Аконит

Глава 8. Финт

Ведь ты же сдашься без бою,

Не умея фартить в дурака.

Но зачем давать судьбу иную,

Коль эта так тебе сладка?

Бескрайнее степное поле колышется под напором ветра, шум мягок, он холодит и расслабляет. Контраст между тёмно-синим предгрозовым небом и жёлтым, насыщенным цветом полем, подсвеченным ещё не успевшим исчезнуть солнцем, невыносим, как и блеск травы, волнами, подобно морскому пейзажу, сверкающим в лучах, пробивающимся сквозь дыры в небесах. В отдалении стрекочут кузнечики, рядом летает одинокая белая бабочка и совсем близко по травинке ползёт божья коровка. Воздух трещит по швам, приближая звуки далёкого грома, вспышки молний, грозовой бой.

Я не человек. Моё обличие — волчье. Поднимаю голову с лап и смотрю на горизонт, где рождается буря. Она обманчиво далека, но знаю, что через пару минут дождь разобьёт яркие краски и всё потускнеет, вода пригладит поле, мир изменится.

Рядом, прижимаясь лоснящимся боком, лежит рыжий волк. Он спит и во сне поддёргивает задней лапой. Но сон скоро оборвётся ведь он, как и я, чувствует приближение ливня. Мы оба знаем, что с такой грозой приходят другие.

Мне не хочется тревожить его, однако всё равно поднимаюсь, аккуратно отползая в сторону. В этом теле столько нерастраченной энергии, и каждой клеточкой хочется сорваться с места и бежать, бежать, бежать без устали, без чувств.

Волк заворчал, открывая глаза. По его носу ползёт букашка, щекоча уязвимую часть, отчего возмущённо фыркает, мотает головой, стряхивая насекомое, а затем смотрит сначала на меня, потом в сторону свинцовых туч. Он поднимается, отряхивается и садится рядом.

Мы смотрим во тьму.

Ощущаю, как вместе с тучами надвигается кто-то ещё. Почти вижу его чёрную блестящую шкуру, янтарные глаза, оскал и тяжесть взгляда. Он мчится к нам и от его скорости шерсть встаёт дыбом.

Нетерпение нарастает, сердце стучится как бешеное, хвостом мотаю из стороны в сторону, а затем, не выдержав, срываюсь с места в тот же миг, как ветер стих и на землю упали первые тяжёлые капли.

Бегу так быстро, что кажется, будто лечу, лапами не касаясь земли. И рядом на полкорпуса позади бежит рыжий волк. Он следует за мной, а я веду нас навстречу черноте — мы покидаем остатки солнца и вступаем в тёмное поле, где уже идёт дождь, где уже мелькают вспышки молний и по небу проносятся раскаты грома, где капли дождя сбиваются в стаи, острыми линиями пронзая шкуры, попадая в глаза, ослепляя и лишая обоняния. И только внутреннее чутьё выводит на правильный путь. Сейчас, ещё немного, пара секунд и…

Чёрный выскакивает как из ниоткуда и бросается на рыжего — удар пришёлся в воздухе, они падают на землю одним целым рычащим клубком плоти, крови и шерсти. Очередная вспышка в небе, выкрашивающая мир в чёрно-белый цвет, и прямо напротив остаётся один-единственный волк. Он отряхивает с чёрно-рыжей шкуры капли крови и смотрит разноцветными глазами: один янтарный, другой голубой.

***

В какой-то момент понимаешь, что всё, приехали. Достигнута точка невозврата и пришла пора оглянуться на всё, что делал раньше. Проанализировать все поступки и решения и понять, что всё, дальше обманываться нельзя.

Как могла довести свою жизнь до этого извращения? Как могла сделать с собой нечто подобное? За последние полтора года не было ни дня, чтобы чувствовала себя нормальной. Я мышка в лабораторном лабиринте, но теперь вижу стены и понимаю, что есть выход.

Однажды со мной сделали нечто ужасное и после этого потащило по течению да по камням, без возможности вздохнуть — я всё время была марионеткой. Разум запутался, ведь никогда прежде не приходилось сталкиваться с таким страхом и беспомощностью, раньше всегда могла обратиться за помощью к родным, но теперь это невозможно. Я опасна для них, а люди, что окружают, опасны для меня.

Меня используют. Меня принуждают ментально и физически. Меня ломают и переделывают. Насильно заставляют повзрослеть. Я никогда прежде не думала, чем отличается ребёнок от взрослого. Потеряв девственность, думала, что перестала быть ребёнком, считала, что этого достаточно, чтобы провести черту. О, как же я ошибалась. Потеря физической невинности ничто по сравнению с потерей ментальной. Увидев кровь, боль, испытав весь спектр страха, понимаешь, насколько хрупок повседневный мир. Насколько легко его можно разрушить. Мы все живём в стеклянном замке, а снаружи нас поджидают монстры.

***

Арман всегда завтракает в зелёной сочной комнате. Зелёные стены, зелёный шторы, зелёная скатерть на шоколадном столе. Фрукты в вазах, кофе в белой фарфоровой чашке, сервиз с выпуклым узором, столовые приборы из чистого серебра. Ноутбук, а возле окна стереосистема, из которой доносится тихая мелодия.

Мужчина читает новости, поглаживая поверхность стола. Он сознательно игнорирует меня и это сильнее заводит. Распаляет раздражение, превращая его в нечто большее.

Подойдя к столу, вытащила из фруктовой композиции зелёную виноградину и положила себе в рот, села напротив него, скрестив руки на груди.

— Я ухожу.

Ноль эмоций.

— Я говорю серьёзно. Здесь нет ничего, что принадлежит мне, так что ухожу сразу после завтрака.

— Нет.

— Я пленница? — восклицаю сквозь зубы.

Он оторвался от светящегося экрана и внимательно посмотрел в глаза.

— Нет, Елена. Ты никуда не пойдёшь. Лучше придумай другое слово. Может быть всё-таки гостья?

— Давай будем откровенными друг с другом. Ты всё время говоришь о честности, так вот скажу правду — мне это не интересно. Я не собираюсь становиться частью триады, не собираюсь быть волчьей подстилкой и уж тем более не собираюсь быть футбольным мячиком между тобой и Лико. У меня нет ни сил, ни опыта играть в такие игры, а быть снова куклой просто не хочу.

— Вчера ты была более активной, — он ухмыльнулся, совершенно не реагируя на резкие слова. — Елена, когда ты вошла в этот дом, то сразу поняла, что, принимая мою защиту, принимаешь и мои правила. Так вот — игра не закончена. И пока мы играем — ты остаёшься здесь. Кстати, в саду опять ждёт Лико. Кажется, ему есть, что сказать.

Я выразительно посмотрела на него, а затем выставила средний палец.

— Ты знала, что связанные способны чувствовать друг друга на расстоянии? — почти рассеянно спросил он и, не ожидая ответа, продолжил: — Наверное, поэтому среди нас почти нет измен. Мы чувствуем страсть и похоть и можем разделить эти чувства на троих.

Значит Лико почувствовал то, что произошло вчера ночью. Вот зачем Арман сделал это. Через меня, фигурально, он добрался до него. Мерзко.

— Арман, серьёзно — я устала. Это не по мне. Я не хочу лишиться… человечности. Ведь твоя игра — это сплошная ложь и принуждение. С меня хватит. Я хочу уйти. Пожалуйста, отпусти меня.

— Так значит ты не хочешь узнать, откуда этот шрам на твоём лице? — невозмутимо спросил он.

Но в глазах проявилось понимание. Кажется, Арман забеспокоился. Интересно, что он сделает? Запрёт или отпустит?

Забавно получается, именно в этом доме, впервые за долгие годы забыла, что отличаюсь от других. Смотрясь в зеркало, день за днём, видела шрам, но и не видела его. Он перестал доставлять неудобство и Арман поспособствовал этому. Хочу ли узнать, что со мной случилось, когда была маленькой? На меня действительно напал дикий волк? А знают ли об этом родители? Почему они скрыли правду?

— Думаю, смогу самостоятельно узнать об этом из первых уст. Родители лгали, но верю, что сейчас расскажут правду.

— И ты готова так рисковать? Кай наблюдает за твоей семьёй, если он заподозрит, что ты связывалась с ними — с лёгкостью выйдет на тебя. Или заберёт их, чтобы ты сама пришла к нему. Пока он не знает, где ты и что с тобой, ничего не сделает им.

Это были подлые, но правдивые слова.

Арман подошёл, прислонившись к столу достаточно близко, чтобы нависнуть надо мной всеми двумя метрами роста. От такой близости внутри всё перевернулось до щекотки, но я постаралась не выдать себя.

— Я что-нибудь придумаю. Ведь именно этому ты меня здесь учил весь последний месяц. Думать.

— Всего лишь месяц! А должны быть годы. Хотя выживанию учатся в диких условиях, так что ты на верном пути. С одним лишь отличием — ты легко можешь погибнуть.

— Пока не попробую — не узнаю.

Я посмотрела на него с вызовом. Янтарные волчьи глаза глядели прямо в сердце, Арман проверял выдержку, давил, не говоря ни слова и я выдержала его давление.

— Ну хорошо, — неожиданно легко сказал он, отходя в сторону и забирая со стола зелёное яблоко. — Я подумаю над твоими словами. Вечером ещё раз всё обсудим, а пока встреться с Лико. И не забудь сказать ему о своём решении. Надеюсь, он переубедит тебя.

— Отчасти именно из-за него и хочу уехать. Я больше не могу чувствовать к нему то, что чувствую и ничего не делать. Разумом понимаю, что это фальшь, чистая биология, но глубоко внутри всё равно хочется быть с ним. Мне всё ещё снятся сны с его участием. Я устала от принуждения! — моментально взъярилась, вставая из-за стола.

Меня смутила лёгкость его решений. Он точно что-то задумал, но гадая, что именно, легко выйти из себя.

— Так и скажи ему.

Заканчивая разговор, Арман надкусил яблоко, подмигнул и вышел из комнаты.

***

После утреннего дождя на небе остались глубокие ватные облака, сквозь которые проступала истинная голубизна весны. Солнце то появлялось, то скрывалось за тучами, чередуя тепло и холод, а лёгкий ветер принуждал теплее кутаться в шаль. Апрель выдался ненастным, как и вся весна, с её переменчивой погодой, холодом и жарой. Я читала, что в Москве сейчас уже плюс пятнадцать градусов и к майским праздникам температура поднимется ещё выше. Как жаль, что о Питере такого сказать нельзя.

Лико ожидал в глубине парка подальше от любопытных ушей и глаз. Напряжённый, сжимающий руки в кулаках, он стоял в профиль ко мне, наблюдая за парой птиц, скачущих по веткам пока ещё голого дерева.

— Ты хотел видеть меня, — чувство вины ошпарило в ту же секунду, как он посмотрел мне в глаза.

Непривычно и чуждо. Злость поднялась из сердца, и я вызывающе вздёрнула подбородок, скрещивая руки на груди.

— Ты спала с Арманом.

— Знаешь, Лико, вот тебя это точно не касается. Мы не женаты и даже не пара, чтобы ты приходил и выставлял претензии, да ещё таким тоном!

— Я волнуюсь о тебе! А ты ведёшь себя как дура последняя! — зло выпалил он, разворачиваясь и подходя ближе. — Ты хоть понимаешь, кто он такой? Ему уже восемьдесят лет! И таких дур, как ты, он на завтрак жрёт, это в его натуре! Думаешь, он что-то почувствовал к тебе? Такой милой и беззащитной? Думаешь, он влюбился в тебя, раз раздвинула ноги перед ним?

Вместо ответа залепила пощёчину, а затем с силой пальцем нажала на его грудь, заставляя отступиться.

— Не смей так разговаривать со мной! Не смей орать на меня! Не смей лезть в мои дела! Да кто ты вообще такой? Я не желаю тебя знать! Я не люблю тебя и никогда не полюблю! Боже, я уже жалею, что вообще связалась с тобой! — заорала в ответ, наступая на ошеломлённого Лико.

Он безропотно отступал, оглушённый злыми осиными словами и мне было приятно наконец-то выплеснуть всё, что накопилось.

— Ты обвинял Армана в том, что он принуждает тебя, что он пытается контролировать тебя, а сам точно так же поступаешь со мной! Ты влез в мою голову и не желаешь оставить меня в покое! Да пойми же уже наконец — я не твоя!

— Елена, пожалуйста, не говори так, — тихо ответил он, когда остановилась, готовясь выпалить очередную порцию эмоций. — Я беспокоюсь о тебе, я…

Всё произошло слишком быстро. Он обхватил за плечи и развернул с силой, что боль моментально вцепилась в кожу. Даже не успела ничего понять, как он стал заваливаться на меня и мы упали на холодную землю.

— Лико! — закричала, увидев, как парень теряет сознание.

От неожиданности зажмурилась и что-то липкое коснулось лица. Открыв глаза, увидела кровь, стекающую из его рта и сразу почувствовала, как что-то врезается в живот. Парень горячий, окровавленный, тяжёлый, мне с трудом удалось выбраться из-под него. И когда Лико перевернулся на спину, увидела, что случилось и закричала изо всех сил.

***

— Несите его в дом! Быстро!

Арман с группой поддержки появился спустя секунды после того, как всё случилось. Ему хватило мгновения, чтобы оценить ситуацию, а затем он резко поднял меня и уволок в дом, под защиту стен.

— Откуда стреляли? Проверить периметр! Ищите стрелка!

— Не убивайте его! Он нужен мне живым!

Они кричат, они действуют, а у меня на губах кровь, она стягивает кожу лица, она в волосах, на руках, в одежде. Столько крови, опять столько крови…

— Ты не ранена?

— Я вся в крови, — шепчу в ответ, рассматривая дрожащие пальцы.

Он обхватил моё лицо, чтобы перевела взгляд на него. Арман обеспокоен, он даже в гневе, но в глубине вижу и страх.

— Где Лико?

— Если ты поможешь, он выживет, — требовательно приказывает волк.

Словно выпала из реальности, как всё так быстро переместилось? Как провал в памяти, мы в доме… где Лико? Что происходит? Где же Лико?!

— Елена, сосредоточься! Ты должна помочь! Идём!

Арман тащит в обеденную комнату, и я вижу Лико. Он на столе на боку и из его груди торчит наконечник стрелы. Кто-то раздел парня по пояс, разрезанные вещи валяются на полу, а его держат несколько мужчин-охранников, чтобы не вырвался.

— Вытащи стрелу, Елена, — шепчет на ухо Арман. — Ему будет так больно, что ты и представить себе не можешь, но мы его удержим, а ты избавишь от страданий.

— Ему нужно в больницу! — воскликнула, отталкивая Армана в сторону. — Что ты такое говоришь?!

— Живо, Елена, дважды просить не буду! — зло кричит мужчина, вставая позади Лико и обхватывая парня за плечи.

Один из охранников всучил садовые ножницы со словами:

— Стрела деревянная, ты легко сможешь обрезать наконечник, чтобы вытащить древко. Сделай всё быстро, — очень спокойно закончил он, занимая позицию возле Лико.

Подойдя к раненому, увидела, что он уже не без сознания, но всё равно — разум сумрачен, он что-то бормочет, периодически пытаясь вырваться из рук мужчин.

— Тише-тише, Лико, я здесь, — касаюсь плеча, он вздрагивает от прикосновения, а услышав мой голос замер, переставая сопротивляться.

Я поймала взгляд Армана, он кивнул, показывая, что всё правильно делаю.

— Разве не нужно обработать место ранения? Спирт или…

— Нет времени, живо вытаскивай чёртову стрелу! — выпалил Арман и его глаза сверкнули янтарным злобным огнём.

Я прикусила губу и покрепче перехватила ножницы. Меня поразил вид стрелы, торчащей из груди Лико, нечто чужеродное, нереальное, как в фильме, так не бывает, у людей из груди ничего не должно торчать! И почему так мало крови? Ненастоящее, не взаправду, как постановка, но пальцы всё равно дрожат.

Покрепче перехватила ножницы, сделала несколько щелчков в воздухе, а затем одним движением обрезала наконечник. Лико взвыл от боли, и я отпрянула в сторону.

— Не останавливайся! — крикнул Арман.

Охранники поменяли позиции, чтобы освободить место у спины раненного. По щекам побежали слёзы, они смешиваются с кровью, неприятно щипля и застилая взор. Вытирая лицо, обхожу стол и встаю совсем близко от Армана, занимая удобную стойку, чтобы воспользоваться всем корпусом и как можно быстрее достать то, что осталось от стрелы.

— Сейчас будет больнее, — прошептал Арман. — Но ты справишься, слышишь? Одним движением — быстро и легко. Кивни, когда начнёшь.

— Хорошо.

Поудобнее обхватываю оперение, ловя напряжённый взгляд Армана, а затем киваю и выдёргиваю с противным звуком древко.

И вновь Лико забился в агонии, крик острой осколочной волной разнёсся над комнатой, и он с невероятной силой отбросил в сторону одного из охранников, поднимаясь над столом. От неожиданности оступилась, почти падая, но успела удержаться, мельком заметив рассыпавшиеся под ногами яблоки.

— Лико! — закричала, прижимая руки ко рту, и он обернулся на мой возглас.

Его глаза, мутные, пустые, словно их посыпали серым порошком, парень вновь рванулся и вывернулся из рук оставшихся охранников, с небывалой лёгкостью отбросив даже Армана.

— Беги, Елена! — зарычал мужчина, моментально вскакивая на ноги.

Но я не смогла даже пошевелиться, пригвождённая к месту немигающим взглядом волка. Его трансформация застряла на полпути. Верхняя часть туловища изменилась, обросла шерстью, он раздался в плечах, челюсть выступила вперёд, с глухим стуком выпали зубы, а на их месте выросли клыки, руки вытянулись, став непропорционально длинными, кажущимися неуклюжими, с тонкими пальцами, а вместо ногтей — чёрные когти. Волк ссутулился, волосы на голове превратились в косматую шевелюру, уши заострились и сдвинулись наверх, а нос вдался в череп, почернев, обнажились ноздри.

Гротескная морда, в лучших традициях классических фильмов про оборотней. Ничего общего с грациозной оконченной формой, что доводилось видеть раньше. Но и этого хватило, чтобы рана на теле затянулась, оставив после себя странный фиолетово-зелёный след, расползающейся по покрывающейся шерстью груди волка.

— Лико, — прошептала едва слышно.

И он набросился на меня, повалив на пол и зарычав. Обнажив клыки, уткнулся в волосы, шумно втягивая мой запах.

— Не шевелись! — негромко приказал Арман.

Краем глаза увидела его, подбирающегося с правой стороны вместе с одним из охранников, а два других подходили с другой.

— Молчи! — отрезал мужчина, услышав всхлип, когда Лико начал слизывать кровь с моих щёк.

От близости звериной морды вся одеревенела, нарочно не смотря ему в глаза, но чувствуя, как жадно он смотрит на меня, словно я деликатес. Рукой, увенчанной когтями, он царапает одежду, добираясь до кожи, а затем сильнее прижался пахом, начиная двигаться, чтобы почувствовала его. Волк шумно дышит, горячее дыхание опаляет и от этого бросает в дрожь.

Следующее, что почувствовала — холод. Лико оторвали от меня, отбросили в сторону и он зарычал как раненный зверь. Хриплый и разочарованный вой пронёсся по комнате, а затем заскулил от боли.

Приподнявшись над полом увидела, как он превращается обратно в человека и из его рта на землю падает слюна с пеной, глаза закатились, волчья мощь опала и после превращения ссохся, а сквозь синюшную кожу проступили рёбра, след от ранения расползся по груди, как раковая опухоль, как яд. И если до этого момента парень сопротивлялся, то теперь обмяк в руках охранников, опять теряя сознание.

Я подтянула к себе ноги, сжимаясь в комочек. Слёзы облегчения и усталости потекли из глаз.

— Отнесите его в комнату, немедленно! — приказал Арман, быстро обследовав тело Лико.

— Лэрд, это… — нерешительно начал один из охранников, но волк оборвал его.

— Я знаю, что это! Исполняйте приказ!

— И свяжите руки и ноги! — крикнул вдогонку, опускаясь на единственный уцелевший стул.

Арман наклонил голову вперёд, с силой провёл руками по волосам, а затем откинулся на спинку кресла, устало закатив глаза.

Только сейчас увидела, что от комнаты почти ничего не осталось. В зале витает сильный аромат давленных фруктов, цитрусовый от лимона, лайма и апельсинов. Прямо передо мной лежит чудом уцелевшее яблоко, покрытое каплями крови. Зелёное сочное яблоко, от которого во рту образовалась солёная слюна.

— Ты как?

В затянувшейся тишине голос Армана прозвучал необычно громко, вытащив из полусонного состояния.

— Что это было? — спрашиваю устало, запрокинув голову.

Мне жарко, щёки пылают огнём, а внутренности крутит так сильно, что напрягала все мышцы, чтобы удержать себя на месте.

— Стрела отравлена. Это яд из моего мира. Он когда-то было культивирован в вашем и назван Acоnitum.

— То есть Аконит, — закончила за него мысль. — Волкобой или Борец.

— Да, именно, — подтвердил Арман. — Тот, кто смазал стрелу ядом, точно знал, какой вид из этого рода опасен для нас.

— Что будет с Лико?

— Я не ожидал, что отрава так быстро подействует. То, что он полукровка, ускоряет действие яда, но у нас есть шанс. Эльза может достать противоядие.

Я непонимающе нахмурилась.

— Просто поверь мне — она его достанет.

В комнату зашёл один из охранников, по его лицу ясно — новости плохие.

— Мы не нашли стрелка, — доложил он. — Прошли по всему периметру, нашли место, откуда стрелял. Стрелок хорошо знал территорию и расположение системы видеонаблюдения. По оставленным следам вышли к просёлочной дороге и смогли определить марку машины, а по камерам дорожного движения отследили автомобиль до ближайшего посёлка, где он бросил её и покинул станцию на электричке. Его след потерялся, но мы будем искать дальше.

— По камерам было видно, кто это?

— Нет, лэрд. Он надел бейсбольную кепку и солнцезащитные очки. Телосложение стандартное и он не высокого роста.

— Ищите дальше, — приказал Арман, жестом отпуская охранника.

— Елена, тебе нужно принять душ, — с минуту помолчав, раздумывая о дальнейших действиях, выдал он. — Во избежание вспышек агрессии, тебе лучше сейчас не приближаться к Лико. Вымойся, смой с себя кровь и пот, смени одежду, поешь, отдохни. Я свяжусь с Эльзой, думаю, она быстро примчится.

— Сколько у Лико осталось времени? — спрашиваю очень и очень тихо, опуская взгляд.

— Не знаю. Может час, может два, а может и сутки. Неизвестно, какая концентрация яда была в стреле.

Медленно встав, наклонилась вперёд, чувствуя, как онемели ноги и как сильно болит затылок, которым приложилась о напольную плитку. Иду к выходу из комнаты, всё больше и больше погружаясь в нервное отчаяние, когда есть только одно желание — кричать от внутренней боли и страха. На пороге меня остановил голос волка.

— Елена, ты должна знать, что это было не просто покушение. Это ритуал мести. Древко стрелы сделано из омелы, наконечник смазан волчьим ядом, а оперение — крыло чёрного ворона. Так убивают из-за любви. Отверженные.

Я склонила голову, а затем быстро вышла из комнаты.

Арман не знал, что Лико защитил меня, не знал, что я сделала с Каем, но он всё понял правильно. Стрелок хотел убить меня из-за любви.