Академия «505». Циклы Ремали. Часть 1

Глава 13

Крэйтон умрет 31 декабря этого года.

Личный дневник Ксивер Зальцри, 2054 год

Я смотрела на новую запись в своем дневнике расфокусированным взглядом целый час. Внизу страницы была маленькая клякса. Когда на глаза попалась ручка с заканчивающимися чернилами, тело пробрала нервная дрожь. Значит, моя. И почерк тоже мой.

Я не помнила, как написала это. Шесть самых страшных слов в моей жизни.

Крэйтон умрет.

Крэйтон умрет.

– Vierzig, einundvierzig, zweiundvierzig.

Сорок. Сорок один. Сорок два.

Крэйтон умрет.

Крэйтон умрет.

– Dreiundvierzig, vierundvierzig, fϋnfundvierzig.

Сорок три. Сорок четыре. Сорок пять.

Тошнота подкатила к горлу, и я на ватных ногах бросилась в ванную, продолжая считать по-немецки. Меня рвало целое утро. В какой-то момент я просто отключилась на полу и пришла в себя только к концу первого занятия. По лицу текли слезы, а изо рта рвался истерический смех.

Я сумасшедшая.

Ко мне вернулись приступы.

Я не могла найти другого объяснения этой записи и снам, что преследовали меня целую неделю. Мне снилось, как Крэйтон умирает. Как в День льда и огня я нахожу его тело на горном плато – растерзанное триадой, с распахнутыми глазами и в луже собственной крови.

Этот сон был настолько четким, настолько правдоподобным, что казалось, будто такое уже происходило. Но этого не может быть. Просто, блядь, не может!

Видимо, мозг решил сыграть со мной злую шутку, поэтому в бессознательном состоянии я выместила свой страх на дневнике.

– Sechsundvierzig.

Это лишь навязчивые мысли.

– Siebenundvierzig.

Это правда.

Я поднялась с пола, прополоскала рот и пустила воду в ванне. Часы показывали 10:55. Если быстро приведу себя в порядок, успею на второе занятие. Снова опустившись на плитку, я взяла в руки дневник.

После того как по академии прокатилась новость, что пятерых студентов забрали миротворцы, я постоянно думала о худшем. Эти мысли сжирали меня днем на занятиях и ночью во снах. Слишком много совпадений. Нападение триад на Рейкьявик, приход Союза миротворцев, жуткие видения…

– Achtundvierzig.

Что-то происходит.

Мы с Крэйтоном и Рейвен должны затаиться. Нам нужно собрать вещи, подгадать момент и сбежать из академии как можно скорее. Но с такой ситуацией опасно даже шаг не в ту сторону сделать. Как случайно пропустил в разговоре Зейден, Союз миротворцев патрулирует наш кластер днем и ночью. Ситуация слишком напряженная.

Моргнув и опустив взгляд, я увидела исписанную страницу дневника. Я бессознательно выводила одно и то же число правой рукой, которой писала реже, чем левой, пока в ванной набиралась вода.

Меня затрясло.

Потому что я поняла.

– Fϋnfundfϋnfzig.

Пятьдесят пять.

Мы не собирались искать правду.

Я вырвала эту страницу и спустила в унитаз.

Мы просто хотели выжить.

***

За двое суток до Дня льда и огня у Крэйтона проходил последний поединок.

Мы собрались поддержать его всем КУШем. Точнее, собрались-то мы вдвоем с Рейвен, а вот Джакс, Силия и их прихвостни увязались за нами с самого Дома Равновесия.

На поединок пришли посмотреть многие. Во-первых, потому что это Крэйтон – ребенок Карателей. Во-вторых, потому что это Крэйтон – сладкий сексуальный первокурсник, которого многие хотят совратить.

По слухам, конечно же. Я так не считаю.

– О, мои глазурные пончики, почему она так прекрасна?

Отлично, Джакс своими завываниями призвал Сатану.

Астрид остановилась рядом со мной и, сложив руки на груди, устремила взгляд на спортивные маты. Крэйтон и его соперник Лейкли, огромный мускулистый парень, сплошь покрытый татуировками, готовились к поединку.

Стоит уточнять, что это тот самый Лейкли, который помогал Ашеру отравить меня? Мне просто интересно посмотреть в лицо тому, кто составлял пары для поединков.

– Что тебе нужно от Кая? – спросила Астрид как всегда приветливым голосом.

Я фыркнула. На меня ее чары не подействуют.

– Мне? Ты сейчас серьезно?

– Не хочу напоминать, но всё же напомню. Моя фамилия – Цирендор, и мой отец – советник отца Кая. – Плевать. – Они отстраивали мир с руин, пока ты пряталась в грязных подворотнях и лечилась от тысячи расстройств. – Пожму им руку. – Кстати, где выписка? Тебе точно можно находиться рядом с людьми?

Я повернула голову и скользнула по ней изучающим взглядом.

– Плохо поработала, Цирендор. Выписку Ашера нашла, а мою – нет?

– Если будет нужно, я найду место на кладбище, которое выделил Альтинг для твоей могилы, – мило прощебетала она, но взгляд золотистых глаз ожесточился. – Не составит труда организовать похороны раньше срока.

– Долго ты скрывала свое истинное лицо.

Всё в ее облике говорило о богатстве и аристократизме: отглаженная форма, лакированные туфли, дизайнерская сумка с драгоценными камнями. Несмотря на это, я видела отработанную улыбку и резкость движений, что скрывались за показным изяществом.

Кстати говоря, я была одета в джинсы и синюю гоночную куртку Крэя. Вернее, куртка принадлежала не ему, а одному из наших бывших знакомых – Маркусу – который часто заходил к нему в гараж.

Порой он неплохо отлизывал, пока Крэй отлучался по делам.

– Каждый видит то, что хочет видеть, – туманно ответила Астрид. – Я убью за них любого так же, как ты убьешь любого за брата и подругу. Эти трое – моя семья, Мальвина. Держись от моей семьи подальше.

И она туда же.

– Боишься, что они бросят тебя и прибегут ко мне?

Астрид тихо зарычала. Мне нравилось выводить людей на эмоции.

– Можешь думать, что имеешь над ними какую-то власть, но это отнюдь не так. Я знаю каждого из них вдоль и поперек. Кай и Зейден могут трахать тебя, но на утро ты уже будешь стоять на пороге.

В словах Астрид сквозила такая обида, что мне стало жалко ее. Я даже решила не отвечать заготовленными колкостями, которые крутились на языке, как только она открыла рот.

Однако следующие слова Цирендор заставили меня нахмуриться.

– Просто знай: в этот раз я не дам тебе причинить Каю боль, Зальцри.

– В каком смысле в этот раз?

– Что это вы тут обсуждаете?

Зейден и Джулиан подкрались к нам со спины. Йенсен закинул руку на плечи стоящей неподалеку Рейвен, и я вскинула от удивления брови. Наградив меня взглядом «Потом поговорим», который существует у каждых уважающих себя подруг, она тут же отошла за водой. Джулиан поплелся за ней, как собачка, просящая косточку.

– Долгая история, госпожа, – произнес одними губами Джакс, когда я выпучила на него глаза.

Нужно срочно провести женский совет. Без Джакса.

– С ней – ничего, но вот с вами не помешало бы кое-что обсудить, – ответила Астрид Зейдену, перестав обращать на меня внимание. – Джулиан опять оставил этих малолеток на меня. Не хочешь поменяться домами?

– У меня есть дела поважнее. Привет, Мальвина, – промурчал он и, наклонившись, поцеловал меня в щеку.

Его губы оказались в опасной близости от уголка моих. Я настолько не ожидала его поцелуя, что распахнула от изумления рот. Зейден низко засмеялся и, обхватив мой подбородок, заставил губы сомкнуться.

Интересно, Астрид уже взорвалась от ревности?

– Одно твое слово, и я подарю тебе поцелуй в другое место, – прошептал он, сверкнув изумрудными глазами.

Я захлопала ресницами.

– Куда же?

Мы общались каждый день. Почти всегда Зейд писал мне первым, спрашивал о самочувствии, рассказывал какие-то забавные истории, не затрагивая Карателей и Альтинг. Он был обходителен, и я на самом деле чувствовала себя с ним… комфортно.

Он наклонился и остановился в миллиметре от моего лица. Почувствовав его свежее дыхание, я неосознанно приоткрыла губы.

– Сюда, – послышался шепот.

– Начинайте поединок!

Грубый приказ прокатился по залу, вмиг разрушив повисшее между нами напряжение.

– Ох, он в ярости, – пробормотал Зейден и отступил на пару шагов.

– Но ведь у нас еще есть время! – выкрикнул с матов Крэйтон.

– Я сказал, прямо сейчас!

Повернувшись на голос, я нашла взглядом Кая.

Он только вернулся с улицы: снег припорошил пальто, острые скулы слегка покраснели от холода, придав выражению лица нечто мальчишечье. Кай направился в нашу сторону, и я приготовилась отражать очередное нападение.

Однако он меня не замечал. Даже не смотрел в мою сторону.

Нужно уточнять, что я разочарована?

Почему я, черт возьми, разочарована?

После той сцены у Арены восхождения, которую я прокрутила в голове минимум сотню раз, Алькастер полностью игнорировал мое присутствие. Я раздражалась от того, что даже его отвратительное поведение и попытка сбросить меня с обрыва не мешали моему взгляду искать его. То, какие психопатические наклонности имел этот человек, должно было отпугнуть меня.

Но это только сильнее притягивало.

Кай игнорировал как мое присутствие, так и мои сообщения. Не поймите меня неправильно, Каллисто дышала мне в затылок, а сила Ремали после того занятия больше не проявлялась. Видимо, он доложил директору, что я не так безнадежна, поэтому она не натравила на меня миротворцев.

В общем, пришлось искать номер Кая и договариваться о встречах. Конечно, все сообщения остались непрочитанными.

Да пошел он.

– Господи, этот придурок меня достал, – пробормотала появившаяся из ниоткуда Рейвен, спрятавшись за моей спиной. – Прикрой меня, Кси. Он идет сюда.

Я сокрушенно вздохнула.

– Объявляю день без наследников. Пошли отсюда.

Я схватила Рейвен за руку и умыкнула ее прямо из-под носа Джулиана. Мы затерялись в толпе студентов, выбрав место ближе к спортивным матам, чтобы Крэйтон слышал, как рвутся наши голосовые связи.

Как только они с Лейкли встали по разные стороны, мое внимание привлекло знакомое лицо у входа в зал.

Это… Роксания?

По покрытым румянцем щекам и тому, как быстро поднималась и опадала ее грудь, я поняла, что она прибежала с улицы. Профессор даже не сняла верхнюю одежду, словно это последнее, что ее волновало. Она мельком оглядела помещение и остановила взгляд на одном человеке.

На моем лице появилась понимающая ухмылка.

Роксания пришла посмотреть на бой Крэйтона.

Эту неделю она редко появлялась на занятиях. Как сказал Крэй, профессор уехала в столицу по делам и перенесла их встречи. Говорил он это с каким-то печальным выражением лица. Надеюсь, он не влюбляется в эту сучку.

– Она к нему.

Рейвен медленно повернула голову в мою сторону.

– И что?

– Ты не хочешь выцарапать ей глаза?

Она не смогла подавить смешок.

– Удивительно, но это желание начинает пропадать.

Я не успела спросить причину, потому что в следующую секунду Кай отдал команду начинать.

Бой Крэйтона и его соперника длился четыре минуты. Я крепко сжимала руку Рейвен и ахала каждый раз, когда он пропускал удары. Но, к счастью, их было не так много. Крэй искусно уходил от атак, перекатывался на матах и бил Лейкли то в солнечное сплетение, то под ребра.

С физической формой нам с братом повезло. Мы никогда не страдали излишним весом, а начав усиленно тренироваться и наращивать мышцы, превратили врожденные гибкость и легкость в оружие. Мы редко заболевали и быстро восстанавливались после ранений. Порой казалось, что наши тела сильнее разума. Скорее всего, так и есть.

Крэйтон был мускулистым, но не перекаченным, как Лейкли, поэтому выматывал его своей скоростью. А еще он отлично контролировал эмоции. Я бы на его месте уже давно сорвалась и начала крушить всё вокруг, бросаясь ругательствами и угрозами.

Однако мы с братом были отражением своих родителей. Отец бы поступил так же, как Крэйтон: изводил бы своего соперника, а затем совершил бы удар в самый неожиданный момент.

Что, собственно, и сделал мой брат.

– О боже! – воскликнула Рейвен.

В один момент Лейкли начал выплевывать что-то едкое в сторону Крэйтона. Все студенты прислушались, и я, конечно же, различила свое имя.

Крэйтон издал гневное рычание и совершил замах.

В следующую секунду зал пронзил мучительный крик. Лейкли повалился на задницу и… застыл. Он просто, черт возьми, застыл на мате, как восковая кукла, с распахнутым ртом и устремленными в потолок глазами.

– Я ничего не делал. – Испуганный взгляд Крэйтона забегал по залу. Он наткнулся на спешащего к нему Кая и повторил: – Клянусь, я ничего не делал. Он сказал, что…

– Это сделала я.

Мы с Рейвен и Джаксом задохнулись от удивления.

Роксания проплыла мимо студентов к Каю и Крэйтону. Остановившись перед ними, вскинула подбородок и повторила:

– Это сделала я. Мистер Фромм решил использовать свой эфир, чтобы победить мистера Зальцри. Не бойтесь, он жив. Лейкли может обездвиживать любое живое существо. Я притянула магию созидатели и создала зеркальное отражение.

– Лейкли что, с ума сошел? – пробормотала Рейвен.

– Вы должны зачесть мистеру Фромму поражение, – продолжила Нуар. – Любое вмешательство дополнительных сил приводит к дисквалификации.

Кай долго вглядывался в лицо профессора, словно взвешивая все «за» и «против». Пока мое сердце отбивало неистовый ритм, я отмечала каждое изменение в чертах его лица. И в какой-то момент увидела, как он едва заметно покачал головой, будто не одобряя действия Роксании.

Но в итоге произнес:

– Победа за Зальцри.

Тут же зал пронзили крики. Кто-то возмущался и требовал провести повторный бой, другие радовались победе Крэйтона. Рейвен и Джакс сорвались с места и побежали к нему, размахивая над головой плакатами с надписью «Крэй-Крэй любит бить парней».

Я же стояла на месте, переводя взгляд с Роксании на Кая.

Они солгали.

***

Я распахнула глаза, когда услышала чью-то легкую поступь.

Одеяло было натянуто практически до носа, поэтому я не могла пошевелиться и незаметно посмотреть, есть ли кто-то в спальне. Ладони сильнее вцепились в белоснежную ткань, и я постаралась выровнять сбившееся дыхание, делая вид, что до сих пор сплю.

Пистолет лежал на верхней полке в шкафу.

Я смотрела прямо перед собой, но кожей чувствовала чье-то присутствие.

И знала, чье именно.

По тому, как сгустились в комнате тени, а холод заставил мурашки побежать по голым ногам. По тому, как напряженный взгляд темных глаз путешествовал по моему телу, в кокон завернутому одеялом.

И по тому, как спальню сразу же окутал его аромат – свежий запах морской волны, древесной коры и ноток чего-то настолько притягательного, что хотелось вдохнуть поглубже и задержаться рядом с ним подольше.

Заставив себя отбросить глупые мысли, я опустила взгляд к изножью кровати.

Кай возвышался надо мной, склонив голову и засунув руки в карманы классических брюк. Верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, а развязанный галстук небрежно спадал на грудь. Он впервые выглядел так… несобранно.

И чертовски сексуально.

Проникающий в комнату свет луны падал на его серебристую прядь, слегка ее подсвечивая. Ониксовые волосы были в беспорядке, отчего хотелось запустить в них руку и пригладить. Ощутить, какими они окажутся на кончиках пальцев – мягкими и шелковистыми или жесткими, как всё в этом человеке?

– Я ведь говорил, Hafið. Не нужно брать то, что принадлежит мне.

Его голос был тягучим, как мед, но далеко не таким же сладким. Кай всегда разговаривал со мной так, словно был готов убить меня. Или трахнуть.

– Я могу сказать тебе то же самое, Кай. Не стоит брать мои вещи, – отрезала я ледяным тоном, хотя внутри сгорала, сгорала, сгорала от его присутствия. – Как моя цепочка оказалась в твоей спальне?

Смысла скрываться не было. Он знал, что в ту ночь я подслушивала их.

– У меня нет ни малейших представлений, о какой цепочке идет речь.

Наглая ложь.

Эти слова отразились на моем лице, и он шумно вздохнул.

– Дорогая, если ты думаешь, что моя угроза на нашем занятии была шуткой, у меня для тебя печальные новости, – ответил Кай ласковым голосом, словно я была его любовницей, и опустил взгляд.

Только тогда я увидела, что находится у его ног.

Две собаки.

Два черных добермана.

В ужасе отшатнувшись, я подавила крик и прижалась к спинке кровати. Доберманы сразу же насторожились, а затем повернули головы к хозяину, ожидая приказа. Кай, едва приподняв уголки губ, не отводил от меня взгляда.

– Они не любят резких движений, Ксивер.

– Зачем ты пришел? – спросила я, ругая себя за дрогнувший голос.

Кай выглядел настолько расслабленным, словно ничего странного не происходило. Словно он – король академии, осматривающий свои владения и выбирающий, кого следующим лишить жизни.

– Я пришел к тебе.

Затем он вскинул подбородок, и одна из собак прыгнула на кровать.

– Ты ведь не думала, что я не замечу пропажу пистолета?

Я втянула голову в плечи, когда доберман стал медленно двигаться ко мне по кровати. Кровь застучала в висках, грудь сжалась от поглощающего, удушающего страха. В эту секунду я даже не задумывалась, откуда у Кая собаки. Лишь смотрела в темные глаза, молясь не быть растерзанной в собственной спальне.

Доберман тихо зарычал. Этот жуткий звук заставил меня до боли закусить губу, но я продолжила смотреть то на Кая, то в стеклянные глаза надвигающегося пса. В это мгновение меня пронзила мысль, что боюсь я больше не добермана, а его хозяина.

Пес остановился надо мной и низко склонил голову.

– Одно мое слово – и он не оставит от тебя и следа.

Я тяжело сглотнула, почувствовав во рту кислый привкус паники.

Доберман смотрел в мои испуганные глаза, утробно рыча и показывая острые клыки. Он бы сожрал меня прямо сейчас, отдай Кай приказ. Он бы оставил от меня окровавленные куски плоти и раскрошенные кости, если бы я сделала неверное движение.

Но я знала, что Алькастер получает удовольствие не от мысли о моей смерти, а от моего страха перед ним.

Вдох.

Выдох.

Медленно, до боли осторожно я приподняла правую руку, продолжая смотреть ему в глаза. Он даже не изменился в лице, когда я положила ладонь на жесткую черную шерсть добермана и… мягко его погладила. Пес опешил, будто не понимая, что я делаю и почему хозяин не отдает приказ до смерти загрызть меня.

Я скрыла улыбку и положила вторую руку на его шею.

– Не трогай, – процедил Кай.

Но я сильнее обняла собаку и постаралась скрыть смех, когда она едва заметно прижалась к моим прикосновения. Не думаю, что Алькастер хоть раз их обнимал. Он, наверное, мучает их голодом и бьет палками, когда они не исполняют его команд.

– Ко мне.

Доберман сразу же бросился к Каю, но я почувствовала, что сделал он это неохотно.

Проведя языком по нижней губе, я прошептала:

– Нависая надо мной, ты всё равно никогда не будешь выше, Кай Алькастер.

Я медленно откинула одеяло и поднялась. На мне были лишь черные трусики и короткий топ, что сразу же напомнило тот день в гостиной Дома Сокрушения. И сейчас Кай смотрел на меня так же, как тогда – пристально, пытаясь запомнить каждый изгиб. С ноткой голода, словно хотел отвести взгляд, но не мог.

Я стала медленно, крадучись двигаться к нему, как кошка. Встав напротив – так, что его губы практически касались моей груди, – прошептала:

– Я всегда буду лучше тебя.

Он молчал. Я чувствовала лишь его свежее дыхание, овевающее мою кожу сквозь тонкую ткань. Комната погрузилась в тишину, в которой слышалось наше учащенное дыхание и мое колотящееся сердце.

Кай стоял так близко. Протянешь руку – и ощутишь, какие острые у него скулы, какие мягкие у него губы. Почувствуешь, как двигается его горло, когда он сглатывает, как сейчас.

Я отчаянно, отчаянно, отчаянно хотела коснуться его.

Но не могла по нескольким причинам. Он обручен. Он хочет меня уничтожить. Он сын человека, из-за которого я провела год в аду.

Я уже собралась отступить, чтобы выгнать Кая и выбить из себя всю дурь за отвратительные мысли, в которых извивалась под его телом, как вдруг…

…почувствовала легкое прикосновение.

Кай провел пальцами по кромке моего топа, заставив кровь вскипеть. Я тяжело задышала, когда он потянул ткань вверх. Одно касание – и в моей груди вспыхнуло столько эмоций, сколько я не чувствовала за всю свою жизнь.

Его глаза впились в мои. С мольбой. Желанием.

Словно под гипнозом я подняла руки, и Кай медленно раздел меня.

Я стояла перед ним в одних трусиках. Его темные глаза не отрывались от моей полной груди, а губы чуть приоткрылись. Он всегда так делал, когда смотрел на меня. Словно хотел провести по ним языком, но сдерживался.

Затем его ладони начали невесомо очерчивать мои изгибы. Я задрожала, впервые за год почувствовав мужское тепло. Кай осторожно, словно боясь причинить боль, провел кончиками пальцев по внешней стороне моих бедер. Остановился на талии и нежно погладил кожу, заставив меня прикрыть глаза.

Он словно запоминал мое тело, чтобы позже, вернувшись в мастерскую, вылепить скульптуру.

Я погибала от его прикосновений.

– Я просто попробую тебя, – прошептал Кай, и я издала тихий всхлип. – Всего лишь одну секунду…

Его теплые, до странности мягкие губы так осторожно прижались к впадинке между грудями, что меня бросило в жар. С губ сорвался тихий стон, колени задрожали, и мне пришлось положить руки на его широкие плечи, чтобы не упасть к его ногам.

– Слишком легко, Hafið. От тебя постоянно пахнет моими сигаретами, – издал он низкий смешок и глубоко вдохнул. – Пожалуйста, останови меня…

Но я не сделала этого.

Кай провел языком по тому же месту, что и поцеловал. Я ахнула, когда почувствовала холодный металл. Это было так горячо, так запретно, так чувственно, что я могла кончить от одной мысли, как будет ощущаться его язык между моих бедер.

Боже, эта сережка в языке…

Он поднял взгляд, и я утонула в его темный глазах с серебристой каемкой, на глубине которых плескалась истинная страсть. Это отчаянное желание прижать его ближе разрывало меня изнутри. Я глубоко дышала, словно пробежала несколько миль, пока он овевал мою обнаженную кожу горячим дыханием.

Сорвись. Пожалуйста, сорвись.

Его зубы резко прикусили затвердевший сосок, заставив меня вскрикнуть. Он обхватил его губами и закатил глаза, словно ничего слаще никогда не пробовал.

Грудь стала настолько чувствительной, что мне пришлось сжать бедра. Я наблюдала за ним, как жертва со стокгольмским синдромом за своим похитителем, отдаваясь лихорадочному огню, что разгорался в груди.

– Кай… Пожалуйста…

– Блядь. – Он шумно выдохнул и прижался ко мне лбом, пощекотав кожу растрепанными волосами. – Я бы отдал всё, чтобы ты всегда произносила мое имя так.

Я не знала, о чем прошу. Это слишком хорошо. Слишком.

Он получал такое же удовольствие. Я видела это. Кай обхватил меня за талию и прижал ближе, очертив большим пальцем сосок и переместив рот к другой груди. Он лизал, кусал, посасывал мягкую плоть, заставляя меня извиваться и требовать большего. С его губ срывались тихие стоны, а комнату заполняли эротические звуки.

Я никогда не была настолько возбуждена. Его языком, его прикосновениями, его вздохами. Опустись он ниже, почувствовал бы влагу, стекающую по моим бедрам.

Не сдержавшись, я всё же запустила пальцы в его волосы и потянула за них, заслужив глубокое рычание.

Щелчок.

А затем к моим ребрам прижалось дуло пистолета.

Я замерла.

– Больше никогда не бери мои вещи, дорогая. Плохая привычка.

Холодный металл скользнул ниже и зацепил ткань трусиков. Мое сердце, и так несущееся галопом, заколотилось с удвоенной силой.

Кай поднял на меня взгляд.

Прошла секунда.

Две.

Три.

Я резко вывернулась из хватки и, совершив ложное движение, выбила из его руки пистолет. Кай даже не успел опомниться. Подхватив в воздухе оружие, я прижала дуло к его виску, а второй рукой скользнула в волосы и откинула его голову назад.

Моя грудь сотрясалась от глубоких вдохов. Наклонившись к его совершенно спокойному лицу, я прошипела:

– Могу сказать тебе то же самое, дорогой.

Мы смотрели друг другу в глаза бесконечно долгое мгновение. Ни на секунду не испугавшись ствола у виска, Кай опустил потемневший взгляд на мои губы, и только тогда я поняла, как близко находились наши лица.

Мы неосознанно потянулись друг другу навстречу.

– Мы не можем, – пробормотала я, втянув в легкие воздух.

Кай прошептал:

– Мы можем всё, Hafið minn.

Наши губы разделали считанные дюймы. Я впервые так отчаянно хотела кого-то поцеловать. Его волосы ощущались в моей руке до странности правильно, его запах заставлял чертовых бабочек в животе вгрызаться в мои внутренности. Тьма, окутавшая этого человека, взывала к моей тьме, принуждая ее поддаться.

Он идеально ощущался в моих руках.

Настолько, что хотелось кричать.

– Когда ты узнаешь правду, – тихо произнес Кай, едва коснувшись уголка моих губ своими, – то не будешь произносить мое имя с таким желанием, Ксивер.

Он резко вывернул мою руку, не причинив боли, и выхватил из нее пистолет. Я даже не успела отреагировать, как Кай отстранился и начал отступать к двери.

Мне сразу же стало холодно.

– Fyrirgefðu mér, – сказал он, не отводя взгляда.

Два добермана последовали за Каем, а затем раздался тихий скрип. Как только дверь за ним закрылась, ноги подкосились, и я упала на кровать.

– Fyrirgefðu… mér?