Волчица и пряности. Том II

Действие 5

Лишние уловки были ни к чему. Он сразу же изложил Ремелио суть дела. Как Лоуренс и ожидал, тот был в шоке и проронил лишь:

— Да вы шутите.

— Вовсе нет!

Наконец Ремелио пришёл в себя, и в нём заговорил здравый смысл торговца, управлявшего торговым домом в Рюбинхайгене. Скривившись в презрительной ухмылке, он откинулся на спинку стула, как бы говоря Лоуренсу, что всё это просто абсурд.

— Я, конечно, понимаю, что долг вернуть тяжело, но такого вздора не ожидал!

Ремелио стал подниматься, всем видом показывая, что только зря потратил время, но Лоуренс его остановил:

— Я уверен, люди и раньше пытались таким образом пронести золото. И их поймали.

— Разговор окончен, раз уж вы и сами всё понимаете. Часто на грани разорения человек может принять безрассудный план за идеальный.

Отчасти Ремелио сам себя хотел в этом убедить, и Лоуренс продолжил, ничуть не смутившись:

— Но что, если мы наймём весьма искушённого в контрабанде человека?

Ремелио пристально посмотрел на Лоуренса и снова сел:

— Подобный замысел неосуществим. Если ваш человек настолько хорош, то и сам без труда заработает. Зачем ему делиться? Если же собираетесь привести чужака, то лучше бы вам передумать. Подобные планы замышляются постоянно, оттого проверка людей, не зарегистрированных в городе, особенно строга.

Представив свои возражения, Ремелио ждал ответные аргументы Лоуренса.

— А что, если это очень умелый человек, который мало зарабатывает?

— Для такого ловкача не составит труда найти работу в городе. Способных людей нынче очень не хватает.

Расположившись на стуле, Ремелио ждал ответа. Выражение его лица напомнило Лоуренсу раздражённую мину Холо прошлым вечером. Лоуренс глубоко вздохнул, ведь сдаваться было никак нельзя.

— Это талантливый человек, и у него есть работа в городе, но плата очень мала. Вместе с тем он остро нуждается в деньгах. К тому же, что очень важно, он недоволен своим нанимателем. А наняла моего знакомого Церковь. Контрабанда золота — очевидный вызов им. Этот человек точно согласится, если мы предложим ему не только возможность заработать, но и слегка отомстить. Притом вероятность доноса ничтожна! Ведь он в плохих отношениях с Церковью.

— Звучит слишком уж складно.

— Так и бывает в случаях, когда можно хорошо заработать. Разве нет?

Например, когда случился недород, а у торговца есть запасы на продажу. Или, предположим, торговец купил по дешёвке одежду, которая вышла из моды, но оказалось, что в другом городе она очень популярна. Самая большая прибыль бывает благодаря стечению необычных обстоятельств. Ремелио нахмурился. Ему хотелось верить Лоуренсу, но он не мог.

— Если назову имя этого человека, вы поймёте, что я прав.

— Раз всё так замечательно складывается, почему вы сами, в одиночку, не сделаете этого? Странно, что вы пришли ко мне, ведь это уменьшит вашу долю.

Лоуренс понял, что пора перейти от описания преимуществ к рассказу о вероятных сложностях. Однако ставить под сомнение состоятельность плана ни в коем случае не следовало.

— Я не справлюсь сам по двум причинам. Во-первых, срок уплаты моего долга вашей компании истекает сегодня, и после захода солнца меня схватят. Во-вторых, это всё, что у меня осталось, — Лоуренс вынул кожаный мешочек с драгоценными деньгами, распустил шнурок и высыпал содержимое на стол. Возникла горка из золотых и серебряных монет — те самые три люмиона. В глазах Ремелио, который так же, как и Лоуренс, был на грани разорения, заиграл блеск металла.

— Три люмиона. Вы узнаете, как я их собрал, если осведомитесь в других компаниях.

При этих словах Ремелио тяжело вздохнул: он тут же понял происхождение денег.

— Правда, это всё, что у меня есть. Возьмите в залог и, прошу, поверьте мне. А ещё… — Лоуренс подался вперёд, глядя Ремелио прямо в глаза. — Я хотел бы, чтобы вы отсрочили выплату моего долга и вложились в покупку золота для контрабанды!

Ремелио лишь поджал губы; капли пота стекали по его измученному лицу. Единственная причина, по которой он тут же не выпроводил непрошеных гостей, заключалась в том, что у него действительно была сумма, которой только и хватило бы на покупку золота. Но теперь в душе Ремелио забрезжила призрачная надежда.

Лоуренс подумал, что стоит ещё чуточку поднажать. Однако он боялся перегнуть палку и вызвать лишние сомнения. Контрабанда может принести огромную прибыль, но вместе с тем она невероятно опасна. К тому же, учитывая все обстоятельства, Ремелио может подумать, что Лоуренс на самом деле пытается его обмануть. Должно быть, в последнее время сюда толпами приходили мародёры в надежде поскорее потопить корабль, который и без того едва держался на плаву, дабы набить собственные карманы. Так что опасения Ремелио были небезосновательны. Лоуренс взвесил каждое слово, и только он хотел было заговорить, как произошло кое-что неожиданное.

— Послушайте! — Холо вступила в беседу.

Ремелио с удивлением перевёл на неё взгляд. Он недоумённо моргал, будто только сейчас заметил присутствие девушки. Лоуренс тоже смотрел на Холо, и только она одна глядела в пол.

— Разве у вас есть время сомневаться?

— Что?!

Её слова звучали одновременно как провокация и как угроза. Ремелио потерял дар речи. Иногда, в зависимости от ситуации, подобные приёмы срабатывают, но Лоуренс подумал, что сейчас такой подход произведёт эффект, обратный желаемому.

Испугавшись, он попытался её остановить, но Холо продолжила:

— Вот только что ещё один человек сбежал отсюда. Думаете, стоит мешкать?

Говоря это, Холо подняла на него пристальный взгляд, и Ремелио молча застыл, словно язык проглотил.

— Но… Ну…

— У меня отменный слух, я прекрасно знаю, о чём шепчутся ваши служащие. Хотите, расскажу, как они сейчас внизу обсуждают план побега?

— Но…

— Ах, вот ещё один ушёл! Если так продолжится, то здесь ни…

— Хватит! — крикнул Ремелио, схватившись за голову.

Холо невозмутимо наблюдала за ним. Ни один мускул не дрогнул на её лице.

Лоуренс отчасти сопереживал хозяину. Торговая компания подобна кораблю: если в дне пробоина и нет никакой надежды её залатать, члены экипажа бегут, не слушая приказов капитана. Лоуренс понимал: Холо не случайно затронула эту больную тему. Волчицу годами тяготило одиночество, и она прекрасно понимала мучения Ремелио.

— Господин Ремелио, — разобравшись в тактике Холо, Лоуренс ухватился за шанс и мягко продолжил: — Я отдаю вам эти три люмиона — всё, что у меня есть, — и предлагаю купить золото. Я знаю подходящего человека, который сможет осуществить наш план. Предложив достойную награду, мы, несомненно, можем ему довериться. А уж вы наверняка придумаете, как сбыть это золото. Я прав? Если вы отложите дату выплаты долга и выделите мне соответствующую долю, я обещаю тайно ввезти сюда золото без каких-либо неприятных последствий.

Воцарилось молчание.

— Что скажете?

Ремелио всё ещё сидел, обхватив голову руками. Слова Лоуренса будто опьянили его. Он потупился, и тишина сгущалась, словно вся компания замерла, ожидая решения хозяина.

— Господин Ремелио! — Лоуренс снова заговорил, и тот очнулся.

— Согласен… — Он поднял осунувшееся лицо; глаза горели огнём. — Сделаем это!

Лоуренс, не отдавая себе отчёта, вскочил со стула и протянул руку. И вот двое мужчин на грани разорения, погрязшие в долгах, пожали друг другу руки:

— Да простит нас Господь.

Обсудив с Ремелио детали вознаграждения и распределение ролей в предстоявшем деле, Лоуренс и Холо отправились в небольшую церквушку на востоке Рюбинхайгена. Считается, что чем выше по статусу церковь, тем ближе она к Богу, поэтому внутреннее убранство и размеры колокола должны строго соответствовать рангу храма. Церковь, перед которой сейчас стояли Лоуренс и Холо, была худшей из средних. Стены украшал орнамент, благодаря которому здание не выглядело совсем уж бедно, но всё же по сравнению со многими другими церквями Рюбинхайгена оно казалось очень скромным. Только что перевалило за полдень, и служба была в самом разгаре.

— Ну что… — Холо внезапно заговорила. Она сидела на каменных ступенях и прислушивалась к песне, восхваляющей Пресвятую Деву. — Готов окрутить девчонку?

— Не богохульствуй!

— Я разве что-то не так сказала? — Холо откровенно забавлялась.

Лоуренс ответил, хмуро глядя прямо перед собой:

— Ты совсем не меняешься.

Холо чуть заметно улыбнулась. Они сидели перед входом в церковь, чтобы поговорить с пастушкой Норой. Где работает Нора, было неизвестно, однако в городе мало церквей, которые наняли бы девушку-пастуха, и поиски быстро увенчались успехом. После всей проделанной работы им точно будет недостаточно простой светской беседы с Норой, ведь той предназначалась главная роль в контрабанде золота: пастушка должна была стать перевозчиком!

Однако она вовсе не была на грани краха, как Лоуренс и Ремелио. Поэтому придётся практически обмануть её, чтобы дело выгорело. Торговец должен приукрасить ситуацию так, будто награда в случае успеха полностью соответствует риску. Сокрытие золота может стоить ей жизни, и нет ничего, сопоставимого с этой ценностью. Холо права: без лжи тут не выкрутиться. Но для ввоза золота в Рюбинхайген талант Норы как пастушки и её положение в городе были просто необходимы. Торговец уповал на то, что она согласится. Лоуренса немного мучила совесть, ведь он сейчас оценивал девушку, словно товар на рынке. Конечно, если бы речь шла о каком-нибудь дельце́, следовало бы забыть сантименты, однако Нора была всего лишь невинной пастушкой… И всё же, будучи практичным торговцем, Лоуренс понимал, что без неё не обойтись.

Нора была пастухом, а они и так, считай, колдуны. А так как она была девушка, в ней и вовсе видели приспешницу дьявола. И Церковь наняла её вовсе не из благотворительности, а желая держать под контролем. Вот в чём скрывалась причина нервозности, которую Лоуренс заметил в разговоре о её работе. Хотя девушка и говорила, что хочет заработать денег и стать швеёй, в характере Норы совсем не было алчности. Однако дохода от сопровождения путников ей всё же не хватает, на это ей рассчитывать не приходится. И очевидно, ей неприятно работать в таких тяжёлых условиях. Хоть она и трудится не покладая рук, она никак не может накопить денег. Едва ли будешь просыпаться с улыбкой на лице, учитывая эти обстоятельства. Каждый новый день кажется бесполезным, а в будущем видятся лишь бесконечные тяготы. Лоуренс предложит ей контрабанду золота как план, благодаря которому отпадёт необходимость долго и упорно копить деньги. За один раз она заработает не только на вступление в гильдию, но и перестанет быть стеснена в средствах. Конечно, риск велик, но разве можно упустить такой шанс? Так он её убедит. Лоуренс не будет принуждать, так что в этом смысле не сделает ничего плохого…

Всё же торговца мучило чувство вины, ведь он предполагал использовать трудное положение девушки. Однако никто, кроме Норы, не сможет этого сделать. Она невероятно талантлива и пасёт своё маленькое стадо там, где бродят волки и не встретишь ни одного путника. Пастушка недовольна Церковью, на которую работает, и ей нужны деньги для осуществления мечты. Всё это так замечательно подходит для воплощения в жизнь их плана, словно сам Бог подгадал. Определённо, нельзя найти более подходящего человека! Лоуренс тяжело вздохнул. Ему было не по себе от предстоящего. Он погрузился в раздумья, как вдруг почувствовал взгляд Холо. Краем глаза Лоуренс отметил, что она смотрит с улыбкой и лёгким недоумением.

— Всё же ты слишком мягок!

Слова, которые она говорила вчера. Пожалуй, и правда для торговца Лоуренс был чересчур мягок. Среди дельцов есть множество таких, кто не остановится в погоне за прибылью, даже если это несёт несчастье его семье.

— Но всё-таки… — Холо поднялась и продолжила, любуясь оживлённой городской улицей: — Именно поэтому мне так хорошо с тобой путешествовать! — бросила она небрежно и, поднявшись по каменной лестнице, встала рядом с Лоуренсом. — Давай я попробую убедить девчонку. Хочу быть полезной, — Холо мягко улыбнулась, хотя в голосе не слышалось большого энтузиазма.

Заметив это, Лоуренс внимательно поглядел на неё: как он и предполагал, Волчица смотрела вниз. Возможно, из-за того, что она стояла на фоне оживлённой городской улицы, её фигурка казалась ещё меньше, чем обычно.

— Что такое? Всё винишь себя за вчерашнее?

Холо покачала головой, но ничего не сказала. Это была очевидная ложь.

— Даже не знаю, что бы я делал, если бы ты во время переговоров не надавила на Ремелио!

Она понимала, что торговец не врёт, но лишь кивнула в ответ. Лицо Холо всё ещё было грустным.

Тогда Лоуренс легонько потрепал её по голове:

— Я с ней договорюсь. Мне не на кого пенять, ведь я сам пожадничал и взял товар, упавший в цене. Было бы нечестно перекладывать эту неприятную обязанность на тебя. — Конечно, он говорил так, заботясь о Холо, но отчасти это было самобичеванием и попыткой собраться с духом. Как бы то ни было, всё, что он сказал, было абсолютной правдой. — Кроме того, я и представить не могу, сколько буду должен, если во всём стану полагаться на тебя.

Он пожал плечами. Холо подняла голову и, тихо рассмеявшись, вздохнула:

— А я-то уж надеялась потребовать с тебя парочку долгов!

— Я чуть было не угодил в опасную ловушку!

Холо шутливо хлопнула себя по лбу:

— Нет-нет! На самом деле ты попал в ещё более страшную западню. Я не расставляю силки на каких-то там зайцев. Это мелко.

— А ты не слышала о том, как ловят волков, используя ослабевших зайцев, которые будто бы угодили в капкан?

— Главное, не испугаться волчьего воя, когда ставишь ловушку. А то испортишь её!

Только с близким другом можно было вот так обмениваться безобидными колкостями.

Это было так глупо и мило, что Лоуренс рассмеялся, покачивая головой. Холо тоже не могла больше сдерживаться и расхохоталась.

— Что ж, торговец, как и сабля, не должен быть слишком прямым, иначе от него никакого толка: тут же сломается, — пробормотал он, будто говоря сам с собой, и посмотрел в небо, прислушиваясь к зазвонившему колоколу.

Небо было ярко-голубым с редкими белыми барашками. Он перевёл взгляд на восток, разглядывая маленькое пушистое облачко. Сегодня ясный день. В такие дни торговля идёт хорошо…

Пока Лоуренс пребывал в своих мыслях, сзади раздался тихий стук: открылась церковная дверь. Лоуренс и Холо чуть отошли и встали с края лестницы. Тут же из храма хлынули люди, закончившие молитву. Они спускались со светлыми счастливыми лицами, довольные тем, что приняли участие в службе. Разделившись на группки по три-пять человек, они спешили вернуться к работе, оставшейся на сегодня. Сцена, повторяющаяся изо дня в день. Наконец людей стало меньше. Раньше считалось: чем дольше сидишь в церкви после молитвы, тем сильнее твоя вера, и все стремились задержаться, пока священники не стали злиться на это. Поэтому в последнее время так уже не делают. Однако и вылетать пулей сразу по окончании службы нехорошо. Из-за всех этих старых поверий кожевники, мясники и другие представители всевозможных профессий, привлекающих пристальное внимание священников, выходят из храма не спеша. И конечно, пастушка, чей род занятий входит в этот перечень, покинула церковь последней. Выходя, она словно вся сжалась и потупила взор — видимо, потому, что церковь вовсе не была для неё местом отдохновения.

— Здравствуйте.

Он подошёл к Норе и улыбнулся как можно более дружелюбно. Правильное выражение лица — неотъемлемая часть переговоров.

— Ой, а… Господин Крафт и госпожа… Холо?

Она была немного удивлена, посмотрела на Холо и снова перевела взгляд на Лоуренса.

— Должно быть, самому Господу было угодно, чтобы мы случайно встретились у церкви! — сказал Лоуренс с преувеличенной манерностью.

Нора, конечно, обратила на это внимание и тихо засмеялась:

— Меня не проведёте!

— Я рад! А то в последнее время часто слышу, что в церкви злоупотребляют священной кровью.

Под «священной кровью» подразумевалось вино. Наверное, будь она пьяна, Лоуренс без труда добился бы согласия, но, с другой стороны, девушка могла испугаться в самый ответственный момент или же просто отказать. Тогда всё оказалось бы впустую, так что торговец был рад трезвости Норы.

— Вино для меня слишком крепкое, я его почти не пью, — она смущённо улыбнулась и неловко отвела взгляд.

Должно быть, пастушка ожидала предложения о работе сопровождающей, и Лоуренс не стесняясь использовал это обстоятельство.

— По правде сказать, я хочу предложить вам работу.

Её личико засияло.

— Но здесь нам будет неудобно говорить. Почему бы не посетить какую-нибудь лавочку?

Он не предложил пойти в таверну, поскольку днём это смотрелось бы очень странно. Для тайн не было ничего лучше шумной площади. Нора, согласившись, кивнула, и они направились прочь. Холо двигалась справа от Лоуренса, а Нора — слева, чуть поодаль. Они прошли по оживлённой улице и, преодолев толпу, оказались на площади. Там, как всегда, было шумно, словно во время праздника. К счастью, в пивной нашлись свободные места, и Лоуренс заказал три кружки пива. И пусть эль дешевле, он не поскупился, потому что с ними была Нора. Обслужили их грубовато, но зато быстро. Заплатив последними медными монетками, Лоуренс взял свою кружку.

— За встречу! — Кружки громко стукнулись.

— Значит, Нора, вы говорили, что можете дойти до Рамторы?

Немного удивлённая тем, как быстро Лоуренс перешёл к делу, Нора, не успевшая даже сделать глоток, внимательно посмотрела на него. Холо неспешно попивала пиво, наблюдая за происходящим.

— Ну… Да, могу.

— Даже вместе с овцами?

— Если их будет немного.

Она так быстро ответила, что Лоуренс невольно задался вопросом, сколько же раз пастушка ходила через поля и лес, ведущие к Рамторе. На всякий случай он посмотрел на Холо, чтобы удостовериться в правдивости услышанного, и та ответила ему лёгким кивком, незаметным для окружающих. Похоже, Нора не врала. Лоуренс глубоко вздохнул, надеясь, что выглядит естественно. Если в таком деле слишком осторожничать и ходить вокруг да около, можно ненароком смутить собеседника.

Торговец предпочёл начать сейчас же.

— Я хочу предложить вам кое-какую работу. Вознаграждение — двадцать люмионов. Конечно, никаких сомнительных бумаг, только монеты!

Нора чуть склонила голову с выражением полного непонимания на лице, словно с ней говорили на иностранном языке. Последовала пауза, будто она пыталась разобрать затейливые письмена. Для многих людей двадцать люмионов — непостижимо огромная сумма.

— Но дело рискованное, и вознаграждение будет выплачено лишь в случае успеха.

Хорошо, если собеседник стучит по столу или выводит на нём круги и крестики, когда говорит что-то невероятное, ведь это помогает поверить в то, что происходящее не сон и не галлюцинация. Вот Нора и следила взглядом за пальцем Лоуренса, желая убедиться, что всё это взаправду. Тем не менее её преследовало ощущение нереальности.

— Работа заключается в том, чтобы провести овец в нужное место и вернуться обратно, по возможности никого не потеряв. Не потребуется ничего, кроме ваших пастушьих навыков.

Наконец Нора пришла в себя и поняла, что работа совершенно не соответствует награде. Она хотела выразить свои сомнения по этому поводу, но Лоуренс продолжил, не давая ей вымолвить и слова:

— Работа довольно опасная, однако награда стоит того! — Он специально в первую очередь рассказал о немыслимо большом гонораре и только потом сообщил о связанном риске. Оба обстоятельства её очень удивят, но именно то, о чём упоминалось вначале, произведёт более сильный эффект. — Поэтому и двадцать люмионов. Вступление в гильдию стоит в худшем случае один люмион. Вы сможете арендовать дом и работать, не беспокоясь о ежедневных расходах. С этими деньгами вы наконец начнёте своё дело. Вас будут знать как Нору, владелицу магазина нарядов и украшений.

Девушка совершенно растерялась, в её глазах стояли слёзы. Кажется, она начала осознавать, насколько велика сумма. И конечно, вместе с тем задумалась об опасности задания. Нора заглотила наживку. Но это было только начало. Если он сейчас ошибётся хоть в одном слове, девушка закроется, словно раковина.

— Ах да, кстати. Вы в этом городе собираетесь вступить в гильдию швейных мастеров?

Нора ожидала, что с ней заговорят об опасностях работы, и потому угодила в ловушку. Сейчас она могла думать только о колоссальном вознаграждении и о том риске, что они так и не обсудили. Ей трудно было размышлять о чём-либо другом, не связанном с предстоящим делом, поэтому Лоуренс рассчитывал на честный ответ.

— Н-нет, в другом городе.

— Вот как… Вам, наверное, нравятся города поменьше? Однако мне кажется, всё же непросто жить там, где никого не знаешь.

Нора думала о другом и поэтому совершенно не могла выразить свои мысли по этому поводу, а значит, всё шло по плану. Совсем растерявшись, она потупила взгляд, так ничего и не ответив. Будучи торговцем, Лоуренс по одному выражению лица понимал мысли человека, и реакции девушки было более чем достаточно. Он читал пастушку, словно открытую книгу.

— Впрочем, я не удивлюсь, если вам не захочется больше иметь никаких дел с местной Церковью.

Ловушка захлопнулась. Холо бросила на Лоуренса пристальный взгляд. Результат его слов не заставил себя долго ждать.

— Чт… Что вы… вовсе нет…

— Вы добросовестно работаете, но чем больше стараетесь, чем лучше защищаете доверенных овец, тем сильнее священники подозревают вас в использовании колдовства. Разве я не прав?

Она застыла и не могла ни кивнуть, ни покачать головой. Торговец попал в самую точку.

— В попытках обличить они заставляют вас ходить в такие места, куда бы ни за что не сунулся ни один пастух. Просто говорят, что всё остальное занято другими.

Нора посмотрела на него широко распахнутыми глазами. Должно быть, ей самой приходили в голову подобные мысли, но девушка гнала их. Пусть даже у других пастухов здесь большие пастбища, она могла бы отправиться дальше, туда, где много безопасных земель.

— Я уверен, священники станут посылать вас в опасные районы до тех пор, пока на вас не нападут волки или наёмники. И каждый день, пока это не случилось, они будут думать, что вы колдунья.

Лоуренс с силой сжал под столом кулаки, стараясь подавить муки совести. Он разжёг смутные сомнения, которые были в душе у Норы. Назад пути нет! И уже неважно, сказал ли он правду. Торговец, как и сабля, не должен быть прямым, иначе он бесполезен.

— Я и сам сталкивался с подобным. Скажу вам честно… — Он посмотрел Норе в глаза и очень-очень тихо, так, чтобы никто вокруг не услышал, произнёс: — Здешние священники хуже свиней!

Критиковать Церковь — тяжёлое преступление. Сомнения в душе Норы занялись, подобно пожару. Она очень удивилась и робко огляделась. Лоуренс, сохраняя невозмутимость, поставил локти на стол и подался вперёд. Холо внимательно следила за тем, что происходит вокруг, и дала бы им знать, если разговор станут подслушивать.

— Но мы придумали план! Немного подпортить дела Церкви, заработать денег и уехать в другой город. Вот так!

Сомнения, разгоревшись, превратились в гнев, запылавший ещё сильнее, а когда он угас, остались угольки решимости. В Норе проросли зёрнышки неповиновения Церкви.

Лоуренс медленно и чётко озвучил свою идею:

— Мы доставим в город золото!

Глаза Норы на секунду расширились в немом удивлении, но она тут же успокоилась. Недоумение исчезло, словно сильный порыв ветра.

Переварив услышанное, она наконец заговорила:

— Но что… что же я могу сделать?

Это был правильный вопрос. Ведь одним талантом пастушки в подобном деле не обойтись.

— Как вы знаете, на въезде в Рюбинхайген проводят весьма серьёзные проверки, чтобы предотвратить контрабанду золота. На каждой дороге, ведущей в город, установлены посты инспекции. Проверка происходит в два этапа. Они сразу же вас раскроют, если спрятать золото в рукав или положить среди вещей. И чем больше пытаешься пронести, тем это сложнее.

Лоуренс подробно разъяснял ей план, а Нора увлечённо кивала, как истовый верующий, с жадным вниманием слушающий проповедь.

— Мы сможем провезти в город много золота, спрятав его в брюхо овцам.

В её широко распахнутых от удивления глазах читался вопрос: «Неужели?» Идея медленно проникала в неё, словно вода, пропитывающая твёрдую сухую землю. Овцы, как и другие жвачные животные, часто вместе с травой заглатывают камни. Достаточно просто рассыпать крупинки золота, и те их съедят. Однако, если проверка слишком затянется, может статься, что овцы выплюнут золото прямо во время инспекции. Нора — великолепная пастушка, у неё немного овец, и она уже давно водит своё маленькое стадо в пустынных местах, так что она идеально подходит для этого дела. Когда они шли дорогой из Поросона, то попали в Рюбинхайген через очень скромный пункт проверки. Другие посты каждый день принимали множество людей, они были гораздо больше и надёжнее.

— Ясно, — пробормотала Нора, медленно кивнув.

— Также надо учесть, что во всех городах в сфере влияния Рюбинхайгена цены на золото баснословно высокие. Поэтому самым подходящим местом для закупки является языческая Рамтора. По безопасному обходному пути перемещаются толпы людей, и там издавна хозяйничают другие пастухи. Оттого-то мы и выбрали вас. Никому не покажется подозрительным, что вы пасёте своих овец в пустынных местах и ваш путь ведёт прямиком к Рамторе. — Тут Лоуренс остановился, чтобы прочистить горло, пристально посмотрел на Нору и продолжил: — Вы много пережили в плену у церковников Рюбинхайгена, Нора. Это лучший шанс отомстить им. Ведь основной источник церковного дохода — пожертвования золота и его оборот. Однако в случае провала нас ожидает страшное наказание, а если всё сложится, ради безопасности нужно будет покинуть город. И вероятно, я попрошу вас зарезать овец.

Нет пастуха, которому не случалось бы убить овцу, но для каждого из них это крайне неприятно. Вот прекрасная возможность оценить её решимость.

— Но награда двадцать люмионов!

«Нечестно», — подумал Лоуренс, но чем более мрачным рисовал он её нынешнее положение, тем вернее был результат. Нора сидела напротив него. Пастушка, которая каждый день страдает от жары и холода, выносит недоверчивые косые взгляды и жестокое обращение, но, несмотря на всё, молча пасёт своё стадо. Девушка взвесила плюсы и минусы, оценила риск и приняла решение. Теперь в её глазах светилось спокойствие.

Маленький нежный рот произнёс твёрдые слова:

— Позвольте мне сделать это!

Так Лоуренс убедил ещё одного человека сыграть в азартную игру и поставить на кон собственную судьбу! Он без промедления пожал Норе руку. Теперь в маленькой девичьей ладони находилась его собственная жизнь.

— Спасибо, рассчитываю на вас!

— И я на вас…

Сделка была заключена. Нора и Холо тоже пожали руки. Теперь три их судьбы сплелись в одну. Им предстояло либо смеяться втроём, либо плакать.

— Тогда перейдём к деталям.

Лоуренс стал расспрашивать Нору о том, когда она забирает овец, сколько их, какие земли вокруг Рамторы, сколько, по её мнению, золота можно скормить овцам. Торговец должен был немедленно сообщить всю эту информацию Ремелио. И вот день пролетел в мгновение ока. К тому времени как они наконец закончили разговор, на улицах появились торговцы и ремесленники, которые возвращались домой, завершив работу. Нора поднялась, так и не притронувшись ни разу к своей кружке пива. Она приняла решение, обдумав всё на трезвую голову. Если бы Лоуренс не был в этом убеждён, то проследовал бы за Норой и попросил бы её хорошенько всё обдумать даже после того, как она, смущённо склонив голову, несколько раз поблагодарила его за предоставленную возможность.

Он одним глотком осушил свою кружку холодного пива. Оно было горькое и невкусное.

— Разве ты не должен радоваться? Ведь всё прошло как по маслу, — сказала Холо, сочувственно улыбнувшись.

Но Лоуренс просто не мог позволить себе радость, ведь он убедил Нору рискнуть жизнью в очень опасной игре.

— Каким бы ни был приз, он не сравнится с ценностью жизни…

— Да, ты прав.

— К тому же подчёркивать одну лишь выгоду — всё равно что обманывать. Обычно торговцы говорят: только дурак соглашается на невыгодный договор. Но кто она? Всего лишь невинная пастушка…

Лоуренс даже не повысил голоса, но его засасывал водоворот сожалений. Если бы он мог отказаться от профессии торговца, то разорвал бы все связи и обошёлся помощью Холо. Однако для Лоуренса это было равносильно смерти, поэтому он и убедил Нору в гениальности плана. Он понимал, что других вариантов нет, но продолжал винить себя и сожалеть о случившемся.

— Послушай, — сказала Холо после небольшой паузы, покачивая свою кружку и наблюдая, как в ней плещется пиво.

Он посмотрел на Волчицу, но та не подняла глаз и по-прежнему смотрела в кружку.

— Тебе доводилось слышать вопль овцы, которой перегрызают горло?

Услыхав эти неожиданные слова, Лоуренс на миг затаил дыхание. Холо наконец посмотрела ему в глаза:

— У овцы нет клыков, нет когтей и нет таких ног, которые позволили бы ей убежать от волков, обладающих и клыками, и когтями, и быстрыми лапами. Хищники, словно ветер, несутся по равнине и стрелами впиваются в горло своей жертве. Не думал об этом?

Холо говорила так, словно вела беседу на обыденные темы, и Лоуренс понимал, что так оно и есть. Житейское дело, ежедневная суета. Такое часто случается. Хотя нет, не просто часто — постоянно. Каждый всеми возможными способами охотится за тем, что нужно для выживания. Это естественно.

— Крик овцы неописуем. Но и мой голодный желудок урчит, требуя своё. И если уж нужно выбирать, я предпочту послушать вопли овцы.

Лоуренс прекрасно понимал её. Только для святого жертва ради выживания — это грех, и потому святой скорее умрёт от голода, воздерживаясь от пищи, чтобы никому не навредить. Но такими рассуждениями всего не оправдать. Кто-то должен был освободить Лоуренса от сомнений, он хотел услышать оправдание из чужих уст.

— Ты не такой уж плохой!

Торговец увидел сочувствующую улыбку Холо и ощутил, как растаял ком озабоченности и вины. Именно в этих словах он так нуждался.

— Ох, какой же ты избалованный мальчишка!

Она насквозь его видела, и Лоуренс шутливо нахмурился. Холо быстро осушила свою кружку и поднялась:

— Что ж, ни люди, ни волки не могут жить в одиночестве. Иногда так хочется прильнуть к ближнему. Правда?

Эти слова идеально выражали её гибкость и силу. Улыбнувшись, он кивнул и тоже встал из-за стола.

— А ты, оказывается, опасный парень!

Видимо, Холо имела в виду то, как ловко Лоуренс убедил Нору. Но он не стал бы торговцем, если бы не умел даже такой малости.

— Конечно! Смотри, чтоб я и тебя не обвёл вокруг пальца.

— Ха-ха-ха! Буду ждать с нетерпением.

Волчица так весело засмеялась, будто и правда с интересом ждала этого. Было ясно как день: если уж кто кого и одурачит, то скорее она его, но Лоуренс не высказал своих опасений. Когда они оказались на улице, Холо шла совсем близко к нему, и на её губах играла хитрая улыбка. Волчица определённо видела его насквозь.

— Нужно постараться, чтобы в итоге мы все посмеялись от души. Больше ничего не остаётся.

— Верно. Однако…

Он посмотрел на Холо, оборвавшую свою фразу. Та озорно улыбалась:

— Но разве не лучше, чтобы только мы с тобой посмеялись?

— Соблазнительный план, но лучше уж, чтобы смеялись все.

— Ох, какой же ты добряк!

— А что, нельзя?

— Да ну что ты…

Оба, улыбаясь, шли по городу. Да, будущее было неясно, но каждый из них видел, как горят глаза другого. План точно удастся! Конечно, никаких гарантий не было, но они в это верили.

— Я Мартин Либерт из компании Ремелио.

— Крафт Лоуренс. Это моя подруга Холо.

— О… я Нора Арендт.

В церковном городе Рюбинхайгене множество входов и выходов. Знакомство состоялось на площади, расположенной у самых северных ворот. Стояло раннее утро, воздух был свеж, и ещё даже не прозвонил колокол, открывающий торговлю на рынке. Сама площадь казалась необычайно красивой, несмотря на мусор, разбросанный тут и там после вчерашнего весёлого вечера. Но из всей компании только Холо чувствовала себя достаточно свободно, чтобы разглядывать площадь. Лица остальных оставались предельно напряжёнными. Контрабанда золота — преступление настолько тяжкое, что, в зависимости от веса груза, их могли даже четвертовать. Не требуй ситуация срочных мер, они бы ещё не раз встретились, чтобы всё обговорить и убедиться в надёжности плана. Но, к сожалению, сообщники не могли себе этого позволить. У дома Ремелио было много кредиторов, которые жаждали уничтожить компанию и выжать из неё последние соки. Пусть торговый дом и разорён, у него всё ещё есть земли, недвижимость и права взимания по долгам, а это можно обернуть в деньги. Кредиторы с нетерпением ждали истечения срока выплат, и компании Ремелио нужно было как можно скорее привезти золото и продать его. Поэтому действовать следовало быстро. Сразу после утренней службы Нора забрала с подворья овец и встретилась с остальными. Девушка и не подозревала, что кроме Лоуренса и Холо в деле фигурируют другие люди, поэтому очень удивилась, услышав имя Ремелио, но не стала ни о чём спрашивать. Похоже, она была настроена решительно.

— Пойдёмте же скорее! Наше дело — всё равно что рыба на кухне, — произнёс Либерт, имея в виду, что время играет против них.

Лоуренс согласился с ним. Ганс Ремелио, хозяин компании, доверил тому важную роль в деле контрабанды. У Норы и Холо, конечно, тоже не было никаких возражений. Сонно зевающие у ворот стражники бросили на них лишь беглый любопытствующий взгляд, так что покинуть город удалось без каких-либо сложностей. Лоуренс был в своём обычном облачении, Либерт же щеголял в дорогом костюме для верховой езды, который обычно надевают торговцы, отправляясь на охоту. Холо вновь приняла облик монахини, а Нора выглядела также, как всегда. Но в этот раз телег не было. Либерт ехал верхом, Лоуренс же уступил седло Холо, а сам шёл впереди, держа лошадь под уздцы. Поскольку дорога была очень плоха, предполагалось, что таким образом они доберутся в разы быстрее. Нора в сопровождении своего пса Энека вела семь овец и была проводником. Группа отправилась прямиком на северо-восток — в город Рамтору.

Так же, как во время путешествия из Поросона, они оказались на дороге, которую избегают путники, поэтому за целый день никого не встретили. Говорить им было не о чем, и долгое время слышался только звон пастушьего колокольчика да блеянье овец. Первый разговор состоялся лишь с наступлением сумерек, когда Нора остановилась, чтобы разбить лагерь, а Либерт стал возражать. Юноша с миндалевидным разрезом глаз и красивыми светлыми волосами всем своим видом говорил, что он — инициативный молодой работник торгового дома, назначенный на ответственное задание. Либерт несколько раздражённо убеждал Нору, что следует пройти чуть дальше и только тогда устраиваться на ночёвку. Но он был неопытен, и, когда Лоуренс объяснил ему детали работы пастуха и рассказал о множестве ночных опасностей, Либерт воспринял всё с неожиданным пониманием. Пусть он и был немного нервным, но вовсе не упрямым. Более того, юноша совершенно серьёзно принёс извинения, из чего Лоуренс заключил, что Либерт — мягкий и любезный человек.

— Простите меня. Я очень нервничаю и оттого тороплюсь.

Либерту доверили саму жизнь компании Ремелио: во внутренний карман его одежды был надёжно зашит чек на покупку золота. Почти шестьсот люмионов! Наверное, сам хозяин торгового дома сейчас неустанно молится за них.

— В отличие от меня, вы сейчас держите на своих плечах груз ответственности за целую компанию, так что беспокойство естественно.

В ответ на эти слова Либерт расслабился и мягко улыбнулся. Путники провели тихую ночь и наконец встретили рассвет. Для городских жителей завтрак является роскошью, и многие пропускают его, но для путешественника это было бы неблагоразумно. Так что, отправившись в путь, все, кроме Либерта, жевали сухари и вяленое мясо. Ближе к полудню сделали привал.

С вершины небольшого холма дорога стрелой шла на восток и на макушке следующего холма сворачивала на юг. Вокруг во все стороны простиралась равнина. Местами трава высохла, но всё равно идеально подходила для выпаса овец. Однако эта дорога не годилась, так как вела в другую сторону. Если обратить свой взгляд на север, вдалеке можно было различить полоску тёмно-зелёного, почти чёрного леса. А на западе виднелись скалистые крутые холмы. Лоуренс и его спутники должны были пробраться между этими холмами и лесом, через луга, где никто никогда не ходил и не ездил. Ни один человек, обладающий хоть крупицей здравого смысла, не согласился бы следовать по этому пути. Пусть с виду в лугах и не было ничего особенного, они считались небезопасными. Холо смеялась над слухами о том, что волков сюда призывают языческие колдуны, но Лоуренс невольно подумывал, что это может статься правдой. Как бы там ни было, если они не сумеют добраться до Рамторы и вернуться обратно с золотом, у них нет будущего. Сообщники посмотрели друг на друга и кивнули, прекрасно понимая, что сейчас чувствует каждый из них.

— Не паникуйте, если встретимся с волками. Я обязательно доведу вас до города в целости и сохранности, — уверенно произнесла Нора. Она была исполнена решимости.

И только на Холо это не произвело ни малейшего впечатления. Наверняка ей как Мудрой Волчице было что сказать. Встретившись взглядом с Лоуренсом, она надула губы, но тут же на её лицо вернулось спокойное выражение.

— Да поможет нам Бог, — Либерт произнёс молитву, и остальные эхом повторили её.

Погода стояла хорошая. Временами дул ветер, и свежий воздух холодил щёки, но в движении это было терпимо. Луга, раскинувшиеся меж скалистыми непроходимыми холмами и густым жутковатым лесом, в который боялись входить даже самые отважные рыцари, были единственной короткой дорогой до Рамторы. Впереди шли Нора и Либерт верхом на коне, за ними семь овец, а в конце процессии Лоуренс вёл под уздцы лошадь, на которой сидела Холо. Чем дальше на север они продвигались, тем ближе подступали холмы, оттесняя путников к кромке леса. Они и сами старались держаться ближе к опушке, чтобы лошади не поранились, ступая по камням, скрытым в траве. Когда тёмные очертания пущи стали отчётливо видны, всем сделалось не по себе. Лоуренсу показалось, что он услыхал нечто, похожее на волчий вой.

— Холо?

— Что?

— Думаешь, волки нас не тронут? — спросил он, понизив голос.

— Всё плохо. Они уже нас окружили!

То была очевидная шутка, но на мгновение у Лоуренса перехватило дыхание.

Холо беззвучно рассмеялась:

— Могу гарантировать, что с тобой всё будет в порядке. Насчёт остальных — не уверена.

— Все должны добраться благополучно, иначе ничего не выйдет.

— Но я и правда не знаю. Лес находится с подветренной стороны. Если там есть волки, они давно учуяли овец и точат свои клыки.

Лоуренсу вдруг стало казаться, что кто-то наблюдает за ними из чащи. В эту же секунду он услыхал топот бегущего зверя. Торговец испуганно обернулся и увидел чёрного Энека, пробежавшего неподалёку. Он погнался за парой отставших овец.

— Какая умная собака!

Лоуренс не желал задеть Холо, но услышал в ответ её недовольное хмыканье:

— Такие умники первыми и умирают.

— В смысле?

Если бы шедшие впереди Нора и Либерт услышали их разговор, возникли бы неприятности, поэтому Лоуренс и Холо говорили вполголоса. А сейчас Лоуренс задал свой вопрос даже тише обычного. Холо бросила на него раздражённый взгляд:

— Эта собака понимает, кто я.

— Думаешь?

— Человека можно обмануть, спрятав уши и хвост, но не собаку! Ты разве не заметил этих раздражающих взглядов? Как она смотрит на меня с самой первой встречи?

Лоуренс действительно обратил внимание на то, что Энек часто поглядывает на Холо, но не придал этому значения.

— Сказать, что больше всего меня злит? — Ушки под капюшоном зашевелились: похоже, Холо начинала выходить из себя. — Глаза этой собаки! Они как будто говорят: «Только дотронься до овец, и я тут же порву тебе глотку».

Лоуренс улыбнулся, он хотел сказать: «Да не может быть!» но Холо так на него посмотрела, что улыбка тут же сползла с его лица.

— Нет ничего более раздражающего, чем псина, которая не знает своего места, — сказала Холо, отведя взгляд.

Видимо, собаки и волки, прямо как голуби и вороны, были извечными врагами.

— Но я — Мудрая Волчица и не поведусь на провокации!

Холо говорила с таким комичным недовольством, что удержаться от смеха было очень непросто.

— Верно! Эта собака рядом с тобой и не стояла. Ты сильнее и мудрее, а твоему хвосту просто нет равных!

Это была очевидная лесть, но похвала всё же сработала. Ушки под капюшоном подскочили, и на лице Холо проступила горделивая улыбка, которую уже нельзя было скрыть под маской спокойствия.

— О да! Кажется, и ты наконец понял!

Он и правда наконец понял, как нужно общаться с Холо, но, конечно, промолчал об этом и почтительно кивнул. Вскоре травы стало меньше, и всё чаще попадались участки охристой земли. Холмы на западе приблизились и выглядели словно бушующее море. Сообщники двигались по пути, который сложно было назвать дорогой. Время от времени им приходилось перебираться через огромные древесные корни. И вот уже с каждым дуновением ветра раздавалось шуршание листвы.

Они упорно двигались вперёд. Прошло две ночи, и, по счастью, без каких-либо происшествий. Нора сказала, что, если они продолжат путь на рассвете, днём уже окажутся в Рамторе. Получалось, что их маршрут намного короче обычного пути — в три, а то и в четыре раза. Если бы его расчистили и построили дорогу, торговля с Рамторой была бы очень проста. Вспоминая пройденные земли, Лоуренс подумал, что волков тут, похоже, не так уж и много и дорогу всё-таки могли бы сделать. Однако, если это случится, Рамтору будет легко атаковать. Казалось невозможным, что Рюбинхайген терпит язычников так близко к своим границам. Можно было предположить, будто Рамтора втайне платит церковному городу за то, чтобы дороги здесь не было никогда. Ведь там, где есть власть, есть и подкуп.

После безвкусного ужина Лоуренс пил вино, которым его угостил Либерт, и обдумывал события последних дней. Сейчас ему не с кем было поговорить, и торговец остался наедине с собой. Холо быстро выпила своё вино, завернулась в одеяло и спала, прислонившись к Лоуренсу. Либерт, не привыкший к путешествиям, так устал, что задремал ещё до того, как развели костёр. Лоуренс огляделся и обнаружил Нору. Она недавно проснулась и теперь сидела вдалеке от костра на корнях дерева и гладила Энека, лежавшего на её коленах. Видимо, если пастушка сядет слишком близко к огню, глаза привыкнут к свету, и ей придётся трудно, случись что-то непредвиденное. Почувствовав на себе взгляд, Нора подняла голову и посмотрела на Лоуренса. Потом она поглядела на свои ладони и, снова подняв голову, улыбнулась. Мгновение он не понимал, что происходит. Тогда Лоуренс тоже посмотрел на свои руки и догадался: Холо сползла с его плеча на колени, и сейчас Лоуренс и Нора были в похожем положении. Но гладить Холо, конечно, он не решался. Ведь на его коленях лежал волк, а он пострашнее собаки! Когда Лоуренс смотрел на сонно посапывающую, такую уязвимую на вид Холо, ему всё больше хотелось прикоснуться к ней. Ведь ничего страшного не случится, если он погладит Волчицу также, как Нора Энека…

Либерт спал, а Нора наблюдала за своими овечками. Лоуренс отложил в сторону грубую деревянную кружку и медленно протянул руку к Холо. Раньше он уже гладил её по волосам, но в этот раз прикосновение казалось каким-то сокровенным. Лоуренс дотронулся, и тут что-то произошло!

— Ой!

Холо вдруг подняла голову. Торговец молниеносно отдёрнул руку, и Волчица с недоумением посмотрела на него, но сразу же перевела взгляд. Сначала было непонятно, что происходит, но тут Лоуренс заметил, как вскочила Нора, а вместе с ней и её оскалившийся пёс. Вокруг были лишь тьма да аспидно-чёрный лес.

— Лоуренс, сюда! — вдруг неожиданно громко и уверенно крикнула Нора.

Он практически рефлекторно подчинился, но что-то потянуло его вниз, и он не смог подняться. Холо схватила Лоуренса за одежду и не позволила встать. Он хотел было возразить, но Волчица пронзительно посмотрела на него, пресекая любые попытки. Скажи она вслух, он услышал бы: «Наплюй на девчонку и держись меня». Похоже, Холо испытывала сильную враждебность по отношению к Норе. Он побоялся перечить и встал на ноги, когда она сама поднялась. Нора не обратила на это внимания: она зазвонила в колокольчик, висящий на конце посоха, отдала команду Энеку, чтобы он собрал заснувших у костра овец, и похлопала по плечу всё ещё спящего Либерта. Потом, чтобы костёр разгорелся ярче, она подкинула в него несколько поленьев, принесённых из леса.

Это были выверенные, спокойные движения. Лоуренс подумал, что застенчивость Норы с людьми подобна его собственной неуклюжести, когда он общался не с торговцами. Наконец проснулся и Либерт. Он тут же почувствовал напряжение и по взглядам Норы и Холо понял, что волки рядом. В страхе он прижал руку к нагрудному карману, где хранился чек на шестьсот люмионов, и отошёл назад, за спину собаке. Шерсть на хвосте Энека встала дыбом, его клыки обнажились. Меры по защите лагеря были приняты довольно быстро. В темноте раздавалось блеянье овец, тяжёлое дыхание Энека и потрескивание костра. Из чёрного как смоль леса не доносилось ни звука. В небе ярко светила луна. Не было и малейшего ветерка. Конечно, Лоуренс лишь простой торговец, он не ощущал в лесу чьего-либо присутствия. Однако Нора, Энек и даже сама Холо застыли, напряжённо глядя в дебри, словно пытались разглядеть сома в тёмном пруду. Очень странно, но волчьего воя слышно не было. На Лоуренса много раз во время его путешествий нападала стая, и каждый раз он слышал вой. Сейчас же стояла полная тишина, поэтому торговец начал сомневаться, действительно ли к ним пожаловали звери. Время тянулось бесконечно медленно. А воя так и не было слышно. Он не расслаблялся только потому, что доверял Холо, а она сейчас казалась очень серьёзной.

Либерт видел в Холо и Норе лишь юных девушек и чувствовал себя совсем по-другому. К совершенно бледному до этого момента лицу снова прилила кровь, и он стал с недоумением оглядываться по сторонам. В тот самый момент, когда Либерт собирался заговорить, произошло движение. Переложив посох вправо, Нора левой рукой схватилась за рожок, висевший у неё на поясе. Холо, похоже, это было неприятно: волки ненавидят звуки рожка. Волки обозначают своё присутствие воем, медведи трутся спиной о стволы деревьев, а пастухи трубят в рожок. Этот протяжный звук, который не способно издать ни одно животное, ни с чем не перепутаешь: он сразу говорит о пастухе. Громкие переливы утонули в ночной чащобе. Если там были волки, то теперь они знали: здесь умелый пастух. Но вой в ответ так и не раздался, противник хранил полное молчание.

— Мы их прогнали? — неуверенно спросил Либерт.

— Не знаю. Похоже, они отступили.

Либерт нахмурился, получив от Норы столь неопределённый ответ. Но заметив, что Энек перестал скалиться и начал собирать овец в кучку, рассудил, что опасность миновала. Наверное, он подумал, что лучше всего животных понимают сами животные.

— Здешние волки всегда так: почти никогда не воют. Даже не похоже, что собираются нападать, только пристально наблюдают…

Молодой служащий компании Ремелио снова побледнел, будто Нора рассказала ему о мертвецах, восставших из могил. Он оказался куда более впечатлительным и пугливым, чем был на вид.

— Действительно странно, что они не воют, — пробормотала Холо, всё ещё глядя в лес.

А Либерт, не понимающий, почему девчонка, которая даже не пастушка, рассуждает об этом, бросил на Холо снисходительный взгляд.

Нельзя сказать, что у Либерта был дурной характер. В городе множество подобных людей, но он подстегнул раздражительность Холо.

— Может, это и не волки, а духи погибших здесь путешественников.

Либерт тут же мертвенно побелел. Всё же Мудрая Волчица разглядела его трусость.

— Послушай, — подразнив бедного цыплёнка, Холо потянула Лоуренса за рукав. Она понизила голос, поэтому он наклонился поближе. — Я шутила лишь отчасти. У меня дурное предчувствие!

Это было не простое торговое путешествие. Они во что бы то ни стало должны благополучно добраться до Рамторы и вернуться обратно. Если они провалятся, то уже неважно, сбегут или встретят жестокую судьбу: это будет конец для Лоуренса как торговца. Он с упрёком посмотрел на Холо, как бы умоляя не пугать его так, но она, не обращая внимания, снова глядела в лес. Похоже, Холо не шутила.

— Ой, дрова закончились!

Нора старалась говорить весело, видимо желая разрядить всё ещё напряжённую обстановку. Лоуренс поддакнул ей, Холо отвела взгляд от леса и кивнула, Либерт почувствовал, что обязан присоединиться.

— Я соберу немного хвороста.

Вероятно, Нора предложила это сделать, потому что хорошо видела в темноте. Но Лоуренсу показалось, что нельзя сваливать эту работу на неё одну, и он вызвался помочь.

— Я с вами, — сказала Холо, идя вслед за ним.

Либерт, хоть даже не догадывался, как разводить костёр, и прежде ни в чём не помогал, тут же почувствовал себя неудобно.

— Я… Я тоже! — отозвался он, прочистив горло.

Юноша просто очень боялся остаться один, и Холо ухмыльнулась, взглянув на него. Лоуренс собирал хворост в лесу и всё пытался понять, чудится ли ему звериный запах. В итоге они провели тихую спокойную ночь без происшествий.

Когда впереди показалась Рамтора, путники вздохнули с нескрываемым облегчением. По правую руку был дремучий лес, слева — крутые холмы. Они шли словно по тёмному, тянувшемуся вдаль коридору. Но облегчение Лоуренс почувствовал не потому, что эта дорога наконец закончилась. Он, бывало, ходил и более трудными путями. Торговец мог расслабиться, потому что больше не ощущал тот пугающий взгляд, что преследовал его прошлой ночью. Лоуренс знал: ему не просто показалось, ведь Холо и Нора постоянно были настороже! Видимо, всё же в этом лесу, разделявшем Рамтору и Рюбинхайген, что-то было, раз даже рыцари беспомощно отступали перед ним. Тем не менее раз они смогли благополучно добраться, то и возвратятся невредимыми. Конечно, Лоуренс немного беспокоился, однако Нора уже несколько раз ходила здесь, и на неё ни разу не напали. А значит, с её талантом пастушки и помощью Холо они как-нибудь справятся. Стало быть, остаётся только провезти золото.

Лоуренс размышлял об этом, когда они вереницей вошли в Рамтору. Теперь они провожали взглядом Либерта, который в одиночку отправился покупать золото.

— Надеюсь, всё пройдёт хорошо, — сказала Нора, видимо имея в виду отъезд Либерта за золотом. Пока что они не нарушали закон, так что ничего страшного не должно было случиться, но делать на этом акцент не хотелось.

— Надеюсь, — он ответил с улыбкой, которую обычно использовал в переговорах, и на то была причина.

Нора говорила тоном светской беседы. К Лоуренсу вернулись сомнения вместе с чёрными сожалениями. Ему казалось, что пастушка не понимает, какое ужасное наказание ждёт её в случае провала. Из всех подельников она находилась в наибольшей опасности, ведь груз будет спрятан в животах у овец. И если вдруг во время пережёвывания травы овца выплюнет золото, пастуха схватят и накажут без шансов на помилование. Ну а Либерт и Лоуренс, если станут держать язык за зубами, может, и выйдут сухими из воды. Разница была огромной. Осознаёт ли это Нора? Она, как обычно, приглядывала за стадом и гладила Энека, который подбегал к ней всякий раз, как выполнял какой-нибудь приказ.

Наблюдая за девушкой, Лоуренс чувствовал, что должен удостовериться. Ему казалось, она не понимает, какому риску подвергается сама и что при этом ждёт других, и оттого не может сравнить. А значит, они пользуются её неведением, и это всё равно что обман! Лоуренса опять начали терзать муки совести. Но что будет, если торговец раскроет ей глаза? Осознав, что в случае чего пострадает лишь она одна, Нора и вовсе передумает им помогать, и тут уже им придётся худо. Поэтому, несмотря на душевные метания, Лоуренс молчал.

— Кстати…

Голос Норы вырвал Лоуренса из раздумий. Он подумал, что девушка обращается не к нему. Холо, сорвав травинку, сонно прохаживалась туда-сюда и тоже взглянула на Нору.

— Холо… — пастушка немного запнулась. Видимо, она только набиралась смелости.

Даже Лоуренс заметил, что Нора уже несколько раз пыталась заговорить с Холо, но колебалась, ведь та была очень холодна. Лоуренс внутренне подбодрил её, но очень удивился, услышав следующие слова:

— Ты много знаешь о волках?

На секунду он остолбенел, но Мудрая Волчица, как обычно, проявила хитрость. Выражение её лица ничуть не изменилось, она лишь склонила голову набок.

— Эм… Просто вчера ночью ты очень быстро заметила волков и…

Тут Нора замолчала. Видимо, она решила, что Холо раньше тоже была пастушкой. Она надеялась, что в таком случае у них завяжется оживлённый разговор, ведь повстречаться со второй девушкой-пастушкой — всё равно что найти такую же белую ворону, как она сама. К тому же в неё вселяло надежду то, что ей наконец-таки удалось заговорить с державшейся отстранённо Холо, в то время как раньше такого случая не представлялось.

— Да я просто случайно их заметила…

— Вот как…

— На мужчин ни в чём нельзя положиться!

При этих словах Холо шутливо улыбнулась и посмотрела на Лоуренса, который в ответ лишь пожал плечами.

— Ты так не считаешь?

— Эм… Я — нет, но как же…

— Хм… Так ты бы на него положилась?

Без всякого смущения Холо показала пальцем, и Нора, проследив направление, встретилась глазами с Лоуренсом. Ей в этот момент стало очень неловко, и, когда Волчица повторила свой вопрос, пастушка виновато посмотрела на Лоуренса, как бы прося прощения, и прошептала что-то на ухо приблизившейся Холо. Дерзкая Волчица весело захохотала. Значит, ответ ей понравился. Наблюдая за этой сценой, Лоуренс понял, что разговор свёлся к шуткам в его сторону. Он махнул рукой, показывая, что сдаётся, и Холо с Норой засмеялись.

— Неудивительно, что девушка, которая путешествует вдвоём с мужчиной, знает что-то о волках.

На вид Нора казалась старше Холо, но Волчица, стоило только ей открыть рот, сразу перехватила инициативу беседы. Положив одну руку на пояс, она подняла вверх указательный палец другой руки и заговорила как богослов, читающий лекцию. А Нора внимала ей, словно ученик, и с любопытством глядела на Холо.

— Понимаешь? Значит, ответ на вопрос о волках очевиден, потому что…

Нора подалась вперёд всем телом, как бы спрашивая почему.

— Потому что волки обычно появляются в темноте. И вот прямо перед ними этот прелестный зайчик. И разве зайчик, который каждую ночь рискует быть съеденным, может ничего не знать о волках?

Сначала Нора смотрела с недоумением, но вскоре поняла смысл сказанного. Она на секунду замерла и зарделась, переводя взгляд с Холо на Лоуренса, а потом потупилась.

— Ха-ха-ха! Очаровательно! Однако не стоит забывать, что я сказала до этого.

Холо явно наслаждалась ситуацией, а Нора, покрасневшая до кончиков ушей, опустила голову и отвела взгляд, словно что-то вспоминая. А потом послышалось тихое «ах!».

— Что ни говори, но зайчик — это мой спутник. Если я не буду о нём заботиться, он умрёт от одиночества.

Холо шептала на ухо Норе, но так, чтобы и Лоуренс всё прекрасно слышал. Он усмехнулся, но тут заметил, что пастушка согласно кивнула, и это его слегка задело.

«Так вот что она обо мне думает!»

— То, что я вчера так быстро заметила волков, — чистая случайность.

Со стороны казалось, что вывод абсолютно нелогичен, однако Нора так смутилась и запуталась, что довольствовалась этим ответом. С её щёк наконец сошла краска. Она прижала к ним ладони и кивнула. Потом девушка глубоко вздохнула и сказала с расслабленной улыбкой:

— Я подумала, что ты тоже была пастушкой.

— Потому что я сразу обратила внимание на волков?

— Да, из-за этого тоже… — И тут, замолчав, она посмотрела на своего чёрного пушистого рыцаря: он продолжал усердно работать, пока хозяйка беседовала. — Кажется, Энек в твоём присутствии ведёт себя иначе.

— Да, так и есть.

Холо — храбрая Волчица, которая может вытащить свой хвост даже в присутствии людей, потому что уверена, что этого не заметят, — улыбаясь, без всякого волнения скрестила руки на груди и посмотрела на Энека:

— Не очень удобно говорить это в присутствии хозяйки, но Энек определённо обожает меня!

Пёс тут же обернулся, словно понимал, о чём речь, а потом снова обежал вокруг овец.

Нора была ошеломлена:

— Эм… а… Энек?

— Ну что ты! Не стоит ревновать. Если баловать мальчиков, они тут же начинают наглеть и зазнаваться. Ты очень заботишься о нём, и он уверен, что ты всегда будешь его любить. Наверняка со временем он станет заигрывать с кем-то ещё. Если вдоволь ешь вкусный хлеб, тебе ведь хочется иногда и супа?

Это был замысловатый разговор, но слова находили отклик в Норе, и она согласно кивала.

— А значит, временами нужно быть холодной. Это поможет держать его в узде.

Нора ещё раз вдумчиво кивнула, словно услышала вековую мудрость, а потом неожиданно позвала Энека и наклонилась к земле. Собака примчалась, как ветер, пастушка поймала и обняла её, а потом улыбнулась, взглянув на Холо:

— Если он впредь будет ветреным, сделаю, как ты сказала.

— Вот и хорошо.

Ложно обвинённый Энек обиженно гавкнул, Нора покрепче обняла его, и он успокоился.

— Но сейчас, пока ещё можно, мне хочется его баловать.

Она легонько поцеловала Энека в одно из торчащих ушек. Холо смотрела на эту сцену с лёгкой, едва заметной улыбкой. И когда Лоуренс обратил внимание на чуть удивлённую, совершенно не соответствующую ситуации улыбку, их глаза встретились.

— Ведь в любом случае, удастся нам или нет, я больше не буду пастушкой, — тихо проговорила она, обнимая собаку.

Из этих слов было ясно: она всё тщательно взвесила и приняла решение. Нора прекрасно понимала, что с ней может произойти. А значит, переживания Лоуренса оказались излишни. Девушка выглядела слабой, но после того, как её выгнали из приюта для бедных, она преодолела множество разных трудностей и выжила. Она не была избалованной дочерью богатого аристократа.

А ещё Лоуренс в очередной раз оценил хитрость и великолепие Холо. Волчица прекрасно знала обо всём, что творилось у него на душе, и, болтая с Норой, как можно более естественно подтолкнула девушку к тому, чтобы та призналась в своей решимости пойти на дело. И теперь Холо смотрела на Лоуренса с понимающей, чуть удивлённой улыбкой. А её слова о том, что на мужчину нельзя положиться, пожалуй, были даже к месту.

Сражённый, Лоуренс прикрыл глаза рукой и лёг на землю, широко раскинув ноги. Близилась зима, и почва была холодной, но небо, покрытое клочками белых облаков, создавало иллюзию тепла.

— У нас обязательно получится привезти золото, — пробормотал он, вселяя уверенность сам в себя, и поглядел на овцу, вразвалку бредущую к нему.

Спустя некоторое время они увидели Либерта, неспешно едущего назад. Когда у человека с собой большие деньги, ему кажется, что все кругом — воры, однако молодой служащий из большого города держался уверенно. Он показал всем мешочек золота, который аккуратно помещался в ладони, а потом поспешно убрал драгоценный груз во внутренний карман и легонько похлопал по нему.

— Теперь нужно невредимыми вернуться и в подходящий момент скормить золото овцам, — уточнил он, подчёркивая, что настоящие трудности только начинаются.

— Проведём овец через ворота, а что касается встречи и передачи животных — всё как договаривались. Понятно?

— Да.

Нора и Либерт кивнули друг другу, потом юноша посмотрел перед собой и сказал:

— Что ж, пойдёмте, нас ждёт будущее, сверкающее так же ярко, как это золото!

И они снова вступили на дорогу меж лесом и холмами.

Утром Лоуренс проснулся, ощутив на лице что-то холодное. Он открыл глаза, думая, что его снова облизала овца, но увидел лишь небо, покрытое свинцовыми тучами. Казалось, прямо сейчас хлынет очень редкий для этого времени года дождь. Было зябко. Он поднял голову с холодного как лёд корня, который использовал вместо подушки, и увидел, что костёр почти прогорел. Один из них должен был встать пораньше, разбуженный Норой, и следить за огнём в тот промежуток, когда пастушка уже легла спать, а остальные ещё не встали. Сегодня это поручили Либерту, но он храпел, обняв дрова, которые, видимо, собирался подбросить в костёр. Лоуренсу даже трудно было злиться на подобную глупость.

— М…

Они с Холо спали под одним одеялом, и, когда Лоуренс встал, она проснулась. Не сказав ему ни слова, Волчица косо посмотрела очень недовольным взглядом и, желая отнять одеяло, дёрнула его изо всей силы. Видимо, она считала, что, раз уж Лоуренс проснулся, одеяло ему больше ни к чему. Он не стал спорить, опасаясь, что тогда Волчица разозлится по-настоящему, и нехотя встал, несмотря на то что было ещё слишком рано. Требовалось подбросить дров в костёр. От холода овцы сбились в кучку и замерли, прижавшись друг к дружке. Энеку совсем нечего было делать, и он растянулся у огня рядом со своей любимой хозяйкой. Пёс лениво наблюдал, как Лоуренс потягивается, разминая хрустящие суставы, и подбрасывает дрова в костёр.

Когда хворост с треском начал гореть, Энек довольно зевнул. Это напомнило Лоуренсу гримаски Холо, и он улыбнулся. И всё же было действительно очень холодно! Когда он смотрел на небо, казалось, будто неожиданно пришла зима. Лоуренс хотел, чтобы дождь подождал до завтрашнего дня. До того момента, когда они прибудут в Рюбинхайген. Но, похоже, у природы были свои планы, и он грустно вздохнул. Наверняка к вечеру или, самое позднее, к ночи начнёт капать. Лес достаточно густой, и если бы они вошли под кроны, то смогли бы укрыться. Но с ними овцы, а значит, такой номер не пройдёт. К тому же в лесу жутковато. Не то чтобы он пребывал в ужасе, но не стремился провести там ночь. Разве что можно было пристроиться под ветвями у самой опушки. Он размышлял об этом, наблюдая, как всё сильнее разгорается костёр. Вдруг что-то промелькнуло у него за спиной. Он быстро обернулся и увидел знакомое лицо. Это была Холо с отчётливым отпечатком от корня дерева на щеке.

— Тут теплее.

Но Лоуренс не сдвинулся с места: он был не настолько наивен, чтоб принимать подобное приглашение за чистую монету. Тогда Холо набросила одеяло ему на плечи таким образом, что они оба смогли завернуться. Она не считала себя виноватой в том, что отобрала одеяло, но, наверное, подумала, что это было уже слишком. Тем более голод и холод — вечные спутники скитальцев. Холо не извинялась, поэтому Лоуренсу и не требовалось её прощать. Вместо этого он бросил в огонь палку для размешивания углей и как бы между прочим спросил:

— Кстати, ты поняла, что с погодой?

— Поняла. Сегодня после полудня будет дождь, — ответила она всё ещё сонным голосом.

— Да, но это любой бы заметил, поглядев на небо! — поддразнил он.

Вместо того чтобы хмуриться и злиться, Волчица только слегка боднула его головой в плечо.

— Хотел бы я поскорее доскакать до города, пока дождь не начался. Здорово было бы поесть тёплого картофельного супа перед камином, да?

— Я не против… И ещё…

— Тебе нужно причесать хвост, — сказал он тихо-тихо, и Холо со вздохом кивнула.

— Я бы тоже хотела скорее вернуться в гостиницу… но… — Холо тоскливо посмотрела на небо. Холодный ветер трепал её чёлку, волосы задевали за длинные ресницы, и она прищурилась. — Будет дождь, хочу я этого или нет.

Услышав эти слова, Лоуренс кое-что вспомнил. Когда он встретил Холо в деревне, выращивающей зерно, её считали богиней урожая. Осенью, в сезон жатвы, холодный дождь особенно неприятен, поэтому даже сейчас, когда Холо далеко от своих полей, она не может быть ему рада. С Волчицей в последнее время столько всего произошло, что, кажется, она и не вспоминает те времена в деревне. Но она всё равно богиня урожая. Впрочем, в такую погоду дождь неприятен не только богине урожая, но вообще всем. Было очень холодно, так что в худшем случае мог даже пойти дождь со снегом. Лоуренс коченел от одной только мысли об этом и поскорее подбросил дров в костёр. Оставалось ещё немного времени до того, как все проснутся.

Но торговец не обратил внимания на одну важную вещь: Волчица ничего не говорит просто так!