Альпинист. Книга 2

Глава 8 Отъезд

Юрий Карпович вернулся минуты через три. От него пахло сигаретным дымом, а сам он постукивал зубами от холода.

— Не думаю, что это хорошая идея, — произнес я, немного отойдя от первого шока.

— Это еще почему? — искренне удивился Юрий Карпович, наливая себе в кружку чая из термоса.

— Не со всеми ребятами у меня налажено общение, да и вообще…

— Ты про Костарева? — спросил делегат, чем вновь заставил меня удивиться. — Что глаза выпучил? Да все мне известно и про него, и про тебя. Ну был у вас небольшой конфликт. У всех бывает, все мы люди. Но теперь же тихо, верно?

С этим сложно было не согласиться, Костарев теперь был ниже травы и тише воды. Или это дело рук делегатов?

— Нет, я тут не причем! — рассмеялся Юрий Карпович, словно прочитав мой немой вопрос в глазах. — Ты самый идеальный кандидат. А за других не беспокойся. Ребята все психологически совместимы, нужные тесты мы уже провели.

— Когда? — не сдержался я.

— Это уже не твое дело. Главное — провели. И они в полном порядке.

— Но сахар…

— Про тот инцидент мне тоже известно. Ну да, кто-то пошутил, дерьмо в сахар подмешал. Спорная конечно шутка, но у всех чувство юмора разное. В общем, не в счет это. А чтобы ты не волновался, я тебе право одной замены дам.

— Что это?

— Можешь перед подъемом или на самом подъеме кого-нибудь одного из своей команды заменить. Ну, если вдруг кто начнет ненужные вещи творить. Только аккуратней. Ко мне подойдешь, шепнешь фамилию. Через час человек уже будет заменен под необходимой формулировкой — давление там повышенное, или обследование дополнительное. В общем, найдем повод.

Юрий Карпович похлопал меня по плечу.

— Неужели у меня показатели лучше? Я думал, что у Владимира…

— У него тоже хорошие, — перебил меня Юрий Карпович. — Но ведь не в одних физических показателях дело.

— А в чем же?

— Пойми, что покорением Пика Победы ничего не закончится. Наоборот, только начнется. Вас будут возить по всей стране, вы встречаться будете со школьниками, со студентами, с работниками заводов и политиками. Вы будете на виду у всех. Вы будете вдохновлять своим подвигом других людей. А лучше всего это сделать человеку с лицом фотогеничным. Вспомни Юру Гагарина. Добрая улыбка, теплый взгляд, простое запоминающееся лицо. Да он своей улыбкой для страны больше сделал, чем полетом. Скольких людей он этой улыбкой вдохновил? Миллионы. Люди — простые люди, рабочие, детвора, студенты, — смотрели на него и понимали, что он такой же, как и они. И что у каждого есть шанс покорить небывалые высоты, нужно только стараться — учиться и работать. Теперь понял?

— Понял, — кивнул я, сглотнув подступивший к горлу ком.

Становится «звездой» у меня не было никакого желания, но общую мысль послания Юрия Карповича я понял.

— Но ты, конечно же, должен понимать, что тебе нужен будет советник, опытный, который в случае чего сможет помочь, подсказать.

Юрий Карпович хитро улыбнулся. Мне его улыбка не понравилась.

— Советник? — переспросил я.

— Да ты не переживай. Про него даже никто не узнает. Официально в вашу группу он входить не будет.

— Как это?

— Согласно установке сверху Пик Победы должны покорить молодые ребята, чтобы показать всему миру, что молодежь у нас — хоть гвозди из них делай, хоть пули отливай. Поэтому мы и отобрали вас. А советник… На то он и советник — только чтобы давать советы. Понимаешь?

Увидев мой полный смятения взгляд, Юрий Карпович снисходительно улыбнулся.

— Пойми, что мероприятие важное. Провалить мы его не можем. Допустить жертв тоже. У нас, по сути, только одно у всех задание — покорить Пик Победы. Без всяких вариантов. Поэтому и команда будет крепкая. Следом за вашей группой пойдет вторая, запасная, все те же ребята, с которыми ты занимался, но только в резерве.

— Это если…

— Верно. На всякий пожарный случай, типа того, что произошел сегодня. Но такого, конечно, не будет, Эльбрус уже отобрал всех, кто не пригоден.

— Есть еще кто-то с горной болезнью? — насторожился я.

— Есть, — после паузы ответил Юрий Карпович. — Но не спрашивай кто, я не знаю. Потом тебе список дам, если интересно. Там не много.

«Но там могут быть мои друзья», — подумал я.

— Всякое на высоте может быть, — как-то странно произнес делегат, и я вдруг догадался, что он имеет ввиду.

О нашем восхождении будут давать информацию в газеты, радио, телевидение. Все практически в прямом эфире, новости будут выдавать как горячие пирожки — чтобы о достижения советского спорта узнавали сразу во всех уголках мирах. И наверняка будет сказано команда из скольких человек вышла на старт.

А если по пути на гору кто-то сорвется или погибнет, то его тут же заменит резервный человек… И никто посторонний об этом не узнает. В новостях будут продолжать вдохновенно сообщать, что все идет по плану.

Мне стало не по себе.

— Все будет в порядке, — успокоил меня Юрий Карпович. — Запасная группа нужна на всякий случай, по протоколу. Вон, у Юрия Гагарина был же резервный человек — Герман Титов. Вот так и у нас. А что, горы — так это покруче космоса будет.

Юрий Карпович даже расправил плечи от собственной проникновенной речи.

— Но это еще не все. Помимо резерва за вами будет идти с отставанием в один день еще и группа опытных альпинистов. Я думал туда и Молодова отправить, но сам понимаешь. Ему сейчас лечиться нужно, Крюкин Константин крепко его приложил.

Юрий Карпович прищурился. Уточнил:

— Так ты точно уверен, что у них с тренером не было конфликта?

— Уверен, — с нажимом ответил я. — Горная болезнь может сопровождаться изменением психики и…

— Хорошо-хорошо, — поспешно перебил меня делегат. — Я просто еще раз уточнить, потому что такое щепетильное дело. В общем, сам понимаешь. Так вот. Эта группа опытных альпинистов в возрастное ограничение не проходят, там люди все за сорок, у которых почти все семитысячники за плечами хожены не раз. Они будут отслеживать ваш подъем и в случае чего корректировать по рации. Это тоже, как ты понимаешь, для вашей безопасности. Только после их согласования можно будет изменять маршрут или отклоняться от курса.

— Не получится ли у нас слишком громоздкая бюрократическая машина? — улыбнулся я.

Но вот Юрия Карповича мои слова не развеселили. Напротив, он стал вдруг максимально серьезным.

— Это уже принято решение, к обсуждению не принимается, — жестко ответил он и я пожалел, что вообще об этом заикнулся. — Нужно будет строго исполнять приказы. И кто ослушается установленного регламента, будет привлечен… В общем, ничего хорошего пусть не ждет.

Юрий Карпович недвусмысленно поглядел на меня, и мне стало не по себе.

Вот тебе и организация процесса. Совершай подвиг, но в случае чего — по шапке получишь и отхватишь больше, чем унесешь.

— А список тех, кто прошел в состав групп можно будет посмотреть?

— Ух, какой скорый! — рассмеялся Юрий Карпович. — Не спеши, всему свое время. Сначала дело сделай.

— Какое?

— В Москву тебе нужно будет смотаться.

— Это еще зачем?!

— Руководство должно посмотреть на тебя, кандидатуру одобрить. Это весьма условная процедура, но ты сам понимаешь, что без этого никак. К важным людям в кабинет пойдешь. К очень важным. Так что максимально серьезно отнесись к поездке. Ну и плюс необходимые бумаги оформить нужно будет, разрешения там разные, приказы и прочее. В общем, хоть и нудная, но простая работа. Был в Москве?

— Был, — ответил я и тут же прикусил язык.

Был то я там в своей прошлой жизни, а не в этой.

— Ну вот и хорошо, — не обратив внимание на мой небольшой промах, ответил Юрий Карпович. — Еще раз посмотришь. Сейчас уж до конца этой недели будь тут, акклиматизацию проходи. А в следующий понедельник на первом же самолете дуй в Москву. Кайрат Айдынович выдаст тебе командировочные и необходимые документы оформит. А хочешь, я его в сопровождение тебе дам?

— Не надо! — выпалил я. — Сам справлюсь.

— Уверен?

— Со спуском справился, с поездкой тем более.

— Вот это я понимаю оптимизм! Еще раз убеждаюсь, что не зря тебя назначил, хотя Кайрат был против… — Юрий Карпович понял, то сболтнул лишнего, отмахнулся. — Конечно, сопровождающий должен быть, но так уж и быть, разрешу тебе одному. Не пропадешь никуда?

— Не пропаду.

— Ну вот и хорошо. На всё про всё у тебя три дня в Москве. Я там тебя встречу, не переживай. Полечу туда уже сегодня, мне тут уже не зачем сидеть, поясницу студить. Сам и представлю начальству тебя. Так что не переживай, все будет хорошо.

Я сомневался, что меня прямо-таки и отпустят одного, слежка будет плотная и тайный сопровождающий обязательно будет приставлен. Но все равно был благодарен Юрию Карповичу за то, что он позволил мне быть одному.

— Ну все, бывай, — сказал он. — Отдыхай, набирайся сил.

И хлопнув меня по плечу, вышел из палатки.

В палатке я пролежал два дня. Немногословный хмурый доктор колол мне уколы, давал какие-то горькие пилюли, от которых сохло во рту, но которые хорошо восстанавливали силы.

На второй день я смог выбраться на улицу и проведать Молодова, который находился в соседней палатке. Тренер чувствовал себя хорошо, шутил. Рана оказалась удачной, ничего важного не задело, и плановую операцию решили делать непрямо сейчас, в полевых условиях, а через пару недель, когда состояние тренера стабилизируется, и его можно будет спокойно транспортировать в город.

А вот Костю найти нигде не удалось, и даже попытки разговорить доктора привели лишь к тому, что он коротко бросил:

— Увезли его.

— Куда увезли? В больницу в город?

— Не знаю. Мне не докладывают.

Я переживал за друга. Ощущал — от делегатов можно ожидать чего угодно. Поэтому мысленно пометил для себя, что, когда поеду в Москву, вопрос о Косте обязательно подниму и попрошу, чтобы никакие карательные санкции к нему не применялись.

На третий день вернулась основная группа. Они знали о случившемся лишь по коротким сообщениям и едва меня увидели, принялись расспрашивать. Пришлось рассказывать, избегая определённых моментов. Не стал я подробно описывать удар ледоколом, ограничившись короткой фразой о том, что Молодов получил повреждение. Про эльбрусскую деву тоже молчал. Не потому, что не хотел выглядеть глупо. Просто и сам после прошедшего времени не мог ответить сам себе — действительно ли она там была или мне это привиделось из-за сильной усталости?

Не знали еще ребята и про то, что определилась группа, которая пойдет на Пик Победы. Я не стал им этого говорить, потому что понимал — меня начнут допытывать, кто же попал в список и отговоркой о том, что он мне неведом никто удовлетворен не будет.

Кайрат Айдынович вел себя со мной холодно, в палатку не заходил, а если встречался на улице, то просто проходил молча, ничего не говоря. Было понятно, что назначение меня руководителем группы было для него ударом. Возвращению моему также были не сильно рады и некоторые другие ребята. Костарев молчал, Артем хмурился. И только Володька, Генка и Клим искренне радовались тому, что я вернулся с высоты живым.

Парни подробно рассказали мне, как штурмовали высоту, как четко отработали все приемы и спустились обратно, а я только радовался за них. Рассказали и про то, что у некоторых ребятах появились признаки горной болезни. К моему облегчению никого из знакомых это не коснулось.

«Значит есть шанс, что и Володька, и Генка, и Клим прошли в список, — подумал я. — А еще есть надежда, что и Леся туда попала».

Мне правда хотелось, чтобы она была там.

А еще мне хотелось повидать ее. Но суждено ли этому сбыться? Я не знал.

Наконец настал день, когда в палатку зашел доктор с Кайратом Айдыновичем и сообщили мне, что я выписан.

— Вещи собирай, — буркнул Айдынович. — Сегодня в пять подъедет машина. Она довезет тебя до поселка. Оттуда в семь тридцать отправляется автобус рейсовый. Сядешь на него. Потом аэропорт. Там купишь билет. Долетишь до Пятигорска. Там пересадка. Прямой до Москвы. Понял?

Я кивнул.

— Вот командировочные. Распишешься потом в ведомости, что получил.

Он протянул мне пачку денег.

— Сколько тут?

— Пятьсот рублей.

Я выпучил глаза. Сумма весьма приличная.

— По повышенному коэффициенту, — произнес Кайрат Айдынович, но мне это абсолютно ничего не прояснило. — Билеты сохраняй, потом отчитаться нужно будет. За гостиницу тоже. Сто рублей — на еду. За них отчет не нужен.

— Не много ли на еду?

— Сколько положено — столько даю, — сквозь зубы злобно процедил Кайрат Айдынович. — Не теряй времени, у тебя его не так много.

И с этими словами ушел.

Я начал сборы и в скором времени понял, что лишние деньги мне вполне пригодятся — всю нормальную одежду, в которой удобно будет ходить в Москве, я оставил в лагере. Не альпинистский же костюм надевать. К тому же нужно предстать перед важными шишками, соответственно нарядится нужно будет в строгую одежду.

О моем отъезде прознали друзья — Володька и Генка. И сразу же смекнулись, что дело не чисто.

— Зачем ты уезжаешь? — спросил Генка. — Тем более один. Неспроста.

— Ребята, не могу сказать. Правда, не могу. Потом. Чуть позже.

Парни еще некоторое время пытались допытывать меня, но поняв, что это бесполезно, в конечном итоге отстали.

В пять и в самом деле подъехала машина. Это был небольшой фургон ЗАЗ, в очертаниях которого уже угадывались знакомые черты легендарного «Запорожца». Движок машины работал громко, смело и походил на водителя автомобиля — такого же жилистого и громкого кавказца.

— Ти Андрэй? — спросил он, сверкнув орлиным взглядом.

— Я.

— Поэхалы!

И без лишних предисловий повез меня по ухабистой дороге в сторону аэропорта.

За время недолгой поездки я узнал практически все новости близлежащих сел, окунулся в хитрые перипетии семьи Тавади и Даурбековых, ознакомился с длинным списком предков рода Ялхороевых, к которым принадлежал водитель, и был посвящен в тайны приготовления настоящего вина, которое умеет готовить только их семья и никто больше.

Голова пухла от плотного потока информации, а водитель кажется, только вошел во вкус.

Но в какой-то момент я перебил его.

— Послушайте, а про эльбрусскую деву вам что-нибудь известно? — это было рискованно, ведь водитель мог быть и не таким простым, каким хотел казаться.

Но я все же насмелился, спросил, однако придал своему голосу словно бы юмористический оттенок — в случае чего можно будет дать заднюю, и сказать, что просто пошутил.

Однако гордый Ялхороев-младший отнесся к вопросу со всей серьезностью.

— Про дэву? Канэчно знаю! У миня дед Агабек видэл эту дэву!

— Видел?

— Собственным глазами! К нам в пятьдэсят трэтэм году группа приезжала с Москвы, на Эльбрус ходили. Большая такая группа. И вот они дэда Агабека взялы сопровождающим — он тогда крэпкий был дэд, мог пять мешков картошки поднять. Коня на спор поднымал! И вот пошэл Агабек в лагерь груз таскать и на второй заход пошэл, уже ближе к вечеру. Видит — вдали стоит кто-то, тень какая-то.

Мне стало не по себе. Перед глазами вдруг отчетливо возникла картина, увиденная мной совсем недавно — тень, стоящая передо мной.

— Дэд подумал, что это кто-то из групп, дажэ прикрикнул. Говорит, чтобы не уходили из лагеря никуда, ночь скоро, нелзя. А тень никакого внимания на него. И вдруг пошла вперед. Агабек пригляделся и как вкопанный стал. Перед ним дэвушка стоит. Одетая вся в шерсть, без шапки, но красивая — глаз не отвести. И белый кожа, ка снэг. Понял Агабек, что это дэва эльбрусская. А она, говорят, людей губит в горах. Дэва к нему руки потянула, погубить хотела. А Агабек в снэг не грохнулся, на колени не упал перед ней. Гордо так глядит на нее и говорит: «зачэм столько людей погубила?» А она ему: «оставайся здесь». А он ей: «Нэт, ты сама тут оставайся, а за мной не ходи». И пошел прочь. Говорит, думал, что догонит, съест его. Но нет, обошлось.

Водитель на время замолчал, делая паузу. Потом добавил:

— А вообщэ говорят, что тот, кто ее увидэт, меченным становится судьбой. Дэва эта только к особенным людям появляется. К тем, кто достоин этого. Не просто чтобы посмотрэть их. А чтобы знак дать.

— Какой знак?

— Предупрэждение. Значит, у этого человека в ближайшем будущем будут испытания. И очень сложные. Он должэн быть осторожен. Иначе умрет.

— И что, действует предупреждение? — усмехнулся я, не особо веря в последнее — уж слишком отдавало байкой.

— Дэйствует, — опять очень серьезно ответил Ялхороев-младший. — Дэд Агабек после того, как увидел дэву, попал под грузовик. Умер через два дня. Мучился сильно. И все перед смертью повторял: «это дэва беду накликала на меня!». Так что дэйствует. А ты что, тожэ видэл? — усмехнулся водитель.

— Я? — растерялся я. И соврал: — Нет, просто интересно стало.

— Я если бы увидэл, то больше на горы ни нагой. Знак. С таким нэ шутят.

Оставшийся путь ехали молча, каждый думая о чем-то своем. А в голове моей все звучал хрипловатый голос умирающего горца, не испугавшегося призрака: «дэва беду накликала! дэва беду накликала!».