Алый, как снег

Глава XIII ДВЕ ЧЕТВЕРТИ ПУТИ

Серый камень под ногами. Шаги звучат именно так, как и должны звучать шаги людей, идущих по каменной лестнице. Уже можно рассмотреть вестибюль, пустой и обширный.

Вошли. Мозаика под ногами, шаги звучат именно так, как и должны звучать шаги людей, идущих по мозаичному полу. Ни звука, ни шевеления вокруг. Мозаичный пол, по обе стороны высокого зала ряды розоватых колонн странноватой формы — сверху донизу покрыты желобками, сплетающимися в некий абстрактный рисунок, без тени красоты и гармонии. Точно так же желто-черно-синяя мозаика под ногами глаз не радовала, наоборот — то же самое хаотическое сплетение прямых и кривых линий, зигзагов, неправильных кругов и косых треугольников…

Пройдя шагов двадцать, Сварог поднял руку, приказывая остановиться, осмотрелся еще раз. Впереди — не особенно крутая, но высокая лестница, заканчивающаяся площадкой с высокой двухстворчатой дверью — ручки то ли золотистые, то ли из чистого золота, сделаны в виде двух сплетенных змей с герба. Справа от двери — белая статуя обнаженной женщины: лицо улыбающееся, прическа замысловатая, одна рука приподнята, другая вольно опущена, зрачки глаз зеленые.

Он на миг испробовал умение и тут же выключил его: ноздри прямо-таки залепил густой, непереносимый запах падали, настолько тошнотворный, что едва не вывернуло. Да, это гнездо… Испробовал другое умение, уже хелльстадское, попытался проникнуть взглядом за дверь наверху, но ничего не вышло. Причем ощущения странные: не было преграды, магического щита, скорее уж взгляд соскользнул, как соскальзывает упавшая на ледяную горку монетка. Непонятно. Одни умения, что заоблачные, что хелльстадские, исправно срабатывают, другие оказываются бессильными… Никакой системы, никакого объяснения…

Выбора нет, остается одно: подняться по лестнице и попытаться войти в дверь — других нигде не видно… Сварог оглянулся на сподвижников, замерших с оружием наготове, сказал:

— Идем цепочкой. Действуем по обстоятельствам, опасаемся всего на свете и ждем чего угодно…

Чуть подумав, взял Томира за локоть и поставил его предпоследним, сделав замыкающим Шедариса. Сказал оружейнику:

— Держись в сторонке, в общую кучу не лезь. Шег, приглядывай…

И первым стал подниматься по лестнице. Оказавшись у самой двери и уловив краешком глаза шевеление справа, резко развернулся туда.

Белая статуя ожила: красивое личико свела словно бы гримаса испуга, она прикрылась обеими руками, словно застигнутая деревенскими парнями стыдливая купальщица. Не раздумывая, Сварог взмахнул топором. Удар пришелся по талии, верхняя половина статуи рухнула на пол, разбрызгивая зеленоватую жидкость с какими-то темными сгустками, — а нижняя так и осталась стоять, словно чаша странной формы, наполненная той же жидкостью.

Сварог ждал с топором наизготовку, но больше ничего не произошло, половинки статуи не шевелились. Уж не шутка ли юмора здешнего хозяина? Поди разберись…

Осторожно протянув ладонь к ручке, сжал ее — ничего не произошло — потянул на себя. Дверь отворилась легко и бесшумно. Акбар первым влетел в сводчатый зал, расставил передние лапы, вытянул шею, принюхиваясь, гавкнул куда-то влево.

Следом вошел Сварог. Такой же мозаичный пол в отталкивающих узорах, разве что сине-желто-серый. В противоположном конце такая же дверь, близнец той, в которую они вошли. По стенам выступают полуколонны, розовато-серые, как и весь зал, а слева…

А слева — большой стол неправильной формы, напоминающий очертаниями небрежно выплеснутую черную краску, застывшую причудливым пятном, на гнутых корявых ножках. На нем — какие-то сосуды, высокие, вроде бы глиняные, в белых хаотичных узорах. И возле стола стоит молодая женщина в зеленом платье до пят, красивая, с аккуратно расчесанными светлыми волосами, улыбается им дружелюбно и открыто…

Томир вдруг кинулся к ней, с неописуемой радостью крича:

— Лиона!

Ничего еще не понимая, Сварог рявкнул:

— Назад!

Не слушая его, оружейник, отшвырнув меч, подбежал к женщине, обхватил ее обеими руками, прижал… Мозаичный пол вспучился волной над их головами, накрыл обоих, вмиг осел — и уже не было ни оружейника, ни женщины, пол казался ровным и неподвижным. Запоздало стрекотнула автоматная очередь — ага, Мара — пули выбили щербины в мозаике. «Началось…» — подумал Сварог с удивившей его самого отстраненностью и махнул рукой:

— Вперед!

Они пошли к двери. За ней, открывшейся так же легко и бесшумно, оказалась очередная лестница, уходившая влево, к очередной площадке с очередной дверью, но на сей раз там не было никаких статуй.

Поднялись к двери, Сварог потянул ручку на себя. Очередной зал, разве что не сводчатый, с плоским потолком, расчерченным черными линиями на большие прямоугольники, покрытые косой решеткой, напоминавшей рыболовную сеть. Ни полуколонн, ни мозаики: стены, пол и потолок унылого грязно-серого цвета, решетки — желтоватые. И ничего больше, пусто и голо. В противоположном конце — очередная дверь.

— В лешеву бабушку… — проворчал Бони, поводя пулеметом. — Так и будут гонять?

— Вперед… — сквозь зубы сказал Сварог, направляясь к двери, потому что ничего другого больше не оставалось.

Акбар опередил его длинным прыжком — когти скребанули по каменному, судя по звуку, полу — пошел шага на три впереди, встопорщив шерсть за затылке, осторожно ступая.

Сверху вниз мелькнуло что-то большое, прямоугольное, чуть светившееся — один из решетчатых прямоугольников рухнул прямо на Акбара и провалился с ним вместе, исчезнув в полу. Выкрикнув что-то, Сварог бросился к тому месту, ударил топором, и еще раз, и еще…

Ничего не произошло. Три глубоких проруба в камне, и все. Сварог покривился от тупой боли в сердце, уже понимая, что никогда больше не увидит верного пса. Перед глазами встал узкий скальный проход, лежащий на боку огромный щенок… Он отогнал все чувства и эмоции — не было времени и возможности позволять себе такую роскошь, рявкнул:

— Вперед!

Очередная лестница, закрученная вправо, очередная дверь. Очередной зал, больше всего напоминающий внутренность огромной коробки из-под обуви, сплошь выкрашенной в черный цвет с оранжевыми крапинками. Сварог отметил, осторожно шагая к двери в противоположном конце: ни одного окна, ни одного светильника ни разу не увидел, но все залы довольно ярко освещены неизвестно откуда идущим светом. Мир без теней — никто из них не отбрасывает тени, как случается только с призраками. Но они-то живы, черт возьми!

Под резкий переливчатый свист сверху пролился ливень из маленьких, косматеньких, огненно-багровых шариков, сухой жар навалился, опалил, запахло горелым сукном и горелыми волосами, вокруг и перед глазами что-то звонко лопалось, разбрасывая искры и дым…

Все кончилось так же неожиданно, как и началось. Сварог оглянулся — все были невредимы, только одежда прожжена и опалена во многих местах, и волосы опалены, лица в копоти. Проведя по щеке левой ладонью, он увидел на ней жирную копоть, окинул взглядом одежду — да, он выглядел не лучше остальных. Но все были целехоньки, ожогов не видно ни на лицах, ни на руках. Снова шуточки здешнего хозяина?

Дверь распахивается бесшумно и легко… Нечто новое: большой квадратный зал в сине-зеленых тонах, почти весь занятый бассейном: спокойная вода, чистая, прозрачнейшая, глубину определить трудно, но не менее уардов пяти, пол светло-голубой, бугристый, кое-где растут невысокие розоватые кустики, больше всего напоминающие кораллы. По периметру — полоса синего пола уарда в три шириной, напротив, по другую сторону бассейна — очередная дверь. Вот только как до нее добраться? Разве что вплавь, свернув одежду в узлы и держа огнестрелы над головой — холодному оружию ничего не будет, пусть даже окунется… если только это обычная вода, не только на вид обычная. Хотя… Блеснула интересная мысль. А ведь должно получиться — хотя поди пойми, какое из умений тут сработает, какое — нет…

Они стояли, растянувшись в шеренгу, в шаге от двери и стены. Ощущение угрозы оставалось, но не превышало обычного. С того самого момента, когда они вошли, Сварог чувствовал угрозу как фон, она присутствовала везде, словно ею был пропитан воздух — постоянный фон, без единого всплеска…

— Ну что, плыть придется? — спросила Мара спокойно.

— Погоди, — сказал Сварог. — Есть у командира кое-что в запасе на всякие случаи жизни… Паколет, назад! Мало ли…

Паколет подошел к самому краю бассейна, с любопытством глядя вниз. Он успел услышать Сварога, но больше ничего не успел…

Странно дернулся, взмыл вверх, тело стало почти невидимым — лишь кое-где виднелись полосы одежды, каблук одного сапога. Или… Или его крепко опутали невидимые щупальца. Коротко простучал его автомат и тут же смолк. Видимые части одежды и правой руки взмыли вверх, по дуге обрушились в бассейн, подняв фонтан брызг. Сварог ничего не видел и другим зрением — умения вновь работали избирательно, по непонятной системе…

— Всем стоять на месте! — рявкнул он, увидев, что шеренга колыхнулась.

Проворно сорвал со спины заплечный мешок, дернул шнур, завязанный хитрым узлом, позволявшим вмиг его распустить, распахнул горловину. Из мешка взмыл Золотой Филин и, выполняя мысленную команду, прошел над бассейном, меча из глаз сиреневые молнии, оставлявшие на воде клубы пара, методично прочесывал зал, поливая огнем бассейн так, чтобы не пропустить и участка размером с ладонь. «Работает, — облегченно вздохнул Сварог, — через раз, но работает…»

Он смотрел вниз. Прозрачная вода замутилась синеватыми клубами, медленно, словно на опущенном в кювету фотоснимке, проступали контуры, становясь все явственнее, сливаясь во что-то весьма знакомое…

Огромные осьминоги, десятка два. Еще извивались щупальца, еще подергивались округлые тела, но кровь поднималась от них распухавшими клубами — у осьминогов кровь голубая, — и видно было, что Золотой Филин прикладывает их убойно…

Вот все и кончилось — последние конвульсии распростертых щупалец, твари выкошены все до одной. А недалеко от стенки бассейна, у которой они стояли, лежит на дне скелет в оставшейся нетронутой одежде, с разбросанным вокруг оружием.

«Осьминоги, — пронеслось в голове у Сварога. — Много съедобного мяса без костей…»

Не было времени горевать, вообще отвлекаться на чувства.

Не столь уж длинное заклинание, произнесенное про себя, секунды томительного ожидания, показавшиеся неимоверно долгими… Отчаянный треск ломающегося дерева и возле них, и на том конце бассейна… Получилось!!!

Поперек бассейна легла на воду «Принцесса», достопамятный кораблик, выручавший уже дважды и вот теперь пригодившийся в третий раз — как мост. Она оказалась чуть длиннее бассейна, нос и корму снесло, подскочив к краю бассейна, Сварог видел, что в образовавшийся пролом потекла вода, — но времени хватит, должны успеть…

— Вперед! — крикнул он. — На ту сторону!

Странная Компания припустила бегом, цепочкой, Сварог кинулся замыкающим — и, уже почти достигнув искореженного носа, спохватился: а филин? Оглянулся. Золотой Филин, распростерши крылья, неподвижно лежал на дне у самого борта «Принцессы», на спине клювом вверх. Когда его накрыло, Сварог не заметил…

Осточертевшая уже очередная лестница все той же длины и наклона, на сей раз уходящая вправо, вверх. Все лестницы вели вверх…

Открыл дверь, остановился на пороге, озираясь. Прежде он ни разу не видел двух схожих залов — вот и сейчас обнаружилось нечто новое. Квадратная коробка, стены и потолок покрыты черно-белыми узорами, как обычно здесь, хаотичными, неприятными для глаза. Как и следовало ожидать — дверь в противоположном конце зала. Пол — из огромных квадратов, белых и черных, напоминающих что-то знакомое, но чувства в таком раздрае, а мысли в боевой отрешенности, и как-то не лезет в голову догадок…

— Вперед, — хрипло сказал он.

Он не подал команды держаться цепочкой, и сподвижники двинулись этаким журавлиным клином, по тройному ряду квадратов. Уже одолели полпути… Сварог машинально сосчитал клетки — восемь в ширину, восемь в длину, общим числом шестьдесят четыре…

Шакра-чатурандж!

Он ничего не успел ни крикнуть, ни сделать — справа от него огромный белый квадрат встал на ребро, словно повернулся на невидимой оси, проходившей аккурат посередине, и Тетка Чари провалилась туда, взмахнув руками, далеко внизу раздался затухающий крик, из образовавшегося проема ударило жаром, словно взметнулось высокое пламя. И тут же белый квадрат встал на место. Нечеловеческий рев Шедариса, он кинулся туда, упал на колени, попытался вцепиться руками в пол, что-то сделать — но ничего, конечно же, не вышло, растопыренные пальцы скользили по белоснежной поверхности.

Смерть тебе сулит шакра-чатурандж…

Сварог одним прыжком оказался рядом, громко рыча что-то нечленораздельное, поднял за шиворот, толкнул вперед, закричал что было мочи:

— За мной! След в след!

«Что же выходит? — смятенно подумал он. — В каждом зале гибнет кто-то один, согласно давнему предсказанию? А сколько таких залов вообще? Не хватит ли на всех?»

Страха не было, отчаяния тоже, но тоскливая безнадежность, если быть честным перед самим собой, маячила где-то поблизости, и не так уж далеко…

Он постарался отогнать эти мысли, шагал с величайшей осторожностью — и, едва край черного квадрата, на который он ступил — предпоследнего перед белым, за которым была дверь, вдруг ушел из-под ног, Сварог отчаянным прыжком метнулся в сторону, растянулся на соседнем белом квадрате, гремя оружием, успев крикнуть:

— Всем стоять!

Слева от него ударило жаром, но почти сразу же черный квадрат встал на место — больше всего походило на тупой, нерассуждающий механизм, а не устройство, управлявшееся чьей-то волей. Сварог, все еще лежа на прохладном и твердом полу, видел лицо Шедариса — не лицо, звериную морду, готовую рвать клыками направо и налево, брызгая кровью, перехватывая глотки и дробя позвонки.

Но ведь до сих пор нет конкретного, осязаемого противника, на которого можно броситься и попытаться убить. Нет, хоть ты тресни. Быть может, это и есть самое жуткое…

Сварог поднялся. Пошел первым. До двери они добрались благополучно. Конечно же, очередная лестница, высокой кривой уходящая влево. Ну да, они поднимаются все выше и выше, хотя невозможно определить даже приблизительно, насколько высоко поднялись…

Овальный зал, напоминающий разрезанное вдоль вареное вкрутую яйцо, и не только формой: посередине — неправильный желтоватый круг, от него расходятся концентрические беловатые и желтоватые полосы. Стены и сводчатый потолок покрыты сплошной россыпью беловатых и желтоватых клякс, прилегающих друг к другу плотно, как мозаичные камешки. По обеим сторонам, от двери до двери растут в один ряд деревца не выше человека — темно-серые, корявые, голые ветви усыпаны ярко-алыми круглыми плодами размером с детский кулачок. Лихорадочно перебрав в памяти предсказания Лесной Девы, Сварог так и не нашел подходившего бы к этому залу — или очередной подвох?

— Коробочкой! — приказал он.

Они двинулись к двери, сбившись в кучку, ощетинясь стволами. Прошли уже треть пути, ничего не произошло…

Резкий звон, словно дернули струну расстроенной великанской гитары!

Все до единого плоды вдруг раскрылись. Из них таращились самые натуральные глаза — белок, бледно-зеленая радужка с вертикальным, кошачьим черным зрачком… Сварог положил палец на спуск, самую малость надавив — и они продолжали путь, потому что ничего другого больше не оставалось. Ярко-алые плоды шевелились на черенках, как рачьи глаза, провожали их пристальным нелюдским взглядом. Сварог уже взялся за ручку — а ничего так и не случилось, ровным счетом ничего, лишь глаза пялились им вслед…

Лестница, конечно. Уходящая вверх несколькими зигзагами разной длины — словно декорация к какому-нибудь авангардистскому спектаклю. Но высота примерно та же — наблюдается некий стандарт. «Значит, не в каждом зале ждет смерть?» — подумал Сварог с некоторым облегчением. Прошли ведь благополучно, а на лестницах ни разу ничто не подстерегало, если не считать ожившей статуи, не причинившей ни малейшего вреда…

— Привал, — решительно сказал он и первым присел на нижнюю ступеньку, как на скамейку.

Остальные последовали его примеру. Пятеро нас было, было нас немало…

Глянул на сидевшего слева Шедариса — уже не звериная морда, самое обыкновенное человеческое лицо, только закаменевшее. — Достал из воздуха сигарету, прикурил, коснулся фильтром пальцев друга:

— Шег, покури…

Шедарис, не поворачиваясь в его сторону, застыв, взял сигарету, стал затягиваться механическими движениями заводной игрушки. Глядя в никуда пустым взглядом, сказал, почти не шевеля губами:

— Добраться бы до этой твари…

— Повезет — доберемся, — сказал Сварог.

Посмотрел на остальных — лица сосредоточенные, злые, но ни на одном не видно ни страха, ни безнадежности. Никто не сломлен, а это главное…

— Ну что, — сказал Сварог с кривой улыбкой. — Затащил я вас?

— Да ладно тебе, — сказала Мара с вымученной улыбкой. — Не дети малые, знали, куда шли…

— Вот именно, — сказал Леверлин.

— Доберемся, — с яростной убежденностью сказал Бони. — Доберемся, клочки по закоулочкам пустим… Сам видишь, командир, оно не везде бьет…

— Вижу, — сказал Сварог, поднялся и раздавил подошвой окурок. — Ну, пошли?

Дверь. Куполообразный зал с очередной дверью на противоположной стороне. Стены и пол — зеленоватые, стены чистые, а пол довольно густо усеян большими белыми кругами. Чувство опасности и угрозы на том же уровне — постоянный фон, которым воздух насыщен и в тех залах, где погибли друзья, и в том, где ничего не произошло. Ничего невозможно предсказать наперед…

— Цепочкой, — распорядился Сварог.

Мало того, что ничего не предсказать заранее — в этом зале просто невозможно определить, откуда может навалиться смертельная опасность. Мостов, во всяком случае, здесь нет. Вот разве что эти белые круги, на которые почему-то не хочется наступать, не хочется, и все тут… Единственное тут, что способно… — Он оглянулся. Крикнул:

— Бони, в сторону! Не…

Поздно! Король королей Вольных Маноров не успел убрать ногу с краешка круга — и тот взвился, превращаясь в скопище не белых, а прозрачных, словно чисто вымытое оконное стекло, лент. Клубок этот охватил ноги Бони, подсек, свалил, проволок поближе к центру (очертания круга остались на полу белесоватым контуром), опутал до бедер…

— Назад! — прикрикнул Сварог, видя, что сподвижники ринулись на помощь. — Черту не переступать!

И вовремя крикнул — едва Мара заступила носком сапога за черту, часть лент проворно метнулась к ней, разворачиваясь пучком хищных щупалец, готовых схватить, оплести…

Рыжая кошка, юная королева неуловимым движением скользнула за пределы круга (у Сварога в диком несоответствии с ситуацией промелькнуло в голове: «впервые вижу здесь правильную геометрическую фигуру…»), и ленты отдернулись словно бы разочарованно, сплелись вокруг Бони.

Бони кричал, как кричат люди от невыносимой боли. Тщательно прицелившись, Сварог выпустил короткую очередь по верхушке высокого клубка. Бесполезно. Пули прошли, как сквозь дым, видно было, как из стены напротив летит нечто вроде каменной крошки.

Сварог не сдавался. Он занес топор и бросился вперед, через контур круга — и, когда к нему метнулись прозрачные ленты, взмахнул Доран-ан-Тегом. И снова — бесполезно, блестящее лезвие прошло сквозь них, как через дым или туман, Сварог едва успел отпрыгнуть, благо ленты двигались теперь заметно медленнее и гораздо быстрее возвращались назад в клубок, словно обладали то ли разумом, то ли инстинктом хищника, и их тянуло к уже пойманной добыче…

Бони кричал с исказившимся от боли лицом, нелепо взмахивая руками, дергая головой. Сварог многое повидал, но сейчас волосы, такое ощущение, встали дыбом…

Клубок его жрал. На свой невиданный манер. Прекрасно было видно, что сапог уже нет, только голые ноги — и медленно, словно бы растворилась, истаяла живая плоть, показались кости ступни, а там и они начали помаленьку таять, это распространялось выше по ногам, но медленно, очень медленно, и Сварог с ужасом понял, что продлиться это может долго, очень долго… Кровь брызнула из обрубков ног — и тут же растаяла в переплетении прозрачных лент.

Бони должен был испытывать неимоверную боль — сердце от его крика леденело. Вопли внезапно стали осмысленными, сложились в слова, и Сварог понял, что кричит сподвижник…

Но остался на месте — не мог себя заставить, и дело было вовсе не в лентах… Такого он никогда прежде не делал, хотя хлебнул всякого… Не мог.

Мимо него метнулся Шедарис, оскалясь, с побелевшим решительным лицом, взмахнул топором и нанес точный, безжалостный удар. Ленты взметнулись, но как-то вяло — и Шедарис в три прыжка оказался за кругом.

Крик стих. Отсеченная голова Бони лежала на зеленоватом полу лицом вниз — а прозрачное все так же медленно пожирало его неподвижное тело, добираясь до колен.

Голову тебе отрубит лучший друг…

— Вперед! — яростно крикнул Сварог.