Алые Евангелия

1

Люцифер, некогда самый возлюбленный ангел в том сияющем измерении, названном смертными людьми Небесами, изгнанный своим Создателем из его славы и мощи, низвергнутый в план камня и тьмы, иде, вопреки мукам, ниспосланным своим Создателем, претворил он второй Рай сиречь дерзнул, коий смертные люди прозвали Адом, стоял среди обломков своего собора и во второй раз планировал свое прощание с жизнью. На этот раз он не допустит тех же ошибок. Никакого собора, способный послужить местом паломничества для желающих поразмышлять о несправедливости и трагедии его истории. И преисподняя не будет населена бастардами проклятых и их мучителями — такими же мятежниками, как и он сам, низвергнутыми с Небес за сговор с ним по захвату Его Престола.

— Довольно, — пробормотал он себе под нос. И затем, возвысившимся до рева голосом, слышимым в самых отдаленных уголках Ада, провозгласил: — Довольно!

От этого крика камни на берегу, словно испугавшись, подпрыгнули, упали и с грохотом покатились вниз по склону к озеру, поверхность которого также пришла в волнение. Кэз с Дейлом еще не вернулись, и вместо того, чтобы ждать рядом со своей почившей наставницей, Гарри и Лана отправились на поиски своих друзей. Они как раз достигли лагеря Азилей, когда Люцифер издал свой крик, и шум выгнал старую демоницу с дредами из одной из хижин. В руке у нее был нож, а ее волосы пребывали в беспорядке, как будто ее прервали посреди чего-то важного, требующего физических усилий.

Увидев Гарри и Лану на краю своих владений, она угрожающе замахала ножом.

— Что вы тут делать? — потребовала она.

— Вы видели наших друзей? — спросила Лана.

— Нет. Пожалуйста, сейчас же уходить, — прошипела демоница.

— Ваш тон столь убедителен, — проговорил Гарри.

— Точно, — сказала Лана демонице, — я уверена, что вы не будете возражать, если я осмотрюсь вокруг, ведь так? И, сказав это, она прямиком направилась к палатке демоницы.

В ответ демоница, что было сил, плюнула ей в лицо, слюна ожгла кожу Ланы и причинила такую острую боль, что та споткнулась и схватилась за лицо.

— Чертова сука! — сказала Лана.

— Лана! Что случилось? — спросил Гарри.

Демоница немедля воспользовалась своим преимуществом. Крепко сжимая нож, она сначала нанесла режущий удар поперек груди Ланы, а затем, пригнувшись, полоснула по животу — из обеих ран заструилась кровь. Прежде чем она успела ударить Лану в третий раз, та неуклюже отступила к угасающему костру возле входа в палатку, разворошив раскаленные угли, скрытые пеплом. Лана почувствовала вонь запекающихся сапог и жар под ногами, но она не собиралась подставляться под нож старой демоницы, поэтому вместо этого Лана пнула угли в ее сторону. Демон обрушил на нее поток проклятий, когда угли брызнули во все стороны и попали на ее плоть.

— Не волнуйся, Гарри, — сказала Лана. — Я разберусь с этим.

Демон, как бы в ответ, беспрепятственно сделал два шага, прежде чем снова наброситься на Лану, но на этот раз Лана была готова и пригнулась, уворачиваясь от взмаха клинка старухи. После чего Лана бросилась на демона и схватила ее за шею и руку с ножом, тряся последнюю, пока не выпал нож. Поскольку демоница была обезоружена, Лана обеими руками вцепилась в шею старухи.

— Где наши друзья, ты — гадкая старая корова?

В ответ демоница зашипела. Раны, нанесенные Лане, болели, и боль разжигала ее ярость. — Отлично. Я просто прибью тебя, — сказала она, сама почти веря своим словам, — тело брошу в огонь, а потом сама найду их.

— Сумасшедший женский человек! Палач демнища!

— Я рада, что ты была внимательна, пизда, — сказала Лана, крепче сжимая горло женщины.

Сильные костлявые пальцы старой демоницы вцепились в руки Ланы, отчаянно пытаясь ослабить ее хватку. Но та половина Ланы, действительно намеревавшаяся выжать жизнь из демона, одновременно вдавила оба больших пальца в трахею демоницы. Старуха начала противно хрипеть, ее руки лишились силы и соскользнули с рук Ланы, чье здравомыслие возобладало, и она в конце концов выпустила из демоницу. Старуха упала на землю, при этом использовав первую же возможность свободно вздохнуть, чтобы снова начать проклинать Лану.

Лана подобрала нож старухи и засунула его за пояс.

— Называй, как хочешь, сука, — сказала она. — Пойдем, Гарри.

— Подожди. Гарри удержал Лану, повернулся в ту сторону, откуда в последний раз слышал шипящие проклятия демоницы, и обратился к ней. — Ты что-то говорила о червях, подводящих к выходу. Объясни мне, что это значит. Это червоточины, по которым мы можем путешествовать? Отвечай мне!

— Ты умирать сейчас — вот что это значить! — сказала демоница.

Носок сапога Ланы встретился с пастью демоницы, и та отлетела на несколько ярдов назад, приземлившись скрюченной грудой.

— Неправильный ответ, — сказала Лана и потерла лицо, стирая последние капли ядовитой мокроты демона. После чего Лана взяла Гарри за руку и повела его в палатку. Внутри горел небольшой костер, дым выходил через отверстие в середине крыши, в его свете она увидела Кэза и Дейла, стоявших на коленях спиной к огню, уставившись в глухую стену. Их руки были скрещены за спиной, как будто связанные, хотя это было не так. Лана направилась к ним.

— Боже! Парни! Скажите что-нибудь!

— Они живы?

— Ага. Она связала их или… ввела в какой-то транс. Но они живы.

Лана схватила руки Кэза, пытаясь установить контакт и разорвать путы, наложенные на его разум. В ответ по его телу пробежала дрожь, и он издал приглушенный бессловесный звук, как будто говорил во сне. Лана опустилась на корточки, прислонившись спиной к стене хижины, и посмотрела на лицо Кэза. Его глаза были широко раскрыты, а рот плотно сжат. Он смотрел прямо на нее — сквозь нее — , его зрачки не двигались.

— Кэз. Это Лана. Ты можешь?..

— Эй, вы, пугала! — вмешался Гарри. — Нам пора идти. Люцифер разгавкался, и я не хочу, чтобы мы были здесь, когда он решит кусаться.

Кэз издал тот же бессловесный звук, что и раньше. Лана помахала открытой ладонью перед глазами Дейла и Кэза. Ни один из них не моргнул.

— Засранцы. Да прислушайтесь к Гарри! Вы даже не связаны, — сказала Лана. — Эта старая сука просто заставила вас поверить в это. И роты у вас кляпом не заткнуты. Вы слышите меня?

И снова приглушенный звук из-за сомкнутых губ.

— Это уловка, вот и все, — сказал Гарри. — Какое-то дурацкое заклинание. Кэз, твои татуировки должны помочь тебе освободиться.

Гарри и Лана ждали хоть какого-то ответа. Ничего.

— Нифига, — пробормотала Лана. — Что, блин, нам делать? Мы не можем тащить их в таком состоянии!

— Подожди, — ответил Гарри. — Их глаза отрыты, да?

— Ага, — сказала Лана. — Они даже не моргают. Жутко до чертиков.

— Они смотрят на что-то конкретное? Что-то находится на прямой видимости?

Лана взглянула на стену перед Кэзом и Дейлом и увидела на драной холстине, послужившей материалом для стены, была нарисована четвёрка иероглифов, располагавшихся так близко, что почти наползали друг на друга. Взгляды Дейла и Кэза были прикованы к этим символам.

— Ха, — воскликнула Лана. — Гарри, ты — чертов гений! На стене что-то намалевано. И они уставились прямо туда. Что я должна сделать?

— Сотри. Смой. Замажь. Неважно что. Просто избавься.

— Это можно, — сказала Лана, прикладывая руку к ране на груди и смачивая ладонь кровью.

Она подошла к стене и обтерла кровь поверх иероглифов, полностью скрыв их. Реакция последовала незамедлительно. Невидимые веревки, кляпы и повязки на глазах потеряли свою власть над воображением Кэз и Дэйла. Двое мужчин заморгали, словно очнувшись от сна, и обернулись к Гарри и Лане, их лица скривились в замешательстве.

— Эй, вы, — удивился Дейл. — Вы как здесь очутились?

— Когда вы, двое гомиков, не явились, — сказал Гарри, — мы отправились на поиски.

— И правильно сделали, — вторила Лана. — Еще пару минут, и, думаю, вы стали бы ужином этой старой демонической суки.

— Иисусе, — сказал Кэз. — Серьезно? Последнее, что я помню — как добрались до окраины деревни, а потом… это.

— Готов поспорить, что эта старая сука владела и более древней магией, — сказал Гарри. — Как иначе она смогла бы обойти твои татуировки.

— Гарольд, почему ты не смотришь на меня?

— Это довольно странно, — поддакнул Дейл. — И где Норма?

Гарри поджал губы и лишь слегка покачал головой в ответ. Дейл схватил Кэза за руку и сильно сжал. Кэз стиснул челюсти и с силой втянул вдох. Слова не требовались. Послание получено.

— Понятно, — сказал Кэз. — Я устрою свой личный апокалипсис позже. А сейчас, каков план?

— План, — сказала Лана, высунув голову из палатки, — состоит в том, чтобы найти ту червоточину, которую старая сука… — Но старой демоницы уже не было, как и никаких ее следов. — Твою мать. Мне следовало просто прикончить ее.

— Неа, — сказал Гарри. — Лучше пусть сидит где-нибудь и гниет до конца вечности.

Сошедшие отправились обратно тем же путем, каким и пришли, по пути Лана рассказала им, что Пинхед сделал с Гарри и Нормой.

— Не могу поверить, — сказал Кэз.

— Я тоже, — согласился Гарри. — Но мы не можем зацикливаться на этом сейчас, иначе мы никогда не сделаем должное.

— Что именно? — спросил Кэз.

— Найти способ выбраться отсюда, — сказал Гарри. — Та старая демоница говорила, что выход есть.

— Она также говорила, что поможет нам, — сказал Кэз.

— Может быть, она имела в виду превратить нас в помол, — сказал Дейл. — Старая корова была не в ладах языком.

Не успели эти слова сорваться с его губ, как все вокруг озарил яркий свет. Земля задрожала, и у них под ногами запрыгали камни.

— Что это было, черт возьми? — спросил Гарри.

— Не знаю, — ответил Кэз, — но было ярко, что пипец.

Сошедшие направились между деревьями, и через несколько шагов их поглотила темнота.

— Это, должно быть, снова Люцифер, верно? — спросил Гарри.

Они вышли на поляну, и источник света вдруг стал более чем очевиден.

— О, Господи Боже, — проговорил Дейл.

— Люцифер больше не в соборе, — сказала Лана. — Он сияет.

— Сияет? — спросил Гарри.

— Парит над озером, — сказал Дейл, — безумно баламутя воду.

— Я подозревал, что…, — заявил Гарри. — мои уши компенсируют мне глаза. Я слышу, что вода ошалела.

— Именно — ошалела. Он… — Кэз осекся. — Вау.

— Что там? — уточнил Гарри.

— Теперь он летит. Вверх. Быстро, — пояслина Лана. — А от гребаное морское чудище…

— Куо'ото? — спросил Гарри.

— Он самый! — ответила Лана. — Поднимается вслед за ним. Черт возьми, оно большое. Как будто оседлало перевернутый водяной смерч. Охуеть…

Они не могли подобрать слова, чтобы описать происходящее у них на глазах. Зрелище было слишком грандиозно: крутящиеся в пенистом бешенстве воды, громадная змееподобная форма Куо'ото, взмывающая из смерча, подпитываемого мощью его движения по спирали, и сияние от тела Люцифера, разгоравшееся все ярче, пока он поднимался в воздух, преследуемый Куо'ото. Своим взлетом существо попирало все физические ограничения своей анатомии, но Люцифер подцепил его каким-то невидимым крюком и подтягивал сверху, в то время как вода подбрасывала его ввысь снизу.

Гарри безучастно смотрел на разыгрывающееся представление, изо всех сил пытаясь понять смысл всей этой суматохи.

— Парни? Какого черта?

— Никогда не думал, что скажу это, но у меня просто нет слов, — сказал Дейл.

— А если постараться? Ну кто-нибудь! Я хочу увидеть!

— Куо'ото размером с десяток поездов, клянусь, — сказала Лана.

— И он следует за Люцифером, — продолжил Кэз.

— Куда?

— Из озера вверх.

— Зачем?

Прежде чем кто-то успел высказать предположение, Люцифер ответил на вопрос за них.

2

Люцифер, Падший, звезда утренняя, жил и умер в своем подземном мире под ненавистным небом. Коий возвел Бог в высотах над острогом Люцифера, подобно голелу[37], вкаченному пред гробницей, дабы запечатать порчу мертвых, и не могла она осквернить мир во веки.

Теперь, прекратив вести внутреннюю борьбу, Люцифер, наконец, впервые за тысячелетия выплеснул ее вовне и ударил по каменному небосводу со всей силой своей, подпитываемой исключительно яростью. Куо'ото продолжал поднимался из водяного смерча, его тело оказалось намного больше, чем предполагал сам Владыка Ада. И все же он подтягивал его к себе без всяких усилий, хотя тот и ревел от досады, что его изгнали из естественной среды обитания; его дыхание смердело мертвым мясом из его утробы, чудовище жаждало поглотить Люцифера больше всего прочего, на чем когда-либо останавливались его голодные глаза, и только по этой причине он не сопротивлялся, стремясь освободиться от аркана, наброшенного на него. Скоро оно настигнет Денницу и проглотит его целиком. Оно было так близко, всего лишь на крошечном расстоянии от его зияющей пасти. Сейчас оно схватит свою добычу.

Но нет. Люцифер продолжал подниматься, а Куо'ото следовал за ним, раскручиваясь спираль за спиралью и возносясь ввысь из смерча, оставшегося где-то в тысяче футов ниже.

На пляже Сошедшие, еще сохранившие зрение, молча наблюдали за этим зрелищем. В этот миг вся какофония из всевозможных звуков, постоянно нараставших по мере того, как Люцифер готовился приступить к вращению воды, стихли. Даже рев водяного смерча отдалился. Затишье длилось два, три, четыре удара сердца. А затем Люцифер направил Куо'ото к небесному пределу, и чудовище врезалось в его поверхность. При ударе раздался единственный громоподобный раскат, зародившийся где-то поблизости, а затем многократно отозвавшийся по всему небосводу. Куо'ото испустил жуткий хтонический крик боли — свой последний прижизненный акт — и умер, стремительно падая из-под небес в свою водяную могилу.

— Мать твою, что это было?! — прокричал Гарри, зажимая руками уши.

— Иисусе. Оно… эээ, ударилось о небо, — ответила Лана.

— О каменное?

— Жестко так, — продолжил Кэз. И там появилась трещина. На самом деле, больше одной. На много больше. Черт. Трещины расползаются по всему проклятому своду.

— А где Люцифер?

— Он прямо около камнесвода, заставляет трещины расширяться с помощью своего сияния.

— А Куо'ото?

— Мертв. Падает. Никогда не видел ничего подобного.

— Я представляю.

— Он собирается вскрыть небо, — сказала Лана.

— Мы идем? — поинтересовался Дэйл. — Или будем ждать музыкальный номер?

— Мы идем, — ответил Кэз. — Ведь так, Гарри?

— Я видел все, что хотел, — ответил Гарри без тени улыбки.

— Ну так двинулись, — сказала Лана.

— Отведи меня к Норме, — попросил Кэз. — Мы не хуже призраков.

Сверху раздались новые трескучие залпы, новообразовавшихся в камне разрывов, разбежавшихся от трещин, уже зиявших на его поверхности. Из трещин посыпались осколки, казавшиеся незначительными на протяжении первых нескольких секунд падения, но быстро показавшие свою истинную громадность. И дело было не только в обманчивости их размеров, но и в траектории падения. Было сложно соотнести растрескавшийся свод сверху и рельеф местности внизу. Каменные осколки, которые определенно должны были упасть на пляж рядом с ними (если не прямо на них), упали на много миль дальше, где-то в окрестностях Пираты или неподалеку, а куски, которым, казалось, суждено было приземлиться далеко-далеко, обрушились в воду недалеко от берега. Самый большой из этих фрагментов — кусок скалы размером с дюжину домов, если не больше — упал в воду в ста ярдах от берега — удар оказался на столько сильным, что взметнувшийся столп воды по высоте практически сравнялся с собором.

Мелкая морось из падающих осколков быстро переходила в ливень, а пытливый свет Люцифера все глубже проникал в растрескавшуюся поверхность неба, отламывая все новые и новые обломки Небес. Одна глыба, размером с автомобиль, устремилась прямиком к пляжу, где стояли Гарри и компания.

— Да вы издеваетесь, — сказал Кэз.

— Что…

— Не время для вопросов! — рявкнула Лана, отпихивая Гарри. Глыба просвистела на волосок от головы Гарри и беззвучно исчезла в ряду деревьев позади них. Все замерли на месте.

— Ого, — сказал Гарри. — Кажется что-то большое. Где, черт возьми, оно грохнулось?

У этого обломка были такие размеры, что его приземление должно было заставить каждое дерево заходить ходуном от корней до самой макушки, сбросив при этом все листья. Вместо этого глыба проплыла над головами Сошедших и исчезла, будто ее никогда и не существовало.

— Вы все это видели? — спросил Дейл с отвисшей челюстью.

— Нет, — ответил Гарри. — И мне начинает казаться, что вы, ребята, издеваетесь надо мной.

— Ни хрена себе, — сказала Лана. — Гарри, кажется, мы нашли выход.

— Норы червей, ведущие домой! Охуительно! — спросил Кэз. — Червоточины, Гарольд! Ты был прав! Вот о чем говорила старая стерва. У нас есть выход! Пошли.

Лана подвела их к телу Нормы. Увидев сломленное и безжизненное тело своей подруги, Кэз на мгновение замешкался, но все же подошел вплотную.

— Господи Иисусе, — сказал он. — Я не был готов к такому.

— Этого не было в моих снах, — сказал Дейл дрожащим голосом.

Пару секунд Кэз примеривался, потом нагнулся, поднял свою старую подругу и перекинул ее труп через левое плечо.

— Давайте сделаем это, — сказал Кэз. — Мы обещали, что не уйдем без нее.

Вместе они вышли из-под деревьев, направляясь вглубь суши, где весь пейзаж изобиловал нагроможденными обсидиановыми валунами. Здесь куски разрушающегося свода, ударяясь об обсидиан, раскалывались с громким треском. Шрапнель, разлетавшаяся во все стороны от этих кусков, рикошетя от черных валунов словно пули, представляла собой потенциально смертельную угрозу. Пригнув головы, Сошедшие пробирались среди валунов в поисках червоточины.

— Боже, — проговорил Гарри. — Сколько еще это будет продолжаться?

— Судя по всему, я думаю, он стремится сравнять с землей весь Ад, — ответил Кэз.

— Похоже на то, — согласился Дейл.

Вслед за ответом Дейла раздались три чудовищных раската грома, по громкости превосходящие все предшествовавшие им. Они отдались эхом между землей и небом, и с каждым эхом громкость, не то чтобы снижалась, но только увеличивалась, вскоре отзвуки стали столь многочисленны, что слились почти в единый, цельный грохот.

— Бегите! — сказала Лана.

— О, черт. Вот и настал Судный день! — завопил Кэз.

Несмотря на опасность от летящих осколков, Кэз выпрямился и запрокинул голову назад, чтобы хотя бы на несколько секунд ясно разглядеть грандиозное зрелище. Под атаками Люцифера свод, раскалывающийся на куски, выглядевшие даже с такого расстояния колоссальными, наконец поддался. Кэзу казалось, что катаклизм разворачивается в замедленной съемке: громадные куски разъезжались в стороны с ленивым изяществом.

— Кажется, я её вижу! — сказала Лана.

— Скажи, что мы уже близко! прокричал Гарри.

— Если не ошибаюсь, то да! — крикнула Лана. — Впереди есть место, между двумя валунами, и там не рикошетит. Должно быть это она, верно?

Кэз неохотно оторвал взгляд от неба и посмотрел в сторону Гарри. Он c Ланой сидели на корточках в шести или семи шагах от него, вытянув руки, исследуя пустое пространство — брешь в скале — между валунами.

— Пойдет, как по мне, — сказал Гарри. — На случай, если это не то, что мы думаем, ну, если услышите мой крик…

— Что тогда? Торчать здесь? сказала Лана. — Просто пошевеливайся, Галахад. Плана Б у нас нет.

Не успел Кэз проследить, как его друзья входят в нору червя, как раздался очередной громовой раскат. Кэз повернул голову к источнику звука, и в этот момент, наконец, отчасти понял, что двигало Гарри в его делах. Кэз внезапно обнаружил, что жаждет еще раз взглянуть на умирающее небо. Теперь обломки падали быстрее, коим предшествовал град камней, по неистовству сопоставимый с муссонным ливнем. Все, что мог сделать Кэз, это не стоять на месте и не смотреть на зрелище, разворачивающееся перед его удивленными глазами.

— Кэз! — Дейл оказался рядом с ним и потянул за руку. — Нам пора идти, милок, — сказал он. — Или упокоимся прямо тут.

Стоило Дейлу потянуть Кэза к норе, как массивная каменная глыба ударилась об один из обсидиановых валунов неподалеку. И раскололась, разбрасывая огромные куски во все стороны. Кэз повернулся и увидел, что Гарри и Лана уже ушли — исчезли в червоточине, пока он пялился вверх. Он надеялся, что это не последний раз, когда видел своих друзей.

И тут, краем глаза, Кэз заметил один из осколков, летящих на них, но прежде чем он успел открыть рот и выкрикнуть предупреждение, Дейл втянул его в расщелину между двумя валунами. Внезапно темный, ревущий пейзаж и расколотое, падающее небо исчезли, и они с Дейлом оказались в совершенно другом месте, где только пятна света, пересекавшие их путь и проносившиеся над неровной землей, на которой они стояли, позволяли хоть немного осмотреться вокруг.

— Это и есть червоточина? — спросил Кэз.

— Думаю, да, — ответил Дейл. — До сих пор, не бывал ни в одной.

— Тут трудно сориентироваться, — сказал Кэз. — Гарри? Лана? Ответа не последовало. — Куда, черт возьми, они делись? Ты видишь их?

— Дорогой, я ни хрена не вижу. Я просто надеюсь, что нас не выбросит где-нибудь посреди Атлантики.

— Ну, нет, — возразил Кэз. — Мы выйдем на Таймс-сквер, и все это окажется сном.

Его замечание было прервано единственным жутким, хотя и приглушенным, грохотом по другую сторону от входа, когда упали остатки каменного неба, некогда накрывавшего Ад, сокрушив инфернальный пейзаж всей своей тяжестью. Отзвуки прорвались за порог, их энергия растеклась по неровному грунту и заискрилась огоньками, запрыгавшими по стенам, поднимавшимся на необозримую высоту, создавалось впечатление, будто они смыкаются где-то там.

Казалось, что они уже очень далеко от ландшафта Преисподней; Кэз с Дейлом продвигались вперед, когда шум всеадского катаклизма и сопутствующие ему вибрации стихли, сменившись тишиной и спокойствием.

— Bon voyage[38], Преисполняя, — сказал Дейл. — До новых встреч.

3

Червоточина вывела их не в ледяные воды Атлантики. Но и не на тихий нью-йоркский тротуар, откуда они без труда нашли бы способ доставить труп Нормы в ее квартиру. Нет, червоточина оказалась восхитительно своенравной. Сначала взору Ланы, Гарри маршировал за ней по пятам, предстало манящее мимолетное видение городской улицы (возможно, не Нью-Йорка, но все же цивилизации). Однако, ступить на нее им не позволили. Лана едва успела доложить Гарри об улице, как мимо пронесся косяк огней, изгладив обнадеживающее зрелище.

— Думаю, это была не наша остановка, — сказала Лана, стараясь, чтобы в ее голосе не прозвучала безысходность. Какое бы отчаяние она сейчас ни испытывала, оно не шло ни в какое сравнение, она была уверена, с мыслями, кружащимися во тьме головы Гарри.

— Где Кэз и Дейл? — спросил Гарри. — Их не видать?

— Нет. Но я уверена, что они не отстали от нас, — солгала она. Не волнуйся. Скоро будет еще одна остановка.

На этот раз она не соврала. Пока она произносила последнее предложение, перед ней открылась новая дверь. На этот раз картина была куда менее обнадеживающей, чем предшествовавшая ей городская улица: пейзаж из черного камня и нетронутого снега, чьи сугробы свирепый ветер взбивал в ослепительно белую пелену.

— Если это наша остановка, то мы в полной жопе, — сказала она.

Оказалась не их. И снова, едва она успела мельком взглянуть на потенциальный выход, как тот же косяк огней уничтожил его. Минуло некоторое времени, пока они молча шли по червоточине. Лана шла впереди, правая рука Гарри слегка опиралась на ее левое плечо, чтобы он не упал, шагая по неровной земле.

В поле зрения возник третий дверной проем, за ним выглядело теплее, чем в предыдущий раз: американское шоссе, судя по указателям, проходящее через пустынный ландшафт. Изображение застыло, давая Лане понять, что это их выход. Затем грунт червоточины выбросил отросток своей черноты с прожилками света в желто-оранжевую пыль на обочине шоссе.

— Ну, не совсем красная ковровая дорожка, — сказала Лана, — но сойдет. Надо спешить, пока эта чертова хрень не передумала.

Лана вывела Гарри в полуденную жару пустыни, и, оглянувшись на дыру, увидела Кэза, Норму, свисающую с его плеча, и Дейла, которые тоже сошли на залитую светом землю и обнаружили, что вокруг ничего нет, кроме чистого воздуха, мерцающего от жары. Червоточина исчезла.

— Где вы были? — крикнула им Лана. — Я уж подумала, что вы оба мертвы!

— Ты же меня заверяла, что они сразу позади нас, — сказал Гарри, на его лице появилась кривая ухмылка.

— Не подкалывай. Нам нужно было продолжать двигаться.

— Как долго вы здесь ждете? — спросил Кэз.

— Да мы и не ждали, — ответил Гарри. — Вы вышли сразу после нас. Но для вас могли пройти и часы с момента расставания с нами. Неуверен, что в червоточине действуют наши законы времени и пространства.

— Блин, чертовски приятно видеть вас снова, — сказал Кэз. — Не могу поверить, что мы сделали это.

— Не у всех получилось.

— Я знаю, Гарольд, — сказал Кэз, прижимая Норму крепче к себе. — Не обязательно напоминать мне. Я счастлив, что мы хотя бы все вместе. Я не знал, куда нас выплюнет. И в одном ли вообще месте. Кто-нибудь знает где мы?

— Из огня — сказал Дэйл, — да в полымя.

— Я выпью за это, — сказала Лана, глядя на шоссе, убегавшее до самого горизонта, ни на градус не отклоняясь от прямой на всем своем видимом протяжении. — Где бы мы ни оказались или куда бы ни направились отсюда, хуже, чем уже пережитое, не будет.

— В той стороне какое-то здание, в нескольких милях отсюда, — сказал Дейл.

— Я не вижу, — сообщил ему Кэз.

— А я тем более, — сказал Гарри.

— Фирменное остроумие от Гарри, — сказала Лана. — Так или иначе, я тоже вижу здание. Далеко, но оно там. Может выведет нас к городу.

— Тогда, наверное, нам туда, — сказал Кэз.

— Можем подождать попуток, — предложил Гарри. — Кто-нибудь, да подбросит.

— Да ладно, — возразил Дэйл. — Хотел бы я познакомиться с водителем, который остановится, чтобы подобрать пижона, лесбу, слепого, залитого кровью, и гомика под семь футов, несущего мертвую чернокожую.

— В коим-то веке я рад, что ослеп, — пробормотал Гарри.

— Точно, радуйся.

— Ну, тогда пошли.

— Пошли.

Утвердив план, они отправились по прямолинейному шоссе. Пока они шли сколько-то времени, несколько авто, направлявшихся в ту же сторону, проехало мимо них. Каждый автомобиль здорово притормаживал, чтобы хорошенько рассмотреть их. А рассмотрев, каждый водитель спешно газовал, при этом взвивая удушливые облака желтоватой пыли.

Как только седьмая машина проехала мимо них и скрылась из виду, Гарри начал различать звуки госпела[39]. Когда она стала громче, он повернул голову к своим друзьям и проговорил: — Пожалуйста, скажите, что не я один слышу это. Я не готов быть призванным на Небеса. Не так скоро после спасения из Ада.

— Нет, — сказал Кэз. — Я тоже слышу.

— Со мной трое, — вторил Дэйл. — На самом деле, я думаю, это откуда-то спереди.

В это время по шоссе мчался большой черный седан с распятием высотой в фут, украшавшим капот.

— Христиане, — сказал Кэз. — Боюсь, без вариантов.

Кэз снова сфокусировался на дороге впереди и поправил тело Нормы на своем плече. Тело Нормы казалось таким легким, когда он только поднял его на руки — всего лишь кожа да кости. Но теперь он значительно ослабел, хотя и перекладывал ее тело с левого плеча на правое и обратно (а иногда, чтобы дать плечам отдохнуть, просто нес ее на руках), настоящего облегчения не испытывалось. Он не намеревался оставить тело, не имея никакого реального представления об их местонахождении.

Он бы никогда не простил себе, если бы с останками Нормы что-то случилось из-за его мимолетной халатности. Он знал, что даже простить себя, что позволил ей умереть, будет достаточно сложно. Поэтому он устало тащился вперед, сосредотачивая свои убывающие силы на том участке земли перед собой, куда намеревался сейчас поставить ногу. А затем переходил к следующему участку рельефа, неотличимому от предыдущего, за исключением одного жизненно важного аспекта: он приближал его к концу этого безумного путешествия в Ад и обратно — ближе к его крошечному салону на углу 11-й и Хадсон-стрит, к запаху чернил и перспективе лицезреть еще один дышащий холст, стоящий перед ним обнаженным и дрожащий, некоторые из них, от счастливого предвкушения предстоящего приключения. О, вот бы оказаться сейчас там! Пригубить пивка — нет, к черту пиво, сейчас он бы убил за стакан ледяного молока.

— Ребята, вас подкинуть? Голос вломился в мысли Кэза, словно кирпичная стена. Сошедшие обернулись, чтобы понять, что голос исходил от водителя черного "крокодила"[40].

— Благодарю, Господи, да, — сказал Гарри.

Бледнокожий юноша-очкарик в белой рубашке с короткими рукавами и узком черном галстуке открыл пассажирскую дверь и вышел из машины.

— Моя фамилия — Уэлсфорд. Похоже, народ, вам нужна помощь, и преподобный Кутчавер хочет, чтобы вы приняли его приглашение и убрались с этой чудовищной жары.

— И мы с радостью принимаем его, — ответил Гарри, — но я должен предупредить: один из наших почил.

— Да. Я пытался указать на это преподобному, но…

— Аллилуйя, — раздался голос с заднего сиденья. — Одна из наших возлюбленных сестер отправилась на встречу со своим Создателем! Это счастливый, счастливый день. Заносите ее вовнутрь и устраивайте поудобнее.

Кэз пытался сохранять достоинство при каждой попытке забраться в лимузин с телом Нормы, но без посторонней помощи дело оказалось сложным, а преподобный Кутчавер, сидевший в дальнем углу заднего сиденья (очень крупный белый мужчина лет пятидесяти, одетый в очень дорогой костюм), со всей очевидностью не собирался оказывать никакой физической помощи.

Кэз прислонил труп Нормы в полулежачем, полусидячем положении напротив преподобного, а затем подвел Гарри к длинному сиденью, идущему по всей длине лимузина.

— Еще немного, Гарольд, — сказал Кэз. — Вот тут!

— Вы слепы, молодой человек? — спросил преподобный.

— Совсем недавно, — ответил Гарри.

— Господи, Господи, — отозвался преподобный. — Вы все чрезвычайно пострадали.

— Можно и так сказать, — отозвался Кэз, выходя из машины, чтобы впустить Лану и Дейла. Только после этого Кэз забрался внутрь сам и, расположившись между Нормой и Дейлом, захлопнул дверь. — Все на борту.

— Вы все выглядите так, будто побывали за, — сказал преподобный.

Дейл застонал. Гарри взял бразды правления в свои руки.

— Спасибо, что остановились. Если возможно, высадите нас в где-нибудь, откуда мы могли бы добраться до Нью-Йорка…

— Нью-Йорка? — уточнил помощник преподобного. — Далеко же вас занесло от дома.

— А где мы? — спросил Гарри.

— Хороший вопрос, — сказал преподобный. — Где мы, преисподняя побери, Уэлсфорд? Такое чувство, что мы едем уже незнамо сколько.

— В Аризоне, преподобный, — ответил Уэлсфорд. Затем, повернувшись к Гарри со товарищи: — Преподобный должен быть в церкви Прескотта через… — он посмотрел на часы — один час и двадцать две минуты.

— Тогда, если вы не против, мы с радостью поедем с вами в Прескотт, — сказал Гарри, — а оттуда будем выбираться сами.

Ассистент нервно взглянул на Кутчавера, который, казалось, даже не услышал предложения Гарри. Уэлсфорд с напряженным интересом пристально смотрел на остальных Сошедших.

— Вы не против, преподобный? — спросил Уэлсфорд.

— Что?

— Если они поедут с нами в Прескотт.

— Прескотт…, — пробормотал погруженный в размышления сказал Кутчавер.

— Это означает "да" или "нет"?

Преподобный не ответил на вопрос; его внимание было приковано к Кэзу с Дейлом, теперь державшимся за руки. Наконец преподобный произнес с почти нежной доверительностью: — А вы, братья, какова ваша история?

Ни один не ответил. Гарри знал, что последует дальше, и, не смотря на утомление, он с нетерпением ожидал горького разочарования, которое предстояло испытать дорогому преподобному. Он выбрал не тот день, чтобы привести этих заблудших грешников к своему Господу.

— Бедные чада, — сказал преподобный. — Пребывать в заблуждении, что такими родились. Какие тяготы вам пришлось вынести. Но у Господа на все есть план, сыновья мои. Как бы ни было трудно нам это понять.

— А у Него есть? — спросил Кэз.

— Конечно, дитя. Конечно. Каким бы грехам вы ни предавались, Он призывает вас оставить их и принять Его прощение и защиту. О, cлава в вышних Богу — теперь я так ясно вижу это. Именно поэтому вы здесь! Спасибо Тебе, Господи…

— Ну вот, началось, — сказал Гарри, и по его лицу расплылась улыбка.

Преподобный продолжал упорно навязывать свое.

— Благодарение Господу, что Он передал вас под мою опеку, чтобы я мог спасти ваши души!

На этот раз застонал Кэз.

— Бог никогда не испытывает нас сверх того, что мы способны вынести! — продолжил преподобный. — Будьте уверены, как в том, что я сижу здесь прямо перед вами, если вы не покаетесь, то никогда не увидите свет Небес. Но я могу спасти вас. Еще не поздно, дети мои! Желаете ли вы избегнуть пламени Адова?

— Ада нет, — сказал Гарри. — Больше нет.

— О, но он есть, — ответил преподобный. — Мне было много видений этого места. Я лицезрел его печи. Я счел его дымоходы. Я наблюдал проклятых содомитов вроде тебя. — Он указал на Кэза. — И тебя — теперь на Дэйла — ведомых демонами, чьи лица были омерзительны до невозможности.

— Ужас какой, — сказал Гарри.

— Именно. И я клянусь Кровью Христа, Дьявол есть в вас, — во всех вас — но, во имя Христа, я могу изгнать его. Я могу…

Преподобного прервал смех Гарри. — Господи Боже. Слышали когда-нибудь выражение "знайте свою аудиторию"? — спросил Гарри, атмосфера в лимузине начала накаляться. — Клянусь душой этой дорогой мне женщины, сидящей рядом с вами, что мы только что выбрались из Ада, описываемого вами. Туда мы последовали за демоном, чтобы вернуть свою подругу. Мы видели, как чумной туман истребил местное население. Мы видели, как магия выкосила целые армии. Мы видели мертвым самого Дьявола, а затем воскресшего и вознесшегося на громадном морском чудище в небо, где он взломал крышу Ада и обрушил его всем на головы. Нам едва удалось спастись. Мы голодны, избиты и мы скорбим. И мы не намерены выслушивать ваши проповеди, Преп. Так что, либо заткнитесь, либо убирайтесь на хрен, потому что эта машина едет в Нью-Йорк.

— Я-я-я, — заикаясь, произнес преподобный. — Я-я… Водитель!

Преподобный с силой ударил по стеклянной перегородке, отделявшей водителя от остальной части салона. — Водитель!

— У вас все в порядке? — отозвался водитель.

— Нет, — взвизгнул Уэлсфорд. — Останови машину!

Водитель послушно подогнал машину к обочине пустынного шоссе и вышел из нее, захлопнув свою дверь, а затем прошел вдоль машины, чтобы открыть дверь со стороны преподобного. Водитель низко наклонился, заглянул в лимузин. И обнаружил, что все спокойно сидят на своих местах.

— В чем проблема, преподобный?

— Эти путники безнадежны! Они обречены на муки адские и тащат за собой любого, повстречавшегося им.

— Конечно они такие, — сказал водитель, успокаивая своего босса. — И что, вы хотите, чтобы они вышли?

— Да! — выкрикнул преподобный.

Водитель бросил на пассажиров сочувственный взгляд. — Ну хорошо. Преподобный говорит вон — значит вон.

— Мы выйдем в Нью-Йорке, — заявил Гарри.

— Не умничай, парень. Значит так, у нас тут турне преподобного, и он направляется в Прескотт, а потом — забыл, куда, блин, дальше. Но Нью-Йорк в списке не значится. Так что вам нужно найти себе другую машину.

— Или другого водителя, — заметил Кэз из-за его спины. Он выскользнул с пассажирской стороны, пока водитель пробирался к задней части лимузина, а покидая Ад, не забыл про свой нож. Он махнул им в сторону водителя, отреагировавшего быстро и однозначно.

— Забирайте машину. Только не трогайте меня, ладно? У меня пятеро детей. Пятеро гребаных детей, и никакой жены. Хотите убедиться? У меня есть фото. Он полез в пиджак.

— Не сомневаюсь, что ты отличный производитель, — сказал Кэз. — Но мне не нужны фото твоих детишек. Просто помоги преподобному выбраться из машины.

— Выйти?

— О, он может и остаться, но я не думаю, что он захочет ехать до Нью-Йорка в машине полной нераскаявшихся грешников.

Кэзу не пришлось повторять преподобному. У того уже созрел в голове ответ.

— Вытащи меня из этой паршивой машины, — сказал он. — И не в Нью-Йорк она отправится. А прямиком в озеро огненное, и я не хочу ехать в ней, когда она там сгинет! — Он протянул свою пятерню с толстыми пальцами, унизанными драгоценностями. — Помоги мне, Джимми, или Джулиус, или как там тебя, чёрт возьми, зовут.

— Фредерик.

— Просто вытащи меня из этой сраной машины.

— Преподобный, пожалуйста, не упоминайте имя Спасителя нашего всуе, — сказал Кэз.

— Ах, да пошел ты, — ответил преподобный.

Преподобный потянулся вверх и, возможно, ухватился бы за дверцу, если бы Кэз не перехватил его руку и, внося свой посильный вклад в дополнение к силе Фредерика, не выдернул все триста семь фунтов преподобного Кутчавера из существенного углубления, продавленного им в сиденье лимузина. Когда худшая часть работы была выполнена, Фредерик отпустил свою половину ноши, и Кэз, поняв намек, поступил также. Преподобный издал пронзительный крик и опустился на четвереньки в кучу каменных осколков на обочине шоссе.

— Уэлсфорд, ты, идиот. Ты где? Я упал. Помоги мне подняться или, клянусь Христом, я тебя уволю и сделаю так, что тебя никто не возьмет на работу, даже если ты доживешь до ста пятидесяти долбаных лет.

Уэлсфорд бросился на помощь своему ненаглядному работодателю и прихорашивать того подобно любовнику-подхалиму. Подобное зрелище заставило Кэза громко рассмеялась.

— Что, блядь, смешного? — спросил преподобный у Кэза, пока Уэлсфорд возился с ним, смахивая грязь с его костюма резкими движениями руки.

— Шутка для тех кто в теме, — ответил Кэз. — О да, и мне, конечно, понадобятся все ваши телефоны.

Как только все средства связи были конфискованы, Кэз забрался на водительское сиденье, опустил окно и дал газу, оставив ханжеского преподобного и его сотрудников в аризонской пыли.

— Кэз, — сказал Гарри, когда машина уже неслась по шоссе.

— Да, Гарольд?

— Да благословит тебя Господь.

4

Люцифер лежал под огромной массой раздробленного камня, но его тело, столь восхитительно крепкое, осталось целым после обрушения адских небес. Голоса, пробудившие его от коматозного состояния, не были человеческими; скорее в них слышались трубные отзвуки, свойственные голосам его собственного племени ангелов, хотя их спор (который он прекрасно понимал, несмотря на прошедшие века) едва ли свидетельствовал о том, что они являлись вестниками любви.

— Мы должны были быть здесь, чтобы увидеть собственными глазами, Бафраиат. Кому-то следовало следить за ситуацией и поднять тревогу, как только зашатался каменный свод. Я бы хотел посмотреть на такое с первого ряда! Можешь себе представить царившую панику, крики и мольбы…

— Демоны не молятся, Такий!

— Конечно они молятся.

— Ты действительно такой кретин, а? Кому, мать твою, они могли бы молиться?

— У них был лидер. Какой-то бунтарь. Эка зараза! Не помню его имени. Ты же знаешь: у меня не очень с именами. Он был мудаком, все так говорят. И старый Кормила вышвырнул его сюда. Он затеял какой-то там бунт.

— Люцифер?

— Точно. Люцифер. Они молились Люциферу.

— Зачем?

— Не он ли отстроил это место?

— И что? Кого заботит?

— Меня.

— Тебя заботит? Кто-то окромя себя любимого? С какого фига?

— Я не говорю, что меня это волнует в смысле "слезы и причитания". Меня волнует, что тот ублюдок, устроивший все это, — а работа серьезная, — я говорю, что кем бы ни был этот эгоистичный ублюдок, он мог бы шепнуть парочке друзей, и мы все могли бы присесть в сторонке и посмотреть на бойню, как цивилизованные существа. А вместо этого мы слонялись поблизости и ковыряли в носу, пребывая в полном неведении…

— Заткнись, ладно?

— Я могу делать все…

— Захлопни пасть, брат, и открой глаза. Ты видишь то же, что и я? Там! Во-о-он под тем валуном!

При этих его словах Люцифер глубоко вдох, и массивный камень, давивший на его тело, издал один громкий треск, расколовшись от края до края.

— О́тче наш. И́же еси́. На небесе́х, — промолвил тот, кого звали Бафраиат.

Двое ангелов уставились на Люцифера. Их натуры были лишены стыда. Чего могут стыдиться такие совершенные существа, как они? Но их инстинкты, какими бы заскорузлыми они ни были из-за нехватки практики применения, подсказывали им, что это не обычный демон.

— Это он, — сказал Бафраиат.

— Но он выглядит так…

— Заткнись, брат, — прошипел Бафраиат. — Лучше оставь свое мнение при себе.

— Ты же не боишься его?

— Я сказал — захлопни пасть.

— Знаешь что? Пошел ты на хрен, — сказал Такий, а затем обратился Люциферу: — А ты катись еще дальше, Люцифер всемогущий. Мы прекрасно проводили время, пока ты не нарисовался.

Высказав свое мнение, ангел начал отворачиваться, но одного слова Люцифера — "Подожди" — оказалось достаточно, чтобы ангел замер в полуобороте.

— Что? — спросил Такий.

— Ты причислен к сомну мертвых, ангел, — сказал Люцифер.

— Я? Такий выглядел озадаченным. Затем на его улыбающихся устах заиграло блаженное умиление, и он замолк навеки.

Энергии, из которых он был взращён, унаследовав их своеволие, их вожделения и их всевозрастающие недоразумения, немедленно начали освобождать его тело и отправляться на поиски новых пастбищ для засева. Свет в теплой плоти его мышц померк, когда все силы в нем угасли. Он свернулся калачиком, его голова удлинилась и начала усыхать, пока все его тело коллапсировало внутрь себя подобно зданию, начиненному зарядами. Если он и испытывал какую боль при своей кончине, то жалоб не последовало.

Другой ангел, чью кожу украшали изящно нанесенные изображения, напоминавшие глаза с черными зрачками, обведенные красным, понимающе подмигнул.

— Скучно, день за днем — одно и тоже, — сказало существо. Такое ощущение, что уже предпочту что угодно такому прозябанию.

— Что угодно?

— Да, — ответил ангел, намеренно давая палачу подсказку.

— Умри, — сказал Люцифер.

Второй ангел кивнул и, свернувшись калачиком, развоплотился в два раза быстрее.

Люцифер взобрался на самый высокий зубец небесного камня и сделал все возможное, чтобы приблизительно оценить свое местонахождение. Но это оказалось отнюдь не легко. Ливень из расколотых камней сровнял с землей все топографические подробности, которые могли бы помочь ему понять, где он находится и в каком направлении лучше направиться дабы оставить свое убытие никем незамеченным. У него не было никакого желания столкнуться здесь с кем-либо. Он просто хотел сохранить анонимность на некоторое время, посидеть в тихом месте и попытаться понять, что делать с нежеланным воскрешением, подаренным ему.

Но первым делом ему нужно подняться и покинуть адскую пустошь, не привлекая к себе лишнего внимания. Ангельское присутствие росло; он видел, как они выходят из темноты, окружавшей его, стремясь рассмотреть руины Ада. Он воспользовался их болезненным интересом и наметил путь отхода, уводивший его подальше от наводящих ужас мест, привлекавших хладнокровное внимание ангелов, и проходивший через узкие щели между наваленными кучами камнями.

Как только он немного удалился от наиболее кровавых мест, дело пошло легче. Он нашел мертвого солдата в одеянии, достаточно просторном, чтобы он смог закутаться в него. Он снял одежду с солдата и обернул ее вокруг собственного тела, чтобы свет его плоти не привлекал взгляды любопытных, пока он будет подниматься из Ада в мир людей.

5

Д'Амур сидел в темноте. Независимо от времени суток — день или ночь — кругом только темнота. Пребывание слепым в Аду казалось едва ли реальным, но как только он вернулся в Нью-Йорк — в свою квартиру, а затем и в свой офис — он начал понимать всю безжалостность последнего проклятия, наложенного на него жрецом Ада. Как и все, наделенные даром зрения, он воспринимал его как должное. Он жил, полагаясь на глаза. Они сделали возможным его существование в извечном настоящем. Пока можно смотреть вперед, он мог хотя бы попытаться не оглядываться назад. Теперь, ориентируясь в своем мире, ему приходилось полагаться на память, а память вырывала его из настоящего и заставляла постоянно погружаться в мутные воды прошлого. Он хотел снова быть здесь и сейчас, хотя ему и раньше это особо хорошо не удавалось.

Не имея причин думать, что его проклятию будет положен конец, Гарри решил закрыть агентство. Да и в деньгах он как будто тоже больше не испытывал нужды. Как только Кэз и Гарри были исключены из числа подозреваемых в смерти Нормы, вопросы, связанные с ее имуществом, были улажены. Для женщины, жившей столь скромно, Норма была довольно обеспеченной. Гарри с удивлением обнаружил, что ей принадлежит здание, в котором она жила, а также половина зданий поблизости, несколько заправочных станций, пара автосалонов и остров у побережья Калифорнии. Она все оставила Гарри.

Тем не менее, даже с его новообретенным богатством, решение закрыть контору стало для Гарри сильным потрясением, и Кэз стал его единственным якорем, удерживающим от безумия. Окончательно утвердившись в своем решении, Гарри с Кэзом отправились в его офис и проверили все дела, оставшиеся незакрытыми на момент, когда они отправились в погоню за Нормой. Среди них оказалась парочка, которые, по мнению Гарри, он уже практически завершил и сможет закончить, если Кэз поможет ему. Но большинство дел были просто невыполнимы для слепого, поэтому он обзвонил всех клиентов и объяснил, что с ним произошел несчастный случай и он не в состоянии закончить работу, на которую согласился. В случае внесения авансов, он пообещал их вернуть.

— Такое ощущение, что я умер, — сказал он Кэз, когда закончил.

— Но ты не умер.

— И я должен быть благодарен, так?

— Верно.

— А вот и ни фига.

— Гарольд, я люблю тебя, но у меня нет сил подбадривать тебя. Почему бы нам не отложить плаканье в жилетку, пока не расскажешь мне, что ты собираешься делать со всем этим дерьмом?

— Это дерьмо — моя жизнь, Кэз. Постарайся проявить немного сострадания.

— Ты начинаешь говорить как еще больший гомик, чем я. Грустные размышления хорошо смотрятся только в кино. Поверь мне, в реальной жизни это чертовски раздражает. Может начнем просматривать доки, чтобы понять, какие ты хочешь оставить? Тебе нужно убраться из офиса до конца следующей недели.

— Не стоило отказываться от него.

— И что с этим делать? Открыть автошколу?

— Ладно-ладно, я понял.

Гарри протянул руку, стремясь схватить со своего стола бутылку виски.

— Ты передвинул мое виски?

— Точно.

— Зачем?

— Ты как-то невнятно разговаривал со своими клиентами.

Гарри посидел мгновение, переваривая слова Кэза, а затем сменил тему.

— Как семейная жизнь?

— Очуметь, — сказал Кэз. — Дейл — лучшее, что когда-либо случалось со мной. Тебе следует позвонить Лане. У вас много общего. Главное, вы оба — упрямые засранцы.

— Ага, — сказал Гарри, жалея, что у него нечем залиться.

6

На сколько мог судить жрец Ада, небесный камень раскололся на три массивные части. От них разлетелись как булыжники размером с ладонь, так и крупные обломки, достаточно большие, чтобы сойти за небольшие луны.

Весь Ад был практически сровнен с землей обрушившимся небом, в результате чего Сенобиту оставалось только догадываться о своем местоположении по ходу движения. Он ощутил, что наконец-то обнаружил развалины города, и его предположение подтвердилось, когда он наткнулся на раскол в скале, представлявший собой едва заметную трещину на одном конце и зиявший разломом, возможно, с четверть мили на другом. Он подошел к узкому концу расщелины и заглянул в ее глубины. Чтобы разглядеть что-нибудь внизу, света не хватало даже для таких чувствительных глаз, как у него, по крайней мере, до тех пор, пока несколько всполохов желтого пламени не вырвались из расщелины и не осветили обломки на дне.

Он разглядел здесь дома самых богатых демонов: Полумесяц семейства Кроули с его идеальными беломраморными домами, возведенными по серповидной кривой, которые некогда были обращены к древней роще деревьев Триасакат — как гласила легенда: если они когда-нибудь заболеют, не поздоровится и городу. А если они погибнут, то погибнет и город. Вот оно — доказательство, лежащее в руинах на дне расщелины и подсвечиваемое огнем, освещавшим ранее только адские глубины. Он увидел несколько ветвей Триасаката, расщепленных и лишенных листвы, а в воздухе висел сладковатый запах их живицы.

Жрец Ада по большей части был несуеверен, но несколько случаев преодолели границы его недоверия и легли в основу его понимания мироздания. Легенда о деревьях Триасакат нашло свое подтверждение. Странно сказать — учитывая, что он был свидетелем падения каменного свода и знал, что ничто под ним не могло уцелеть, — он сохранял надежду, что деревья Триасаката каким-то чудом смогут избежать всеобщей участи. Но нет. Небо погубило все.

И он сыграл во всем этом не последнюю роль. Если бы не его амбиции, не пришлось бы подниматься на борьбу супротив Люцифера. А не очнись Люцифер от смертного сна, и небо было бы по-прежнему на месте. Так что эта тишина, эта смерть — его рук дело. Именно то, чего, по его размышлениям, он хотел с самого начала.

7

Кэз закончил упаковывать вещи Гарри и убыл позаботиться о Дейле. Ожидая возвращения друга, Гарри сидел у приоткрытого окна и прислушивался к изменениям в потоке машин при смене огней светофора на перекрестке. Послеобеденное время приближалось к ужину; участок голубого неба, видневшийся между зданиями, неуклонно темнел. Сейчас движение станет еще более интенсивным, так как поток пополнится людьми, направляющимися домой или на ужин, пока их головы продолжают гудеть от информации, принесенной днем текущим. Конечно, работа могла быть занозой в заднице, но у нее была цель, а что есть жизнь, любая жизнь, его жизнь, без цели?

— Ничто…, — пробормотал он самому себе и, откупорив виски, возвращенное Кэзом перед уходом, поднес бутылку к губам. В этот миг в уголке его глаза появился проблеск света. Он опустил бутылку, его сердце вдруг забилось быстрее обычного. Он что-то увидел. Все-таки, он не лишился зрения!

Очень медленно, чтобы не нарушить процесс исцеления, происходящий в его голове, он повернулся к чему-то, пробившемуся сквозь слепоту. Тогда-то он и увидел ее.

— Норма?

— Привет, Гарри.

Она выглядела здоровой, больше похожей на ту Норму Пейн, которую Гарри впервые повстречал столько лет назад. Ее тело не было иллюзорным, как у какого-нибудь дешевого голливудского призрака. Она была абсолютно материальна. Он видел ее и только ее — тело, обрамленное тьмой.

— Я вижу тебя. Иисусе, я вижу тебя. Я всегда пыталась представить, какими ты видишь призраков, но у меня даже близко не лежало. О, Норма, не могу поверить, что ты здесь.

— И я рада тебя видеть, Гарри. Я скучала по тебе.

— Мы можем… то есть… я могу тебя обнять?

— Боюсь, что нет. Но мы можем присесть здесь и разговаривать, сколько твоей душе угодно. У меня нет комендантского часа. Я могу приходить и уходить, когда захочу.

— Приходить откуда и уходить куда?

— Это касается только меня и… Зодчего моего Нового Места Жительства. Просто знай, что мне очень комфортно там. И поверьте, этого стоило ждать. Но я должна была вернуться и увидеть тебя, Гарри. Мне так тебя не хватает. И у меня есть несколько советов, которыми хочу поделиться. Что стоит и не стоит делать при общении с недавно усопшими. Я полагала, что умру от естественных причин в сто один год. Именно столько лет было моей маме, когда она умерла. И моей бабушке тоже. Поэтому я была чертовски уверена, что со мной будет также, а к тому времени я научу тебя всему, что знаю о том, как, ну, знаешь, убеждать мертвых уйти в лучший мир. И ты просто бы сменил меня на посту.

— Подожди…

— Не можешь сдержать свое волнение, верно? Примешься спасать людей, слишком неожиданно отправленных в Загробный мир. Гарри, они полубезумными бродят вокруг, пытаясь понять, что, во имя Господа нашего, им теперь делать. И, отличная новость, ты — их единственная надежда!

— Притормози. Я не…

— У тебя определенно предостаточно офисов на любой вкус, — сказала она. — Из многих открывается панорамный вид на город.

— Ага, но откуда, черт возьми, взялось столько денег?

— За все эти годы я получила кучу денег, Гарри. Все от родственников померших людей, которым я помогла. Они узнавали, что я сделала для членов их семей, и хотели отблагодарить меня. Я все оставила тебе.

— Я знаю. И это было слишком щедро, Норма…

Щедрость тут ни при чем. Я дала их тебе, чтобы ты мог позволить себе заниматься нужными делами. Не заставляй меня забрать их обратно. Я это могу, ты знаешь.

— Возможно, придется. Не уверен, что смогу выполнить твою просьбу.

— Ты снова жалеешь себя из-за чуточки темноты в своей жизни? Я слышала твой разговор с Кэзом. Он прав. Предаваться грустным размышлениям? Это вредно для здоровья. Не заставляй меня читать тебе лекции из загробья. И так предостаточно уже навтуляла.

Гарри улыбнулся. — Боже, как мне этого не хватало. Слепота тут ни при чем, Норма. Тебя послушать — все просто. Но ты гораздо сильнее меня. Как заблудшая душа может помочь прочим заблудшим?

На устах Норм заиграла улыбка, осветившая комнату.

— Кто справится лучше? — спросила она. — А пока ты обдумываешь это, открой жалюзи и посмотри вниз.

— Когда я открою это окно, я увижу то, что ты видела каждый день своей незрячей жизни, не так ли?

— Может быть, — ответила она, улыбаясь.

Гарри развернулся в кресле, встал и потянулся неуверенными пальцами к коварно перепутанным шнурам старомодных горизонтальных жалюзи, которые было почти невозможно открыть и раньше, даже прибегнув к помощи зрячих глаз. Сегодняшний день не стал исключением. Гарри перестал дергать за шнуры и потянулся вниз, чтобы поднять жалюзи рукой. Осуществив задуманное, он посмотрел на улицу внизу, как попросила Норма, и понял, что уже ничто и никогда не будет как прежде. Казалось, что пол под его ногами разверзся, и он упал на десять этажей вниз в мгновение ока.

— Они повсюду, — воскликнул он.