01_Дилетант

Глава 17 (1794 сентябрь)

Не стоит бояться перемен.

Чаще всего они случаются

именно в тот момент,

когда огни необходимы.

Конфуций

- На европейском театре военных действий, Ваше Императорское Величество, особое внимание, на мой взгляд, стоить обратить на битву при Флёрюсе. Французские войска разбили объединённую армию Австрии и Соединённых провинций. Французская Самбр-Маасская армия под командованием дивизионного генерала Жана-Батиста Журдана была численно больше - около 70000 личного состава. Потери Журдана нам точно определить не удалось, но где-то порядка 5000 убитых и раненых.

- Эка интересно ты выражаешься - 'личного состава'...

- Разрешите продолжать, Ваше Императорское Величество?

- Продолжай.

- Армия принца Ко́бурга насчитывала 52000 человек. Её потери - 208 человек убиты и 1017 ранены. Анализ состояния сил сторон показывает, что сейчас Австрия не обладает достаточным количеством ресурсов для успешного продолжения войны с Францией и, по-видимому, будет обращаться к Вашему Величеству, а также к королю Георгу с предложениями о формировании альянса против Франции. Франция же, я думаю, не позднее весны следующего года присоединит к себе Соединённые провинции. Эта битва интересна тем, что французы для разведки местности применили воздушный шар. На длинном канате за позициями французских войск был запущен монгольфьер с офицером-наблюдателем, который передавал увиденные сверху данные о передвижении противника прямо в штаб Журдана.

- Мда, монгольфьер... Мне рассказывали о твоих демонстрационных опытах с великими князьями. ... Думаешь, в военном деле это направление перспективно?

- Думаю, пока не очень, Ваше Величество. Монгольфьеры поднимаются вверх за счёт разницы температуры воздуха снаружи и внутри шара. Постепенно воздух внутри остывает, и температура выравнивается, шар опускается. Воздушные шары, наполненные водородом, так называемые шарльеры, этого недостатка не имеют, но очень взрывоопасны. Применяться воздушные шары в военном деле, как разведчики и корректировщики огня артиллерии, конечно, будут, но редко, ибо их применение обусловлено очень многими обстоятельствами...

- То есть особого прока от них ты не видишь?

- Я не могу так категорично заявлять, Ваше Величество. Я на воздушном шаре не летал. ... Надо попробовать. Тем более, что наука не стоит на месте. Возможно, учёные что-то придумают, например, более безопасный газ откроют, или какое-то устройство, способное подогревать воздух в монгольфьере. ... Надо бы самим попробовать...

- Если считаешь, что в этом есть хоть какая-то польза будет... Только пожар мне не устрой. Продолжай...

- В самой Франции продолжалась борьба между жирондистами и якобинцами. Это внутрифранцузкие междоусобицы. Интересуют нас только в вопросе, с кем придётся работать в дальнейшем. Пока можно сказать, с кем не придётся - после казни Сен-Жюста и Робеспьера звезда якобинцев закатилась. Из наиболее перспективных хочу обратить Ваше внимание на бригадного генерала Буонапарте. Ему двадцать пять лет. Выходец из мелкой аристократии Корсики. Окончил Парижскую военную школу. Начал свою профессиональную карьеру в артиллерийском полку де Ла Фер в Валансе в чине младшего лейтенанта артиллерии в 85 году. В 88 году предпринял попытку записаться на офицерскую службу в Русскую императорскую армию. Однако по поступившему накануне распоряжению набор иностранцев производился лишь с понижением чина, что его не устроило. В 89 году получив отпуск по болезни, Буонапарте отправился на родину, где пробыл следующие восемнадцать месяцев и активно участвовал в местной политической борьбе на стороне революционных сил. В 91 году вернулся на службу, был повышен до лейтенанта. Первый боевой опыт получил в 93 году - участвовал в экспедиции на острова Маддалена и Санто-Стефано. Несмотря на неудачу десанта, командовавший небольшой артиллерийской батареей из двух пушек и мортиры капитан Буонапарте отличился: он приложил максимум усилий для спасения орудий. В сентябре 93 года Буонапарте прибыл в армию, осаждавшую Тулон, занятый англичанами и роялистами, в октябре получил должность батальонного командира. Назначенный начальником артиллерии, в декабре Буонапарте осуществил блестящую военную операцию. Тулон был взят, а сам он в 24 года получил от комиссаров Конвента звание бригадного генерала. Честолюбив, умён, амбициозен.

- Что-то много про этого Буонапарте? Предполагаешь его в диктаторы Франции?

- Пока трудно судить, Ваше Величество. Но судя по Тулонской операции, личность очень неординарная.

- Его можно подкупить, скомпрометировать, переманить на свою сторону?

- Пока у нас нет таких возможностей, Ваше Величество. Но мы готовим человека для внедрения.

- А что, больше никого во Франции уже нет? Я имею ввиду, на кого стоило бы обратить внимание.

- Есть ещё не менее амбициозный персонаж, Ваше Величество. При Флёрюсе командовал дивизией бригадный генерал Жан Батист Бернадот. Тридцать один год, выходец из беарнской адвокатской семьи. В семнадцать лет вступил рядовым в пехотный Королевский морской полк, предназначенный для службы в заморских территориях. Бравый солдат, отличный фехтовальщик, в 88 стал сержантом, во время 'дня черепиц' в Гренобле приказал своим подчиненным открыть огонь по толпе бунтовщиков, но уже в 89 поддерживает идеалы революции. В 92 году получил первый офицерский чин сублейтенанта. В начале лета прошлого года он был уже капитаном, в августе получил полковничьи эполеты, а в апреле нынешнего стал бригадным генералом. Обладает блестящими военными способностями и личной храбростью, решителен. Предполагаю в недалёком будущем их соперничество с Буонапарте. По остальным интересным нам политическим фигурам, если позволите, Ваше Величество, я доложу вкратце.

Императрица кивнула и что-то стала записывать. Причём, я заметил, пишет подаренной мною авторучкой!

- Виконт де Баррас, лидер июльского переворота, тридцать девять лет, отличается по нашим данным чрезвычайным цинизмом, алчностью, неразборчивостью в средствах при приобретении богатств. Луи́ Фреро́н, 40 лет, радикальный журналист, паталогически жесток, подавлял мятеж в Тулоне. После взятия города по-настоящему зверствовал - каждый день по его приказу расстреливали от ста пятидесяти до трёхсот человек. Жан-Ламбер Тальен, двадцать семь лет, тоже журналист, активный участник переворота. Из военных интересны ещё Жан-Шарль Пишегрю, тридцать три года, тоже бригадный генерал, Жан-Батист Журдан разгромивший принца Ко́бурга, тридцать два года, дивизионный генерал.

- Молодые у них генералы... Ты сказал, что готовите человека для... внедрения. Это как?

- Ваше Величество, в проекте Положения, что я имел честь Вам представить, указывалось, что одной из задач Специальной канцелярии будет формирование в иностранных государствах выгодного нам мнения среди влиятельных кругов общества. Выполнение этой задачи, как мне видится, возможно, при внедрении агентов влияния. Такой агент не будет задействован в сборе информации. Его задача - проникнуть в высшие эшелоны власти, вжиться в них и посредством доступных ему методов пытаться влиять так на политическую обстановку государства куда он внедрён, как выгодно нам. Такой агент должен быть вне подозрений. Это должен быть либо завербованный нами один из представителей высших эшелонов власти, либо человек, тоже нами завербованный, но ещё не вошедший в высшие круги, куда мы его активно будем продвигать. Второй путь дольше, но с конспирологической точки зрения, перспективнее. Оба варианта не дают полной гарантии, что объект вербовки не начнёт двойной игры. То есть не станет действовать против нас. Есть ещё вариант, когда мы посылаем своего человека. Чтобы свести риск его разоблачения до минимума, он приезжает в страну пребывания, минуя предварительно несколько промежуточных стран, где постоянно меняет документы и натурализуется. Это долгий путь. Но такой агент надёжнее. На практике мы планируем применять комбинированные методы внедрения.

- Поясни.

- Например, наш агент выезжает в Вену. В Вене меняет документы и выезжает в Рим. В Риме меняет документы и выезжает в Мадрид. В Мадриде меняет документы и отплывает в Мехико, из Мехико уже как испанец пребывает в Бостон. Некоторое время живёт в САСШ, а уже оттуда попадает в нужную нам страну, как гражданин Североамериканских штатов. Принимает гражданство страны пребывания. Некоторое время вживается в местные реалии. В идеале открывает какое-либо дело. Его задача: первое - найти объект среди высших чиновников, который можно бы было подкупить, или шантажировать, ну, либо то и другое; и второе - найти объект среди достаточно молодых и достаточно беспринципных чиновников, либо военных, который также можно завербовать, отталкиваясь от их пороков, а уже затем продвигать второго по служебной лестнице через первого. Причём ни первый, ни второй не должны знать, в чьих интересах они действуют.

- Ох, как ты всё запутал... Я едва поняла. Но это очень долго.

- Да, Ваше Величество, это займёт несколько лет, но в случае отсутствия форс-мажорных моментов перспективы открываются очень большие. Ведь принятие нужных нам решений правительством, ну скажем,... ну скажем, Блистательной Портой, оправдывает любые денежные вложения и, что наиболее важно, спасает жизни наших солдат.

- Форс-мажорных?

- Э-э-э, ... негативных, Выше Величество.

- И где ты слова эти берёшь? ... Так ты и супротив Турции собираешься, как ты говоришь, работать?

- И против Персии тоже, Ваше Величество. И против Индии, и против Китая, и против Японии.

- А Япония чем тебе не угодила?

- Ничем, Ваше Величество. Пока ничем. Но мы ведь о ней ничего не знаем. Пока. Неизвестно, как оно повернётся через двадцать, тридцать лет.

Императрица на меня как-то внимательно, и, в то же время, задумчиво и грустно посмотрела.

- Да, двадцать, тридцать лет... Я столько не проживу... Я ведь старая, Ржевский...

А ведь с её смертью все наши начинания могут пойти коту под хвост. Павел Петрович слишком импульсивен. В тот мой первый приезд у нас с ним отношения сложиться не успели. Встречались мы только два раза. Вроде бы откровенного негатива я не почувствовал, скорее даже наоборот, но тогда я был просто одним из учителей его сыновей, а теперь хожу на доклад к его матери. В той моей истории приближённых матери он хоть и не казнил, но от дел отстранил почти всех. Дашкову, так вообще сослал в отдалённую деревню.

А, ... делай, что должен и будь, что будет. ...

- Простите, Ваше Величество, но Вы наговариваете на себя. Вы прекрасно выглядите.

- Льстец, ох, льстец ты Ржевский. - Екатерина грустно и, в тоже время, кокетливо улыбнулась и погрозила мне пальцем. - Нет, мой милый, тридцать лет я не проживу.

- Надо стараться, Ваше Величество. - > Вырвалось, вот ей-ей, вырвалось.

- Как? ... Надо стараться?.. - Екатерина засмеялась искренним таким весёлым смехом, как будто я анекдот рассказал. - Ох, насмешил... Ой, не к добру что-то я сегодня развеселилась. ... Ладно, уговорил, буду стараться. Хотя сколь не старайся, а сколько Богом отмерено, столько и проживёшь. А мне вот ещё внука с войны дождаться надо. ... Что-то сердце не на месте. И зачем я старая дала себя уговорить отпустить его к Суворову? ... Как вернётся, вводи его в свои дела. Будущий монарх должен шпионскую науку пройти. ... Твоим докладом я довольна. Вижу, за эти три месяца вы с Дашковой время не теряли.

Странно. Так что, у неё нет планов сделать Александра польским королём?

- Разрешите продолжить, Ваше Величество?

- А ты ещё не закончил?

- У меня ещё об обстановке в Англии, в Швеции, в Турции и Персии.

- Есть, что-нибудь, что требует немедленных решений?

- Прошу обратить внимание на Персию. Ага-Мохаммед Каджар собирает армию и в следующем году может напасть на Грузию. Если это случится, Грузия устоять не сможет.

- Оставь бумаги, я посмотрю.

Я замялся.

Напомнить ей об ею же утверждённых правилах обращения с секретными документами, или сегодня это будет уже перебор?

Но она поняла.

- Я посмотрю и верну лично тебе. ... И в отношении твоей сестры... Я хочу оставить её при себе. Не возражаешь? Будет моей фрейлиной.

- Как Вам будет угодно, Ваше Величество. Для меня самая большая награда - благополучие и счастье сестры.

Екатерина удивлённо на меня глянула.

- Надо же, какой ты хороший брат... Даже удивительно...

- Почему?

- Почему ты хороший брат?

- Почему удивительно, Ваше величество?

- Потому, мой друг, что мужчины эгоистичны по своей сути. Вот в чём сущностное предназначение мужчин?

- Э-э-э ... в э-э-э ...

- Не отвечай. Предназначение мужчин заключается только в одном - оплодотворить женщину. И всё. Больше от него ничего не требуется. А вот зачать жизнь, выносить её, родить, а потом ещё и вырастить - это уже женщина. Самим богом в нас заложена забота о будущем. Если бы не Ева, человечества бы просто не было. Жертвенность и забота - вот сущность женщин, а от мужчин этого никогда не требовалось, поэтому мужчины эгоистичны уже по своей природе.

Это ей с мужиками не везло. Ничего не отвечай.

Почему это ей не везло? Вон сколько фаворитов!

А сколько среди них действительно личностей? Один Потёмкин. Потому и связь их была короткой, что две сильных личности рядом не уживаются. А остальные как раз подходят под её концепцию. Мужчины вокруг неё осуществляют, по её мнению, ту миссию, которая соответствует их сущности - обслуживание женщины. Поэтому и многочисленные фавориты.

Надо уходить от темы, иначе мы чёрт-те куда сейчас забредём.

- Позвольте, Ваше величество, обратить Ваше внимание ещё на один документ.

Екатерина молча кивнула. Думала она о чем-то о своём, и кивок её был скорее машинальным.

Я протянул письмо Роджерсона.

Вербовка второго секретаря английского миссии была проведена Бенджамином достаточно обыденно и по вполне обычной схеме. Джордж Чилд-Вильерс, молодой человек двадцати одного года от роду, из вполне себе аристократического рода графов Джерси, приехал в Россию начать дипломатическую карьеру. Чего его именно к нам занесло, история об этом пока умалчивает, но вот то, что парень оказался заядлым карточным игроком, да, вдобавок, иногда и не брезговавший шулерством, нам стало известно. Всё остальное было делом техники - молодой человек сначала выиграл, потом выиграл прилично, потом немного проиграл, потом проиграл крупно, пытался отыграться и ... Классическая схема карточных жуликов. Парень проиграл всё, что было и ещё два раза чего у него не было. К счастью добрый австрийский джентльмен барон Карл Гогенберг, путешественник из Вены, помог юному отпрыску графов Джерси и оплатил его карточный долг. Причём, войдя в материальное положение юноши, сделал это почти бескорыстно. Единственное - попросил своего юного друга Джорджа заглядывать иногда в частные письма некоторых англичан, которые пользовались дипломатической почтой миссии.

В качестве барона Гогенберга выступал Бенджамин.

Так к нам попало письмо лейб-медика Императрицы Джона Сэмюэля Роджерсона к его двоюродной сестре Джейн Филипс, которую, оказывается, интересует всё, что касается двора Императрицы Екатерины, да и России вообще. В письме любящий брат описывал последние сплетни, расклад сил группировок при дворе, ну и, в частности, делился с сестрой мнением, что отправка великого князя Александра в армию, действующую против польских инсургентов, вероятно, сопряжена с планами возведения его на польский престол.

В Туманный Альбион ушло другое письмо, а вот по поводу этого я долго думал, надо ли его показывать Екатерине? Во-первых, можно спалить источник информации, а во-вторых - чего в нём такого, чего она не знала бы? Но вот её фраза, по поводу введения Александра в дела нашей канцелярии, заставила меня рискнуть.

Екатерина начал читать письмо, в начале, судя по выражению лица, не понимая, что это и зачем я его ей дал. Но по мере вчитывания, лицо её менялось - сначала появилось любопытство, затем гнев.

- Откуда это?

- Нам удалось заглянуть в дипломатическую почту британской миссии. Только прошу, Ваше Величество, ничего не предпринимать пока в отношении господина Роджерсона, в противном случае мы можем раскрыть своего агента.

- Не волнуйся, не дура. Твоего Сунь-Цзы я помню. ... Что ты думаешь по этому поводу?

- Я думаю, Ваше Величество, что Британия обладает обширной разведывательной сетью у нас в России.

- Я не про это. Про это я и так догадывалась... Но британцы на нашей службе часто весьма полезны. Я про его слова об Александре Павловиче.

- Я думаю, что такой... э-э-э ... сценарий им вряд ли понравится. Британия очень ревностно относится к нашему усилению. Нам же, для реализации этого плана, придётся отказаться от других направлений во внешней политике, так как для успешной его реализации потребуются очень большие ресурсы. Если Британия каким-то образом стоит за всеми этими событиями, то она сыграла беспроигрышно.

- То, что ты сейчас сказал, я знаю и без тебя. Ты думаешь, я не понимаю, что любое решение будет плохим? Понимаю. Я вовсе не собиралась ставить на польский престол своего внука. Это домыслы дворцовых сплетников, или самого мистера Роджерсона. Речи Посполитой больше не будет... Я хочу от тебя услышать подробный анализ всех возможных вариантов.

Ну да, ну да, умный человек не делает сам все ошибки - он дает шанс и другим.

Вот, брат, и настал момент истины. Теперь от деклараций надо переходить к реальным вещам.

Это Польша то реальная вещь? Да она уже никогда не будет на что-то влиять в мире. Только подгадить, и только России. Можно оставить всё как в той моей истории и ничего особенного не случится. Ну, будут они мелко пакостить, и что? Чтобы крупно России вредить у поляков нет ресурсов. А вот чтобы гадили, но не нам?

Не получится. Польская шляхта вбила себе в голову, что они потомки сарматов, а это, стало быть, те же арийцы, а славянское крестьянство - просто быдло, говорящий скот. Русские для них - варвары, по недоразумению оказавшиеся победителями, а реальное их место за Уралом. Зато Запад - свои. Что-то не припоминаются польские восстания ни в Пруссии, ни в Австрии.

Надо извести всю шляхту, крестьян переформатировать в православие, а лучше вообще переселить в Россию и растворить в местном населении.

Ага, сейчас там проживает порядка трёх с половиной миллионов человек. Это то, что осталось после двух разделов. Десятая часть - шляхта. Уничтожить триста тысяч? С ума сошёл? А три с лишним миллиона переселить? Нет, дружок, это чушь. Даже не беря в расчёт моральный аспект, это невозможно. А ведь шляхта останется ещё на тех территориях, что отошли Австрии и Пруссии, и именно она будет формировать все реваншистские заговоры.

И что делать?

- То есть, вариант, когда Россия, разобравшись с мятежниками, просто уходит из Польского королевства, мы не рассматриваем? - Крылов поёрзал в кресле, вздохнул, подвинул к себе лист бумаги и что-то написал.. Иван Андреевич Крылов сразу по приезду в Петербург был введён в состав Специальной канцелярии в чине статского советника, и именно с ним я решил выработать варианты решения по польскому вопросу.

- Давай рассмотрим. На каких условиях Россия может оставить Речь Посполитую, хотя бы де-юре, независимым государством?

- Например, обложив её контрибуцией. Пусть выплачивают лет пятьдесят.

- Пятьдесят? С ума сошёл?

- Ну, тридцать.

- А сколько ты с них хочешь сорвать?

- Миллионов сто, ... или мало?

- Не знаю. Я и миллиона никогда не видел. Если предлагать Императрице этот вариант, то его надо подкреплять реальными экономическими расчётами. Надо будет Штиглица привлекать, я думаю.

- А могут поляки на это согласиться?

- Радия сохранения государства - могут. Вот, только, пойдёт ли на это Императрица? Она мне ясно заявила, что Речи Посполитой не будет.

- Хорошо. Следующий вариант. Разделяем Речь Посполитую на Королевство Польское и Великое Княжество Литовское. Оба государства обкладываем контрибуцией. Как?

- Это вариант первого варианта... Гм, однако опять каламбур.

- Не каламбур, Саша, а тавтология. Но ведь Речи же Посполитой не будет?

- Н-да... Пожалуй... Россия получает дополнительный ежегодный доход в размере, скажем, десяти миллионов, но не заморачивается с административным устройством этих территорий, с их охраной. Ведь в противном случае там войска придётся держать на постоянной основе. А так, пока не выплатят, реваншистские планы свои могут засунуть в... Слушай, а этот вариант можно поподробнее обсудить уже с Дашковой и Штиглицем. ... А теперь давай рассмотрим раздел Речи Посполитой между Россией, Пруссией и Австрией.

- А чего мы с ними должны делиться?

- Добрый вечер, Ваше сиятельство. Добрый вечер господа.

Крылов, Штиглиц и Бекер встали, как по команде. Я, не сказать, что без труда, но подавил то же желание. В конце концов, я её старший брат. Шурочка вошла в кабинет так, как должна входить женщина, которая знает, что только одно её появление и то уже является событием.

- Здравствуй Александра. Ты извини, но у нас здесь в некотором роде военный совет. Но если господа не будут против твоего присутствия, то я тоже не стану возражать. - Было видно, что Дашкова не особенно довольна приходом Шурочки.

- Прошу простить меня, Ваше сиятельство, но если бы не особые обстоятельства, я бы никогда не позволила себе вот так к вам врываться. Два часа назад во дворец прибыл гонец от графа Суворова. Убит Великий Князь Александр Павлович.

Это сообщение произвело ошеломляющий эффект почему-то только на меня. Остальные приняли его по-разному, но спокойно.

Ну да, они же не знают, что Александр свет Павлович должен был стать убийцей отца, победителем Наполеона и жандармом Европы. Для них это только смерть на войне. На войне иногда убивают.

Жандармом Европы вроде бы будут звать Николая...

Теперь уж и не знаю - будут ли?

- Как тебя отпустила Императрица? - Дашкова абсолютно спокойна. Такое впечатление, что великих князей убивают чуть ли не каждый день.

- Императрица меня не отпустила, а послала за вами?

- За нами?

- Да. Вас и Александра Фёдоровича вызывают во дворец.

Уже в карете я спросил Шурочку, знает ли она как был убит Александр. По её словам, выходило, что во время рекогносцировки, которую устроил, вопреки запрету Суворова, генерал-майор Валериан Зубов и в которую напросился Александр, их обстреляла польская артиллерия. Первым же выстрелом картечью был убит Александр Павлович и ранен в левую ногу Зубов. Ногу Зубову пришлось отнять.

Бл...ин! Этот недоносок, сопливый двадцатитрехлетний генерал подставил под польские пушки себя и потенциального наследника престола, отделался ногой и сейчас станет героем, а гениальный Суворов будет крайним и вместо фельдмаршала получит пи...нок под зад.

А что ты хотел? Чтобы в мире всё было по справедливости? Увы, так не бывает... Нигде!

Нет, ну ты посмотри - опять Зубовы!... А ведь то, что Александр теперь не станет Александром I, это поворот в истории.

Это пока не поворот. Это пока так, небольшой зигзаг. Ну, будет теперь не Александр I, а Константин I, и что? Ни один, ни другой личности не харизматичные, да и потомства не оставили. Всё будет начинаться от Николая.

Который ещё не родился.

Значит надо сделать так, чтобы не родился?

Ха! Как? Кастрировать Павла?

Лучше думай про то, зачем вас вызвала Екатерина.

Опять дорога. Ёлки зелёные, как я не люблю дорогу! Ещё куда ни шло, когда не торопишься и едешь медленно, а когда, как сейчас... Летим, как на пожар!.. Лучше бы я верхом ехал.

Столько бы ты не проехал. Ты ещё тот всадник...

По высочайшему повелению мне и главе Тайной экспедиции Александру Семёновичу Макарову поручено выехать в Речь Посполитую и обеспечить поимку всех руководителей заговора с их семьями. Собственно это задача Макарова. Моя же - обеспечить поимку злоумышленников, если им удастся скрыться за границей, но так как это, по существу, одна большая задача, мы с Макаровым решили объединиться до Вильно. В Вильно я остаюсь при Николае Васильевиче Репнине, которому везу письмо за личной подписью Императрицы. Я знаю, что в нём - Репнину предписывается оказывать мне всяческое содействие. Макаров же проследует дальше - к Суворову.

Нас сопровождает довольно приличный отряд - эскадрон Жёлтых кирасир. Это Павел Петрович расщедрился.

Надо сказать, что смерть сына он воспринял очень болезненно. Видно, что действительно сильно переживает. Это было, на мой взгляд, даже удивительно. Мне казалось, что Павел, мягко говоря, не сильно любит своего первенца. Скорее всего, он догадывался, что царствующая маменька хочет кинуть его с престолом. Но вот когда Александр погиб, отцовские чувства всё же в нём проснулись. Выделить нам эскорт из своих гатчинских войск было его инициативой. Первый раз в жизни... даже не так - первый раз в двух своих жизнях еду с такой помпой.

Александр Семёнович оказался милейшим человеком. Даже как-то странно для руководителя Тайной экспедиции империи. Весь его вид, его манеры, его спокойная уверенная речь сразу же располагают собеседника к себе. ... А может так и надо при такой работе? ... В должности он всего три месяца. Занял её после смерти Шешковского, а до этого был его заместителем.

До Браслава мы доехали по местным меркам очень быстро - за семь дней, а это 500 вёрст и не в одиночной кибитке, а целым отрядом!

Браслав городишка маленький, но стоит на стратегически важном месте, поэтому все атрибуты города в нём есть, но главное - есть постоялый двор.

После простого, но сытного ужина в корчме мы с Макаровым расположились у уютно горящего открытого очага. Вот в России у нас таких очагов нет, печь она и экономичнее, и безопаснее с пожарной точки зрения, а здесь вот, пожалуйста... Вот так они свои леса и вывели... Но уютно.

Я рассупонил протезы и постарался поудобнее усесться в кресле. Макаров уже неоднократно видел эту процедуру, но каждый раз это почему-то его смущало.

- Александр Фёдорович, а как Вы оцениваете вообще все эти события в Речи Посполитой?

- Как сложные.

- Гм. Исчерпывающий ответ, однако. Не находите?

- Простите, Александр Семёнович, но что Вы имеете в виду? Если моё отношение к этому бунту, то оно такое же сложное, как и обстановка в Речи Посполитой.

- Я тут позволю себе немного Вас поправить, Александр Фёдорович. Бунт, это когда некоторая часть населения государства выступает против законной власти этого же государства. Вот Пугачёвский бунт - это бунт. А здесь мы имеем дело с войной против интервенции. Ведь если строго подходить, то и наши, и прусские, и австрийские войска находятся на территории суверенного государства. То, что присутствие наших войск оговорено на Гродненском сейме, только частность. Мы находимся на оккупированной нами территории и то, что местное население сопротивляется оккупантам, так же естественно, как и наше сопротивление польско-литовской интервенции в начале прошлого века. Не согласны?

Услышать такую трактовку событий от главы Тайной экспедиции я никак не ожидал, поэтому находился в тихом офигении.

- Признаться честно, Александр Семёнович, я вообще эти события с этой стороны не рассматривал. Меня больше беспокоило, что же с этими территориями делать дальше? ... Но вот Вас послушал и думаю, что с формальной точки зрения, Вы правы.

- И с формальной и не с формальной, я прав. А вот, что нам после того, как мы окончательно добьём это несчастное государство, делать?

- Разрешите, Ваше превосходительство? - Командир эскадрона майор Суходольский не вошёл, а скорее, вбежал. - Ваше превосходительство, мои ребята тут польского лазутчика поймали. Что с ним делать прикажите?

Мы с Макаровым переглянулись.

- Оказывается и за нами шпионят, Александр Семёнович. А как Вы определили, что он лазутчик, господин майор?

- Так он что-то хотел подсыпать нашим лошадям в овёс. Явно же отравить хотел подлец.

- Если Вас не затруднит, не могли бы Вы его нам привести? ... И отраву эту тоже. - Майор кивнул и, приоткрыв дверь, крикнул кому-то - Тащите сюда супостата.

Через минуту два дюжих кирасира в буквальном смысле втащили в комнату видимо ещё очень молодого мужчину. Явно крестьянин - и не потому, что одет в простую одежду, а потому, что пострижен 'под горшок'. Сколько лет, сказать трудно - половина лица залита кровью, но усы только начали пробиваться. На ногах стоит плохо, если бы не конвоиры, упал бы. Да уж, вломили ему ребятушки от души.

Да за лошадей могли и на месте убить.

- Эка вы его разукрасили, господин майор - Макаров неодобрительно покачал головой.

Суходольский промолчал. Лишь выразительно пожал плечами - мол, скажите спасибо, что не убили.

- Посадите его на лавку... Не держать же его на руках, в самом деле... Как зовут тебя, голубчик? - тон у Александра Семёновича самый что ни на есть отеческий.

Посаженный на лавку поляк попытался что-то сказать, но силы окончательно его оставили, и он безвольным мешком сполз на пол. Его вырвало.

- Бесполезно, Александр Семёнович. У него сотрясение мозга. Вряд ли что вразумительное он нам ответит. - Я начал опять пристёгивать свои протезы. Кирасиры и майор, видевшие это впервые, удивлённо уставились на сие нетривиальное зрелище. - Господин майор, я Вас попрошу, прикажите своим людям развязать этого человека и положить на лавку. ... Да, и позовите хозяина корчмы - пусть приберёт здесь.

Макаров наклонился над поляком. - Похоже Вы правы, Александр Фёдорович. Он без сознания. ... Жаль, интересно бы было его допросить.

- Ну, допросить его может мы и сможем, когда он придёт в себя. Надо бы ему лёд на голову положить. Так быстрее очухается.... Только вряд ли много расскажет. Что он может знать? Так, мелкий исполнитель. Максимум - имя того, кто его послал.

Вошёл хозяин корчмы, невысокий плотненький мужичок неопределённого возраста с плутоватыми бегающими глазками. Видно было, что он здорово трусит. Подобострастно нам поклонившись, начал убирать возле лавки.

- Милейший, ты знаешь этого человека? - от вопроса Макарова корчмарь вздрогнул и как-то сжался, как будто ожидая удара. С чего бы? Макаров задал вопрос самым любезным тоном.

- Гэта Янак, вяльможны пан.

- Это твой брат.

- Што Вы, што Вы, няма братоу, вяльможны пан. Каторы брат? У мяне няма братоу. Тольки тры сястры ёсць. Гэта Янак, чалавек пана Асмалоускага з Коленкишек.

- А далеко эти Коленкишки?

- Недалёка - дзесяць вёрст, вяльможны пан.

- А что делает этот Янек в городе?

- Не магу ведаць, вяльможны пан.

- А большое имение у пана Осмоловского? Сколько крестьян?

- Не, невяликае - усяго пяцьдзесят сялян.

- А с кем дружит пан Осмоловский?

- Не магу ведаць, вяльможны пан.

- Но он бывал в твоей корчме?

Корчмарь замялся. Не знает, как отвечать. Вдруг за то, что Осмаловский здесь обедал, его накажут.

Надо его дожимать.

Я взял со стола принесённую Суходольским склянку.

Что это? Хрень какая-то серая.

- Это яд? - мой вопрос относился к Макарову.

Александр Семёнович пожал плечами - Мне сдаётся, что это мышьяк.

Мышьяк? Ого!

- Твоё? - Александр Семёнович повернулся к хозяину корчмы.

Бедолага затрясся и побледнел.

- Не, гэта не маё. Гэта Янак з сабой прынёс, вяльможны пан.

- Но ты это у него видел?

- Не, не бачыв. Я думаю, што гэта яго.

- Как тебя зовут?

- Базыль, вяльможны пан.

Его 'вяльможны пан' меня уже бесить начинает.

- Ты, Василий, меня не бойся. - Голос Макарова был сама любезность. - Я тебе верю и зла тебе не желаю. Но вот ты мне скажи, когда пан Осмоловский был в твоей корчме в последний раз?

- Так сёння и быв. Пабыв крыху и далей паехав.

- А куда поехал?

- Так вядома куды - у маёнтак и паехали.

- А он один был?

- Хто, пан Асмаловски? Як можна? Са сваими людбми, вядома.

- Он у тебя один обедал?

Опять замялся. Патриот недоделанный!

Да нет, какой он патриот, или хотя бы полупатриот - просто всех боится. Белые придут - грабят, красные придут - грабят....

- А семья у тебя большая, Василий?

При упоминании семьи лицо корчмаря стало ещё бледнее.

- З князем Агинским абедав.

Мы с Макаровым переглянулись.

- А есть ли у тебя лёд, Василий?

Этот вопрос и смена темы озадачили нашего респондента.

- Навошта лёд? Трохи ёсць у леднику.

- Принеси, пожалуйста, и положи на голову этому молодому человеку. - Александр Семёнович кивнул на лежащего, по-прежнему, без сознания Янека.

- И какие выводы напрашиваются, Александр Фёдорович? - Дождавшись, когда уйдёт корчмарь, Макаров опять подошёл и наклонился над нашим пленным. - Пока дышит. А не отдаст он богу душу?

- Не должен. Малый ещё молодой. А выводы... У нас под боком находится отряд противника. Если верить той информации, что доносили мне, отряд Огинского насчитывает около двух тысяч человек. В большинстве своём - крестьяне-косинеры. Отряд занимается... можно сказать так - диверсиями на наших коммуникациях. Я не думаю, что Огинский здесь по нашу душу, иначе здесь были бы все его люди. А две тысячи для нашего эскадрона это ... много.

- Много... Но я думаю, что версия о том, что Огинский здесь, как Вы изволили выразиться, по нашу душу, тоже имеет место быть. ... Мы собирались быстро, но какое-то время это заняло. Наши противники могли послать к Огинскому, или Костюшко, или... к Яси́нскому не одного гонца. ... А захват двух высоких чиновников императрицы может стать очень серьёзным козырем в переговорах... Так они могут думать.

- Никаких переговоров не будет. Вы знаете, как Её Величество относится к любым бунтам, а после гибели Александра Павловича никакой пощады руководителям восстания не светит, а их семьи отправятся в Сибирь. Наше пленение или наша гибель ничего не изменят, разве только усугубят ситуацию для восставших. ... Вы сказали 'наши противники'?

- Я не думаю, что во дворце имеются шпионы Варшавы, но вот в иностранных миссиях наверняка есть те, кто это восстание хотел бы использовать в своих интересах. А как хранятся у нас секреты, Вы сами знаете. ... А то, что Огинский на нас ещё не напал, может говорить только о том, что основные его силы ещё в дороге. Весь этот инцидент с попыткой отравить лошадей может иметь цель задержать нас, а Огинскому тщательно подготовить засаду. ... Но вот если этот Янек был не один, то поляки уже знают, что мы тоже что-то о них знаем, и могут попробовать напасть немедленно. Как Вы думаете, господин майор?

Суходольский, до этого только внимательно нас слушавший, потёр переносицу (видимо у него привычка такая) и задумчиво посмотрел на двоих стоящих у дверей, кирасир.

- Мой эскадрон, конечно, не чета этой банде, но две тысячи... - Он покачал головой и опять потёр переносицу. - Им желательно вас захватить живыми. Я думаю, что они нападут под утро. Сейчас ночь на дворе. Если они главной целью ставят ваш захват, то ночью вам уйти проще, а вот утром вероятность вас захватить выше. Я немедленно отдам приказ усилить караулы, но... Две тысячи... - Он опять потёр переносицу.

Вошёл корчмарь, неся в ковшике лёд.

- Поставь, голубчик, и ступай... - Но тут Макаров ка-будто что-то вспомнил. - Нет, подожди. А сколько людей было с князем Огинским?

Корчмарь как-то обречённо вздохнул и опустил голову.

- Ня знаю, вяльможны пан. Много. Можа сто, а можа дзвесце ... Яны мяне на кол пасадзяць за тое што я выдав их.

- Ну, во-первых, откуда они это узнают? А во-вторых... с чего ты решил, что выдал их? О приближении отряда князя Огинского я, голубчик, знал и без тебя. - Удивлённый взгляд Суходольского я заметил и мысленно усмехнулся, а Макаров продолжил блефовать. - Следом за нами идёт полк егерей, а из Вильно нам навстречу высланы казаки, поэтому князь Огинский и ваш пан Осмоловский сами будут думать, как не попасть на кол. ... Но я человек миролюбивый и лишней крови не хочу.

Дождь зарядил, как только выехали из Браслава.

Погода - пипец ... Надо было ехать в карете. Нет, кретин, решил верхом.

Надо было не ехать вообще. Где гарантия, что это не западня? Слово Огинского? Ага! Он тебе его лично давал?

Написал.

А ты его почерк знаешь?

Печать Огинского приложена. Да и время сейчас ещё такое, что слово дворянина что-то ещё значит.

Ерунда. Ян Собеский вон вечный мир с Россией подписал и что?

Так Польша на Россию вроде бы больше и не нападала...

А варшавская заутреня?

Я уже еду, и думать надо о том, как вести переговоры.

Александр Семёнович Макаров предложил вступить в переговоры с Огинским - наш эскадрон насчитывает-то всего 128 кирасир, ну ещё плюс десяток людей Макарова, да четверо моих... Маловато будет... А ведь у Огинского не только косинеры в отряде. Уйти, обойти или отступить нам уже некуда - кругом озёра и болота, а назад... Ну, они уже наверняка и там заслон поставили. Блеф о том, что за нами идёт целый полк, а навстречу казаки, мог заставить Огинского отказаться от столкновения с нами, а мог и поторопить.

То, что будущий автор полонеза здесь по нашу душу, мы убедились уже после того, как вернулись наши разведчики и доложили, что в версте от Браслова по дороге на Вильно (а другой здесь и нет) замечены посты поляков (или литовцев?.... ну, в общим, противника). Вот у Макарова и возникла мысль написать письмо Михаи́лу Клео́фастовичу свет Огинскому, казначею Великого княжества Литовского с предложением переговоров. А почему бы и нет? Всегда ведь лучше сначала поговорить, чем сразу кулаком в морду (ну, или в лицо - кому куда больше нравится). Посыльным естественно стал корчмарь, а в знак нашей доброй воли мы с ним отпустили и неудачливого отравителя, который немного оклемался.

Ждали мы его к утру - десять вёрст туда, десять сюда, да там час Огинскому на обдумывание, а то и больше. Да и не галопом же он на телеге поедет. Но посыльный наш обернулся неожиданно быстро, часа за два. Оказывается, что наш адресат находится несколько ближе - всего в трёх верстах на хуторе возле озера.

На наше приглашение встретиться в Браславе под честное слово русского дворянина в качестве гарантии неприкосновенности, Огинский ответил приглашением встретиться на его территории под гарантии его честного слова. Вот так.

Ну что ж, посмотрим.

На всякий пожарный случай впереди меня, в качестве головной походной заставы, по бокам дороги за полчаса до моего выезда вперёд отправлены Корень и Калина. Пацаны уже вполне в этом деле соображают.

Хоть слову Огинского я и верю, но мало ли что? Макаров вот с Суходольским совсем не хотели меня отпускать. Макаров пытался поехать сам, мотивируя это тем, что у меня нет ещё опыта в такого рода переговорах. Пришлось ему соврать, что у меня есть некое предложение для Огинского из Петербурга, которое может заставить князя перейти на нашу сторону. Кроме того, я заявил, что в нашем тандеме считаю именно его, Макарова, главным, поэтом, ежели рисковать, то мне, а не ему, так как если что, он и без меня вполне справится с поставленной задачей.

Суходольский же просто сказал, что, если со мной 'что', ему голову оттяпают и фамилию не спросят. Ну, этому я просто заявил, что никаких 'что' со мной не будет. Тут главное - уверенный тон.

Майор насупился, но промолчал и пошёл мне подыскивать самого смирного конька.

Ехать я решил, не дожидаясь рассвета - если основные силы отряда к Огинскому ещё не подошли, а вероятно, что ещё нет, то нечего их и дожидаться.

Едем втроём - я, естественно Филька (куда ж без него?) и, естественно Савва. От предложения Суходольского выделить для меня десяток кирасир, я отказался. Зачем?

Не видно ни зги, хоть и рассвет близко. Сегодня 29 сентября, время часов шесть, наверное, но из-за этого проклятого дождя темнота не желает отступать.

Если бы кто-то захотел устроить на тебя засаду, то погода и время самое то - въедешь прямо в объятия людей Огинского и не заметишь.

Зачем Огинскому на меня засаду устраивать, я и так к нему еду?

Огинскому может и ни к чему, а вот тому же Осмоловскому, для того чтобы надёжнее привязать Огинского к восстанию смысл грохнуть тебя на дороге есть. Ведь для Осмоловского поражение - это смерть. Его в петлю, семью с Сибирь. Бежать ему некуда. Кто он? Так, мелкий шляхтич. Кому, где он нужен? Другое дело Огинский. Князь Огинский! Его и в Порте примут и в Париже, и в Лондоне. Да и не факт, что русские, победив, станут таких людей поголовно в петлю совать. К тому же Огинский был в дружеских отношениях с графом Броницким, который всегда вёл пророссийскую политику. А вот ежели Огинский виновен в смерти высокого царского сановника то....

То, что? ... Ай ладно, посмотрим, что будет на самом деле.

Ага, слепой сказал - посмотрим! ... Что ты хочешь предложить Огинскому? Распустить свой отряд и сдаться? Для них провал их восстания ещё не очевиден. Это ты знаешь, что Суворов разобьёт Костюшко, они же думают как раз наоборот. ...Кто это там впереди нарисовался? Калина?

- Александр Фёдорович, впереди в полуверсте засада. Двенадцать человек, все на лошадях.

- Засада? - Нет, блин, комитет по встрече в кустах сидит, или это офисный планктон выехал на корпоратив? - Твою ж танькину дивизию! ... Почему ты решил, что засада? Может это просто пикет?

- Может и пикет, но они спрятаны в лесу по обе стороны дороги.

- Гм... Савва ...

- Понял. Вы с Филькой здесь побудьте, Александр Фёдорович, а я с Калиной сбегаю посмотрю, что к чему.

- Давай.

Савва спешился, отдал поводья Фильке, и они с Калиной растворились в темноте, а я в свою очередь, велел Фильке заехать в лес слева от дороги и не лезть никуда ни в коем случае.

Ну вот! Что делать-то? Возвращаться назад?

Самая трезвая мысль. Если целью поляков является захват царских сановников, то ты им сейчас облегчаешь задачу - если у них на самом деле сил недостаточно, то они поостерегутся связываться с кирасирами, а так это им и не нужно будет. Ты сам себя несёшь на блюдечке с голубой каёмочкой.

Получается слово шляхтича, да к тому же князя, ничего не значит?

Погоди ярлыки вешать. Мы не знаем всего. Корчмарь самого Огинского не видел. Допрашивал его Осмоловский, он же и письмо передал, так что Огинский может быть и не причём, а сам Осмоловский тебе ничего не обещал. Так? ... Впрочем, всё может быть и по-другому.

А внешне картинка сейчас выглядит, наверное, сюрреалистично - предрассветье, темнота только-только начала отступать и на дороге одинокий всадник, этакий всадник апокалипсиса, как у Дюрера.

У Дюрера вроде четыре всадника и в движении, а ты скорее похож на промокшего придурка, который не знает, что делать.

А что делать? ... Дождь, кстати, кончился.

Дождь не кончился, а временно прекратился. Вон кто-то чешет. Сейчас и узнаем.

На этот раз прибежал Корень.

- Александр Фёдорович, к засаде прискакали ещё человек сорок.

Нафига так много? Или они ждут, что я поеду с большой свитой? ... А это кто? Савва? ... Дышит тяжело, видимо что-то случилось, в его возрасте так бегать - это уже чересчур.

- Сюда едут шесть человек, будут через минуту.

Что-то мне подсказывает, что это сам Огинский.

- Где Калина?

- Остался наблюдать.

- Спрячьтесь в лесу вон там. - Я показал туда, где уже находился Филька с лошадями. - Савва, действуйте по обстановке.

Буквально сразу же, как Савва и Корень скрылись в лесу, на дороге появились шесть всадников.

Ну вот и комитет по встречи!

Увидев меня, всадники остановились, как по команде, а может и действительно по команде. Расстояние метров тридцать.

Ну, правильно, а вдруг это западня, одинокий всадник приманка. ...

Лишь бы стрелять сдуру не начали. Суходольский хоть и заставил меня пододеть под сюртук кольчужку, но для такого расстояния толку-то от неё...

Поехать им что ли навстречу?

Им надо, пусть и едут.

От группы поляков отделился всадник и поскакал ко мне.

- Kto to jest?

Лет двадцать, не больше. Пекный шляхтич. Всё как положено - усы, сабля, за поясом два пистолета. А этот пояс 'слуцким' называется...

- Вежливые люди вначале здороваются. Здравствуйте, молодой человек. Я Ржевский Александр Фёдорович, еду к князю Огинскому по его приглашению.

Парень видимо немного растерян. ... А кого вы ждали?

- Książę tuta.

- Ну, так доложите ему.

Шляхтич ускакал обратно. Было слышно, как он что-то докладывает высокому всаднику на великолепном жеребце, (> Кажется это ганноверская порода.) и тот, что-то отрывисто скомандовав, направился ко мне.

- Je vous salue, monsieur Rzhevsky. Je suis le prince Oginsky. Tu voulais me rencontrer? Je vous écoute. (Я Вас приветствую, господин Ржевский. Я князь Огинский. Вы хотели со мной встретиться? Слушаю Вас.)

- Я тоже Вас приветствую, князь. Но мне казалось, что Вы пригласили меня к себе? И, прошу Вас, давайте перейдём на русский язык, ведь не Вы, ни я не французы, зачем же нам говорить на чужом языке?

- Русский язык для меня тоже чужой.

- Но для меня родной. Так мы едем в Вам?

- До ближайшего моего имения в Залесье почти двести вёрст. Боюсь наше путешествие займёт некоторое время, которого, как я понимаю, у нас с Вами не так много. Поэтому я и выехал к Вам навстречу.

- Предлагаете побеседовать здесь?

- А Вас это смущает?

- Да-а, в принципе, нет, хотя дождь, который то идёт, то собирается, к плодотворной беседе не располагает, но, если Вы настаиваете, я могу и здесь высказать Вам наше предложение.

- Слушаю Вас.

- Мы предлагаем Вам распустить Ваш отряд и выехать в Вильно для переговоров.

- Мне кажется Вы предлагаете невозможное. Даже, если предположить, что я могу отдать такой приказ, мои люди его не выполнят, мы все настроены умереть за свободу нашей страны.

- Но мы вам предлагаем жить за свободу вашей страны. Я хочу пояснить нашу позицию ...

Что-то неправильное за деревом справа от дороги. Дым. Выстрел? Бл...

Темнота.