Адриана. Наказание любовью

Глава 7

Настало утро Алкала[1]. Утро, когда по всему дворцу пронеслась новость - Адриан, наследник и сын берта, жив. Только он молчит и носит маску, так как его лицо изуродовано.

Меня разбудила Астра, поведала эту неутешительную новость и сообщила, что отец ждет, дабы я, как подобает сестре, нанесла брату визит и поддержала в такую трудную минуту.

Это у кого трудная минута!

– Что, он ждет моей поддержки?! – сказал я, услышав её слова.

Астра повторила все ранее сказанное, напомнила, что существуют светские правила, которым нужно следовать, даже если мне этого не хочется.

Я потянулся – спина затекла. Встал. По зову Астры, в спальню прибежали две служанки, чтобы одеть меня к завтраку. Свет плохо проникал сквозь плотно закрытые шторы. Воздух в спальне застоялся.

Честно говоря, хотелось увидеть с утра Бетти. Когда мы жили в Арк-Горанде, и у меня была достаточно скромная для моего статуса комната, она помогала мне справиться с женской одеждой, бережно расчесывала волосы, перебирая их своими маленькими пальцами. Бетти теперь в комнату ко мне не заглядывала и не потому, что не хотела – Астра запретила. Она не признавалась, но я догадывался.

Я собрался быстро. К счастью, у меня теперь была Дези, новая служанка и отличная модистка.

Девушка поспешила в комнату по первому зову и без лишних слов добыла из моего гардероба платье нежно-голубого цвета и дополнила его ноткой скорби, в виде броши с черной розой на груди. Цветок она сделала из лоскутков.

Я вошел в гостиную, наконец, увидел Бетти: она ждала меня с нетерпением. Камергер отца сообщил, о приглашении на семейный праздничный завтрак, в честь спасения наследника. На завтрак я отправился в одиночестве.

В торжественном зале накрыли столы. В самой середине зала располагался стол, который занимала моя семья. За столами, которые стояли вдоль стен, по традиции, восседали, знатные вельможи.

Когда я вошел в зал, все семейство Хаминг собралось. Отец и бабушка расположились рядом с самозванцем в маске. Бабуля с волнением поглаживала подставного Адриана по плечу, ворковала над ним и чем-то без конца интересовалась. Говорила она тихо и её мог слышать только Адриан и мой отец. Справа от отца сидели дядя Гротер с супругой и трое их сыновей Догур, Мирл и Берл, по старшинству. Придворные вельможи тоже расселись по статусу и старались придерживаться своих партий или семейных кланов. Осенью в Сендарине даже с утра бывает не очень светло. В высокие окна залы для торжественных обедов виднелось серое, как грязь, небо.

Меня почти никто не заметил. Кому сейчас, когда наследник так неожиданно вернулся, интересна какая-то незаконнорожденная дочь берта.

Подошел ближе к столу своей семьи.

– Доброе утро, - сделал легкий реверанс. Обратился к своему брату-самозванцу. – Братец, Адриан, я пришла выразить свою радость по поводу твоего возращения, и свою скорбь, потому как с тобой обошлись наши враги. На твоем месте, я бы предпочла смерть.

– Адриана, – обратилась ко мне бабушка Дарита. – Твоя привязанность к брату похвальна. Именно так должна себя вести настоящая сестра. Даже если она сводная.

Бабушка не постеснялась, как бы, между прочим, напомнить мне моё место. Наконец, ко мне устремились взгляды родственников.

– Братец, она похожа на тебя, - приметил мой дядюшка Гротер. - Сколько тебе лет, дитя?

– Семнадцать и я уже не дитя, – ответил я дядюшке.

– Она сверстница Адрину? Ну, братец! – как-то ехидно захихикал дядя Гротер, – когда ты только все успеваешь!

– У всех свои слабости, брат. Лучше иметь многих, чем никого, – ответил Люциус и посмеялся. Некоторые лорды тоже оценили его колкость.

Мне отвели стул на самом краю семейного стола. И тут я догадался: я совсем не первый, как раньше. Слева от меня сидели младшие сыновья дяди Мирл и Берл.

Мирл младше меня на год, но гордости у него было настолько много, что я, даже раньше, когда был наследником берта, по сравнению с ним казался тихим и скромным. Средний сын Гротера – кузен Берл, младше меня на целых два года, но это совсем не мешало ему то и дело заглядывать мне в декольте. Я ощущал буквально физически, как он раздевал меня в своих фантазиях.

– Очень рад знакомству, кузина, – сказал Мирл и манерно откусил кусочек яблока. И, разжевывая его, стал неприлично чмокать.

Меня чуть передернуло от омерзения.

Самозванец Адриан чувствовал себя не в своей тарелке, вздрагивал, когда бабуля прикасалась к нему, или когда кто-то пытался с ним заговорить. Бедняга, что ему должно быть приходится переносить. Не думаю, что парень по своей воле согласился на это. Ему не повезло трижды. Во-первых, потому, что он похож на меня внешне, во-вторых, его схожесть со мной заметили, в третьих, он попал в мою семью. Парень нервно осматривался, особенно косился в мою сторону. Возможно, боялся, моей ненависти и мести - мне было его просто жаль. Отец внешне казался спокоен, иногда улыбался и хлопал самозванца по плечу.

– Ничего сын, пройдёт время, – говорил он ему, – и ты забудешь о всех кошмарах, возможно, снова начнешь говорить как и раньше.

Самозванец лишь неуверенно кивал в ответ. Его жесты раздражали. Это совсем не я! Разве мог я вести себя, словно баран?! Он занял моё место рядом с отцом-бертом, а я, как ублюдок, в женских юбках, терплю унижение.

Однако, придворные и остальные родственники, видели меня впервые, и поэтому я начал привлекать внимание не меньше самозванца. Некоторые наверняка гадали, какую роль играет в семье моего отца эта незаконнорожденная дочь. Да, незаконнорожденная, но все же мой отец – берт Сендарина!

– Я слышал, Адриана, ты воспитывалась при монастыре? - задал вопрос дядя Гротер.

– Не долго, – честно ответил я. – Большую часть своей жизни я провела в своём доме и воспитывалась в семье.

– Она на три года младше Догура, – вдруг настоятельно подметила бабушка и улыбнулась, своей змеиной улыбкой, которая ничего доброго не сулила. Дарита искренне любила меня, когда я был Адрианом. Сейчас перед ней сидела малознакомая пигалица.

– Я отправил её в монастырь Арг-Горанд, дабы там Адриана была в безопасности, – ввязался в разговор мой отец. – Да, мама, наши дети почти ровесники, но породнится настолько близко с семьёй моего брата, я не желаю.

Берт не притронулся к завтраку, а значит, озабочен, хоть и был внешне спокоен. Если бы не вся эта семейно-политическая чехарда, я бы с упоением предался чревоугодию: сегодня к столу подали клубнику. Осень, а у нас свежая клубника! Только семье берта доступна такая роскошь. И клубнику эту выращивали к нашему столу в теплицах, воздух в которых согревался теплой водой из терм Стеклянной долины и поступал туда по медным трубам.

Я осмотрелся, пытаясь понять о чем, возможно могли сейчас думать наши подданные. Все только делали вид, что рады “моему обретению”, поздравляли с этим моего отца, сочувствовали. Все понимали, что все это красивая игра в поддавки. Я заметил, как неодобрительно посматривали на моего двойника лорды из партии «Золотой десятки»[2]. Бортис Мюль расположился неподалеку компании однопартийцев. Наблюдал за ними, помалкивал, ел клубнику, не смотря на все происходящее. Вот чьей выдержке можно было только позавидовать. Бортис – уши и глаза отца, его решительная воля. Наверняка среди этой десятки был тот, кого он держал на коротком поводке и кто докладывал ему о всей подноготной.

Лорды из партии «Железный кулак», их было всего трое, молча и сурово поглядывали на меня. Пока я темная лошадка, что от меня ждать и как меня использовать никто не знал.

Мне стало не по себе от всех этих переглядок, я положила салфетку на столешницу, изобразил, что меня слегка поташнивает и попросила камергера отца проводить меня на открытую галерею, подышать свежим воздухом.

Это была плохая идея. Все же почти наступила зима, и северный промозглый ветер пронизывал практически до костей.

– Месьера, вы простудитесь и заболеете! Давайте зайдем внутрь, – пытался уговорить меня камергер. – Месьера, берту это не понравится!

Но я делал вид, что не слышу его. Наконец на мои плечи лег чей-то теплый сюртук, а у со спины послышался знакомый голос.

– Адриана, ты как всегда непослушна.

Я резко обернулся и увидел того, кого я совершенно не ожидал здесь увидеть – Оскара Боха. Он, похоже, был рад видеть меня. Я же испытал противоречивые чувства: сначала сильно удивился, потом обрадовался, потом, вспомнив, о поцелуях в шкафу и бессовестной лжи, почувствовал что краснею.

– Оскар, как ты здесь оказался? – я бросился его обнимать. Сам не ожидал от себя такого поступка.

– Ты не поверишь, но теперь я твой наставник и здесь. Меня порекомендовал господин советник, Бортис Мюль.

– Я думала за помощь мне, тебя давно изгнали со службы в монастыре.

– Нет, – сдержанно улыбнулся он. Его лицо, как и прежде, было слегка покрыто колючей темной щетиной. Сняв сюртук, он остался в одной сорочке, которая, колыхалась от ветра, облегала его мускулистое крепкое тело. Казалось, холод ему совершенно безразличен.

Меня только при одном его виде в легкой одежде начало потряхивать.

– Все же зайдем внутрь, – Предложила я Боху.

Леор, камергер отца с облегчением вздохнул, он сам был одет не слишком тепло и давно продрог до нитки.

Мы зашли с галереи в коридор дворца. Я вернул Оскару сюртук и спросил:

– И все же что вы здесь делаете, господин Бох, вы ведь не просто так сюда заглянули?

– Верно, но причина моего присутствия в этих стенах именно вы Адриана. Я теперь отвечаю за охрану дочери берта. А вернее я теперь начальник вашей охраны.

– Охраны! Вы что следить за мной станете! – я был весьма неприятно удивлен. – То есть дворцовой охраны не хватает и отец решил приставить мне личных соглядатаев?

– Я, так же как и вы, Адриана, человек подневольный. Бывших военных, как известно, не бывает. Я давал присягу служить Сендарину и берту.

– Я солгала вам тогда в монастыре. Я действительно ребенок берта. По крайней мере, сейчас я его дочь.

– я не сомневался, – усмехнулся Оскар.

– Вам весело, вас это веселит? Я же солгала вам. Что вы вообще знаете?! – рассердился я на него за несерьёзное отношение.

Мы шли вдоль коридора. Камергер отца оставил нас и направился обратно в зал для приемов, где его ждали другие дела.

– Вы, Адриана, уж простите, избалованная девчонка с богатой фантазией, – Оскар шел чуть позади меня. У него на губах играла улыбка.

– Ты невыносим, Оскар, – сердился я и одновременно радовался, что именно его назначили начальником моей охраны.

Учитель и теперь начальник моей охраны осмотрелся по сторонам. В коридоре никого не было, он вдруг взял меня за плечи, прижал к стене и поцеловал.

От его поцелуя я на мгновение потерял ясность мыслей. Мне это нравилось. Мне нравилось целоваться с этим мужчиной. Я хотел его, как женщина.

Я резко оттолкнул его и злобно произнёс.

– Не смейте притрагиваться ко мне!

– Тебе не нравится?

– Нет, – мои щеки вспыхнули. – Это противоестественно!

– Ты действительно лгунишка, – он наслаждался моим сметанием, смотрел мне прямо в глаза, мило улыбался.

О Луноликая Олди, ты посмеялась надо мной, прислав мне этого человека.

– Оскар, я…

Он притянул меня к себе, склонился, поцеловал в губы. Я запустил пальцы в его темные волосы, притронулся к небритым колючим щекам.

– Гм, Адриана, осторожнее, – оторвался он от поцелуя.

– Что, что такое? – стал приходить я в себя и вдруг, почувствовал через платье, как что-то уперлось мне в живот и это что-то оказалось известной мне ранее мужской реакцией на близость с желанной девушкой.

– Демон алкала! – бешено в страхе завопил я и, сам того не ожидая, съездил Оскару по морде кулаком, разбив ему губу.

– За что? – не понял мой телохранитель.

– Я не хочу, чтобы меня трахали!

– Что? – кажется, мой ухажер недоумевал от моей странной реакции. Бох добыл из кармана платок и прижал к разбитой губе.

– Сэр, Оскар Бох, приказываю вам посетить бордель и более не притрагиваться ко мне!

– Я чем-то обидел вас? Что я сделал не так и зачем мне нужно идти в бордель? – он задавал резонные вопросы, на которые я не мог дать прямого ответа.

«Вы хотите женщину, вы получите её!» - решил я про себя. При этом меня начало снедать еще одно противоречивое чуство, такое гадкое и присущее только девушкам: я не желал, чтобы он выполнил мой приказ.

– Позвольте, ослушаться вас, леди Адриана. Я не хочу других женщин, мне нравитесь вы, – его низкий голос звучал спокойно, он не лгал.

«Демон алкала, я хочу тебя!» – я почувствовал, как волна желания прокатилась по моему телу, как затвердели соски, и кровь прилила к животу. Сердце бешено колотилось.

Я впервые испугался своих низких желаний. Бегом кинулся к ближайшему окну и открыл его настежь, пытаясь остудить пылающее лицо и вдохнуть свежего воздуха.

Оскар неторопливо подошел ко мне и протянул свежий платок. Видимо у него их было несколько на все случаи жизни.

– Возьми и вытри пот со лба, у тебя, кажется, начинается жар. Не стоило выбегать на открытую галерею в легком платье.

До меня стало доходить, что сейчас я выгляжу, да и веду себя достаточно нелепо. Я принял платок, и легкое прикосновение к его пальцам было мне приятно. Приложив надушенный платок ко лбу, я ощутил не только аромат парфюма, но и терпкий запах табака и еще чего-то притягательного, неповторимого, чем пах только Оскар.

В коридоре появилось несколько человек, это были слуги. Меньен, мой прежний шустрый слуга о чем-то беседовал с двумя миловидными служанками. Потом вслед за ними прибежал камергер отца. Когда они все заметили меня у распахнутого окна, поспешили на помощь, с резонными вопросами о моём здоровье.

– сэр Леор, я хочу, чтобы начальник моей охраны не в чем не нуждался и был доволен службой, посему, проследи за тем, чтобы сэр Оскар сегодня вечером посетил лучший бордель Сендарина!

Леор, насколько я помнил, был человеком семейным и повидавшим, во время службы моему отцу разное, вдруг побледнел – еще бы, ведь юная девушка просила его выполнить не совсем приличную просьбу.

– Месьера, я, признаться не знаю какое из учреждений действительно лучшее и каких женщин предпочитает господин Бох.

Оскар не возражал. Стоял как истукан. Легкая ухмылка не сходила с его губ. Я отвернулся, не хотел на него смотреть. Меньен и служанки смешливо переглядывались.

– Вам поможет Меньен, насколько я знаю от своего брата, он в этом деле мастер, – распорядился я. – О результатах доложите мне лично. У меня и вправду жар.

– Как прикажете, месьера, – Леор находился некотором смятении и не спешил и с подозрением смотрел на Оскара, наверное гадал, чем же Оскар Бох вызвал у меня такое желание.

Служанки сопроводили меня до покоев, где Астра, несмотря на все возражения, уложила меня в постель.

[1] Алкал – прототип ада.

[2] «Золотая десятка» - партия лордов-наместников и держателей угольных шахт.