Волчица и пряности. Том II

Эпилог

После беседы с Ремелио Лоуренс был очень занят. Они с Холо сразу же отдали свою одежду служащим торгового дома, чтобы её отстирали от крови и грязи. И пока вещи сохли у камина, Лоуренс позаимствовал новые и отправился в торговый дом Роуэна, прихватив долговое обязательство. С Холо он расстался у ночной таверны, потому что она была голодна. К тому же, видимо, она считала, что Лоуренс должен сам привести в порядок мелкие дела.

Когда Лоуренс вошёл в свою гильдию, торговцы, что пили вино после окончания рабочего дня, бурно его поприветствовали. Кое-как отвечая на бесцеремонные расспросы о том, что случилось с его физиономией, он наконец добрался до Якоба.

Якоб не удивился бы, увидев людей из Ремелио, пришедших требовать уплату долга. Но миновало много времени, а их всё не было, да и сам Лоуренс пропал. Хозяину было не по себе с того момента, как ему объявили о долге Лоуренса, он сильно волновался и не находил себе места. Как Лоуренс и ожидал, наставник, увидев его, пришёл в такой гнев, что даже ударил нерадивого ученика. Но потом на глазах Якоба выступили слёзы, он расплылся в широкой улыбке и обнял блудного сына, счастливый, что тот в порядке. Затем Лоуренс отдал долговое обязательство. Он намекнул об истории с золотом, и Якоб, кажется, в общих чертах всё понял. Довольно посмеиваясь, он принёс мешочек с золотыми люмионами, которые так редко можно увидеть, и прямо на месте заплатил монетами. Якоб — умудрённый опытом торговец. У компании Ремелио есть долговые расписки, земли, недвижимость и другое имущество, которое будет продано, если торговый дом окончательно потерпит крах. Даже если с золотом ничего не получится, долги будут выплачены за счёт продажи имущества. Обычно после банкротства компании её активы продают, а деньги делят между кредиторами. Поэтому долговая расписка в пятьсот люмионов будет иметь ценность, даже если контрабанда не удастся и компания разорится.

Главное, что Якоб купил долговое обязательство по цене, вполне соответствующей авантюре с золотом. Взвесив все риски, он дал хорошую цену — тридцать люмионов. В случае удачной контрабанды Лоуренс должен был получить ещё сто люмионов. Конечно, выходило, что ему заплатят гораздо меньше, чем указано в долговом обязательстве. Однако существовала высокая вероятность того, что даже возродившаяся компания Ремелио разорится в течение десяти лет. Так что цена была адекватной.

Из полученных денег Лоуренс сразу же отдал двадцать люмионов Якобу. Таким образом он попросил прощения за шумиху, которая опорочила имя компании Роуэна. Остальное он собирался использовать для того, чтобы нанять мясника и оплатить его молчание. И если контрабанда пройдёт успешно, он получит свои сто люмионов, двадцать из которых отдаст Норе как гонорар. Кроме того, он должен будет обойти все компании, где просил в долг, извиниться и отдать деньги. На всё это уйдёт где-то тридцать люмионов, и у него останется пятьдесят. Таким образом, он вернёт состояние, которым обладал, направляясь в Поросон с мешком перца. Ещё недавно Лоуренс был уверен, что станет рабом на корабле дальнего плавания, и теперь избавление от горькой участи казалось ему чудом.

Использовав свои связи с торговыми ассоциациями, Лоуренс нашёл надёжного мясника, которому можно было доверять. Он обещал заплатить десять люмионов, если мясник получит от Норы овец и прирежет их, не задавая вопросов. Десять люмионов довольно большие деньги, и Лоуренс не сомневался, что всё пройдёт гладко.

Закончив подготовку, Лоуренс вернулся в компанию Ремелио и забрал свою одежду. Он оставил хозяина одного, чтобы тот собрал всех подчинённых, которые, должно быть, всё ещё дрожали от холода за стенами, и убедил их вернуться. Но перед этим Лоуренс потребовал вернуть ему лошадь, о которой он совершенно позабыл. Торговец был резок, он хотел, чтобы Ремелио выполнил это задание прежде всего.

Когда Лоуренс покончил с делами, ночное небо уже стало светлеть. Раннее утро было очень холодным из-за дождя, и вот торговец брёл в одиночестве по улицам спящего города. Он направлялся в ночную таверну, которая работала в столь поздний час благодаря взяткам, заплаченным властям.

Рюбинхайген, раскинувшийся под бледно-голубым рассветным небом, постепенно просыпался. У входа в таверну горела лампа, она совсем не вписывалась в окружающий пейзаж, но благодаря ей посетители находили вход.

— Добро пожаловать, — у владельца был вялый голос, но вовсе не потому, что это заведение не совсем законно: просто хозяин устал, работая всю ночь.

Таверна была заполнена лишь наполовину, и внутри стояла удивительная тишина. Гости беззвучно попивали вино, словно сожалея о том, что ночь заканчивается.

— Привет.

Лоуренс обернулся на голос. К нему незаметно подошла Холо, держа в руках небольшой бочонок и булку. Если бы какой-нибудь священник обнаружил в ночной таверне городскую девчонку, чей облик сейчас приняла Холо, у них возникли бы серьёзные проблемы. Но посетителей это совсем не тревожило: похоже, они привыкли, что время от времени подобное случается.

Холо поймала взгляд хозяина, расположившегося за стойкой. Он с сонной улыбкой помахал рукой. Видимо, девушка наговорила ему кучу милых вещей, за что он подарил ей бочонок и булку.

— Давай уйдём.

На самом деле Лоуренс собирался немного посидеть и отдохнуть, но Холо очень настойчиво потянула его за руку.

— Приходите ещё! — крикнул им вслед хозяин.

Все дела они переделали, поэтому решили просто прогуляться, несмотря на холод, стоявший на улице. Воздух был очень влажным, и при каждом выдохе появлялись облачка пара, танцующие в тишине.

— Вот, держи булочку.

Только когда Холо предложила хлеб, Лоуренс вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел; живот его сразу же заурчал. Довольно улыбнувшись, торговец без промедления принялся за булку с овощами и беконом.

— И вот это!

Он взял у Холо маленький бочонок, тот был тепловатым. Вытащив пробку, Лоуренс сделал глоток — внутри оказалась медовуха с молоком.

— Очень вкусно!

Сладкая тёплая медовуха была прекрасным лакомством.

— Так вот, Лоуренс…

Едва ли Холо накормила и напоила его, чтобы разговорить, но всё же, как только Лоуренс закончил есть, Волчица обратилась к нему:

— У меня есть два вопроса.

Не догадываясь, о чём Холо желает спросить, торговец приготовился к худшему.

После небольшой паузы, не глядя на Лоуренса, она проронила:

— Неужели ты так сильно доверяешь девчонке?

Он предполагал, что разговор будет о Норе, но всё же не ждал именно этого вопроса. Волчица не стала обсуждать ни время, ни место, ни ситуацию. А значит, она сомневалась, правильно ли поступил Лоуренс.

Он сделал ещё один глоток сладкой медовухи и, так же отводя взгляд, ответил:

— Я и сам не знаю, до какой степени могу ей доверять. Полагаю, даже если Нора возьмёт золото и куда-нибудь исчезнет, мы всё равно сможем легко её найти. Я не исключал такого сценария, когда передавал ей золото, значит, доверяю ей не абсолютно.

Холо промолчала.

— Ей придётся довольно далеко уйти с золотом, иначе она не продаст его по хорошей цене. Мы тут же услышим историю о том, как пастушка без всяких связей продала золото, ведь это нечто необычайное, и очень быстро найдём её.

Будучи торговцем, Лоуренс не мог полностью доверять Норе, и он обдумал все варианты развития событий.

— Вот как… теперь поняла.

— А второй вопрос?

Холо ответила непроницаемым взглядом. Кажется, это не была злость, но, возможно, она хотела скрыть сомнение и неуверенность. Но в чём она сомневалась? Лоуренса это очень заинтересовало. Ему и представить было сложно, чтобы Холо стеснялась задать какой-то вопрос.

— Что бы ни спросила, обязательно отвечу, ведь я очень тебе обязан.

Он откусил от булочки, хотя та уже остыла и не была такой вкусной, как прежде, затем запил медовухой. К этому моменту небо над их головами просветлело, и золотой блеск утра играл на каменной мостовой.

— Так и не спросишь? — напомнил он.

Холо с глубоким вздохом взяла Лоуренса за рукав. Её маленькая ладонь дрожала — возможно, от холода или по другой причине.

— Лоуренс, ты…

— Что?

— Ты помнишь? — Холо беспокойно посмотрела на него. — Когда я стояла напротив собаки и девчонки, помнишь, чьё имя выкрикнул?

Похоже, это была не шутка. Волчица смотрела очень серьёзно.

— Я была очень возбуждена и не расслышала, но всё же обратила внимание. Тогда ты выкрикнул имя. Помнишь чьё?

Они бесцельно прогуливались по улицам города, а солнце тем временем неспешно поднималось. Лоуренс не знал, что сказать. Если бы он отвечал честно, то признался бы, что не помнит. Но что, если Холо на самом деле всё знает, но хочет проверить его? Если он выкрикнул «Холо», тогда не о чем беспокоиться, но если он окликнул Нору… Тогда, если он ответит, что не помнит, получится, что в бессознательный момент позвал пастушку, и Холо очень сильно разозлится. Наверное, было бы правильно спокойно ответить, что он окликнул Нору, и затем объяснить причину.

Но есть ещё один вариант. Вдруг Холо действительно не слышала. В таком случае, конечно же, будет правильно ответить, что он выкрикнул «Холо». Но тут Лоуренс понял, насколько глупо сейчас выглядит. Ведь рядом с ним шла Мудрая Волчица Холо. Она сразу распознает ложь, а значит, правильный ответ…

— Я выкрикнул твоё имя!

Беспокойные глаза Холо широко распахнулись, мгновение она смотрела как брошенный щенок, но почти тут же этот взгляд наполнился злостью:

— Не ври мне!

Она сильно сжала его рукав. И Лоуренс быстро продолжил:

— По правде говоря, я не помню, но…

Её ушки, скрытые платком, дёрнулись; выражение лица не передавало чувств так быстро. Холо сразу же поняла, что сейчас услышала правду.

— …Но думаю, в такой ситуации я бы выкрикнул твоё имя.

Лоуренс смотрел Холо в глаза, выражение её лица стремительно изменилось и теперь выражало сомнение.

По словам Лоуренса трудно было понять, откровенен ли он, и Холо оставалось решать самой. Затем Лоуренс привёл самый убедительный аргумент, что у него был:

— Я боялся, что завяжется драка, времени не было. И наверное, не раздумывая я выкрикнул бы твоё имя, потому что…

Холо ещё сильнее сжала его рукав.

— Потому что оно гармоничнее, мягче и его проще произносить.

Он заметил, как Холо мгновенно побледнела.

— Если б я прокричал «Нора», ты бы не сомневалась, чьё это имя, благодаря звонкому «р». А вот «Холо» — как выдох, как ветерок. Ты была очень зла и не расслышала. Понимаешь? Я думаю, это логично и…

Лоуренс не смог договорить, потому что Холо ударила его по губам:

— Замолчи!

Руки у Холо маленькие и мягкие, но всё равно вышло очень больно, ведь губа, разбитая людьми Ремелио, ещё не зажила.

— Назвал моё имя только потому, что его легче произнести?! Что за дурак! — крикнула Холо и резко дёрнула его за одежду. — Меня очень злит, что ты всерьёз так думаешь!

Она обиженно отвернулась.

Лучше бы он соврал, чем сказал правду, хотя, с другой стороны, Волчица разозлилась бы в любом случае. Так ему показалось.

Они довольно быстро дошли до восточных ворот; постепенно на улице стали появляться люди, начинавшие свой день. Холо оторвалась от Лоуренса и шла чуть впереди, одна. Он как раз думал, что же с ней такое, когда Холо вдруг остановилась.

— Лоуренс! — позвала она, застыв, и, не оборачиваясь, добавила: — Назови имя!

И тут торговец увидел чуть поодаль длинный посох с колокольчиком на конце. Потом донеслось блеянье овец. Наконец он разглядел девушку-пастушку и её чёрную собаку. В это мгновение он понял, что контрабанда золота удалась, и был безмерно счастлив. Сейчас он вполне мог бы выкрикнуть «Нора». Лоуренс улыбнулся, понимая, сколь искусна и хитра Волчица.

И в тот момент, когда он готов был произнести то самое имя, Лоуренс вдруг чихнул:

— Апчхи!

Никто теперь уж не узнает, чьё же имя он назвал, когда чихнул. Холо развернулась и раздосадованно посмотрела на него. Лоуренс проигнорировал её красноречивый взгляд и энергично помахал Норе. Он взмахнул правой рукой три раза, как делают, встретив пастуха во время путешествия. Девушка заметила его и помахала в ответ. Холо поглядела на пастушку через плечо; Лоуренс этого момента и ждал.

— Холо!

Ушки Волчицы дёрнулись.

— И правда, «Холо» произнести легче. — Сдавшись, Волчица тяжело вздохнула, выпустив облачко пара. — Ну и дурак!..

И всё же он любил эту дразнящую улыбку даже больше, чем тёплые солнечные лучи поздней осени…