Алмазный лабиринт

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Подземные кабаноподобные твари, похоже, никогда в жизни не получали настоящего отпора. Первый из жителей Лабиринта, рискнувший нахально сунуться к людям, спустя мгновение закружился по залу со стрелой, засевшей в глазу по самое оперение, визжа, как поросенок под ножом. Растерянные такими непривычными поступками собрата, две другие твари попятились, недоуменно перехрюкиваясь и пофыркивая. Кабанчик поменьше попытался поддержать репутацию жуткого существа, но, получив от Конана мечом по передним лапам, и рогами в бок от окривевшего сородича (продолжавшего бессмысленно метаться во все стороны), свалился где-то в углу и затих. Третья зверюга, здраво рассудив, что лучше быть живым трусом, чем героическим трупом, потихоньку смылась с поля боя, юркнув в один из коридоров.

– Какие-то они пуганые, – заметил киммериец, слушая, как стихает в отдалении звук клацающих по каменному полу когтей быстро удаляющегося существа. – Или он побежал всем рассказывать, как их, бедных, обидели. Глядишь, примчится целая свора выяснять, кто тут шастает. Пошли отсюда.

Зверь со стрелой в глазу, пытаясь найти выход из зала, сослепу врезался в стену. Не удержавшись на ногах, плюхнулся обширным задом на пол и замотал уродливой лохматой башкой, уже не визжа, а издавая какие-то непонятные звуки. Затем с трудом поднялся на четвереньки и поковылял к ближайшему темному провалу, жалобно подвывая на ходу.

– Пристрелить? – деловито спросила Фелле, поднимая арбалет и прицеливаясь.

– Да ну его, сам помрет, – отозвался Конан. – В какую сторону Крысенок указывал, запомнили?

– Кстати, где он? – Молчун оглядел опустевший зал и негромко позвал:

– Вайд!

Разумеется, никакого ответа не последовало.

– Капитан, он куда-то делся… – растерянно сказал Метос, хотя это было и так ясно.

– Ничего с ним не случится, – поморщившись, отмахнулся киммериец. – Перетрусил, небось, а теперь спрятался и стучит зубами. Оклемается и вылезет. Заблудиться он не может, где мы – знает, так что сам объявится. Пусть посидит, ему полезно будет.

– А звери? – напомнила Фелле. – Нас они испугались, но нас все-таки трое, а он один.

– С такой мелюзгой даже здешние уроды связываться не станут, – бессердечно заявил Конан. – Сюда, что ли? Факелы у кого?

Крысенок оказался прав, утверждая, что до нужного места осталось недалеко. За входом, над которым висел щит с птицей-змеей или змеей с крыльями, один к одному напоминавшей вырезанную на крышке памятной желтой шкатулки, тянулся никуда не сворачивавший коридор. Через равные промежутки – около десятка шагов – влево и вправо от него ответвлялись тоннели, уходившие то вверх, то вниз. Отряд, следуя указаниям, свернул во второй проход налево, прошел еще с сотню шагов, потом коридор вильнул вправо и закончился тупиком. Вернее, не тупиком, а створками дверей, облицованных диким камнем и почти сливающихся со стенами. Двери стояли полуоткрытыми, и, похоже, находились в этом положении уже не одну сотню лет.

«Если это не сокровищница, то я просто ничего не соображаю… – Конан осторожно приблизился к освещенным светом факела дверям. Молчун и Фелле держались позади, готовые как напасть на любого, кто покажется, так и быстро отступить назад по приказу капитана. – Открытая дверь вовсе не означает безопасность, там может сидеть зверюшка похлеще тех кабанчиков. Я бы на месте владельца этого подвала обязательно туда засунул кого-нибудь пострашнее. Такого, чтобы жил подольше…»

Створки дверей оказались очень толстыми и тяжелыми, но ничего, хоть отдаленно напоминающего замок или скобы для засова, на них не имелось. Внутри никто не шевелился, даже когда в щель между створками бросили горящий факел. Обмотанная тряпьем палка, рассыпая искры, покатилась по полу, остановилась, осветив небольшое помещение с низким потолком и темными массивными предметами, стоящими вдоль стен. Отблески огня отразились, точно в каплях воды, во множестве крохотных блестящих предметов, рассыпанных по сокровищнице.

– Пошли, – решительно сказал киммериец, понимая, что стоять в ожидании неизвестно чего просто бессмысленно да и опасно. Если у хранилища есть какой-либо страж, он давно бы уже напал или как-то дал о себе знать, а в полутьме крохотной комнатки доселе не раздалось ни единого звука. Может, у этого стража железная выдержка, и он терпеливо дожидается момента, когда искатели сокровищ войдут? В подобное не очень верится… – Смотреть по сторонам!

Они по очереди переступили порог. Фелле подняла чадивший факел и тихонько ахнула, сообразив, в чем отражался его свет. Дерево, из которого были сделаны огромные сундуки, окованные железными и бронзовыми полосами, от времени частично истлело, и содержимое сундуков в изобилии раскатилось по полу. Разноцветные холодные искорки загадочно мерцали и переливались, вспыхивая при любом движении факела.

– Во времена моей полной лишений и бедствий молодости, – медленно проговорил Конан, старательно пытаясь подражать высокому стилю аквилонских сказителей, – я очень хотел забраться в какое-нибудь похожее местечко и уволочь оттуда все, что смогу унести. Пару раз даже предоставлялась замечательная возможность, но каждый раз что-нибудь мешало… Мешки есть?

– Найдутся, – Молчун присел и начал перетряхивать их общий небогатый скарб, освобождая место для будущей добычи. – Великий Митра, да тут же сплошные алмазы чистейшей воды! Да еще разных оттенков! Розовые, голубые… Но мне вот что пришло в голову – как мы узнаем, какая именно вещь нужна?

– А не все ли равно? – откликнулся северянин, сапогом сбивая проржавевшие замки и выламывая гниющие доски. – Вальдрио мертв, кто его нанял – мы не знаем, так что берем все подряд! Столько камешков сразу я не видел с той поры, как мы с Белит обчистили старый город на Мертвой реке… Пожалуй, там этого добра было даже чуть поменьше.

Фелле пристроила факел в щели между камнями, подошла поближе к сундукам и зачарованно уставилась на сверкающее великолепие. Потом виновато покосилась на своих спутников, протянула руку и нерешительно подняла лежавший поверх груды тускло блестящих монет кованый золотой браслет в виде свернувшейся змеи. Покрутила так и сяк, примерила – украшение было чуть великовато, но расставаться с ним девушке явно не хотелось.

– Однажды я нашел почти такую же змейку, только нефритовую, – как бы невзначай сообщил Конан.

– И что? – настороженно поинтересовалась Фелле, почуяв какой-то подвох.

– Да ничего особенного, но когда я принес показать ее приятелям, она взяла да ожила. И давай кусать всех подряд…

Фелле взвизгнула, сорвала браслет и отбросила подальше от себя. Киммериец и Молчун расхохотались, обиженная девушка сердито процедила:

– Ш-шуточки, понимаешь…

– Ладно, не сердись. Мы так и будем стоять, или хотим поскорее выйти наружу? Хватаем то, что поменьше и подороже, да побыстрее. Крысенок всю жизнь локти кусать будет, что не увидел всего этого… – мстительно завершил фразу северянин.

– Говорят, худшее в мире – когда мечты сбываются, – заметил Молчун. – Ему, наоборот, повезло. Фелле, держи лучше мешок, а то у тебя глаза разбегаются. Так и окосеть недолго, будешь как заяц – один глаз влево, другой вправо.

– Почему худшее – когда сбывается то, чего хочешь? – не понял киммериец. – Это же хорошо…

– А потом? – Молчун быстро перебирал содержимое сундука, то и дело бросая очередную вещицу в подставленный Фелле вместительный мешок. – Человек должен к чему-то стремиться, осуществление же любого – любого, прошу заметить! – желания приводит к потере смысла самого существования, и, как следствие…

– Чего? – переспросила Фелле. – Повтори еще разок, я ничего не поняла.

– Молчун, а ты у нас, оказывается, шибко умный, – хмыкнул Конан. – С чего бы это? Раньше все молчал, молчал, а тут вдруг разошелся…

– Три года обучения у почтеннейшего мэтра Алкмидидеса, светила философской мысли великих стран севера, – безмятежно ответил Метос. – Он мне пророчил большое будущее. К сожалению, философия способствует расширению взглядов на мир, но совсем не помогает увеличению толщины кошелька. Быть наемником, может, не столь почетно, зато выгодно. А молчал оттого, чтобы ребята с «Вестрела» не сочли излишне умным, вот как ты, капитан, сейчас. Наше буйное братство умных не любит… Да и не умный я вовсе, а просто книжек много читал, оттуда и набрался всяких словечек. – Метос говорил, будто оправдывался. – Да еще учитель был хороший…

Несколько ошеломленные такими известиями о прошлом Метоса Конан и Фелле озадаченно переглянулись. Молчун, довольный произведенным впечатлением, ухмыльнулся:

– Вот так-то, капитан. Чего только не случается с человеком, верно?.. Это брать?

Он поднял над сундуком тонкую цепочку с покачивающейся серебряной витой раковиной.

– Бери, – рассеянно отозвался киммериец. Молчун – бывший философ? Да, порой жизнь откалывает такие штуки, что нарочно не придумаешь… Ничего себе, набрал команду…

– Меняю всю философию мира вместе с учением Митры на пару хороших фургонов и отряд человек так в полсотни, – заявила Фелле. – Тогда бы мы здесь навели порядок – ничего бы не осталось.

– Всех сокровищ в мире все равно не получить, – разумно заметил Конан, затягивая свой изрядно потяжелевший мешок. – Даже на десятую часть этого мы поставим на уши всю Кордаву, причем не на один день, это я вам обещаю… Только бы теперь добраться до нее.

Фелле набрала полную горсть самоцветов и подбросила их на ладони, любуясь получившимся радужным дождем.

– Кто бы мог подумать, что я доживу до такого! Эх, видел бы дядя… А браслет я заберу, не пропадать же хорошей вещи. Где он?

– Вон там, – Молчун ткнул в сторону полуоткрытой двери. – Ты ж его туда бросила.

– А нечего было пугать…

Свернувшаяся в кольцо змейка поблескивала золотом чешуек, притаившись у дверной створки, и оживать вроде не собиралась. Фелле наклонилась, чтобы подобрать ее, и тут толстенные дубовые доски, прошитые для крепости бронзовыми гвоздями, раскололись извилистой трещиной, в глубине которой мелькнули полупрозрачные, но от этого не менее острые клыки. Девушка взвыла, отлетая в глубину сокровищницы и захлебываясь рвущимся наружу воплем.

– Что? – Конан и Молчун мгновенно позабыли про заманчивое сияние камней, оборачиваясь на прозвучавший крик. – Что?..

– Т-там… – Фелле трясло, но она сумела указать на дверь, возле которой по-прежнему мирно лежал браслет. – Т-там з-зубы…

– Какие зубы? Тебе что-то померещилось? – попытался успокоить готовую сорваться на истеричные всхлипывания девушку Метос. – Все в порядке, ничего там нет…

– Есть! Есть, они там! – упрямо повторяла Фелле. – Я их видела! Зубы в двери!

– Ну-ка тихо, вы оба! – прикрикнул на опешившего Молчуна и тихонько поскуливавшую Фелле киммериец. Он с самого начала ожидал от этой сокровищницы какой-нибудь пакости, и вот – дождался. Фелле, несомненно, что-то увидела; в конце концов, она не утонченная аристократка, а девушка из семьи наемников, и не стала бы визжать, заметив самую обычную крысу. – Угомонились? Фелле, скажи толком, что там было?

– Большие зубы, – шепотом проговорила Фелле, – внутри двери. Они появились, когда я хотела поднять браслет.

– Значит, зубы?.. – задумчиво повторил Конан. – Похоже, начинаются неприятности. Ладно, выходить-то нам все равно надо…

Он вытащил меч из ножен и медленно приблизился к двери. До нее оставался всего шаг-другой, когда створки беззвучно выгнулись под сильнейшим ударом, сомкнулись, вновь разошлись в стороны, содрогаясь так, будто были сделаны из папирусного листа, а не досок толщиной в палец. Бились в них явно не снаружи, а изнутри, точно какое-то огромное и сильное живое существо было заключено в самих воротах, и сейчас прокладывало путь на свободу. Люди невольно попятились: они не испугались бы любого живого существа, вставшего на их пути, но взбесившаяся бездушная вещь – это что-то новенькое и потому жуткое…

– Оно вылезает, – очень спокойным тоном, давшимся ей с величайшим трудом, сказала Фелле. – Что будем делать?

– Пробиваться, что же еще? – рыкнул в ответ киммериец. – Пошли, пока оно не выбралось…

Ворота наискось пересекла широкая трещина, отсвечивающая по краям синеватым блеском далеких молний, затем еще одна. В провалах что-то шевелилось, цепляясь за края и пытаясь преодолеть границу между живым и неживым миром. С шуршащим звуком надулась и разорвалась в клочья матово-желтая перепонка, открыв ворочающееся буро-красное месиво, пронизанное белыми трепещущими нитями. Бесформенная масса сбилась в плотный ком, начавший быстро приобретать очертания вытянутой головы. На конце мотающегося туда-сюда и упрямо стремящегося вперед обрубка прорезалась длинная щель, ее верхняя и нижняя половинки, сплошь утыканные загнутыми назад клыками, разошлись, между ними заметался длинный и тонкий, похожий на червя язык. Существо дернулось, целеустремленно выдираясь из стискивающего объятия бывших ворот, на голове – теперь стало ясно, что это именно голова – открылись круглые золотистые глаза с крохотной точкой бездонного зрачка, сразу начавшие лихорадочно вращаться в орбитах.

– Какая мерзость, – чужим бесстрастным голосом высказал свое мнение Молчун. – Конан, как думаешь, можно его зарубить?

– А вот сейчас узнаем, – хищно оскалился северянин. – Держись сбоку, посмотрим, какого цвета у него кровь… Фелле, не стой столбом, держи факел, чтоб тебя!

Подземное создание прекратило мотать зубастой башкой, решив дать себе краткую передышку, прежде чем продолжить нелегкий труд результатом коего должно было быть обретение свободы. Глаза монстра бессмысленно уставились куда-то вверх, и первый удар, обрушенный с двух сторон, заставил его болезненно дернуться. Из образовавшихся глубоких разрубов толчками потекла вязкая, почти черная кровь. Чудовище клацнуло зубами, попытавшись достать быстрых созданий, мешающих ему, промахнулось, разинуло пасть и издало низкий стонущий звук, после чего с удвоенной яростью принялось прорываться на волю. На краю щели появилась когтистая шестипалая лапа, цепко впившаяся в частично уцелевшие доски. Фелле ткнула в морду зверя искрящим факелом, но особого успеха не достигла – похоже, существо не боялось огня.

Мечи застревали в густой, мгновенно стынущей и слипающейся массе, из которой была создана жуткая тварь, во все стороны летели ошметки мяса и брызги крови, и крохотная пещерка начинала походить на скотобойню в разгар рабочего дня. Существо глухо ревело, лязгало зубами, и даже сумело вытянуть наружу вторую лапу, но это было последнее, чего ему удалось добиться. Беспорядочно дергающаяся голова вскоре повисла на нескольких чудом не перерубленных белых тугих волокнах, лапы заскребли по бывшим воротам, из щелевидной пасти, пузырясь, вытекала красноватая пена, и, рванувшись в последний раз, зверь затих. Его туловище, голова с выпученными глазами и раскинутые лапы мгновенно подернулись тусклым налетом, какой бывает на подгнивших фруктах, затем на глазах изумленных людей неведомое существо почернело, стремительно уменьшаясь в размерах, и исчезло.

Остались двери, развороченные так, будто в них долго и упорно лупили тараном, темнеющие лужицы крови на полу, приторно-сладкий запах разлагающейся падали и лежащий возле дверного проема золотой браслет.

– Меня сейчас вырвет, – заикаясь, сообщила побелевшая Фелле. – Ч-честное слово…

– Только не на меня, – бесчувственно сказал варвар, отступив на шаг.

Тут одновременно произошли две вещи – погас факел и с гулким грохотом рухнули створки дверей.

– Значит, тебя создали для того, чтобы попасть в Лабиринт?

– Да, – зеленоватая мерцающая тень на стене кивнула головой. – Я уже забыла, ведь это было так давно…

Крысенок перевел дух. Он сумел, постоянно отвлекаясь для объяснения Тени самых простых и понятных на взгляд человека вещей, рассказать ей всю историю, предшествующую появлению четверки людей в подземельях. А затем самоуверенно попробовал расспросить Тень о том, что представляют из себя подземелья и что такое она сама, Тао. Обрадованная обитательница пещер вывалила неожиданному собеседнику все, что знала, и у Крысенка немедленно голова пошла кругом. Все же он сумел извлечь из вороха пестрых сведений несколько драгоценных крупиц, могущих принести пользу.

Во-первых, страшных существ со свиными рылами Тень именовала Стражами и утверждала, что они совершенно безмозглы и беспрекословно подчиняются Хозяевам. Во-вторых, Хозяева, которых она постаралась описать, но Вайд все равно ничего не понял, не были настоящими хозяевами, а слушались еще кого-то, бывшего настоящим Хозяином Лабиринта. В-третьих, Тень без всяких раздумий узнала карту, запомненную Крысенком, и без колебаний заявила, что этот план сделала она.

После такого заявления Крысенок на какое-то время потерял дар речи, озадаченно почесал в голове и, запинаясь, попросил Тень повторить сказанное. Тао добросовестно повторила, добавив, что теперь припоминает – ее создал какой-то человек, специально для того, чтобы поместить в подземелья. Крысенок сосредоточился, вспомнил, как выглядел Вальдрио и «показал» его Тени воспринимавшей, как оказалось, мысленные образы. Тень отрицательно помотала головой – старый зингарец был ей незнаком. Почуявший запах невероятных тайн Крысенок вцепился в Тень, как клещ в лошадиную шкуру, выспрашивая малейшие подробности и заставляя вспоминать, как она оказалась здесь.

Растерявшаяся от подобного напора Тао сумела составить мысленный портрет, и теперь пришел черед ломать голову Крысенку. Показанный ею человек напоминал стигийца, и вид у него был таков, что Вайд очень не хотел бы даже случайно оказаться на пути этого человека, не говоря уж о том, чтобы стать его врагом. Тень, поразмыслив, вынуждена была признать, что после того, как она обошла весь Лабиринт и создала карту, ее создатель просто-напросто забыл о ее существовании, бросив на произвол судьбы.

– А зачем ему нужна была карта? – в который раз спросил у самого себя и у притихшей Тени Крысенок. – Раздобыть ту спрятанную вещь? Тогда почему он не пришел за ней? Или пришел?

– Не пришел, – уверенно сказала Тао. – Теперь я понимаю. Люди, которые пробираются сюда, ищут… э-э… волшебные вещи старых хозяев. Лабиринт не пускает к себе умеющих самостоятельно делать похожие, только обычных людей.

– Какие еще «старые хозяева»? – взвыл окончательно сбитый с толку Крысенок. – Ты же говорила, что здесь уже есть Хозяева!

– Есть, но те были раньше. Они ушли, оставили тут… как их… золото и вещи. И большую змею.

– Каменная, черная? – сообразил Крысенок. – В короне, с красными глазами?

– Она самая, – подтвердила Тень.

– Это Сет. Ему поклонялись люди-змеи, валузийцы. Когда ты появилась здесь, змееногих уже не было?

– Не было. Одни Стражи и Хозяева.

– Ничего не понимаю, – обреченно сказал Крысенок. – Ну хорошо, а что такое может храниться в сокровищнице, ты знаешь?

– Ключ, – неуверенно предположила Тень. – Ключ от Лабиринта.

– Какой ключ? Зачем в пещерах какие-то ключи, что ими открывают?

– Ничего.

Крысенок застонал и в очередной раз спросил себя, зачем, зачем он во все это впутался? Сидел бы в Кордаве, никому не мешал, никого не трогал…

– С тобой все в порядке? – заботливо спросила Тао.

– Да! Хорошо, давай объясняй заново, может, я что-то недопонял? Ключ, которым ничего не открывают, так?

– Так, – жалобно сказала Тень, не на шутку испугавшись, что понравившийся ей человек сейчас скажет, будто она тупее Стража, а потом возьмет да уйдет. – Ключ, он не для того, чтобы открывать, а чтобы узнать…

– Что узнать? – перебил Крысенок.

– Кого. Того, кто нужен Лабиринту.

– Зачем? Для чего нужен?

– Не знаю…

В голосе Тени звучало такое неподдельное отчаяние от сознания своей тупости и сожаления о невозможности просто и понятно ответить на вопросы, что Крысенок махнул рукой:

– Не переживай. Если ключ есть, значит, должна быть и какая-то дверь для него. Главное, мы теперь точно знаем, откуда карта и… Погоди, погоди, а как же вышло, что я ее помню?

– Ты неправильный! – радостно сказала Тао. Наконец-то она хоть одно поняла и знает точно! – Как и я. Я неправильная тень, а ты неправильный человек.

– Это с какой радости я неправильный? – растерялся Крысенок. – Всю жизнь был человек как человек, а тут…

– Конечно, неправильный, – стояла на своем Тень. – Ты слышишь меня, ты помнишь карту, ты можешь ходить по Лабиринту. Приходившие сюда раньше, этого не умели, они даже меня не видели, хотя я проходила рядом с ними, представляешь?

– Очень хорошо представляю, – пробурчал Крысенок. В самом деле, ну кто, кроме него, пребывая в здравом уме, решил бы остановится и поболтать с тенью? Нет, в некотором Тао, безусловно, права – слишком уж тут много странностей, и чем больше пытаешься понять, что тут к чему, тем глубже увязаешь в загадках и недомолвках. Тень, конечно, рассказала ему все, что знает, и не ее вина, что чего-то он не понял. Ясно одно: Тень, ее неизвестный создатель (наверняка стигийский маг!), карта, Лабиринт со всеми его Стражами и Хозяевами накрепко связаны между собой. Если бы удалось отыскать хоть кончик той нитки, потянув за которую, можно распутать весь этот смотанный в невероятно давние времена клубок…

Когда вымерли валузийцы – две тысячи лет назад, три? Однако здесь, в джунглях, они, спрятавшись от всего мира, могли протянуть еще долго. Судя по словам Тени, она не застала людей-змей в Лабиринте, но покинули они его совсем недавно. Только вот что такое «совсем недавно» для Тао, которой, похоже, все равно – сто лет прошло или тысяча? Было бы намного лучше, если эту историю выслушал кто-нибудь умный и сказал, как тут быть… Кстати, что с капитаном и остальными?

Две зеленые и белая точки уверенно двигались прочь от красной стрелки, желтый огонек, забравшийся в самое сердце подземных хитросплетений, не сдвинулся с места. Значит, они уже побывали в сокровищнице или что там такое отмечено стрелкой? Интересно, нашли они этот загадочный ключ?

– Тао, а как выглядит ключ?

– Не знаю… Я его могу узнать, если увижу, но на что он похож… Ой, смотри!

На карте творилось что-то странное – возле трех быстро перемещающихся точек образовалось наливающее красным облако.

– Что это? – не надо быть чрезвычайно умным, чтобы понять – творится что-то неладное. – Что происходит?

– Хозяева натравили Стражей, – объяснила Тень. Ее спокойный зеленый цвет начал меняться на тревожный багровый. – Их там много… Они наверняка убьют твоих людей.

– Что-о? – Крысенок спрыгнул с камня, на котором сидел, и заметался по пещерке. – С чего ты взяла?

– Стражи всегда убивают тех, кто им попадется. Они постоянно хотят есть, – растерянно отозвалась Тао. – Хозяева велят им, они и убьют. Так всегда бывает…

– Пошли, – решительно сказал Вайд. У него не было ни малейшего представления, что он собирается делать, и что вообще можно предпринять в такой ситуации, но одно он знал совершенно точно – прятаться в углу он больше не станет. – Да пошли же быстрее!

Вернуться в зал со множеством дверей удалось без всяких помех, но по дороге завязался ожесточенный спор – была ли в действительности тварь, вылезавшая из бывших ворот или нет? Молчун, неожиданно разговорившийся (видимо, под влиянием еще не схлынувшего азарта стычки), начал доказывать, что никакого зверя и в помине не было, он им всем троим вовсе померещился. Двери сокровищницы были изрублены в щепки, никто не спорит, но ведь никакого пролома на них не осталось! А каждый видел, что тварь, выбираясь наружу, ломала доски, значит, следы ее работы должны были непременно сохраниться! Спрашивается, где же они?

Фелле едва не ударилась в крик, повторяя, что тварь была, была, была! С кем же они, в таком случае, дрались?

Ни с кем. Предположим, в хранилище имеется неприметная дыра или щель, в которую в нужный миг пустили дым сожженных листьев того же пурпурного лотоса. Для такой простой работы, как поджечь несколько листочков и направить получившийся дым в отверстие, сгодится и местный кабанчик. Они надышались, и, как результат, увидели чудовище, рвущееся из дверей. Поскольку все ожидали от подземелья какой-нибудь гнусной каверзы, то, особо не рассуждая, бросились делать из явившегося монстра отбивную, не сознавая, что на самом деле рубят дверь. Потом дым постепенно рассеялся, все пришли в себя, а побежденная тварь, соответственно, исчезла. Капитан, ну разве я не прав?..

– Всем показалось одно и то же? – недоверчиво переспросил Конан. – Я понимаю, если бы мы нанюхались лотоса, то могли бы и Сета вживе увидеть! Но чтобы троим померещилось одинаковое – не бывает такого! А вот что нам головы морочили и заставили поверить, будто ворота превратились в чудище – такое вполне могло случится. Но, по моему, зверь действительно там был. По живому ведь били, не по дереву.

С предположением, что мысль о лезущем непонятно откуда звере могла быть внушена со стороны, Метос согласился, но тотчас же задал вопрос – какой подлец учинить подобную вещь? Не здешние же волосатые хрюшки?.. Кстати, а вдруг искатели сокровищ, сами не зная того, прихватили из хранилища нечто весьма ценное для обитателей пещер? Может, ту самую загадочную вещицу, из-за которой все и началось? Хотя в основном брали камни…

– А если она и есть камень? – спросила Фелле. – Я столько слышала про магические кристаллы…

– Нам бы колдуна какого завалящего, – в шутку сказал Молчун. – Посмотрел бы на камешки и опытным глазом определил – этот волшебный, а тот можете идти и смело продавать. Но ведь обязательно надует, зараза, не проверить же никак… Капитан, как отличить магический кристалл от обычного?

Киммериец, поразмыслив, ответил:

– Очень просто – загнать все подряд, а потом послушать, какие сплетни поползут по городу…

Конан был уверен, что Вайд, поджав хвост и скуля, как побитая собака, будет ждать их в зале, где они так внезапно разминулись. Зал пустовал – раненые звери исчезли, даже пятен крови на полу не осталось, Крысенок продолжал где-то шляться. Он не отозвался на крики, хотя на этот раз звали его долго и все вместе, а Метос уже не на шутку встревожился:

– Это же ребенок, в конце концов! Уличный, но ребенок, с ним может случиться, что угодно!

– Я точно знаю, что с ним случится, когда он попадется мне на глаза, – мрачно сказал киммериец. – Душу выну, чтоб в следующий раз думал, что делает…

Следовало как-то пробираться к выходу из подземелья. Северянин без труда мог определить нужное направление в любом лесу, не говоря уж о горах и море, или, на худой конец, городе. С пещерами дело обстояло гораздо хуже – приметные места в кромешной темноте особенно не разглядишь, а коридор, по которому люди попали в зал, наглухо закупорен. Был он вот здесь, и вел вроде как с заката. В этой же стене прорублены входы в еще три туннеля, и идут они вроде туда же, куда и ныне запертый. Дорогу, по которой они добрались сюда, было не так уж сложно запомнить, но никто же не предполагал, что проводник исчезнет в самый нужный момент… Убить за такое мало!

Все понимали, что надо бы поскорее убираться из подземного лабиринта, пока на непрошеных гостей и грабителей не свалилась новая клыкастая-зубастая напасть, и все же не торопились уйти из ставшего почти знакомым зала с бледно светящимися ветвистыми кораллами на стенах. Из мешков были извлечены и употреблены по назначению оставшиеся припасы съестного, потом подремали вполглаза, и, наконец, стало ясно, что дальше тянуть нельзя. Если Крысенок еще жив – пусть теперь старается и догоняет, если мертв – тогда и ждать бесполезно.

Факелов осталось совсем мало, и их старались по возможности не зажигать, благо в приглянувшемся для дальнейшего пути коридоре по стенам пышным цветом разрослась блекло светившаяся плесень. Туннель, прямой как стрела, шел, никуда не сворачивая и не разветвляясь, пол в нем ощутимо поднимался иногда то вверх, то вниз. Неясные тени трех людей метались по стенам, причудливо изгибаясь на выступах камней. По подсчетам Конана они прошли уже больше пяти сотен шагов, когда коридор внезапно раздался в стороны, образовав маленькую пещерку. Поначалу показалось, что это тупик, но в стене пещерки тускло светилась узкая щель.

За щелью находилась ровная гладкая стена, отвесно уходившая глубоко вниз, туда, где, переливаясь живым светящимся перламутром, бурлила на перекатах подземная река, и взлетевший над пропастью мост. Узкий, едва ли не в шаг шириной, каменный мост без всякого намека на перила. На другой стороне он упирался в темнеющий проем широкой арки. Река была довольно бурная, но до стоявших наверху людей долетал лишь еле различимый отдаленный плеск волн.

– Если свалишься, то костей уж точно не собрать, – Фелле выглянула из трещины в стене и с опаской посмотрела в заполненный колеблющимся серым туманом провал. – Пойдем туда или обратно вернемся, поищем другую дорогу?

– Пройти-то нетрудно, – киммериец отодвинул девушку в сторону и прикинул, какое расстояние придется преодолеть над бушующей рекой. – Идем мы пока вроде в нужную сторону, так что чего возвращаться? Главное – вниз не смотреть и топать, не останавливаясь, но и не торопиться.

Мост чуть подрагивал, ноги предательски скользили по гладко обтесанным камням, влажным от оседающих на них капель тумана и далекой воды. Где-то внизу глухо шумела река, пробираясь между камнями к одной ей известной цели. Мост казался бесконечным, но внезапно он оборвался, разлившись в широкую площадку, выложенную зелеными и черными плитами. Вырубленная в скалах площадка не имела других выходов, упираясь в зеркально отшлифованную каменную дверь. На черной поверхности причудливым узором были разбросаны крупные неограненные самоцветы дымчатого цвета.

– Ну вот, я же говорила… – заикнулась было Фелле, но, поймав мрачный взгляд Конана, сразу замолчала, Молчун подошел поближе к загадочной плите и озадаченно осмотрел ее сверху донизу:

– Слушайте, но это же дверь, так? Ни замка, ничего…

– Створки с секретом, – предположил не менее озадаченный киммериец. – Может, надо встать на какое-то определенное место, а может, постучать…

Услышавшая его слова девушка немедленно постучала – сначала кулаком, потом, повернувшись к двери спиной, несколько раз изо всех сил пнула блестящую черную плиту каблуком.

– Даже не шевелится, – сердито сказала она. – Только ноги отобьешь. Пошли обратно, в самом деле!

– Погоди, – Метос присел и тщательно осмотрел вставленный в мелкозернистый камень полупрозрачный темно-серый кристалл с неровными гранями. – Зажги лучше факел.

– Зачем? – удивилась Фелле, доставая из своей котомки обмотанную паклей палку и начиная черкать кресалом. – У нас факелов, между прочим, кот наплакал…

– Свети сюда, – Молчун не обратил на ее ворчание никакого внимания, едва ли не обнюхивая камни с видом напавшей на след гончей. – Пониже, ага, вот! Конан, ты в стигийских буквах разбираешься?

– Совсем спятил? – соболезнующе спросил киммериец. – От их закорючек сам Сет, если что-то понять захочет, загнется… Что ты там углядел?

Молчун отобрал у недоумевающей девушки факел и торжественно поднес его поближе к двери. Внутри темного кристалла замерцала тонкая золотистая нить, скрученная в замысловатый узор. С соседним освещенным камнем случилось похожее, только завитки оказались другими.

– Если это не стигийский алфавит, то пусть меня повесят! – уверенно заявил Молчун. – В Кордаве, возле Морского Рынка! Ну, кто прав?

– Ты, – признал Конан. – Но нам-то что с этого?

– Как что? – возмутился бестолковостью капитана Молчун. – Если буквы, значит, они складываются в некое слово, а слово наверняка отпирает дверь…

После этого он погрузился в сосредоточенное молчание, по очереди освещая камни и что-то бормоча себе под нос. Северянин и Фелле помалкивали, терпеливо ожидая, подтвердится или нет догадка Молчуна. Наконец, Метос еще раз оглядел все камни и с несколько растерянным видом обернулся к своим спутникам:

– Может, я где ошибся, но получилось вот что – три «А», то ли «Д», то ли «Т», затем точно двойная «Л», «Х», «Б» или «П», и еще «М», а вот что это может значить – ума не приложу… У кого есть догадки?

– «Сет – червяк»… – состроив серьезную физиономию, предположила Фелле и фыркнула. – А вдруг это ничего не означает, нарочно сделали для таких вот умных, чтобы сидели и до конца жизни думали?

Молчун преувеличенно разочарованно вздохнул и обратился к киммерийцу:

– Если дверь, как и статую, сделали валузийцы, то какое слово они могли использовать, а?

– Откуда я знаю? Наверняка что-нибудь про своего дорогого змея…

– А как еще называют Сета? – не отставал Молчун.

– Повелителем Ночи, Отцом Мрака… Погоди-ка, в Черных Королевствах я слыхал другое название… Как это… – Конан поскреб в затылке, припоминая давно слышанное слово. – Точно, Дамбаллах, вот как они его звали!

– Дамбаллах, – по буквам повторил Метос, одновременно с силой надавливая на соответствующие камни. С его последним движением казавшаяся цельной плита беззвучно распалась на две косо срезанные половинки, одна из которых провалилась вниз, а другая ушла в стену.

– Прошу, – хмыкнул Молчун. – Вот вам наглядное подтверждение необходимости образования…

– Ну какой ты у нас умный, – подлизывающимся голоском протянула Фелле и хихикнула. – Просто дальше некуда.

Они осторожно заглянули за дверь – там оказался зал, похожий на недавно оставленный, только в этом преобладали красные и ядовито-желтые тона, да торчали неизвестно зачем поставленные многочисленные пузатые колонны с пучками каменных листьев на вершинах. Искатели сокровищ, настороженно оглядываясь по сторонам, переступили через порог и сразу же обернулись – половинки двери с еле слышным шорохом встали на место, а с внутренней стороны на них никаких камней не оказалось.

Когда люди, убедившись, что дверь не открывается, снова повернулись к залу там произошли некоторые изменения. Такие, что Метос присвистнул и тихонько сказал:

– Капитан, по-моему, настал самый подходящий случай покричать: «Митра, помоги!..»

– А что, думаешь, соизволит? – невесело отозвался Конан, вытягивая меч из ножен.

– Наверное, нет, – помотал головой Молчун. – Но попробовать-то можно…

Зал, только что пустовавший, как карман наемника после хорошей гулянки, теперь заполняли угрюмо молчавшие подземные кабаны. Тварей собралось не меньше двух десятков, злобных, с оскаленными желтоватыми клыками, и явно не собиравшихся упускать наконец-то попавшуюся добычу.