Аколит Хозяйки Забвения

Глава 4

Сука! Да сколько можно⁈ Третий раз уже за день!

Я открыл глаза, принял сидячее положение, оглядел помещение, в котором находился и озадаченно хмыкнул. Определенно больничная палата. Одиночная, но это не Бурденко. Там другие койки, да и обстановка немного попроще. Хотя, может быть, я чего-то не знаю?

Сижу на довольно широкой кровати, в одежде. За окном глубокая ночь, но вижу я почему-то отлично. Какие-то приколы моего теперешнего состояния? Возможно, но по фиг. Чувствую себя превосходно, хотя, казалось бы… Три раза за день терять сознание! Со мной такого никогда не случалось. Хотя, первый и второй раз не считаются — это же были обычные переносы.

Обычные, ну да… Слетал в какую-то задницу мира и вернулся назад — да подумаешь. Никому, правда, лучше о таком не рассказывать. К слову, третий раз — это тоже ни разу не обморок. Переставил две буквы — и в организме, очевидно, что-то замкнуло. Впрочем, по фигу — хуже чем было я себе уже, наверное, не сделаю. Главное, чтобы ничего лишнее не отросло. Ну разве только крылья. Летать-то оно прикольнее, чем ходить по земле.

Обругав себя идиотом, я оглядел то, что на мне было надето. Штаны, носки. Футболка, тактическая рубаха и ременная перевязь с оперативной кобурой! Озадаченно хмыкнув и все еще не веря в такое счастье, вытащил на свет семнадцатый «Глок» со снаряженным магазином! О-хре-неть! Это же… Я вдохнул, выдохнул, охлопал карманы и обнаружил там ещё три магазина с патронами. Интересно…

Убрал пистолет обратно, еще раз осмотрел одежду, усмехнулся и покачал головой. Не, ну а во что им было меня одевать? При этом в кровать меня положили в одетым. Семенченко, похоже, думал, что я могу отсюда свалить, и выдал на прощание царский подарок? Да, наверное, но все равно оно как-то не вяжется. Оружие не шоколадка. Его же так просто не подарить.

Вообще, Глок — это очень хорошая тема. Семнадцать патронов в магазине калибра 9×19 миллиметров, удобный, патрон досылать не надо[1], и предохранителя в привычном понимании нет[2]. На самом деле их там целых три, но стрелять можно сразу и времени терять не придётся.

То есть все отлично, но ни хрена не понятно. Нет, с экипировкой вопросов нет. Вся форма СОБРовская, но во что бы им еще меня одевать? Вопросы возникают только в отношении пистолета.

Усмехнувшись, я опустил ноги на пол и собрался сходить к окну: посмотреть и хоть как-то сориентироваться, когда заметил на тумбочке рядом со своей сумкой небольшую стопку листов и прямоугольную книжечку. Пожав плечами, забрал бумаги и принялся их читать. Ночью, ага, в комнате без источников света. Впрочем, плевать. Эта способность мне в плюс? Раз так — несите другую, такую же. Заберу все, не торгуясь. Вернее, приму в дар и не загляну коню в зубы.

Читал я недолго, а когда закончил — убрал документы в карман и улыбнулся. После тех утренних неудач мне и правда нереально попёрло. Буквально джекпот за джекпотом. Два раза непонятно как выжил, познакомился с девушкой, излечился от неизлечимых ранений, а теперь ещё и вооружили. Вот только страшно даже подумать, какой мне за это выставят счёт. Впрочем, сейчас я жив и здоров, ну а дальше посмотрим. Сколько нужно заплачу, и даже если погибну — то все равно замечательно. Лучше уж так, чем гулять по Москве инвалидом.

А Семенченко определенно свой человек. Пока я валялся в отключке, полковник организовал разрешение на оружие и устроил меня в охранную контору, где мне «выдали» этот ствол и четыре обоймы. Все абсолютно законно. Полковник ФСБ может организовать и не такое, но это все равно не Бурденко. Вид из окна другой, да и со стволом туда на больничку не ляжешь. Это какая-то то частная клиника? Очень похоже, и не удивлюсь, если там за дверью выставлен пост.

На самом деле интерес у нас с полковником обоюдный. Ведь чем быстрее я отсюда свалю, тем для всех будет лучше. Мистические разборки в городе не нужны никому, но Семенченко мог бы просто подождать, пока оно не разрешится само. Вот только у каждого серьезного профессионала всегда есть в наличии совесть. Она непонятна большинству обычных людей, поскольку вместе с ней соседствуют не очень хорошие качества, которых, как правило, большинство.

Там в мерседесе мы с полковником прекрасно друг друга поняли. Я сказал, что уйду отсюда, как только смогу, и он отплатил мне добром. Раз так, мне нужно опять посмотреть на то полотно. Может быть, там что-нибудь изменилось?

Поведя плечами и почувствовав некоторое неудобство, я вытащил пистолет, убрал его в астральный карман и принялся поправлять ремешки кобуры. Секунд через десять замер, выдохнул и посмотрел на свою пустую ладонь. Охлопал карманы, оглядел пол и кровать, выматерился и… достал пистолет обратно.

Глок приятной тяжестью лёг в ладонь, в том же положении, как и исчез полминуты назад. Я быстро его осмотрел и снова выругался. В этот раз восхищенно. С пистолетом ничего не случилось. Он там пролежал бы сколько угодно долго, и вытащить его мог только я.

Крупица знаний предшественника… Маленький пазл лёг на огромный пустой стол, но теперь я знаю, что такое астральный карман. Вообще называется он по-другому, но это самое близкое соответствие из русского языка, которое подобрал мозг. Поместить туда можно только неживые объекты весом примерно в четверть меня, и появляться они будут строго в том положении, в котором я их туда отправлял. Вытащить просто — достаточно представить и потянуться, и эфир на это не тратится. Эфир… Твою же мать! Сколько я ещё сегодня узнаю?

Эфир — это то, за счет чего творятся заклинания. Типа маны в компьютерных играх. Его запас определяет сущность заклинателя, а концентрация зависит от его Силы. То чувство голода, которое я испытывал после того, как бомж передал мне частицу души, было вызвано недостатком этой энергии. Организм перестроился и ему потребовался эфир, но не знаю, есть ли он на Земле. Впрочем, на том острове этой энергии было в достатке, и моя внутренняя емкость заполнилась. Не знаю, как по-другому такое назвать, и не думаю, что у меня очень большие потребности в этой энергии. Как бы то ни было, холодок в груди намекает на то, что я могу творить заклинания. Вот только ни хрена не умею, м-да, но когда-нибудь обязательно научусь.

Вся эта информация просто возникла у меня в мозгах, когда я рассуждал об астральном кармане. В голове, наверное, хватает подобных триггеров. Нужно просто думать о чем-нибудь правильном, и ответы найдутся. Сейчас пока только это. Я не узнал ни о себе, ни о своих новых возможностях. Впрочем, всему свое время, но сначала…

Я снова убрал пистолет в карман, следом отправил оставшиеся три магазина, так, чтобы быстро их зарядить. Мгновение поколебавшись, отправил туда же документы и удостоверение. Там оно ничего не весит и гарантированно не потеряется. Оставил только телефон, поскольку из кармана я звонок не услышу.

Что ни говори, а медитации действительно помогают, и возвращение чужой памяти тому подтверждением. Сейчас спать совершенно не хочется, и нужно посидеть — подумать в правильном направлении. Ну или помедитировать. Сначала только схожу в коридор, и посмотрю, есть ли там кто-нибудь? Возможно, Семенченко что-нибудь передал мне на словах?

Поднявшись с кровати, я снял перевязь с кобурой за ненадобностью, кинул ее на тумбочку к сумке и уже собрался идти к дверям, когда стены палаты беззвучно затряслись и по ним потекла густая черно-оранжевая жижа. От потолка к полу, как в каком-нибудь фильме ужасов! При этом сам потолок стал прозрачным, и сквозь него проступило звездное небо.

Не понимая, что происходит, я выхватил пистолет, но стрелять было не в кого. Орать не стал. Это моя война, и даже если за дверью кто-то есть, они мне никак не помогут. Только погибнут.

Текущая субстанция не пахла и не издавала ни единого звука. Дверь и стены исчезли, непонятная мерзость хлынула на пол и поползла к ногам. Я запрыгнул на кровать и, убрав пистолет в астральный карман, попытался сообразить, что происходит. Одновременно с этим пол исчез, стены закрутились, и меня поглотило черно-оранжевое торнадо. В ноздри ударил запах какой-то падали, грудь сдавило ледяными тисками, и ураган накрыл меня с головой.

Я очнулся и понял, что лежу на твердой поверхности. Попытался встать и не смог. Открыл глаза. Повертел головой и выматерился. Было от чего. Меня кто-то привязал к деревянному кресту. К той самой перечеркнутой букве «Х», которую я видел на острове. Из одежды — только штаны. Руки и ноги разведены в стороны. Запястья, голени, грудь и живот притянуты к поверхности широкими жгутами из темно-серого материала, похожего на пластик.

Крест стоит на каких-то опорах в центре просторного помещения. Сводчатый потолок, изгибы и картины на потрескавшихся стенах явно намекают на что-то церковное, но с противоположным знаком — как в том храме, где мне уже довелось побывать.

Впереди, за основанием креста, видна темная арка, за которой просматривается коридор. Стены каменные, покрыты слоем штукатурки, местами осыпавшейся. Краски на картинах выцвели и поблекли, но изображения сохранились, и их можно было разобрать.

Никакого отношения к традиционной церкви эта мерзость иметь не могла. Всего шесть изображений в видимой части зала, и на каждом пытки, расчленения и казни. На одной из картин справа был изображен человек, прикованный к столбу, в то время как толпа вокруг тыкала в него факелами; на другой — там же — группа людей в темных плащах медленно вырезала внутренности у женщины, которая, судя по выражению агонии на лице, все еще оставалась живой. На других картинах — похожее. Крылатые черные монстры с оранжевыми глазами и оскаленными клыками, кучи расчлененных трупов, толпы фанатиков в рясах с выпученными глазами и над всей этой мерзостью в небе висит Чёрное Солнце. Оно изображено на каждой картине, в правом верхнем углу. Сама богиня тоже присутствует. Только здесь она изображена в виде скелета, над головой которого сияет оранжевый обруч. Асана так же висит в воздухе, прикрывшись большим треугольным щитом и занеся над головой знакомый волнистый меч.

Не знаю… Там, в храме, вид богини вызывал восхищение, а здесь она выглядела уродливой тварью. Хотя, казалось бы, скелет и скелет. Таких на Земле нарисовано не один миллион, но эти чувства, очевидно, не мои, а того парня, которого в меня подселили. Возможно, это какая-то другая богиня? Хотя, какая мне разница — тут о другом стоило бы подумать.

В метре от креста, справа стоял широкий облезлый стол, на котором лежали: нож с костяной белой рукоятью и черным клинком, по виду неотличимый от кукри[3], небольшая деревянная киянка[4], два длинных оранжевых колышка и мутный стеклянный шар. В моей ситуации подобные предметы особого оптимизма не вызывали. Ну разве только шар выглядел достаточно безобидно.

Все это уложилось в голове секунд за пять и я, напрягшись, попытался разорвать путы. Без толку. Эти жгуты и правда словно были из пластика.

Еще раз оглядев веселые картинки на стенах, я опустил затылок на деревянную поверхность креста, попытался осмыслить свое положение. Паники не было — только злость и досада. На ситуацию, беспомощность и непонимание происходящего.

Меня поймал тот урод в плаще и сейчас отрубит голову как бомжу и тому мужику? Но почему я тогда до сих пор живой? Почему шея свободна, а во рту не торчит кляп? И где он, твою мать, шляется⁈ И это только основные вопросы, а к ним еще целый вагон дополнительных. Как он меня чувствует, как перекинул сюда, где находится это место, как давно я здесь и почему очнулся только сейчас?

Усилием воли выгнав из головы всю эту ненужную чушь, я попытался думать рационально, но вариантов для обдумывания было всего два: пистолет и поговорить. «Глок» я в любой момент могу вытащить из кармана, но разорвать путы он мне никак не поможет. Убить захватившего я могу лишь только в том случае, если он встанет напротив руки, но тому уроду на поляне пули не нанесли вреда. К тому же, он может быть не один. Хреново, но даже если сойдутся звезды: он один, подставится и подохнет от первой же пули, то кто меня тогда освободит?

В общем, вариант пока только один: попробовать поговорить и узнать, что от меня нужно. Судя по обстановке, это храм той самой богини, которая попросила меня закончить то, что я начал. Быть может, мы с этим уродом делаем одно дело? Ну и тот факт, что у меня нет во рту кляпа, как бы намекает на предстоящий разговор. Значит, решено: сначала попробую поговорить, а уже потом вспомню о втором варианте. За прошедшие сутки звезды уже сходились не раз. Так, может быть, повезет и сейчас?

Стоило мне об этом подумать, как раздались шаги, и в коридоре появилась знакомая фигура в плаще. Глаза правда у него сейчас не горели, но это определенно был тот же урод, что убил людей на поляне. Ну или какой-то другой, но в такой же одежде.

Подойдя к кресту, он молча меня оглядел, откинул капюшон и так же молча прошел к столу, на котором лежал черный кукри. Мне почему-то казалось, что он не человек, но, как выяснилось, я ошибался.

На вид этому мужику было что-то около сорока с небольшим лет. Высокий, широкоплечий, темноволосый, и чем-то похож на того актера, который играл Т-1000 во втором «Терминаторе». Такая же бесстрастная рожа, оранжевые глаза и неестественно бледная кожа. Вот только рост у него был никак не меньше моего. Впрочем, какая разница?

Быстро прогнав в голове все варианты начала разговора, я повернул голову и уточнил:

— Что происходит? Почему я здесь? И кто ты такой?

Проще включить дурака, добавив в голос непонимания и испуга. С испугом у меня проблемы даже в такой ситуации, но с непониманием полный порядок. Ну а здороваться по понятным причинам не стал. Не нужно желать здоровья тем, кого ты собрался убить.

— Я не понимаю ваш собачий язык, — не глядя в мою сторону, произнес этот странный мужик и, взяв в руки стеклянную сферу начал производить с ней какие-то манипуляции.

— Да, крысы не говорят по-собачьи, — произнес я на новом языке и презрительно усмехнулся. — Ты кто такой, ублюдок? И что тебе от меня нужно?

Вся моя врожденная толерантность закончилась после его ответа. Да, в жизни мне не хватает человеколюбия, но с этим ничего не поделать. В работе это никогда не мешало.

Услышав мои слова, мужик повернул голову. Во взгляде смешались удивление и брезгливость. Он смотрел на меня секунд пять, а затем спокойно ответил:

— Меня зовут Фатх. Ты же — жалкая оболочка. Нужен лишь для того, чтобы извлечь из тебя содержимое. Правильно извлечь. Ведь отсюда у тебя сбежать не получится.

— А никто и не собирается убегать, — так же спокойно ответил я. — В прошлый раз я сходил куда надо, и переговорил с хозяйкой этого храма.

— Так вот откуда ты знаешь язык, — в глазах Фатха что-то мелькнуло, он чуть склонил набок голову и вопросительно приподнял бровь: — И что же тебе рассказала Госпожа?

— Сказала, чтобы я выполнил то, что начал, — произнес я, наблюдая за ответной реакцией.

— Так ты сейчас именно этим и занят, — мужик улыбнулся одними губами. — То, что ты носишь в себе, поможет Госпоже воплотиться. Думаю, она будет тебе благодарна. Возможно даже, ты получишь хорошее перерождение здесь в Аэноре.

М-да… Если верить его словам, богиня хочет, чтобы меня принесли в жертву для ее воплощения? Вот только что-то не бьется. На хрена бы ей тогда со мной разговаривать и дарить последнюю Силу из алтаря?

— Ты врешь, ублюдок, — глядя в глаза, выплюнул я. — Тот, кто во мне — он уже умирал. Если бы она хотела этого…

— Он неправильно умер, — не дав мне договорить, ответил мой собеседник. — Трусливо сбежал, не дав Госпоже забрать свою душу. Тот, кто в тебе — враг и предатель. Шакал, предавший ту, которой так долго служил.

— Ты снова врешь! Я говорил с ней в том храме на острове, и она…

— Она хочет, чтобы ты сдох, и я это устрою, — Фатх зло усмехнулся. — Прямо сейчас. Готовься!

Произнеся это, он снова повернулся к столу и взял в руки стеклянную сферу.

Я мысленно выругался и с ненавистью оглядел храм. Судя по всему, мне осталось недолго. Сейчас этот ублюдок подготовится и прирежет меня как барана, но никто тут не собирается покорно этого дожидаться. Только что делать? Как освободить руки⁈ Сука!

Фатх тем временем поднес сферу ко лбу, что-то прошептал, и его глаза засветились. В этот момент меня осенило! Ну да… я стараюсь найти решение стандартными методами, но тут же, блин, не Земля! Должны же быть какие-то заклинания?

Выбросив из головы ненужные мысли, я дернул связанными руками и мысленно попытался освободиться. Без толку… Очень сложно научить обезьяну ездить на танке, если она видит его впервые. Впрочем, плевать! Сдаваться нельзя! Нужно пытаться. Даже если нет никаких шансов!

Сфера в руках урода тем временем почернела и в эту черноту кто-то словно плеснул оранжевой краски. Фатх кивнул, подошел к кресту и подвесил этот шар надо мной в воздухе. Просто отпустил, и тот повис в метре над моей грудью.

Не обращая внимания на происходящее, я попробовал перекинуть эфир в правую руку, пытаясь объяснить невидимому собеседнику, что мне срочно нужно освободиться, но ничего не случилось. Впрочем, в этот раз в голове мелькнуло слово «Скверна», однако его смысл остался где-то за кадром. Так бывает. Когда ответ где-то рядом, но ты не можешь его найти. Не хватает зацепки или… Чёрт! Медитация!

Стоило мне об этом подумать. Как правую руку обожгло болью. Ублюдок загнал один из колышков мне в ладонь. Неприятно, но совершенно не страшно. Особенно когда на кону твоя жизнь. У колышка не было шляпки, и сорвать руку с него не составит труда. Главное избавиться от жгутов!

Не произнося ни слова, мучитель направился к левой руке, и в этот момент от забитого колышка к сфере протянулась черно оранжевая нитка какой-то субстанции. Невесомая, полупрозрачная — как та сила, что тянули идолы из алтаря. При других обстоятельствах я бы, наверное, задумался над происходящим, но сейчас на это просто не было времени.

С трудом приведя чувства в порядок, я попытался войти в то состояние, но в этот момент ублюдок забил колышек в мою левую ладонь, и концентрация пошла по известному женскому органу.

Мысленно выматерившись, я попытался снова настроиться на процесс, и у меня получилось! Пока мучитель возвращался к столу, я сумел провалиться в нужное состояние и… выдохнул, заметив еще один мерцающий символ. Третья буква, похожая на месяц, светилась слева над перевернутой «Д», как последний лучик надежды.

Понимая, что времени уже нет, я потянулся к новому символу. В этот момент мужик взял со стола кукри и, размахнувшись, загнал его мне чуть пониже плеча. Острие, пробив плоть с глухим звуком вошло в дерево, и дикая боль тут же вмазала по мозгам. Тело непроизвольно дернулось, я выматерился и сбился, но пятиугольник остался перед внутренним взором. Правая рука занемела, от пробитого плеча к висящей надо мной сфере вытянулась третья нить черно-оранжевого дерьма.Ублюдок удовлетворенно кивнул, дернул в ране нож и, вырвав его, пошел на другую сторону.

Кисти горели, плечо разрывалось от боли, перед глазами плавали прозрачные круги, проклятую сферу окутывало темное облако. В такой-то ситуации и думать-то невозможно, но когда альтернативой одна только смерть…

Стиснув зубы от боли, я снова потянулся к третьему символу и тот словно бы прыгнул навстречу. Два отрезка замерцали оранжевым светом, новая боль прострелила виски, грудь обожгло холодом, но в этот раз я остался в сознании.

Все!

Дернув правой рукой, я попытался освободиться, и в этот момент боль рванула второе плечо.

— Недолго уже, потерпи, — Фатх издевательски усмехнулся и, оставив нож торчать в ране, перевел взгляд на висящую надо мной сферу.

Одновременно с этим, холод из груди метнулся к правой ладони. Ноздрей коснулся запах увядших цветов, я рванул правую руку вверх и сорвал ее с колышка! Получилось!

Выматерившись и ни мгновения не медля, я резко довернул корпус и пробил ублюдку кулаком в горло.

При других обстоятельствах я бы его убил, но сейчас — с разорванной ладонью, перетянутой грудью и торчащим в плече ножом — ударить нормально не получилось. Впрочем, я попал куда целился, и кулак с глухим звуком впечатался уроду в кадык. Не ожидавший такого Фатх отшатнулся, распахнул рот и, нелепо взмахнув руками, завалился на каменный пол.

Заорав от нечеловеческой боли и каким-то чудом оставшись в сознании, я вырвал из плеча нож и срезал жгуты на животе и левой руке.

Кровь стучала в висках, перед глазами плыло, но тут уж ничего не поделать. Странным было то, что я с такими ранами вообще могу двигаться, но об этом буду думать потом. Если доживу…

Рывком приняв сидячее положение, я быстро перерезал жгуты на ногах, повернул голову и увидел, что мой мучитель уже оправился после удара.

Оттолкнувшись руками от пола, Фатх вскочил, опалил меня ненавидящим взглядом, выхватил меч и прохрипел:

— Собака! Ты подохнешь в мучениях!

— Ага! Мечтай, — я оскалился, перекинул нож в левую руку, спрыгнул с креста, на противоположную от него сторону и выхватил «Глок».

Разговаривать не было смысла. Он меня убьет при любом раскладе. Да и не собирался я договариваться с этой тварью. В живых останется только один. Или он, или я.

В относительной тишине грохнули пистолетные выстрелы, замелькали перед глазами гильзы[5], но все произошло так же, как на поляне в Сокольниках. Ни один выстрел не нанес уроду вреда.

Наверное, он мог кинуть в меня заклинание, но делать этого почему-то не стал. Не обращая внимания на пули, Фатх бросился вперед и нанёс косой рубящий по кресту.

Я и представить не мог, что такое возможно. Черный клинок с глухим звуком перерубил десятисантиметровую доску. Вторым движением Фатх разнес остатки креста и рванулся ко мне, занося меч для удара. В этот момент за моей спиной кто-то пронзительно заорал.

Какая-то жуткая смесь кошачьего вопля, птичьего крика, шипения змеи и яростного рёва крупного хищника. Чудовищный звук резанул по ушам и… показался мне до боли знакомым. Как резкая команда сержанта в учебке, или торжественный бой барабана.

Висящая в воздухе сфера лопнула, брызнув осколками в разные стороны, и набегающий Фатх словно бы влетел в прозрачный кисель. Движения ублюдка замедлились, и моя последняя пуля пробила его башку.

Не задумываясь над происходящим и ни секунды не медля, я шагнул вперед и загнал ему в грудь клинок. Кукри вошел в тело по рукоять, хрустнул и обломился. Впрочем, пули и удара ножом оказалось достаточно. Глаза моего несостоявшегося убийцы остекленели, кровь выплеснулась изо рта. Фатх выронил меч, по инерции отшагнул и завалился на каменный пол.

В следующий миг мои раны обожгло холодом, боль прокатилась по всему телу, но уже спустя пару секунд она отступила. Я выбросил уже ненужную рукоять, перезарядил пистолет и обернулся, уже зная, кого там увижу.

[1] Верхний патрон поднимается в магазине специальным зубчатым механизмом.

[2] Пистолет оснащён тремя независимо действующими автоматическими предохранителями. Фирма Glock назвала эту систему Safe Action. Предохранительный рычаг, которым снабжён спусковой крючок, блокирует его движение назад и освобождает только при осознанном нажатии стрелка. Автоматический предохранитель ударника делает невозможным удар бойка по капсюлю патрона при случайном срыве с шептала боевого взвода. Спусковая тяга своим специальным выступом поднимает предохранитель, представляющий собой цилиндр с проточкой, и открывает ударнику путь вперёд. Противоударный предохранитель представляет собой выступ спусковой тяги, имеющей крестообразную форму, входящий в паз затвора-кожуха. Он препятствует срыву с шептала боевого взвода при внешнем ударе.

[3] Кукри́, в ином написании Кхукри и Кукури — национальный нож, используемый непальскими гуркхами. Клинок кукри имеет характерный профиль «крыла сокола» с заточкой по вогнутой грани (то есть это нож с так называемым обратным изгибом). Считается, что кукри происходит от греческого кописа, имеющего похожий изгиб, и попал в Непал с армией Александра Македонского в IV веке до н.э.

[4] Киянка — столярный молоток для работы с мягким или хрупким материалом: деревом, камнем, тонколистовым металлом и кожей. В зависимости от материала изготовления выделяют деревянные, резиновые, пластиковые и металлические киянки.

[5] Стреляя из «Глока», можно видеть характерную траекторию вылета гильз, направляющуюся примерно под углом около 45 градусов вправо и немного вверх относительно линии стрельбы.