А где-то в соседнем дворе…

Когда дракоты улыбаются

Примечание: Дракот — это мелкий дракон, живущий рядом с людьми вот уже не счесть сколько времени. Люди давно привыкли относиться к ним как к обычным котам и, похоже, действительно не замечают разницы, однако истинно драконьего нрава это не отменяет.

___________________________________________________

Тим выбежал из парка, едва не угодил под колеса, а остановился только в незнакомом дворе.

Впереди возвышалась помойка. На мусорных баках, не обращая на него внимания, сидели, сверля друг друга взглядами, дракоты. Рыжий, почти оранжевый, с золотыми полосами поперек тела и лап, и черный – с огромными, явно драконьими глазами и шерстью, в которой нет-нет, а попадались чешуйки. Первый — холеный, с узким синим ошейником, — очень пушистый и точно породистый. Второй, дворовый, — гладкий, но не уступающий сопернику размером, шелковистостью шерсти и яростью.

– Отфффали, – шипел породистый.

– Урррою, – рычал дворовый.

Из окна на втором этаже высунулась женщина. Противостояния она не видела, но ее голос все равно был визгливо истеричен:

— Милорд, домой!..

— Тфффое сщщщастье, — прошипел рыжий и меховой тряпкой сиганул по стене, помогая себе прозрачными, маленькими и оттого неуклюжими крылышками, а потом по водосточной трубе — вверх в объятия хозяйки.

У Тима защемило в груди: его выкинули, а породистого Милорда любили. В том и сомнений не возникало.

– Ну? — он настолько сильно погрузился в переживания, что забыл, где находится. Потому и не дал деру, когда дворовый дракотище вдруг оказался рядом. Очень близко! И когда только со своей кучи слезть успел? — Ты здесь по делу али как?

— Я?.. Не... -- Тим хотел рассказать о человеке в перчатках, о том, как его, маленького котенка, выгнали из дома, о парке и рычащих монстрах, о мировой несправедливости наконец, но поднял глаза и онемел.

Дворовый дракотище был вдвое, если не втрое, больше Тима. Угольно-черный, с блестящей лоснящейся шерстью, серебряной чешуей и огромными, красивыми, неописуемо замечательными крыльями. Если приглядеться, удалось бы разглядеть застарелые шрамы, но даже подобная уродливость не умаляла его красоты, скорее наоборот – подчеркивала. Былые раны дракотище носил как иные собаки медали – с достоинством и гордостью. А еще – как отличительный знак: мол, не стоит со мной связываться. С черной морды пристально и зло глядели изумрудные глаза с узким вертикальным зрачком.

– Ну ты и котенок, – фыркнул он. – Ладно, мелочь, держись меня, и ничего с тобою не случится. Защиту обеспечу, жратву – тоже. Как скажу, так и станешь поступать, если ничего не скажу – действуй как хочешь, – он прищурился и, высоко задрав хвост, куда-то направился. Тиму не оставалось ничего другого, как пойти следом. – Да, кстати, зовут меня Зверь или Черный, но для тебя, пожалуй... Кэри. Меня так дракошечка одна прозвала, мне нравится.

– А меня Тим зовут, – представился он, зачем-то добавив: – И я… действительно котенок.

Кэри его проигнорировал:

– С Милордом не водись, этот драный меховой клубок ничему хорошему тебя не научит.

***

Дни потекли неуловимо быстро и оказались насыщенными. Тим забывал грустить, и прошлое незаметно уходило. Иначе как сном или иной жизнью оно уже не воспринималось.

С каждым днем становилось холоднее. Ночью земля покрывалась инеем. Однажды Кэри притащил картонную коробку, но Тим так и не понял зачем.

– Увидишь, – фыркнул Черный и ушел на крысиную охоту. Мышей он не особенно признавал и постоянно твердил, что еда должна быть под стать охотнику. С крысой нужна ловкость и сила, с птицей – хитрость, мышь же сама от страха окочурится, стоит на нее лишь пристально посмотреть.

Тим не возражал. К огромному сожалению обоих, сносно охотиться он так и не выучился. Скорее всего, в том было виновно благополучное детство и недостаток навыков, а может, и котовье происхождение. Кэри охотился за двоих, тем более это не кахалось ему в тягость, а на помойке всегда находилось что-нибудь съестное. Других котов, дракотов и даже собак он отвадил давным-давно.

***

– Мааарррт! – Кэри черной молнией взлетел на мусорный бак и утробно взрыкнул.

На дворе – начало зимы. Если быть точным, конец ноября. Самое неприятное и холодное время года: снег еще не выпал, а мороз уже колется. Однако у Черного все равно март.

Еще он обожает всюду и каждому доказывать свое превосходство. Иногда Тима это бесит. Когда утром Кэри взбирается на самую высокую мусорную кучу и осведомляет двор о том, кто Главный Дракот и Царь всея помойки, Тим морщится и отворачивается. И делает вид, будто не знаком с этой черной бестией.

– А что, мелочь, – доверительно подмигнул Кэри, – не имеешь ли ты на примете какой-нибудь хорошенькой дракошечки?

Тим чихнул и потер нос лапой. Из всех, которых он видел, ни одну язык не поворачивался назвать хорошенькой. Даже из тех, кого считали породистыми и не выпускали из дома.

– Задаваки они и кокетки, – а как еще таких назвать? Сидят на подоконниках и королевские взоры на двор кидают.

– Какой же ты еще котенок... – протянул Черный.

Стало обидно. Тим нервно махнул хвостом и съежился. Шерсть у него длиннее, чем у Черного, но толку от этого немного. Кэри никогда не мерз, в отличие от недоангорца, как его назвали когда-то в большом светлом доме, после чего девочка, которую Тим считал мамой, вышвырнула его на улицу.

– А вот мне нужна дракошка, – Кэри сладко потянулся, – потому я пошел. Не скучай.

***

С тех пор Черный стал регулярно отсутствовать по часу, а то и по два. Правда, ночью, когда становилось особенно зябко, всегда возвращался.

Однажды Кэри рассказал, у кого бывает, и Тим рассердился по-настоящему. Он даже предположить не мог, что будет готов вцепиться в того, кто, по сути, спас его от голодной смерти. В сердце клокотала ярость, а из головы не шли слова человека в перчатках: «За ангорской кошкой не уследили, вот и понесла не поймешь от кого».

Дракошка, к которой наведывался Кэри, носила звучное имя Элизабет и была чистокровной ангоркой – так полагали люди. Наверняка ее дети ни в чем не будут нуждаться... конечно, если кто-нибудь вроде Черного о них не позаботится.

– Как? Ее ведь даже на балкон не выпускают! – в отчаянии выкрикнул Тим.

– Глупые никчемные людишки, – Кэри блаженно потянулся и зевнул, – они запирают дверь и даже не догадываются, что для меня достаточно форточки.

Стало холодно. Всю ненависть, холод и боль, накопившиеся за время странствий, Тим готов был выплеснуть на этого возомнившего о себе невесть что дракотища.

– Если ты хоть раз... еще пойдешь к ней!.. – Тим подавился угрозой, глядя во все глаза на того, кого уже давно считал другом.

– Мелочь? – Кэри улегся, скрестив лапы и слегка склонив набок голову. – Ты, случаем, не ревнуешь?

Тим почувствовал, как шерсть по всему телу становится дыбом.

– Я просто не хочу, чтобы ее дети были как я! Не хочу им такой же судьбы!..

Взгляд Черного изменился. Кэри продолжал внимательно рассматривать его, но игриво-смешливый прищур сменился презрительным.

– Значит, тебе не нравится такая жизнь? – холодно поинтересовался он.

Стало плохо. Почти как когда его выбросили. Нет, пожалуй, даже хуже – в сотню раз! К тому же Тим вдруг понял, что не может однозначно ответить на этот вопрос.

– Кэри... – начал он. Черный хвост нервно дернулся, и Тим замолчал. Отчего-то показалось невозможным называть его так более. – Зверь, ты не понимаешь...

– Я все прекрасно понимаю, – Кэри поднялся и фыркнул, – и даже лучше, чем ты можешь себе представить... как там тебя? Тим, – и медленно прошествовал мимо, направляясь к водосточной трубе. – Буду к ночи, впрочем, можешь не ждать, если мое общество тебе противно.

Тим хотел возразить, но не осмелился. Он свернулся клубком, стараясь не думать о холоде. На душе было тяжело, и хотелось выть как собаке.

***

– Мммерзнешшшь? – Милорд взмахнул пушистым хвостом. Слякоть он не любил, потому при каждом шаге встряхивал лапами.

Тим не ответил.

– А у меня дома рррыба и даже сссливки, – сообщил он. – А еще обогрефффатель.

Вкус сливок Тим давно забыл, а останки рыб валялись в контейнере – ешь сколько влезет. Вот обогреватель – совсем другое дело.

– Ну не упрррямься, – облизнулся Милорд. – Пойдем со мной.

– Меня все равно не пустит твоя хозяйка, – огрызнулся Тим.

– Брррось, – снова махнул хвостом Милорд. – Она обошшшает кошшшек. К тому шшше ты пошшшти анхххорррец.

«Впрочем, можешь не ждать», – вспомнил Тим. Если он обуза и совершенно не нужен, то и пожалуйста!

– Ну пошли, – сказал он, поднимаясь, и потрусил за Милордом.

Его хозяйка действительно оказалась доброй, а квартира, в которой она жила, – просто шикарной.

– Какой же ты красивый! – с придыханием произнесла женщина, и Тим не понял, как на это реагировать. Он помнил, что сер, худ, длинноног и ушаст. Неужели изменился? И крыльев у него не имелось точно, а теперь они распрямились от похвалы, расправились и, кажется, были жемчужного цвета и почти такие же большие, как у Кэри.

– Я что же… тоже дракот? – не поверил он.

– Дурак ты, – снисходительно фыркнул Милорд. – Стал бы иначе Зверь с тобой возиться.

Первым делом перед ним поставили блюдечко со сливками, а потом подали рыбу. Очень вкусную. Никогда в жизни он не ел ничего подобного.

Обогреватель был восхитителен. Тим прикорнул после обеда, а когда его погладили по голове, довольно замурлыкал.

– Ну просто ирбис, – восхищенно ахнула женщина, и Тим не почувствовал в ее голосе фальши. Он действительно ей понравился.

Потом играли в мяч. Милорд вальяжно устроился в кресле, а Тим носился по всей квартире, притаскивал игрушку в зубах и подпрыгивал, вызывая восторженный смех женщины.

Затем он снова уснул, свернувшись клубком возле обогревателя, а проснулся от странной непривычной тоски. За окнами медленно темнело, и вместе с небом сумерки проникали и в его душу.

– Скажи, – Тим сел перед креслом Милорда. – Зачем тебе понадобилось приводить меня?

– О шшшем ты? – зевнул тот.

– Вряд ли тебе нужен конкурент в доме, – уточнил Тим.

– Шшштобы за мящщщиком бегать? – дракот снисходительно покосился на него. – Не сссмешшши...

Тим вздохнул. Встал. Оглядел комнату и направился к хозяйской кровати. Краем глаза заметил, как напрягся Милорд. Тот даже привстал. Лени в грязно-желтых глазах больше не было. «Сейчас кинется», – подумал Тим и резко обернулся, выгибая спину:

– Пррравду!!!

Милорд зашипел и распушился:

– У Черррного научился, да? Прафффды захххотел. А она ффф том, шшшто не только он тебя ночью греет, но и ты ефффо. И фффзял он тебя только за этим!

– Ты... ты... ты хотел, чтобы Кэри замерз, пока я тут?.. – у него подогнулись лапы. В следующее мгновение Тим несся к двери, истошно орал и царапал дорогую обивку.

***

Кэри самозабвенно раздирал коробку.

– Я решил привнести в наше милое существование больше уюта, – пояснил он, оторвался от занятия и подошел к нему. Принюхался. Тим заметил, как волоски на ушах Черного приподнялись. – А ты чем занимался? – чихнул. – М... даже так? – обошел вокруг него, развернулся и, не глядя, рявкнул: – УбиРРРайся, пРРРедатель!

Тим подскочил на всех четырех лапах. Гибкое черное тело исчезло за изодранной картонкой. Нечего было и думать идти мириться. Тим сам все испортил. Сначала накричал. Потом пошел с Милордом. И, главное, зачем? Гори все обогреватели синим пламенем! Ведь не хотел же!..

Он вздохнул и свернулся калачиком, пряча под себя лапы, а нос – в кончике хвоста.

Начиналась пурга. Сон не шел. Тим пытался считать мышей или ворон, но ничего не выходило.

– Эй, мелочь, – донеслось сквозь завывание ветра, – иди сюда, замерзнешь же.

Может, Кэри и заботился только о себе, но как же Тим был ему благодарен!

Внутри коробки оказалось едва ли теплее, чем снаружи. Тим свернулся, привалившись к горячему боку Кэри, и очень быстро согрелся. Засыпая, он почувствовал, как Черный повернулся так, чтобы площадь соприкосновения была больше. Прикрытых век коснулось теплое дыхание, и Тиму почудилось, что Зверь улыбнулся. Конечно, он знал, что дракоты, как и обычные коты, этого не умеют, но другу – теперь в том не было сомнений – удавалось.

***

В январе пировали все окрестные коты и даже собаки. Люди выкидывали столько съестного, что никакой мороз не был страшен. Зима потекла веселее. К тому же Кэри научил его греться на капотах только приехавших машин. Таких в их дворе скапливалось на удивление много. Особенно ближе к ночи.

А потом пришла беда: Элизабет родила трех злющих черных отпрысков. Хозяин ангорки, тучный пожилой мужчина, сильно ругался. А поскольку черный кот (как он считал) в пределах нескольких кварталов обитал один, то гнев, естественно, пал на Кэри.

– Я его отравлю! Изведу! Уничтожу, скотину такую!!! – метал громы и молнии мужчина, гоняя Зверя вокруг бака.

Кэри, однако, быстро сориентировался, что к чему, и погнал человека сам. Хозяин Элизабет отделался исцарапанной рукой и щекой и, обещая так дело не оставить, ретировался домой.

– Кэри, – осторожно позвал Тим, когда, весьма довольный одержанной победой, тот улегся на вершине мусорной кучи.

– Мррр?..

– Может, нам уйти? На время, пока эта история не забудется.

Зверь прищурился на яркое морозное утро:

– Мне, конечно, не составит труда отвоевать нам новую помойку, но уходить из-за какого-то человечишки?..

– Кэри! – испуганно воскликнул Тим.

– Послушай, мелочь, – со вздохом поднялся Черный. – Эта коробка, баки и двор – наша территория. Ее нельзя просто так бросить. Я сейчас не о том, что придут другие дракоты, коты или шавки и изгонять их будет сложнее, нежели сейчас не пускать. Я говорю о самоуважении. О гордости, в конце концов! У меня данные чувства наличествуют. И в тебе тоже проснутся рано или поздно.

***

Мужчина вернулся, но не один. Рядом с ним шел сутулый и худой, ведя в поводу кривоногого белого пса с отвратительными алыми глазками.

– Сейчас узнает, скотина такая, – приговаривал мужчина, распространяя вокруг волны ненависти. – Житья всему двору не дает, тварь чернявая...

Кэри взирал на происходящее спокойно, только кончик его хвоста слегка дергался.

– Не вмешивайся, – бросил он Тиму. – Лучше отбеги подальше.

Вот только спасаться бегством тот не собирался.

Черный обвел царственным взором присутствующих. Изумрудные глаза остановились на хозяине Элизабет. Мужчина вздрогнул: наверное, он впервые увидел, как улыбаются дракоты.

– Ща Барс из него тушку сделает, – пообещал сутулый.

– Какая пошлость, – фыркнул Кэри. – И какое неуважение. Нельзя называть собак именами кошачьих, это отвратительно и просто неуместно.

Последующие мгновения стали в жизни Тима самыми страшными. Псина почти не уступала Кэри в скорости, а боли, кажется, вообще не чувствовала. Белое и черное едва не сливались в одно серое пятно. Сражение происходило в абсолютной давящей тишине, не считая, конечно, подначивания людей. Он тоже молчал. От страха шерсть встала дыбом, а уши прижались к голове. Он почти ничего не видел и уже не слышал, даже истошных воплей хозяйки Милорда и каких-то женщин у подъезда.

Потом грохнуло.

Тело среагировало быстрее разума и подалось вперед. Сутулый хватал за ошейник белое чудовище. Истекающий кровью Кэри выгибал спину. А Тим уже стоял между ними, прижимая уши и низко утробно урча.

– Ненавижжжу!!! – шипел он. – Не прощщщу!!!

Псина едва не лишилась глаза, и Тим был уверен, что довершит начатое Кэри, пусть только дернется!

– А ну прекратите это безобразие! – со стороны подъезда шел невысокий молодой мужчина со светлыми волосами. В руках он сжимал пистолет.

– Макс, – донеслось от подъезда. Хозяйка Милорда выбежала на улицу. – Я свидетельница. Если надо, и в суд пойду! Дикость какая! Да как вы могли, у вас же самого кошка?! – набросилась она на тучного мужчину.

– А, – махнул рукой хозяин Элизабет. – Вот именно, что кошка, – он повернулся и прошествовал в дом под осуждающие реплики соседей. Псина с сутулым попятились и наконец убрались со двора.

Кэри обвел людей безразличным взглядом. Фыркнул и, пошатываясь, направился за бак – к их коробке. Тим остался прикрывать его отступление.

– Ирбис, пойдем в дом, – услышал он голос хозяйки Милорда, но не счел предложение достойным внимания.

***

Следующие дни стали ужасными и изматывающими. Приходя с охоты, Тим валился с ног и, вставая абсолютно разбитым, снова шел на охоту. Он научился добывать мышей и крыс, рылся в мусорных кучах, выискивая объедки, пару раз поцапался с Милордом и отогнал от помойки приблудную мелкую шавку. Он забыл, что такое спать и есть, но готов был терпеть и дальше – в пять или в десять раз больше, – лишь бы Кэри не становилось хуже.

У Черного кровоточили раны. Шерсть уже не казалась блестящей, а изумрудные глаза подернулись мутной пеленой. Всеми днями он спал, почти не притрагиваясь к пище и воде.

Когда Тим едва не отчаялся, вернулся светловолосый. Молодой дракот выметнулся из коробки и зашипел, расправляя крылья и угрожающе выгибая спину, но человек не испугался. Запустил в их убежище обе руки, ухватил Кэри и вытащил под блеклое серое небо.

– Эк тебя угораздило, – сказал мужчина, обращаясь то ли к пребывающему без сознания Черному, то ли к самому себе. – Ну ничего, поправишься.

Ах, если бы только его слова оказались правдой!.. Тим догадывался, что останется в одиночестве. Но это его не пугало – во всяком случае, не так, как если бы друг умер.

Человек обернулся.

– Ну и ты пошли с нами. До кучи. Не разлучать же вас, честное слово.

***

Квартира светловолосого оказалась просторной и теплой, пусть и не такой шикарной, как у хозяйки Милорда. В их с Кэри распоряжении оказались мягкие пуфики, отдельные миски, качественный сухой корм и даже пластмассовая мышь.

Тим обшарил все углы и даже на всякий случай пометил территорию. Кэри лежал, просыпаясь только для того, чтобы поесть. Первые дни его тыкали иголками и обвязывали белыми тряпками, но вскоре оставили в покое.

– Мелочь, ты? – когда он сказал это и приоткрыл один глаз, Тим едва не запрыгал от счастья.

Кэри быстро пошел на поправку и уже через неделю не отставал от Тима. Жизнь потекла мерно и счастливо, но Черный заскучал.

Светловолосый устал снимать Кэри с ковров и шкафа. На холодильник ему пришлось вешать замок, а мусорное ведро не оставлять без присмотра и как можно чаще опорожнять. Черный шипел и фыркал, однажды попытался повыть на луну, как это делают собаки, получил газетой промеж ушей и был выдворен в ванную комнату на всю ночь.

– Не могу больше, – сообщил он Тиму, когда наказание закончилось. – Я вольный дракот, и Макс этот мне не нравится. Может, он и... хм... «зеленый», но уж больно неискренний. К тому же здесь даже мышь – и та пластмассовая!

– Хорошо, – вздохнул Тим. – Тогда уйдем вместе.

***

Призывно раскрытая форточка,занавеска, едва колыхающаяся от ветра. На улице темнело.

– Разве не о подобной жизни ты мечтал? – хмыкнул Кэри. – Оставайся. Не хочу быть причиной чужих несчастий.

Тим фыркнул. В два прыжка достигнув подоконника, он зацепился за занавеску и ловко перемахнул наружу. Кэри последовал за ним.

Была уже совсем ночь, когда они добрались до мусорных баков. Казалось, здесь все осталось по-прежнему, даже их коробка.

Кэри первым прошмыгнул внутрь и чихнул. Тим поспешил за ним и в растерянности присел на задние лапы. У дальней стены жались друг к другу три черных клубка – только изумрудные глаза зло поблескивали.

– Вы что же, мои? – удивленно пробормотал Кэри. Ближайший клубок, улучив момент, вцепился в его хвост. На всякий случай Черный легонько дал нахалу по носу. Тот смешно заморгал и чихнул.

– Видать, действительно мои, – улыбнулся Кэри, устраиваясь посреди коробки.

Клубки тотчас облепили его, греясь.

– Ох, мелочь...

– Что? – не понял Тим.

– Я не тебе, – прищурился Кэри. – Теперь они – мелочь.

Тим пристроился рядом. Нахал – самый решительный клубок – прильнул к нему, зарылся в пушистый мех и душераздирающе зевнул. Тим улыбнулся и блаженно прикрыл глаза. Вначале он не понял, что изменилось, а потом постарался лежать как можно тише, не мешая.

Кэри урчал. Хрипло и чуть грозно, хотя Тим был уверен, что ему нужно лишь немного потренироваться, чтобы получилось красиво. Черный мурлыкал впервые в жизни.