Судьба: Дитя Неба

64

Дом Памяти, Наварн

Элендра длинной палкой ворошила угли в костре и задумчиво смотрела на россыпь искр, уносящихся в небо. От холодного воздуха, пропитанного влагой, у нее ныли старые раны, но она уже привыкла к этой боли и не обращала на нее внимания. Она думала о древней крепости, которая совсем недавно стояла на поляне. От нее остались лишь обгоревшие руины башни да разбросанные тут и там почерневшие головешки.

Посреди открытого пространства, где когда-то был внутренний двор, стояло прекрасное одинокое Дерево, нисколько не пострадавшее от пламени, уничтожившего саму крепость. На перекрестье нижних ветвей Элендра разглядела маленькую лютню, наигрывавшую повторяющуюся нежную мелодию, и вернулась в своих воспоминаниях в те дни, когда строилась высокая башня. Она снова бродила по древним тропам и разговаривала с давно умершими друзьями. И спрашивала древних королей, как такое могли допустить их потомки.

Элендра бросила ветку в костер.

Ее гость прибыл. Закутавшись в тяжелый темный плащ, он стоял на краю поляны. В одной руке он держал белый деревянный посох, в другой — Кирсдарк, и Элендра даже в темноте разглядела синие буквы на его клинке, который обнимали водяные струи. «Интересно, сколько времени он здесь стоит?» — подумала Элендра и улыбнулась гостю.

— Элендра? — едва слышно спросил человек в плаще.

— Значит, ты меня помнишь?

— Не очень, — признался Эши и, убрав в ножны меч, подошел к костру. — По крайней мере, не четко. Только твою силу и доброту. Я много лет носил их в своем сердце. Больше я ничего почти не помню, со мной остались лишь окутанные туманом и пропитанные болью сны. Но я твой должник, Элендра. Я догадался, кто ты, когда увидел, и удивился. По правде говоря, мало кто знает, что я жив.

— Я тоже не знала, пока Рапсодия мне не рассказала — совсем недавно.

— Мой отец от тебя это скрыл? — удивленно спросил Эши.

— Скрыл, и лорд Роуэн тоже.

Эши встал в круг света, отбрасываемого огнем, и снял капюшон. Элендра сразу же увидела копну медных волос и небольшой хрустальный шарик, висевший у него на шее.

«Свеча Кринеллы», — сразу узнала Элендра.

Древняя реликвия, соединяющая в себе стихию огня и воды, подаренная владычицей стихий драконихой Элинсинос своему любимому, когда тот отправлялся в море, теперь украшал грудь другого моряка, который получил его из рук сереннской королевы.

Свеча Кринеллы сияла, разрывая густой туман плаща Эши, словно маяк, указывающий путь. Эши оказался гораздо красивее, чем его запомнила Элендра, но ее это не удивило: когда они виделись в последний раз, он стоял на пороге смерти.

— Ты хорошо выглядишь, — сказала Элендра и знаком пригласила Эши присесть к костру.

Ее голос прозвучал напряженно, а доброжелательная улыбка медленно превратилась в холодную вежливость.

— Ты чем-то обеспокоена. — Эши перешагнул через ствол поваленного дерева и уселся, а свет костра тут же принялся резвиться и вскоре запутался у него в волосах. — Что случилось? Зачем ты меня сюда позвала?

— Мне показалось, что развалины древней крепости подходящее, пусть и не слишком обычное место для встречи.

— Я могу тебе как-то помочь?

Лиринская воительница окинула его задумчивым взглядом.

— Возможно. Я пришла ради своей королевы.

Эши улыбнулся, вспомнив не слишком приятные слова, которые, как утверждают легенды, Элендра сказала его бабке задолго до его рождения.

— Я думал, ты служишь не монарху, а народу.

— В моей королеве оба эти понятия соединены.

— Хорошо, — кивнув, проговорил Эши. — Похоже, наступают перемены. Надеюсь, что к лучшему.

— К лучшему. — Элендра сделала глоток воды из фляги и предложила ему. — Насколько я понимаю, ты больше не прячешься. Значит, готовишься занять королевский трон?

Эши покачал головой, отказываясь от воды.

— Королевский трон нельзя взять, его дают.

— Это не остановило твоих бабку и деда.

— Я не они.

Элендра внимательно изучала молодого человека, сидевшего напротив. Впрочем, она не смотрела на него прямо, зная, что бывает с теми, кто решается встретиться глазами с драконом. Ее удивило, что он не пытается поймать ее взгляд, как делала его бабка. Элендра много раз спрашивала себя, в какой степени могущество дракона и Предсказательницы помогло ей стать королевой.

Энвин всегда смотрела людям в глаза, постоянно пытаясь перетянуть их на свою сторону, хотя мало кто об этом догадывался. Элендра сумела воспротивиться ее взгляду, не пасть жертвой его зова и ненависти. Она с радостью отметила про себя, что Эши не норовит подвергнуть испытанию ее силу воли, и отвернулась к костру.

— Надеюсь, — задумчиво проговорила она через некоторое время. — Но мне нужно убедиться в этом самой.

— У тебя есть полное право с сомнением относиться к моей родне, — спокойно заметил Эши. — Их поступки никогда не отличались благородством. Я надеюсь доказать, что отличаюсь от них, если ты готова судить меня по моим поступкам.

Эши удивленно заморгал, увидев враждебность в ее серебристых глазах, в которых отражалось пламя костра. Он ждал, что она объяснит ему свою неожиданную реакцию, но Элендра лишь молча его разглядывала. Прежде чем снова заговорить, он смущенно откашлялся.

— Да, я перестал скрываться, чтобы занять королевский трон. Но главное, я намерен уничтожить ф’дора. Ракшас мертв. Каддир мертв. Теперь остался только демон. Я надеюсь, что, узнав обо мне, он выйдет из укрытия и я смогу его прикончить.

— И ты думаешь, что справишься с ним в одиночку? А ты весьма самоуверенный молодой человек.

Эши провел рукой по затылку, пытаясь пригладить волосы.

— Да, я уверен в себе, но не глуп. Мой отец почти всегда находится поблизости, и я надеюсь вскоре присоединиться к Рапсодии. Мы с Ллауроном и она со своими болгами — получается неплохая команда. Мы обязательно победим ф’дора.

— Твой отец? Я не поверила в то, что он действительно мертв. Рапсодия мне ничего не сказала, но я заподозрила, что тут дело нечисто.

— Так было нужно.

Элендра грустно рассмеялась.

— Ладно, — едва слышно произнес Эши, — может быть, точнее будет сказать, что так было нужно ему.

— Точнее и честнее, учитывая, кому пришлось заплатить за его решение.

— Ты права, — отвернувшись, не стал спорить Эши. — Но в определенном смысле он и правда умер. Ллаурон расстался со своей человеческой сущностью, отправив ее на вечный покой. Впрочем, я не стану тебя обманывать. В действительности его смерть была самым настоящим представлением, которое он устроил, чтобы выманить своих врагов и разбудить спящего внутри него дракона при помощи стихий эфира и огня — как это произошло со мной. Сейчас он почти всегда находится рядом, но держится в тени, наблюдает, ждет, когда ф’дор сделает следующий шаг. Однако сегодня его здесь нет. Я не позволил ему присутствовать на нашей встрече.

— Не позволил? Это что-то новенькое.

Эши посмотрел на Элендру: костер отбрасывал на ее лицо мерцающие блики, в глазах воительницы застыло напряжение. Голос его отца всегда менялся, когда он упоминал ее имя, но раньше Эши не обращал на это внимания. Он постарался говорить как можно спокойнее и мягче.

— Наверное. Просто теперь я уверен в правильности своего выбора. Меня научила этому Рапсодия.

— До или после того, как ты позволил ей сжечь твоего отца живьем? До того, как она рассказала всем членам ордена филидов, а заодно и правителю Роланда «правду» о смерти Ллаурона — о том, что он потерпел поражение в поединке, на который его вызвал Каддир?

Эши прищурился, дракон начал злиться и давал о себе знать.

— Зачем ты это говоришь? Ты хочешь заставить меня что-то сделать, Элендра? Учти, ты ступила на опасный путь.

Элендра наклонилась вперед и ответила:

— Я пытаюсь решить, правильно ли я поступила, когда разорвала свою связь со Звездным Горном и отдала Роуэнам осколок звезды, чтобы они поместили его в твою растерзанную грудь. Или я имею дело еще с одним отродьем Энвин и Гвиллиама, без зазрения совести манипулирующим другими людьми. Помоги мне понять, Гвидион. Объясни, почему ты причиняешь невыносимую боль женщине, которую я люблю, как собственное дитя. Кстати, считается, что ты тоже ее любишь.

Эши слушал ее, и все его существо захлестывала едва переносимая ярость, но он изо всех сил старался держать себя в руках, в глубине души понимая, что Элендра права.

— Никогда не сомневайся в моей любви к ней. Никогда.

В его интонациях Элендра уловила разноголосый шепот дракона.

Она и глазом не моргнула, хотя почувствовала присутствие древней рептилии.

— Если ты любишь Рапсодию, почему ты ее обманул? Ты хоть чуть-чуть представляешь себе, что означала для нее смерть твоего отца? Или ты забыл о том, как она страдала и что потеряла?

Гнев, пылавший в душе Эши, уступил место глубокой печали: он вспомнил, как Рапсодия сидела у мертвого камина и смотрела в пустоту. Вот она подняла голову, а потом быстро ее опустила и сдвинула медальон, чтобы он не помешал Эши нанести ей смертельный удар. У него заболело сердце, и к горлу подступил комок.

«Прошу тебя, давай быстрее».

— Да, — едва слышно произнес он. — Я очень хорошо знаю, что означала для нее смерть Ллаурона.

— В гаком случае зачем ты это сделал? Почему поддержал отца, стремившегося получить как можно больше власти, если знал, какой трагедией его смерть обернется для Рапсодии?

Эши отвернулся от костра и уставился в темноту ночи.

— Она сама сделала выбор.

— Это в каком смысле? — подозрительно прищурившись, поинтересовалась Элендра.

Эши продолжал смотреть в ночь, вспоминая Зубы и женщину, танцующую на ветру. Наконец он встал и повернулся к Элендре.

— Мне очень жаль. — Он наклонился и поднял с земли свой посох. — Если ты хотела выяснить, стоило ли отдавать осколок звезды, чтобы меня спасти, я тебе отвечу: не стоило.

Быстро развернувшись, он вышел из круга света.

— Стой, — приказала лиринская воительница, и в ее голосе прозвучала твердость, которая прежде вела за собой армии.

Эши невольно подчинился.

— А ну-ка, вернись. Это мне решать, а не тебе. Садись.

Эши улыбнулся и снова уселся на бревно.

— Ладно, а теперь объясни, что ты имел в виду. Какой выбор она сделала?

— К стыду своему, должен сказать, что получилось не слишком честно. Рапсодия просила меня только об одном — она хотела знать правду. И я считал, что не имею права ничего от нее скрывать. Ночью, перед тем как уйти, я рассказал ей о планах Ллаурона. — Он помрачнел, вспоминая тот разговор с Рапсодией. — Она поняла, что мы бессильны ему помешать, поскольку он уже запустил механизм в действие и, если она не зажжет для него погребальный костер, он умрет — по-настоящему — и ни за что. Лично я ничего не имел против: Ллаурон сам все устроил, и Рапсодия не должна была спасать его из ситуации, в которой он оказался по собственной инициативе. Но она посчитала необходимым сделать так, как он хотел, прекрасно понимая, к чему это приведет. Будь выбор за мной, я бы ее остановил, но я люблю Рапсодию и уважаю ее право принимать решения, касающиеся ее собственной жизни. Если бы я мог, я бы защитил ее от боли. — Его голос дрогнул.

Элендра задумчиво наблюдала за ним, чувствуя, что гнев постепенно уходит.

Эши впервые посмотрел на нее и заговорил немного спокойнее:

— Боюсь, такова цена правды. Некоторое время назад мы с Рапсодией побывали у Мэнвин. Так хотела сама Рапсодия, хотя и не успела объяснить мне, почему для нее это было важно. Теперь я думаю, что дело в детях демона. Среди безумной болтовни предсказательницы проскользнули обрывки плана Ллаурона. Получив эту информацию, Рапсодия стала уязвима. В каком-то смысле она оказалась в сложном положении, поскольку знала не все. Поэтому в последнюю ночь, перед тем как расстаться, я взял жемчужину, которую дал мне отец и в которой был заключен его образ. Он подарил ее мне, чтобы я помнил о нем в его человеческом облике. Я решил, что ее можно использовать с большей пользой, и потому убрал из жемчужины образ Ллаурона, а потом дал ее Рапсодии, чтобы она поместила туда свои воспоминания об этой ночи. Мы договорились, что, если захочет, она сможет вернуть их себе в тот же вечер, когда услышит от меня всю историю. Затем я ей все рассказал. В конце Рапсодия решила, что, зная о планах Ллаурона, она не сможет справиться со своей ролью и это приведет к его смерти, и она многим пожертвовала, чтобы сохранить ему жизнь, включая и свои воспоминания. Он был ее недостоин. — Эши снова посмотрел в ночь. — И я ее недостоин.

— Ну хорошо, предположим, в чем-то ты прав, — помолчав, сказала Элендра. — Но ты не объяснил мне, почему знание делало Рапсодию уязвимой. Что еще произошло той ночью?

— Боюсь, я не могу тебе сказать, как бы сильно мне этого ни хотелось, — тяжело вздохнув, проговорил Эши. — События той ночи принадлежат Рапсодии, и она имеет право узнать о них первой.

— Пожалуй, это мне понятно. А когда ты намерен выпустить на волю ее воспоминания?

— Как только будет уничтожен ф’дор. Я спрятал жемчужину в Элизиуме на случай, если погибну, сражаясь с демоном. Мне без проблем удалось прикончить его слуг, но ты знаешь лучше других, что он уже однажды одержал надо мной верх. Я потратил некоторое время, гоняясь за Ларк и другими предателями-филидами. Разобравшись с ними, я направлялся в Илорк, и тут ветер принес мне твой призыв. Узнав, где ты предлагаешь встретиться, я заподозрил худшее и, пока не увидел тебя, думал, что мне придется сразиться с ф’дором. Вот почему я держал в руках Кирсдарк. Как правило, я не достаю оружие, если в этом не возникает необходимости.

— Однако ты пришел, отказавшись от защиты своего отца.

— Он не так далеко отсюда. И если я его позову, будет здесь через несколько минут. Сейчас я уже не тот юнец, каким был во время моей первой схватки с демоном. Возможно, я и не смогу победить его сразу, но мне удастся продержаться до появления Ллаурона. А вместе мы огромная сила. Кроме того, Элинсинос тоже где-то рядом. Думаю, в случае необходимости она придет к нам на помощь.

Элендра смотрела на него, словно что-то подсчитывая в уме, а затем на ее лице появилось удовлетворенное выражение:

— Три дракона, Кирсдарк и я. Подходящая компания для нанесения второго удара.

— Как ты сказала?

Элендра посмотрела Эши в глаза.

— Акмед узнал, в кого вселился ф’дор.

Эши мгновенно напрягся, а его рука сама потянулась к рукояти меча.

— Это Ланакан Орландо, Благословенный Бет-Корбэра.

Голубые глаза Эши вспыхнули в свете костра, но внешне он оставался совершенно спокойным. Он выпустил меч и, опершись локтями о колени, переплел пальцы и погрузился в размышления.

— Разумеется. Ублюдочный святоша. Он делал вид, что смиренно благословляет солдат, а сам превращал их в своих слуг. Бет-Корбэр… Боги, он же был совсем рядом с ней. — Эши невольно содрогнулся. — Неудивительно, что Ракшас смог так легко пробраться в Илорк. Какая мерзость! Сколько же поколений ждал демон, готовясь нанести решающий удар? Благословлял и подчинял себе армии. Он собирался захватить Сепульварту, Сорболд и весь Роланд. — Эши тряхнул головой и снова посмотрел на Элендру. — Ты поэтому меня позвала? Чтобы сообщить мне, что они намерены отправиться за ним?

— Они уже отправились.

Эши кивнул и встал, его лицо сияло от возбуждения.

— Где я должен с ними встретиться?

— Нигде.

Эши замер на месте.

— В каком смысле?

— Это их дело, Гвидион, и ты не сможешь им помочь. Твоя душа еще несет на себе следы двадцатилетнего присутствия ф’дора. Если ты туда отправишься, кто знает, какое проклятье может наложить на тебя древнее зло?

Щеки Эши раскраснелись от гнева.

— Я знаю. Никакое.

— Возможно. Но даже если ты и прав, ты опоздал. Они отправились в Бет-Корбэр в тот день, когда я покинула Тириан. Если их ничто не задержало в пути, сражение, наверное, сейчас в полном разгаре.

Эши трясло, его голос срывался от ярости.

— Она отправилась туда одна? С ними? Без меня?

Элендра наградила его странным взглядом:

— Гвидион, это их сражение. Так было предсказано за многие века до твоего рождения. Тебе там нечего делать. Они рождены для того, чтобы попытаться прикончить ф’дора. Поверь мне, я не меньше твоего хотела бы там находиться. Но мы не в силах им помочь. Кроме того, — добавила она мрачно, — если они потерпят поражение, мы с тобой станем второй линией обороны. Ты, твой отец…

Она не договорила, потому что Эши больше не мог сдерживаться.

— Они не могут потерпеть поражение, — в ужасе вскричал он. — Я не перенесу, если она… Больше не смогу… Почему ты не сказала мне раньше? Почему они мне ничего не сообщили? Я имею право там находиться!

Глаза Элендры метали молнии, когда она вскочила на ноги и встала перед Эши.

— Право? Ты имеешь право? Какое право? Если у кого-нибудь и есть право прикончить проклятое чудовище, так это у меня! Мне демон причинил столько страданий, что никому из вас и не снилось. И уж если я отказалась от права его убить, кто ты такой, чтобы требовать его себе?

— Я другое имел в виду, — дрожащим голосом пробормотал Эши. — Мне все равно, кто убьет проклятого демона, лишь бы он сдох. Я хотел сказать, что имею право быть рядом с Рапсодией, когда она вступит с ним в поединок, если она вдруг… если потерпит поражение… — Он не договорил.

— С какой такой стати? — удивленно поинтересовалась Элендра. — Какое право ты имеешь на Рапсодию или выбор, который она сделает? Ты ведь женат на другой женщине и, значит, добровольно отказался от Рапсодии.

Эши покачал головой и спрятал лицо в ладонях, изо всех сил пытаясь успокоиться.

— Я от нее не отказывался.

— Похоже, я получила ответ на вторую часть своего вопроса, — ледяным тоном заявила Элендра. — Ты гораздо больше похож на свою бабку, чем я думала. Неужели ты надеешься, что Рапсодия будет вечно к тебе привязана, несмотря на то что ты взял в жену другую женщину, из благородной семьи?

Эши молча посмотрел на нее.

— Разумеется, она тебе ничего такого не говорила, но ты причинил ей боль, которая может сравниться с выпавшей на ее долю, когда умер Ллаурон, когда погибла Джо и когда она поняла, что навсегда лишилась родного дома и своей прежней жизни. Она любит тебя, а ты отказался от ее любви ради власти, для себя или своего отца — не важно. Ты прав, ты ее не заслуживаешь. Из-за тебя она собирается выйти замуж за человека, которого не любит. Вот зачем я тебя позвала, чтобы сообщить эту новость.

— Что? — побледнев, спросил Эши.

— Ты же ведь знаешь, что она стала королевой лиринов?

— Что?!

— Ты не слышал?

— Нет, — покачал головой Эши. — Я гонялся за Ларк и остальными дружками Каддира и добрался почти до самой границы Неприсоединившихся государств. Я слышал, конечно, что у лиринов появилась наконец королева, и я надеялся, что ею станет Рапсодия, но еще я слышал, что…

— Что ты слышал?

— Что королева лиринов принимает претендентов на ее руку. Я был уверен: Рапсодия никогда не сделает ничего подобного. Это же против ее принципов.

Эши закрыл глаза, не в силах вынести боль воспоминаний о теплой летней ночи, оставшейся в его прошлой жизни, в другой земле. Образ Рапсодии стоял у него перед глазами: юная девушка прячется за бочками от деревенских парней, которые преследуют ее, надеясь выиграть в брачную лотерею.

«Наши обычаи не кажутся вам варварскими?»

«Честно говоря, немножко кажутся».

«Ну, тогда вы понимаете, как я себя чувствую».

— А чего ты ждал? — мрачно улыбнувшись, спросила Элендра. — Что она будет всю жизнь по тебе сохнуть и навсегда останется одна? У нее нет выбора, она должна выйти замуж, хочет она этого или нет, хотя бы для того, чтобы успокоить армии соседей. Слушай, Гвидион, ты же знаешь законы, ты сам родился в весьма непростой семье. Рапсодии нужен сильный супруг, а выбор у нее не слишком большой — Акмед или Анборн. Она приняла решение.

Неожиданно в лесу стало так тихо и холодно, словно он на мгновение перестал дышать. Элендра заглянула Эши в глаза и увидела в них необычный блеск, отражение души дракона, но в нем не было ни злости, ни готовности нанести удар.

Элендра увидела страх.

Она посмотрела Эши в лицо и поняла, что он потрясен и не может скрыть отчаяния. Так выглядит человек, который мгновение назад понял, что потерял все.

Эши смотрел прямо перед собой ничего не видящими глазами, изо всех сил пытаясь прогнать страшные видения, мечущиеся у него в мозгу: Акмед обнимает Рапсодию, прижимает ее к себе, целует. Эти кошмарные образы преследовали Эши с тех самых пор, как Рапсодия мельком сказала, что такая возможность существует.

«Ты никогда, никогда не свяжешь свою жизнь с Акмедом, правда? От этой мысли меня тошнит вот уже три часа подряд».

«Знаешь, Эши, мне очень не нравится то, что ты говоришь. И если по правде, это не твое дело».

Внутри у Эши все похолодело.

«Ты так и не ответила на мой вопрос насчет его и тебя».

«На какой вопрос?»

«О том, можешь ли ты связать свою жизнь с его, стать его женой».

«Вполне возможно. Я тебе уже говорила, что не собираюсь выходить замуж, но, если мне суждено прожить очень долго, он — самая подходящая кандидатура».

— Она… не может, — пробормотал Эши, сдерживая позывы к рвоте.

— А ты не оставил ей ни одного шанса, — печально взглянув на него, ответила Элендра. — Рапсодии нужен союзник, супруг, достаточно сильный, чтобы у остальных не возникало искушения причинить лиринам вред. Она уже переговорила с Анборном, и он дал согласие. Этот брак будет построен не на любви, а на взаимной выгоде. Страшный выбор, особенно для женщины вроде Рапсодии. Однако таким образом будут решены политические проблемы Тириана, хотя, возможно, у тебя забот прибавится. В конце концов, Анборн имеет такое же законное право на намерьенский престол, как и ты. Получив Рапсодию в жены, он вполне может пересмотреть свое отношение к короне.

— Да пусть забирает свою треклятую корону! Меня волнует Рапсодия.

— Тебе следовало подумать об этом, прежде чем ты женился на другой женщине, — ледяным тоном напомнила ему Элендра.

— Я не женился на другой женщине.

— Ты сказал Рапсодии, что женился, — не сумев скрыть изумления, проговорила Элендра. — Зачем ты ей солгал?

Эши снова начал взволнованно расхаживать около костра.

— Я не лгал ей. Кому угодно, только не ей. Просто я не сказал ей, на ком женился. Я не мог, зная, что мне придется вступить в схватку с Каддиром, а ф’дор, который еще не забыл вкуса моей души, разгуливает на свободе. Я решил выступить в качестве приманки, чтобы заставить демона покинуть свое убежище. Но если бы я потерпел поражение? Если бы умер? Он мог воспользоваться нашей связью, чтобы найти ее и подчинить себе. Пока Рапсодия ничего не знала, узы нашего брака оставались скрытыми от врага. Если бы ф’дор захватил или убил меня, он не смог бы использовать их против Рапсодии. Я заботился о ее безопасности.

Элендра выставила вперед руки и остановила мечущегося в бессильной тоске Эши.

— Ты хочешь сказать, что женщина, на которой ты женился, Рапсодия?

Эши с трудом боролся со слезами.

— Да. Той ночью, в Элизиуме, когда я рассказал ей о планах своего отца, той ночью мы узнали, кто мы на самом деле, кем были… Мы заключили брак той ночью. Мы стояли рядом в беседке и произнесли клятвы, навечно соединившие наши души. Воспоминания об этом тоже заключены в жемчужине. Я не хотел рассказывать тебе о нашем браке, поскольку мечтал о том, чтобы Рапсодия первой узнала, что она моя жена. Мне приходилось молчать об этом, ведь ни один человек на свете, даже моя жена, не знал о нашем союзе, а мне так хотелось рассказать всему миру о своем счастье. Но я хранил нашу тайну. И вот теперь выясняется, что она собирается сразиться с ф’дором. А вдруг ей не суждено узнать, кто я? Кем мы стали друг для друга? Что если она умрет, продолжая считать, будто я взял в жены другую женщину? Будто опять бросил ее? Я не могу снова потерять ее.

Элендра легонько встряхнула Эши, и его взгляд начал проясняться.

— О чем ты говоришь? — спросила она, и впервые за весь разговор в ее голосе появился намек на сострадание. — Что значит «опять бросил ее», «снова потерять ее»?

Эши без сил опустился на бревно и провел рукой по непослушным, торчащим в разные стороны медным волосам. Элендра села рядом и успокаивающе погладила по руке. Наконец, собравшись с силами, Эши рассказал ей о том, как они с Рапсодией встретились в старом мире, как его обманула собственная бабка, обо всем, что произошло с тех пор. Он поведал ей всю их историю в мельчайших подробностях, которые мог запомнить только дракон и сохранить глубоко любящий человек. Элендра с сочувствием его слушала, и вдруг у нее на лице появилось смятение, а рука, лежавшая на запястье Эши, напряглась. Эши замолчал, неожиданно увидев ужас у нее в глазах.

— Старый мир? Вы с ней встретились на Серендаире? Вы полюбили друг друга в старом мире? — Пожилую женщину сотрясала дрожь.

— Элендра? Что случилось?

Воительница медленно поднялась на ноги и, спотыкаясь, побрела прочь от костра, пока не наткнулась на какое-то дерево, к которому прижалась лбом. На нее нахлынули воспоминания о том, как они с Ллауроном стояли перед предсказательницей с глазами, похожими на зеркала:

«Берегись, носитель меча. Ты можешь уничтожить того, кого ищешь, но, если ты отправишься сегодня ночью, риск будет велик. Если ты потерпишь поражение, то не умрешь, но однажды, в старом мире, ты уже потерял часть своего сердца и души, и теперь с тобой случится то же самое, но в физическом смысле. И та часть, которую ты потеряешь, будет преследовать тебя до тех пор, пока ты не взмолишься о смерти; он будет использовать тебя как игрушку, подчиняя своей воле, чтобы творить злые дела, даже зачиная для него детей».

Элендра почувствовала, как ее затошнило, и тут же две сильные руки подхватили ее, помогли удержаться на ногах. Она снова пошла, удаляясь от костра туда, где царил ночной холод. Эши не отставал, молча следуя за ней. Неожиданно мир вокруг пустился в бешеную пляску, но Элендра сумела взять себя в руки и посмотрела в лицо человека, который ласково ей улыбался.

— Это был ты, — прошептала она. — Я думала, она имела в виду меня, а это был ты.

Улыбка исчезла с лица Эши.

— О чем ты? Вот, иди сюда, сядь.

Эши подвел Элендру к огромной старой ели, бережно усадил обессилевшую женщину на землю и прислонил спиной к толстому стволу. А затем решил, что сейчас самый подходящий момент для шутки: ему хотелось хотя бы немного разрядить обстановку.

— Если все друзья Рапсодии будут так реагировать на известие о нашем браке, пожалуй, нам не придется беспокоиться о званых обедах.

Элендра не улыбнулась, лишь мягко прикоснулась к его щеке.

— Прости меня, Гвидион, — едва слышно прошептала она. — Это я виновата в том, что ты пострадал от рук ф’дора. Прости меня.

— Что ты такое говоришь? — недоверчиво глядя на нее, спросил Эши. — Ты спасла мне жизнь.

Элендра покачала головой, она смотрела куда-то вдаль, вспоминая отдельные детали того разговора.

— «Берегись, носитель меча, — прошептала она. — Ты можешь уничтожить того, кого ищешь, но, если ты отправишься сегодня ночью, риск будет велик».

— Это загадка?

Элендра задумчиво покачала головой:

— Это ответ. Предсказание, очень давно сделанное Мэнвин.

Эши взял ее руки в свои, пытаясь немного успокоить старую воительницу.

— Там было еще что-нибудь?

Элендра снова кивнула, не сводя глаз с далекого костра, от которого в небо с веселым треском уносились искры.

— «Если ты потерпишь поражение, то не умрешь, но однажды, в старом мире, ты уже потерял часть своего сердца и души, и теперь с тобой случится то же самое, но в физическом смысле». — Она снова начала дрожать, только на сей раз еще сильнее.

— Рапсодия рассказала мне про твоего мужа Пендариса, — мягко проговорил Эши. — Мне очень жаль, что он погиб.

— «И та часть, которую ты потеряешь, будет преследовать тебя до тех пор, пока ты не взмолишься о смерти; он будет использовать тебя как игрушку, подчиняя своей воле, чтобы творить злые дела, даже зачиная для него детей».

— Боги, — пробормотал Эши. — Какое страшное предсказание. Неудивительно, что ты испугалась.

Элендра повернулась к Гвидиону и заглянула ему в глаза.

— Твой отец когда-нибудь говорил тебе об этом предсказании?

— Нет.

Эши тер руки, словно пытаясь согреться, но Элендра видела по его глазам, что он начал понимать истину, открывшуюся ей несколько минут назад.

— Бесконечное тщеславие, — тихо сказала она. — Я решила, что, поскольку в храме Мэнвин нет никого, кроме меня и Ллаурона, а я являюсь илиаченва’ар, ее слова адресованы мне. Но она прокляла своим предсказанием не меня, Гвидион, а тебя. Ты же ведь тоже владеешь волшебным мечом, Кирсдарком, но никому, даже мне, и в голову не пришло подумать о тебе.

— А разве могло быть иначе? — грустно улыбнувшись, спросил Эши. — Предсказание Мэнвин касалось меня. Она никогда не лжет, но не может четко излагать то, что видит. Она же безумна. Последнее, что сказал мне отец, прежде чем… он посоветовал мне с опаской относиться к предсказаниям, поскольку они далеко не всегда имеют в виду то, что лежит на поверхности. — Он погладил Элендру по руке. — Значит, он пошел с тобой? Почему? Мне всегда казалось, будто вы с отцом не слишком ладили, но я относил это на счет того, что он возглавил армию Энвин в Великой Войне, а ты посчитала разумным держаться в стороне — и поступила совершенно правильно. Подобные разногласия нередко встречаются среди старших намерьенов, переживших войну.

— Нет, Гвидион, — вздохнув, ответила лиринская воительница. — Давным-давно, еще до войны, у нас с твоим отцом были прекрасные отношения. Он продолжал хорошо ко мне относиться, несмотря на мое решение в ней не участвовать, хотя не могу сказать, что я простила его за те страдания, которые он причинил намерьенам, пусть и не по собственной воле. Когда ты узнаешь всю историю от начала до конца, думаю, ты поймешь причину нашей вражды.

Элендра посмотрела в небо, усыпанное мерцающими звездами, но тут налетел порыв ветра и нагнал тучи, которые на несколько мгновений, погаси ли их яркий свет. Сгустившаяся тьма заставила Элендру подняться с припорошенной снегом земли, и они с Эши вернулись к жарко пылавшему костру.

— Прошло несколько веков с тех пор, как я впервые почувствовала отвратительную вонь ф’дора, принесенную мне ветром. Я без конца готовила воинов и отправляла их на поиски демона, но ни один из них не вернулся. Я не знала, как отыскать ф’дора, и меня охватило отчаяние. Ведь я понимала, что чудовище с каждым днем становится все сильнее. Твой отец, один из немногих, был со мной согласен и считал, что ф’дор жив, прячется в теле какого-нибудь человека и только ждет подходящего момента, чтобы напасть. Поэтому мы с Ллауроном отправились к Мэнвин в надежде, что она скажет нам, где искать демона. Мы мечтали покончить с ним раз и навсегда. Нам пришлось именно так сформулировать вопрос, потому что Мэнвин видит только Будущее — Прошлое и Настоящее, как ты знаешь, от нее закрыты. Она не слишком доброжелательно нас встретила, но назвала точное время, когда ф’дор появится здесь, в Доме Памяти, и сказала, что он собирается осквернить саженец Сагии.

Элендра показала на цветущее дерево, чьи зеленые листья сияли в свете костра.

— Мэнвин сказала, что мы должны быть на месте в ночь перед первым днем лета, когда Патриарх будет освящать новый год в Сепульварте, а филиды соберутся в Гвинвуде, чтобы исполнить свои священные ритуалы. Эта ночь обладает огромным могуществом, — ночь, когда любовь Единого Бога надежно обнимает Его детей. Ночь, когда ф’дор особенно уязвим.

Элендра смотрела в огонь, словно пыталась заглянуть в Прошлое.

— Поскольку твой отец был Главным жрецом, ему следовало находиться с филидами, чтобы совершить священный ритуал. Мы решили, что я должна прийти сюда без него. Мы наконец получили сведения, которые нам требовались, чтобы убить демона. Ллаурон и я переглянулись, не в силах произнести ни слова, понимая важность того, что нам открылось. Теперь мы знали, как избавиться от всемогущего зла. Но когда мы собрались покинуть храм Мэнвин, она выдала нам еще одно предсказание. — Глаза Элендры затуманились воспоминаниями. — Никогда в жизни я не испытывала такого ужаса, как в тот момент. Меня охватила настоящая паника. Ты должен понимать, Гвидион, я сражалась с ф’дорами в старом мире, они отняли у меня все, что я любила. Мы с мужем оказались их пленниками. Его они убили, ко мне же не проявили такого милосердия. Я неправильно поняла предсказание Мэнвин, решив, что в нем речь идет обо мне, ведь я тогда была илиаченва’ар. Мне даже в голову не приходило, что речь может идти о каком-нибудь другом мече. А мысль о ребенке демона…

Элендре было никак не унять дрожь, и она замолчала. Эши обнял ее и прижал к груди, стараясь согреть и успокоить.

— Тише, — ласково проговорил он. — Забудь о тех страшных мгновениях. Все закончилось.

— Это никогда не закончится, — без сил прошептала Элендра. — Никогда. Вместо того чтобы воспользоваться своим единственным шансом уничтожить ф’дора, я испугалась и спряталась. С рассветом я вышла из своего укрытия, мне нужно было немного прийти в себя и прогнать мучившие меня угрызения совести. Но они продолжали меня терзать. Как илиаченва’ар, я должна была сразиться с демоном, не думая об опасности. Поэтому я взяла себя в руки и пошла к Дому Памяти в надежде, что он все еще там, и понимая, что он снова обрел силу. Именно тогда я и нашла тебя, Гвидион. Весь истерзанный, ты умирал на заросшей травой поляне в лесу Наварна. Ллаурон обещал мне прислать помощь, но я не знала, что он имел в виду тебя, и не думала, что ты пойдешь туда один, без меня. Моя трусость разрушила твою жизнь, я виновна в том, что ты целых двадцать лет терпел невыносимые муки и был вынужден прятаться вдали от тех, кого любил, а весь мир считал тебя мертвым. И дети Ракшаса тоже появились на свет из-за меня.

Ее серебристые глаза наполнились слезами, и Эши сильнее прижал ее к себе, не зная, какие слова помогут справиться с отчаянием.

— Рапсодия любит этих детей, — мягко проговорил он наконец. — К тому же только благодаря им Акмед сумел обнаружить демона. Я не смог бы прожить так долго, если бы мне не пришлось прятаться, весь мир должен был думать, будто я умер. Учитывая мое происхождение, я стал бы одной из первых жертв демона. Мой собственный отец послал меня сразиться с ф’дором, почему же я должен ненавидеть тебя, а не его? Если ты не против, я предпочитаю не винить тебя в своих бедах. Как говорят у вас, лирингласов? Райл хайра — жизнь такая, какая она есть. Поверь мне, ты должна себя простить, и вот увидишь, мир покажется тебе чудесным местом. Я знаю. Мы это поняли вместе с Рапсодией.

Стоило имени Рапсодии слететь с губ Эши, как его лицо снова исказила судорога страха.

— Рапсодия. Она, наверное, сейчас сражается с ф’дором. Может быть, умирает, а я ничем не могу ей помочь. — Его начало трясти.

Элендра вытерла слезы и положила руку ему на плечо.

— Как же это трудно, — тихо произнесла она. — Мне было бы проще рисковать собственной жизнью, чем сидеть здесь, понимая, что та, кого я люблю, может погибнуть. Как бы я хотела отправиться туда вместо нее, сделать все, чтобы ей ничто не угрожало! Ты не представляешь себе, Гвидион, скольких воинов — мужчин и женщин — я отправила навстречу Судьбе. Можно подумать, что после стольких лет привыкаешь, но у меня почему-то не получается. Особенно когда опасности подвергается тот, кто тебе дорог.

Голос Эши переполняла боль:

— Как ты это выносишь?

— Лучше всего находиться рядом с тем, кто тоже ее любит, чтобы вместе разделить тяжкую ношу.

Эши поднял голову, и Элендра встретила его взгляд. Они взялись за руки и некоторое время сидели молча, а потом начали рассказывать друг другу истории про Рапсодию, делиться воспоминаниями о ней и своей любовью. Наконец, когда они уже не могли больше сдерживать страх и беспокойство за нее, они замолчали.

Спустя какое-то время Эши посмотрел на небо: приближался рассвет и звезды начали тускнеть на светлеющем небосклоне.

— Как ты думаешь, наверное, все кончено?

— Да, — вздохнув, ответила Элендра, не сводя глаз с еще темного неба над головой. — Кончено.

Они встали. Элендра двигалась медленно, у нее ужасно болели колени. Эши завернулся в свой плащ.

— Я отправлюсь в Элизиум, подожду там.

— Хорошо. — Элендра подняла свою маленькую заплечную сумку. — Рапсодия будет счастлива увидеть там тебя. И пожалуйста, не забудь сообщить мне.

— Обязательно. — Неожиданно Эши в голову пришла страшная мысль. — В любом случае. Если они потерпели поражение…

— Тогда мы придумаем способ заманить сюда Благословенного и сами его прикончим.

Эши молча кивнул и отвернулся.

— Гвидион, — позвала его Элендра, когда он уже подошел к краю поляны. — Ты больше похож на королей Серендаира, чем на правителей намерьенов. Я рада, что отдала тебе осколок звезды из своего меча.

— Спасибо, — улыбнувшись воительнице, ответил Эши. Он сделал несколько шагов, а потом снова обернулся. — А я рад, что Рапсодия попросила меня отвести ее к тебе. Ей повезло, что у нее есть такой друг.

— Получается, что мы теперь почти родственники, — улыбнувшись ему в ответ, сказала Элендра.

Эши кивнул и молча скрылся в лесу. Элендра вернулась к костру, забросала его землей, посмотрела на Дом Памяти и тоже зашагала в лес.