Уроки Окклюменции

Начало. Худшее–лучшее воспоминание Снейпа

…Снейп неслышно вошел в кабинет и подкрался к увлекшемуся Поттеру. Мерзкий мальчишка таки залез в его воспоминания в думосборе и прямо с головой был погружен в каменную чашу. О, Северус прекрасно знал, что Поттер не останется равнодушным к зрелищу от души развлекающихся папаши и блохастого крестного! Он уж и не надеялся, что тот все‑таки сунет свой нос в его воспоминания. Но ожидания оправдались — таковы были все гриффиндорцы — ни такта, ни воспитания, ни малейшего уважения к чужим вещам и мыслям. Ну что же, Поттер хотел зрелища — он его получит в полной мере. И увиденное его вовсе не обрадует…

Гарри с волнением наблюдал, как его отец и крестный издеваются над Снейпом–подростком…

…через час, когда хохочущая и галдящая толпа отправилась восвояси, а Мародеры, небрежно шмякнув его оземь его же собственным отменяющим заклинанием, удалились, возбужденно переговариваясь, Северус с трудом поднялся на ноги и одернул мантию. От долгого пребывания вниз головой его глаза покраснели, мелкие сосудики полопались, лицо вздулось и было багрово–красного цвета. Он подобрал свою палочку, валявшуюся в густой траве и, пошатываясь, пошел к замку. Невозможно было понять, откуда… Откуда эти твари узнали придуманные им заклинания? Ведь он показывал их только узкому кругу слизеринцев, тем, с кем тесно общался и дружил.

Вопреки расхожему мнению, слизеринцы, не показывая своих чувств на людях, вполне искренне могли дружить и общаться между собой в общей гостиной Слизерина и в своих спальнях. У них не принято было обниматься, панибратски хлопать друг друга по плечу везде и всюду, выражая приязнь, подкалывать и идиотски шутить друг над другом и окружающими, причем частенько шуточки Мародеров–гриффиндорцев выходили за рамки дозволенного, но поддерживаемые негласно молчанием преподавателей, они не боялись издеваться над более слабыми своими сокурсниками. И так продолжалось уже не первый год…

Этот экзамен СОВ по Защите от Темных Сил закончился для Снейпа весьма печально. Раньше Мародеры не заходили столь далеко, да и поймать Северуса одного им удавалось не всегда — его друзья всегда находились рядом с ним. Но сегодня у них нашлись неотложные дела и сразу после экзамена Эйвери с Мальсибером отправились вниз, в подземелья, наказав ему не задерживаться, а он, как всегда, задумался о том, насколько подробно он описал все ответы на вопросы и так глупо попался… Всему виной его вечная рассеянность и постоянно крутившиеся в голове мысли о новых рецептах зелий, о прочитанных накануне в библиотеке книгах о способах защиты от василисков, грифонов, мантикор и прочих темных тварей и, конечно, о Лили… В последнее время она совсем отдалилась от него, они редко виделись наедине и также редко разговаривали о чем‑либо, помимо ее бесконечных нотаций и недовольства его друзьями.

Северус прокрутил в гудящей голове разговор между ним, Поттером и Лили. Мда… они достойно друг другу ответили: он назвал ее грязнокровкой, она обозвала его грязнулей и Сопливусом, так же, как и ее однокурсники Мародеры… Стоп! А не от нее ли они и узнали его подвешивающие заклинания? Ведь он в начале года давал ей учебник за 6 курс, чтобы она могла списать усовершенствованные им за лето рецепты продвинутых зелий и потренироваться варить их, а там, на полях он записывал изобретенные им заклятья. Там было и Заклятье Меча — Сектумсемпра… Он похолодел. Если она и это заклинание слила Мародерам… Это плохо, это очень плохо. Но ведь он доверял ей, всегда доверял. Снейп чувствовал, как холодный пот потек по спине от возможного предательства Эванс.

Ну что ж, раз так, больше он не подойдет к ней, ведь раньше, стоило им поссориться, первым всегда приходил он, часами торчал в Гриффиндорской башне, подстерегал ее у портрета Полной Дамы, рискуя быть пойманным шайкой гриффиндорцев, оправдывался и просил прощения ни за что. На этот раз или она подойдет к нему первой — или же они просто не будут больше общаться. Северус чувствовал холодное к себе отношение Эванс — уж этого он навидался вдоволь в детстве, когда отцу, а потом и матери стало не до него. Его часто забывали покормить, помыть или переодеть, родители постоянно ругались, а он был предоставлен самому себе, возможно, поэтому его единственными друзьями стали учебники матери за весь Хогвартский курс, которые он знал почти назубок. Приехав в Хогвартс он открыл для себя совершенно фантастическое место — библиотеку, в которой всегда было мало народу и можно было, забившись в самый дальний уголок за стеллажами, улетать в чудесные миры, постигая уже не основы магических наук, а более сложные уровни и ступени магии! И там не было Мародеров, которых он ненавидел всей душой!

Снейп с трудом спустился в подземелья. Остановившись у голой стены, он произнес пароль, часть стены отъехала в сторону, открыв проход. Друзья сидели за столом, обсуждая следующий экзамен. Увидев Северуса, они ахнули и бросились к нему.

— Что случилось, Сев? Почему ты в таком жутком виде? А глаза… Что с твоими глазами? Кинули Конъюктивитусом или чем‑то похуже? Ты же мог ослепнуть! Тебе срочно нужно в Больничное крыло.

— Нет! Никуда я не пойду. Сам справлюсь. У меня есть Восстанавливающее зелье.

— Так что же случилось? Ты можешь сказать, наконец?

— Меня подвесили вниз головой. Моим же Левикорпусом… Кто‑то рассказал этим могильным грифам. И еще… сволочи, сняли с меня штаны!

— Ну, этого‑то тебе стыдиться нечего! То, что у тебя в штанах, должно вызывать, как минимум, нездоровую зависть у мужской половины Хогвартса, уж мы‑то знаем, Сев! — усмехнулся Мальсибер.

— Да я не из‑за этого переживаю! А из‑за того, что все мои заклинания могут быть известны грифферам! А там, сам знаешь, есть и очень опасные, которые тянут минимум на полугодичный срок в Азкабане. Если им, помимо Левикорпуса, еще что‑то известно…

— И ты думаешь, кто это может быть? Твоя грязнокровка?

Cеверус хотел осадить друга, но промолчал. Как ни тяжело было, но надо сделать, наконец, выбор — или Эванс и разрыв всех отношений с друзьями или же пятилетняя дружба со сверстниками своего факультета, а Лили… что ж, она на Грифффиндоре и защищает родной факультет изо всех сил, а он всегда будет для нее просто забавным несуразным мальчишкой, который приоткрыл ей завесу тайны, раскрыл ей глаза на ее магические способности, и бежал за ней по первому зову. Вот и сегодня, ее защита не привела ни к чему хорошему, а лишь усугубила их и без того непростые отношения. Ну а друзья никогда не предавали его, с ними ему было легко и просто, они всегда делились с ним тем, что им присылали из дому родители, хотя ему было нечего предложить взамен, поддерживали его и утешали после подлых нападений Мародеров, они даже вместе планировали, как отомстить этим идиотам, потому что, когда бились трое против троих — победа зачастую оказывалась на их стороне. Мальсибер и Эйвери прикрывали Северуса, а тот прицельно бросал весьма неприятные заклятья, последствия которых с трудом удавалось снять мадам Помфри.

— Не печалься, дружище! В воскресенье пойдем развеяться в Хогсмид, Люциус прислал сову — он назначил встречу в «Кабаньей голове», туда грифы не ходят, считают этот кабак местом встреч темных магов. Там и решим, что делать!

Друзья отправили Снейпа в спальню приводить себя в порядок физически и морально, а сами вновь склонились над учебниками.

Наступило воскресенье. Старшекурсники, галдя и гомоня, устремились через широкий двор к воротам, где их проверял Филч. Троих слизеринцев он пропустил без проверок и наставлений, кивнув им в знак приветствия, ибо Северус всегда помогал ему зельями от рано развившегося артрита и снабжал шампунем от блох миссис Норрис, которая появилась у привратника два года назад. Пестрая кошечка любила мальчишку, который всегда приносил ей кусочки мяса и не отказывался погладить ее и приласкать.

Переговариваясь и шутя, студенты шли по главной улице Хогсмида к пабу, находившемуся на самом краю магической деревни. «Кабанья голова» была непрезентабельным, грязным и запущенным заведением, в котором вечно собирались подозрительные личности.

Сейчас в этом мрачном заведении стало будто светлее — так сияли серебряным светом волосы Люциуса Малфоя, сидевшего за большим столом в компании уже давно кончивших школу слизеринцев — Нотта, Крэбба, Гойла, Беллатрисы Блэк, Забини и еще одного незнакомого парня, который крутил в руках новенькую колдокамеру.

— О, а вот и наша молодая смена! Проходите, ребята! Северус, как ты? Придумал какие‑нибудь новые зелья или заклинания? Твое новое изобретение «Сектумсемпра» прошло на ура! Безупречное заклятье! И главное — что у всех твоих заклятий свое персональное контрзаклятье, это мощный козырь в битве! Противник не сможет его отменить и ему останется или сдаться или умереть, истекая кровью!

Старшие маги пожали руки вновь прибывшим и все уселись за стол, заказав вина и пива.

— Люциус, тут у Северуса проблема… На него во вторник напали гриффиндорцы, ну те, ты помнишь, которые всех уже достали и которых гладит по головке Дамблдор. Так вот, они применили к Севу его же заклятье и теперь Северус думает, что им известно еще что‑то, а как просочилась информация — неизвестно… Что теперь делать?

Cидящие за столом молча обдумывали ситуацию. Внезапно раздался низкий голос незнакомца, который был представлен Антонином Долоховым, прибывшим полгода назад в Британию из России.

— А чего тут долго думать? Надо спросить у самих этих… как вы их там называли — отморозков? Мародеров? Перун–громовержец, они знают вообще, что это прозвище значит? Крутых из себя строят? У нас таким типчикам, разоряющим могилы предков, на месте руки отрубают по самые плечи.

Так вы их заманите на окраину, там вроде безлюдно, на том пустыре, куда мы аппарировали, вот там у них и спросим, откуда, чего и куда… У нас это называется — взять языка на живца.

На том и порешили — Северус должен был отправиться в «Три метлы», где обычно заседали негласные короли Хогвартса и, спровоцировав, заставить их последовать за ним.

Заносчивые гриффиндорцы, конечно же, не смогли вытерпеть, что их сильно толкнули, заставив опрокинуть сливочное пиво на выходные воскресные мантии, да еще кто — мерзкий Сопливус, которому все время мало тех унижений, которые они ему щедро отвешивают, так он нарвался еще на одно!

Забыв обо всем, в том числе и об осторожности, в азарте погони за ненавистным врагом, они устремились за быстрым, как рысь, слизеринцем, увлекавшим их, всех четверых, на окраину Хогсмида. Вот показалась небольшая густая рощица, отделявшая восточную окраину деревни от Запретного леса. Мародеры, тяжело дыша и отдуваясь, выбежали на полянку и оказались в окружении десяти человек — семерых уже взрослых магов, окончивших Хогвартс четыре года назад и троих сокурсников. Окружившие молча ухмылялись, похлопывая по ладоням своими палочками.

Поттер, Блэк, Люпин и Петтигрю испуганно сгрудились в кучку, выхватив свои палочки. Только теперь они поняли, как крупно попали.

— Так–так–так! Кого мы видим! Некоронованные короли Хогвартса! Вы решили, что сможете заменить нас? А мы вам давали такое разрешение? Считаете, что имеете право доставать и преследовать слизеринцев? Нападать вчетвером на одного? Это факультет смелых и благородных или трусливых и подлых? — издевался Люциус.

— Вы… вы… нападать толпой неблагородно! Это вы неблагородные! — пискнул Петтигрю и тут же зажал рот руками.

— Ох, кто это у нас? Какой храбрый гриффиндорец! А какой красноречивый! А мне вот рассказали, что вы тоже нападаете вчетвером на одного, а нас тут… дайте‑ка посчитать… всего десятеро против четверых! Это даже меньше, чем было у вас. Надо бы позвать на подмогу еще человек пять–шесть, как думаете, ребята? — обратился к друзьям Малфой.

Белла злобно усмехалась, глядя на хорохорящегося кузена. Сириус вечно доставал тетку, а та жаловалась их матери и им, действуя на нервы — почему она сама не может справиться со своим избалованным сыночком? Жалости у нее он не вызывал, а так как он открыто презирал и ненавидел Слизерин и Темную магию, то считался пропащим для семьи и родственников, а таких отщепенцев в родуБлэков вовсе не жаловали — Сириус стал предателем крови, еще не отлученным от семьи, но уже близким к этому.

— Вы заплатите, если посмеете причинить нам какой‑либо вред! — прошипел не хуже змеи, которая никоим образом не могла олицетворять светлый образ Гриффиндора, Поттер. — Мой отец шкуры с вас со всех снимет!

— А кто же твой отец? Дайте подумать… Поттер–старший, аврор… Ну, он даже не начальник и не заместитель. Так что бояться нечего, так, заштатный авроришка. А чтобы он не узнал о нас, придется нам кое‑что применить. Забини, ну‑ка, твоя очередь!

Джакомо Забини, высокий темноволосый красивый парень, плавно взмахнул палочкой, произнося певучее длинное заклинание на неизвестном языке. Из палочки вырвались синие лучи, вонзившиеся всем четверым гриффиндорцам прямо в лоб.

— Ну вот, дело сделано! Сомневаюсь, что вы запомнили и вообще распознали этот язык, а без контрзаклятья вам действия не отменить. Так вот, вздумаете пожаловаться хоть кому‑нибудь, хоть одним словечком или намеком — тут же онемеете и задохнетесь! Да, и писать письма об этом тоже нельзя, и показывать руками или жестами — универсальное проклятье, очень удобное! Таким образом, никто никогда не узнает, что здесь произошло и кто с вами это сделал! Темные заклинания такие Темные… и полезные, что бы там ни говорили, — весело рассказывал Малфой онемевшей четверке гриффиндорцев.

— А теперь, собственно, то, из‑за чего мы все тут собрались. Нам всем очень хотелось бы узнать, откуда вам стало известно заклинание «Левикорпус», равно как и его отмена. Лучше вам рассказать самим, иначе придется применять Круцио, пока у вас языки не развяжутся.

Несчастный Петтигрю задрожал и тут же раскололся:

— Это я, я… случайно услышал. В гостиной Слизерина…

— Вот как! А каким же образом ты мог это услышать? Разве ты у нас слизеринец, что имеешь доступ в нашу гостиную?

— Ннннет… я… я… я могупревращатьсявкрысу! — выпалил на одном дыхании несчастный Питер.

Окружающие дружно заржали и загоготали, хлопая себя руками с зажатыми в них палочками по бедрам.

— Кры… крыса! В Гриффиндоре завелась крыса! Вот уж поистине, какой гигантский разброс — от грифона до крысы! Рассказать кому — не поверят ведь! А тебя, малыш Петтигрю, могут и в Азкабан упечь — за незаконную анимагию! Но мы, так и быть, не расскажем никому! Это ж надо — крыса–гриффиндорец! А еще нас, слизеринцев обзывают змеями и гадами! — вовсю веселилась молодежь.

Ну, так, теперь пора проучить вас, трусливые гриффиндорские короли, за воровство чужих открытий и за издевательство над нашим другом!

Экспеллиармус! Левикорпус! Левикорпус! Левикорпус! Левикорпус!

Вся отважная четверка взмыла вверх и оказалась подвешенной за одну ногу вниз головой. Отчаянно барахтаясь и неистово сквернословя и понося недругов, мародеры дергались в невидимых тисках.

— Ай–яяяяй! Они еще и ругаются и угрожают! Северус, Эйвери, Мальсибер, придется вам быть поострожнее с ними, вон как они злы на вас! И что делают в таких случаях с хамами и грубиянами? Правильно, моют им грязные рты!

Взмах палочкой и изо рта у всех четверых гриффиндорцев повалила розовая мыльная пена, которой они давились и отплевывались, бешено размахивая свободными конечностями.

— Так, что там было дальше? Кажется, вы демонстрировали половине школы нижнее белье и размер достоинства нашего дорогого Северуса, не так ли? Как я понимаю, стыдно ему было лишь за дешевое белье, так, Сев? Ну, в этом тебя упрекнуть нельзя, ты у нас не богач, шелковые подштанники купить не можешь, да и не нуждаешься ты в таких изысках, а что грязноватые были — ну, тоже не беда, ты же у нас не такой модник, как я, к примеру!

А теперь посмотрим, что под бельем у вас, дорогие наши короли Хогвартса!

«Дивестио»!

Тут же с висящей вниз головами четверки пропали разномастные трусы. Мантии свободно спадали несчастным на головы, закрывая их багровые лица, посему нижняя часть была прекрасно видна всем собравшимся.

Белла заливисто хохотала и визжала, тыкая пальцем, остальные тоже смеялись в голос.

— Ну, что тут у нас? О, да ваш гонор и самомнение значительно превосходят ваши истинные размеры! Уж не от этого ли вы и собрались в террористическую группу, ведь только так можно хоть немного забить свои комплексы по поводу небольших размеров! Ну что ж вы, ребята, хотя б поискали заклинание раздувания, что ли! Или можно сделать магическую пластику, только денег, боюсь, не хватит! Дорого стоит! Лучше применять перед свиданием «Энгоргио», запомните, бесплатный совет! И будет вам счастье, дорогие мои! Антонин, друг мой сердечный, запечатлей‑ка на память эту прекрасную висячую композицию!

Долохов защелкал колдокамерой с разных ракурсов. Остальные вовсю веселились, обсуждая размеры причиндалов висящих мальчишек.

— У крысы — крысиные размеры! Ну, так оно и должно быть, в общем‑то, это же справедливо!

— Ой, кузен, я и не знала, что у такого симпатичного парня такой несимпатичный… ну ты знаешь, что… или кто. Ну, как ты там его называешь наедине?

— Хм, Поттер а я теперь понимаю, почему ты так пытаешься всем доказать, какой ты крутой и всесильный… как ты думаешь, будут тебя любить девчонки, когда увидят эти колдографии?

— Так, Антонио, дорогой, надо напечатать эти снимки и размножить их, будем раздавать в школе всем желающим! Думаю, можно будет даже продавать их, это будет шедеврами в частных коллекциях! К завтрашнему дню сделай, пожалуйста! Слизеринцам фото бесплатно, остальным — по 14 сиклей за штуку! Ребята, вы прославитесь на весь магический мир!

Гарри Поттер, задыхаясь, вынырнул из думосбора, дикими глазами глядя на профессора. Снейп вопросительно поднял одну бровь.

— Что, Поттер? Неужели не понравилось? По–моему, ваши отец с крестным и дражайший мистер Люпин вышли просто отлично! А уж малыш Петтигрю и вовсе выше всяких похвал! Я даже могу презентовать вам одну из колдографий, где‑то у меня завалялась… Хотите?

— Ннннет… спасибо, не надо. Профессор Снейп, сэр, простите меня за то, что я заглянул… не надо было этого делать… я… можно мне идти?

— Поттер, Поттер… А ведь я говорил вам, что ваш отец отвратителен, что он подлец и мерзавец, а вы мне не верили. Теперь убедились? И таких историй у меня достаточно, когда он после вот таких уроков все равно доставал меня, не мог остановиться и оставить меня в покое, даже когда я и близко не подходил к вашей матери. Мне уже начало казаться, что ваш папаша мазохист, Поттер, если вы знаете значение этого слова.

Ну–с, мы сделаем так, вы поклянетесь мне на крови, что никому не расскажете о том, что видели, и после каждого урока будете смотреть по одному воспоминанию о ваших дорогих родных — дабы вы меня не упрекали во лжи. Дайте руку!

И Гарри ничего не оставалось, как подчиниться профессору.