Алекс Туча

Глава 5.2.

Алекс Туча.

Глава 5.2.

Закат кроваво растёкся по горизонту, будто последние отблески умирающего дня запеклись в небе. Алекс вышел из густых зарослей, и за его спиной, подобно теням, постукивая костьми следовали его мрачные спутники. Полсотни скелетов, послушных единственной воле.

Башня Отчаяния высилась впереди, словно застывшая рука, указывающая в небеса. Над ней уже ярко светились две луны, одна из которых отбрасывала серебристое сияние, а другая — тусклый, красноватый отсвет, придававший всей картине ещё более жуткий вид.

Алекс замер. Лёгкий ветер приятно обдул его вспотевшее и припавшее пылью лицо, словно указывая на древние камни, что скрывались за тенью башни. Мракоход чувствовал, как мана истончается в его жилах. Всё это войско, каждый из призванных им скелетов, держались на его силе. Но настоящей связующей была Мирада.

Её скелет выделялся среди остальных благодаря цветку, украсившему её череп. Алекс поражался этой особенности, этому весьма неоднозначному символу. Цветок словно воплощал то хрупкое равновесие, на котором держалась его армия. Именно Мирада задавала стратегию их действий.

Чуть впереди шёл Фирс — высокий скелет в причудливой броне и мечом, который казался чересчур тяжёлым для его телосложения. Но Фирс был не просто воином, а командиром тактики. Его безмолвие не мешало отдавать приказы остальным, передавая их без единого слова, словно через невидимую нить, которая связывала всех их. Алекс приказал выслать разведчиков вперед, чтобы те хотя бы доложили к каким неприятностям, приготовится впереди. Задача была на выявление скрытых ловушек, препятствий и других неприятностей, которые могли оказаться на их пути.

До этого момента, парень, пока воочию не убедился, с трудом верил, что башня существует на самом деле. То есть что она сохранилась, не рассыпавшись под тяжестью лет и её не уничтожили предшественники. Мирада не могла точно сказать, сколько времени прошло с её смерти, а его собственные знания о временных рамках и измерении расплывались в тумане отсутствия точной информации. Он несколько раз пытался вычислить хоть что-то, что дало бы конкретные данные, но тщетно. Просто не было от чего оттолкнуться, чтобы хоть немного прояснить этот момент.

—Значит, вот она... — его голос прозвучал глухо и сдавленно.

Мирада приблизилась, её пустые глазницы смотрели в сторону башни.

—“Мой лорд, Она ждёт”, — ментально прошептала костограй, и эти слова прозвучали скорее как предостережение, нежели факт.

Алекс сжал кулаки, вытягивая остатки своей воли, чтобы не дать войску распасться. Манящая аура башни начинала давить на него, а боль в правой руке нещадно кусала остатки его терпения.

—Вперёд, — коротко приказал Алекс.

Скелеты двинулись слаженным строем, и только хруст их костей по сухой траве и песку разрывал тяжелую тишину закатного пейзажа.

***

В общем, Мирада не зря предостерегала.

Разведчики Фирса отыскали главную дорогу к Башне Отчаяния. Дорога, вымощенная некогда крепким булыжником, ныне напоминала скорее кладбище камней. Углубления между плитами заполонили корни кустарников, проросших через древнее покрытие, а местами булыжник вовсе исчез, уступив место выбоинам, наполненным грязью и застоявшейся водой. Было очевидно, что эта дорога давно потеряла своё значение, а её запустение говорило о том, что случайных путников здесь не было уже много лет.

Шагая вдоль расставленных меток разведчиков, Алекс с неприязнью, осознал, как сумрак начал сгущаться. Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и освещение теперь исходило лишь от двух лун. Света передвижения в незнакомой и весьма опасной местности катастрофически не хватало. Но остановится сейчас на ночлег казалось глупой идеей, когда они уже почти были у порога.

Каждый шаг давался всё труднее: дорога, с виду ведущая прямо к башне, внезапно становилась коварной.

Кустарники плотной стеной окружали путь, преграждая движение. Их ветви цеплялись за одежду Алекса, словно пытаясь остановить его. В какой-то момент мракоход понял, что идти по дороге становится слишком опасно, и приказал остановиться.

—У меня как-то совсем пропало желание идти дальше, — тихо сказал он, посмотрев на Мираду и Фирса.

Внутреннее чутьё парня трезвонило во все колокола. Алекс не хотел дальше испытывать судьбу на прочность и стал молча рассуждать, что дальше делать.

Внезапно впереди раздался громкий хруст, напоминающий удар тяжёлого молота о металл. Алекс осторожно двинулся в сторону шума, раздвигая густые ветви. То, что он увидел, заставило его нахмуриться. Один из разведчиков превратился в груду мелких осколков — его буквально перемололи две массивные каменные плиты, сложившиеся, как обложки книги. Если достаточно внимательно присмотреться, можно было увидеть механические шестерни и ползунки, свидетельствовавшие о техническом развитии тех, кто приложил руку к созданию этого смертельного механизма.

—“Ловушка”, — эхом прозвучал в его голове голос Мирады, хладнокровный и спокойный.

Он понимал, что таких ловушек впереди может быть множество. Просто жертвовать скелетами ради продвижения казалось весьма глупой затеей, но в тот же момент, Туча знал, что уже достаточно близко от конечной точки маршрута. Теперь возник вполне резонный вопрос, что делать дальше: остановится на ночлег, или продолжить идти, принося в жертву костяных попутчиков.

Словно в подтверждение его более доминирующей мысли, подала знать о себе Мирада,

—«Мой лорд, ваши тени могут и дальше нам своими жертвами проложить безопасный путь. Мы вошли в защищённую зону башни Отчаянья. Нечто подобного впереди будет достаточно много», — без тени сомнения в голосе ментально проговорила костограй.

Алекс глубоко вздохнул и повернулся к Фирсу, ловя взгляд пустых глазниц своего безмолвного тактика.

—Продолжаем, — сказал он, не скрывая усталости в голосе. — Возьми пятерых и проверьте путь. Остальным держаться позади.

Фирс коротко кивнул и сделал знак ближайшим скелетам. Группа осторожно двинулась вперёд, проверяя каждый участок дороги. Алекс молча наблюдал за ними.

—«Каждая их жертва приближает нас к цели. Ваше решение верно, мой лорд», — вновь раздался ментальный голос Мирады, которая оказалась достаточно жестокой к своим костяным соратникам. Но в тот же момент, мракоход ощущал, как ей не терпится попасть в саму башню.

—Надеюсь, ты права, — пробормотал Алекс, глядя на башню, которая казалась ещё дальше, несмотря на их усилия.

По окончанию своих слов парень услышал, как механические шестерни механизма пришли в движение и две плиты стали опускаться в исходное положение. Похоже, что ловушка не была рассчитана на одноразовое срабатывание и автоматически приходила к новой готовности.

“Весёлые тут парни были” — отметил для себя Туча, понимая, что уровень развития Светичей был весьма на высоком уровне.

Догадка коснулась его сознания, и он быстро вернулся к ловушке, чтобы проверить одну очень важную деталь. Выломав из куста не толстый прут, он быстро зачистил его от листьев и сунул прямиком в зубчатую рейку механизма червячной передачи. Его интересовала смазка.

Пока он водил прутом вдоль механизмов, его внимание привлекла необычная консистенция вещества. Оно всё ещё сохраняло свою вязкость, но заметно потемнело, а от его запаха несло едва уловимым, но знакомым кислым оттенком. Это не был тот свежий, жирный блеск, который можно было бы ожидать от новой смазки. Он чувствовал, что прошло время. Относительно много времени.

Задумавшись, парень отметил. Смазка всё ещё держала свои основные свойства, но явно не в идеальном состоянии. С таким эффектом она могла бы оставаться в рабочем состоянии ещё пару десятков лет, прежде чем полностью распасться. Если принять во внимание все возможные условия — отсутствие должного ухода, изменения температуры, влияние времени — люди, которые оставили это, исчезли примерно двадцать-тридцать лет назад. Не больше.

Он осторожно вытащил прут из рейки и, задумчиво повертев его в руках, оценил оставшиеся следы смазки. Время и пройденные поколения сгладили многие детали, но ему было достаточно — всё становилось на свои места. Кто-то, возможно, уже через несколько десятков лет начинал воспринимать эти механизмы как забытые артефакты. И это была ещё одна улика. Улика, что оставалась не только в физическом состоянии вещей, но и в ощущении, что этот мир, возможно, пережил нечто существенное, разрушающее.

Получается, в тот момент, когда он наугад кинул Ларис про двадцать лет, он был отчасти прав. Светичи действительно на этих землях существовали не столь давно. Одним десятком лет больше, одним меньше, не имеет значения. Та цифра двадцать семь, скорее не случайно его терзала в первородном сне тёмных вод. И не просто так засела в его подсознании.

В этот момент парень бросил взгляд на Мираду. Он внимательно посмотрел на костограя и в голову полезла весьма любопытная мысль. А может ведь так статься, что Светичи вовсе не исчезли как он решил. Да, покинули эти места, переместились в другие края, но не исчезли. А эта башня, просто немое напоминание о их существовании.

***

Алекс стоял в центральном зале давно покинутой башни, в её самом сердце, где застоявшийся воздух был пропитан гнетущими эманациями давно ушедших хозяев. Стены зала, покрытые глубокими трещинами и поросшие тонкими нитями мха, казалось, шептали о былых битвах, о криках и заклинаниях, что некогда сотрясали эту твердыню. Башня не только хранила в себе забытые истории и эхо давно ушедших времён, но и мрачные свидетельства её падения — останки смертоглядов, некогда грозных стражей, чьи тела были хаотично разбросаны в тенистых углах зала.

Их обугленные кости, местами всё ещё покрытые чёрными пятнами закалённой чешуи, напоминали о последней битве. Здесь, под сводами некогда неприступной крепости, их мощь и величие стали ничем перед чем-то более древним и неумолимым. Некоторых из них, словно в последней агонии, скрутило так, что их острые когти впились в каменные плиты пола, оставив глубокие борозды.

Центральный зал словно застыл во времени. В центре его возвышался массивный постамент, будто вырубленный из цельного блока черного оникса. На нём покоилась древняя книга, чьи потемневшие страницы светились тусклым серебристым сиянием, которое, казалось, било в глаза и манило одновременно. Алекс знал, что это — "Лик Всеведенья", реликвия, которую хранили пуще любых других артефактов.

Считалось, что только избранный мог прикоснуться к её страницам и остаться в здравом рассудке. За века своего существования книга обрела статус не только ключа к высшему знанию, но и проклятия для тех, кто был недостаточно силён, чтобы вынести её истину.

Однако Алекс, новоиспечённый навник-мракоход, оказался достойным для её прочтения. Он чувствовал, как внутри него пробуждается нечто большее, словно сама книга признавала его право на прикосновение к её тайнам. Честно сказать, гордость буквально распирала его изнутри от этого факта. Особенно приятно было ощущать захлестнувшие его чувства со стороны Мирады и Фирса после признания.

Быть тем, на кого кто-то возлагает надежды и оправдывать подобные чувства всегда приятно. Иными словами — момент своей славы и истинного признания был незабываемым для Алекса. Окрыляющим, можно сказать. И бонусом к этому, стал нетронутый тайник, который обнаружить оказалось и не так сложно. Спасибо Фирсу, здесь больше его заслуга была.

Тайник для кого-то был бесполезным набором стеклянных колб с разновидными жидкостями, разными ингредиентами в стеклянных сосудах, десятилитровыми бутылями крови и прочей атрибутикой. Но только не для Алекса в тот миг. Этот клад, был спасением его жизни и даром для обретения плоти насущной другим. Это было тем спасением, о котором Туча тогда и мечтать не мог.

И под конец для Мирады настоящим чудом стал сам факт, что Алекс, как навник-мракоход, мог прикасаться к погасшим томам чернокнижия. По её словам, это было одним из самых впечатляющих событий, тогда как Туча не разделял восторга костограя. Он тогда не увидел в этом ничего особо грандиозного и списал сей факт на банальную данность.

Эйфория восторга и радости прошла и вот навник-мракоход уже третьи сутки стоял над раскрытой книгой. Знания, льющиеся из страниц древнего артефакта, не отпускали его. Алекс лишь мог сделать небольшой перерыв на еду и воду, и выйти в туалет. Правда последние действие сопровождалось некоторыми неудобствами. Приходилось в одиночку спускаться по винтовой лестнице башни, выходя в заброшенный двор и с опаской делать своё дело под дальними кустами. Ведь, по сути, он остался один. Мирада и Фирс неподвижными статуями стояли башне, а скелетов-воинов он был не в силах сам удерживать стоя над книгой.

В свете мерцающих лучей, пробивающихся сквозь пыльные окна, его взгляд не сходил с древнего манускрипта — книги бытия смертоглядов. Справа от Алекса стояла Мирада под плотным балахоном с диадемой на голове, а слева Фирс, точно в таком же состоянии. Сейчас эти двое напоминали две фигуры, которые накрыли плотным полотном, скрыв их полностью от внешнего мира. Именно так и должно было быть, согласно книгам знаний и книге плоти, к помощи которых пришлось прибегнуть.

Два бутыли крови, через тонкие стеклянные трубки, которые уходи к застывшим фигурам под балахонами, капля за каплей источали свои запасы. Время от времени, Алексу нужно было окунаться в поток и черпая из него ману, переливать его струйки в Мираду и Фирса. Но на это много времени не уходило и как оказалось, все предупреждения и переживания Мирады насчёт сложности самой задачи были напрасными. Всего-то надо было соблюдать точную последовательность пения “шепота яви” и в точных пропорциях дозировать ману из нужного потока бытия.

На четвёртый восход солнца сознание Алекса начало мутнеть. Тяжесть век давила на глаза, а тело, измождённое ночами без сна, ныло от усталости, требуя передышки. Но книга не отпускала. Она словно завладела каждым его помыслом, удерживая его взгляд на своих древних страницах. На изящной подставке из чёрного оникса книга покоилась, окружённая мягким, таинственным светом, который не мог исходить от известных источников. Этот свет был словно дыхание самой древности, живое, но пугающе безмолвное.

Страницы, изогнутые от времени, шуршали, едва ощутимо перекликаясь с вибрациями окружающего пространства. Их поверхность покрывала тончайшая вязь символов, меняющихся и светящихся едва заметным серебряным мерцанием. Это сияние, казалось, проникало прямо в разум, обжигая его своим присутствием и одновременно маня, как неутолимая жажда.

Алекс чувствовал, как тайны книги шептали ему, зовя за пределы человеческого понимания. Он не мог понять ни слов, ни образов, но всё же знал — это было знание, которое могло изменить всё. Временами ему казалось, что страницы словно подрагивают, притягивая его руки к себе, но каждая попытка прикоснуться вызывала вспышку энергии, обжигающую пальцы и оставляющую чувство благоговейного страха.

Воздух вокруг сгущался, наполняясь странным ароматом — смесью пыли, старинной бумаги и чего-то едва уловимого, как запах грозы перед бурей. Казалось, что сама башня, древняя и величественная, наблюдает за ним, оценивая, достоин ли он продолжить этот путь.

Затем, в один прекрасный миг, Алекс окунулся в пустоту, запечатлев в памяти странные строки:

“И придут души зазеркалья, и наполнят сосуды плотские,

И вложено в них будет семя познания, да клики разуменья,

И править будут на своё усмотренье, отрекаясь от мира забвенья,

И праздновать будут своё возрожденье да строить лад по разуменью”

***

Алекс проснулся на холодном, покрытом пылью полу. Открыв глаза, он едва не застонал от яростной головной боли и тошноты, которые накрыли его, как волна. Он на мгновение зажмурился, пытаясь собрать мысли, и только потом протянул руку к лежащей рядом фляге. Сорвав пробку зубами, он осушил её до дна, не обращая внимания на горечь содержимого. Как только фляга была пуста, он глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь в теле.

На одной силе воли, не обращая внимания на слабость в ногах, Алекс поднялся. Его взгляд был острым, а глаза широко раскрыты, когда он повернулся к двум фигурам, скрытым под плотными балахонами. Вспомнив, как они стояли рядом с ним, наполнив пространство тишиной, он ощутил странную тяжесть от ответственности за их восстановление. Вспышки предыдущих событий ещё не исчезли, но инстинктивно он потянулся к потоку, который должен был восстановить их.

С сосредоточенным выражением лица он начал перекрывать мир бытия защитной пеленой, чтобы не дать ничему нарушить ритуал. С каждым движением, его руки казались уверенными, а внутрь поток поступал серебристый свет, который, как живое существо, становился частью манипуляций. Алекс аккуратно зачерпнул ману, переливая её в безмолвные фигуры, пытаясь соблюсти точность и равновесие, необходимое для возвращения их жизни. Всё должно было быть идеальным, и любое отклонение могло привести к катастрофе.

Выполнив всю выученную наизусть последовательность действий, Алекс начал тихо, почти невольно, напевать нужную песнь. Его голос, хриплый и слабый, звучал эхом в пустом зале. Каждое слово, каждое интонационное колебание было точно выверено, ведь это была не просто песня — это была магия, связывающая реальность с иными мирами. Ритуал требовал полного сосредоточения и безупречности.

Когда последние слова песни сошлись в едином аккорде, его тело уже не могло вынести напряжения. Он почувствовал, как силы покидают его, как будто сама энергия, что изливалась в фигуры, забрала всё, что оставалось в нем. Бессильно, как сломленная кукла, Алекс рухнул на пол. Мгновенно темнота охватила его сознание, и он снова отключился, оставив все заботы и тяготы за гранью сна.

***

—Мой лорд, вам стоит покинуть сон. Дела требуют вашего вмешательства. Это срочно, мой лорд! — требовательно проговорил голос, но Алекс, не в силах сразу реагировать, всё еще тянул время, оставаясь в плену туманного сна.

Тогда мягкое, почти невидимое прикосновение нарушило его покой. Чьи-то пальцы, нежно и с заботой, скользнули по его руке, словно прося о внимании. Легкое и трепетное движение, едва ли касающееся кожи, заставило его внутренности вздрогнуть. Этот мягкий жест был полон терпения, как если бы ему не хотели причинить боль, а всего лишь пытались вернуть его к реальности.

Алекс почувствовал, как его сознание начинает возвращаться, как магия прикосновения заставляет его тело ожить. Он ощутил мягкость ткани под собой, прелестное тепло кровати, на которой он лежал, и лёгкое, почти невесомое прикосновение одеяла, укрывающего его. Пальцы, такие нежные и тёплые в то же время настойчивые, продолжали мягко теребить его руку, прогоняя остатки темной тяжести из разума. В этом касании не было спешки, только тихая настойчивость и забота. Он мог почувствовать, как его тело расслабляется, пробуждаясь из глубокого сна, поглощенного мгновенным ощущением комфорта и безопасности.

И вот, наконец, он открыл глаза. Мир встретил его новыми оттенками, но он был готов встретить этот новый взгляд на реальность, зная, что в его душе больше не осталось тяжести забытых снов.

Мягкие лучи солнца проникали сквозь занавески, наполняя комнату тёплым светом и создавая атмосферу покоя. Алекс, немного морща лоб, попытался привыкнуть к яркому блеску. Взгляд его сразу привлек розовый балдахин, который мягко окружал кровать, придавая всему помещению уютный, почти сказочный вид. Но стоило ему немного повернуть голову, как он заметил девушку, сидящую у его кровати.

Её большие карие глаза, полные внимательного интереса, не отрывались от него. Волосы — алые, с зелёными перьями, завитые в необычные локоны, казались игривыми, но при этом необычайно гармоничными. Все её черты лица — слегка курносый нос, чётко очерченные скулы и плавно сужающийся подбородок — создавали облик, который был одновременно загадочным и приятным. Она смотрела на него с лёгкой улыбкой, как будто ждала его пробуждения, словно вся её сущность была настроена на этот момент. В её взгляде не было спешки, только спокойная уверенность и забота, что приносило Алексу странное чувство безопасности.

Продолжение следует ...