Судьба: Дитя Неба

3

Хагфорт, провинция Наварн

В честь зимнего солнцестояния в Наварне проводился традиционный зимний карнавал, совпадавший по срокам с праздничными днями патриархальной религии Сепульварты, а также ордена филидов, живущих в лесу Гвинвуд и поклоняющихся природе. Герцог провинции, лорд Стивен Наварн, являлся последователем первого культа, но его любили и представители второго. Население провинции, разделившееся почти поровну между двумя вероисповеданиями, следуя примеру своего лорда, забыло на время религиозные разногласия и отдалось веселью, приветствуя первый снег.

В прежние времена веселье охватывало всю территорию Наварна. Хагфорт, замок лорда Стивена и нынешний центр празднований, располагался на пологом склоне у западной границы леса. Из него открывался прекрасный вид на фермы и поля, уходящие к самому горизонту в остальных трех направлениях. Другие провинции Орландана, например Кандерр, Бетани, Авондерр и даже далекий Бет-Корбэр, давно уже не проводили пышных торжеств в связи с празднованием дня зимнего солнцестояния. Они предпочли объединиться с лордом Стивеном, и прежде всего потому, что ему не было равных в организации самых разнообразных развлечений.

В течение двух десятилетий герцог, благодаря намерьенскому происхождению обладавший невероятной жизнерадостностью и энергией юности, присущей всем беженцам с Серендаира, а также их потомкам, открывал границы своих земель при первых признаках наступления зимы. Под пение труб громогласно зачитывались декреты, в которых сообщалось о начале состязаний и призах победителям. Ничего подобного в других землях Роланда уже давно никто не видел. Намерьенская война положила конец пышным зрелищам и праздникам Первого века, времени созидания и просвещения, ему на смену пришел Второй век, бесцветный и скучный, как часто бывает, когда период процветания сменяется борьбой за выживание и восстановлением того, что разрушено войной. Праздники лорда Стивена являлись единственным исключением в серой жизни провинций.

Как и его отец, лорд Стивен прекрасно понимал, что крестьянам, ведущим тяжелую безрадостную жизнь, необходимы яркие красочные карнавалы и традиционные нерелигиозные праздники. Стараясь добиться желаемого результата, он сначала приложил массу стараний, чтобы защитить жизнь и земли своих подданных, затем перенес внимание на их духовную жизнь, будучи уверенным, что именно отсутствие радостных впечатлений явилось причиной бед, от которых страдали его владения.

Каждый ежегодный карнавал предлагал участникам новое соревнование: охота за сокровищем, поэтический конкурс, бег с необычными, всякий раз новыми препятствиями, а также традиционные игры и спортивные состязания, награды лучшему певцу — лорд Стивен был восторженным почитателем хорошего пения, — декламация, танцы, гонки на санях, снежная скульптура и выступления волшебников у огромного костра, озарявшего зимнюю ночь и посылавшего в небо сверкающие, словно звезды, искры.

Неудивительно, что на праздник зимнего солнцестояния в провинцию Наварн прибывали гости из далеких, теплых земель Ярима, самой восточной провинции Роланда, и Сорболда, расположившегося на юге, среди гор и пустынь.

Впрочем, на карнавал приезжали и лирины из Тириана, по крайней мере в прежние, более спокойные времена. Из-за зверских нападений не только на одиноких путников, но и на целые деревни, происходящих с пугающей регулярностью, на праздник в последние годы собиралось гораздо меньше народа — многие просто боялись покидать свои дома. Постепенно напряжение в окрестных провинциях росло, и теперь праздник не выходил за пределы Наварна.

В этом году гостей ожидалось не много, и, с точки зрения лорда Стивена, это было одновременно благословением и неприятностью. Он недавно завершил строительство длинной широкой стены, настоящего бастиона высотой в два человеческих роста, которая окружила его замок, большую часть близлежащей деревни, а также соседние фермы. Сооружение защитных укреплений занимало практически все его время в течение двух лет, но он считал, что должен обеспечить безопасность своих подданных и собственных детей.

Сейчас, стоя на балконе своей огромной библиотеки, Стивен разглядывал отвратительную каменную стену, которую сам же приказал возвести, и упорно сражался с негодованием, рвавшимся из глубины души. Еще недавно на редкость красивый пейзаж обезобразило неприветливое сооружение с башнями и парапетами, на живописных полях появился уродливый шрам, и вместо сияющего кристалликами снега бескрайнего горизонта возникла четкая, серая граница, окружающая его владения. Впрочем, приступая к строительству, он знал, каким будет результат. Но одно дело представлять себе что-то в уме, и совсем другое — увидеть наяву.

В этом году проводить зимний карнавал придется, учитывая новые обстоятельства жизни Роланда и его соседей, постоянно помня о насилии, о пожарах и кровопролитии, необъяснимых и непредсказуемых, буквально захлестнувших земли Роланда. От него пострадали не только поля лорда Стивена, но и он сам (погибли его юная жена и лучший друг Гвидион из Маносса), и бесчисленное множество подданных, а также его чувство уверенности в завтрашнем дне и мир в душе. Вот уже пять лет Стивен не знал, что такое спокойный сон.

Днем ему было легче: он много времени отдавал сыну и дочери, а также многочисленным делам по содержанию в порядке своих владений. Дети, единственная радость в его жизни, стали столь же необходимы для существования, как воздух или вода. С тех пор как умерла Лидия, из его жизни ушли счастье и свет.

По вечерам, уложив детей в постели и накрыв их теплыми стегаными одеялами, он дожидался, когда Мелли наконец уснет, и отвечал на вопросы Гвидиона о жизни и мужской чести. Стоило же ему выйти из детской, как у него портилось настроение, на Стивена накатывала страшная тоска, с которой он справлялся с большим трудом.

Но каждый вечер наступала минута, когда вопросы сына заканчивались и лорд Наварна слышал тихое, ровное дыхание своего сына, повзрослевшего еще на один день. Стивен любил момент, когда сон уносил Гвидиона в дальние страны, к приключениям, о которых его сын так мечтал. Потом Стивен неохотно поднимался, целовал сына в лоб, зная, что и этой радости скоро придет конец.

И всякий раз, возвращаясь в спальню, которую он делил с Лидией, где они занимались любовью, строили планы на будущее, радовались своему удивительному счастью, его сердце сжималось от боли. Джеральд Оуэн, его гофмейстер, после кровавой засады лиринов, отнявших у Лидии жизнь, осторожно предложил ему перебраться в другую комнату, но Стивен отказался, спокойно, но твердо. Откуда мог Оуэн знать, что он предложил? Его верный гофмейстер никогда не поймет, что Лидия продолжает жить в этой комнате — в шелковых шторах на окнах, покрывалах на кровати, в зеркале у туалетного столика, серебряной щетке для волос. Кроме воспоминаний и детей, у него больше ничего от нее не осталось. Ночи напролет Стивен лежал в постели и вслушивался в голоса призраков, а потом проваливался в тяжелый сон, не приносивший ему облегчения.

Дверь в библиотеку распахнулась, и лорд Стивен услышал детские голоса. Мелисанда, которой в первый день весны исполнилось шесть, подбежала к нему и, когда он к ней повернулся, обхватила руками его ногу. Он поднял ее на руки, и она, довольная, поцеловала его в щеку.

— Снег, папа, снег! — радостно смеялась она, и Стивен не смог удержаться от улыбки.

— Ты, похоже, в нем валялась, — сказал он, демонстративно поморщившись и стряхивая холодную белую пыль с жилетки.

Поставив дочь на пол, он обнял Гвидиона за плечи, а Мелли закивала с совершенно счастливым видом. Через несколько мгновений улыбка исчезла с ее хорошенького личика, и ей на смену пришло неодобрение.

— Фу, как некрасиво, — заявила она, показывая на стену, окружавшую замок и прилегающие земли.

— И будет еще уродливее, когда люди начнут строить дома внутри стены, — проговорил Стивен, на мгновение прижав к себе Гвидиона. — Наслаждайтесь покоем, пока можете, дети: к следующему зимнему карнавалу здесь будет настоящий город.

— Но почему, отец? Почему люди оставят свои красивые земли и дома и переберутся за серую стену?

— Ради собственной безопасности, — серьезно ответил Гвидион. Он провел рукой по своему по-юношески острому подбородку жестом, столь характерным для его отца, когда тот о чем-то задумывался. — Они устремятся под защиту нашего замка.

— Будет совсем не так плохо, Мелли. — Стивен погладил девочку по золотистым волосам, улыбнувшись ее заблестевшим от удовольствия глазам. — У тебя появится много друзей, с которыми ты сможешь играть.

— Ура! — взвизгнула она и принялась кружиться по покрытому тонким снежным покрывалом балкону.

На пороге появилась гувернантка, и Стивен кивнул ей.

— Подожди несколько дней, солнышко. Начнется зимний карнавал, всюду появятся яркие флаги и вымпелы, их будет так много, что тебе покажется, будто на землю спустилась радуга. А теперь идите. Вас ждет Розелла.

Он еще раз сжал плечо Гвидиона и поцеловал дочь. Дети выбежали из комнаты, а он отвернулся от двери и снова принялся изучать серую стену.