Агент Их Величеств, Часть первая

Глава 3

- Святой Эфир и все силы небесные! – От восторга Фигаро взвизгнул так, что зашёлся кашлем. – Это невероятно! Я буду не я, если не отправлюсь туда порыбачить! На этой же неделе! И плевать на всех королей и королевства вместе взятые!

Он уснул около десяти и проснулся в девять утра, что, в общем-то, было для следователя нехарактерно. Но Фигаро так отменно выспался, что был хоть сейчас готов лезть в горы, нырять в морскую пучину, сражаться сразу с тремя зловредными колдунами (только не слишком сильными, конечно) и приседать с гантелями. Да что там: следователь пребывал в настолько хорошем расположении духа, что был готов даже поработать.

Но перед этим, конечно же...

Зазвонил телефон: переливистое «др-р-р-ринь!» напомнило Фигаро о бесконечны кабинетах Особого отдела (он располагался в Академии Других наук просто в силу того, что найти ОО там было невозможно, а здание Академии было полностью защищено от любого сканирования и имело, фактически, неограниченный размер). Но этот звонок, конечно же, был не по работе. Следователь снял трубку и сказал:

- Алло.

- Доброе утро, господин Фигаро. – Голос на том конце трубки был женским, но это всё, что можно было о нём сказать – уж слишком сильны были помехи на линии. – Подавать завтрак?

- Через десять минут. – Следователь перебросил через плечо свежайшее накрахмаленное полотенце и взял со столика стаканчик с пеной для бритья и пестиком. – А лучше через двадцать.

- Будет сделано, – прошипела трубка. В трубке раздался громоподобный щелчок, и связь прервалась.

В ванной наличествовал огромный газовый бойлер, который, разумеется, уже был нагрет и дышал жаром, необъятная ванна, в которой, при желании, можно было искупать небольшого бегемота, зеркало в золочёной раме, а также ряд стенных шкафчиков, в глубине которых можно было найти всё, что могло понадобиться в этом царстве чистоты, начиная от брикетов душистого мыла и заканчивая ароматическими солями. Дав себе клятву, что сегодня вечером обязательно понежится в горячей воде с сигарой и бокалом бренди, Фигаро быстро побрился, принял душ и, кое-как напялив пушистый белый халат, вышел на балкон. Очень хотелось курить, но следователь ещё не завтракал, а привычки смолить натощак у него не водилось даже в армии.

Зажмурившись от яркого солнца (окна комнаты выходили строго на восток), Фигаро, подсигивая от восхищеня, принялся любоваться видом, вызвавшим у него с утра такой приступ восторга. И ведь было чем любоваться!

Справа, по пологому склону заросшей лесом горы, карабкался город, кое-где нагло вклиниваясь в лес, сметая его и рассыпаясь выложенными камнем улочками и низенькими домишками в три этажа максимум, а в иных местах как бы сливаясь с лесом и забирая у него лишь небольшие каменные выступы на горных склонах, где в тени садов дремали старые усадьбы – где поскромнее, а где и настоящие маленькие дворцы. По левую руку таяли в синей дымке уже знакомые Фигаро горы, больше похожие на холмы, а прямо перед ним, в широкой, похожей на раскрытую ладонь долине, сверкало озеро.

О нет, не какое-то там лесное озерцо, и не лужа, которую можно перейти, не замочив рубашки! Это было огромное, широченное озеро, на ярко-синей поверхности которого покачивались лодки, а вдоль широкого песчаного берега тянулись ряды рыбацких сиж-«насестов» и сушились на рогатинах сети с белыми пробковыми поплавками.

Не сходить туда рано утром или вечером с удочкой было бы преступлением против самого естества следователя, на которое он, разумеется, пойти не мог.

Фигаро уже прикидывал, где проще всего купить удочку (хотя в Серебряной Пагоде наверняка имелись целые торговые ряды с рыбацкими принадлежностями), когда в дверь деликатно постучали, и женский голос сказал: «господин Фигаро, завтрак!»

- Входите! – крикнул следователь, в предвкушении потирая руки.

Дверь открылась, и в комнату вошла девушка лет двадцати пяти. Перед собой она толкала большую тележку-столик, на которой стояли подносы, розетки, графин с морсом, солонки, перечницы, словом, всё, что было совершенно необходимо для ритуала «завтрак в дорогой гостинице» (пусть даже слово «дорогой» не слишком-то подходило «Ратуше», подумал Фигаро).

Однако, как ни странно, в этот раз девушка заинтересовала следователя куда больше, чем тележка.

Красивая, натуральная блондинка. Правильные черты лица, тонкая шея, узкие плечи, казавшиеся под чёрной тканью гостиничной униформы воздушно-тонкими и хрупкими. Очень бледное лицо, тёмные круги под глазами, чуть припухший нос. Она недавно плакала, но постаралась убрать следы слёз платком или салфеткой, что у неё неплохо получилось – неплохо, но не идеально.

Фигаро чуть заметно нахмурился. Не его дело, почему девушка плачет – да мало ли причин у женских слёз, особенно когда ты так молода! – но вот общее физическое истощение, что так бросалось в глаза... Он бы посмотрел на её ауру, но, к сожалению, подобные трюки давались следователю лишь с помощью заклятий, а колдовать в присутствии девушки он, почему-то, не решился.

Глядя как она накрывает на стол, он заметил и другие признаки истощения – как физического, так и психического: лёгкий тремор рук, общая дезориентация (пару раз девушка едва не разлила морс), внезапные мелкие резкие движения кистей. Следователю вспомнилась мадам Воронцова во время её неожиданного визита на Чёрные Пруды (тогда ему спешно пришлось решать проблемы сильных мира сего, разбираясь с древним проклятием, которое на самом деле проклятием, по сути, не являлось): точно такая же бледность, такие же мелкие подёргивания рук. Может, девушку гложет Ночной Летун? Да нет, чушь, ерунда. В таком городе и не найдётся толкового колдуна? Впрочем, впрочем...

На столе, тем временем, появлялись тарелки и стаканы: морс, салат из свежей зелени, толстый сочный стейк (похоже, это был карп), великолепный пушистый омлет, щедро присыпанный зелёным луком и пара соусниц – как раз то, что нужно для продуктивного начала дня. Фигаро всегда подозревал, что слово «продуктивный» недаром имеет один корень со словом «продукты».

- Большое спасибо, – искренне сказал он, и сунул девушку в руку серебряк.

Лучше бы следователь этого не делал.

Лицо девушки исказилось так, словно Фигаро сунул ей в руку живого скорпиона. Она вздрогнула, выронила монету на пол, резко наклонилась, подобрала серебряный империал, переложила его в другую ладонь, будто монета жгла ей руку, сжала серебряк в кулаке и выдохнула:

- Господин Фигаро, я не могу...

- Можете и возьмёте. А вашей хозяйке я ничего не скажу. Ну же, это совершенно уместные чаевые для такой гостиницы и такого обслуживания!

Девушка ничего не ответила; её трясло.

Следователь же, в свою очередь, думал, и старался думать быстро.

Серебряную монету он дал девушке, конечно, не просто так: окажись это бледное создание, скажем, вампиром, серебро мгновенно прожгло бы её руку до кости. Высший вампир, само собой, и ухом не повёл бы, вот только очень вряд ли, что кто-нибудь из этих древних и гордых существ устроился бы на подработку прислугой в гостиницу. А вот если бы из девушки ночами высасывал «вита» Ночной Летун, то она, напротив, почувствовала бы облегчение.

Однако не случилось ни первого, ни второго. Он просто вогнал несчастную в краску, заставив девушку залиться румянцем до самых ушей (бледность, впрочем, никуда не исчезла, из-за чего девичье лицо приобрело жуткий коричневый оттенок).

- С-спасибо... – прошептала она. – Я... Я возьму. Но в следующий раз не стоит. Пожалуйста.

- Ну хорошо, – Фигаро старался вести себя как можно более миролюбиво, – в следующий раз ограничимся половиной этой суммы. И не дёргайтесь вы так, а то на вас лица нет. Может, я могу чем-то помочь? Ну, там, глянуть вашу ауру, или сделать быстрый анализ вита-центров? Я не лекарь, но такое колдовство мне под силу.

- Вы колдун? – На лице девушки появилось странное выражение. – Из Инквизиции?

- Нет, – следователь слегка растерялся, – я не из Инквизиции. Я следователь Департамента Других Дел. Приехал к вам с обычной инспекцией кладбищ.

- А. – Глаза девушки погасли. – Понятно. Что ж, добро пожаловать в Серебряную Пагоду, господин Фигаро. Приятного аппетита.

Она сделала книксен и быстро ушла, плотно прикрыв за собой дверь.

Фигаро пожал плечами, и занялся едой.

Завтрак был великолепен, но следователь лишь машинально поддевал вилкой куски рыбы (которая, вне всяких сомнений, была достойна куда более пристального внимания). Ему не давала покоя только что разыгравшаяся в комнате сцена.

Да, будем честны: разыграл эту сцену по большей части он сам. Ну, девушка, ну, недавно плакала, что дальше? Истощение? Современные девицы сами нередко доводят себя до истощения всеми этими безумными диетами, из-за которых потом выглядят как некроты-реаниманты. У человека любовные переживания, а тут ещё ты лезешь... Ладно, ладно. Запишем этот случай в условный блокнотик с пометкой «Странности» и положим его пока на дальнюю полку...

Фигаро допил морс, промокнул губы салфеткой, сыто вздохнул, и принялся одеваться. Кое-как приведя в порядок волосы, он надел свой неизменный котелок, облачился в костюм (саморазглаживающаяся ткань от Дома Мод мадам Воронцовой, последняя инновация), нырнул в туфли и задумчиво покосился на саквояж.

Пора было приниматься за работу. Но для начала нужно было найти хоть кого-то из местных представителей власти, чтобы закрыть бюрократический вопрос – в конце концов, по легенде он приехал сюда с официальной инспекцией Департамента.

Следователь порылся в саквояже, достал из его недр небольшую папочку с завязкой на вощёном шнурке, и вышел из кабинета, закрыв дверь на ключ. Немного подумав, он набросил на замок несколько простых заговоров от взлома, а также пару заговоров посложнее на саму дверь. Теперь попасть в его комнату без спросу мог только обслуживающий персонал гостиного двора, либо весьма хитроумный колдун (ну, или, понятное дело, полный магистр, но Фигаро не думал, что такие в окрестностях вообще водятся).

Он спустился по приятно поскрипывающей лестнице, весело насвистывая и крутя ключ от номера на пальце. Предчувствие подсказывало следователю, что в холле его ждёт нечто необычное, и предчувствие не обмануло.

За стойкой Кларисса Дейл (днём хозяйка «Ратуши» растеряла всю свою призрачную загадочность, превратившись в обычную благородную леди в летах) с озабоченным видом поправляла букет роз в хрустальной вазе, охая и цокая языком. Сегодня на старушке было длинное чёрное платье с высоким кружевным воротником и длинные лайковые перчатки. А напротив стойки...

Напротив регистрационной стойки гостиного двора «Ратуша» шумел и жестикулировал один из самых колоритных персонажей, что только встречались следователю за всю его богатую событиями жизнь.

Это был мужчина лет сорока, одетый в зелёный парусиновый жилет со множеством кармашков, зелёные же парусиновые штаны, закатанные до самых колен, и шляпу с широкими полями. На шляпе блестело, звенело и тренькало просто-таки невероятное количество рыболовных крючков, блёсен, шикарных переливающихся воблеров, а также несколько попперов, от которых явственно разило колдовством.

А ещё мужчина был босым. Но это как раз не вызывало особого удивления: его огроменные рыбацкие сапоги стояли в углу на специальной обувной решётке. Попробуй хозяин сапог пройтись в них по коврам в холле, Кларисса Дейл точно бы пальнула в него из чего-нибудь крупнокалиберного.

Следователь открыл рот, даже толком не соображая, что он сейчас скажет. Получилось вот что:

- А... А разве попперы зачаровывают? Это получается, амулет для рыбалки, что ли?

Мужчина резко обернулся, и, узрев перед собой Фигаро, расплылся в улыбке. Лицо у него было хитрое, подвижное, испещрённое веснушками и какое-то заразительно-весёлое.

- А как же! – Рыбак вскинул руки так резко, что едва не сбил с головы шляпу, из-под которой выскочили, точно пружины, пара ярко-рыжих локонов. – Это, сударь, колдовская приманка! Самая что ни на есть настоящая. Да я вам покажу, где её купить... стоп, нет! Я возьму вас с собой на озеро, и мы с вами наловим рыбы! А потом там же, на месте её и запечём! В костре! Но! С вас пиво. Бочонок! Минимум! Мадам Дейл, это и есть тот самый следователь ДДД, о котором вы мне рассказывали?

- Он самый. – Кларисса Дейл закатила глаза и пробормотала себе под нос что-то неразборчивое. – Во всяком случае, он так записался в гостевой книге. Господин Фигаро, это заместитель городского головы Виктор Хонти. Я вам про него вчера говорила.

- О! – Следователь восторженно всплеснул руками, – О! На ловца и зверь бежит! Я к вам с кладбищенской инспекцией, и мне нужно...

- Да понял я, чего вам надо. – Рыбак беззаботно махнул рукой. – Давайте сопроводиловку.

Пока Фигаро искал в папке необходимые документы, заместитель Хонти бухнул на стол большой железный ящик оклеенный тканью с непромокаемой пропиткой, открыл его (из ящика таинственно блеснули рыболовные снасти, какие-то хитрые механические устройства и вполне себе обычный бутерброд со шпротами, аккуратно упакованный в полупрозрачную бумагу), немного там порылся, и достал две маленьких печати с ёмкостями для чернил (в Столице такие называли «автоматическими штампами»).

- Ага, – Хонти быстро пробежался глазами по бумагам ДДД, – ага... Ежегодная инспекция, проверка, тра-ля-ля-ля... Ясно. – Он бахнул по сопроводиловке Фигаро сперва в одном месте, потом в другом – руки заместителя городского головы двигались прямо-таки с запредельной скоростью; чувствовалась выучка бюрократа-разрядника – после чего выхватил внутреннего кармана автоматическое перо и поставил под документом лихой росчерк. – Ну, вот и всё. Моя подпись имеет ту же силу, что и подпись господина Форта, так что с формальностями мы, можно сказать, закончили. Когда собираетесь к нам на кладбище? Сегодня?

- Да, думаю, первичный осмотр будет уже сегодня. – Следователь аккуратно подул на бумагу, дожидаясь, пока чернила не высохнут, и мановением руки заставил документ исчезнуть в папке. – Но это недолго. Так, пару часов, не больше.

- Отлично! – завопил администратор, потрясая кулаками. – Просто шикарно! Тогда давайте так: в семь вечера я жду вас у лавки «Крючок и кружка». Это как раз по дороге к озеру, если идти от центральной площади... да вам любой дорогу покажет! У меня моторваген от Жаклин Мерседес, так что домчим с ветерком. С меня снасти, с вас пиво. Пиво можно купить прямо на месте; я попрошу господина Пифа придержать бочонок «Золотого»... Вот увидите, Фигаро: поймаем пару карпов, запечём их, а потом под пивко! Прямо на берегу! А? Что скажете?

Возражать в данном случае Фигаро не смог бы даже пребывая под воздействием целого ряда мощнейших наркотизирующих препаратов. Они крепко пожали друг другу руки, и Виктор Хонти, раскланявшись, тут же умчался (правда, тут же вернувшись, поскольку умудрился каким-то непонятным образом забыть свои сапоги).

- Видали? – Кларисса Дейл кивнула в сторону двери, за которой, казалось, всё ещё слышались выкрики заместителя городского головы. – Ну и тип. Мёртвому уши насквозь проговорит. Но добродушный малый, не то, что этот старый козёл Форт. Того только стакан и интересует... м-да... Вы не думайте, Хонти настоящий джентльмен. Просто очень уж увлекается иногда... Я так понимаю, к обеду вас не ждать?

- Да, совершенно верно. Я сейчас немного поработаю с бумагами, так что прошу меня не тревожить, и убраться в комнате уже после моего ухода. И, как я понимаю, к ужину меня тоже не будет.

- Уж в этом не сомневайтесь. – Госпожа Дейл ехидно усмехнулась. – Хонти вас на озере ушатает. У него «бочонок пива» это бочонок, бутылочка вермута и ещё одна бутылочка с виски. Рыбак!

- Это мы ещё посмотрим, кто кого ушатает... Ладно, госпожа Дейл, если что, я буду в комнате. И благодарю за прекрасный завтрак. Передайте повару мой поклон.

- Ах, ну что вы! – хозяйка «Ратуши» махнула рукой. – Повара сейчас нет; он здесь бывает только в сезон. Всё готовила сама Наташа... ну, вы её видели; она вам завтрак и накрывала.

- Видел, видел... В любом случае, моя благодарность и низкий поклон госпоже... Наташа, да?

- Наташа Филч, да. Моя постоянная прислуга. Милейшая девочка, но... – Кларисса Дейл покачала ладонью, подбирая выражение, – несколько меланхоличная. Хотя сейчас такое время, увы. Парни носят волосы по пояс, девушки ходят в брюках – кошмар! – а меланхолия в моде, можете себе представить? Молодёжь нынче хвастается диагнозами от лекарей и на людях глотает пилюли от «чёрной желчи». Куда катится мир, право слово...

Фигаро вежливо согласился, выразив уверенность в том, что мир, конечно же, катится в самое пекло (на самом деле следователь был убеждён, что мир катится туже же, куда он катился последние пару-тройку тысяч лет, особо не меняя траектории), откланялся и, поднявшись к себе в комнату, плотно прикрыл двери, заперев их изнутри на щеколду.

Заклятье «Оглушающей Тишины», заклятье Ангазара от прослушивания, заговор от мелких вредоносных Других-наушников, которых мог подослать не в меру любопытный колдун, и, наконец, кое-что из арсенала Особого отдела. После всех положенных по протоколу процедур Фигаро почувствовал лёгкое жжение во всём теле – преддверие самой настоящей эфирной контузии, но зато он мог с чистой совестью, наконец, заняться делом не опасаясь, что его могут подслушать; теперь даже Мерлину Первому пришлось бы потрудиться, чтобы проковырять дыру во всех защитных слоях заклятий, которыми следователь обвешал комнату.

Фигаро достал из саквояжа хрустальный шар, свечу и коробку серных спичек. Разумеется, и шар, и свеча, и даже спички были вовсе не так просты, как казались на первый взгляд.

Чирк! Спичка вспыхнула, и коснулась свечи, огонёк которой отразился в глубинах хрустального шара. Окно, замок и ключ – всё тщательно зачаровано метафизиками Особого отдела, но так, чтобы по отдельности все эти вещи выглядели просто бесполезными безделицами. Три куска одного заклятья, бессмысленные и нефункциональные сами по себе, но сложись они вместе...

Шар засветился, увеличился в размерах (понятно, что это была просто колдовская иллюзия) и в его глубинах медленно, словно поднимаясь к поверхности из очень мутного озера, появилось лицо заместителя шефа особого отдела, личного куратора специального королевского агента Фигаро Серафима Ноктуса.

Ноктус скривился, сделал страшное лицо, и буркнул:

- Кто? Что? А, Фигаро, это вы... Вы вообще отрываете задницу от кровати раньше десяти?

Следователь едва заметно улыбнулся. У его шефа всегда было такое выражение лица, словно его оторвали от Невероятно Важного, Крайне Неотложного Занятия, даже если этим занятием было лузганье семечек. Любой посетитель тут же испытывал острый приступ вины, и старался как можно быстрее изложить суть дела, после чего сразу убраться восвояси.

Но Фигаро, который давно знал все эти фокусы, ими было не пронять. Следователь достал из кармана трубку, кисет, и начал неспешный ритуал «прочистить-забить-закурить». При этом он молчал.

Лицо Ноктуса налилось кровью, глаза от ярости полезли на лоб; казалось, заместитель начальника Особого отдела сейчас изрыгнёт изо рта фонтан пламени, и пламя это, преодолев все защиты Личного Окна связи, испепелит следователя на месте.

Фигаро постучал трубкой по дну костяной пепельницы, и озабоченно заглянул внутрь чашки вишнёвого дерева – не осталось ли пепла на стенках?

Куратор Ноктус издал яростный рёв, грохнул кулаками по поверхности невидимого стола (тот банально не помещался в зону обзорного заклятья)... и неожиданно успокоился. На его лице появилось безмятежное выражение; Ноктус достал откуда-то толстую коричневую сигарету похожую на маленькую сигару, приклеил её к губе, и проворчал:

- Ну, докладывайте. Как вам городок? Что можете про него рассказать?

- Городок? – Фигаро, немного подумав, почесал в затылке и пожал плечами. – Тут живёт, кажется, чуть больше пяти тысяч душ. У них есть какая-то фабрика – кажется ткацкая – и я что-то слышал про гравийный карьер. Железнодорожное сообщение...

- Тьфу! Ну что вы несёте, право слово! Если бы мне понадобилась бы эта информация, я бы открыл туристический справочник. – Ноктус прикурил от маленького колдовского огонька, который он зажёг на кончике пальца, злобно пыхнул дымом, и потрусил головой, словно собака, вылезшая из воды. – Меня интересует ваше субъективное мнение. Эмоции. Чувства. Первые впечатления. Расскажите мне о Серебряной Пагоде так, как если бы рассказывали о ней тётушке Марте. Ну, или инквизитору Френну.

- Угу... Кстати, как он там?

- Кто, Френн? – Ноктус хихикнул. – Замечательно. Продавил проект какого-то броневика с поворотными башнями. Пушки увеличенного калибра, огнемёты, всё такое. Бравый вояка... Ему, кстати, таки отдали бывшую должность Анны Гром; он теперь командует «Шипастыми Дубинами».

- Ого!

- Угу. Но вернёмся к нашим баранам. Город...

- Ах, да. – Фигаро на секунду задумался, и обескураженно развёл руками. – Если вас интересует моё мнение, то, сказать по правде, это самый милый, чистый и замечательный маленький городок из всех, что мне только доводилось видеть. Я бы сюда переехал, будь на то моя воля. Милые вежливые люди, маленькие домишки, а уж какая тут природа... Кстати, вы знаете, что здесь совсем рядом есть королевский заказник?

- Знаю. – Ноктус кивнул с очень серьёзным выражением лица. – Ещё что-нибудь?

- Ну, я же только вчера приехал. Нигде ещё толком не успел побывать, даже на кладбище, которое я, по легенде, должен инспектировать, так что больше мне сказать пока нечего. Но вот такое моё первое впечатление: Серебряная Пагода – прекрасное, тихое место, где я бы с радостью встретил старость.

- Хорошо. – Куратор следователя кивнул. – Очень хорошо. Только не забывайте, что кладбищенская инспекция очень даже всамделишная, и отвертеться от неё у вас не получится. Вы ведь не только Агент Их Величеств, но и старший следователь Департамента... Вы хоть сопроводиловку уже подписали?

- Представьте себе, да, – следователь гордо подбоченился, – буквально полчаса назад. Так что сегодня отправлюсь на кладбище. А вечером – на рыбалку. С заместителем местного городского головы, во как.

- С Хонти, что ли? – Лицо Ноктуса даже не дрогнуло. – Приятный малый, только шумный, как по мне. Ну, отправляйтесь, почему нет. Из общей канвы вашего задания это не выбивается.

- И вот, наконец, мы заговорили о моём задании. – Фигаро аккуратно взял пальцами щепотку табака, и сунул в чашку трубки. – Которое заключается непонятно в чём.

- Ну, Фигаро, привыкайте. – Ноктус развёл руками. – Часто будет так, что все инструкции вы будете получать в условном запечатанном конверте, котороый можно будет открыть только по прибытию на место. Но тут немного не тот случай. Мне было важно услышать ваше мнение о Серебряной Пагоде – потом вы поймёте, почему.

Куратор Фигаро глубоко затянулся сигаретным дымом, и исчез из поля зрения. Впрочем, через секунду заклятье опять поймало его лицо в фокус; теперь Ноктус полулежал в своём огромном кожаном кресле, что, по слухам, было зачаровано на подогрев спины, массаж шеи и ускоренное лечение позвоночных грыж.

- Что вы знаете о работе нашего Отдела статистики?

- Да почти ничего. – Следователь дёрнул плечами. – Знаю, что они собирают информацию отовсюду и обо всём, о чём только можно, а потом ищут... ну, всякие аномальные расхождения с нормой. Как-то так.

- Как-то так вы только что, в общем, лаконично описали всю суть работы этого отдела. Да, Фигаро, вы правы: Отдел статистики ищет аномалии. Статистические. Чаще всего, это какая-нибудь ерунда, но бывает... бывает и наоборот.

- Например?

- Например... м-м-м... например, рыбацкие артели деревеньки Мутные Воды внезапно стали ловить и продавать в пять раз больше рыбы. Причём, отборной рыбы, что позволило им вытеснить с рынка артели Малых Пихт и Грязьки.

- И что?

- Как правило – ничего. Ну, решили мужики, наконец-то объединить усилия, а не портить друг другу сети и драться за каждую излучину на реке, вот и получили результат, а дальше всё решила честная конкуренция. Но бывает, выясняется, что рыбаки из Мутных Вод от отчаяния начали приносить местному водяному кровавые жертвы, а тот, стало быть, теперь загоняет в их сети рыбу. Локальный кровавый культ, во как.

- И тогда на сцене появляется королевский агент.

- Нет, Фигаро, ничего подобного. Королевский агент выясняет, что рыбаки спутались с водяным. Причём зачастую даже не он, а какой-нибудь инквизитор четвёртого ранга. А на сцене, как вы изволили выразиться, появляется Ударный отряд. Рыбаков – в Инквизицию, водяного – в распыл. Всё равно теперь будет людей топить, раз уж крови попробовал... Отдел статистики, мон шер, это загребущие руки ОО, что ищут, анализируют, сопоставляют, сохраняют, складывают и хранят, пока не понадобится. Девятнадцать из двадцати дел мы открываем благодаря их наблюдениям.

- Значит, Серебряная Пагода...

- Да, Фигаро, да. Серебряная Пагода – аномалия. Огромная, нереальная статистическая аномалия, аномалия в квадрате, аномалия которую мы держим на карандашике уже почти три года. Мы уже посылали сюда наших агентов – разумеется, инкогнито, но всё без толку. И вот теперь мне интересно, сумеете ли вы выяснить хоть что-нибудь, чего не смогли ваши предшественники. Говорят, у вас талант притягивать всякие... кхм!.. приключения.

- Спасибо. – Следователь с каменным лицом прикурил (от обычной зажигалки; он ещё не умел компенсировать эфирные напряжения, которые могли нарушить канал связи), и выпустил в потолок колечко дыма. – Я просто в восторге. Моим первым заданием будет преуспеть там, где не преуспели опытные агенты. Класс! Вы что, так сильно хотите меня уволить?

- Вопрос в том, Фигаро, – глаза Ноктуса загадочно блеснули в полумраке, – что подразумевать под словом «преуспеть». Моя задача как вашего куратора, с одной стороны, не дать вам убиться на первом же задании, а, с другой, предоставить вам возможность познакомиться с чем-то действительно необычным. Не с прямой угрозой, коей является, скажем, Демон-Сублиматор, не с мелкой помехой вроде домового, а с чем-то загадочным, трудноуловимым и непредсказуемым... Кстати, хочу сразу заметить, что ни один агент Отдела во время своей командировки в Серебряную Пагоду не пострадал.

- И на том спасибо. И, всё-таки, что же такого уникального в этой Пагоде? Ну, кроме цен?

- А, тоже заметили?.. Мда... Так вот, Фигаро, вам загадка: как вы думаете, сколько преступлений – я имею в виду любые преступления, начиная с убийств и заканчивая мелким хулиганством – зарегистрировала жандармерия Серебряной Пагоды за прошлый год?

- Хм... – следователь нахмурился, – да откуда ж я знаю? Мне что, назвать произвольное число от нуля до... сколько, говорите, народу там проживает в этом городишке?

- Фигаро, – голос куратора был бесконечно терпелив, – хорошо заданный вопрос уже содержит в себе половину ответа. Вы не в состоянии угадать неизвестное вам число в таком большом диапазоне – точнее, шанс этого исчезающе мал – следовательно, я говорю о неких экстремальных значениях, на которые стоит обратить внимание. Таковых всего два: либо каждый из горожан кого-то убил, ограбил или изнасиловал, либо...

- Вы хотите сказать, – Фигаро фыркнул, – что местная жандармерия вообще никого не задерживает? Тогда это место должно быть просто раем для преступников. Тут что, подпольные цеха, в которых алхимики днями и ночами варят «синюю пыль»?

- Не совсем. – Ноктус прикрыл глаза и пыхнул сигаретой, выпустив дым через ноздри. – Я имею в виду, что жители Серебряной Пагоды не совершают преступлений. Вообще.

- Простите, но я чего-то не понимаю. В городе, где живёт пять тысяч человек, не может не совершаться никаких преступлений. Значит, жандармерия просто насквозь коррумпирована, да и всё. Ну, или некомпетентна.

- Фигаро, вы думаете, мы тут, в Отделе, все идиоты? – Ноктус зевнул так, что сигарета едва не отклеилась у него от губы. – Местный жандарм, равно как и оба его заместителя чисты как воды Байкала. Дело не в этом. Здесь просто никто не нарушает закон. Никто не убивает, не крадёт, не устраивает драк. Никто не пытается свистнуть у приезжего кошелёк. Никто не мучает кошек и собак. Никто не мусорит в общественных местах. Не топчет газоны. Не глушит рыбу динамитом. Не...

- Так, стоп, стоп! – Фигаро резко вскинул руки, едва не перевернув пепельницу. – Одну минуточку! Здесь есть ткацкая фабрика. Так?

- Верно.

- Сколько в городе питейных заведений?

- Семь. Это если считать только зарегистрированные ресторации.

- Сколько борделей?

- Два. Сказать адреса?

- Спасибо. Понадобится – сам найду. Сколько в городе жандармов?

- Трое. Начальник жандармерии Абрахам Ашер, и два его помощника.

- Вы хотите сказать, – Фигаро говорил медленно, чеканя каждое слово, – что в городе, где добрая треть жителей наверняка – заводские работяги, и где полно злачных мест, никто не устраивает поножовщин? Кабацких драк? Что здесь нет медвежатников и форточников? И на весь город – всего три жандарма? Да это же невозможно. Не маловероятно, а просто невозможно.

- Именно. – Ноктус сладко улыбнулся, буквально расплывшись в кресле. – Я рад, что до вас это так быстро дошло. Теперь вы понимаете, почему в Особом отделе Серебряная Пагода считается аномалией третьего класса?

- А что говорят жандармы?

- Они привыкли. Ашер, местный главжандарм, вообще приписывает местные тихие нравы исключительно своим собственным заслугам. Говорит, мол, ещё его папенька держал город в железном кулаке, и теперь супостаты за версту... ну, и так далее. Он с его доблестными помощниками занимается всякими геройствами: снимает котиков с деревьев, переводит старушек через улицу, торжественно открывает общественные клозеты... Короче, к нему вопросов и претензий нет. Дело в чём-то другом.

- Так-с. – Фигаро несколько раз пыхнул трубкой, погрузившись в размышления. – А, может, дело в составе местной воды? Ну, там, какая-нибудь примесь...

- Хорошо! – Ноктус тихонько зааплодировал. – Замечательно! Это было нашей первой теорией. Могу вас уверить: алхимики Отдела проверили и местную воду, и местную еду, и даже воздух вывозили отсюда в специальных баллонах. Никаких особых примесей в них нет, и никакого специфического действия на высшую нервную деятельность они не оказывают. Но ход ваших мыслей мне нравится. Думаете как агент.

- Ну ладно, а эфирные аномалии? Нечто, оказывающее псионическое действие на всех, кто попадает в его поле действия? Какая-нибудь эдакая эфирная штука, которая подавляет агрессию?

- Опять-таки, замечательно. Год назад в этих горах работала почти сотня наших специалистов... Святый Эфир, как же, всё-таки, прекрасно, что чиновнику моего уровня не нужно ни перед кем отчитываться! Вот будь я инквизитором, я бы никогда не получил ни санкций на подобную операцию, ни, тем более, ресурсов. А тут – щёлк! – и готово. Волшебство отсутствия бюрократии. Но нет. Ни черта наши метафизики здесь не нашли. Да, есть несколько Мест силы, да, имеются в наличии зачарованные поляны, древние гроты в которых спит всякая нечисть, но нет ничего, что оказывало бы на людей псионическое воздействие.

- Ну а собственно псионики что говорят? – не сдавался следователь. – Вот только не надо мне рассказывать, что у вас в штате нет ни одного псионика. Я имею в виду, не колдуна, а псионика от рождения.

- Есть, – спокойно кивнул куратор, – и да, мы его сюда отправляли. Вот что он сказал – цитирую почти дословно – «тут, без сомнения, очень умиротворяющий психический фон, но я не могу сказать, где находится его источник, или даже, что таковой вообще имеется». Во как, представляете? Вроде и что-то такое сказал, но, по сути, ничего вообще. Хотите знать, сколько он получает в год?

- Не хочу. Скажите спасибо, что он работает на вас, а не шляется где попало.

- Это верно, – признал Ноктус, – это вы метко подметили. В общем, общую суть я до вас, надеюсь, донёс. А дальше сами. Понадобится – мы продлим вашу командировку на неделю, или даже на месяц. Окажется, что местное кладбище некротически активное. Хотите, мы вам туда даже некрота завезём? Настоящего реаниманта?

- Да ну вас к чертям. Моя задача, как я понимаю, держать нос по ветру, и попытаться что-то разнюхать. Эфирные аномалии, алхимические примеси в воде и псиоников искать бесполезно, поэтому стоит сосредоточиться на чём-нибудь другом. Так?

- Совершенно верно. Связь по обычным каналам; просто подавайте знак, что с вами всё в порядке. Напрямую, через шар – только если случиться что-то совсем уж из ряда вон. – Куратор усмехнулся и стряхнул сигаретный пепел себе на колени. – Удачи, Фигаро. И постарайтесь получить удовольствие. Воспринимайте это как отпуск.

Картинка затрепетала, замерцала, и шар погас. Канал связи закрылся.

Фигаро погасил свечу, открыл балконные двери и оба окна, впуская в комнату поток солнечного света и свежего воздуха, сел в кресло и, подперев подбородок кулаком, задумался.

Впервые за всю свою карьеру следователь понятия не имел, с какой стороны вообще подойти к делу.

Если что-то эдакое происходит, то, разумеется, начинаешь собирать улики, показания, ведешь всяческого рода наблюдения, и тому подобное; всё это подробно описано в учебниках по сыскному делу.

Но если не происходит ничего?

Следователь немного подумал, и пришёл к выводу, что формулировка, всё же, не точная: «не происходит ничего» и «происходит ничего» – совсем разные штуки, а в Серебряной Пагоде как раз именно что происходило ничего.

Вот только что было тому причиной?

...Однажды Фигаро довелось столкнуться с Малефираном – мелким демоноидом терроризировавшим деревню Крючья неподалёку от Белых Вёрст. Другой ненавидел шум, а также испытывал предельное отвращение к низкочастотным эфирным колебаниям, которые возникали при ругани, взаимных проклятиях и раздорах. Поэтому любой житель Крючьев, повысивший голос на ближнего своего или же просто случайно нашумевший тут же получал весьма чувствительный кинетический удар по башке – не смертельный, но крайне неприятный. Сам же демоноид требовал незначительных подношений, в виде чёрных кур и, изредка, козлов, не имея аппетита к человеческому «виталису» (демоноиды этой группы просто не в состоянии его поглощать).

Развеивая Малефирана по ветру, следователь испытывал почти что сожаление: деревня, наконец-то, избавившись от Другого-террориста, тут же принялась оттягиваться по полной – жители Крючьев тузили и крыли друг друга этажами с таким энтузиазмом, что у Фигаро даже возникло желание взывать на ту же должность демона посильнее. Спасло деревню лишь чувство долга следователя и отсутствие у Фигаро специальных знаний в области высшей демонологии.

«Может быть, – думал он, задумчиво попыхивая трубкой, – здесь происходит нечто подобное? Да ну, неужели метафизики Особого отдела не заметили бы присутствие демона? Чушь, ерунда. Но что-то в этом такое есть... Хотя, будем откровенны, люди в Серебряной Пагоде не похожи на угнетаемых рабов некоей Другой силы. Они... ну... просто добродушны. Что, понятно, не странно само по себе, но в таких масштабах и при настолько локализованном проявлении не может не вызывать подозрений»

Он вскочил с кресла, и принялся нарезать круги вокруг стола, сунув руки в карманы и яростно пыхтя трубкой.

«Так, спокойно. Ты ведь, если так подумать, ничего здесь толком и не видел. Сходи на рыбалку с этим Хонти. Осмотри кладбище, завались в парочку пивных, поболтай с кем-нибудь на рынке. Что ты тут успел осмотреть? Вокзал и его окрестности? Запертую ратушу? Выкинь всё это из головы. Представь, что разговора с Ноктусом не было. Что ты – простой следователь ДДД, который приехал в этот городишко по своим скучным делам. Ищи странности, а потом уже будешь их обдумывать»

Идея была хороша: зная куратора Ноктуса (а Фигаро за время стажировки успел познакомиться с ним довольно хорошо) тот мог в качестве своеобразного теста подкинуть следователю совершенно бредовую информацию, ожидая, что Фигаро её опровергнет, выведя куратора на чистую воду. Такие фокусы со стороны Ноктуса, по рассказам других агентом Особого отдела, не были чем-то из ряда вон; куратор слыл в ОО той ещё сволочью, пусть даже и с большим сердцем.

- Ладно, – сказал Фигаро вслух, – работать так работать. Схожу-ка я, действительно, на кладбище. Я же, в конце концов, инспектор. Вот и займусь инспекцией.

Он решительно схватил котелок, нахлобучил его на голову, подхватил саквояж, и вышел из номера.

Но защитные заклятья и заклятья слежения, на всякий случай, оставил.

Ни на какое кладбище Фигаро в этот день так и не попал.

Началось всё с ратуши, которая, внезапно, оказалась открытой. Двойные двери были распахнуты настежь и подпёрты деревянными уголками-стопорами, а у дверей стоял маленький табурет, на котором сверкала хромом квадратная коробочка с приклеенной к её боку табличкой. На табличке красовалась сделанная через трафарет надпись:

«Вниманию жителей и гостей города!

Просим вас посетить Ратушу – великолепный образчик древней архитектуры, ознакомиться с краткой историей Серебряной Пагоды, а также увидеть фрагменты настоящих фресок эпохи ранней Реформации!

Стоимость экскурсии – половина серебряного империала.

Деньги оставляйте в коробке.

Администрация»

- Серьёзно? – пробормотал следователь, потирая лоб. – У них тут что, экономика на доверии? Просто кидаешь монеты в коробку, и всё?

Он повертел головой, но ничего похожего на билетную кассу в поле зрения не обнаружилось.

Пожав плечами, Фигаро подошёл к коробке, бросил в прорезь серебряк (всю медную мелочь он потратил вчера) и вошёл в гостеприимно распахнутые двери.

Его обдало прохладой и тем непередаваемым ароматом, который присущ всем старинным зданиям: пыль, камень, влага и странное нечто, которое Фигаро сам для себя называл «ароматом веков»: так пахнет из старого-старого колодца или винного погреба.

Из мрака узкого алькова (маленькая прихожая ратуши освещалась «вечными» алхимическими факелами, в общем-то, довольно похожими на настоящие) вынырнула высокая фигура в коричневой робе с клобуком на голове. Следователь даже вздрогнул, но мигом сообразил, что перед ним просто экскурсовод в древнем монашеском облачении.

Экскурсовод предложил помощь в осмотре и краткую информацию о ратуше, при этом с улыбкой (у него было совсем юное лицо, на котором ещё даже не начали пробиваться усы) пообещал не мешать.

Фигаро согласился.

Поразительно, но экскурсовод, действительно, умудрился не мешать. Он постоянно держался где-то в тени позади следователя, изредка напоминая о себе лёгким шелестом робы о пол или мягкими шагами вдоль стен, и подавал голос только тогда, когда интерес Фигаро к той или иной части интерьера становился слишком уж очевиден. Следователь подумал, что у этого юноши могли бы поучиться ремеслу многие столичные горлопаны, вопящие тебе на ухо как раз тогда, когда тебе этого меньше всего хочется. Экскурсовод ратуши говорил тихо и вкрадчиво, рассказывал живо и интересно, и совершенно не вызывал антипатии.

Ратуша оказалась не просто древней; ей было, без малого, восемьсот лет. Когда-то на этом месте стояла наблюдательная башня, потом – замок, а потом, уже на территории замка, возник небольшой монастырь, фрагменты стен и фресок которого сохранились и до настоящего времени.

- А зачем здесь, в такой глуши, замок? – Фигаро озадачено почесал нос. – Тут же вокруг только горы.

- Когда-то, – экскурсовод, похоже, ни в малейшей степени не обиделся на «глушь», – как раз через эти места проходил большой торговый тракт, который, само собой, приходилось охранять. Это уже после, когда строили железную дорогу, взрывали горы и перекрывали реки, на том месте, где можно было найти остатки старой дороги, появилось озеро. До этого там была весьма живописная равнина, ведущая к удобно расположенному перевалу, который в былые времена имел стратегическое значение.

- Получается, королевские инженеры допустили затопление исторической памятки? – Следователь нахмурился.

- Ну что вы, не стоит преувеличивать. – Экскурсовод, едва заметно улыбнувшись, махнул рукой. – Во-первых, все раскопки там уже исчерпали себя, а, во-вторых, на том месте проходила просто дорога. Да, вокруг были места стоянок, да, иногда там находили наконечники стрел или старые ножи, но ничего такого. Поверьте, уж лучше пусть там плещется озеро, а у нас в городе будет вокзал.

Фигаро кивнул, соглашаясь. На самом деле он не так уж и переживал за судьбу древнего тракта, но вот старинное здание ратуши его захватило. Он чувствовал тяжесть лет, лежавших на осунувшихся плечах этого строения, которое видело слишком много и слишком часто менялось, перестраивалось, но, в итоге, оставалось самим собой, чувствовал эфирное эхо бесчисленных рук, что касались этих стен, чувствовал призраков под этими сводами (те предусмотрительно попрятались, почуяв Личный Знак следователя Департамента). Здесь работали колдуны и алхимики, здесь возносили молитвы далеко не только Богу Единому, веру в которого несла Старая Церковь... и когда-то, давным-давно, здесь обитало весьма сильное Другое существо. Но, чем бы оно ни было, оно давно ушло, покинуло эти края и эти Сферы, оставив после себя лишь глухой отголосок в ткани мироздания.

«Странно, – подумал следователь, – что здесь сейчас никто не живёт. Старинные здания с такой аурой почти всегда становятся обиталищем какого-нибудь духа – сильного, но, как правило, безвредного. Здесь подходящая для этого атмосфера, эфирный фон – называй как угодно. Но здание пустует, если не считать нескольких призраков, которые уже наверняка давно впали в маразм... Стоп, а это что за фреска? Уж никак Моргана Благая в окружении своих почитателей?»

- О, вижу, вас заинтересовала одна из наших самых старых фресок. – В голосе экскурсовода слышались нотки уважения; похоже, он решил, что Фигаро, по меньшей мере, какой-нибудь столичный меценат, влюблённый в историю. – Сохранился, к сожалению, лишь фрагмент, но из надписей на дореформенной латыни можно понять, что здесь изображена канонизация леди Морганы Папой-Архипредателем. Сложно точно установить год создания фрески, но, как видите, Моргана Первая здесь без нимба. Но – и это весьма любопытный момент – в короне. Судя по всему, хозяин замка решил сохранить нейтралитет в Большой гражданской войне. Так делали многие в этих краях: основные сражения разворачивались далеко, а местной знати было откровенно безразлично, кто победит; они одинаково легко шли на сотрудничество и с Мерлином Первым и с Белым Конвентатом. Так что к тому времени, как Квадриптих победил, война эти края практически не затронула.

- Никогда не понимал, зачем нужна была вся эта история с канонизацией Морганы. Надо бы как-нибудь спросить у Арту... кхм! У профессора... м-м-м... Арчибальда.

- А, так это же совсем просто. – Экскурсовод поднял руку в несколько театральном жесте, как бы разворачивая на фресках невидимое полотно. – Мерлину Первому недостаточно было уничтожить Церковь как конкурирующий институт; ему нужно было уничтожить веру. А вера – весьма забавная штука; её нельзя разбить молотками и переплавить на канделябры. Поэтому для начала, Артуру-Зигфриду понадобилась собственная святая. Святая, которая будет ходить по земле во плоти и творить чудеса, понимаете? Таковой и стала Леди Моргана. Её появление, а затем и канонизация вызывали внутренний церковный раскол: люди гораздо охотнее слушали осиянную ореолом славы святую деву, которую сопровождал ангельский хор – вы же знаете, наверное, что метресса была очень хороша в искусстве иллюзий – чем зажравшуюся церковную верхушку. Поэтому-то и началась Война Белого и Алого Крестов, в которой Церковь, фактически, уничтожила саму себя. Но главное было не в этом: в Моргану не нужно было верить. Она была настоящей, с ней можно было поговорить, и она занималась вполне себе рутинной управленческой бюрократией. А когда Первая Леди официально стала частью Квадриптиха, в голове у среднестатистического жителя новоиспечённого Королевства уже устаканился тот простой факт, что святые и чудеса – обыденность. К тому же, обыденность, которую можно успешно использовать: как ни крути, а при Первом Квадриптихе Королевство росло, крепло и очень быстро развивалось. Колдовство, в отличие от молитв, реально решало проблемы: оно призывало дожди, поворачивало реки, защищало от ужасов ночи и лечило болезни. И вот когда святые переехали с небес на грешную землю, Церковь окончательно рухнула, превратившись в бессмысленный придаток светской власти... – Экскурсовод немного помолчал, а потом, уже тише, добавил: – Кое-кто из философов считает, что после этого в людских душах на месте Неба возникла пустота.

- Интересное заявление. – Фигаро покосился на молодого человека в монашеском одеянии. – А сами вы что думаете по этому поводу?

- Своего собственного мнения на этот счёт у меня нет. – Экскурсовод улыбнулся. – Но я вполне разделяю мнение Седрика Бруне, который в своих «Примечаниях к будущему» писал, что, на самом деле, пустота изначально присуща человеческой душе, а жизнь есть метания в попытках чем-то эту дыру заполнить. Кто-то заполняет её мусором, а кто-то умудряется создать в этой пустоте новую Вселенную со своими звёздами и чуждыми Сферами. Всё, если коротко, зависит от самого человека.

- Мда, – пробормотал следователь, – уж по заполнению пустот Бруне был мастак... Вы на кого учитесь, юноша? Если не секрет, конечно.

- Ну что вы, какой уж тут секрет. – Экскурсовод рассмеялся. – На инженера-алхимика. А тут, вот, подрабатываю, чтобы на жильё хватало.

Фигаро молча протянул юноше золотой империал. Тот взял монету без какого-либо выражения на лице, и, коротко поклонившись, сказал:

- Да благословит вас бог, о щедрый чужестранец! Ибо напоивший жаждущего и сам не умрёт от жажды!

Следователь захохотал, и полез в карман за вторым империалом.