружбу с самой подземной чудью, не дав ей окончательно зачахнуть и уснуть в самых глубинах Лесистых гор. Запороги много чего позаимствовали у берендеев, и не только, как уже догадался пытливый читатель, необъяснимую тягу к длинным-предлинным усам - научились степные воины у подгорных жителей их хитрой науке, знаниям и уловкам, и, в свою очередь, щедро поделившись своим накопленным опытом. Радостно и гостеприимно, как родных братьев, встречали берендеи витязей Дикого Поля в своих подземных чертогах. А потому и ломал себе голову Мамай над тем, что же такого могло случиться, что к нему отнеслись не как к давнему другу - а словно к заклятому врагу.

***

- Ты смотри, а ведь и вправду бают, что у подгорной чуди свет в горах сияет не хуже солнечного! - цокал языком Пеколс, крутя головой налево и направо. - Конечно, насчет сравнения с солнцем приврали сильно, как видно - но что горы эти под землей светятся, так это есть на самом деле. Чудеса - да и только!

А удивляться действительно было чему - ибо чем дальше углублялся в разветвления каменных ходов отряд латников, тем понемногу становилось светлей. Поначалу шли в полном молчании и темноте, освещая себе дорогу факелами и с интересом рассматривая тайком друг друга - а затем стали попадаться время от времени настенные светильники, заправленные маслом и сильно коптящие, и то тут, то там в хитрых засадах умело устроенных каменных нор иногда мелькали круглые шлемы сторожевых из числа берендеев. А вскоре латники один за один, через равные промежутки времени, стали тушить свои факелы - и, к удивлению земников, от этого становилось отнюдь не темнее, а даже совсем наоборот. И вот уже неверное серое сияние заполонило всё вокруг, как будто из глубины каменных иззубренных стен потихоньку источался легкий призрачный свет.

- Мы что, выходим наверх? - спросил Мартин, озираясь по сторонам. - Или это так хитро устроены окна, выходящие с самой поверхности, что освещают подземные лазы?

- Ни то, ни другое, мой мальчик, - ответил чародей.

- А что же это тогда? - не унимался земник. - Идем ведь вроде все время вниз, углубляясь в гору.

- А ведь и верно, - поддакнул Лиго, - всё это время ход шел под уклон. Так что же это тогда нам освещает путь?

- Лунный камень, друг мой, - хмыкнул чародей. - Это самое главное сокровище берендеев...

- Это что еще такое за сокровище? - в один голос воскликнули барздуки. - Какой-то дивный самоцвет?

- Придем - увидите всё сами, - ушел от ответа Мамай и снова углубился в свои мысли.

Между тем понемногу становилось всё светлее и светлее - в бледном дрожащем сиянии уже можно было спокойно различать фигуры латников в подземных ходах и вовсе без света огней. И вскорости замыкающий латник совсем затушил свой последний факел - тот погас с недовольным шипением, испустив струйку едкого дыма. А через несколько поворотов отряд остановился у расширения подземного входа, кончавшегося каким-то тупиком. Но, вопреки всему, Тарус двинулся вперед, пошарил рукой в расщелинах каменной глыбы - раздался тихий щелчок, а затем с грохотом скала вдруг стала подаваться в сторону, освобождая проход. Ни тени удивления не выказали лица берендеев - такие же каменные, как и стены вокруг. А когда скала полностью ушла в сторону, глазам земников предстала головокружительная картина. Там, за этой узкой потайной дверью, лежало огромная, невероятных размеров пещера, своды которой уходили невообразимо далеко вверх - и оттуда, с этой вышины, и от скалистых стен исходил мерцающий поток призрачного бледного сияния, освещая все громадное пространство подземной пустоши.

- Добро пожаловать во владения Берендея! - громко сказал Тарус, слегка кивнув головой.

И шагнул внутрь.

Лиго на какое-то мгновение замешкался - но латники, очень вежливо, но, тем не менее, с легким нажимом подтолкнули земников в спину, и барздуки вошли в удивительную дверь.

- Вот теперь действительно чудеса... - только и смог вымолвить Пеколс, у которого даже дыхание перехватило от увиденного.

А изумляться было чему. Впереди, насколько видел глаз в этой подсвеченной серой пелене, простиралась необъятная пещера - изрытые причудливыми трещинами и норами стены окаймляли ее. Сверху спускались загадочной и таинственной красоты каменные сосульки с вкраплениями горного хрусталя и самоцветов, перемигивавшимися между собой мерцающими огоньками и бликами. Снизу же им навстречу поднимались витиеватыми резными столбами утесы поражавшего воображение вида и всех оттенков радуги - а в иных местах они так высоко уходили ввысь, что казалось, будто они где-то там, в вышине, упираются в необычайно крутые своды, скрытые от глаз. А еще чуть дальше от входа пещеру пересекал огромный, невероятной глубины разлом, через который был перекинут узкий каменный мост. И там, за ним, на той стороне, угадывались каменные стены подземной крепости.

- О боги, - выдохнул пораженный Лиго, - прямо-таки неземная красота...

- Ну, я бы сказал, правильней будет, что это подземная красота, - ввернул Мартин, сам стоявший с раскрытым ртом.

- Да, друзья мои, это и есть вход в чертоги Берендея - одно из самых значительных чудес нашего света, - сказал Мамай. - И нам предстоит, хоть и не по своей воле, посетить их...

- И это всё создала подгорная чудь? - обвел рукой Лиго.

- Ну нет, что ты, - улыбнулся чародей. - Берендеи лишь обжили эти пустые пещеры, вытеснив отсюда подземных змеев и прочую нечисть несколько веков назад. И эти подгорные пустоши уже тогда сияли этим призрачным светом - хотя, согласно старинным заветам берендеев, покуда здесь будет обитать подземная чудь, будет светить и дарить это мерцающее сияние колдовской лунный камень этих стен. А как только уйдет чудь из этих пещер - они снова погрузятся во мрак...

- Но как такое возможно, что какой-то камень источает свет? - изумился Мартин.

Мамай посмотрел на него с высоты своего роста и усмехнулся, пожав плечами:

- Мальчик мой, в этом подлунном мире много удивительного и необычного - а временами и порой совершенно невозможного. С тех пор, как владыка Берендей со своим народом завоевал эти подземные пустоши, минуло пять веков - и как оно было все на самом деле, уже и не выяснить. Но лунный камень сияет до сих пор - и пока еще крепко стоит Подгорное Царство!

И замолчал, вздохнув чему-то своему, потаенному.

- А что это там такое? - кивнув головой, спросил Лиго. - Что это за башни впереди? И кто создал этот мост через пропасть?

Мамай стряхнул с себя легкую пелену оцепенения, посмотрел вдаль и продолжил:

- Каменный мост возвели уже сами берендеи - и ведет он в их древнюю крепость Златоград, столицу Подгорной страны, куда мы и направляемся. Это вотчина самого древнего и самого знаменитого рода подземных карликов - колена Золотоголовых. Дорога туда есть только одна - вот эта самая, которая и перекинута искусными умельцами через бездонный провал. И мост этот настолько узок, что там плечом к плечу вряд ли смогут стать даже два латника из племени берендеев - его легко защитит от любого неприятеля даже малая горстка воинов, если, конечно, такой враг сможет приблизиться к этим волшебным чертогам, прорвавшись сквозь заслоны и засады в запутанных подземных ходах. Берендеев всегда было немного - ведь вовсе нелегко выживать в подземных пещерах под горами. А сейчас и вовсе осталось только четыре колена из девяти. И поэтому берендеи всегда славились умелыми бойцами и воинами - каждый из них стоит целого десятка витязей из наземного мира...

И снова погрузился в свои мысли.

Меж тем отряд берендеев со своими пленниками двинулся вглубь удивительной необъятной пещеры, уходящей вперед - и когда последний латник, обернувшись напоследок, проследовал внутрь, дверь с грохотом затворилась, не оставив в скале даже намека на малейшую щель.

А вскоре подошли и к мосту, узкой лентой нависавшего над бездной такой глубины, что у барздуков невольно закружилась голова.

У самого входа на мост, перегороженного стальными коваными створками испещренных рунами ворот, возвышались две грубые, крепко сложенные из хорошо подогнанных друг к другу каменных глыб сторожевых башни с узкими бойницами, из которых тут же показались заряженные стальными болтами самострелы. Гортанный голос что-то выкрикнул на языке подгорных жителей - ему в ответ что-то громко сказал Тарус, взмахнув платком в кованой рукавице и указав на земников с чародеем. В прорези бойницы мелькнуло лицо в железной маске, пристально разглядывавшее пленников. Наконец был отдан приказ - со скрипом открылись стальные ворота, оставив только очень узкий проход, через который на мост блестящим ручейком заструился отряд латников.

Проходя меж двух башен с бойницами, из которых грозно посверкивали самострелы стражи, Лиго невольно поежился от исходящей от них угрозы.

- Да уж, с этими ребятками шутки шутить не придется - оборона у них налажена что надо, - сказал за его спиной Мартин. - Голову даю на отсечение, что эта штуковина пробивает навылет своим болтом латника со всей его броней - и достреливает самое малое до середины моста, а то и дальше. Эдак взаправду десяток бойцов сможет удерживать мост сколь угодно долго, засев намертво в этих башнях и перегородив путь.

- Я думаю, что и на той стороне защита не хуже, если не лучше в несколько раз, - кивнул Лиго и тут же с легким смешком заметил: - А вот голову свою давать на отсечение не нужно - она тебе еще пригодится!

- Да, ты прав! - хохотнул Мартин, как раз крутивший головой по сторонам. - Кстати, если ты обернешься, то увидишь, как наши милые хозяева что-то показывают знаками на ту сторону.

Лиго, стараясь не сбавлять шага, посмотрел назад - с зубчатой вершины одной из башен размахивал факелом один из сторожевых, явно передавая важное донесение.

- Ну, вот нас и ждут! - сказал Лиго и печально улыбнулся: - Готовят теплый прием...

- Лишь бы прием этот не был последним для нас в этой жизни, - хмуро буркнул сзади Пеколс, угрюмо шагая через мост и боясь даже заглянуть в пропасть, внизу которой клубились туманы.

Ни Лиго с Мартином, ни чародей ему ничего не ответили.

Спустя время вышли на ту сторону. Сразу же за мостом подземная пещера была пережата двумя огромными скалами, вздымавшимися ввысь - и, насколько хватало глаз, обойти их слева и справа было невозможно. Хотя после моста проход здесь несколько расширялся, он был по-прежнему узок и перегорожен каменной стеной в несколько рядов - такая же каменная кладка тянулась лентой по скалам в обе стороны от дороги, надежно перекрывая доступ дальше. От моста к стене вели крутые, высеченные в утесах ступени, вившиеся наверх таким образом, что нападавшие были открыты со всех сторон для стрелков из крепости - а малейшая вылазка мечников сверху сразу бы опрокинула любой отряд вниз, к узкому мосту или вообще в бездонную пропасть.

Крепость встретила путников пронзительным воем рожков и барабанной дробью. Рдели знамена и стяги среди каменных зубцов, деловито расхаживали сверкавшие золочеными доспехами латники с поднятыми забралами шлемов, перекликались дозорные на сторожевых башнях и в узких бойницах - подземная крепость словно хвалилась путникам всей своей мощью и силой.

Над воротами, в окружении витиеватого каменного узорочья, раскинулась огромная надпись руницей величиной с человеческий рост. Но, как ни силился прочесть ее Лиго, большая часть этих старинных угловатых знаков была ему неведома.

- Гульдиберг... - вполголоса подсказал Мамай, - что на древнем наречии берендеев значит Златоград.

И, повременив и будто отвечая на немой вопрос земника, чародей добавил:

- Не огорчайся, мальчик мой! Немногие у нас, наверху, понимают язык и азбуку подземных жителей - за многие века они разительно изменились и стали отличаться от наших. Руны у берендеев свои собственные - даже среди волхвов сейчас единицы, кто мог бы свободно читать эти надписи...

И в этот самый миг громко прозвучал медный голос горна.

Каменная стена чуть дрогнула - и нехотя, неспешно, с каким-то утробным лязгом и треском, стали подниматься вверх бронированные ворота цитадели берендеев. И лишь пройдя узким каменным проходом с нависавшими над головой сводами, отряд очутился внутри.

Развивались огромные золоченые хоругви с темными образами, свисали цветными полотнищами тяжелые знамена с вышитыми древними гербами, качались мохнатыми шапками и густыми хвостами бунчуки на длинных древках. Гул голосов, свистки военных дудок и писк свирелей, топот множества ног - все это сплелось в один многоцветный шумный клубок, который закрутил и завертел путников, и понес прямо внутрь этих вырезанных в камне переходов и пещер, глубокими норами вгрызшихся в скалы. И лишь порядком поплутав бесчисленными переходами с крутыми ступенями и низкими сводами, латники наконец вошли в огромный зал, в конце которого на каменном троне восседал владыка Златограда и правитель всего Подгорного Царства.

Гулко раздавались шаги путников в гнетущей тишине подземной залы - правитель берендеев молча разглядывал нежданных гостей. Его суровое лицо, словно высеченное из гранита и иссеченное глубокими трещинами, сохраняло каменное выражение. И лишь когда путники приблизились и Тарус преклонил колено перед каменным троном, в тиши раздался каркающий голос Свидегера:

- Здравствуй, клятвопреступник и предатель Майсур! Что можешь ты сказать в свое оправдание, обесчестив мою дочь?

А из-за трона в дивной облегающей кольчуге вышла дева с огненными волосами, волшебно струившимися по ее плечам - и гневно сверкнула глазами.

--------------------------

ГЛАВА 19

ДОЧЬ ПОДГОРНОГО ВЛАДЫКИ

В затянувшейся звенящей тишине, затопившей огромный зал до самых сводов, не раздавалось ни шороха, ни звука - лишь гулко бились сердца изумленных барздуков и чародея. Каменными истуканами стояла подземная стража, молча стиснув копья и безучастно глядя сквозь прорези забрал своих кованых шлемов, готовая в любой миг исполнить приказ своего властелина. Но неподвижно сидел на древнем троне подгорный владыка Свидегер, король подземной чуди, вперив свой тяжелый взгляд в чародея и, казалось, вовсе не замечая его спутников. А рядом с резным троном прекрасным, словно сотканным из серебра и горящего злата дивным изваянием замерла небывалой красоты дочь подгорного властелина - и оба молодых земника не сводили с нее восхищенных глаз. И сколько продолжалось это наваждение, было неведомо - время будто замерло под этими глубинными сводами.

- Так что ты молчишь, предатель Майсур? - разрушил колдовскую тишину вопрос Свидегера.

И от его каркающего голоса беззвучные чары словно дали трещину и рассыпались осколками - волшебное наваждение исчезло.

- Вот дела, - мотнул головой Пеколс, будто сгоняя пелену с глаз. - А наш-то чародей - вовсе не промах!

И тихонько хохотнул.

Свидегер перевел на него изумленный взгляд и какое-то время разглядывал и Прока, и его молодых сотоварищей. И под его тяжелым взглядом барздуки невольно поежились и благоразумно опустили очи долу. А владыка, достаточно рассмотрев чужестранцев, вопросительно глянул на стражу.

Вперед молниеносно выступил Тарус и, преклонив колено, сказал:

- Ваше величество, этих чужеземцев мы взяли вместе с клятвопреступником Майсуром. И один из них смеет утверждать, что они - посланники Неманской державы и Совета волхвов!

И бросил дерзкий и насмешливый взгляд на Лиго.

Лиго вспыхнул и, незаметно толкнув своих товарищей, быстро опустился на одно колено - его спутники тут же последовали его примеру. Стоять остался лишь один чародей, гордо и, казалось, презрительно возвышаясь над склонившимися земниками и Тарусом.

У подземного владыки от гнева заиграли желваки, но, пересилив себя, он перевел взгляд с надменного чародея на коленопреклоненных барздуков и спросил:

- Правду ли говорит мой слуга, о чужестранцы?

- Да, ваше величество, истинную правду! - быстро выпалил Лиго, не поднимая глаз.

Свидегер поиграл желваками, слегка нахмурился и, наклонившись вперед, каркнул, будто старый ворон:

- А чем может доказать свои слова почтенный иноземец?

И, сведя на суровом морщинистом лбу кустистые брови, вперил свой тяжелый взгляд в барздука.

Лиго краем глаза заметил, как торжествующе спрятал насмешливую улыбку Тарус, и, стараясь не выдать своего волнения, предательски сжимающего горло, громко сказал:

- Кольцо на моей руке, ваше величество, служит пропуском во все цитадели и крепости, выступающие на стороне светлых сил! На этом серебряном перстне, выкованном вайделотами Неманского края, руны поведают знающему человеку, кто я такой.

И, быстро сняв с пальца кольцо, протянул его владыке, по-прежнему не поднимая головы.

Подземный король несколько мгновений, всё также хмурясь и играя желваками, рассматривал перстень - а затем переспросил:

- Пропуском во все цитадели на стороне светлых сил?

И каркающее расхохотался.

А затем, словно хлестнув бичом, резко сказал:

- А вы уверены, чужестранцы, что попали туда, куда надо? Что это именно крепость светлых сил - а не наоборот? Ведь мои владения скрываются как раз во мраке! Что скажете на это мне, иноземцы?

И снова звучно захохотал - лишь затряслись заплетенные в косы усы.

Оторопь взяла барздуков - и ледяной когтистой лапой царапнул предательский страх. Земники быстро переглянулись между собой - но Лиго тут же отогнал отчаяние и твердо произнес:

- Я верю, ваше величество, что Подгорное Царство и ныне, как и в былые времена, является обителью светлых сил. И будет им и впредь - ибо великий и славный народ берендеев никогда не был предателями, ваше величество!

Свидегер хмуро разглядывал барздука - а затем лицо подземного владыки прорезала едва заметная слабая улыбка.

- Да, ты прав, чужестранец! Мы, берендеи, никогда не были предателями!

И метнул выразительный взгляд на гордо стоящего чародея - но тот, казалось, был безучастен ко всему происходящему.

- Я вижу, что ты посвящен в волхвы нижнего круга, о чужеземец! - не дождавшись ответа от Мамая, хрипло сказал подгорный король, вновь переведя взгляд на Лиго и протянутое кольцо в его ладони.

А затем, двинув желваками, желчно заметил:

- Владыки северных земель могли бы прислать кого-нибудь и поважнее тебя.

На лице Свидегера из-под усов снова мелькнуло подобие кривой улыбки. Он откинулся на троне и, не спуская глаз с земника, уже чуть более дружелюбно спросил:

- Как ваши имена, бородатые чужестранцы?

- Я - сударь Лиго из рода Бирзулисов, сын воеводы Лютня и ученик владыки Куреяса, главы Совета волхвов Неманского края! А это - мои спутники: витязь Мартин из рода Бубиласов, племянник нынешнего воеводы Земигольского края сударя Бортня, а также мой слуга Прок Пеколс. Мы, ваше величество, из древнего племени земников, или барздуков, которое все наши соседи - и ближние, и дальние - называют лесной чудью!

Подземный король молча разглядывал чужеземцев и слегка кивнул головой.

- Славные и почтенные имена ты называешь, Лиго из рода Бирзулисов! - трескуче произнес Свидегер, когда барздук закончил. - Слухи о деяниях твоего народа - и в особенности твоего отца, славного воеводы Лютня - докатились и до наших подземелий. Вести доносят нам и деяния воеводы Бортня - своими сечами с нечистью известен он даже в наших краях. Но как, скажи мне, о иностранец, в такую почтенную компанию затесался вот этот предатель и клятвопреступник?

И Свидегер вновь гневно сверкнул глазами, и, крепко стиснув подлокотники резного трона, выбросил руку вперед, указывая на чародея.

- Он - тоже посланник владык Неманского края? - и подземный владыка насмешливо посмотрел на Лиго.

- Я - свой собственный посланник, ваше величество, - впервые за всё время проговорил Мамай. - А также я - представитель куда более грозных сил, чем все волхвы северных земель, не в обиду им будет сказано. И вам, ваше величество, это ведомо давно ...

И, гордо откинув голову, прямо посмотрел в глаза подгорному королю.

Свидегер вперил в чародея свой взгляд - и на миг барздукам показалось, что под сводами старинной залы со звоном и искрами скрестились два закаленных в боях клинка.

Но поединок был явно неравным - подземный король заскрипел зубами, до дрожи в руках стиснув подлокотники трона. Пальцы владыки побелели от напряжения, на лбу выступили бисеринки холодного пота. Еще мгновение - и казалось, что чародей пригвоздит короля своим огненным взглядом прямо к трону. Но в последний миг Мамай отвел глаза - Свидегер шумно выдохнул и обмяк, откидываясь на резную спинку. Грудь владыки тяжело вздымалась от неистовых усилий поединка взглядов.

- Ваше величество, я искренне прошу вас объяснить, в чем моя вина? - пытаясь придать своему голосу хоть какое-то смирение, спросил Мамай, снова посмотрев в глаза королю.

Но тут вмешалась дева с огненными волосами, дотоле молча стоявшая рядом с троном.

- О Майсур, и ты еще спрашиваешь? - гневно сверкнула огромными очами дочь владыки.

- Да, о Хильда, прекраснейшая из дев! - ответил Мамай. - Я не понимаю, в чем я провинился пред тобою? Ни разу ни словом, ни даже мыслью не обидел я тебя - чем же я мог тебя обесчестить? Какие клятвы я тебе давал, что меня называют здесь клятвопреступником? Кого же я предал?

- Меня... - опустила свои дивные веки дочь подземного властелина.

- Но чем, о Хильда? - воскликнул чародей.

Свидегер, уже пришедший в себя, и до поры до времени не вмешивавшийся в этот разговор, вдруг зло ввернул:

- Спроси-ка лучше, Майсур, что носит моя дочь! Спроси, чем одарил ее ты в последний раз!

Земники, до сих пор не смевшие разогнуть колен, только быстро переглянулись между собой. Прок по своей привычке хотел было отпустить на эту новость свою очередную едкую колкость про чародея - но Мартин не дремал: и тут же незаметно для окружающих, но весьма чувствительно саданул Пеколса в бок. Тот крякнул и клацнул зубами, проглотив так и не вырвавшуюся на волю острую шутку. Лиго сердито глянул на обоих - и так едва заметная возня мгновенно улеглась. И когда подземный владыка бросил на барздуков свой сверлящий взгляд, то увидел лишь смиренно склоненные головы чужеземцев.

А Мамай тем временем не верил услышанному - и изумленно смотрел на прекрасную деву. И лишь спустя какое-то время чародей наконец выдавил из себя:

- Но как такое могло быть, о Хильда? Ведь мы ни разу не были наедине! Неужели ты...

И Мамай выразительно посмотрел на гибкий стан прекрасной воительницы, стараясь в узкой талии под облегающей блестящей кольчугой угадать изменения. Дева вся вспыхнула и зарделась, метнув в чародея ненавидящий взгляд.

- Еще одно слово - и я вырву твой грязный язык! - зашипел вдруг Свидегер, в ярости вскакивая с трона. - Да как ты мог подумать такое?! Ты сейчас нанес оскорбление моей дочери еще хуже прежнего, Майсур!

Чародей непонимающими глазами смотрел на подземного владыку.

- Но если не это, ваше величество - тогда что? - с нажимом непонимающе воскликнул Мамай.

- Я велю отсечь тебе голову, предатель! - захлебывался от гнева Свидегер. - А перед этим изрублю на мелкие кусочки и сожгу твой мерзкий колдовской язык за такие слова!

И владыка хотел было крикнуть "Стража!" - как тут же осекся, натолкнувшись на прожигающий насквозь взгляд чародея.

"Не доводи до греха, Свидегер! Еще один шаг или слово - я разнесу здесь всё в пыль!" - вдруг явственно послышалось подземному королю. Он замотал головой, затем посмотрел по сторонам - и с ужасом понял, что голос чародея слышится только ему, Свидегеру, и больше никому. Владыка оцепенел.

"Вот так-то лучше!" - снова зазвучал в ушах у короля голос чародея.

"Я не хочу наносить тебе обид, Свидегер, и ронять твое лицо пред твоими подданными - но и ты тоже знай меру и не забывайся в гневе!" - звучал стальной голос. - "Давай уж лучше спокойно и толково разберемся во всем, как старые знакомцы..."

Владыка опустился на трон и вытер суровое чело, изрезанное глубокими морщинами.

- Ладно, извини, Майсур, за гневные слова... - еле выдавил из себя подземный владыка и, собравшись с духом, выдохнул: - Ты в последний раз подарил прилюдно моей дочери оберег со своей шеи, Майсур. А по нашим законам подарить оберег деве - значит, предложить ей свою руку! Но затем ты исчез надолго - и уже прошли все мыслимые и немыслимые сроки согласно нашим обычаям. И тем самым ты не просто обесчестил девушку - ты нанес тяжкую обиду дочери самого подгорного короля! А значит, и мне лично - и всему моему народу!

- О боги... - только и смог вымолвить чародей, закрывая рукой глаза. - Я ведь сделал это от чистого сердца - чтобы амулет оберегал вашу дочь во мраке этих подземелий! Я никоим образом не хотел обидеть или насмеяться над ней, ваше величество...Я не знал этого обычая... О боги! Нет мне прощения - из-за невежества потерять друзей и нанести им смертельную обиду...

И чародей весь поник, словно ужавшись в размерах.

А подземный владыка одновременно и гневно, и будто бы с какой-то вдруг неизвестно откуда прорезавшейся жалостью глянул на Мамая. А с другой стороны на чародея смотрели с укором прекрасные глаза юной девы с огненными волосами. И эти два взгляда были настолько невыносимы, настолько проникали глубоко в душу, что у чародея вдруг помимо его воли дрогнули колени - и он опустился в низком поклоне пред древним троном.

- Простите меня, мои друзья, искренне простите, если сможете... - еле слышно прошептал Мамай.

И то ли Лиго показалось, то ли в действительности было так - но на каменный пол тихо упала соленая капля слезинки, украдкой оброненной суровым южным витязем, и тут же смешалась с пылью.

Дочь подземного владыки отвела взгляд - ресницы ее затрепетали, и она отвернулась, прикрывая рукой прекрасное лицо. И именно поэтому она не заметила, как на нее давно и уже не украдкой смотрит во все глаза Мартин, словно не видя ничего вокруг. А за ним с неменьшим изумлением наблюдает Лиго - и оба земника, уже забыв все приличия, давно подняли свои некогда склоненные головы.

- Теперь наконец-то ты понимаешь меру своей вины, Майсур? - разрезал наступившее безмолвие каркающий голос Свидегера.

Но в этот раз он зазвучал намного тише и уже не так резко.

- Да, ваше величество... - прошептал Мамай. - Мне нечего больше сказать в своё оправдание - ибо то, что я сейчас добавлю, еще больше оттолкнет вас от меня...

- Куда уж хуже может быть, Майсур? - сдвинул брови подземный владыка. - Какую обиду, кроме этой, приберег ты для меня еще?

А чародей, еще ниже опустив голову, тихо сказал:

- Обет безбрачия, ваше величество - я дал зарок много лет назад... И потому не могу жениться на вашей дочери...

Воцарилась звенящая тишина. Та самая, которая бывает обычно перед страшной бурей. Перед бурей, всё сметающей на своем пути и ни перед чем не останавливающейся. И вдруг...

И вдруг раздался звонкий голос:

- Я могу жениться на вашей дочери, ваше величество!

Это был голос Мартина - и все воззрились на него.

А он, словно боясь опоздать высказаться, говорил и говорил:

- Я хочу предложить вашей дочери, ваше величество, свою руку и сердце! Клянусь любить ее больше всего на свете - и защищать до конца своих дней, пока дышу! Я готов отдать ей свой нашейный оберег, завещанный мне моей старой матушкой - и говорю это также прилюдно и открыто. И от своей клятвы не отступлюсь никогда - разве что смерть заставит меня это сделать...

И, повернувшись к прекрасной деве, преклонил колено перед ней и твердо сказал:

- Ваша светлость, мой род хотя и не королевский - ибо у нас, земников, лесной чуди, нет ни королей, ни князей, а своих правителей и воевод мы выбираем сами - но род мой также очень знатный и древний, а его истоки теряются в глубине веков. И я почту за великую честь, если вы примете мою руку и сердце - ибо эти слова я никогда еще прежде никому не говорил. И я знаю твердо, что больше их не скажу никому и никогда!

И Мартин замолк, склонив голову.

Такого не ожидал никто - и, как затем неоднократно подозревал Лиго, прежде всего сам Мартин. Хватило бы у молодого земника сил и отваги собраться с духом и высказать эти слова в ином месте и в другое время? Богам только это и ведомо. Но слово, которое вылетело, как и упорхнувшую на волю птицу, вернуть уже невозможно - всё было сказано и всё было сделано. Иной раз за нас нашими же устами говорят боги - и они же нас наставляют исподволь, что и как совершать. Но как бы там ни было, но впоследствии земник ни разу не пожалел о том, что в тот миг он, удивляясь сам себе, смог сказать под далекими каменными сводами те самые слова...

А меж тем блистательная дева подняла свои дивные очи - и они встретились со страстными, но честными и открытыми до самых потаенных глубин души глазами молодого барздука. И будто молния пробежала между ними - они готовы были смотреть друг на друга целую вечность. И эта дрожь, и это неземное блаженство, в котором они утонули оба, исподволь передались окружающим. Все смотрели на них - и всем всё было понятно...

И можно было бы на этом и закончить главу, но в тот самый миг, когда старый подгорный владыка, глядя на молодую пару, тайком смахнул набежавшую слезу, Лиго вдруг весь вздрогнул и схватился за грудь, разрывая одежды. Все взгляды обратились на него - а руки молодому барздуку немилосердно жгла холодным пламенем древняя заколка, подарок волхва. Мамай изменился в лице, предчувствуя угрозу.

И действительно, спустя миг под гулкими каменными сводами вдруг раздался трубный зов войскового горна. А вслед за тем тяжелые кованые двери старинной залы шумно распахнулись - и вбежал запыленный окровавленный гонец.

Не добежав нескольких шагов до трона, он рухнул на холодный пол и воскликнул из последних сил:

- Нападение, ваше величество! Нечисть смяла все наши заставы и прорвалась к мосту - и несть ей числа...

И испустил дух.

А под сводами залы переливались тревожные трели рожков, раздавалась частая дробь барабанов, и протяжно и зычно надрывался медный горн, отдаваясь эхом в переходах и пещерах, оповещая подземных жителей о внезапном нападении.

--------------------------

ГЛАВА 20

БИТВА ПОД КАМЕННЫМИ СВОДАМИ

- Беда не приходит в одиночку! - хрипло каркнул Свидегер, вскакивая со своего резного трона и, повернувшись к начальнику стражи, отчеканил: - Сударь Тарус! Приказываю возглавить оборону ворот и моста! Ступайте немедля, сделав все необходимые приготовления!

- Да, ваше величество! - отчеканил Тарус и, щелкнув каблуками, круто развернулся к выходу, мотнув желтыми усами.

- Постойте, ваше величество, - вдруг громко раздался голос Мамая.

Подземный владыка замер и воззрился на чародея:

- Что еще, Майсур? Ужель ты приберег для меня еще одну весть - что вам пора покинуть мой чертог?

И горько улыбнулся самыми краешками морщинистого рта.

- Отнюдь, владыка, - качнул головою Мамай и, посмотрев прямо в глаза повелителю берендеев, сказал: - Дозвольте, ваше величество, хоть на толику искупить свою вину - и стать рядом с вами в один строй!

И, немного подумав, уже тише добавил:

- Как в старые добрые времена...

Свидегер на мгновение закрыл глаза - и тут же прямо и жестко посмотрел в зеницы Мамая.

- Как в старые добрые времена? - переспросил подземный король и вздохнул: - Так тому и быть! Играют с нами боги, как хотят того сами - в тяжелую годину привели они тебя в наши края. И я уж думал, лишь для того только здесь ты снова объявился, чтобы нанести нашему роду смертельное несмываемое оскорбление. Но сейчас...

И, снова на миг прикрыв глаза, владыка бросил чародею, уже не глядя на него:

- Впрочем, теперь я уже ни в чем не уверен... Становись с нами в один строй, Майсур - твоя рука понадобится нам в неравной сече! Но только не береди мне душу - держись от меня подальше и не попадайся на глаза!

И быстрым шагом спустился с трона.

- А как же мы, ваше величество? - воскликнул Лиго, всё еще потиравший грудь. - Негоже нам стоять поодаль от лютой битвы.

- Вот вам наши мечи, владыка! - добавил Мартин, с трудом отводя глаза от прекрасной девы.

И оба барздука звякнули ножнами.

Тарус и Свидегер переглянулись - и король, нахмурившись, сказал:

- Сударь Тарус! Негоже нам в эту годину пренебрегать помощью, с какой бы стороны она ни подоспела! Возьмите-ка под своё начало этих бравых земников - сейчас у нас каждый клинок на счету! Ну, а время очень быстро покажет, на что они способны!

И многозначительно посмотрел на молодых барздуков, чуть дольше задержав свой взгляд на Мартине. Но тот, к своему великому удивлению, выдержал на этот раз тяжелый взор владыки Подгорного Царства.

Король слегка, почти незаметно, кивнул ему головой - а затем глянул на свою дочь, как будто что-то взвешивая.

- Хильда, девочка моя, - каркнул Свидегер, - ты возглавишь оборону внутренних покоев...

- Но отец... - попыталась было возразить Хильда, - моё место в первых рядах, там, на мосту, где кипит нервный бой!

- Я так сказал! - резко отрезал подземный владыка, а затем чуть мягче добавил: - Хильда, дочь моя, у меня нет сына, а у тебя брата - и уже вряд ли когда-либо будет после смерти моей любимой жены и твоей любящей матери... Ты - моя единственная наследница. Береги себя - ибо на тебе не должен прерваться древний род Берендея!

И, еще раз быстро посмотрев на Мартина, владыка развернулся и, как огромная птица взмахивает крылами, запахнулся в свой темный длинный плащ - и быстро вышел из тронной залы в боковой ход.

- Ну что ж, господа, за мной! - сказал Тарус и, бросив оценивающий взгляд на барздуков, хмыкнул: - Посмотрим, чем потчуют нечисть в чащах Земиголья лесные бородачи...

- Не извольте сомневаться, сударь, - отрезал Лиго. - Наши блюда слишком остры для их пастей - плевать будут кровью!

- Ну-ну, - пожал плечами начальник стражи, а затем спросил: - А что это вы, сударь Лиго, потираете грудь? Сердечко шалит в столь молодом возрасте?

И насмешливо подмигнул.

Лиго вспыхнул, но вместо него несколько поспешно воскликнул Мамай:

- Так что прикажете делать мне, господин Тарус? На какой участок обороны отправите опального чародея?

И печально улыбнулся.

Начальник стражи снизу вверх посмотрел на чародея:

- Вам, сударь Майсур, я не смею приказывать, что и как делать - вы и сами знаете, где вам лучше объявиться. Я слишком часто видел вас в деле, а потому не могу сказать, что не рад видеть вас снова на нашей стороне!

И уже чуть тише добавил:

- Искренне надеюсь, что всё уладится, сударь...

И, кивнув головой чародею, Тарус чеканным шагом вышел в кованые двери во главе своих латников. Земники, не мешкая, двинулись за ним - лишь Мартин на какой-то миг задержался на входе и еще раз встретился взглядом с прекрасной девой, которая смотрела на него, не отрывая глаз.

- Да сохранит вас светлое и тресветлое солнце, друзья! - крикнул вслед уходившим барздукам чародей.

И незаметно для всех прошептал им в спину какое-то заклинание.

А затем, повернувшись к дивной дочери подземного владыки, тихо сказал:

- Прошу простить меня, моя госпожа, что смею к вам обращаться... Возьмите этого старого земника, Прока Пеколса - он знатный травник и лекарь, изучал алхимию, и может вам очень пригодиться сегодня. Боюсь, раненых будет много, даже слишком много...

И быстро глянул на Хильду.

Но та опустила глаза и молчала.

Тогда чародей, незаметно вздохнув, добавил:

- Я же, моя госпожа, отлучусь ненадолго...

Ресницы девушки затрепетали и она, вся вспыхнув от гнева и изумления, воскликнула:

- Отлучитесь, сударь? В такую годину?! Но вы же...

Мамай не дал ей договорить.

- Да, моя госпожа, я обещал вам всем помочь в неравной битве - и вашему отцу особенно. И слово своё я сдержу! Не извольте беспокоиться - я приведу на помощь друзей...

- Друзей... - с горькой улыбкой усмехнулась дочь владыки. - О каких друзьях вы говорите, сударь? У нас, подземных жителей, больше не осталось здесь никаких друзей - одни враги, которых только мы и сдерживаем! Послать же за помощью к другим родам берендеев, раскиданным под горами, мы попросту не успеем - гонцов всех перебьют, и подмога придет не скоро...

- Моя госпожа, один из ваших друзей находится прямо перед вами, - сказал Мамай и, видя, что девушка желает его перебить, тотчас же добавил: - И здесь, в Лесистых горах, еще найдутся светлые силы, которые придут к вам на помощь. И я приведу эту подмогу - только держитесь изо всех сил!

И, еще раз кивнув прекрасной деве, щелкнул каблуками... и исчез в невесть откуда взявшемся вихре!

А когда пыль улеглась, в пустынной зале осталось двое - дочь подземного властелина и старый, вечно взъерошенный земник.

- Вот тебе и на! - крякнул Пеколс, помотав головой. - Из огня да сразу в полымя! Совсем у меня голова уже пошла кругом от этих событий! Видать, я стал уже чересчур стар для всего этого - ничего не понимаю...

И сокрушенно пожал плечами.

Хильда посмотрела на него полным тоски взглядом и сказала:

- Идем, мой новый друг - у нас с тобою сегодня будет много трудных дел!

А перед ее затуманившимся от набежавшей слезы взором стояли дивные, как лесные озера, глаза молодого земника - и подземная дева поняла, что в их бездонной синеве она утонула навсегда.

***

Попетляв изрядно по витиеватым подземным переходам, земники и Тарус выскочили наружу - и тут же ослепли и оглохли на миг. Воздух был до предела насыщен громкими криками и воплями, свистом рожков и дробью барабанов, топотом многочисленных ног и лязгом оружия и брони. Всё вокруг крутилось, куда-то бежало, мельтешило перед глазами - и двигалось, двигалось, двигалось. А затем вдруг всё прорезал раздирающий душу когтями мерзкий свист - и облако черных стрел вдруг ринулось откуда-то сверху и обрушилось на мечущихся берендеев. Застучали по кованым шишакам наконечники стрел, впивались ядовитыми жалами меж колец кольчуг, жадно вонзались в податливую теплую плоть, собирая свою ненасытную кровавую жатву. Тарус со своими ратниками и барздуки еле успели пригнуться за каменными выступами.

- Злыдни, мать их задери! - зло выругался начальник латников, подбирая сломавшуюся от удара о каменный пол стрелу с черным древком и ржавым зазубренным жалом, с которого сочился жирный зеленый яд. - Бьют, гады, стрелами прямо через пропасть - только их луки способны так далеко метать стрелы.

- Да, без щитов нам к мосту не пробиться, - заметил Мартин. - Того и гляди, накроет случайным выстрелом сверху - и всё тебе, навоевался, сердешный!

Тарус глянул на него с интересом:

- Ты, как я погляжу, бывалый малый - знаешь толк в сечах...

- Время покажет, - хмуро буркнул Мартин.

Лиго метнулся куда-то в сторону - и тут же объявился вновь, держа в руках два щита.

- Видать, обронил кто-то из латников, - пояснил он в ответ на немой вопрос друга.

Мартин взял щит, выхватил секиру и, описав ею круг над головой, довольно крякнул и сказал:

- Эх, сейчас бы клинок мне добрый - самое оно биться в теснотах острым мечом! Но ничего, на вражьи головы и секира сойдет!

- И где же ваш меч, сударь? - с легкой поддевкой спросил Тарус и хмыкнул: - Потеряли от испуга при встрече с нашей стражей?

- Да нет, милейший, - ответил вместо Мартина Лиго. - Он его обронил, когда выковыривал недавно одну пиявку из ее норки!

И оба земника, переглянувшись, невольно рассмеялись.

Тарус покрутил головой, не понимая шутки, а затем, заприметив недалеко от себя своего ратника, крикнул:

- Боец, щит мне!

И, схватив тяжелый щит и подняв его над собою, гаркнул:

- Прикрыть головы! За мной!

И побежал что есть силы вперед, прикрываясь от летевших сверху ядовитых стрел, перепрыгивая через раненых и погибших.

И лишь взобравшись на крепостную стену, земникам открылась страшная, но завораживающая картина.

Весь мост до самого каменного вала у основания цитадели был запружен копошащейся живой кашей. В этой кричащей и рычащей кровавой кутерьме вспенивались светлыми барашками волн блестящие клинки мечей, снопам сыпались разноцветные искры из-под обрушивавшихся на кованые шлемы острия секир, вспучивались вверх вздетые на копья и пики истерзанные в клочья тела, а затем обрушивались в пропасть, увлекая за собой других. Всё смешалось в страшной сутолоке, все кричали, ругались, стонали, теснили друг друга и рвали на куски.

Однако Тарус как опытный воин быстро окинул взглядом запруженный бесчисленным воинством мост и крикнул:

- Трубач! Труби общий сбор - мы отступаем!

Завыли протяжно медные горны, перекрикивая невероятный шум схватки, забили гулко тулумбасы и литавры, запестрели флажки на крепостной стене.

- Горгота! - рявкнул начальник стражи одному из своих латников. - Ты прикроешь отступление!

А чуть тише добавил:

- Береги себя, сынок, если сможешь...

И отвернулся.

Юный латник с еще не слишком длинными усами, но зато с многочисленными глубокими шрамами на лице от жестоких схваток, лихо щелкнул каблуками, развернулся и ринулся вниз, собирая по пути мечущихся во все стороны берендеев.

И уже через минуту огромные ворота с лязгом и скрипом отворились - и наружу стальным потоком вырвался закованный в броню отряд, струясь блестящим ручьем между копошащимся месивом сражающихся тел. Будто расплавленным серебром брызнули на мост - раскаленный жидкий металл, пробившись до середины переброшенной через пропасть каменной переправы, вдруг затвердел и принял форму, сдерживая натиск нечисти и опрокидывая наступавших врагов. А за его ощетинившейся мечами и копьями стеной оставшиеся в живых защитники добивали попавших в окружение врагов.

- Бей! Коли! Руби! - кричали берендеи, скидывая в пропасть злыдней.

Те бешено крутились во все стороны, выли и рычали, исходили в своем неистовстве пеной, прыгая прямо на обнаженные клинки, лязгали желтыми клыками - и сыпались с моста градом под ударами подземной чуди.

И когда последний из попавших в ловушку злыдней дико взвыл, вращая налитыми кровью глазами и царапая в отчаянии камень, цепляясь когтями за мост и падая в пропасть, Горгота, оглянувшись, крикнул:

- Локоть к локтю!

- Локоть к локтю!!! - дружно рявкнули в ответ усатые ратники.

- Отходим!

- Отходим!!! - вторили ему закованные в латы бойцы.

И стальная стена вздрогнула, и шаг за шагом стала пятиться назад, отбрасывая раз за разом беснующуюся черную жижу, затопившую мост.

Уцелевшие защитники споро подбирали раненых и погибших, и бегом направлялись к крепости - а их отход прикрывал отряд Горготы.

И снова страшно зарычала нечисть с той стороны - и вверх под каменные своды огромной пещеры ринулась с мерзким леденящим воем черная туча отравленных стрел. И, описав страшную дугу, обрушилась на переправу и крепость смертельным ливнем. Закричали раненые у ворот и на стене, падая под железным дождем, захрипели убитые шальными стрелами.

Мерным шагом отходили назад латники, прикрываясь щитами от стрел и отбрасывая копьями наседавшую нечисть - а у самых ворот, сделав последний рывок, откинули зарвавшихся злыдней, обратив их вспять. И скрылась стальная лента внутри крепости, захлопнулась громада ворот - а когда черная вражья волна вспучилась гневом и ринулась вперед, то ударилась о неприступные камни цитадели, разбившись о них визжащими брызгами тел, и схлынула назад, заливая все вокруг грязной мутной пеной. А сверху на рычащие клыкастые головы обрушился огненный поток кипящей смолы, полетели камни и стрелы. Первый наскок нечисти был отбит - уцелевшие защитники моста были спасены.

Тарус стоял меж зубцами башни у ворот и руководил обороной, наблюдая с легким торжеством, как Горгота сдерживал злыдней на мосту. Усы начальника стражи воинственно топорщились. Земники же смотрели во все глаза на подземную битву, разгоревшуюся внизу - в их далеких лесах защита каменной крепости была делом диковинным.

- Молодец Горгота! - не без удовольствия сказал Тарус, втайне гордясь перед барздуками боевой выучкой своих латников.

Земники только молча согласились.

А вокруг Таруса сновали гонцы с донесениями, докладывая, как идут дела на том или ином участке обороны. Начальник крепостной стражи отдавал краткие распоряжения, мгновенно выхватывая из вала сообщений нужные ему именно в этот миг. Чувствовалось, что это бывалый и опытный воин, закаленный в жестоких схватках - и берендеи подчиняются ему охотно. А потому все его приказы исполнялись споро и быстро, к его властному голосу прислушивались. И лишь какое-то время спустя, окинув зорким и цепким взглядом всю крепостную стену, Тарус удовлетворенно хмыкнул и обернулся к барздукам.

- Ну-с, господа лесная чудь, это была всего лишь прелюдия - настоящее представление развернется чуть позже!

И, обведя рукой беснующуюся внизу нечисть, добавил:

- Скоро вся эта шваль поднесет лестницы и полезет на стены - и тут уж только держись! Вот тогда и ваши секиры, разлюбезные судари, ой как нам пригодятся!

Мартин вместо ответа многозначительно потрогал пальцем лезвие своего топора, а Лиго презрительно звякнул клинком в ножнах.

Но в этот миг Тарус, пристально вглядывавшийся куда-то вдаль, вдруг помрачнел лицом. Мартин проследил за его взором - и на щеках барздука тоже судорожно заиграли желваки. На той стороне переправы, скрывавшейся в серой дали, с охранявших мост каменных башен кто-то стал срывать развевавшиеся там дотоле знамена берендеев - и вместо них взметнулась вверх какая-то черная тряпка. Истошный вой, в котором одновременно смешались и злорадство, и ненависть, пронесся над копошащимся муравейником злыдней - это означало, что нечисть добила последних остававшихся в живых защитников моста.

Мартин и Лиго молча переглянулись - в их вдруг посуровевших взглядах читалось тяжелое предчувствие. И каждый из земников про себя отметил, что если несколько стражей моста держались так долго в окружении намного превосходящего их врага, то берендеи действительно очень умелые, отважные и серьезные воины.

А внизу тем временем разворачивалась следующее. На той стороне моста, скрывавшейся вдали за пропастью, произошло вдруг какое-то шевеление, а затем не то стон, не то тихий вой, который перекатывался всё ближе и ближе. Сперва по черному потоку нечисти, заполонившей мост, пробежала легкая рябь - и вдруг оттуда, с той стороны, поверх голов злыдней, на мост вырвалась новая волна, и покатилась кипящей лавой вперед, прямо к крепостным стенам. Ближе и ближе накатывались ее серые гребни - и вот уже стали различимы вздыбленные холки громадных размеров волков со страшными всадниками на спинах.

- Айя! - в ужасе закричали злыдни, рассыпаясь в стороны и давая дорогу новому вражьему войску.

- Ба! Старые знакомцы! - крепко сжимая в руках топорище, процедил Мартин, а Лиго весь похолодел, увидев мчащихся на волколаках песьеголовцев.

- Сейчас начнется... - прошептал Тарус, зорко следя за серой ордой внизу.

А там уже споро передавали над головами наспех сколоченные лестницы и подносили через мост тараны.

И началось!

Всё это море клыков и когтей, разинутых страшных пастей и ужасных волчьих голов, источая смрад и вонь, изрыгая проклятия и вой, вскипело, вспучилось, поднялось, как на дрожжах - и огромной сметающей волной хлынуло на стены, поднимая всё выше и выше, добравшись наконец до узких бойниц и зубцов. Задержалось на миг - и растеклось прямо по крепостной стене во все стороны, перехлестывая вниз, внутрь цитадели, грозя напрочь затопить древнюю твердыню берендеев страшной, разъедающей всё и вся жижей.

И закипела смертельная сеча...

***

Пеколс едва поспевал за легкой поступью дочери подгорного владыки. Хильда, хмуря брови и кусая губы, быстро шла по каменным проходам, сворачивая то тут, то там. Все ее мысли были там, на крепостной стене, где кипела жаркая схватка за последний оплот берендеев, и где было, по ее девичьему разумению, ее место как дочери подземного владыки. Но ослушаться приказа отца она не могла.

- Прок или как там тебя, - спросила на бегу, не поворачивая головы, Хильда, - ты-то хоть взял свои зелья или что там у тебя?

Пеколс, пыхтя под своим заплечным мешком, буркнул:

- Да, моя госпожа - только боюсь, что на всех не хватит...

- И я, мой друг, тоже этого боюсь, - сказала Хильда, вздохнув.

А затем, слегка улыбнувшись, спросила:

- А Мартин, он какой?

Пеколс от неожиданности вздрогнул - вопрос застал его врасплох.

- Мартин? - пожал плечами, задумавшись, старый земник.

И отчаянно почесал затылок - но на ум, увы, ничего сходу не приходило.

Хильда только покосилась на барздука и, не дождавшись ответа, снова хохотнула:

- А как ваши девушки относятся к бородам? Не мешают они им целоваться?

И рассмеялась, залившись румянцем. А затем, не дожидаясь ответа Пеколса, быстро добавила:

- А вообще, девушек у него было много?

Прок только крякнул, и замер, как вкопанный - вопросы подземной девы его явно ставили в тупик.

- Если ты будешь торчать на месте, как каменный истукан, то заблудишься в наших переходах! - весело крикнула ему Хильда из полумрака очередного лаза.

И земник поспешил за ней.

Какое-то время шагали молча - и вдруг за очередным поворотом вышли в огромную залу с низкими сводами, битком набитую народом. Низкий глухой шум далекой битвы отголосками долетал под эти сумрачные, нависшие чуть ли не над головами, своды. Чадили факелы вдоль каменных стен, стонали раненые, чуть слышно, словно боясь, плакали дети и причитали старухи.

Хильда остановилась, будто выискивая взглядом кого-то или что-то - и Пеколс, торопившийся следом, налетел на нее и чуть не сбил с ног.

- Осторожней, Прок! - улыбнулась дева, оглянувшись и встряхнув огненными кудрями.

И даже старый земник невольно залюбовался ею. А затем, будто спохватившись, вдруг буркнул:

- Не бабник он, моя госпожа...

- Что-что? - взлетели вверх прекрасные брови.

- Я говорю, моя госпожа, что Мартин не бабник - нету у него девушки... - совсем смутился весь покрасневший земник. - И вообще, таким я его видел впервые...

- Таким - это каким? - смотрели пытливо на него огромные глаза.

- Ну... Это... - и вовсе зарделся Пеколс и, махнув рукой, несколько сердито проворчал: - После битвы сами всё и узнаете у него, моя госпожа. В том числе и про бороду...

А затем вдруг насупился весь и сердито спросил:

- Скажите-ка лучше, что мне делать?

И, окончательно смутившийся и растерянный, отвернулся, пытаясь скрыть краску на щеках.

Но дело Пеколсу нашлось очень быстро - в пещеру то и дело вносили всё новых и новых тяжелораненых. Тех же, кого, по их собственному разумению, задело несильно, сами перевязывались и тут же снова вступали в бой, ни к кому не обращаясь за помощью.

Видя, как недостаточно быстро, по мнению самого барздука, старые тетки-берендеихи перевязывают стонущих раненых, он с недовольным ворчанием бросился к ним, оттолкнул их в сторону и стал показывать, как сделать лучше, совсем позабыв о дочери подземного владыки, а вскорости и вовсе потеряв ее из виду.

И уже через короткое время старый земник накладывал тугие повязки и жгуты, перевязывал пробитые головы, намащивал глубокие раны мазью и зельем, крутился во все стороны и за всем успевал уследить - и даже стал покрикивать на зазевавшихся теток и молодых девиц. Удивленные появлением среди них бородатого незнакомца, ворчливые кумушки поначалу недовольно бубнили между собой.

- Это что еще за лохматый чертяка выискался тут? - возмущалась одна толстая берендеиха. - Ишь ты, бородищу-то отпустил - сразу видать, не из нашенских кто.

- Ага, видать, владыка Свидегер его недавно к нам направил, - бурчала сухая, как палка, ее костлявая подружка. - Вон, я заприметила, как энтот взъерошенный с самой госпожой Хильдой сюда пришел....

- Пришел сам по доброй воле или же его заставили придти - это еще разобраться нужно, - не унималась тослтуха. - Я вот слыхала надысь, что наши в подземных лазах недалече от наших кордонов сегодня взяли чужестранцев, которые вынюхивали здесь что-то. Кабы энтот бородатенький живчик не из ихнего кодла был!

И она многозначительно посмотрела на свою собеседницу.

- Да-да, как бы он чего не натворил-то здесь, - охнула худая, всплеснув руками.

А толстуха тем временем продолжала:

- И придти-то он пришел сам или же его привели, а только вот с какой стати он приказывает и покрикивает здесь, а? Вот чего я не понимаю! Мы что с тобой здесь, подруга, в первый раз, что ли, за ранеными ухаживаем?

- Так, тетки, болтать будете после! - прикрикнул на них Пеколс, краем уха уловивший их разговор. - Живо за горячей водой! А не то...

Толстуха возмутилась - и, лихо подбоченясь, с вызовом повысила голос:

- А не то - это что?

И победно оглянулась на окружающих.

Но Пеколс вдруг осклабился и подмигнул:

- А не будем шевелиться мы с вами, тетки, то перебьют всех защитников крепости, а затем и нас с вами - так и не узнаете разницы в постели между бородой и усами!

Толстуха замерла на миг - а затем вся вспыхнула, захлопала глазами, топнула ногой и сердито сплюнула:

- Ах ты, охальник! Сукин сын бородатый! Вот же бесово отродье! Я тебе дам постель!

Вокруг прыснули молодые девицы, захихикали берендеихи постарше, а кое-кто из раненых, превозмогая боль и стоны, даже громко рассмеялся.

- Беги, тетка, за кипятком! - подмигнул ей снова Пеколс.

Вокруг уже все смачно захохотали.

Толстуха завертелась на месте, даже не зная, как и ответить этому бородатому взъерошенному наглецу. А затем, всплеснув руками, еще раз плюнула:

- Фу ты, ну ты, палки гнуты! А чтоб тебя!

И унеслась за водой под смешки и скабрезные шуточки.

- Эк ты ее умыл, дядя, - сказал, улыбаясь через боль, ратник в годах, которому земник перетягивал кровоточащую рану. - Как тебя звать-то? И сам откуда такой будешь? Каким ветром тебя сюда занесло? Что-то я не припомню, чтобы в наших коленах берендеев водились такие вот бородачи.

- Прок Пеколс меня зовут, - ответил барздук. - А занесла меня сюда нелегкая с хозяином моим, который сейчас вместе с вашими на стене бьется.

- На стене бьется? Это хорошо! - крякнул служивый. - А чего нелегкая, говоришь?

- Да услужили волхвы, растуды их в душу... - вырвалось в сердцах у Пеколса.

Брови дядьки взметнулись вверх:

- С волхвами не поладили? О-ла-ла! Тут уже точно, от них и под землю рад будешь забиться!

И хрипло засмеялся.

- Не от них - а вместе с одним из них нас сюда и занесло! - сердито буркнул земник.

Ратник покрутил головой:

- Ничего не понимаю... Но вот что скажу тебе, Прок - в лекарском деле ты прок точно знаешь! Не чета нашим теткам!

Пеколс слегка покраснел от похвалы, но виду не подал.

А раненый продолжал:

- Ну а откуда сам-то? Из каких краев? И где делу своему обучался?

- Я смотрю, любопытный ты больно, - подмигнул ратнику барздук. - Всё тебе вынь, да положь, да обскажи! А сам-то кто? Имя-то у тебя есть?

- Хе! Имя у меня есть, - улыбнулся служивый. - Только что оно тебе, чужестранцу, скажет-то?

И сам подмигнул в ответ.

Прок улыбнулся, покрутил головой и сказал:

- Да, хитёр ты, дядя, однако! Ну да ладно! Полежи пока здесь - рану я тебе одним зельем толковым смазал, ежели клинки у этой нечисти не отравлены были, то жить будешь. А разболится вдруг рана - то зови!

Ратник хлопнул по плечу Пеколса:

- Благодарствую, старина! А имечко у меня простое - кличут меня Кром, старший мечник второй сотни. А тетку эту пышную, что ты над ней посмеялся, звать Мелиндой - сестрица она мне двоюродная, а я ей, значит, брательник! Вот оно как!

У Прока только челюсть и отвалилась.

А служивый, видя искреннее замешательство барздука, только загоготал в ответ. А отсмеявшись и утерев загрубевшим мозолистым пальцем слезу с глаза, сказал:

- Не робей, дядя! Мужа у нее нет - сгинул в схватке давно. Но вот с тобой, лекарь, я бы с удовольствием раздавил бы зеленого винца - ежели, конечно, докажешь моей сестрице в постели преимущества бороды перед усами!

И снова громко заржал.

Прок только хлопал глазами, не зная, куда себя деть.

- Ага, и на тебя управа нашлась, охальник! - захихикала костлявая подружка толстухи, возившаяся по соседству с другим раненым. - Как тебя Кром самого уделал-то, а? Прям с бородой и умыл всего!

- А ну, бабы, цыц! - вдруг рявкнул ратник. - Посмеялись - и хватит! Слушай меня сюда - ежели кто ослушается вот этого чужестранца, будет иметь дело со мной. Поскольку свое собственное лекарское дело этот дядька знает лучше вас всех, вместе взятых! Вот так-то, бабы!

И нарочито грозно посмотрел вокруг. Смешки и хихиканье стали затихать.

Ратник обернулся к барздуку:

- Давай, приказывай, Прок Пеколс! Теперича ты - главный над женской сотней!

И, поманив того пальцем, шепнул на ухо:

- А ежели у самого нутро разноется там или чего другое - то просто подходи. Твое зелье я на себе уже испробовал - а вот у старого мечника для лекаря завсегда найдется несколько капель уже моей собственной настойки! Та еще отрава - пробирает до самых кишок!

И подмигнул, щелкнув себя пальцами по шее и показав горлышко припрятанной за поясом фляги.

А затем крякнул довольно:

- Что я, не понимаю, что ли, когда добрая душа огоньку просит?

- Огоньку? - переспросил Пеколс, никак не придя в себя.

Ратник осклабился:

- Да ты свой лиловый нос-то видал, лекарь? За версту слышно, как от тебя вином разит!

Пеколс закрутил своей взъерошенной головой.

- Ну, ты и шутник, дядя! Совсем меня затюкал! - наконец-то улыбнулся земник. - Только вот, наверное, еще не скоро я к тебе твоего зелья испробовать приду - гляди, сколько раненых снова принесли...

И действительно, в пещере народу заметно прибавилось - кто сам приковылял, зажимая жестокие кровавые раны, а кого принесли другие, и, оставив на попечение зареванных теток и испуганных девиц, снова поспешили обратно. Стон от боли, скрип зубов, причитания женщин, глухие разговоры наводнили зал густой тяжелой пеленой.

- Видать, дела на стене идут неважно... - хмуро заметил старый мечник.

И был прав.

***

На стене творилось нечто невообразимое. Кровавая кутерьма завертела защитников крепости в смертельной пляске. Всё смешалось в одну кучу - берендеи, злыдни, песьеголовцы. Ничего нельзя было разобрать в этой гибельной каше - словно грозовая туча упала на Златоград, затопив его едким ядовитым туманом. Мелькали острия пик, вспыхивали молниями клинки, гремели с треском щиты под ударами палиц и булав, искрилась и звенела сталь, смертоносным градом летели сверху камни и стрелы, собирая свою кошмарную жатву. Крики, вой, сопение, стон, рык и ругань висели в тяжелом воздухе битвы.

Сеча была жестокой. Вот песьеголовец, с леденящим завыванием прыгает в строй ощетинившихся клинками берендеев, укладывая подчас за один раз своей палицей с пол-десятка ратников, прежде чем зарычит в последний раз на их острых пиках. И летит вниз со стены его тело в страшных корчах прямо на острые камни. Но и там он еще шипит и исходит яростной пеной, неистово клацая желтыми клыками, пока не затихнет навеки. А вот свора злыдней теснит окруженного ими одинокого латника, бросается на него с диким визгом - и отлетает, словно волна, ударившись об утес. Но и тут, дождавшись своего часа, подлостью добивается своего. Не устоял, не удержался на ногах одинокий ратник - споткнулся о тело павшего товарища. И в тот же миг накрывает его с головой черная волна озверевшей нечисти - и терзает, шматует, жрет еще теплую кровавую плоть.

А вот уже и самих злыдней скидывают со стены закованные в броню берендеи. Теснят их к самому краю, к зубцам - и выбивают оттуда вниз копьями. Летят кувырком визжащие от страха и ненависти исчадия мрака, цепляются когтями за выступающие камни в стене, не удерживаются и сваливаются вниз. Падают, чтобы кому-то разбиться в кровавую лепешку у подножия крепости - а кому-то и быть растерзанным на мелкие куски волколаками. Не разбирают оборотни своих и чужих, беснуются оголтелой стаей внизу, ждут падающей сверху страшной добычи, мгновенно раздирая и с чавканьем пожирая ее. Бьется волколачье кодло в крепкие ворота Златограда, надеясь выломать их и ринуться в столицу берендеев, дорваться до трепещущей нежной плоти их женщин и детей. Но летят сверху глыбы и бревна, льется кипящая смола, метко ищут цель стрелы с горящей паклей, срывая все надежды и намерения злобной стаи. Катаются у стены обожженные волколаки, леденяще воют и страшно рычат, мечутся туда-сюда, перепрыгивая друг через друга и лязгая зубами, не в силах взобраться наверх..

А с той стороны держат крепко оборону ворот их защитники. Держат с двух сторон - от ударов таранов снаружи, и от наскоков хлынувшей через стены нечисти, попадавшей гнилыми яблоками во двор цитадели. Такая же кровавая круговерть, как и на стене, творится и внутри - иной раз и вовсе непонятно, кто с кем бьется. Сражаются по двое и по трое берендеи против неистово бросающихся на них злыдней, рубят их в куски - и сами падают под их ударами. Уворачиваются от смертельных взмахов когтистых лап песьеголовцев, нанизывая их на копья и пики, добивают палицами и тяжелыми мечами. И сами едва успевают уползти в сторону из-под топчущихся ног, тащат за собой вывалившиеся из распоротых животов кишки, предсмертно хрипят и замолкают навсегда.

Земников давно уже разнесло и разбросало в разные стороны. Мартин бьется слаженной пятеркой вместе с четырьмя берендеями, окруженный сворой визжащих злыдней. У дружинника в руках уже давным-давно не его боевая секира, застрявшая в проломленном хребте песьеголовца - а подобранный с земли чей-то острый, как бритва, клинок, который выпад за выпадом находит себе жертву в зловонной куче нечисти. Но тают силы берендеев, всё чаще спотыкаются они, не успевая увернуться от ударов. И вот уже славная пятерка теряет одного бойца, затем второго - дальше рубятся втроем.

А вот и Лиго - сражается спина к спине с Тарусом, прикрывая друг друга. Крутятся, вертятся вдвоем на все стороны, еле успевая отбивать лихие наскоки. Лиго уже вовсе не тот школяр, что пробирался когда-то лесной тропой в родовую усадьбу, переполненный туманных грез и мечтаний. Отпечатались на молодом земнике и события в Земьгороде, и битва у Синей пущи, и долгая, полная опасностей дорога. Твердо отражает удары злыдней юный барздук - дают себя знать ратные уроки и Мартина, и чародея, и витязей из Порубежья. И недавняя встреча с подземным гадом тоже оставила свой след. Что-то другое, иное, незнакомое стало прорастать в земнике - суровое, твердое, крепкое. Тот самый стержень внутри.

- Коли их, борода! - кричит Тарус, бешено вращая клинком перед собой.

- Руби, усатый! - вторит ему Лиго, делая меткие выпады.

И нехорошо, зло улыбается, раз за разом прикрываясь щитом и нещадно жаля из-под него, словно оса.

Но почему враги так странно тянутся к земнику? Почему вдруг, поведя носом и взвыв, яростно устремляются к этой двойке? Почему теснят их к стене и тянутся когтистыми лапами к груди барздука?

И вот уже прижаты к холодному камню эти двое - берендей и земник. Будто олицетворяют они судьбу своих племен в окружении нечисти. Всё, дальше отступать некуда - последняя битва, последняя схватка. И надеяться можно только на себя - ибо и других уже тоже взяли в плотное черное кольцо прислужники Зла. Не вырваться из этих смертельных объятий, не выкрутиться. И пощады тоже не ищи. А потому и стоим здесь до конца - а уж каким он будет, славным или лихим, то судьба рассудит.

- Ли-и-иго!!! - доносится издалека голос Мартина. - Сейчас иду-у-у!!!

Но куда там! Краем глаза Лиго замечает, что у Мартина дела тоже плохи - их уже и не трое вовсе, а только двое, да и то, один из них еле держится на ногах то ли от ран, то ли от бешеной усталости. Им бы и самим помощь не помешала бы - но откуда ее дождаться?

И здесь Лиго замечает, что сквозь плотную стену нечисти пробивается к Мартину стройный гибкий латник в золоченом шлеме с опущенным забралом. Лихо так рубится, ладно, с мечами оберучь. И сам из себя весь увертливый и ловкий, словно ласка. Поворот - сверкают огненными кругами неистово вращающиеся клинки, крошат в мелкое месиво озверевших злыдней, только кровавые ошметки летят во все стороны. Еще поворот - и ложатся под этими острыми лезвиями мечей вражьи слуги, будто колосья, подкошенные серпом на поле. Рубится стройный ратник, собирая свой гибельный урожай - любо-дорого посмотреть!

И вот уж пробился удивительный латник к Мартину - и вовремя, ибо его товарищ-берендей пал наземь от жестоких ран. Но теперь снова у молодого земника за спиной подмога - да еще какая! И кружатся эти двое в неистовой пляске по крепостному двору, оставляя за собой только скошенные окровавленные снопы мерзких тел нечисти.

- Не зевай, борода! - орет засмотревшемуся Лиго начальник крепостной стражи, отводя причитающийся тому удар. - Коли это сучье племя, растуды их в печень!

И снова рубится Лиго изо всех сил, прикрывая спину своему напарнику.

А темная туча вокруг земника и начальника стражи сгущается всё больше и больше. Щелкают клыки, с сопением вырывается зловонное дыхание из смрадных пастей, недобро искрятся багровые глаза. Царапает когтями каменистую землю нечисть, сучит ногами, дрожит от нетерпения - и словно чего-то опасается, боится, не решается напасть.

Странная - но передышка. Прижаты вдвоем к стене берендей и барздук, тяжело вздымаются их грудь и плечи. Выставили впереди себя клинки, прекрасно понимая, что это крайне слабая защита от всей этой огромной своры, скопившейся возле них.

- Ну, сударь Лиго, приятно было познакомиться с вами, - шумно дыша, говорит начальник крепостной стражи.

- И для меня большая честь сражаться вместе с вами, сударь Тарус! - отвечает земник.

Мельком смотрят друг на друга - и устало улыбаются.

- Если только выберемся из этой передряги, - говорит Тарус, - из искреннего уважения к вам, сударь, обязательно отпущу себе бороду - да подлинней!

- Я тоже! - отвечает барздук.

И оба взрываются смехом.

Но почему не нападает нечисть? Почему не делает последнего броска на своих жертв? Почему ждет? Чего?

Этим вопросом задается и начальник крепостной стражи - и уже внимательно смотрит на своего боевого товарища.

- Скажите, сударь Лиго, а вам не кажется странным, что нас прижали к стене - но не нападают? Что может крыться за этим?

Лиго пожимает плечами.

- Я думаю, сударь, кто-то им нужен живым... - просто отвечает земник.

- И я даже догадываюсь, кто... - вторит ему берендей, пристально глядя на него.

- А может, их что-то и сдерживает, - как бы невзначай роняет барздук.

И прислушивается к себе, к своим ощущениям.

Откуда у него этот воинский задор, это легкое жжение в груди? Откуда отвага, смелость, храбрость, так несвойственные ему изначально? Ужель только от нелегких испытаний этого длинного похода и от собственных усилий души? Или все-таки от оберега, врученного ему волхвом в далекой Неманской пуще? Кто знает...

И в это миг... И в этот миг звонкий клич рассекает тяжелый сгустившийся воздух - будто клинок разрубает пополам тяжелый соломенный куль.

- Златоград!!! - звенит в крепости.

И от этого чистого и ясного голоса разваливается на куски плотная мерзкая туча.

***

- Златоград!!! - летит вольной птицей древний клич в старинной крепости.

Неистовым в своем порыве наскоком в злобную клыкастую кашу врубается строй сверкающих доспехов - будто порыв свежего ветра врывается в смрад и зловоние, унося их прочь. Мощные кряжистые ратники в блестящих латах и златоглавых шлемах заполоняют двор. Вспыхивают их светлые клинки, разя налево и направо, прорубая дорогу к своим.

- Златоград!!! - несется все выше и выше.

Мечется нечисть, воет от бешенства, бросается во все стороны - и падает под ударами невесть откуда взявшейся подмоги. Вгрызается от ярости в камень - и подыхает в страшных корчах.

Бьют барабаны, вновь звенят боевые рожки, призывно гудят медные трубы. Шаг за шагом теснят вверх, на стены, озверевших злыдней и песьеголовцев закованные в броню латники. Вверх, вверх, по ступенькам, до самого края - и там, среди зубцов, сбрасывают их вниз, к беснующимся волколакам.

Вот освобожден один участок стены, второй, третий. Летят вниз, кувыркаясь, изрубленные в ошметки тела врагов. Взметаются ввысь древние хоругви и золоченые знамена берендеев.

Вот они уже качаются у ворот, придя на помощь их защитникам, которые отстояли, не пустили в пещерный град лютого врага.

Выметают ратники, словно волшебной метлой, всю нечисть из крепостного двора. Кровавая эта уборка, жестокая, суровая - но иной не дано.

- Король!.. - шумно выдыхает Тарус, радостно вытирая чело тыльной стороны ладони. - Мы продержались, Лиго! Это Свидегер, владыка берендеев!

И громко, и радостно кричит:

- Златоград!!!

- Валио!!! - вторит ему земник древним кличем барздуков.

И откуда-то со стороны раздается в ответ такой же призыв "Валио!" - то Мартин радостно кричит, размахивая мечом.

"Жив значит!" - с облегчением думает Лиго - и слегка опускает свой щит.

Но тут с мерзким свистом рассекает воздух черная стрела - и вонзается прямо в грудь барздука.

- О боги! - только и смог выдохнуть Лиго, оседая на землю с широко раскрытыми глазами.

- Лиго!!! - бросается к нему Тарус, забывая обо всем на свете.

Дрожащими пальцами начальник крепостной стражи разрывает одежду на груди земника - кольчуга пробита, что-то краснеется под ней, мерцает и вспыхивает рдяно.

С треском рвутся одежды - крови нет...С легким звоном из кольчуги вываливается потемневший от яда наконечник стрелы. Сердце берендея замирает при мысли об отраве - но нет, вроде бы плоть товарища не задета, кожа нигде не поцарапана.

- Жив? - с надеждой в голосе спрашивает Тарус.

Лиго слегка открывает глаза и закашливается. Затем садится и хватается за грудь.

- Жжет! - тихо говорит земник. - Сильно жжет!

И еще дальше раздирает одежды. А на его груди, подвешенная нательным шнуром, то вспыхивая, то слегка затухая, мерцает волшебным пламенем заколка - подарок старого волхва.

Тарус с изумлением смотрит на нее - а затем и на самого земника.

- Теперь я понимаю, что одновременно притягивало к нам - и в то же время отталкивало от нас нечисть... - медленно сказал начальник крепостной стражи.

- Ты знаешь, что это? - тихо спрашивает Лиго.

- Конечно, - кивает головой Тарус. - Эта заколка изготовлена...

- ...из перунита! - твердо, с нажимом, сказал рядом властный каркающий голос.

Над ними, в сверкающей броне, стоял сам владыка Свидегер, повелитель берендеев - и пристально смотрел на молодого барздука.

- Кому, как не нам, берендеям, лучшим в мире рудознатцам, знать, что такое перунит? - сурово сказал подземный властелин. - Теперь я догадываюсь, зачем вы здесь и куда направляетесь, сударь Лиго! Думаю, теперь мне также понятно, почему вся эта свора напала на Златоград - боюсь, что именно ваше присутствие и приманило всю эту дрянь к нашим стенам...

И развернулся, собираясь уходить.

- Ваше величество... - закашлялся Лиго. - Вы... Вы...

- Что? - обернулся через плечо владыка Свидегер.

- Так вы теперь заставите нас покинуть крепость? - еле слышно спросил Лиго.

Воцарилась леденящая тишина.

Медленно, очень медленно, будто замороженный, повернулся вновь к земнику подземный владыка. И, пригвоздив его к стене своим холодным взглядом, сказал, чеканя каждое слово:

- У нас, у берендеев, не так уж много друзей, чтобы ими разбрасываться! Вы сражались сегодня вместе с нами бок-о-бок - и мы, подземные жители, такого не забываем! Отныне и навеки вы со своими товарищами - наши друзья, сударь Лиго! Запомните это хорошенько!

А затем, слегка смягчившись, еле видно кивнул головой:

- Добро пожаловать в Златоград!

И зашагал прочь в сверкающих доспехах и развевающемся длинном плаще. Лиго сидел, прислонившись к крепостной стене, и провожал взглядом удивительного владыку берендеев. А издалека уже доносился его хриплый каркающий голос:

- Не робей, ребята! Подмога будет - но не скоро! Готовьтесь к долгой осаде!

Шел подземный король твердым шагом по крепостному двору - и, глядя на его ладную сильную поступь, вовсе забывались его годы. И было видно, что любят берендеи своего старого властелина искренне и со всей душой, ловят каждое его движение и слово, готовые подчиниться любому его приказу.

Вот Горгота, иссеченный и окровавленный защитник ворот, отдает честь своему королю. Вот мечники из перепутавшихся сотен в помятых латах восхищенно гремят клинками о свою броню. А вот лучники и копейщики склоняют перед ним свои головы в изрубленных шлемах. Всех видит многомудрый Свидегер, всех замечает - кивает каждому, принося свою благодарность за мужество и отвагу.

Идет подземный правитель твердо и сильно, гордо подняв голову в старинном золоченом шлеме, доставшемуся ему от предков. И кажется всем, что это сам владыка Берендей, основатель Подгорного Царства, шествует по древней крепости Златоград.

Но не только восхищенные взгляды провожали короля. Следила за ним из дымящихся развалин пара красных и хищных глаз затаившегося злыдня. Тихо скрипнул тугой лук, зазвенела от напряжения скрученная из человечьего волоса тетива. И запела свою гибельную песню отравленная стрела, выцеливая сердце короля - и сердце всех берендеев.

Задрожал воздух - потянуло холодком смерти в затылке. Почуял неладное поземный властелин, обернулся - да было поздно. Лишь слегка отшатнулся от ядовитого жала король - и вонзилось оно ему в левое плечо, жадно разрывая кольчугу, скрывающую живую плоть.

Ни слова не проронил старый Свидегер - лишь помрачнело его чело, да заиграли желваки на лице.

Все в крепости застыли, не веря произошедшей беде.

- Отец!!! - вдруг кто-то звонко кричит рядом голосом его дочери.

Обводит помутневшим взглядом владыка замерший крепостной двор. И видит, как бросается к нему стройный гибкий латник в блестящих доспехах, что прикрывал спину Мартину. Бросается, на ходу срывая свой золоченный шлем - и из-под него вырываются пламенными языками огненные кудри прекрасной девушки.

Усмехается владыка Свидегер, зная непокорный и гордый нрав своей дочери. Не удержалась, не утерпела дочь подземного властелина в дальней пещере с ранеными, вырвалась тайком из нее на простор жестокой сечи, будто вольный ветер. И пошла гулять среди врагов с мечами оберучь, как учил ее отец старой воинской премудрости берендеев. Заприметила приглянувшегося ей молодого земника - и пришла на помощь, спасая того от неминучей гибели.

Мчится дикой птицей по двору цитадели дочь подземного властелина. Спешит к своему раненому отцу - но и за ней следит хищная рожа злыдня, скаля желтые клыки и вновь поднимая тугой черный лук, липкий от пролитой крови. И вот уж вторая стрела поет свою мерзкую песню, летя наперерез дочери короля смертоносным шершнем.

Но в этот миг вдруг взметнулась чья-то тень, преграждая полет ядовитому острию. Это Мартин, дружинник из далеких северных лесов, не щадя своей жизни, закрывает своим телом любимую. Прыгает - и сбивает ее с ног.

Проносится мимо отравленная стрела, вонзается в стену - и разбивается на осколки.

- Айя!!! - кричит в неистовстве мерзкий злыдень, выскакивая из своего подлого укрытия.

Еще миг - и падает, пригвожденный к земле полусотней стальных болтов из самострелов крепостной стражи.

Все как будто очнулись от колдовского наваждения - забегали, засуетились, закричали...

Рыдала над грудью короля огненнокудрая дева, держа того за руку. А рядом склонились Тарус, Горгота, Лиго, Мартин... Спешат и спешат к властелину его старые боевые товарищи, образуя вокруг молчаливое суровое коло.

- Расступись! - кричит кто-то страшным голосом.

- Жив ли?.. - с затаившейся в голосе надеждой спрашивают из толпы.

- Король жив!!! - кричит тот же голос и добавляет: - Дорогу владыке!!!

И несут в замок воины в скорбном молчании дубовый щит, на котором лежит король Свидегер. Потемнело лицо подгорного правителя, осунулось от боли и яда. А в его плече торчит та самая погибельная стрела, и вся еще дрожит, будто от злобы и ненависти.

-----------------------------

ГЛАВА 21

ДРЕВНЕЕ ПРЕДАНИЕ

Третий день шла осада подземной крепости. Третий день волна за волной накатывали на неприступные стены полчища злыдней, песьеголовцев и волколаков. Третий день берендеи умело и мужественно отбивали все наскоки нечисти, не допуская врага более к своим воротам и уж тем более внутрь цитадели. И третий день лежал на грани жизни и смерти в дальних чертогах владыка Свидегер.

День и ночь не отходила от него заплаканная Хильда, не смыкая глаз. А вокруг третий день хлопотали лекари и знахари подземного племени. И в их числе - Прок Пеколс, которого берендеи приняли за равного, а в чем-то даже более искусного знатока, чем они. Разрывался старый земник между пещерами, куда непрерывно приносили и приводили раненых - и тронным залом, где на своем царственном одре лежал владыка Подгорного Царства.

- Эх, сюда бы владыку Куреяса - ну или Мамая, - сокрушался про себя старый барздук. - А что уж тут я со своими скромными познаниями?

Но чародей как в воду сгинул - ни весточки, ни слуху, ничего. Но, тем не менее, ни один берендей почему-то не сомневался в том, что он объявится вновь. Ибо эта надежда придавала сил в неравной борьбе - а по-иному и быть не могло. Ждали берендеи подмоги, которую должен с собой привести южный витязь Майсур - ждали свою родню из далеких, разбросанных под Лесистыми горами в скрытых от посторонних пустошах и пещерах, колен подземной чуди. Ждали третий день.

Надеялся на возвращение Мамая и сам владыка Свидегер. Это случайно услышала Хильда, наклонившись к своему смертельно раненому отцу, когда он, забывшись в горячке, вдруг несколько раз прошептал: "Майсур! Майсур! Где ты, старый друг? Прости меня..." И снова забормотал нечто несуразное в бреду, заметался на скомканной постели.

И не меньше, чем сами берендеи, ожидали скорого прихода Мамая и земники, проводившие в дежурстве на крепостной стене тревожные бессонные ночи. Хотя здесь, в подземелье, освещенном лишь призрачными отблесками волшебного лунного камня, день от ночи не сильно отличались. Полный мрак никогда не наступал - просто свет становился слабее, будто кто притушил неведомую лампаду в вышине каменных сводов, и всё вокруг погружалось в плотную густую мглу. А утром - или то, что берендеи называли утром - начинало немного светлеть и развидняться, и вскоре ночная пелена таяла и расползалась, улетучиваясь невесть куда. Серая, мерцающая, полупрозрачная дымка заполняла всё пространство огромной пещеры, края которой скрывались за белесым туманом. Но приходивший тусклый рассвет не приносил ничего радостного - с высоты крепостной стены был виден мост со снующей туда-сюда нечистью, скачущие через спины друг друга волколаки, да треклятые псоглавцы, опасавшиеся близко подбираться к воротам и валу, чтобы не угодить под кипящую смолу или умело сброшенную глыбу. Иной раз меткий глаз из берендеев, выцелив из самострела оборотня, ловко скашивал его стальным болтом. И сразу же прятался - ибо в ответ тут же получал тучу черных стрел, выпущенных мерзкими злыднями.

- Измором пытаются взять, твари, - говаривал ратникам помоложе старый Кром, который уговорил-таки Пеколса отпустить его снова на стену.

И смачно сплюнул вниз.

Рядом тут же тонко пискнула въедливым комаром стрела - и, угодив в каменный зубец, за которым укрывался старый мечник, разлетелась на мелкие куски.

- Ишь ты, - рассмеялся Кром. - А вот на тебе, сволочь!

И показал из-за укрытия кукиш.

Берендеи захохотали, заулюлюкали, засвистели, дразня врага. А снизу в ответ донесся бессильный яростный вой волколаков - и ругань на мерзком наречии злыдней.

- Развлекаемся, господа? - раздался веселый голос, и на стене с новым разводом показался начальник крепостной стражи. - Смена пришла!

Дежурные вытянулись по стойке, отдав честь клинками.

- Господин Кром, как прошла ночь? Спокойно? - спросил Тарус, осторожно выглядывая из-за каменного зубца.

- Как видите, сударь! - гаркнул старший мечник. - Только вот стреляют, заразы...

И тут же спохватился, прикусив язык. Дежурные еле сдержались от смеха.

Тарус окинул их лукавым взглядом и сказал:

- Вольно!

И от себя добавил:

- Ступайте вниз отдыхать, ребята...

А затем, увидав двух земников, кивнул им и пошел на встречу, слегка пригибаясь за укрытием.

- Как ваша грудь, сударь Лиго? - спросил начальник крепостной стражи, подойдя поближе.

- Хвала богам, всё в порядке, - ответил Лиго и тут же спросил сам: - А как его величество владыка Свидегер?

Тарус помрачнел.

- Король жив... - сказал он тихо, отведя в сторону глаза.

И земники поняли, что дела плохи.

- Ваш друг Пеколс прохлопотал возле него всю ночь, - хмуро продолжал Тарус. - Яд проник уже очень глубоко - и здесь без волшбы никак не обойтись, одними зельем и травами не поможешь. Буду честен с вами, господа - боюсь непоправимого...

И замолчал, глядя невидящим взглядом куда-то вбок.

Барздуки также помрачнели.

А спустя какое-то время Мартин осторожно спросил:

- Прошу простить меня, господин Тарус - а что с госпожой Хильдой?

Тарус поднял на земника глаза и слабо, самыми краешками губ улыбнулся, отчего его обвисшие от трехдневных хлопот и усталости усы слегка шевельнулись.

- Её светлость велели вам кланяться и просили передать, сударь, что как только владыка Свидегер придет в себя, он желает вас видеть!

И, замешкавшись, тут же поправился:

- Вас двоих, судари!

Земники переглянулись.

- Так что у меня к вам просьба, господа, - сказал напоследок начальник стражи. - Будьте недалеко от королевских чертогов - вас сразу позовут!

И, кивнув на прощание, прошел дальше, осматривая крепостную стену и часовых на ней.

Барздуки долго смотрели ему вслед, а затем Мартин сказал:

- Да уж, сдал сильно старина Тарус за эти дни... Наверное, как и все мы.

- Угу, - немногословно согласился с ним Лиго и, легонько подтолкнув своего товарища, проворчал: - Идем-ка отсюда, дружище - и так мы тут с тобой задержались чересчур!

Мартин мгновенно обернулся:

- Здесь на стене - или вообще у берендеев?

Лиго устало улыбнулся:

- И то, и другое...

И, как бы обращаясь к самому себе, пробормотал:

- Да где же Мамай в конце концов?

Но Мартин только хмыкнул в ответ - ибо для него возвращение чародея означало неминуемое расставание с дочерью подземного владыки. И мысль о разлуке с огненнокудрой девой для молодого барздука была невыносимой.

***

Внизу земников уже поджидал уставший не меньше ихнего старший мечник.

Кром стоял у ступеней, ведших на самый верх стены, и, завидев барздуков, приветливо махнул им рукой.

- Не желают ли господа земники обмочить свои бороды в хмельном пиве? А то здесь ребята вот хотят с вами потолковать о том, о сем. Не каждый день, знаете ли, к нам прибывают гости из северных земель. И ведь не каждую ночь стоишь локоть об локоть на крепостной стене со своим сородичем из далеких лесов. Ну, так как?

Рядом одобрительно загудели молодые берендеи из ночной смены под началом старого мечника.

Барздуки переглянулись.

- Перекусить можно, потолковать тоже, - подумав, отозвался Мартин. - А вот бороды, увы, мы хотим оставить сухими - тут уж простите, братцы...

Кром слегка нахмурился, но тут же вмешался Лиго.

- Вот после победы все вместе и напьемся! - сказал он и усмехнулся.

Лица мечника и берендеев заметно просветлели - они также заулыбались в ответ.

- Айда за нами, ребята! - махнули им латники рукой. - Здесь есть недалеко одно славное местечко для служивых - именно как раз для всех нас!

И двинулись гурьбой ко входу в пещеры.

- Ловко выкрутился, - шепнул Мартин на ухо Лиго, идя следом за берендеями.

Тот только кивнул головой.

Однако отдохнуть так и не пришлось. Потому что буквально у дверей того самого славного местечка земников перехватил вестовой.

- Судари! Вас желают видеть в тронном зале! - сказал гонец. - Следуйте за мной, господа!

И, ловко развернувшись, чеканным шагом заторопился вперед, не оглядываясь.

- Ну, как-нибудь в следующий раз посидим, старина, - сказал Мартин старому мечнику.

Кром только понимающе развел руками.

Снова переходы, подземные лазы, пещеры изрытой, словно сотами, каменной тверди подгорной крепости. Где уже, где шире, где выше, а где настолько низко, что шли, пригибаясь. Чадящие факелы то тут, то там отбрасывали причудливые тени, которые то опережали, то бежали вдогонку за гонцом и спешащими за ним земниками. И наконец последний поворот - и суровая стража у резных огромных дверей, отворяющихся с мерзким скрипом.

Вошли в пустынный тронный зал - шаги гулко отдавались эхом в высоких сводах.

- Оставьте нас одних, - будто из ниоткуда сказал низкий голос.

Вестовой поклонился - и исчез за огромными двустворчатыми дверьми. Земники остались сами в громадном зале, настороженно оглядываясь.

Из-за трона на низких толстых ножках вышел невероятных размеров толстяк с удивительной пышности и длины усами, заплетенными в косы. Сложив пухлые ручки на выпирающем вперед чреве он склонил голову набок и некоторое время разглядывал молча, время от времени щуря свои махонькие глазки. Наконец он удовлетворенно хмыкнул и спросил низким голосом:

- Надеюсь, вы догадываетесь, кто я такой?

Земники молчали, рассматривая в свою очередь интересного толстяка.

- Хорошо, - кивнул он. - Я - Торн Торнквальд, главный советник его величества короля Свидегера. Можете называть меня ваша светлость.

Барздуки молча склонили головы - титул советника говорил о том, что сам сударь Торнквальд является ближайшим родственником владыки Свидегера.

Толстяк еще раз хмыкнул.

- Кто из вас сударь Лиго из рода Бирзулисов? - спросил снова советник.

- Я, ваша светлость, - сказал Лиго.

- Очень древний и славный род, смею заметить, - сказал толстяк. - Отзвуки деяний вашего отца, воеводы Лютня, докатились из северных земель и в наши подземные пустыни. Очень жаль, что ваш отец покинул подлунный мир так рано, сударь Лиго.

- Благодарю вас, ваша светлость, - тихо сказал земник.

Торнквальд посмотрел еще некоторое время на него - а затем перевел свой взгляд на Мартина.

- А вы, стало быть, и есть сударь Мартин из рода Бубиласов? - спросил советник подземного короля.

- Именно так, ваша светлость, - кивнул дружинник.

Толстяк смотрел на него долго своим немигающим, как у птицы, взглядом. Затем спросил:

- Скажите, а воевода славного племени барздуков сударь Бортень Бубилас кем вам приходится? Родным дядей - или же более далекой родней?

Земники переглянулись - советник, видимо, о делах нагорных был осведомлен не хуже, чем о подземных событиях. И взгляды эти не укрылись от проницательного толстяка.

- Да-да, судари мои, такова моя служба, - развел пухлыми ручками советник. - Я должен знать и ведать всё, что творится в обеих мирах. Ибо все эти события так или иначе затрагивают интересы нашего Подгорного Царства. Так кем вы приходитесь воеводе Борню, сударь Мартин?

- Двоюродным племянником, ваша светлость, - ответил Мартин. - Дядюшка Бортень взял меня на воспитание еще в детстве, когда мои родители погибли.

Торн одобрительно кивнул, а затем снова спросил:

- А могу я поинтересоваться родом ваших занятий, сударь Мартин? Ну, вообще, так сказать - ибо сейчас, понятное дело, вы сопровождаете своего товарища в трудном и, надеюсь, славном походе вместе с вашими спутниками.

- Я дружинник, ваша светлость, - ответил Мартин. - Моя задача - охранять кордоны Земигольского края от всякой нечисти...

- Дружинник? - брови главного советника взметнулись вверх и он с интересом посмотрел на молодого барздука.

- Именно так, ваша светлость, - кивнул земник.

- Так-так-так, - забормотал себе под нос советник, будто забывшись, а потом снова спохватился. - Скажите, сударь Мартин, а есть ли у вас в Земиголье жена или, скажем, невеста, которая вас дожидается? Вы с кем-то обручены?

Барздуки переглянулись снова между собой и незаметно улыбнулись - теперь им становился понятным этот странный допрос.

- Никак нет, ваша светлость, - отчеканил Мартин. - И более того добавлю, что и девушки у меня еще не было...

Торнквальд одобрительно кивал головой, немигающе глядя на молодого барздука.

- Вы уж простите меня за эти вопросы, господа, - сказал наконец толстяк, - но есть одно щекотливое дело, которое нужно решить очень и очень скоро. Надеюсь, вы понимаете, о чем идет речь?

И советник посмотрел на земника в упор.

Барздуки благоразумно молчали.

- Да, меня предупреждали, что вы оба хорошо воспитаны, как для земников, - сказал толстяк и, заметив удивленные взгляды барздуков, тотчас же замахал руками. - Нет-нет, не подумайте ничего плохого, господа! Просто мы, берендеи, сколько себя помним, испокон веков подчинялись королевской воле и власти. Про вас же, лесную чудь из северных земель, всегда было известно, что вы никому никогда не подчинялись и выбирали себе своих владык сами, причем сроком на один год.

- Позвольте дополнить вас, ваша светлость, - сказал Лиго, склонив голову.

И, заметив одобрительный кивок, продолжил:

- Ваша светлость, на Вечевом Сборе, который происходит ежегодно на Янов день, мы выбираем себе только воеводу. Но воевода не царь и не король - он просто возглавляет дружину для охраны наших нерушимых кордонов от врага. Таковым предводителем войска земников был и мой отец в свое время, которого за отвагу выбирали много лет подряд. Таковым же славным воеводой является ныне и сударь Бортень Бубилас, дядя моего товарища Мартина. А сами же мы подчиняемся вирсайтам, или старшинам, которые стоят во главе каждого рода. Так что я понимаю, куда вы клоните, ваша светлость - и могу заверить вас, что сударь Мартин Бубилас происходит из очень древнего и знатного рода вирсайтов нашего племени.

И поклонился советнику короля.

-Так-так-так, - снова забормотал толстяк, а затем, сложив ручки на огромном, затянутым в парчу чреве, сказал:

- Видите ли, господа, как вы уже и сами догадались, я пекусь не только об интересах нашего Подгорного Царства и его владыки короля Свидегера - но также и о нашем будущем, будущем всего племени берендеев. Как вы уже знаете, у его величества нет сына - единственной его наследницей является его дочь. И события последних дней поставили под сильнейший удар весь наш сложившийся уклад - самому существованию Подгорного Царства грозит сильнейшая беда.

И, выждав некоторое время, добавил:

- Владыка умирает - дни его сочтены. Мы остались без наследника и правителя - и по нашим древним законам, трон должен перейти наследнику, которого... нет!

И посмотрел в упор на земников.

Те, потрясенные, молчали.

Советник тихо продолжил:

- И вот поэтому, господа, брак ее светлости королевны Хильды с чародеем Маркисуатом казался владыке Свидегеру самым лучшим выходом из этого тупикового положения. Ну, а остальное вам уже известно - что никакого брака не будет...

И снова развел пухлыми руками.

Барздуки молчали, даже не зная, что сказать в ответ.

- Но события последних дней, господа, помимо всего прочего вселили в нас и надежду, - сказал спустя некоторое время советник и посмотрел на дружинника: - Надеюсь, вы уже поняли, о ком идет речь, сударь Мартин? Ибо ее светлость госпожа Хильда последние дни только и говорит о вас, молодой человек!

Мартин вдруг густо покраснел - и в глазах его вспыхнула радость. Что совершенно не укрылось от внимательного взора советника, который скрыл свою улыбку в густых пышных усах.

- Собственно, я хотел бы узнать, сударь Мартин, один щекотливый вопрос - как вы смотрите на то, чтобы предложить свою руку ее светлости госпоже Хильде?

И открыто посмотрел прямо в глаза молодому барздуку.

Оба земника опешили, разинув рты. Затем захлопали глазами и закрутили головой, словно не веря своим ушам. Затем переглянулись между собой - и наконец снова уставились на советника. Но тот стоял, сложив руки на животе, с самым невозмутимым видом - и по-прежнему с одуряющей прямотой смотрел на Мартина.

- Но, сударь... - забормотал дружинник, а затем спохватился и поправился: - Простите, ваша светлость...

И вконец запутался, покраснев пуще прежнего.

- Хорошо, - одобрительно кивнул головой советник. - Я спрошу вас со всей прямотой, но несколько по-иному. Вы любите госпожу Хильду?

Мартин только открыл рот - и тут же снова захлопнул его. А затем, полностью смешавшись, тихо шепнул:

- Да, ваша светлость...

Толстяк склонил голову на бок и хитро посмотрел на него.

- Вот и чудесно, мой дорогой! Вот и славно! - воскликнул советник. - Вашему товарищу сударю Лиго Бирзулису предначертано спасти весь мир - а вам суждено спасти в трудную годину всего лишь его малую часть: Подгорное Царство!

И, быстро шмыгнув к земникам, толстяк ловко вклинился между ними и, взяв обоих под руки, мягко, но настойчиво куда-то потащил.

- Не удивляйтесь, господа, моим словам, - кивнув головой, продолжал советник. - Я знаю, о чем говорю. Ибо вы, сударь Лиго, с оберегом из перунита на груди, что можете делать так далеко от дома?

И советник хитро подмигнул ему.

- Перунита нынче и днем с огнем не сыщешь - последние его остатки были на Арконе в храме Святовита. И раз у вас на груди, милейший, заколка из этого самого ценного в подлунном мире материала - значит, поход ваш не так прост, как вы хотите это представить. Ибо в обычном походе вас вряд ли бы стал сопровождать сам витязь Маркисуат - он, знаете ли, мои любезные, на мелочи не разменивается. Для этого есть чародеи рангом пониже!

Лиго только захлопал глазами проницательности толстяка.

- Да-да, не удивляйтесь, господа, - улыбался Торнквальд. - И я даже догадываюсь, куда вы направляетесь - к этим странным запорогам, которые сейчас, пожалуй, являются единственной силой, способной противостоять наступающему мраку после падения славной Русколани.

И вдруг нараспев сказал:

- Из древних сказок

Всадник с юга

Березу с рунами волшбы

Возьмет с собой -

И змей ужасный,

Черный витязь,

Повержен будет

Той стрелой..

Толстяк указал на рунный перстень на руке земника и заметил:

- Да, в Подгорном Царстве известно это древнее предание. И кто такой всадник с юга мы тоже хорошо знаем. Зато теперь вот нам выпала честь свидеться с той самой березой с рунами волшбы на руке - ведь это вы, сударь Лиго Бирзулис, не так ли?

Лиго ошарашено молчал - советник же только лукаво улыбался.

А затем, повернувшись к дружиннику, загудел снова:

- Что же касается вас, сударь Мартин, то скажу вам вот что - ваш приход также был предначертан в древнем предании. Правда, в другом и менее известном - оно из века в век тайно передавалось лишь в роду нашего подгорного племени берендеев. Посмотрите-ка сюда, господа!

И толстяк, который уже подвел земников к одной из каменных стен, богато украшенных искусной резьбой, указал на витиеватую надпись, вплетавшуюся в диковинный узор.

- Это старые подгорные руны, - тихо сказал советник, - наша древнейшая азбука берендеев. Вам они вряд ли знакомы - но надпись эта, выбитая еще в незапамятные времена, гласит следующее...

И под сводами древней твердыни зазвучали слова старинного предания - земники стояли и слушали низкий, с переливами голос Торнквальда:

- Сольются вместе солнца свет и лунное сиянье,

И под горами снова возродится царство.

Сквозь стылый камень древо прорастет -

И воссияет славой берендеев государство.

Враги не поколеблют древних стен,

Ведь цитадели света нерушимы.

И племя древнее из двух колен

В союзе солнца и луны непобедимо!

И вновь возвысится старинный трон,

Простой дружинник женится на королеве,

Правление их будет долгим, как волшебный сон,

Как сладостные грезы в Вековечном Древе.

Сольются вместе солнца луч и лунный блеск,

Во мраке подземелий вспыхнет пламя,

Огнем любви всё вычистит окрест,

И вновь зардеет берендеев знамя!

Голос Торна затих. Молчали и сами земники, потрясенные услышанным. И лишь когда они слабо зашевелились, советник вдруг будто встрепенулся:

- Всё сходится, господа. Племя древнее из двух колен - это мы с вами, дорогие мои. Мы - берендеи, поклоняющиеся луне, и вы, барздуки-солнцепоклонники - вместе мы являемся последними племенами чуди в этом мире. И нам начертано богами вновь воссоединиться в едином союзе - ибо, как гласит предание, простой дружинник женится на королеве. Простой дружинник - это вы, сударь Мартин. И вам судьбой предопределено возвысить наш старинный трон берендеев! По крайней мере, так считает наш владыка Свидегер - ему в предсмертных грезах открылось значение древнего предания. Также считает и ее светлость госпожа Хильда, и все мы, советники короля...

И посмотрел на молодого барздука.

- Вы готовы встретиться со своей судьбой лицом к лицу, сударь Мартин? - спросил Торнквальд, возвысив голос.

И когда земник кивнул, советник улыбнулся:

- Идемте в опочивальню, господа - король желает вас видеть...

***

В комнате подземного владыки остро пахло лекарствами, травяными настоями, отварами и бог знает чем еще. Да так, что щипало глаза с непривычки - отчего земники даже заморгали. Сам король лежал на своем одре, возле которого хлопотали лекари берендеев. Тут же находилась и заплаканная Хильда, которая лишь мельком подняла свои глаза на вошедших. Однако в этом убитом горем взгляде проскользнула какая-то теплая искра при виде Мартина. Но дочь подгорного властелина тут же опустила глаза.

Свидегер лежал, широко раскинув руки - грудь его тяжело вздымалась, лицо почернело и, казалось, усохло еще больше. Жизнь явно покидала некогда могучее, а сейчас совершенно иссохшееся тело владыки.

Торн Торнквальд тихо скользнул между собравшимися в опочивальне, наклонился к одному из лекарей и они о чем-то стали шептаться.

Хильда снова быстро взглянула на Мартина, слегка качнув головой. И было в этом взгляде что-то такое болезненно-острое, что пронзило душу молодого барздука не хуже каленой стрелы. Земник замер. Как вкопанный, утопая в огромных глазах возлюбленной.

Но в этот миг Лиго толкнул локтем своего товарища. К ним обоим быстро подбирался Прок Пеколс с каким-то дымящимся варевом в тяжелой медной ендове.

- Как владыка? - тихонько спросил его Лиго.

Пеколс в ответ только тяжело вздохнул.

- А ты-то сам как, старина? - посмотрел на явно усталый вид своего слуги земник.

Пеколс пожал плечами.

- Мне-то что будет, сударь? - шепотом ответил он. - Я-то здесь, почитайте, в полной безопасности был - под стрелами не пригибался и от копий не уворачивался. Вы-то как сами, сударь? Изволновался же я, когда вы вслед за Тарусом на стену рванули - душа так и ныла, будто чуяла что. А уж когда вас тварюка эта стрелой долбанула - то я чуть не сомлел, когда мне это рассказывали...

- Хвала богам, всё обошлось, - отмахнулся Лиго.

А затем, немного помявшись, спросил:

- А как госпожа Хильда? В порядке?

- Да какой там, - округлил глаза Пеколс. - Сами небось видите, что заплаканная вся, ночами глаз не смыкает, возле батюшки своего день-деньской сидит. Только...

И запнулся, поперхнувшись.

Лиго быстро глянул на него:

- Что еще такое?

- Да как вам сказать, сударь, - спрятал глаза Пеколс.

- Как есть, так и говори, не увиливай...

Пеколс снова вздохнул:

- Тут же вот какое дело-то, сударь. Горе горем - а про Мартина нашего нет-нет, да и спросит что-нибудь. И ведь сами же знаете небось, что сбежала она отсель еще в тот же самый день на стену с врагами биться. А я так кумекаю, что всё из-за того же - из-за чувств. Вот оно как бывает, сударь!

Лиго посмотрел на старого слугу, но тот по-прежнему пялился в каменный пол у себя под ногами.

- Ну, я пойду, сударь, вы уж не обессудьте, - сказал Пеколс и бочком, бочком попятился от своего хозяина.

И тут по комнате пробежал не то вздох, не то его слабый отголосок:

- Король очнулся...

И действительно, лекарь с советником замерли на полуслове - Свидегер явно приходил в себя, открыв глаза и силясь понять, где он и что с ним. Наконец взгляд его стал более осмысленным и он обвел ним всю опочивальню. С трудом разлепив истрескавшиеся пересохшие уста, владыка тихо сказал:

- Вы привели их? Где мой советник?

Торнквальд тут же оказался возле постели короля.

- Да, ваше величество, я здесь, - прогудел пышноусый берендей. - Слушаю вас...

Свидегер поманил его одними глазами, и, когда советник нагнулся к его самому лицу, король сиплым шепотом спросил:

- И как он?

- Согласен, ваше величество...

Свидегер откинулся вновь на подушки, немного пожевал губами, а затем снова спросил:

- Где моя дочь?

- Я рядом, отец, - сказала Хильда, поглаживая руку умирающего отца.

И тут Свидегер вдруг сделал над собой усилие - и сел на кровати. Вокруг только охнули - и кинулись подкладывать ему под спину подушки.

- Где эти земники? Пусть подойдут! - неожиданно громко сказал вдруг подземный владыка своим пусть и ослабевшим, но все еще каркающим голосом.

И когда барздуки приблизились, оглядел их с ног до головы.

Земники опустились на одно колено.

- Да, ваше величество, - сказали они, склонив головы.

Свидегер сделал движение рукой.

- Встаньте... - быстро шепнул барздукам Торнквальд.

А когда земники поднялись, король начал хрипло говорить, тяжело дыша:

- Как играют с нами боги, господа... Еще недавно вы были всего лишь чужаками из дальних стран, плененными на моих кордонах - а я же был могущественным владыкой Подгорного Царства. Теперь же рука моя ослабела - а вы стали друзьями для всех нас!

Владыка тут посмотрел на Лиго:

- Вы, сударь Лиго Бирзулис, несете тяжкую ношу - и делаете это более чем достойно для нашего колена волшебной чуди. Поэтому это не для вас, а для меня великая честь встретиться с вами...

- Благодарю, ваше величество... - прошептал земник, и на глаза его навернулась влага.

- Вы, господин Пеколс, - продолжал дальше подземный властелин, обведя опочивальню взглядом и выхватив из окружающих старого барздука. - Вы стали для нас больше, чем братом - ваши золотые руки и светлая голова спасли не одну жизнь берендея. Поэтому наш дом - это и ваш дом, сударь!

Пеколс от растерянности даже раскрыл рот и чуть не выронил ендову с целебным отваром - крутившийся рядом молодой лекаришка поддержал старого барздука под руки. А тот только стоял и часто-часто моргал, даже не пытаясь скрыть слезы.

- А вы, сударь Мартин... - здесь старый король немного запнулся, но затем его голос снова обрел свою уходящую силу: - Вы же, сударь Бубилас, хоть и отважно бились на стене за нашу свободу - правда, не более храбро, чем мы, берендеи, - но вам досталась самая главная награда...

И тут Свидегер твердо посмотрел на молодого дружинника.

- Скажите, сударь, вы любите мою дочь? - неожиданно спросил король.

Мартин и все остальные замерли - наступила полная тишина, которую нарушало лишь потрескивание смолистых факелов на стенах.

- Да, ваше величество... - тихо прошептал земник, густо покраснев.

- Несмотря на то, что она, по нашим обычаям, должна быть отдана другому? - твердо вопрошал владыка, сверля взглядом барздука.

- Да, ваше величество... - еще тише сказал Мартин.

- А любит ли она вас, сударь? - продолжал давить на земника подземный властелин.

- Увы, не знаю... - прошептал вконец убитый вопросами барздук.

- А как вы думаете, сударь? - каркал голос Свидегера. - Или как вам подсказывает ваше сердце?

Земник молчал, уткнувшись взглядом в каменный пол, и чувствуя всеми порами своего тела, как его сверлит глазами подземный владыка.

- Как вы, простой ратник - пусть и из знатного рода, но всё же простой дружинник - могли помыслить о том, чтобы полюбить дочь короля?! Ну, отвечайте!!!

Но Мартин молчал. А Свидегер жег его взглядом, испепелял до самой глубины души.

- Уж не это ли сыграло свою роль, что моя дочь это прежде всего дочь короля? - пламенел голос подземного владыки.

И тут Мартин вдруг быстро вскинулся и одарил подгорного властелина таким взглядом в ответ, что тот невольно отшатнулся, как от пощечины.

- Ваше величество! - зазвенел гневный голос молодого барздука. - Боюсь высказать вам свое непочтение - но мне плевать на все царства и богатства в мире! Я готов их променять все скопом на один только взгляд вашей дочери! Один ее взгляд и вздох значат для меня больше, чем всё на свете...

И тут Свидегер хрипло расхохотался, откинувшись на подушки. Но вместе со смехом из его рта вырвался кровавый мокрый комок - и владыка зашелся в тяжелом кашле. И лишь спустя минуту он наконец поднял свои горящие глаза на барздука - Мартин молча продолжал смотреть на него.

- Ты не боишься, что я прикажу отрубить тебе голову? - просто спросил король.

- Рубите, ваше величество! - отчеканил барздук и, выхватив из ножен клинок, протянул его рукоятью владыке и опустившись на колено.

- Отец!!! - закричала Хильда и, отвернувшись, разрыдалась.

Свидегер молча смотрел на земника долгим немигающим взглядом. Вокруг стояла вязкая плотная тишина - даже факелы, казалось, замерли.

- Встаньте, сударь Мартин, - наконец хрипло проговорил король. - Он еще пригодится и вам, и нашему Подгорному Царству.

А когда земник поднялся, подземный властелин уже чуть более мягко сказал:

- Вы можете повторить еще раз те слова, которые сказали в тот день, когда вас всех вместе с чародеем привели ко мне?

- Да, ваше величество, - тихо ответил земник.

- Вы смелый барздук, господин Бубилас, - хмыкнул король. - Ну, раз так, повторите-ка их еще раз - и при всех!

Мартин поднял свою голову, посмотрел на Свидегера, затем на Торна Торнквальда, затем обвел взглядом всех окружающих - и наткнулся на понимающие глаза Лиго, который только молча и одобряюще кивнул головой.

- Я хочу предложить вашей дочери, ваше величество, свою руку и сердце! - звонко сказал Мартин. - Клянусь любить ее больше всего на свете - и защищать до конца своих дней, пока дышу! И, как видите, говорю это также при всех! И от своей клятвы не отступлюсь никогда - разве что смерть заставит меня это сделать...

Все онемели - лишь Торнквальд, а также Лиго и Прок спрятали свои еле заметные улыбки, опустив голову вниз.

- Что скажешь ты, дочь моя? - каркнул Свидегер, глядя на Хильду.

Дева молча сглотнула комок, вытерла узкой ладонью заплаканные красные глаза и сказала:

- Я люблю его, отец... Я согласна...

- Даже если я прикажу вас выгнать обоих вон, за пределы моего царства?! - вдруг крикнул король.

- Да!!! выкрикнула в ответ Хильда, гордо вскинув голову и взметнув копной огненнокудрих волос. - Да, да и еще раз да!!!

Свидегер сверлил ее взглядом - но она также смотрела твердо ему в ответ.

Наконец подземный властелин отвел глаза - и громко и четко сказал:

- Именем нашего великого предка, властелина Подгорного Царства владыки Берендея я, законный его наследник и король Свидегер, отменяю помолвку своей дочери Хильды с чародеем Майсуром - и объявляю свою дочь помолвленной с сударем Мартином из знатного рода Бубиласов славного племени барздуков!

И откинулся на подушки, тяжело дыша и закрыв глаза.

Вокруг все потрясенно молчали.

И лишь только двое в этой наступившей тишине смотрели друг на друга, ничего больше не замечая.

И даже когда все вокруг пришли в себя и стали их поздравлять, когда опочивальня короля наполнилась одобрительным и радостным гулом голосов, они всё стояли и продолжали смотреть, смотреть и смотреть. И ничего в этом мире не было способно нарушить их полный любви и переизбытка чувств взгляд - ничего, кроме внезапно всё разорвавшего звука горна, который донесся в опочивальню короля от самой каменной стены.

--------------------------

ГЛАВА 22

ПОДМОГА

Горн всё звучал и звучал - и когда наконец стих, все в королевской опочивальне зашевелились, глядя друг на друга и словно не веря самим себе.

- Подмога... - несмело кто-то шепнул из окружавших ложе владыки советников. - Это горн Медных голов!

- Дождались... - еле слышно сказал второй.

А Торн, дотоле глядевший на влюбленную пару, только хмыкнул и что-то пробормотал - но Лиго, стоявший рядом, расслышал эти слова:

- То добрый знак...

И лишь успел он это промолвить, как зазвучал горн с новой силой - и чуть ближе, и другим голосом.

- Ба! Да ведь это же звуки рога Железноголовых! - воскликнул кто-то из берендеев.

И подземные обитатели радостно загомонили - ведь на подмогу пришел уже не один, а целых два берендейских рода.

Но не успели они это обсудить, как эхо донесло звуки еще одного трубного гласа.

- Среброглавые!!! - еще более оживились берендеи.

Выходило, что на помощь подоспели все оставшиеся роды подземных жителей - и весть эта сулила победу, скорую и долгожданную.

И со звуком третьего горна встрепенулись и Мартин с Хильдой, дотоле не видевшие и не слышавшие ничего вокруг. А вместе с ними зашевелился на древнем ложе и подземный властелин, смертельно раненный отравленной стрелой злыдня.

- Хвала богам... - пробормотал Свидегер, открыв глаза и тяжело закашлявшись.

Хильда и Пеколс кинулись к нему - но он отстранил их движением руки, замотав головой.

В этот миг двери опочивальни распахнулись - и вместе со свежим воздухом в комнату стремительно вошел Тарус, начальник крепостной стражи.

- Ваше величество! - гаркнул он, и тут же осекся.

Но на него никто даже не шикнул.

Тарус виновато огляделся по сторонам и чуть тише начал:

- Ваше величество! Пришла помощь от всех берендейских кланов - каждый наш род прислал сильную дружину своих лучших латников. Идет битва за мост - враг отступает и скоро будет разбит!

Берендеи снова радостно зашумели.

- Кто... Кто привел помощь? - натужно откашливаясь, спросил король.

Тарус опустил голову и тут же замолчал.

Свидегер впился в него своим взглядом - а затем снова откинулся на подушки и сказал: