— Не верится мне, что волосатые отправились в степь, — сказал наездник, когда они закончили с похоронным обрядом. При этом Урташ произносил те молитвы, которые слышал от Угиды, и частично запомнил, а Эйнар бормотал обращение к богу по-русски.
— Я тоже в этом сомневаюсь, — согласился наш герой, — но тогда где искать?
— Я бы прошел всю реку, от истока и до впадения в озеро.
— Может, так и сделаем?
Урташ пожал плечами. — Почему бы нет, все в наших руках. Я как закрою глаза, она предстает передо мной, словно живая.
— Она и есть живая, — ответил Эйнар, — или ты думаешь…
— Нет, что ты! Волосатые не для того ее украли. Правда, порой они обращаются с женщинами неоправданно жестко. Могут даже убить. Но не едят.
Наш герой едва не ляпнул, что сам запретил употреблять в пищу людей. Как бы отнесся к нему Урташ, если бы узнал, что перед ним бывший вождь волосатых?
Мелькнула мысль, все же добраться до хроноскафа, но он от нее отказался. Время слишком дорого, да и напарник задержки не поймет. Пожалуй, стоит прислушаться к нему и обследовать реку с самого начала и до озера. Чащу, они так и не прошли, вместо этого вернулись и повернули в сторону восхода. Стоял почти ночной сумрак, направление выбрали наудачу. Эйнар, правда, вспомнил, что мох обычно растет на северной стороне деревьев. Так и определились. По прикидкам, сутки спустя они должны выйти к истокам Такуны. Прошло немало времени с тех пор, как они покинули чащу и направились против течения реки. В лесу было тихо, изредка подавала голос какая-нибудь птица. Неожиданно наездник резко остановился и поднял руку.
— Волки на кого-то напали, — сказал он. Эйнар ничего не слышал и хотел, было, уточнить направление, откуда доносятся звуки, когда неподалеку раздался волчий вой и трубный звук.
— Там Муа! — воскликнул Урташ и кинулся к лесу. Эйнар едва поспевал за ним.
Они опоздали. В сером сумраке обнаружили тушу мамонта, бок изодран, хобот отгрызен. Животное дергалось в конвульсиях и издавало тихие стоны, почти, как человек.
— Его сначала носорог пропорол, — сказал Эйнар, заметив на израненном боку мамонта рваную дыру диаметром в ладонь.
— Это Асам, я успел только один раз с ним проехать, — с горечью произнес Урташ. Погонщик мамонтов скорбел об умирающем исполине и навсегда ушедшем времени, когда он управлял умными животными. Из-за массивной туши выступили волки, похожие на серых призраков. Вперед вышел вожак, не уступающий размерами небольшому бычку. Волк оскалился и издал глухой угрожающий рык. Наш герой насчитал не менее двух десятков хищников. Урташ поднял копье и метнул в вожака. В руках у него осталась массивная дубина, явно недостаточное оружие, чтобы справиться со стаей. Вожак увернулся, копье воткнулось в землю рядом с ним. Волки зарычали. «Сейчас нападут» — понял Эйнар и выбросил вперед руку. Он опередил стаю на какую-то секунду. С его ладони с громким треском сорвалась ветвистая ослепительная молния, несколько животных упали обожженными головешками. Он не стал их щадить, выдав максимально мощный электрический разряд. Оставшихся волков словно слизнул бог ветра Хануй, миг, и стая исчезла в лесу.
— Асама надо похоронить, — сказал Урташ. Эйнар с сомнением окинул взглядом огромную тушу.
— Как вы хоронили своих Муа? — спросил он.
— Как людей, сооружали поддон и разжигали погребальный костер. Я не хочу оставлять его волкам.
— На поддон мы его вряд ли поднимем. Давай обложим хворостом и деревом, но гореть будет долго.
Наездник подумал и согласился. Они не могли изготовить поддон, для этого не было каменных инструментов, и обряд бы занял не один день. Они поддерживали костер всю следующую ночь, пока от мамонта не остались обгоревшие кости, череп и большие изогнутые клыки. Всю ночь из леса доносился злобный вой голодной волчьей стаи. Но хищники так и не решились напасть.
«Где-то взорвался вулкан, — подумал Эйнар, в последний раз окинув взглядом место упокоения одного из Муа, — в результате вся природа, животные, насекомые, растения, как будто сошли с ума. Самое время нам с Талией убраться в будущее».
Они продолжили путь к речному истоку. Урташ шагал молчаливый и задумчивый. Волчий вой некоторое время их преследовал, пока раздраженный Эйнар не послал назад ментальный импульс. Если в случае со львом он попытался передать дружелюбие и подчинение, на этот раз влил в выплеск энергии ненависть и угрозу. Вскоре серые хищники остались далеко позади.
— Боги отчего-то на нас разгневались, — сказал Урташ, когда они присели отдохнуть на поваленное дерево. — В каждом племени есть шаман, который заставляет приносить богам щедрые жертвы. Помню, Угида не раз забирал у охотников добычу, то кабана, то оленя, и жертвовал богине удачи Суакане, богу Муа, нашему защитнику, а однажды даже Жуаху, богу Волосатых, отдал целого быка.
«Неандертальскому богу принес жертву?» — удивился наш герой. — Зачем он это сделал?
Наездник пожал плечами.
— Я ему задал такой же вопрос.
— И что он ответил?
— Сказал, чтобы я не лез в дела, которых не понимаю. А жертву богу Волосатых принес, как он выразился, «на всякий случай». По мне, так лучше бы отдал быка всезнающему богу Виртеню. Больше было бы толку.
— Поступки, как богов, так и шаманов не всегда понятны людям, но денек сегодня, в самом деле, выдался тяжелый. Сначала мы потеряли Троша, а потом Асама.
— Асам стал моим другом, — сказал Урташ, — ты не представляешь, каким верными они могут быть! Муа, не задумываясь, может отдать за тебя жизнь!
— Если удастся добыть какое-нибудь животное, надо принести его в жертву богу Муа. Пусть он будет добрее к этим умным друзьям людей на полях вечной охоты.
— Так и сделаем, — подхватил наездник, — но прежде заберем у Волосатых нашу Игану.
— Главное ее найти, а дикарям не оставим, — сказал Эйнар. У него имелся неплохой гарем, но иногда хотелось открыть сердце своему человеку, из одного времени. Ни одна девушка из гарема не могла разделить его тоску по дому и желание вернуться к родным. Для них домом был каменный век и родная хибара-вигвам с кожаными стенками.
Так во мраке дня и ночи они продолжали движение на восток, иногда сверяя направление со мхом на деревьях. Река, вдоль которой они шагали и от которой держались в нескольких сотнях шагов, текла оттуда же, с востока на запад.
— Может, начинать надо было с озера, с заката? — неожиданно усомнился Урташ.
— Вряд ли, в озере крокодилы, — ответил Эйнар. — Вряд ли волосатые там остановились.
— Кто такие «крокодилы»? — не понял русское слово наездник.
— Шугры, они недавно проплыли по реке на закат. Много, больше, чем пальцев на руках и ногах. А недавно, когда я оказался возле озера, с трудом от такого отбился.
— И он тебя не сожрал? — удивился Урташ.
— За ногу схватил и крепко держал.
— А ты что?
Эйнар решил пошутить, хотя знал, что люди каменного века шуток не понимают и не ценят.
— Я объяснил, что он не прав. После этого он согласился меня отпустить.
Некоторое время наездник с недоумением смотрел на спутника. Видимо, переваривал информацию и не сразу уложил ее в голове. Но ответил, так, словно сам явился из будущего:
— Все ты врешь! — сказал он. А ведь в доисторические времена за неуважительный ответ запросто можно было схлопотать по голове дубиной.