Алекто. Сокровище морганов (СИ)

Глава 22

Алекто сидела на своей кровати, закутавшись в покрывало, и неотрывно смотрела на картину, на которой была изображена влюблённая пара. С той минуты, как она увидела её, девушка уже не могла думать ни о чём ином: все её мысли, все её чувства были поглощены таинственными образами влюблённых. И более всего – загадкой Аталии.

Как случилось, что Аталия де Лармор, утонувшая в возрасте двенадцати лет, на картине неизвестного художника была представлена молодой женщиной? Может быть, это была другая Аталия из рода де Лармор, жившая раньше той, которая приходилась сестрой Вальдульфу и Харибальду? Если всё так и было, то легко объяснялось внешнее сходство той Аталии, которую Алекто видела в своём сне, и этой, с картины...

Перед тем, как водрузить находку в углу своей комнаты, Алекто тщательно осмотрела её со всех сторон, надеясь отыскать имя художника и год, когда он написал свою картину. Но, увы, мастер кисти и красок пожелал остаться неизвестным, и теперь Алекто лишь гадала, к какому году (или столетию?) относилась его картина. Был ещё один вопрос, который волновал Алекто: не об этой ли картине упоминала перед своей смертью Мартина? Если принять утвердительный ответ, то – опять-таки! – возникал новый вопрос.Чтовдова пекаря хотела сказать Алекто?К чемупривлечь её внимание? Или:о чёмпредупредить?

Алекто яростно потёрла пальцами виски, пытаясь взбодриться и вспомнить слова Мартины.

«Онинастаивали...онихотели...ониговорили...»Кто эти таинственныеони? По словам Мартины,онихотели, чтобы Алекто узнала правду... О чём эта правда?

Об этом и многом другом размышляла Алекто всю оставшуюся ночь, созерцая картину, освещённую свечами, и чувствуя, что в ней заключено некое послание. Если бы только она могла разгадать его!..

Алекто взглянула на браслет: он странно поблескивал в полутьме комнаты. Она подумала о необыкновенных сновидениях, посещавших её с тех пор, как это дорогое украшение досталось ей в подарок. Лишь один сон – тот, в котором ей явился призрак утонувшей Агнес и который приснился до встречи с Радегундой, – можно было как-то объяснить. К примеру, пережитым испугом от увиденного на скалах или тревогой за судьбу девушки, ставшей жертвой жестокого убийцы... Остальные же... Как Алекто ни старалась, не могла разгадать ни того, что привиделось ей в башне маяка, ни того, почему образ Аталии превратился в чудовище, ни того, как она сама оказалась в колодце маркграфского замка и затем в темнице, где заточили Обера.

Загадочный браслет Радегунды словно жил своей жизнью; в нём была некая сила: он будто поддерживал своего владельца в страстном желании добиться чего-то, достичь какой-то цели. Или защищал его... Как же случилось, что на руке Аталии был такой же браслет? Был ли браслет Радегунды тем же украшением, что некогда принадлежало Аталии? Как он оказался у Радегунды и почему она отдала его Алекто?

Алекто устала: слишком много странных событий произошло за последние несколько дней, а сегодня она сама едва не стала жертвой неуловимого убийцы. Голова у неё склонялась на грудь, веки тяжелели, глаза слипались, но каждый раз, когда она усилием воли открывала их, её взгляд упирался в картину.

А потом она вдруг оказалась под водой. Был яркий тёплый день; море было спокойно, и солнце, проникая сквозь поверхность воды, ласкало кожу даже на глубине и освещало заросли посидонии на белом песке. Цвет песка подчёркивал мрачную серость скал, почти отвесно уходивших к невидимому дну. В поразительно прозрачной голубой воде плавали рыбы разной величины и окраски – им не было счёта.

Алекто играла с ними, пытаясь догнать шустрые серебристые стайки, пока не ощутила, что подводное течение подхватило её и стало уносить в открытое море. Теперь она двигалась то вперёд, то назад, почти ничего не видя. Ей пришлось грести одной рукой, выставив другую вперёд, чтобы не удариться обо что-нибудь. Она нырнула, ощутив внизу тёплое течение, и её рука коснулась лежащих на дне камней. Продолжая плыть, Алекто увидела очертания грота. Её неудержимо влекло к этой подводной пещере, из глубины которой исходило мерцающее зеленоватое свечение. Там, внутри этого каменного исполина, что-то двигалось, приближаясь к Алекто. И в то же мгновение, когда она услышала уже знакомый призыв о помощи: «Алекто, сюда! Скорее! Освободи меня!», перед её глазами возникла уродливая морда чудовища – точно такого, в какое обернулась Аталия, когда явилась ей в первом сновидении. Алекто охватил панический страх – и она закричала...

Алекто проснулась на рассвете, но не сразу поняла, что сидит в своей кровати. Она никак не могла сообразить, откуда шёл крик. Потом стало ясно, что кричала она сама. В этот момент она помнила всё, что видела во сне. Сновидение было таким явным и произвело на неё столь сильное впечатление, что она уже не могла забыть его. А ощущение страха и паники было таким настоящим, что она воспринимала сновидение как короткие мгновения ужаса.

При этом она заметила, что браслет жёг ей кожу, а золото сияло так, словно плавилось, превращаясь в обтекавшую её запястье золотую массу. Ей захотелось снять браслет, подбежать к окну и, распахнув его, глотнуть свежего воздуха. Лишь когда она встала у окна и вместе с холодной воздушной струёй впустила в комнату солнечный свет, жжение ослабело, и теперь на руке ощущалась только тяжесть массивного золота.

«Примите этот браслет как подарок о нашей встрече иникогда не снимайте его», - вспомнились слова Радегунды, и Алекто передумала избавляться от странного украшения.

Когда девушка вошла на кухню, мадам Бертрада уже закончила свой завтрак и теперь сидела за столом, с задумчивым видом отхлёбывая яблочный сидр из чаши с широкими краями. Факел, прикреплённый к стене, трещал, догорая, и его дым смешивался с запахами жареного лука, варёной капусты и подгоревшей ячменной каши.

- Алекто, – после приветствия обратилась графиня к дочери, – похоже, нам снова придётся искать нового мажордома. Я не уверена, что мессир Соран покинул Раденн: ведь все его вещи остались в комнате, которую он занимал. Однако его внезапное исчезновение наводит меня на мысль, что мы его больше не увидим.

- Потому, что он убийца и теперь скрывается? Или потому, что он сам стал жертвой убийцы? – спросила Алекто и прислонилась плечом к дверному косяку.

По лбу мадам Бертрады пробежали морщины; она пожала плечами:

- Я не знаю, что тебе ответить на это, милая... После всего случившегося под подозрением может оказаться любой житель Раденна. А мессир Соран, к тому же, был не из местных. И кто же теперь, после смерти мэтра Хильдена, расскажет нам правду о нём? Адвокат был единственным человеком, знавшим Сорана: я припоминаю, как мэтр называл его своим другом.

- В тот день, когда мэтр Хильден был у нас в гостях, я собиралась поговорить с ним о Соране, – подхватила Алекто, – разузнать, какой он человек и где служил мажордомом. Мне показалось, что мэтру не понравились мои вопросы и он с радостью избежал предстоящего разговора, сославшись на поздний час. Матушка, я помню, что в тот день вы передали адвокату некий важный документ. Договор о пожизненном содержании, если не ошибаюсь. Может быть, мэтр Хильден был убит из-за него?

Мадам Бертрада медленно покачала головой из стороны в сторону:

- Убийца не взял свиток с договором: его нашли в рукаве жиппона – там, где его спрятал мэтр. Люди, которые переодевали тело мэтра Хильдена для погребения, отдали его Преподобному Отцу Готфриду, а он этим утром вернул договор мне. Нет, Алекто, мэтра убили по другой, пока неизвестной нам, причине.

- Матушка, вы верите, что все убийства – девушки из Нейстрии, Мадобода, Мартины, тёти Арогасты, мэтра Хильдена – это звенья одной цепи? И что следы убийцы ведут в Бруиден да Ре?

Графиня де Лармор не успела поделиться с Алекто своим мнением – в эту минуту раздался размеренный колокольный звон. Казалось, весь остров вдруг сорвался с места и полетел в морскую бездну в тяжёлом медном гуле.

Бертрада торопливо вышла из-за стола.

- Начинается поминальная служба. Пора идти в церковь, а ты ещё не одета, – она с укором взглянула на Алекто: девушка куталась в тёплую шаль, наброшенную поверх ночной рубашки.

Но Алекто думала сейчас лишь о том, как собрать еду для Обера и затем незамеченной пробраться в подвал.

- Вы идите, матушка, – сказала она, стараясь ни голосом, ни выражением лица не вызвать у матери подозрений. – Я присоединюсь к вам в церкви.

Проводив графиню до двери, Алекто сделала вид, что поднимается в свою комнату. Но, едва мадам Бертрада скрылась за дверью, девушка заскочила на кухню, схватила кусок хлеба, несколько ломтиков козьего сыра, взяла с полки кувшин молока и направилась в сторону подвала.

Обер уже ждал её, сидя на полу и разглядывая картины в тусклом дневном свете, который просачивался сквозь прорубленное в стене отверстие.

- Тот, кто создал все эти дивные картины, обладал поистине редким даром, – с задумчивым видом сказал менестрель перед тем, как приступить к завтраку. – Даже в замке герцога Ортенау, где собраны лучшие в Нейстрии произведения живописного искусства, мне не приходилось видеть ничего подобного.

- Обер, я бы с удовольствием поговорила с вами о картинах, но мне нужно идти, – с досадой отозвалась Алекто. – Меня ждут в церкви, где в этот час проходит отпевание мэтра Хильдена. Местные власти приняли решение похоронить его на Раденне.

- А Соран? Он объявился? – спросил Обер, и в его голосе пополам с надеждой прозвучала тревога.

- Как в воду канул, – ответила Алекто и невольно напряглась.

Она внезапно поймала себя на мысли, что это известное выражение может оправдать своё значение: либо Соран утонул, став жертвой несчастного случая, либо убийца сбросил его в море, заметая следы.

- Вы навестите меня этим вечером, мадемуазель Алекто? – Обер смотрел на девушку с горячей мольбой.

- Непременно, – успокоила его Алекто. – Возможно, мне удастся узнать что-то новое о том, как маркграф с центенарием ведут поиски убийцы, и тогда нам с вами будет что обсудить.

- Я хотел бы обсудить и другое, – вздохнув, вставил Обер. – Например, когда мне можно выбраться на волю, чтобы самому выслеживать того, кто убил мою сестру? Сидя здесь, я чувствую себя беспомощным и совершенно бесполезным.

- Понимаю вас, – кивнув, поддержала юношу Алекто. И тут же возразила: – Но если вы хоть как-то проявите себя, вас схватят и снова бросят в подземелье маркграфского замка. А потом, если настоящий убийца не будет найден, вас повесят вместо него, Обер. И тогда Агнес, ваша сестра, так и останется неотмщённой.

- Вы правы, мадемуазель, – нехотя согласился Обер. А потом прибавил: – Намерения убийцы трудно предугадать. Мне кажется, вы по-прежнему в опасности. Однажды он уже осмелился напасть на вас и, думаю, теперь повторит эту попытку. Будьте осторожны!

- Не могу же я постоянно ходить с сопровождающими! – улыбнулась Алекто.

Зато менестрель был серьёзен:

- А почему бы и нет, раз это нужно? – отозвался он таким тоном, будто порицал девушку за её беспечность.

- Постараюсь заглянуть к вам побыстрее! – на прощание пообещала ему Алекто и побежала переодеваться.

Кто мог предвидеть, что опасения Обера подтвердятся в тот же вечер?