Волчица и пряности. Том II

Действие 4

— Вы же понимаете, что никому из нас так просто не выбраться? Мы живём по этим соглашениям.

Каждый торговец боится услышать подобное. И любой оплакивал бы сейчас свою горькую судьбу.

— Конечно, ведь я торговец, — с трудом выдавил Лоуренс.

— Всё просто. Господин Крафт, вы купили в компании Латопеарона доспехи стоимостью сто люмионов и теперь должны вернуть сумму, указанную в бумагах, то есть сорок семь целых и три четвёртых люмиона. К тому же кредит срочный. Вы знаете, что это такое?

Лоуренс осунулся, лицо его казалось измождённым, но сам Ремелио выглядел ещё хуже. Он был истощён. Это выражение как нельзя лучше описывает ввалившиеся глаза, сиявшие странным лихорадочным блеском, впалые щёки и рубашку, которую, казалось, он не менял уже несколько дней. Ремелио был небольшого роста, его лицо исхудало и потемнело от усталости, он походил на раненого медвежонка. Впрочем, он и в самом деле был ранен. Можно сказать, смертельно. Ганс Ремелио, хозяин торгового дома Ремелио, импульсивно и нервно, сам не осознавая своего движения, пригладил чёрные волосы, к которым уже примешалась выдававшая возраст седина, и продолжил свою жестокую речь:

— Я требую, чтобы вы немедленно вернули долг. Иначе… — Лучше бы Ремелио вместо этих слов приставил к горлу Лоуренса нож. — Иначе придётся потребовать долг с гильдии Роуэна.

Угроза самая жуткая из возможных. Гильдия для странствующих торговцев — вторая родина, тем не менее любая из них немедля встанет на сторону кредитора. В такой момент разорившийся торговец должен смириться с тем, что навсегда будет отрезан от частички своей родины и уже нигде не найдёт приюта.

— Крайний срок погашения долга — послезавтра, так что подождите два дня. К этому времени я верну вам сорок семь целых и три четвёртых люмиона.

Однако это не те деньги, которые можно собрать за два дня. Даже если он обойдёт весь город, всех своих знакомых, едва ли наберётся и половина. На один люмион можно жить три месяца. Даже ребёнок понимает, насколько чудовищна сумма в сорок семь люмионов! И конечно, Ремелио, похожий на раненого медвежонка, тоже всё понимал.

«Банкрот» — это слово было начертано перед мысленным взором Лоуренса.

— И что же вы будете делать со снаряжением, господин Крафт? Куда бы вы ни пошли, его либо возьмут за бесценок, либо вообще откажутся покупать.

Ремелио вовсе не хотел задеть Лоуренса сочувственной улыбкой, ведь и сам он стоял перед лицом разорения из-за падения цен на доспехи.

Церковный город Рюбинхайген — главный пункт снабжения для тех рыцарей, солдат и священников, которые отправляются на север для борьбы с язычниками. Поэтому тут едва ли можно ожидать большую прибыль от торговли снаряжением и священными книгами. Но каждый год в самый разгар зимы затевалась масштабная военная кампания — поход, приуроченный ко дню рождения святого Рюбинхайгена. И в этот период можно было с лёгкостью продать участвовавшим в походе наёмникам и рыцарям из разных королевств лечебные снадобья, лошадей, тёплую одежду, провизию, тома Священного Писания и военное снаряжение.

Однако в этом году традицию неожиданно нарушили. В королевстве, что лежало между территорией язычников, где сейчас шли бои, и землёй, уже завоёванной Рюбинхайгеном, начались серьёзные беспорядки. Оно внезапно перестало быть дружественным церковному городу. Это не доставило бы особых проблем, будь то обычная страна. Но она соседствовала с землями язычников, и многие жители хорошо к тем относились. Кроме того, и в самой стране тут и там располагались языческие города. Рамтора — ближайший из них. И если войска пойдут через королевство, как это было ежегодно, язычники, тайно наблюдающие за их продвижением, смогут атаковать в любой момент. А поскольку в походе участвуют епископ, управляющий главной епархией, и члены императорской семьи, несчастные случаи просто недопустимы. Поэтому поход пришлось отменить.

По одной только компании Ремелио, которая уже много лет торговала в Рюбинхайгене, можно было судить, как сильно эти меры ударили по торговым домам города.

Лоуренс должен был заметить неладное, он мог бы понять: раз наёмники, воевавшие на севере, вдруг подошли так близко к Рюбинхайгену, значит, театр военных действий переместился. И судя по всему, хозяин компании Латопеарона прекрасно знал о падении цен, передавая снаряжение Лоуренсу. А тот ещё наивно думал, что сыграл на слабости противника и заключил выгодную сделку! На самом же деле всё оказалось как раз наоборот: Лоуренс получил упавший в цене товар. Хозяин Латопеарона, наверное, мысленно смеялся, сбыв грошовые доспехи по такой цене. Он знал: раз снаряжение теперь практически ничего не стоит, вернуть долг будет невозможно или крайне затруднительно. И рассудив, что таким образом укрепит своё положение, он передал право требования компании Ремелио, с которой давно вёл дела.

Самая незавидная роль во всей этой истории досталась Лоуренсу. Он так переживал из-за допущенной ошибки, что готов был разорвать себя на части. Похоже, сама госпожа Судьба послала ему столь суровые испытания, но Лоуренс мужался:

— Я постараюсь продать его по достойной цене. Рассчитаемся через два дня. Согласны?

— Да, я буду ждать вас.

Переговоры проходили тяжело, но участникам удалось соблюсти приличия, хотя оба вспотели так сильно, словно вокруг полыхал пожар. Торговцы — такие же люди, как и все остальные, но их спасла сила воли, закалённая годами работы.

Лоуренс поднялся, и Ремелио произнёс несколько напутственных слов:

— На всякий случай хочу сообщить: наши лавки расположены рядом с выходами из города. Если они вам понадобятся, обращайтесь.

«Пытаться сбежать бесполезно», — вот что он сказал на самом деле.

— Спасибо, это очень любезно с вашей стороны. Но, думаю, я буду занят на переговорах и вряд ли использую их.

Окажись Холо рядом, возможно, Лоуренс бы усмехнулся и попытался проявить характер, но оба, и Лоуренс и Ремелио, были уже на пределе, и притворяться ни у кого не осталось сил.

Разорение подобно скоропостижной кончине в глазах всего общества. Даже беднякам, мучимым холодом и голодом, и то проще. Если должника поймают, то снимут с него и продадут всё, вплоть до последней рубашки. Кредиторы даже волосы бедолаги готовы продать на парик, а если у него хорошие зубы, их выдернут без всякого сочувствия. В конце концов могут продать и свободу человека, заставив его рабски трудиться в шахте или на корабле до самой смерти. И это ещё не самое страшное! В худшем случае должника могут обвинить в преступлении, совершённом знатным или же просто очень богатым человеком, и тогда несчастного казнят. Не останется даже могилы, и никто не будет его оплакивать.

Вот что такое разорение! Это отчаяние.

— До свидания.

— Увидимся через два дня. Да пребудет с вами Господь.

Слабый пожирает ещё более слабого — такова жизнь…

Лоуренс был в ярости, он так крепко сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели. Но больше всего он злился на самого себя. Если бы только повернуть время вспять… В полном одиночестве он вышел из переговорной комнаты на третьем этаже и спустился к погрузочной площадке. Лоуренс не мог привести Холо в облике горожанки на переговоры, поэтому девушка ждала его на кучерском сиденье; рядом стоял кто-то из компании и наблюдал за ней.

Стоило Лоуренсу ступить на площадку, Холо тут же обернулась и вздрогнула: он, должно быть, выглядел ужасно.

— Прости за ожидание, — сказал Лоуренс, взбираясь на телегу.

Холо машинально кивнула в ответ, искоса поглядывая на него.

— Поехали.

Полностью игнорируя смотрителя, Лоуренс натянул поводья, развернул лошадь и покинул торговый дом. Смотритель, похоже, уже знал о результатах переговоров, поэтому лишь молча наблюдал за тем, как они уезжают.

Когда телега спустилась с холмика на каменную улицу, Лоуренс тяжело и протяжно выдохнул, хотя на самом деле ему хотелось кричать. В этом вздохе сконцентрировалась вся его злость, отчаяние и сожаление. Вздох был самой эссенцией поражения. Казалось, выдохни он так на какого-нибудь милого зайчика — и бедняга погибнет на месте. Но сила воли торговца всё ещё теплилась в Лоуренсе. Сейчас нет времени на пустые сожаления. Его ярость была холодна, как лёд, и он уже обдумывал, как вернуть свои деньги.

— Лоуренс, — робко позвала Холо.

— Да?

— Что там случилось? — спросила она с беспокойством и неловкой улыбкой.

Волчица, которая в истинном облике могла бы проглотить человека целиком! Холо наверняка слышала его разговор с Ремелио, а значит, на самом деле хотела выяснить что-то другое.

Лоуренс пытался представить, как он теперь выглядит, ведь для торговца самое важное — держать лицо. Он отпустил поводья, постарался расслабиться и стереть с лица хмурое выражение.

— Наш груз теперь не дороже мусора — вот что случилось!

— Хм… Значит, я всё правильно поняла.

— Так что, если ничего не изменится, я скоро стану банкротом.

Холо болезненно скривилась. Она понимала: неудачника ждёт горькая участь жертвенного агнца. Но выражение её лица быстро изменилось. Она прямо посмотрела на Лоуренса глазами Мудрой Волчицы, трезво оценивающей ситуацию.

— Ты сбежишь?

— Если я сейчас сбегу, придётся бежать всю жизнь. Информационные сети торговых домов и гильдий подобны всевидящему Господнему оку. Если стану торговать, они тут же найдут меня, где бы я ни был. Я не смогу больше быть торговцем.

— Единственный способ освободиться для попавшего в капкан животного — отгрызть себе лапу. Ты ведь не готов к этому?

— Ни за что! — чётко ответил он.

Холо задумчиво отвела взгляд, а Лоуренс продолжил:

— Я должен отдать сорок семь люмионов. У меня полно товара. Отдав долг, я смогу уехать подальше отсюда и продать доспехи там, где будет достойная цена. Ещё есть шанс!

Он говорил так, словно ему предстояло плёвое дело, но на самом деле план был практически неосуществим.

Но Лоуренс не мог не попытаться! Его подстёгивал упорный нрав торговца: ведь если он сейчас сбежит, то больше никогда не сможет торговать. Значит, нужно бороться до последнего! Холо задумчиво отвела взгляд, а потом снова взглянула на него. Она мягко и устало улыбнулась:

— Я ведь Мудрая Волчица. Я как-нибудь тебе помогу.

— Такой суммы не собрать, даже сэкономив на твоей еде.

И тут, разозлившись, Холо ткнула его кулаком в бок:

— Я же сказала, что заплачу за себя!

— Да, да. Я понял, — ответил Лоуренс, потирая место удара.

Холо хмыкнула и приподняла бровь; от вспышки гнева не осталось и следа. Она рассеянно перевела взгляд на лошадь и вновь заговорила, но уже таким голосом, словно произносила клятву:

— Я обещаю спасти тебя, если дела пойдут совсем плохо. Пусть даже придётся использовать силу этих зёрен!

В мешочке, висевшем на шее Холо, находились зёрна пшеницы, заключавшие в себе саму её суть. С их помощью она могла легко принять истинное обличье. Но Холо ненавидела полные ужаса глаза людей, ведь этот ужас заточал её в темницу одиночества. Однажды Холо приняла свою волчью форму глубоко под землёй в портовом городе Пассио. Но тогда самой её жизни угрожала опасность, а в этот раз всё по-другому. Сейчас в беде был только Лоуренс. Поэтому обещание Холо обернуться волком ради его спасения несказанно обрадовало и удивило торговца.

— Ты обещал проводить меня до северных лесов. Не хочу, чтобы из-за нынешних неприятностей планы сорвались.

— Да, я обязательно сдержу слово. И… — Лоуренс на секунду закрыл глаза, глубоко вздохнул и посмотрел на Холо. — Возможно, мне и правда понадобится твоя помощь…

Он ощутил спокойствие, неведомое прежде: теперь рядом с Лоуренсом была подруга, которой он мог довериться.

— Положись на меня, — отозвалась Волчица и задорно ухмыльнулась.

Холо не бросит его в беде — теперь у Лоуренса есть надёжный союзник. Но, разумеется, он бы предпочёл избежать крайних мер. Ведь если потребуется помощь Волчицы, это будет означать, что Лоуренс потерял своё место под солнцем, лишился дома и навсегда покинул родину. После такого поражения у человека не остаётся ровным счётом ничего!

— Что теперь будешь делать? — поинтересовалась Холо, когда они, оставив повозку, подошли к постоялому двору.

Он и сам хотел бы задать этот вопрос, но на подобное нытьё не было времени. Гостиницу они оплатили вперёд, поэтому проблем с ночлегом и местом для постоя лошади не возникло. К тому же у Лоуренса была приличная сумма наличными. Поистине, вкусная еда и ночлег подобны капельке счастья в море неудач. Но вот времени и возможностей, в которых Лоуренс так нуждался, они не добавят.

— Пойду в торговый союз, больше делать нечего.

— Да. Они тебе как родные, так что обязательно помогут.

Должно быть, Холо пыталась подбодрить Лоуренса, но он знал, что в мире всё не так радужно. Он уже десять лет занимался торговлей и не раз видел, как друзья мигом исчезали, стоило человеку влипнуть в неприятности.

— Ладно, пойду я. А ты подожди меня в гостинице и…

Он не смог договорить: Холо, разозлившись, со всей силы наступила ему на ногу.

— Я похожа на бесчестную Волчицу, которая будет спокойно причёсывать свой хвост, сидя в гостинице, когда её друг, с которым столько пройдено, попал в беду?!

— Ты не…

— Отвечай: похожа?!

Она пристально смотрела на него снизу вверх, всё ещё стоя на ноге Лоуренса.

— Не похожа, но дело не в этом.

— А в чём же тогда?!

Наконец Холо подняла ногу, но смотрела так, что было ясно: если ей не понравится ответ, наступит с новой силой.

— Гильдия для торговца как родной дом. Ты же понимаешь, что́ все подумают, если привести домой девушку?

— Не дурочка, прекрасно понимаю!

— Но нашу с тобой связь невозможно объяснить! Что я должен им сказать?

Если церковники узнают об истинной сущности Холо, они сожгут её на костре как демона. Конечно, Якоб, глава гильдии, куда более мудрый человек, нежели сам Лоуренс, но если, несмотря ни на что, он решит отдать Холо Церкви, случится катастрофа. К тому же каждый день в компании бывает множество торговцев, и далеко не все они понимающие люди. Лоуренс не может так рисковать. Придётся врать, чтобы объяснить их отношения с Волчицей. Но удастся ли? Якоб из тех старых торговцев, что чуют ложь за версту.

— Тогда можем сказать, что мы пара! Уж лучше так, чем ждать здесь в одиночестве…

Лоуренс понимал, что Холо волнуется. Окажись он сам на её месте, разозлился бы точно так же и чувствовал себя преданным, маясь взаперти.

Холо отвела взгляд.

Торговцу пришлось уступить:

— Ладно, пойдём вместе, всё равно это ведь ты у нас голова.

— Да, можешь на меня положиться!

— Но, — Лоуренс пропустил постояльца, идущего в гостиницу, и продолжил, — это будет деловая встреча, так что смотри не сболтни чего лишнего! И возможно, примут нас не слишком вежливо…

Своим тоном он дал понять, что возражения на этот счёт не принимаются. Но Холо была так рада возможности пойти, что сложности её ничуть не напугали. Она кивнула в ответ.

— Тогда пойдём!

— Да.

Они быстро зашагали прочь и вскоре затерялись в толпе.

Лоуренс как раз собирался постучать в дверь гильдии, как из неё вышел человек. Судя по виду, городской торговец. С удивлением взглянув на Лоуренса, он прищурился и скорчил презрительную мину. Не оставалось сомнений: перед ним посланник из дома Ремелио. Видимо, он пришёл сообщить о случившемся и объявить, что Роуэн должен выступить гарантом.

Лоуренс молча пропустил незнакомца, сделав вид, что ничего не понимает. Скорее всего, этому мужчине тоже не хотелось участвовать в подобных делах, но его компания была на волоске от банкротства, и выбора не оставалось.

Посланник Ремелио ушёл так быстро, словно хотел сбежать, хотя именно он должен был спросить с Лоуренса долг. В мире торговли каждый пытается перехитрить другого, но редко встречаются люди, которым бы нравилось губить братьев по цеху. Ведь между соперничеством и уничтожением колоссальная разница!

— Мне на секунду показалось: он тебя вот-вот ударит.

Кажется, Холо тоже догадалась, что это человек из компании Ремелио.

Лоуренс горько усмехнулся в ответ на её шутку:

— Зато теперь не придётся самому рассказывать плохие новости. Он избавил меня от тяжкого труда, за что ему спасибо.

— Вот видишь, нет худа без добра!

Наконец-то он хоть чему-то улыбнулся.

Так Лоуренс вошёл в родную гильдию. Люди, торгующие рыбой, овощами и другими скоропортящимися продуктами, почти закончили свою работу. Утром зал пустовал, но сейчас здесь было много людей. Они сидели за столами, попивая вино и оживлённо беседуя. Каждого он мог назвать по имени. Некоторые заметили Лоуренса и подняли руки в приветственном жесте. Но эти движения тут же сошли на нет, стоило Холо войти вслед за ним. По залу пронёсся тихий ропот, скорее даже вздох. И, судя по ревнивым завистливым взглядам, далеко не все желали ему счастья. Холо была совершенно невозмутима, но Лоуренса происходящее задело.

— Хо-хо, ну вот! С Божьей помощью! — Якоб первым нарушил молчание, на его губах играла широкая улыбка, но глаза не смеялись. — Да ты отыскал настоящее сокровище, Лоуренс!

Игнорируя взгляды окружающих, он взял Холо за руку и подошёл с ней к Якобу Было больно, что хозяин не называл его Крафтом, ведь это означало, что Якоб теперь считает его простым торговцем, а не членом гильдии.

— Это она меня отыскала, а не я её, господин Тарантино.

Якоб так широко ухмыльнулся, что черты его лица некрасиво исказились. Он с некоторым трудом поднялся и, похлопав Лоуренса по плечу, жестом пригласил пройти вглубь здания:

— Поговорим там.

Внимательные торговцы заметили, что приветствие было необычным. Все молчали. Покинув зал, они вышли в галерею, окружающую патио. Якоб неспешно шагал, любуясь деревьями, на ветвях которых красовались сезонные украшения, и тут он вдруг заговорил:

— Ты столкнулся с торговцем из Ремелио?

— Столкнулся. Прямо на входе.

— Ясно. А я уж думал, что всё обошлось и вы не встретились.

— Почему это?

Лоуренс не понимал, что Якоб хочет этим сказать, но видел, как его плечи затряслись от смеха, когда тот услышал вопрос.

— Не слышал звуков драки!

Холо усмехнулась, а Лоуренс только пожал плечами. Якоб открыл дверь справа от них и взмахом руки предложил войти:

— Это мой кабинет. Здесь нас никто не услышит, об этом не беспокойтесь.

Комната была небольшой, но казалось, что здесь собраны все знания мира! Сквозь открытую дверь виднелась стена, сплошь покрытая полками, на которых было бессчётное множество свёртков и документов, сваленных как придётся. В середине комнаты был небольшой стол, а по обе его стороны — деревянные кресла, обтянутые кожей. Напротив двери стоял ещё один столик с кипой документов. Бумага хотя и дешевела с каждым годом, всё ещё являлась одним из самых дорогих товаров. Выходит, Якоб не жалел денег на сохранение знаний. Даже у именитого богослова, должно быть, не нашлось бы такого количества бумаг!

— Так, с чего бы начать…

Якоб сел в одно из кресел, и оно громко скрипнуло под его внушительным весом. Обычно такие слова были зёрнышком, из которого вскоре распускался цветок приятной беседы, но сейчас они тяжким грузом давили на Лоуренса. Он был рад, что Холо рядом. Окажись он здесь один, наверное, совсем перестал бы соображать.

— Сначала я хочу узнать, кто эта красавица и почему она с тобой.

Взгляд Якоба при этом был прикован не к Холо, а к Лоуренсу. Если уж вдуматься, очень странно, даже неслыханно, чтобы торговец на грани разорения гулял под ручку с городской девчонкой. Если б Якоб не был таким снисходительным, он бы выгнал их обоих, лишь увидев.

— Она мой деловой партнёр, мы вместе торгуем.

— Ха! Торгуете?!

Видимо, он решил, что это шутка. И, засмеявшись, впервые перевёл взгляд на Холо. Та мягко улыбнулась, склонив голову на бок.

— Торговый дом Милоне в Пассио предложил сто сорок торени за мои меха, но в итоге купил их за двести. И в этом её заслуга!

В лице Холо читалась невозмутимая самоуверенность, но Якоб всё же смотрел на неё с сомнением. И это можно было понять: если бы Лоуренсу рассказали такое, он бы и сам не поверил. Дом Милоне — большая компания, известная во многих странах, в ней работают самые лучшие торговцы, и убедить их поднять цену очень непросто.

— Как и сказал утром, я не трачу, если не получаю ничего взамен.

Произнося эти слова, Лоуренс ничуть не робел, ведь всё так и было. Он не подумал, разозлится ли Холо, услыхав подобное, но, кажется, она понимала: сейчас это единственный шанс выкрутиться.

Якоб на секунду прикрыл глаза, и выражение его лица резко изменилось.

— Ладно, не нужно подробностей. Такие, как ты, периодически попадаются.

— Что?

— Бывает, неожиданно заходят к нам с невероятной красоткой, и всё у них прекрасно: и в личной жизни, и в торговле. О девушке подробно не рассказывают, да я теперь уж и не спрашиваю. Ведь даже в Священном Писании сказано: таинственные сундуки не должно открывать!

Лоуренс сначала подумал, что тут кроется какой-то подвох, чтобы вынудить его выложить свой секрет. Но зачем Якобу это нужно?..

Лоуренс ещё раз посмотрел по сторонам. Кто знает, а вдруг истории о том, как лошадь превратилась в прекрасную богиню удачи и стала путешествовать с торговцем, — правда?.. Ведь сам он странствует с Мудрой Волчицей, обернувшейся хрупкой девушкой! Деловая смекалка подсказывала Лоуренсу: он не один такой на белом свете.

— Мудрое решение, — сказала Холо, и Якоб громко рассмеялся.

— Что ж, давайте поговорим начистоту. Если бы вы двое были мужем и женой, я тут же отправил бы вас в церковь разводиться. Но раз вы партнёры — это совсем другое дело. У вас теперь одна судьба, разорение компаньона — всё равно что собственная погибель. Узы золота сильнее уз крови. — Кресло Якоба снова скрипнуло. — Давай-ка уточним. Вот что рассказал мне посланец из Ремелио: Крафт Лоуренс, член торговой гильдии Роуэна, купил в компании Латопеарона в Поросоне снаряжения на сто люмионов. Долг составляет примерно половину от этой суммы. И сейчас право взыскания у компании Ремелио. Всё верно?

Лоуренс пристыженно кивнул.

— Я ещё не знаю, что именно ты купил, но снаряжение сейчас сто́ит меньше десяти процентов от прежней цены. Даже если ты продашь его за эту одну десятую, то всё ещё останется долг в сорок люмионов. Если перевести в серебряные торени, получится примерно тысяча пятьсот монет.

Из заварушки в Пассио Лоуренс вышел с тысячей торени в кармане. Даже если ему снова удастся так хорошо заработать, он всё равно останется должен.

— Похоже, Латопеарон съел тебя с потрохами, но мне не нужны детали. Судя по тому, что я уже слышал, они неважны. Ведь как ни погляди, ты поддался голосу алчности и попал впросак. Верно?

— Да, именно так.

Лоуренс не хотел оправдываться. Он был чересчур жаден и проиграл. В этих словах, без сомнения, заключалась вся суть произошедшего.

— Раз ты это понимаешь, разговор будет коротким. Конечно, ты должен своими силами вернуть долг, который, вероятно, формально возьмёт на себя гильдия. Если бы ты стал жертвой мошенников или грабителей, заболел или покалечился и оттого понёс убытки, мы бы выручили тебя честь по чести. Но ты не в таком положении! Только сам Бог поможет тебе вернуть этот долг. — Якоб вдруг указал пальцем на Холо, которая искоса смотрела на Лоуренса. — И эта красавица!

— Я понимаю…

В отличие от ассоциаций мастеровых, гильдии, объединяющие торговцев из одного региона, работают по принципу взаимопомощи. Они ведут свои дела за счёт членских взносов и, как сказал Якоб, помогают торговцам, попавшим в беду и неспособным справиться самостоятельно. Также они могут опротестовать несправедливое решение властей, применённое к торговцу за границей.

Но гильдии не созданы для того, чтобы выплачивать долги неосмотрительных торговцев, пострадавших от собственной алчности. В таких случаях, даже если гильдия формально возьмёт на себя ответственность, она без всякой жалости потребует деньги с самого должника. Другие члены союза не станут выручать такого человека, и для всех это обстоятельство служит веским предостережением.

Взгляд Якоба был напряжён, точно лук с натянутой тетивой.

— К сожалению, я не должен проявлять к тебе сострадание. Я должен быть строг, потому что заседаю в том зале. Таков устав союза. Если станет известно, что мы нянчимся с нашими торговцами, вся гильдия станет мишенью для насмешек.

— Разумеется. Я бы и сам разозлился, если бы кто-то поплатился за свою жадность, а к нему проявили особое отношение. — Лоуренс мужался, иначе разговор было не вынести.

— И конечно же, ты знаешь, что членам гильдии запрещено давать деньги друг другу в долг. И сама гильдия не может выручить тебя. Это подаст дурной пример.

— Понимаю…

Второй дом Лоуренса только что громко хлопнул перед ним дверью…

— Человек из Ремелио сказал мне, что срок погашения долга истекает через два дня. Компания Ремелио пострадала от падения цен на снаряжение, и теперь они в панике. Они не станут тянуть с взысканием, а значит, послезавтра всё станет публично известно, и я должен буду задержать тебя. Ну, какие выводы ты сделал из всего сказанного?

— Если я за два дня не найду сорок семь люмионов и не отдам их торговому дому Ремелио, у меня нет будущего.

— Нет, неверно, — Якоб опустил глаза и покачал головой.

Рядом легонько прошуршала одежда — должно быть, зашевелились ушки или хвост Холо.

— Будущее у тебя определённо есть. Тёмное, горькое и тяжёлое. — Он имел в виду, что Лоуренсу даже не дадут покончить жизнь самоубийством. — Сорок семь люмионов можно вернуть, работая десять лет на торговом судне дальнего плавания или же вкалывая в шахте. Это если ты не заболеешь или с тобой что-нибудь не приключится.

Любой, кто видел переписку между капитаном и хозяином корабля, понял бы, что в словах Якоба не было и капли правды. Большая часть переписки состояла из просьб капитана дать ему новых гребцов и заверений хозяина, что прежние ещё вполне могут работать.

Как правило, четверо из пяти гребцов на кораблях дальнего плавания бесполезны уже через два года, половина остальных — ещё через два. Оставшихся, самых крепких мужчин, сажают на противопиратские корабли, и они никогда не возвращаются.

И всё же корабль не самое плохое место. В шахтах люди умирают в первый год от болезни лёгких. Если же человеку крупно повезёт и он избежит этой участи, то, скорее всего, погибнет года через два под завалом.

И наоборот, долги пострадавших не по своей вине выплачивала гильдия, а потом они каждый год постепенно возвращали долг с низкими процентами — завидная судьба! Попав в беду, начинаешь понимать, насколько тяжким грехом является алчность.

— Но, конечно, ты знаешь, что я не желаю тебе смерти. Не забывай об этом! Однако за преступлением следует наказание, и я не в силах изменить этот порядок.

— Понимаю.

Якоб смотрел ему в глаза, и впервые Лоуренс заметил проблеск сочувствия в суровом взгляде.

— Остаётся лишь сделать всё возможное за эти два дня. Чем смогу — помогу. Личная поддержка в торговле не запрещена. Тут я не поскуплюсь. К тому же я тебе доверяю и не буду задерживать на эти два дня, хоть и должен бы.

Слова о доверии сильно давили на Лоуренса, ведь Холо обещала устроить ему побег, если всё пойдёт прахом. Но теперь, сбежав, он предаст Якоба. Мог ли Лоуренс так поступить? Похоже, он и сам не знал ответа…

— Спасибо за всё. Я постараюсь заработать денег за эти два дня.

— Торговля порой радует неожиданными открытиями и возможностями. Некоторые из них мы видим только перед лицом смертельной опасности.

Эти слова несколько удивили Лоуренса. Казалось, в них был завуалированный намёк на незаконные действия. Как глава союза Роуэна в Рюбинхайгене, Якоб обрисовал всю тяжесть реального положения дел, но по-человечески он действительно переживал за Лоуренса. Ведь под руководством человека, неспособного на сочувствие, гильдия не стала бы для торговцев вторым домом.

— Ты хочешь спросить или сообщить что-то ещё?

Лоуренс сначала покачал головой, но тут ему внезапно пришла в голову кое-какая мысль.

— Вам, Якоб, стоит заранее подумать, что вы скажете, когда я невероятным образом верну деньги!

Глаза Якоба на секунду расширились от удивления, и он громко расхохотался. И правда, самые смешные шутки рождаются в неожиданные моменты.

— О, я непременно найду что сказать! А ты, красавица, хочешь что-нибудь добавить?

Лоуренс был уверен, что Холо вставит своё слово, но, на удивление, она лишь тихо покачала головой.

— Значит, на этом закончим. Не стоит тратить много времени на болтовню. Люди кругом чересчур мнительны: если поползут недобрые слухи, тебе будет тяжелее действовать.

Кресло снова скрипнуло, когда Якоб поднялся; собеседники последовали за ним.

Якоб и Лоуренс знали: торговцу не стоит показываться на людях с кислой миной, поэтому они старались изобразить на лице праздное, беззаботное выражение, будто у них состоялась обыкновенная дружеская беседа. Вернувшись в зал, Якоб занял своё обычное место и лёгким движением помахал Лоуренсу на прощание. Но люди, потягивающие вино в зале, напряжённо молчали, словно чувствовали неладное. Лоуренс ощущал тяжёлые взгляды на своей спине и, лишь закрыв за собой дверь, избавился от них. А ведь гильдия могла задержать его! Лоуренс был очень благодарен Якобу за эти два дня форы. Поистине широкий жест доброго человека!

— Есть два дня полной свободы, и нужно сделать всё, что только возможно, — пробормотал он, успокаивая себя.

Однако надежда собрать за два дня огромную сумму в сорок семь люмионов казалась бредовой фантазией. Если бы существовал такой способ, все бедняки уже стали бы сказочно богаты. Тем не менее нужно было что-то придумать. Если не удастся, его ожидает судьба, о которой страшно помыслить. Мечты о магазине будут растоптаны, исчезнет всякая надежда вернуться к торговле, и он проведёт остаток жизни в тёмной шахте или на корабле, где даже шум волн не может заглушить крики агонии.

Он мужался и убеждал себя, что всё как-нибудь разрешится, но чем усерднее это делал, тем более призрачным казался шанс выбраться из передряги.

Якоб доверял Лоуренсу и дал эти два дня… Но что, если Якоб из сострадания хотел подарить последние часы свободы обречённому человеку?..

Чем больше Лоуренс рассуждал, тем яснее осознавал: сорок семь люмионов ему за два дня не заработать. У него задрожали руки, торговец ощутил горький стыд и сжал кулаки, чтобы унять дрожь. Поверх кулака легла маленькая ручка Холо, и тут он вспомнил, что она находится рядом. Он не один! Лоуренс наконец справился с волнением и сделал глубокий вдох. Если ничего не изменится, ему придётся нарушить обещание сопроводить её до северных лесов. Лоуренс снова стал искать выход.

Заметив в нём перемену, Холо заговорила:

— Что думаешь делать?

— Прежде чем размышлять о хитроумных способах, нужно попробовать простой.

— О чём ты?

— Об оплате одного долга другим.

Ни один человек не может спокойно одолжить большие деньги, если только он не баснословно богат или невероятно добр. И только нуждающийся или крайне скупой будет требовать возврата незначительной суммы. Долги похожи на мутный поток, его нелегко очистить, но можно разделить и направить в несколько разных рек.

Лоуренс мог получить такую большую сумму, только одолжив по чуть-чуть у разных людей. Затем он постепенно возвращал бы маленькие долги. Однако…

«О, Лоуренс! Давненько не виделись! Как идут твои дела?» — когда он приходил к знакомым торговцам, все радушно его приветствовали. Но стоило попросить об одолжении, они начинали хмуриться: «Пять люмионов? Нет, к сожалению, мне и самому сейчас тяжело. Конец года, цены на мясо и пшеницу поднимаются, а мне к весне надо запастись товарами, прости».

Все отвечали одно и то же, будто сговорились. Торговцы чувствовали неладное. Если человек не берёт в долг у своей гильдии, а идёт в другие компании, сразу становится ясно: он находится в очень скверном положении. Никто не хочет грузить свой товар на тонущий корабль. Даже когда Лоуренс просил всего лишь один люмион, на него смотрели в высшей степени презрительно и быстро выпроваживали, практически выгоняли. Тот, кто не хочет торговать или вести переговоры, а лишь желает занять денег, для них как вор. Увы, в мире торговли такое отношение считается благоразумным.

— Попробуем ещё одно место…

Холо ждала Лоуренса снаружи около торговых компаний и домов. Когда он вышел к ней в пятый раз, то уже не стал ничего говорить. Лоуренс бодрился и пытался улыбаться вплоть до третьего раза, а после четвёртого она перестала спрашивать, как всё прошло.

Как бы между прочим после просьбы о краткосрочном займе он узнавал, нет ли сейчас какой-то возможности заработать, но и здесь ему ничего не светило, ведь торговцы зарабатывают, вкладывая накопленные деньги. Очевидно, без них ничего не сделать.

Лоуренс, сам того не замечая, постоянно ускорял шаг и отдалялся от Холо. Обратив на это внимание, он попытался успокоиться, но тщетно. К тому же Лоуренса стали ужасно раздражать попытки Холо подбодрить его. Положение было действительно удручающим. И хотя с наступлением сумерек воздух стал прохладнее, его лоб и шея были липкими от пота. Торговец думал, что готов ко всему, но оказалось, происходящее влияет на него куда сильнее, чем он предполагал. Дурное предчувствие заполонило всё его тело, эмоции выливались через край, словно вода из переполненного сосуда. И зачем он только заключил эту сделку в Поросоне?! В нём боролись сожаление и осознание того, насколько теперь никчёмны эти мысли. Напряжение росло. Холо окликнула его, и Лоуренс заметил, что опять слишком отдалился. На него напало ощущение ужасной слабости. Он уже не был уверен, что, раз остановившись, сможет идти дальше. Однако времени на передышку не было.

— Извини.

Зазвонили колокола, и рынок потихоньку стал закрываться. Торговые компании тоже заканчивали свою работу в это время. Когда Лоуренс и Холо подошли к девятой компании, там уже шла уборка погрузочной площадки, а деревянная дощечка на входе гласила, что торговля на сегодня завершена.

Но компания была домом для хозяина и некоторых людей, что там работали, поэтому Лоуренс всё же рассчитывал кого-то застать. Он постучал дверным молотком и глубоко вздохнул: осталось совсем мало знакомых, но необходимо добыть деньги любой ценой.

— Кто вы?

В дверном проёме показалась привлекательная женщина, которую Лоуренс помнил. Готовый к худшему, он попросил позвать хозяина. Та на секунду обернулась и ушла в дом с растерянным видом. На порог вышел хозяин.

— Давно не виделись, господин Лоуренс.

— Да, и правда. Простите, что беспокою вас так поздно, у меня есть просьба.

В первых компаниях Лоуренс начинал с отвлечённого разговора о торговле, но сейчас он уже не мог позволить себе такой роскоши. Подобное начало было чересчур прямолинейным, и хозяин бросил на непрошеного гостя взгляд, полный презрения:

— Я слышал, вы уже многих обошли с этой просьбой…

— Стыдно признаться, но да.

У торговых компаний в городе были очень крепкие связи. Конечно, хозяин уже знал о беде Лоуренса.

— И сумма, должно быть, довольно большая? Потому что снаряжение упало в цене?

— Да, я промахнулся из-за своей невнимательности.

Он должен достать деньги, даже если ради этого придётся унижаться и ползать на коленях. Ведь когда у тебя ни гроша в кармане, никак иначе сорок семь люмионов не достать, тем более за два дня. К тому же, если откажут и здесь, куда бы он ни пошёл дальше, перед ним закроют дверь. Если бы хоть в одной компании ему дали денег, другие, возможно, тоже помогли бы. Но, кажется, никто не верил, что он выпутается и снова встанет на ноги. Между компаниями очень тесные связи — любая новость вмиг облетает весь город.

Тон хозяина был всё таким же холодным:

— Невнимательность? Да, полагаю, так.

Не нужно быть опытным торговцем и знатоком человеческих чувств, чтобы понять: денег тут не получишь. Хозяин нахмурился и раздражённо вздохнул. Казалось, он прекрасно знал, что Лоуренс взял снаряжение, не заплатив, и влез в огромные долги. От репутации зависит жизнь торговца. Если её запятнаешь, никто не протянет тебе руку помощи. Лоуренс добровольно ввязался в эту авантюру, и пенять следовало лишь на самого себя. Лоуренс опустил голову, силы покидали его. Всё пропало!

Внезапно хозяин продолжил:

— С другой стороны, один Господь Бог может предсказать падение цен на товар. Несправедливо упрекать вас в этом.

Лоуренс от неожиданности поднял голову. Если он сможет одолжить хотя бы немного денег, в других компаниях ему уже будет легче. Всё-таки он известен как успешный странствующий торговец. Может быть, дело выгорит, если он пообещает вернуть долг с процентами. Наконец в сердце Лоуренса поселилась надежда, но его встретил раздражённый, презрительный взгляд.

— Когда я узнал о вашей беде, то подумал, что в силах что-то сделать, несмотря на собственные трудности. Ведь вы не один раз помогали мне хорошо заработать. Да, я торговец, но живу по Божьим законам и считаю своим долгом быть искренним с вами.

Лоуренс не понимал, к чему тот клонит, и начал было отчаянно извиняться, но его грубо прервали:

— Вы ходите ко всем в поисках сочувствия и денег и таскаете с собой женщину?! Какая нелепость! Гильдия Роуэна пала так низко!

Эти слова парализовали Лоуренса, и, пока он стоял как вкопанный, хозяин громко хлопнул дверью перед его носом. Лоуренс не мог пошевелиться, он словно забыл, как дышать. За дверью стояла мёртвая тишина. Казалось даже, что дверь не настоящая, а нарисованная на камне. Она была так же холодна и тяжела, как стена. Дверь не откроется снова, все его связи в городе оборваны, никто не даст взаймы, надежды нет!

Сам того не осознавая, он, покачиваясь, отошёл от двери. А когда вернулся в сознание, оказалось, что стоит прямо посреди дороги.

— Чего растопырился?! — разозлившись, крикнул проезжавший на телеге мужчина, и Лоуренс, словно бродячий пёс, поплёлся к обочине.

«Что же делать? Что же делать? Что же делать?» — без остановки крутилось у него в голове.

— Как ты?

Услышав голос Холо, он вздрогнул.

— Ты очень бледный, вернёмся в гостиницу.

Девушка нежно прикоснулась к нему, но Лоуренс резким ударом оттолкнул её руку.

— Если бы не ты!.. — в сердцах крикнул он.

Его слова были большой ошибкой, но осознал это Лоуренс слишком поздно. Во взгляде Холо отразилась такая боль, словно её пронзили копьём в самое сердце. Рука на секунду застыла в воздухе и медленно опустилась, ведь она не могла снова прикоснуться к Лоуренсу. Боль сменилась пустотой, теперь её лицо не выражало ни злости, ни печали. Холо потупила взор.

— Про… прости, — едва различимо пробормотала она, даже не пытаясь снова дотронуться до него.

— Чёрт! Я идиот!

Лоуренсу ничего не оставалось, кроме как отругать самого себя. Внезапно на него навалился весь ужас содеянного.

— Я вернусь в комнату, — тихо сказала Холо, отводя глаза, и побрела прочь.

Волчица обладала очень острым слухом и, даже находясь на улице, могла разобрать, о чём говорят внутри зданий. Конечно же, она слышала каждое слово, сказанное хозяином. Слышала так отчётливо, словно сама стояла рядом. И теперь Холо чувствовала себя настолько виноватой, что ей хотелось сбежать. Она сопровождала Лоуренса исключительно ради поддержки, однако, не ведая о том, Холо причинила ему вред и, не желая приносить бесполезные извинения и демонстрировать собственную растерянность, попыталась проявить заботу Лоуренс осознавал, что она была права, и от этого понимания собственная жестокость казалась ему немыслимой. Он не мог найти слов, чтобы крикнуть вслед Холо, исчезающей в толпе. Лоуренсу не хватало мужества, и он ещё больше корил себя. Если богиня удачи существует, он желал ударить её прямо в прекрасное лицо.

Когда закрылись все заведения, которым разрешено работать после захода солнца, Лоуренс наконец вернулся в гостиницу. Он хотел утопить свои невзгоды в вине, но тем, у кого нет денег, не наливают. К тому же было бы малодушно и подло стоять перед Холо пьяным. А вернулся он так поздно, потому что ещё раз обошёл торговые дома. Он рассудил следующим образом: если станет просить, забыв о чести и достоинстве, ему дадут немного денег, чтобы только отделаться. И это действительно сработало. В итоге он взял три люмиона у четырёх человек. Трое из них заверили, что Лоуренс может и не возвращать эти деньги, ведь они прекрасно понимают, что он собой представляет.

Но, конечно, до сорока семи люмионов было ещё очень далеко. Предстояло обернуть эту сумму за ничтожно малый срок. Так что его положение, по сути, ничуть не улучшилось.

Чтобы деньги начали делать деньги, нужно торговать, но как, если отношения с торговыми компаниями полностью разрушены? Законных возможностей приумножить капитал Лоуренс не видел. Но прежде чем размышлять о деньгах, он должен был кое-что уладить, вернуть нечто очень важное. Именно поэтому он и попрошайничал, не думая о последствиях, и старался собрать хотя бы небольшую сумму. Он снова отчётливо вспомнил, как оттолкнул руку Холо, и в груди заболело, словно его ударили в самое сердце.

Когда Лоуренс вошёл в гостиницу, хозяин, дремавший за стойкой, проснулся и широко зевнул. Согласно городскому закону, он не имел права ложиться спать, пока не вернутся все постояльцы. Если те не появлялись и на другой день, следовало сообщить о том городской страже. Это были специальные меры против воров и убийц.

— Надо же, как вы рано!

Лоуренс проигнорировал язвительное замечание и направился к себе. Небольшая комнатка на третьем этаже. А вдруг Холо там нет, вдруг Волчица покинула его? Об этом и думать не хотелось. И вот, тяжело вздохнув, он распахнул дверь.

Не было никакой разницы, открывать ли дверь осторожно или резко: она всё равно скрипнет, поэтому Лоуренс быстро отворил её и вошёл внутрь. Учитывая ужасное состояние домов в Рюбинхайгене и огромное количество путешественников, отдельная комната с кроватью уже была роскошью. Посередине стояла грубо сколоченная кровать, а около окна — простой столик, но обошлась комната в приличную сумму. Однако сейчас Лоуренс был благодарен этой тесноте. Окажись жилище более просторным, он бы не сразу решился заговорить. Сквозь чуть приоткрытое окно лился лунный свет, озаряя свернувшуюся на кровати Волчицу.

— Холо!

Голос растворился в темноте, и у Лоуренса возникло чувство, будто он ничего и не говорил. Волчица оставалась неподвижна, даже не дрогнула. Однако если бы она не желала его больше видеть, то не вернулась бы в гостиницу. Её присутствие немного успокаивало.

— Прости!

Лишь одно слово — вот всё, что он мог сейчас сказать. Холо по-прежнему никак не реагировала. Не веря, что Волчица спит, Лоуренс сделал шаг к ней навстречу и внезапно чуть не задохнулся: под ногами как будто лежало что-то острое. По позвоночнику пробежала струйка холодного пота. Лоуренс поспешно отступил, и пугающее ощущение пропало. Он осмотрел пространство межу собой и кроватью. Торговец знал: порой, когда люди в гневе, рядом с ними можно физически ощутить странное обжигающее чувство. Но, всё ещё не веря в происходящее, Лоуренс протянул руку, и случилось невероятное: он буквально дотронулся до злости Холо! Воздух был плотным, горячим и холодным одновременно! Решившись, он опустил руку в неведомую субстанцию. Ему показалось, что пальцы погрузились в обжигающе горячий песок, в котором были зарыты ножи. Словно он зарывался в раскалённые угли и его резали на лоскуты. Лоуренс вспомнил, как впервые увидел волчье обличье Холо, тогда, под землёй. Но он решился и сделал шаг вперёд. Со стороны кровати донеслось шуршание. Кажется, одеяло чуть сдвинулось. Вдруг что-то, похожее на волчий хвост, сильно ударило его по руке. Резкая боль не оставляла сомнений: это никакая не аура и не плод его воображения! Наконец Лоуренс понял: Холо испытала то же самое, когда он оттолкнул её руку. А ведь сейчас он был предупреждён, для Холо же удар явился полной неожиданностью. Без сомнения, уже одно это обстоятельство причинило ей боль. Он снова мысленно проклял себя за непростительную ошибку.

Тогда Лоуренс достал из-под рубашки маленький кожаный мешочек и бросил его на кровать. Это были деньги, которые он получил ценой разрыва отношений с торговыми домами. Можно сказать, он обналичил все связи, что были у него в Рюбинхайгене.

— Вот деньги, которые мне удалось собрать. Всего три люмиона. Нужно ещё больше сорока… Но я не в силах что-либо сделать, умножить их за счёт торговли не удастся.

Ответа не последовало, будто он говорил с камнем. Лоуренс тихо прочистил горло и продолжил:

— Лучшее, что я смог придумать, — отнести деньги в игорный дом. Возможно, если отдать их правильному человеку, это спасёт ситуацию. В общем, я доверяю их тебе.

С улицы через окно донеслось пьяное пение.

— К тому же ты сможешь использовать эти деньги, если ничего не получится. Всё равно три люмиона вряд ли что-то изменят.

Лоуренс решил пожертвовать другими перспективами отчасти потому, что надеялся на Холо. Обладая незаурядной сообразительностью, она, возможно, придумает, как распорядиться тремя люмионами лучше. С другой стороны, он хотел оставить ей хотя бы немного денег. Пусть это и была лишь устная договорённость, но Лоуренс обещал проводить её в северные леса, и он почувствует себя ещё хуже, если удар окажется последним, что он сделал перед расставанием. Самое большее, что он сейчас мог как торговец, — дать ей денег. Однако Холо молчала. Лоуренс попятился назад, отвернулся, распахнул дверь и выскочил в коридор: находиться в этой гнетущей атмосфере не было сил. Он спустился по тёмной лестнице и как раз пересекал зал, когда его окликнул возмущённый хозяин. Мужчина, должно быть, надеялся остановить Лоуренса, но торговец сделал вид, что ничего не замечает, и вышел на улицу. Слева ещё доносилась песня пьяного прохожего, которую он только что слышал из окна. Скоро стража начнёт свой обход. Ему совсем некуда идти; единственным человеком, который интересовался его судьбой, был Якоб.

Лоуренс решил отправиться в родную гильдию и повернул направо. Он практически вынудил людей дать ему взаймы, поэтому Якоб наверняка получил много жалоб. Вдруг Лоуренс замер. Его охватила смертельная тоска: если ничего не изменится, это последняя ночь на свободе. Лоуренс поднял голову и неосознанно стал искать взглядом окно третьего этажа. Где-то там сейчас находилась Холо. В душе торговца ещё теплилась надежда, что Волчица, невероятно мудрое существо, поможет ему, но сейчас он, конечно, не посмел бы просить об этом. Лоуренс сдался, опустил глаза и уже собрался идти в гильдию, как что-то стукнуло его по голове. Он был в шоке от внезапного сильного удара, перед глазами всё поплыло, ноги подкосились. Сперва Лоуренс решил, что это ограбление, и потянулся к кинжалу на поясе, но тут же понял, что рядом никого нет. Послышался звон монет, который ни с чем нельзя спутать. То был мешочек с драгоценными тремя люмионами, который он оставил на кровати!

— Дурак! — послышалось сверху.

Он задрал голову и увидел хмурую Холо. Её глаза были холодны, словно лунный свет.

— Сейчас же вернись!

Выкрикнув это, она отошла от окна и скрылась в глубине комнаты. В тот же момент дверь гостиницы распахнулась, и на улицу выскочил хозяин заведения. Если постоялец совершит какое-то преступление, в беде могут обвинить и владельца гостиницы. От гостя, что слоняется по городу среди ночи, хорошего не жди! Потому-то хозяин надеялся вернуть обратно безалаберного постояльца. Но Лоуренс уже и сам раздумал уходить.

Успокоившись, он поднял мешочек и показал его хозяину:

— Подруга выкинула мой кошелёк из окна!

Хозяин горько усмехнулся и, тяжело вздохнув, попросил Лоуренса вести себя потише, после чего открыл дверь, впуская того внутрь. Лоуренс вошёл, склонив голову, и направился к лестнице, ведущей наверх. В руке у него был мешочек с тремя люмионами. Подойдя к комнате, он без колебаний отворил дверь. Холо сидела на стуле, скрестив ноги; плаща на ней не было.

— Дурак! — повторила она.

— Прости меня, — вот всё, что он мог сейчас придумать. Предельно коротко, но точно; больше на ум ничего не шло.

— Деньги… — Она была очень недовольна и столь же лаконична. — Как ты их собрал?

— Хочешь знать?

Холо с отвращением прищурилась, словно увидела самое гадкое на свете блюдо, и отвернулась. Тяжело вздохнув, она поправила свои волосы.

— Что я, по-твоему, должна сделать? Взять драгоценные люмионы и сбежать?

— Отчасти я именно для этого и собирал их. Хотел оставить денег на твоё путешествие, раз уж сам не могу выполнить…

Он резко остановился, не договорив. Холо сидела на стуле, отвернувшись и поджав губы, глаза её увлажнились. Казалось, девушку переполняют чувства, и слёзы наворачиваются против её воли. Волчица всё ещё отчаянно пыталась сдержаться, но случайно моргнула, и по щеке скатилась слезинка: плотину прорвало.

— Оставить денег… мне на путешествие?!

— Да…

— Что за… Что за глупость! — Ещё пуще разозлившись, Холо резко вскочила, безуспешно пытаясь унять слёзы, и впилась в него негодующим взглядом. — Разве я перед тобой не виновата?! Из-за меня тебе не дали денег! Почему ты не злишься?! Я… это я…

Маленькие кулачки задрожали, Холо больше не могла говорить, и все невысказанные слова обратились в поток слёз.

Но торговец и правда не понимал, что происходит. Ведь Холо тогда пошла с ним, потому что переживала за него. Она никак не могла знать, что Лоуренсу откажут из-за присутствия девушки. А он, пусть и был зол всего лишь миг, сильно ударил её по руке. Как ни крути, Лоуренс был виноват и не мог злиться на Холо.

— Это я виноват перед тобой! Ты отправилась со мной ради поддержки. Я не вправе злиться…

Волчица пристально поглядела на него. Лоуренс хотел было продолжить, но девушка отвернулась и схватила стул за спинку.

— Ах ты… — Холо подняла стул. — Идиот!

Лоуренс оцепенел от удивления, однако Волчица не спешила метать свой снаряд. И тут он понял: ей пришлось напрячь все силы, чтобы поднять стул, и у неё не получалось размахнуться и бросить его.

— Ах, чёртов…

Лоуренс не понимал, говорит Холо о стуле, который оказался тяжелее, нежели она предполагала, или о нём самом. Но кое-что было ясно: несмотря на всю злость, её тонкие девичьи руки не могли кинуть тяжёлый предмет. В лунном свете хрупкая фигурка, покачиваясь, наклонилась к окну. Но Холо всё равно не отпускала стул и пристально глядела на Лоуренса.

— Осторожно!

Он бросился вперёд и в тот самый момент, когда ножки стула с глухим стуком ударились об оконную раму, схватил стул левой рукой, а тонкое запястье Холо — правой. Она чуть было не выпала из окна вместе со своей ношей, но всё равно продолжала укоризненно глядеть на Лоуренса. Взгляд был невыносим, и он отвёл глаза. Торговец не знал, что тут сказать, и решил для начала поставить стул на пол. Холо с неожиданным смирением отпустила его и внезапно, словно в этом стуле заключалась вся её злость, ослабела.

— Ты… — тихо сказала она, потупив взор. На пол закапали слёзы. — Ты слишком мягок… — произнесла Холо в тот момент, когда стул с шумом опустился.

— Я? Мягок? — Лоуренс даже переспросил, потому что заявление было уж очень неожиданным.

Холо снова крепко сжала кулаки и по-детски кивнула:

— Конечно, разве нет? Ты не смог раздобыть денег, потому что я была с тобой. И всё равно, всё равно…

— Но я ударил тебя! Я был несправедливо зол…

Холо покачала головой и свободной рукой ударила Лоуренса в грудь. Ей хотелось злиться, но не получалось. Во всяком случае, так казалось со стороны.

— Я пошла с тобой из эгоизма! От этого стало только хуже, и ты, естественно, разгневался. Но я всё же не предполагала, что ты можешь вот так меня ударить. Я хотела злиться на тебя, хотела, но…

Теперь Лоуренс наконец уловил нить её рассуждений.

— Но как я могла злиться, когда на тебе лица не было?! — Холо снова отёрла слезу свободной правой рукой. — Поэтому я и была так раздражена…

Холо рассердилась, когда Лоуренс ударил её по руке, но стоило ей увидеть, насколько сам он потрясён случившимся, как гнев стал стихать. Должно быть, торговец выглядел жалко. Но всё же злость Холо не совсем улетучилась, она всё ещё была раздражена. Волчица считала, что должна быть в гневе, но не могла и оттого раздражалась. Наверное, она молчала, когда Лоуренс вернулся в гостиницу, потому что просто не знала, что тут сказать. Холо, конечно, была мудрой, но всё же не понимала, куда направить своё раздражение. А Лоуренс, не догадываясь о природе её гнева, оставил мешочек с люмионами и ушёл. Чем, конечно же, только подлил масла в огонь. Холо злилась на себя, потому что не могла злиться на него, а когда Лоуренс оставил ей деньги, собранные с таким трудом, злиться на него стало и вовсе невозможно. От этого раздражение Волчицы достигло предела.

— Прости! Ударив тебя, я понял, что совершил нечто непоправимое, недостойное снисхождения, — медленно проговорил Лоуренс, и Холо устало взглянула на него.

Она и впрямь устала. Холо была умна и остра на язык, но так разозлилась, что даже пыталась метнуть в Лоуренса стул! Пусть она и Волчица, но это хрупкое девичье тело не могло выдержать столько агрессии.

— Вот я и решил, что должен сделать всё возможное. Прости, если обидел тебя…

Лоуренс проклинал себя за столь убогую речь и отсутствие красноречия. Холо опять подняла правую руку и легонько ударила его в грудь:

— Ты…

— Что?

— Ответь мне на один вопрос! — Волчица в порыве схватила его за рубашку.

У Лоуренса не было причин отказывать, и он кивнул.

Однако Холо не смогла сразу выговорить нужные слова и, несколько раз запнувшись, наконец спросила:

— Почему ты такой… такой… мягкий?.. — Она пристально посмотрела ему в глаза. — Почему?

Её взгляд снова ускользнул. Холо старалась казаться холодной, но на самом деле все её мысли были о Лоуренсе. Она будто ждала чего-то: понуро опущенные ушки немного приподнялись, а хвост качнулся. Лунный свет мягко озарял хрупкую фигурку.

Если бы Лоуренс говорил откровенно, он признался бы, что невероятно сожалел о содеянном и отдал деньги, собранные с таким отчаянием, потому что Холо была ему очень дорога. Наверняка именно эти слова она и хотела услышать. Лоуренс посмотрел на Холо и приготовился говорить. Волчица устремила на него серьёзный взгляд.

Но, вопреки желанию торговца, ответ прозвучал совсем иначе:

— Характер такой, наверное…

Лоуренс побоялся открыться. Неизвестно, как поведёт себя такая неприступная девушка, как Холо, если он будет откровенен. И торговец слукавил, хоть это было ему не по душе. Ложь подобна признанию собственной слабости, однако…

— Ах ты! — Руки Холо мелко задрожали, она высвободила запястье, которое до сих пор сжимал Лоуренс, и с криком со всей силы ударила его в солнечное сплетение. — Дурак!

После неожиданно сильного удара она схватила Лоуренса за рубашку и потянула к себе, глядя в глаза, будто боялась, что он сбежит.

— «Характер»? Ты сказал «характер»?! Хоть бы врать умел! Дурак!

Лоуренс, сам того не замечая, закрыл глаза, но Холо всё подмечала.

— П-прости, на самом деле я…

Но он не успел продолжить, Холо схватила его за воротник и рассмеялась:

— Послушай, иногда мне хочется, чтобы ты соврал, а в другие моменты я готова до смерти поколотить за ложь! Как думаешь, что мне нужно сейчас?

Её зловещая улыбка так потрясла Лоуренса, что он только и смог выдавить из себя:

— Второе.

Холо раздражённо вздохнула и оттолкнула его. Уши и хвост дрожали, выражая предельное недовольство. Это ему хоть было знакомо.

— Ну что за размазня?! Думаешь, на свете мало парней, которые с лёгкостью сказали бы что-то вроде «я люблю тебя» или «ты очень дорога мне» только для того, чтобы завоевать девушку? Я прекрасно знаю, о чём ты думаешь! Но не могу поверить! Ты такой мягкий, что я просто не могу в это поверить! — Раздражённый взгляд стал надменным, но злоба постепенно стихала. Всё-таки Холо желала услышать признание. — С другой стороны, мне легко с тобой путешествовать именно потому, что ты такой наивный. Нельзя получить всё и сразу…

Лоуренс не видел логики в словах Холо, но не решался возражать. Он не до конца понимал, каких чувств ждёт от него Волчица. Может, ей просто хочется покапризничать? Или всё же…

Пока он размышлял, Холо вдруг протянула руку, аккуратно взяла его за рубашку и приблизила к себе.

Он тут же насторожился, готовясь к худшему, но девушка произнесла:

— Всё же я хочу, чтобы ты сказал это. Давай, попробуй ещё раз!

На самом деле сейчас Лоуренс больше всего нуждался в передышке, но признайся он в этом — и Волчица обрушит на него бушующее пламя ярости. Холо тихо кашлянула и посмотрела глазами, полными ожидания. Лоуренс глубоко вздохнул, собираясь с силами; её интонация и взгляд совсем не казались наигранными.

— Почему… ты такой мягкий?

Грустные глаза влажно блестели, губы дрожали; она смотрела ещё серьёзнее, чем прежде.

Лоуренс почувствовал жар, приливший к лицу, но всё же сделал над собой усилие и коротко сказал:

— Потому что ты мне очень дорога!

Холо выглядела совершенно счастливой, и это точно не было игрой! Прикрыв глаза, она склонила голову ему на грудь. Лоуренс опешил от такой неожиданности. Волчица снова посмотрела с большим недовольством, взяла его руки и положила себе на спину. Видимо, она просила обнять её. Лоуренс был ошеломлён: происходило что-то очень странное и прекрасное. Когда он обнял стройную фигурку, хвост довольно встрепенулся. Лоуренс почувствовал себя счастливым и сжал её чуть крепче. Момент был весьма кратким, но для него он растянулся до бесконечности. Вдруг Лоуренс почувствовал, что спина Холо дрожит, и пришёл в себя.

Она смеялась, прикрыв рот рукой:

— Ха-ха-ха, что же мы делаем?!

— Ты сама меня попросила! — пробормотал он и разомкнул объятья.

— Ну, отлично попрактиковался, а? — Холо озорно захихикала, да и Лоуренсу не хотелось отвечать всерьёз.

Он пожал плечами, и девушка снова заливисто рассмеялась.

— Так, послушай… — Очевидно, она хотела сказать что-то ещё. Успокоившись, Холо продолжила: — В следующий раз разозли меня как следует, ладно? Здорово, что ты так нежен со мной, но иногда лучше поругаться, накричать друг на друга и быстро решить проблему.

Предложение, конечно, странное, но в чём-то Холо была права. Сам Лоуренс определённо до такого не додумался бы, это было нечто новенькое, и у него потеплело на душе.

— По твоему лицу я сразу поняла, как ты собирал эти деньги. Сколько там?

— Три целых и две седьмых люмиона.

Волчьи ушки несколько раз дёрнулись, и Холо упёрлась лбом в его грудь. Лоуренс решил, что непременно оттолкнёт её, если бесстыдница вытирает об него сопли, но понял, что лицо Холо было мокрым от слёз, и не стал её трогать. Наконец она подняла голову, и торговец снова увидел прежнюю Холо.

С торжествующей улыбкой она заявила:

— Довериться моей смекалке — правильное решение, ведь я придумала хороший план!

— Что? Что за план?

Лоуренс был так взволнован и удивлён, что незаметно для себя наклонился вперёд, но Холо лишь недовольно оттолкнула его.

— Не слишком надейся: вдруг не получится! — предупредила она и кратко объяснила суть дела.

Замысел оказался так прост и ясен, что у Лоуренса глаза расширились на пол-лица от удивления.

— Как тебе? Сработает?

— Не думаю. Многие хотели бы провернуть подобное, но в реальности всё гораздо сложнее. Наверняка есть люди, которые пробовали и в результате оказались за решёткой.

— Так и будет, если просить содействия у разных людей. На одном из постов точно раскроют.

Контрабанда золота! Способ был на удивление прост. Лоуренс никогда бы не подумал, что Мудрая Волчица может предложить столь легкомысленный и рискованный план.

Как он и ожидал, Холо пояснила, почему у предприятия есть все шансы на успех.

— Клянусь своими ушками и хвостом, я точно знаю, кто сможет воплотить мой замысел в жизнь! Судя по тому, что я видела, точно получится! Впрочем, если честно, мне вовсе не хочется кого-то просить… Я ведь могла бы просто перепрыгнуть через городскую стену, однако в твоём положении это не лучший выход…

Лоуренс, конечно, тут же понял, о ком говорит Холо. В способностях этого человека не приходится сомневаться, что признавала даже Волчица. Но невозможно вот так взять и запросто пронести золото в город. В случае неудачи казни не избежать! Важно, чтобы все участники авантюры понимали масштабы риска, ведь им придётся доверить друг другу свои жизни. Поэтому, несмотря на весьма щедрую награду, невероятно тяжело найти исполнителя. Контрабанда подобна азартной игре, и на карту поставлены человеческие судьбы! Лоуренс глубоко задумался: нужно было взвесить все за и против.

— Думаешь, если она согласится нам помочь, всё получится?

— Если не будет никаких сюрпризов, должно.

— Хм…

Теперь Лоуренс всерьёз обдумывал план Холо. Если они решат его провернуть, нужно будет заплатить перевозчику внушительную сумму, соответствующую опасности, которой тот подвергается, а также потребуется вознаградить его за молчание. Золота, полученного на три люмиона, где бы его ни покупали, не хватит. Выплатив гонорар, они, скорее всего, потеряют весь навар. Но даже если не брать в расчёт вознаграждение, средств не хватит, чтобы вернуть долг Лоуренса. Стало быть, необходимо найти человека, который захочет вложить в эту затею собственные деньги. Холо может просто перепрыгнуть стену, но она сама же придумала обратиться за помощью. Она тоже понимала, что нужен инвестор. План, в котором она перепрыгивает через стену, очень сложно объяснить инвестору. К тому же, прежде чем предложить кому-либо участие в столь щекотливом деле, нужно убедиться в благонадёжности человека. И это ещё не все проблемы. Самая большая заключается в том, что у Лоуренса практически не осталось времени! Он глубоко задумался и пришёл в себя, когда кто-то потянул его за руку. Но тут же понял: никто не тянул, просто Холо высвободила свою ладонь.

— Тогда ты обдумай детали, а я — спать.

Коротко зевнув, она со вздохом махнула хвостом и подошла к кровати.

— Как спать? — переспросил Лоуренс, ведь он предполагал посоветоваться с Холо, но та уже забралась в постель и накрылась простеньким одеялом.

Высунув из-под него голову, Волчица ещё раз посмотрела на Лоуренса:

— Я ничего не знаю о городе. Единственное, что мне известно, — золото действительно можно провезти.

Торговец подумал, что это на самом деле так, а Холо со смехом продолжила:

— Или тебе просто хочется, чтобы я была рядом?

Лоуренс уже без тени смущения вспомнил о недавней «практике».

— Да, хочется.

— Нет уж, там холодно! — отрезала она и спрятала голову под одеяло. Только волчий хвост, который, кажется, был куда теплее этого одеяла, торчал наружу и радостно покачивался.

Лоуренс и сам счастливо улыбнулся и глубоко вздохнул. В одиноких странствиях нет такого очарования… Завтра до захода солнца нужно что-то сделать, иначе все радости жизни придётся принести в жертву жестокой судьбе. У Лоуренса появился шанс! Он должен взрастить его, словно зёрнышко, чтобы со временем распустился цветок его успеха. Торговец сидел на стуле, которым совсем недавно пыталась запустить в него Холо. Он поднял кожаный мешочек, брошенный на пол в разгаре ссоры. В тишине маленькой комнаты послышался перезвон золотых монет.

По каменной дороге с шумом проехала телега. Поглядев в окно, он увидел, что в ней были овощи. Похоже, это первый спешащий на рынок торговец. Тут и там стали появляться прохожие. И только он подумал, что скоро колокола собора позовут к заутрене, тут же раздался звон, знаменующий наступление нового дня. Хотя собор находился далеко отсюда, глубокий звук его колоколов был отчётливо слышен. Не успели те отзвонить, как им стал вторить звон маленьких церквей, разбросанных тут и там. Утро в городе было бурным. Жители уже не замечали шума, но для тех, кто привык просыпаться под птичьи трели, это было громковато. Ну а для Волчицы, чей слух значительно превосходит человеческий, это было ужасно громко. Недовольно простонав, она вылезла из кровати.

— Доброе утро!

Холо, ничего не ответив, кивнула Лоуренсу с недовольным видом.

— Ох, как я голодна! — первое, что сказала Волчица.

— Пойдём на площадь, уже скоро откроются магазинчики.

— Ага.

Она потянулась совсем как кошка и принялась расчёсывать пятернёй свои мягкие, шелковистые волосы.

— Что ты надумал за эту бессонную ночь?

— Сможем!

Торговец был очень краток, и Холо перешла от волос к причёсыванию своего драгоценного хвоста, но вдруг остановилась и бросила на него удивлённый взгляд:

— Необычно лаконичный ответ!

— В смысле?

Холо нарочно смотрела в сторону, не желая отвечать.

— Самое главное сейчас — решить две проблемы.

— Две?

— Нужен не только тот, кто пронесёт золото. Мы ещё должны убедить кого-нибудь вложиться в его покупку. С моими тремя люмионами даже не оплатить работу перевозчика.

Холо немного подумала, а потом с сомнением посмотрела на него:

— Есть ещё одна проблема. Ведь у тебя остался только один день. Успеем ли?

Холо очень точно это подметила, как и следовало ожидать от Мудрой Волчицы. Но Лоуренс думал всю ночь и пришёл к тому, о чём Волчица ещё не догадалась.

— Я тоже размышлял об этом. Полагаю, тут кроется самая большая сложность. Ты, наверное, удивишься или даже подумаешь, что случилось чудо, но есть ключ к решению всех наших проблем!

— Ха-ха! — Холо засмеялась и посмотрела на него, словно учитель на ученика.

Лоуренс ответил ей торжествующей улыбкой:

— Мы попросим вложиться Ремелио!

Волчица слегка склонила голову набок. Торговый дом Ремелио был разорён, точь-в-точь как Лоуренс. Но всё же он не настолько обеднел, чтобы попрошайничать. У них должны были остаться средства, поддерживающие надежду на возвращение. Нужно как-то убедить их вложить эти драгоценные деньги в контрабанду золота. Компания Ремелио сама балансировала на грани банкротства. Они определённо заинтересуются удачно придуманным способом провезти золото!

Наибольшее беспокойство в такой ситуации вызывает вероятность доноса. Но соучастники вынуждены держаться друг за друга, ведь крах Лоуренса неминуемо приведёт к погибели Ремелио. Человеку, идущему на смерть, нет нужды выгораживать подельников! Если компания Ремелио вступит с ним в сговор, её репутация окажется в руках Лоуренса. Поэтому торговому дому придётся отложить срок выплаты долга. Иными словами, чтобы предотвратить донос на себя, Лоуренс собирался сделать торговцев Ремелио соучастниками преступления. Вот что он придумал бессонной ночью!

— Но всё же пока что времени очень мало.

Сейчас это была самая большая проблема.

— Хм. Тогда пойдём к ним сразу после завтрака.

— Завтрак?

— Бесполезно бороться на голодный желудок.

Эти слова напомнили Лоуренсу, что он ничего не ел со вчерашнего обеда, но то ли из-за бессонной ночи, то ли из-за тяжёлой работы, которая им предстояла, у него совсем не было аппетита. Спрыгнув с кровати, Холо замотала свой плащ наподобие юбки и бодро повязала на голову платок.

— Сейчас бы недурно поесть мяса!

Даже будь у Лоуренса хорошее самочувствие, он бы непременно скривился, услышав предложение есть мясо утром.

Позавтракав на площади, Лоуренс и Холо отправились в компанию Ремелио. На этот раз они не стали брать телегу и пошли пешком, поэтому могли воспользоваться главным входом. Ничем не примечательная парадная дверь выходила на широкую улицу, на ней не было ни таблички «Открыто», ни таблички «Закрыто». Когда Холо и Лоуренс вошли внутрь, он сразу же ощутил характерную атмосферу упадка. После светлой улицы, где в воздухе витала надежда, это чувствовалось особенно сильно. Повсюду ощущалось отчаяние, дом был охвачен странным горячечным нетерпением, похожим на голод. Удивительно, как отсутствие денег всё меняет.

— Простите, кто вы?

Любой бы сурово оглядел столь ранних непрошеных визитёров, однако мужчина средних лет вёл себя спокойно и вежливо. Он выглядел очень худым и, вероятно, был таким всегда.

— Меня зовут Крафт Лоуренс, я был у вас вчера. Хочу кое-что обсудить с господином Ремелио.

— Ах вот как. Тогда прошу… О, простите, ваша спутница…

— Это моя ученица. Сейчас ей удобно быть в образе городской девушки, но, надеюсь, в ближайшем будущем она станет торговцем. Я хочу, чтобы она присутствовала при нашей беседе. Это будет полезно для её обучения.

Он врал без запинки, и, кажется, собеседник поверил. Редко можно встретить женщину-торговца, а уж девушку, которая мечтает этим заниматься, — практически невозможно.

— Тогда прошу за мной.

Лоуренс последовал за мужчиной внутрь, Холо шла сразу за ними. У всех, кто работал на первом этаже, были покрасневшие глаза и чёрные круги под ними. Должно быть, как и сам Лоуренс, они ночи напролёт пытались придумать, как раздобыть денег.

— Подождите здесь, пожалуйста.

Потом мужчина провёл их в комнату на третьем этаже. Похоже, раньше она использовалась для переговоров перед заключением крупных сделок по драгоценным камням и пряностям, которые стоили немалых денег.

Лоуренс не стал садиться на жёсткий стул, обтянутый дешёвой тканью, и вместо этого выбрал мягкое кожаное кресло.

— Господин Крафт, верно? Можно ли узнать, чем обязаны?

— Передайте, пожалуйста, что я хочу обсудить способ возврата моего долга, а также, если будет угодно, я готов подсказать Ремелио, как ему выплатить свои долги.

Он произнёс это очень уверенно, глядя на мужчину в упор. Тот резко выпрямился, словно поражённый молнией, его глаза округлились. Наконец он выдохнул и посмотрел на Лоуренса с большим сомнением. Наверное, посчитал его грабителем, который в полном отчаянии приходит в умирающую компанию в надежде поживиться.

— Я понимаю ваше сомнение. Поэтому и хочу как следует всё обсудить с господином Ремелио.

Мужчина почувствовал неловкость, ведь его мысли угадали. Смущённо опустив голову, он сказал, что сейчас всё передаст хозяину, и вышел из комнаты. Было где-то восемь-девять шансов из десяти, что Ремелио клюнет на это. К тому же Лоуренс не лгал. Как правило, в гибнущую компанию приходят люди, предлагающие пути её ликвидации. Эти торговцы, подобно скопищу голодных духов, жаждут нагрести побольше денег с тонущего корабля. Находясь в незавидном положении, Ремелио просто обязан заинтересоваться предложением Лоуренса! План Холо по контрабанде золота может принести столько денег, что они не только покроют долг Лоуренса, но и воскресят компанию. Сумма настолько серьёзная, что от одной мысли о ней темнеет в глазах! Но, разумеется, план не будет реализован, если торговый дом откажется в нём участвовать. Хуже того, если они попадутся, то их наверняка казнят! Даже родственники работников компании не смогут больше жить в этом городе. Риск был нешуточным.

Но под лежачий камень вода не течёт. Если они это понимают, то непременно воспользуются шансом. И тогда, после того как Лоуренс вернёт им свой долг, торговый дом Ремелио сам сможет ссужать баснословные суммы! Чем выше риск, тем больше ожидаемая выгода. Всё это напомнило Лоуренсу, как они распознали мошенничество в Поросоне и он заставил хозяина компании Латопеарона заключить сделку. Торговец горько усмехнулся, вспомнив об этом, и решил, что нужно забыть о прошлом и двигаться вперёд. Он во что бы то ни стало должен убедить Ремелио войти в долю! Эту вершину он просто обязан покорить! Лоуренс глубоко вздохнул, выпрямился и почувствовал на себе взгляд. Но вокруг никого не было, только Холо.

— Я с тобой!

Волчица криво усмехнулась, показывая свой клык. Эта бесстрашная улыбка придала ему сил.

— Да!

Лоуренс ответил коротко, ведь доверие проявляется в краткости. В самых близких взаимоотношениях не нужны слова и договоры, достаточно лишь одного рукопожатия.

И вот в дверь постучали, и на пороге появился Ганс Ремелио, выглядевший так же изнурённо, как и сам Лоуренс.

Первый шаг к цели был сделан!