Уроки Окклюменции

Мандрагоры унылый и печальный плач…

Гарри Поттер нехотя брел в подземелья на очередной урок Окклюменции с профессором Снейпом. То, что он увидел в думосборе на прошлых уроках, заставило его крепко–накрепко задуматься и об отце с крестным, о которых он ранее не хотел и слышать ничего плохого и о самом Снейпе, который, несмотря на жестокие проделки, все‑таки ни разу не обратился ни к профессорам, ни к директору, предпочитая расправляться с обидчиками своими силами. В какой‑то степени, это противостояние напоминало ему постоянную войну с Малфоем, которую они вели также без постороннего вмешательства, причем, частенько сам Поттер с друзьями нападали первыми и в численном превосходстве, просто поддавшись на словесные провокации слизеринца. Гарри вздохнул. Что ж, надо признать, в словесных пикировках гриффиндорцы отнюдь не сильны, а раз так, выходит, что первыми физические травмы все‑таки наносили они, Малфой сотоварищи всего лишь жалили словами, а они моментально распускали палочки, а иногда и руки…

После просмотра постыдного воспоминания о том, как обошлись отец с друзьями со Снейпом и последующей расправы над ними, Гарри с риском для себя пробрался в кабинет Амбридж, дабы побеседовать с Сириусом. На Гриммо, в доме крестного оказался и Люпин. К удивлению мальчика, на расспросы о той сцене оба только невнятно мычали и мямлили. Но ничего конкретного сказать ему так и не смогли — ни почему они напали на Снейпа, ни что было дальше — видимо, или им было очень стыдно, либо проклятие Забини действовало и по сей день. В общем, ничего, оправдывающего их в его глазах Гарри не узнал и не услышал.

— Ну что ж, Поттер, занятие окончено, не могу сказать, что вы старались, но это ваша проблема — или вы научитесь закрывать свое сознание от постороннего вмешательства, или Темный лорд будет продолжать углублять ментальную связь с вами. Вы совсем не хотите учиться. Раз так, думаю, мы можем перейти от урока к развлечению, согласны, Поттер? Таким образом, мы переходим к воспоминанию № 3. Прошу, Поттер, к думосбору!

…Двенадцатилетний Северус шел по коридору, бережно неся в руках флаконы со свежесваренным зельем. Видя его успехи в зельеварении, добродушный Слагхорн разрешил мальчику пользоваться первой секцией школьной лаборатории, где, подобрав недорогие ингредиенты, Снейп мог сварить зелья простого и среднего уровня сложности, хотя сам Северус уже начал изучать Сложные Зелья и Зелья Терры — последний уровень сложности. Более сложные и не такие безобидные зелья он варил в своей маленькой потайной лаборатории в восточном заброшенном крыле замка. Сегодня он изготовил Универсальный суперзаживитель ран по собственному усовершенствованному рецепту, который был в два раза короче и проще официально описанного в учебнике 5 курса. Зелье нужно было ему для друзей, которые с этого года играли в квиддичной команде Слизерина загонщиками, а квиддич редко обходился без разного рода травм. Слизеринцы меньше других обращались с нетяжелыми травмами и ранами в Больничное крыло, потому что роль колдомедика и аптекаря у них играл юный Северус.

Внезапно он услышал жалобный всхлип. Мальчик остановился, огляделся и пошел на источник звука. За ржавыми рыцарскими доспехами обнаружился маленький тощий домовый эльф, который тихо плакал, держа на весу сильно обожженные ручонки.

— Что с тобой случилось? — осторожно спросил Северус, присев рядом на корточки.

— Простите, простите, мистер Снейп, вы не должны были меня видеть! Эльфы не могут плакать при волшебниках! Это недопустимо, правила школы запрещают…

— Но твои руки… Что случилось с ними? И как тебя зовут?

— Мое имя Джимси, сэр. Я сегодня утром убирался в классе зельеварения и на той половине, где сидит факультет Слизерин нашел волшебную петарду. Но ведь они запрещены в школе, я попытался взять ее и унести, а она взорвалась у меня в руках и волшебный порох загорелся прямо у меня в ладонях. Я попытался стряхнуть его, но хлопушки зачарованы так, что не сгорают на земле и вот… пока она не догорела, я не смог от нее избавиться.

— Но откуда эта петарда в кабинете… ну да, сегодня же после обеда у нас урок с Гриффиндором! Наверняка, кто‑то решил подложить нам свинью и обжечь студентов. И я зуб даю, что это пакостная четверка. Больше никому такое с рук не сойдет, только этим любимцам директора! — размышлял вслух Северус, отчаянно жалея маленькое создание. — Но ты не плачь, давай попробуем мой бальзам, я его только что сварил. Он должен помочь твоим ожогам, правда, я его еще не испытывал, но, думаю, большого вреда не будет.

Мальчик склонился над домовичком, бережно смазывая изуродованные ручки. Через несколько минут страшные раны начали затягиваться, домовик весело захлопал своими огромными ушами, слезы, ручьем катившиеся из несуразных огромных глаз, высохли и он осторожно потряс лапками.

— Оооо… мистер Снейп! Вы — гениальный зельевар, такого бальзама никто не смог бы придумать и сварить, даже профессор Слагхорн. У эльфов есть своя магия, но вот на магические фейерверки она почему‑то не действует, ожоги от них излечиваются только зельями, но это долго ждать, а после вашего снадобья я уже могу идти выполнять свою работу. Спасибо, спасибо, мистер Снейп! — патетически пищало восторженное создание.

— Да не за что, Джимси. Во–первых, я рад, что помог тебе, а во–вторых, и ты тоже меня выручил — я теперь знаю, что бальзам действует мгновенно, и не только на волшебников, но и на других существ, так что я могу отнести немного и Филчу для его миссис Норрис и профессору Кеттлберну для волшебных тварей.

— Мистер Снейп, если вам что‑то понадобится, вы только позовите Джимси, я тут же прибуду, любое ваше пожелание в пределах допустимого будет исполнено! А вы не сварите нам немного вашего чудо–бальзама? На такие вот несчастные случаи? — робко попросил эльф.

— Конечно, вот, бери пока один флакон, а потом я дам тебе еще. — Северус передал домовику зелье.

— Спасибо, спасибо, спасибо, добрый сэр Северус! — с благодарным визгом эльф пропал.

Северус посидел еще, хмыкнул и пошел в подземелья. Похоже, послеобеденная мерзкая шалость гриффиндорцев не будет осуществлена. Как же вытянутся у этой четверки рожи, когда ничего не произойдет.

Как и следовало ожидать, Мародеры были сильно разочарованы неудавшейся шалостью с петардой. По их замыслу, слизеринцы должны были отделаться ожогами средней тяжести, ведь петарды по инструкции никогда не взрывают внутри помещений, они разбрасывают во все стороны горючую смесь, которая, попав на одежду, прожигает ее и кожу и которую не затушить Агуаменти. Про то, что среди слизеринцев есть и девочки — они про такие мелочи не думали, естественно.

Но, конечно, их деятельная натура не смогла перенести поражения и на следующем, совместном со Слизерином, уроке Гербологии они отыгрались на Снейпе. Мадам Спраут объявила, что второкурсники будут пересаживать молодые мандрагоры и раздала всем наушники, чтобы не повредить уши — визг мандрагор, даже маленьких, был чреват, в лучшем случае временной глухотой, в худшем — разрывом барабанных перепонок и последующим длительным лечением.

Северус как раз осторожно вынул из маленького горшка юную, истошно визжащую мандрагорку и, держа ее в одной руке, потянулся к большей посудине, когда почувствовал, что наушники покинули его голову. Ужасный крик резанул по ушам, он инстинктивно зажал свободной рукой левое ухо, но правая была занята растением. Давление на беззащитное правое ухо достигло предела и он почувствовал, как по шее стекает что‑то теплое. Все‑таки ушная перепонка лопнула, и он оглох на одно ухо. Резко повернувшись, он заметил, как ехидно улыбались Блэк с Поттером, помахивая палочками, а над его головой парили поддерживаемые Левиосой наушники. Но мадам Спраут, к счастью, не была так пристрастна к любимцам Дамблдора и Минервы, наоборот, она таила обиду на высшее руководство школы за своих хаффлпафцев и, поэтому, никогда не спускала Мародерам их шалостей, за что те недолюбливали ее. Флитвик, в силу своего добродушного характера вообще почти не наказывал ни один из факультетов, а Слагхорн трусливо поддерживал политику директора, и мало обращал внимания на своих змеенышей.

Разъяренная Спраут сняла с Гриффиндора пятьдесят баллов, назначила хулиганам неделю отработок у себя, а ее отработки отличались особой жестокостью — мальчики должны были носить и разбрасывать весьма пахучий драконий навоз вручную, без магии и перчаток. Северуса же Эйвери повел в Больничное крыло, где причитающая Помфри закапала ему в ухо едкого Зелья, наказав приходить каждый день в течение недели.

Снейп рвал и метал. Эти проделки, регулярно выводившие его из строя, а порой укладывавшие на несколько дней в койку в Больничном крыле жутко мешали его учебе и научным изысканиям. Но он привык отвечать ударом на удар, короткая, полная суровых испытаний жизнь научила его принципу «Око за око, зуб за зуб», а при его мстительном и вредном характере отплатить обидчикам, хотя и не сразу, удавалось всегда. Он усмехнулся: значит, мандрагоры… Ну что ж, он тоже удивит любезных Мародеров этими восхитительными созданиями, и он знает, кто ему поможет!

Следующий день Северус провел в своей лаборатории, варя Универсальный бальзам. Когда зелье было готово, он позвал Джимси. Эльф тут же материализовался буквально из воздуха. Маленькое создание, весело подпрыгивая, вручило мальчику большой бумажный пакет с печеньями и пирожными, предусмотрительно захваченными из кухни. Взамен эльф получил несколько флаконов с нежно–зеленым густым зельем, которые благоговейно спрятал куда‑то в складки своего чистенького белого полотенца.

— Спасибо, спасибо, мистер Снейп! Что еще Джимси может сделать для вас? Пожалуйста, только попросите!

— Джимси… понимаешь, я тут с первого курса воюю с одними придурками… они из Гриффиндора, знаешь их, наверное, Поттер, Блэк, Люпин и Петтигрю.

— Да, да, сэр, Джимси знает, его друзья–домовики убираются в гриффиндорских спальнях и часто жалуются на нерях–мальчишек со второго курса. У одного все белье и одежда в шерсти и грязи, а другой, маленький и толстенький, постоянно ест в постели и у него простыни всегда запачканы соусом и шоколадом. Ужас просто, какая невоспитанность, не то что в слизеринских спальнях. (п/а: да, да, это эльф–слизеринец! А вы как думали, что все эльфы — Добби?).

— Ну так вот, они и вчера мне подстроили пакость — сорвали с меня наушники на уроке Гербологии и из‑за крика мандрагоры я оглох на одно ухо. Ну, и я хотел бы отплатить им тем же. Ты не мог бы взять парочку мандрагор из теплиц и положить им под одеяло, но так, чтобы никто не узнал, кто это сделал. Не хочу, чтобы тебе ненароком попало…

— Да, молодой мистер Снейп, Джимси может сделать так, что никто из волшебников не вычислит магического следа домовика, мы может делать так, что нашу аппарацию невозможно отследить, а Веритасерум на домовиков не действует, поэтому никто и не узнает. Я сделаю это для вас, мне не нравится, что вас обижают эти мальчишки. Спасибо вам за бальзам, всем нашим домовикам очень понравился, и они смиренно просили еще!

После сытного ужина четверка Мародеров, набив карманы пирожками и сэндвичами, направилась в свою гостиную. Проведя пару часов за болтовней и небрежным написанием эссе и домашних работ, гриффиндорцы отправились спать. Питер плюхнулся на свою кровать, выкладывая прямо на покрывало масленые пирожки и бутерброды с кетчупом, и вытирая жирные руку о край простыни. Болтая о всякой ерунде, в том числе и о квиддиче, Блэк с Поттером одновременно откинули покрывала с кроватей.

Молодые мандрагоры, уютно дремавшие в тепле и в темноте под толстыми шерстяными накидками, мигом проснулись и пронзительно заверещали от негодования на самых высоких ульразвуковых тонах. Питер от неожиданности свалился под кровать, все его пирожки посыпались на него сверху, Блэк с Люпином, схватив мандрагор, нелепо носились по спальне, не зная, как заткнуть им рты. Поттер уже валялся в отключке, оказавшись чересчур восприимчивым к пронзительным звукам. В суматохе открыв окно, мальчишки выкинули несчастных мандрагор на улицу, но было уже поздно, все четверо оглохли, а Петтигрю с Поттером еще и пришлось приводить полчаса в чувство.

Спраут, обнаружив пропажу своих драгоценных питомцев, яростно сцепилась с МакГонагалл, доказывая, что эти негодники пробрались в теплицы и украли ее дорогих мандрагорок для своих мерзких проделок, ведь все преподаватели прекрасно знают, какие выходки числятся за любезными гриффиндорцами, и в гневе сняла с факультета еще 50 баллов, потому что Макгонагалл, как ни старалась, не смогла доказать обратного — как мандрагоры из теплиц оказались в совершено противоположном конце Хогвартса — в Гриффиндорской башне. Мародеры же, оглохшие и деморализованные, ничем не могли помочь своему декану.

Джимси, пробравшись в спальню к слизеринцам, с ноткой скрываемого торжества, доложил об успешно выполненной операции, Снейп с друзьями, сидя за столом, весело смеялись и с аппетитом поедали принесенные домовиком шоколадные эклеры и слойки с яблоками…

Поттер с недовольной физиономией вылез из думосбора. Насупившись, он сверлил профессора знаменитыми лягушачьими глазками.

— Им же было очень больно и плохо! Это жестоко, и подло было лишать Гриффиндор баллов за то, чего они не делали.

Cнейп скептически усмехнулся.

— На войне, как на войне, Поттер! Подло было лишать меня слуха в отместку за неудавшуюся пакость. А вы так ничего и не поняли и понимать не собираетесь. Занятие окончено, можете быть свободны до понедельника. Вон из кабинета.

И негодующий и бурчащий недовольно под нос Гарри Поттер уныло отправился в Гриффиндорскую башню…