220 вольт

Глава 13

— А вот и наш первый герой! — я подхватил под мышки щуплого мальчишку и поставил его на стол. Пацаненок, оказавшийся в центре внимания, судорожно оглянулся вокруг и зашевелил руками, пытаясь их то скрестить, то засунуть в карманы облезлых шорт.

— Держи и владей! — я протянул ему планшет, легонько стукнув им пацана в грудь — ты заслужил его!

— Ура-а-а! — неожиданно раздалось из окружавшей стол толпы. Ошалевший победитель вцепился в планшет как клещ и тут же начал дергать ремешок, пытаясь его открыть.

Немного полюбовавшись ушедшим в себя ребенком, я сгрузил его обратно на землю, прямо в окружение его товарищей, жаждущих познакомиться с призом поближе. Буквально через пару секунд из толпы, окружившей пацана, раздался восхищенный вздох. Пользуясь своим ростом, я глянул поверх детских голов. Оказалось, в планшете был специальный кармашек с компасом. И судя по радостным крикам, временами переходящим в ультразвук, даже рабочим. Черт, а в том, что я проверял, компаса не было…

— Товарищи, подскажите, а кто тут главный? — строго обратился к нам появившийся словно из-под земли милиционер. Я огляделся и увидел стоящий неподалеку мотоцикл с люлькой. Ничего себе, за гомоном и криками детей не услышать тарахтения мотоцикла…

— Если по поводу происходящего вокруг, то я. А если за всю больницу, то вон — я указал рукой — Василий Васильевич, главный врач.

— Ага, значит вы мне и нужны. — он отступил на шаг назад и козырнул — Старшина Вознесенский.

— Вячеслав Владимирович — в ответ протянул руку — чем могу помочь?

— Сигнал поступил — старшина снял фуражку и начал протирать ее платком изнутри — детский труд. Причем на опасных работах.

Не понял. Какой труд? Это же не поездка «на картошку» или «субботник»…

— Товарищ старшина, так у нас тут «пионерский десант» — опередил меня с ответом Михаил.

— А-а-а! — сразу расслабился милиционер — и много уже поломали?

— Да нет, пока всего лишь дверь — я махнул рукой — да и то, судя по состоянию, она скоро сама бы сломалась…

— Это как же вы так смогли — удивленно произнес он, провожая глазами пронесшуюся мимо нас стайку пацанов, возглавляемую нашим победителем. Длину ремешка он еще не отрегулировал, поэтому планшет при каждом шаге подпрыгивал и шлепал его по попе, придавая ускорение — у нас тоже недавно был десант, так после него отделение неделю отходило.

— Устроили игру с раздачей наград — я чуть отодвинулся, пропуская бегущего и что-то радостно орущего пацана — но может, лучше отойдем к мотоциклу, а то как бы его не восприняли законной добычей?

И в самом деле, вокруг мотоцикла уже наворачивали круги пара пацанов. Поняв, что их шкурные замыслы чего-нибудь спереть раскрыты, они мгновенно растворились среди себе подобных.

— Игра это хорошо — согласился старшина — у нас вон тоже такие же играли. Кто-то из огольцов крикнул, что под половицей спрятан клад белогвардейский и такое началось, что только держись! Сейф насыпной, в нем под триста кило, и тот сдвинули! Мы потом его вчетвером еле-еле назад поставили.

— А что с кладом? Нашли? — заинтересовался я.

— Да какой там клад! Здание построили три года назад — раздраженно махнул рукой Вознесенский — у нас даже еще краска с полов не сошла. Ладно, товарищи, все понятно тут. Лучше поеду я, а то неровен час и в самом деле мотоцикла не досчитаюсь…

Мы молча проследили, как разгоняя детей бибиканьем, мотоцикл сделал круг и выехав в арку, оставил после себя сизое облако.

— Как думаешь, кто позвонил? — задумчиво спросил Михаил — наши или пациенты?

— Конечно кто-то из пациентов — тут же ответил я — и мы оба даже знаем кто.

— Михайловна?

— Ага…

Люди не меняются. В любые времена, в любой организации работающей с населением, вам с ходу назовут таких личностей. Что бы вы не делали, как не упирались, но им всегда будет все не так и не то. Они обладают особым и изощренным складом ума, позволяющим выискивать мнимые недостатки во всем что их окружает. У них попросту нет чего-то идеального и никогда не будет. Иначе они умрут.

Вот и у нас такая есть. Как ее зовут, всем уже давно все равно. Михайловна и есть Михайловна. Маленькая худощавая старушка, испытывающая дичайший дефицит внимания и примеряющая на себя последовательно все болезни из медицинской энциклопедии. Если она читает газету, то заметки для нее слишком короткие и не отображают суть вопроса. Если статья — то наоборот, занимаются пустословием и разбазариванием газетных площадей. Врачи же вообще через одного изверги — то кормят лишними таблетками и залечивают, то не обращают внимания на болезни в угасающем организме. Она писала и звонила во все доступные места и требовала обеспечить соблюдение равноправия и законности.

Довелось и мне с ней столкнуться. Лампочку менял. Причем четыре раза. Светила слишком ярко и таким образом тратила народные деньги. Или наоборот, слишком тускло и я обогащался за счет выделенных на освещение средств. Отвадить старушку получилось просто: в последний раз захватил термометр, тот самый, что на батарейках. После замены лампочки я с очень озабоченным видом попросил старушенцию указать, где она обычно сидит и аккуратно положил его туда. Потом включил и последовательно зажимая и отпуская датчик, заставил стрелку двигаться туда-сюда. Такое представление поразило старушенцию в то самое, что у нее чесалось на предмет справедливости. Больше они меня не терзала, а когда мы пересекались в коридоре, уважительно здоровалась и называла по имени-отчеству.

— Дзеци, хто галодны, у сталовай суп ёсць. А хто не — бутэрброд рабице — легко перекрывая гам, разнесся над площадкой бас Пелагеи Серафимовны. Как любой человек любящий готовить, она очень ответственно относилась к соблюдению режима питания. Бывало полежишь подольше в постели, понежишься и придешь уже к окончанию завтрака. И вот наливает она тебе суп, а вид такой обиженный, что ты прямо физически ощущаешь, как твой организм испытывает огромный недостаток жиров, белков и может быть даже углеводов. Реально стыдно становится. А если придешь вовремя, да многословно похвалишь потом, так сразу в организме благодать разливается и вокруг птички щебечут. Вот и тут на мой взгляд наша повариха заготовила для диверсантов столько всего, что детям будет что есть не только на ужин, но еще получится сделать запас на пару дней вперед.

Впрочем, ее глас остался проигнорированным пионерской общественностью. Все заинтересованные давно нашли кухню, сообразили себе по предку гамбургера из двух кусков хлеба и котлеты и теперь только забегали разве что за компотом.

Я подошел к столу и заглянул за плечо главсестры, рассматривая записи. Не понял.

— Э-э-э-э, у нас же столько заданий не было — озадачено протянул я.

— Да, дети пошли на второй раз, а я делаю вид, что не замечаю — оказалось, что Ирина Евгеньевна умеет улыбаться — мне медсестры сообщили, что матрасы в поисках скрытого уже на второй раз выбивают. А порвали… — она потянулась —.. а не важно сколько порвали. Обычно мы выбивание только к зиме завершали.

— Думаю, надо постепенно завершать мероприятие — к нам неслышно подошел Василий Васильевич — мне кажется, что дети начали уставать…

Вы знаете, что выбрала команда победителей? Экскурсию в морг! Поначалу никто не поверил, но дети решительно подтвердили, что им охота туда, тем более морг изначально был закрыт нами красной меткой. Я как-то считал, что различные нервощекоталки типа «черная-черная рука черной-черной ночью…» появились уже гораздо позже, но видимо здорово ошибался. Да и с моей точки зрения смотреть там не на что — обычный зал с здоровым холодильником, где лежат тушки, иногда даже немножко помятые. На любом рынке точно такая же картина в мясном отделе, только тушки не человечьи. Но патологоанатом только хмыкнул и пригласил победителей за собой.

Мне же по должности достались «проигравшие». Доведя возбужденно гудящую группу до дверей склада, я открыл дверь, зажег свет и жестом пригласил ребят во внутрь.

— Можете брать все, что сможете унести в одиночку. Только чур, инструменты потом вернуть, иначе следующего раза не будет.

Конечно, предварительно я прошелся по складу, отбирая для себя наиболее пригодные ништяки и заранее роняя или переставляя на пол то, что может упасть. Правда, кроме выключателей, ничего особо нужного для текущих задач не нашел и поэтому с интересом наблюдал, что посчитают важным дети.

— А это можно взять? — мои размышления прервал пацаненок, у которого в руках был трансформатор. Офигеть, откуда он его выколупал?

— Если сможешь унести — то можно. — я улыбнулся в ответ — Но если не секрет, зачем он тебе? — на самом деле мне было мучительно жалко отдавать такую штуку. Может, обменяю на что-нибудь…

— Я приемник строю. С супергетеродином, на шести лампах — пацан гордо задрал нос.

— Здорово! А разве радиокружки летом работают? — удивился я.

— Не-е-е-е, я в городской радиоклуб хожу. У нас там радиостанция есть и я на ней даже уже один сеанс связи провел. — он шмыгнул носом — только еще карточка не пришла.

— Здорово, а можешь сделать доброе дело? — я мысленно потер руки — у нас тут есть радиола нерабочая, а починить ее у меня нет ни инструментов, ни знаний. Можешь передать просьбу руководителю уделить мне часочек-другой?

— Хорошо, я забегу — покладисто согласился пацан.

— Да не надо ноги бить, в больнице телефон же есть.

— Да мне не сложно, я же рядом живу…

То есть городской радиоклуб все это время был где-то рядом? Зря я тогда поверил словам Михаила, что в городе нет ничего радиолюбительского…

— И вот это тоже можно? — к «радиолюбителю» присоединился еще один. Да твою же маму! У этого на протянутой ладони лежали две индикаторных лампы.

— Конечно. Ты тоже радиоприемник строишь? — я постарался скрыть досаду про упущенное. Ведь все обсмотрел!

— Нет, у меня робот будет. С двумя программами!

Здорово. Если сейчас ко мне подойдет третий и спросит разрешения про радиолампы для постройки компьютера, то я начну грешить про альтернативные миры. Ну не было ничего в журналах про ЭВМ!

Однако следующим мне на осмотр было предъявлено нечто вроде большой катушки, содержащей внутри не один метр медной проволоки. Сияющий пацан сообщил, что наконец-то сделает себе нормальную антенну. Скептически оценив объемы, я порекомендовал не жадничать и раздать остатки друзьям.

Вообще у меня создалось впечатление, что все поголовно что-то делали. Практически всему пацаны находили применение. Даже остатки «руки» от УС-30 были признаны годными для постройки крана. В общем, от тотального выноса склада, ставшего пещерой али-бабы, детей останавливала только собственная грузоподъемность.

Улыбаясь, я наблюдал за процессом распределения материальных богатств. Часто найденное соседом признавалось гораздо более привлекательным и тут же происходил обмен, причем на мой взгляд, часто совершенно не равнозначный. Ну вот как можно обменять четыре каких-то колесика на маленький пучок проводов с разноцветной изоляцией? Или блестящую рейку из какого-то металла на горсть болтиков? А лист матово отблескивающей и погромыхивающей жести на витой шнур? Однако если судить по довольным лицам, меняльщики с обоих сторон были уверены в выгодности сделки.

Наконец самозагрузка пионеров завершилась и мы колонной перегруженных верблюдов двинулись назад.

— Да там такое! И лежит весь такой бледный!

— Зато у меня вот что есть!

— Да нет, он не бледный, он желтый и вообще без ноги был!

— А у меня лучше! Гляди!

Назад в автобусы дети запихивались очень трудно. Почти сорвавшая голос пионервожатая тщетно пыталась рассадить детей по автобусам. Но ее игнорировали, ибо всем непременно надо было поделиться увиденным и похвастаться обретенным. Посмотрев на это безобразие, я призвал на помощь коллег и совместными усилиями мы разделили толпу галдящих детей на четыре примерно одинаковых кучки и буквально втиснули их по автобусам. Вскоре накал страстей стремительно пошел на убыль, просто потому что около пассажирских окон не было форточек, а жестами много не намашешь.

Наконец автобусы взревели двигателями и гудя трансмиссией поползли на выезд. В каждом автобусе нам махали руками десятки радостных детских лиц. В ответ я тоже улыбался и махал, улыбался и махал…

— Уф… Неужели все? — с легким стоном упал за стол Михаил.

— Да, это было в высшей степени любопытно — согласился с ним Василий Васильевич, устало откидываясь на спинку скамейки.

— Ну хоть зараз вы паешце нармальна! — снова вклинилась наша повариха.

Странно. А я совсем не чувствовал себя уставшим. Даже в теле бодрость какая-то организовалась…

Метр тут, два там… А тут восемь? Нет, это тройка так написана. Я на карачаках расположился около разложенного на полу листа, пытаясь расшифровать то, что нарисовали мне вчера пионеры. Сейчас обработаю один лист и пойду сравню, как это выглядит в реальности. Если ошибка не будет слишком большой, то задачу минимум с помощью детей я уже выполнил. Главное не получить ответ на порядок отличающийся от правильного.

— Ну и как? — спросил Михаил у моей откляченной задницы.

— Ну пока вроде похоже на правду — ответил я, разгибаясь — там, где я уже посмотрел, щиты освещения на правильных местах. Сейчас вот прикидываю, насколько правильно длину проводки насчитали.

— Бросай это дело, там Семенычу привезли немного материала для мастерской, надо помочь разгрузить.

Ну что же, это дело хорошее, тем более что давно надо было заглянуть — Семеныч мне обещал сделать стул чуть получше той табуретки, на которой я умащивал свой зад все это время.

Около входа стояла полуторка с откинутым бортом. В кузове ровным штабелем лежали деревяшки разных размеров. Ну там доски, бруски и прочие результаты работы пилы. Одев верхонки, мы аккуратно брали по одной лесине и так же аккуратно, стараясь не столкнуться друг с другом, складывали их в стоящий неподалеку сарай.

— Вилеор Семенович — я смахнул пот — а зачем нам столько досок? Вон, еще старые не израсходованы даже на половину — я мотнул головой в сторону сарая.

— Так это не годное дерево — мне вручили очередную порцию — вон, видишь как повело?

Я пригляделся. И в самом деле, те доски, чтобыли видны сверху были далеки от прямолинейных форм. Какие-то изогнулись винтом, а какие-то представляли из себя слабое подобие сабли. Ровных даже на глаз было мало.

— А отчего так? — мне стало интересно. В моем понимании при хранении дерево если и меняло свои размеры, то исключительно в сторону уменьшения.

— Да мне сказали, что они уже после сушки, а они сырые оказались — Вилеор, сгрузив мне очередную доску, в расстройстве махнул рукой — я и упустил момент. Теперь их либо на дрова, либо на какие-нибудь поделки.

Таская доски, я задумался: а куда мне можно применить столько халявного дерева? Но видимо, лимит фантазии я исчерпал на подготовке к десанту, и в голове кроме деревянных ложек никаких предложений не было.

Не прошло и получаса, как мы освободили полуторку от ее груза. Захлопнув борт, Семеныч несколько раз стукнул по нему кулаком, разрешая водителю уехать.

— Ну вот, кто хорошо работает, тому и больше накладывают! — Михаил как всегда вовремя со своим предложением — Тем более там Серафимовна после вчерашнего особое приготовила.

О! Особое блюдо! Такое бывает не часто. Не хочу даже знать, из чего готовятся «особые» блюда, но даже на мой искушенный ресторанами будущего вкус они казались шедеврами. И главное, никаких «консоме» и «баллотинов с пулярками» в меню отродясь не было. Просто «суп» и «каша». В общем, закрыв замок на сарае, мы поторопились в столовую.

В столовой было людно и мы с трудом нашли себе свободные местечки.

— А Серафимовна-то нашего Вячеслава уважает — Михаил с улыбкой обратился к Вилеору — вон сколько наложила.

Я сравнил — и в самом деле, моя порция была гораздо больше.

— Так ей вчера пионеры кухню в порядок привели. Все ножи-поварешки по порядку разложили и какие-то полочки рассортировали. — Семеныч запустил ложку в суп и поболтал там, размешивая сметану — вот и выдала так сказать премию.

— Все в ваших руках, товарищи — я поднял руку с зажатым кусочком хлеба — хотите, я поговорю с Василий Васильевичем об организации еще одного «пионерского десанта»? Только чур, теперь не я главный!

— Не-е-е-е — дружно замотали головой мои собеседники. Ну нет, так нет — мне же больше достанется. Тем более особым блюдом сегодня была рисовая каша на молоке. Она одновременно была и рассыпчатой и слипалась в меру, а вкус… В общем, от стола я отваливался беременным пингвином.

Заниматься ползаньем по полу не было никакого желания, поэтому я решил посвятить время чтению научно-популярной литературы. Таковой у меня сегодня выступал январский номер «техники-молодежи». Я лениво прочитал послание каких-то рабочих Сталину, рассмотрел портрет Ленина на годовщину смерти и принялся знакомиться в новостями про достижения украинской науки. Оппа! Статья называется коротко и емко: «Полупроводники». Я подобрался — неужели уже? Быстренько прочитав статью, я понял, что да, уже. На примере какого-то купроксного выпрямителя объяснялся принцип работы обычного диода. Дырки, положительно и отрицательно заряженные частицы, все как по учебнику. Осталось сменить медь на кремний и готов уже привычный мне полупроводниковый диод. А там и до транзистора рукой подать — по сути внутри он состоит из двух диодов, включенных «лоб-в-лоб».

Чтобы лучше думалось, я сполз с табуретки на пол и оперся спиной на стол. Что я помню про диоды? Да ничего особенного, кроме того, что я лично в свое время повторял опыты Лосева. Там все просто: берем кусок какого-то кремния и пару проволочек, соединенных с блоком питания. Молотком крошим кремний на мелкие кусочки и отбираем те, которые при подаче на них напряжения начинают светиться примерно как гнилушка в лесу. Вот вам и первый светодиод готов. А там чем чище материал и меньше площади — тем лучше характеристики.

Так, а какой кремний нужен? Я напряг память. Мозги выдали даже формулу SiC, но как это правильно называется — шиш. Знаю только, что этой штуки в мое время было завались, ее для шлифовки и прочих подобных штук использовали. А вот как сейчас — не знаю.

Во мне прямо вот все зачесалось написать письмо, тщательно расписать все прелести полупроводниковых элементов и отправить его куда-нибудь повыше. Но где-то внутри сразу всплыл гаденький вопрос: «а поверят?» Гадство какое-то…