Аконит

Глава 15. Даунстрик

Ступая по тонкому льду,

Вижу розы, цветущие в снегу.

Их алый цвет и запах — мой дурман.

Я буду осторожна — ведь это твой обман.

Просыпаюсь и не могу поверить в то, что проснулась. Ночь не успела ещё отступить и фонари за окном оранжево-жёлтым цветом разбивают черноту и украшают стены номера причудливыми ломанными линиями — тени голых веток деревьев. Слышно, как мимо проезжают машины — отель рядом с дорогой. Тихо. Мирно. И по-людски.

Сон как продолжение вчерашней яви. Я всё ещё в лесу. Каждая палка, коряга или камень вонзается в голые ступни, а жухлая стылая листва и грязь по колено заляпали ноги. Сверху ветви царапают обнажённую кожу, волосы слиплись в сосульки и как же холодно! Куда иду?! Одна, совершенно одна…

Проснуться в тепле, сытой, с перевязанными, перебинтованными и залеченными ранами — живая! Настоящая. Человек. Не то существо, что теряло сознание, но держалось из последних сил, нет. Вновь смогла сбежать от Кая.

Я выжила.

***

Мы приехали в гостиницу к полуночи.

Надев на меня резиновые сапоги из багажника, нацепив толстовку, а поверх дождевик, Олег спокойно провёл ресепшена и сонная девушка даже слова не сказала, выдавая ключи. В таком месте и не к такому привыкли.

А потом пришло отупение. Так бывает если долго напрягаться, боясь всего и вся. Пока Олег ездил в супермаркет за продуктами, лекарствами, одеждой и обувью, лежала на покрывале в номере, боясь даже пошевельнуться. Ведь каждое движение — боль. И она распустилась всеми лепестками, когда парень вернулся и вправил плечо. Затем пошли осиные укусы вместе с «дробью» и ожогами — прохладный душ казался огнём. Вымытая без слоя грязи представляла собой жалкое зрелище.

Особенно пострадали ноги. Мне сложно стоять, не говоря уже о том, чтобы ходить. В голове не укладывается, как до этого вообще могла двигаться?

Олег на руках отнёс в кровать. И смех, и слёзы: так обо мне никто ещё не заботился. Ни Лико, ни Арман. И в этом не было подтекста, просто он не мог иначе. И всё порывался отвезти в больницу.

Обработав антисептиком царапины и раны, забинтовав ступни до лодыжек, закрепив под грудью пострадавшую руку, налепив лейкопластыри и смазав синяки и кровоподтёки мазью, Олег накормил бутербродами с горячим чаем, помог почистить зубы и умыться, и уложил спать.

Сейчас, рано утром, видела, как хмурится во сне уставший парень. И понимала, что ничего не расскажу. Как могу подставить его ещё больше? Ведь кто знает, удастся ли мне пережить эту весну…

Заиграла музыка на телефоне — будильник, значит уже девять утра. От звонка Олег моментально проснулся, сонно моргая, наощупь выключая мелодию звонка.

— С добрым утром!

Натянув одеяло, подложила под спину подушку и прислонилась к стене. На удивление чувствовала себя просто отлично. Даже рука болела меньше, и никаких предпосылок к простуде.

— С добрым, — вяло отреагировал он, переворачиваясь на спину и глядя в потолок.

Кажется, парень всё ещё приходит в себя, вспоминая, что было вчера ночью. Думаю, его мысли полны вопросов и загадок. Не каждый день встречаешь полуобнажённую девушку на пустынной дороге в лесу.

Пока Олег принимал душ, осторожно размотала бинты на ногах, чтобы оценить масштаб катастрофы. Если не смогу дойти до машины, то как собираюсь незаметно покинуть город? Вряд ли здесь на каждом углу продают инвалидные кресла или костыли. Шрам и так выделяет из толпы, инвалидность привлечёт ещё больше внимания.

Увиденное повергло в состояние шока. Всё не могло так быстро зажить!

Вместо синяков — розовая кожа, царапины сошли, глубокие порезы почти полностью затянулись. Да, наступать неприятно, но терпимо. При желании могу даже бежать! Плечо всё ещё сильно травмировано. Олег вправил его, но это далеко не конец. Я не знаю, насколько опасен вывих: нужно показаться доктору. Сделать рентген, получить таблетки, нормально обездвижить руку.

Какая смешная! Мне бы просто выбраться из города, здесь даже стены давят, кажется, что люди Кая повсюду. Что они в любой момент придут. А я даже защититься не смогу! Конечно, благодаря Лико, раны заживают очень быстро. Просто супер-регенерация, но всё равно остаюсь уязвимой. Я не супермен и не волк, единственное, чему научилась у Армана: «Хочешь выжить — беги».

Пока Олег ходил за завтраком, приняла душ, почистила зубы, вымыла волосы. Удивительно, но удалось всё это сделать одной рукой. И к его приходу, уже сидела в постели, бездумно щёлкая каналы телевизора, нервно поглядывая на часы. Паранойя становится неизменной спутницей.

Еда оказался почти горячей. Олег нашёл неподалёку кафешку, где за небольшой процент упаковали всё с собой. Горький кофе в стаканчиках, сосиски, пюре, салаты. Всего понемногу, но достаточно, чтобы неплохо подкрепиться.

Во время завтрака, парень не задавал важных вопросов. Мы болтали о пустяках, вроде погоды, красивых видах, окружавших этот городок, вспоминали книги, фильмы, искали точки соприкосновения и находили их. Ему также нравились романы о путешественниках во времени и переселенцах, мы одинаково равнодушны к комиксам и футболу. Но хоккей — наше всё! Как и покорение космоса. И фильмы ужасов, именуемых «слешэрами». За два часа можно о многом поговорить, если не хочешь говорить о главном. За два часа можно узнать человека, если ты честен и открыт.

— Ты ведь сейчас солжёшь, ведь так? — совершенно обыденным голосом спросил Олег, убирая грязные пластмассовые тарелки со стола и выбрасывая в мусор.

— Не хочу подвергнуть ещё большей опасности, — я была готова к этому вопросу, поэтому ответила быстро и правдиво. — Я всю ночь пыталась придумать, что сказать, чтобы ты поверил. И не искал правды. Не придумала. Просто пойми, они уже знают о тебе. Ты приехал в усадьбу, задавал вопросы, а ведь им есть что скрывать! Кто ты, откуда, почему приехал? Чудо, если они не станут разбираться, сочтя это праздным любопытством провинциального журналиста!

— Предлагаешь забыть о тебе? О том, что они с тобой сделали? — всерьёз возмутился парень, скрещивая руки на груди.

В этот момент открылась моя беззащитность. Я что действительно похожа на ту, кого нужно всегда спасать? Невинная овечка с белоснежной шкуркой? Неужели он не видит, что меня не нужно трогать? А нужно держаться как можно дальше! Я приношу только боль. Я ядовитое растение и разрушаю всё, к чему прикасаюсь.

— Да. Если хочешь жить — оставь это, — заявила твёрдо, упрямо глядя в глаза. — Меня не нужно спасать. Станет хуже. Подумай о друзьях и близких. Если вздумаешь копать — они тронут не только тебя, но и их. Залезут в голову и выпотрошат как рыбу. Так что забудь. Есть люди, которые занимаются этим. И ты им не нужен.

Я постаралась дать ему максимально обтекаемую информацию, чтобы он понял — в это не стоит лезть. Если дурак — погонится за мечтой журналиста — влезет и это его убьёт. Если умный, то останется жив. Всё просто и я не мамочка, чтобы решать за него.

Олег смирился не сразу. Он спрашивал и спрашивал. Даже по моей внешности прошёлся. И от него не ускользнуло, как быстро затянулись раны. Не думаю, что он поверил словам о хорошей генетике.

Молчание давило, а шутки не разряжали обстановку. Всё тщетно — и в номере, и в машине, ни слова не сказала о том, с чем столкнулась два года назад. Я молчала, понимая, что правде он не поверит. А если столкнётся с Каем, даже воспоминания сослужат плохую службу. В неведении его спасение.

***

Мы сидим в машине неподалёку от станции почти рядом с условленным местом. Сейчас два часа дня, следующий поезд через двадцать минут. Эльзы нет, как и повода для паники — варианты маршрута из Санкт-Петербурга до этого города различны, так что она может приехать и в четыре, и в пять. Но в ожидании всё равно искусала губы и изгрызала ногти.

— Ты уверена? Почему не хочешь подождать в машине? Отсюда вся площадь как на ладони, не пропустишь подругу.

— Она мне не подруга, — нервно отвечаю, поглядывая на часы.

— Хорошо не подругу, — легко согласился парень. — Но тебе не кажется, что одинокая девушка в толстовке с капюшоном будет выглядеть значительно более подозрительно, чем машина?

— Здесь повсюду камеры. Я не хочу, чтобы потом тебя допрашивали, если до этого дойдёт!

Наивное дитя. О как же я наивна!

В окно со стороны водителя постучали. Человек в форме и в фуражке, немного полный, розовощёкий, с холодным взглядом, но без голубого отлива. Я поглубже натянула капюшон и постаралась притвориться спящей.

Когда Олег опустил стекло, полицейский представился, а затем сходу приказал выйти из машины.

— В чём дело? — удивился парень. — Я что-то нарушил?

— Разбудите девушку и оба выйдите из машины! — вновь последовал приказ, только голос прозвучал в два раза строже.

— Что происходит? — спросила фальшиво-сонным голосом, оставаясь в тени.

— Пожалуйста, выйдите из машины. В городе проходят оперативно-розыскные мероприятия, — нехотя пояснил он.

Олег послушно вышел из машины, а я, действуя в два раза медленнее, напряжённо думала. Это несовпадение. Не может быть совпадением. Кай ищет меня, привлекая все силы. Как лучше найти девушку в толпе? Пройтись полицейской лапой. У меня примета на пол-лица и нет документов!

Выйдя из машины, краем глаза заметила напарника полицейского. Солнце в зените, но не обжигает, просто голова от волнения закружилась. Что делать? Повернуться и сдаться или?..

Я сорвалась с места.

— Держите её!

Раздался возмущённый окрик и я припустила ещё быстрее. Несмотря на боль и слабость, были шансы уйти. Эти товарищи не противники жирной пищи, спортзал не для них, так что моя задача — уйти с площади, а уж потеряться среди стоящих плотно друг к другу домов довольно просто.

Рука, прижатая к телу, мешала бежать, равновесие терялось, солнце слепило глаза, окрашивая всё в ярко-красные оттенки, но не сдавалась и продолжала наращивать скорость, пытаясь не сбить дыхание. Я влетела в небольшую толпу, толочущуюся около базарных торговок, продающих овощи, цветы и фрукты. Распихивая людей, пробиралась вперёд, оскальзываясь о гнильё под ногами, активно работая локтями.

— Куда ты прёшь! — прямо в лицо плюнула старуха, отталкивая в сторону.

Чуть не упала, но выровнялась, оглянулась и, увидев, как близко подобрался один из полицейских, ускорилась к выходу с импровизированного рынка.

Засада пришла откуда не ждала. Какой-то простецкий парень легко и непринуждённо сделал подсечку, и я рухнула, приложившись щекой о потёртый асфальт. Лицо обожгло, брызнули слёзы и в ушах зазвенело. Повреждённая рука заныла вновь — спал удерживающий бинт. Даже показалось, что заработала новый вывих. Только попыталась подняться, как налетел полицейский и довольно сильно коленом удержал в лежачей позиции.

— А ну не двигайся, стервь! — прошипел он, заламывая руки.

Я закричала — вывернутую руку прострелила острая боль и запульсировало плечо, эта пульсация волнами пошла по всему телу.

— У меня рука вывихнута! — отдышавшись, воскликнула, но мужик не обратил внимания, застёгивая на запястьях наручники.

— В участке разберёмся! — буркнул он, однако более деликатно поднял на ноги.

Вокруг собралась толпа любопытных. Разномастные лица, от мала до велика. Лузгающие семечки, ковыряющиеся в зубах и просто отупевшие, расхристанные, красные испитые люди. Или же это то, что вижу только я и только сейчас из-за того, что надо мной смыкается небо?

— Благодарю! — мрачно и кратко процедил полицейский довольному пареньку и тот мигом заулыбался, шутливо отдавая честь и неприязненно глядя на меня.

Идя сквозь толпу, по сторонам слышала шёпот: «Лицедейка, небось!.. Воровка иль чё похуже!.. Ты видел её шрам?.. Точно тебе говорю — убийца!.. Я тут слышала, бабёнка приревновала мужика, свихнулась и зарубила его, а потом сбежала… Мож она это?..»

Полицейский вывел к дороге, куда тут же подъехал небольшой уазик. Водитель выскочил из машины, с интересом оглядел меня, удивлённо присвистнул, пониже натягивая кепку, оглаживая небольшую бородку.

— Вот так улов! — резюмировал он.

— Хороший день, — подтвердил толстяк, а затем толкнул меня в спину, вызвав очередное шипение и боль.

Начиналась мигрень и день на секунду выцвел до полной белизны. Проморгавшись, увидела перед собой открытую заднюю дверцу уазика.

— Полезай! — скомандовал мужик.

— Дядя, может не надо? Я ничего плохо не сделала, просто… — заканючила я, кося под простушку.

— Это в участке разберутся, — перебил он. — Моё дело доставить всех подозрительных. Так что не нервируй и полезай в кузов!

— Вы не имеете право! — раздался голос позади.

Обернувшись, увидела, как второй полицейский тащит, держа за плечи, упирающегося Олега.

— Да вы знаете кто я? И сколько законов нарушили?! Я вас засужу! — вопил он, а служителям закона побоку.

Только водитель, затушив сигарету о борт машины и скрестив руки на груди, принялся что-то насвистывать себе под нос.

Обречённо выдохнув, поставила ногу на небольшую подножку и с помощью полицейского залезла внутрь. Следом от совсем не почтительного пинка влетел Олег. И дверца захлопнулась, взревел мотор.

***

Самым удивительным было то, что в участке обработали новые раны и даже закрепили разнывшуюся руку. И камера, куда поместили, оказалась чистой и пустой, а точно в такую же разместили кипевшего от злости Олега. На этом плюсы закончились и пошли минусы.

Я в камере в городе рядом с усадьбой. Уверена, что ищут меня и что скоро придут они. Так надеялась, что не подставлю Олега, но парень здесь — напротив меня, пышущий гневом, нервно ходящий из угла в угол. Сколько шансов, что его не возьмут в оборот?..

— Эй, всё будет хорошо! — раздался голос за решёткой.

Олег подошёл и облокотился о перекладину, пропустив руки сквозь железные прутья. На запястьях заметила синяки от наручников. В душе хотелось, чтобы его слова оказались правдой, однако взгляд зелёных глаз выдавал истинные чувства — страх и непонимание. Господи, надеюсь это пройдёт по касательной и всё-таки не заденет парня. Он просто водитель, подобравший незнакомку на дороге в лесу. Он ничего не знает и ничего не узнает. Пусть будет так!

— У меня всё времени не было спросить, — я аналогично прислонилась к решётке, чтобы могли говорить в полголоса, — почему у тебя такая странная машина? Она такая маленькая, да ещё эта ромашка…

— Это машина матери, — ответил он, немного сбитый с толку неожиданно неуместным вопросом.

Потом широко улыбнулся:

— Отец подарил на годовщину свадьбы. Она только-только получила права и тут такой подарок! — его глаза потеплели от хороших воспоминаний. — Моя машина в вечном ремонте после зимы, а я очень хотел съездить сюда. Мама и одолжила. Она верит в меня, — теперь он загрустил и уже я попыталась поддержать его:

— Всё будет хорошо! Скоро тебя отпустят и ты вернёшься домой. У них нет причин для задержания!

— А тебя есть? — с неожиданно неприятной интонацией спросил он. — Ты что-то сделала, поэтому тебя ищут? Поэтому нас задержали?

Для ответа не нашлось слов. Прикусив губу, отошла от прутьев вглубь камеры и присела на скамейку, осторожно погладив разнывшуюся руку. Бег не пошёл ей на пользу.

Олег прав — здесь оказались из-за меня. Я пыталась убить Кая, потом он пытался убить меня. Я сбежала, он поймал, снова сбежала и скоро он вновь поймает. Интересно, как много знают господа полицейские? У них ориентировка на меня или они просто ловят всех подозрительных/не местных? Я внимательно смотрела в глаза каждому, кого встретила и никого подозрительного не увидела. Здесь нет членов семьи. Так что вопрос остаётся открытым.

— Мне нечего сказать! Я просила оставить меня, ты не послушал. Бога ради, ты ещё выговаривал за внешний вид, а ведь мы сидели в красной машине с ромашкой на капоте! Просто живые мишени! — почти истерично воскликнула, поворачиваясь к нему лицом. — Да мы здесь из-за меня. И мне жаль, что впутала тебя, ведь ты ни в чём…

Из коридора раздались шаги и скоро напротив камеры встал суровый дяденька в форме. Темноволосый, крепкий и со смешными усами. Глаза выдавали. Городок хоть и маленький, но гадости случаются везде. И этот дядечка видел их всех.

— Ну что, Елена Викторовна, поговорим? — с прищуром спрашивает он.

Когда Олег попытался вставить хоть слово, дядечка одним жестом и взглядом обрубил новый запал парня. А затем добавил:

— Будешь плохо вести — оставлю на несколько дней, сразу присмиреешь! Тоже мне, журавль нашёлся!

Меня вывели из камеры и отвели в довольно уютный кабинет. Мебель старая, словно прямиком из советских времён, но ухоженная. На окнах занавески, по углам горшки с цветами, повсюду книги, документы, бумаги. Весь стол завален писаниной, рядом чистая пепельница, поодаль шарообразный кактус и две фотографии с рыбалки — на них старший следователь Снегов Валерий Иннокентиевич: довольный, в тельняшке и с огромными рыбинами в руках. Позади стола на стене портрет президента, а напротив лесной осенний пейзаж в золотистой рамке. Окно чуть приоткрыто, с улицы доносятся детские голоса и слышны гулкие удары по мячу. Воздух невообразимо свежий, живой, а кабинетные пыльные запахи напоминают о школе. Почему-то вспоминаю детство, вспоминаю то время, когда пальцы не дрожали, когда голова не болела, когда дышалось легко. Когда была обычным ребёнком.

А сейчас сижу на деревянном стульчике с потёртой и в заусенцах спинкой, в руках любезно предоставленная следователем сигарета, передо мной на столе горячий чай с шоколадной конфеткой. Валерий Иннокентиевич устраивается напротив, скрещивает руки на столе, улыбается сквозь густые почти карикатурные усы, а глаза ледяные, холодные, цепкие. Но не голубые, карие почти чёрные.

— Спасибо за заботу. Я могу идти?

Неприятна эта «добродушная» тишина, в ней открывается моя нервозность, а когда нервничаю, то могу сболтнуть что-то лишнее.

— Елена Викторовна, ну куда вы пойдёте в таком состоянии? — укоризненно воскликнул он, а затем, «пошуровав» среди папок, выудил одну и протянул мне.

Затушив недокуренную сигарету, открыла и уставилась на свою фотографию. Моё фото на паспорт. Боже, как давно это было! Тогда ещё жила с родителями и сестрой, была такой маленькой, невинной. Внезапно соображаю, что мне уже двадцать лет и нужно менять документы. Какая глупая бесполезная мысль. Такая простая вещь теперь просто невыполнима.

— Здесь написано, что я лежала в Психиатрической больнице № 8 в г. Москве, что меня перевели в лечебно-восстановительный центр Волкова «Мирасвет»… Что это за чушь?!

— Вы совершили побег, спрыгнув с моста в реку. Елена Викторовна, вы невероятно везучий человек! Наша речка отнюдь не тиха, вы чудом выжили! — мягко воскликнул он, добавляя в голос лёгкое неодобрение. — Я не знаю, в…

Пока он говорил, водила пальцем по выпискам из психиатрической больницы, через сухой канцелярский язык пытаясь осознать, что скрывается между строк. С каждым предложением, сердце стучало быстрее и быстрее. И чуть не плакала, понимая, какую историю придумал для меня Кай, вздумай я пойти в полицию или к журналистам.

— Здесь написана неправда! Я не больна! Дисморфофобия, мания преследования, паранойя… Ни слова правды! Меня похитили, накачали снотворным и привезли туда! — голос сорвался в истерику и от этого ещё хуже. — Поймите, есть один человек, он…

— Успокойтесь, Елена Викторовна. Я всё понимаю. Стресс от переезда, глупый побег, а потом такое потрясение! Ничего, я уже отзвонился в усадьбу, поиски прекращены, скоро за вами приедут и всё будет хорошо! Я бы оставил вас в кабинете, но…

Перебивая, сорвала голос на крик:

— Вы не слышите, что говорю?! Меня похитили! Его зовут Кай, но в документах записано Григорий Волков, он…

— Учёный, меценат, под его началом была отреставрирована княжеская усадьба, а сейчас бывший санаторий превращается в прекрасный центр для детей и подростков, имеющих… сложности. Елена Викторовна, вам не кажется, что здесь есть связь? — укоряюще заговорил он, но уже слышалось и раздражение, и зарождающийся гнев. — У вас всё спуталось в голове. Судя по документам, в Москве с вами произошёл несчастный случай. Что-то связанное с наркотиками. Понимаю, девочка из маленького городка, вроде нашего, оказывается в столице со всеми её соблазнами, вот и… — кивком головы, как будто ясно без слов, закончил он. — Ваши родители позаботились о вас. Попасть в центр…

— Да вы хоть там были?! — не выдержав, заорала я, плача от бессилия.

Он предусмотрел всё. Боже, да в документах были даже подписи родителей о госпитализации после острого наркотического приступа. И дата — день, когда сбежала от Кая в первый раз. Только потом не спасли Лико с Эльзой, а откачали врачи и из-за того бреда, что якобы несла про волков, оборотней, наркотиков и прочего, меня поместили в психиатрическое отделение. А когда стало лучше — перевели сюда.

— Елена Викторовна! — оборвал мужик, сверкнув глазами и гулко ударив кулаком по столу. — Думаю, наша беседа окончена. Вы явно не в состоянии судить здраво. Ну ничего, в центре вам обязательно помогут!

И несмотря на отчаянные мольбы, просьбы о помощи, несмотря на всё, что ему говорила, под руки вывели из кабинета и вернули в камеру. Олег, увидев моё состояние, попыталась вытянуть хоть слово, но я сжалась на кровати в комочек боли, закрывая лицо волосами, прячась от всех и невероятно остро понимая, насколько я маленькая в этом мире. Насколько легко меня превратили в сумасшедшую девчонку, болтающую жуткие сказки про оборотней.

— Елена, тише-тише.

Тёплые мужские руки опустились на плечи, легонько сжав их. Затем он обнял, прижимая к груди и мне почудился любимый аромат парфюма. Свежий, горный и как мороз.

Зажмурившись изо всех сил, цеплялась за него, как утопающая за соломинку: он — моё спасение, он — тот, кто не даёт сойти с ума.

— Тише, милая моя. Соберись, принцесса. Девочка моя, спрячь слёзы!

— Арман, я так больше не могу, — простонала едва слышно, чтобы не услышал Олег. — Я так устала бороться с ветряными мельницами!..

— Но ты должна, малышка, — мягко возразил он. — Что ты умеешь делать лучше всего?

— Выживать, — ответила тихо, отстраняясь. — Я умею выживать.

— Убери слёзы, Елена. Он идёт за тобой, дорогая. Он уже близко.

Резко открыв глаза, посмотрела на пустую постель, а затем обернулась. В коридоре послышались шаги и негромкое пение.