Сломанная печать

41.

Господин Брум передал учебники, которые она и пыталась достать. Их упоминал старик-маг из трущоб. Удивительно, но Мариса запомнила каждое занятие с Северином. Встречи в тайном месте на берегу стали их общим секретом, который согревал сердце и волновал. Как и говорил, Брум оставался сдержанным и молчаливым при случайных пересечениях в Академии, но за ледяной маской Мариса всё равно продолжала видеть молодого Рина, переполненного чувствами, каким узнала его во время прогулки. Она с радостью приходила в библиотеку, с нетерпением ждала мага, думала о нём во время долгих лекций. Келена понимающе улыбалась рассеянности и мечтательному взгляду подруги. Лирой Фолэнт не тревожил Марису после стычки с менталом, а сплетни внезапно утихли. Виновного в странной болезни сплетников и нашествии жаб так и не нашли, но болтуны прикусили языки. Задумываясь о тревожном затишье, она гнала прочь дурные мысли, понимая, что Фолэнт не из тех, кто легко отпускает добычу на свободу.

Наедине Брум так же был предельно вежлив и сдержан, ничем не напоминая о поцелуе и признании. В первый же день перед тренировкой Северин предупредил:

— Прежде, чем мы приступим к обучению, я должен испросить разрешения прикасаться к тебе. Это необходимо, — он смотрел прямо, показывая, что не имеет никаких тайных мыслей.

— Я разрешаю, — не поверить серьёзному и открытому взгляду Рина было трудно. — Только как часть практики.

Сомнения Марисы рассеялись. Она успела ознакомиться с учебником и знала, что с помощью более опытного мага иллюзий результат можно получить быстрее.

— Не более нужного для уроков, — склонив голову, он позволил появиться улыбке на строгих губах.

Этот первый раз Мариса запомнила острее всего. Она стояла лицом к морю, чувствуя напряжённой спиной, как Рин подошёл сзади, коснулся пальцами руки, подхватывая и поднимая её ладонь, иссечённую шрамами. Она должна будет довериться учителю, иначе ничего не получится. Это и было самым сложным.

— Расслабь мышцы. Свобода и поток. Почувствуй, как тянутся амарантовые нити. С помощью тренировок мы можем поменять полярность. Я размышлял об аномалии. Завеса зарядила тебя искажённой магией креаторов, опасной для остальных. Мы изменим это.

В первые минуты присутствие Рина, тепло его кожи и сила молодого тела мешали сосредоточиться. Они наедине в пустынном месте. Ничто не помешает магу воспользоваться девичьей слабостью. Как она могла согласиться?

«Он никогда не причинит мне зла. Северин совсем не похож на Лироя. Он заставил замолчать Даниса Лазара и остальных сплетников», — она попыталась успокоить себя, вспомнив все случаи, когда господин Брум помогал ей.

Решившись, Мариса закрыла глаза, чтобы не отвлекаться на далёкое марево магической завесы, не думать о шторме, который десять лет назад унёс жизнь Фроста Талеса. Потому что следом приходили образы Дозорной Башни, боль и Лирой Фолэнт с надменным взглядом избалованного аристократа.

Остались лишь Северин и дар эмпата, оплетённый силой креаторов. Она должна обуздать поток, пока в Академии никто не догадался, что скрывает студентка Дэй. Мариса не заметила, как отклонилась назад, удобно устроившись на груди Брума, а маг стал надёжной опорой для неё.

— Не думай о моей руке. Её нет, — шёпот мага сливался с шумом волн, размеренно накатывая вместе с морем на Марису. — Один лепесток амарантового цветка в твоей ладони.

На миг она потеряла ощущение горячих пальцев, но Северин тут же положил руку ей на солнечное сплетение. Тело немедленно откликнулось, отторгая опасную близость, напомнившую о Дозорной Башне. Тугой узел внутри перекрыл путь для всех нитей магии. Она отклонилась от стажёра.

— Я друг, — спокойный низкий голос и волновал, и успокаивал Марису. — Ты всегда можешь отступить. Скажешь: «Нет», — и я остановлюсь. Ты главная. Ты контролируешь магию и ход урока.

Растерявшись, Мариса впитывала его слова. Каждое из них оказалось точным и правильным, чтобы поддержать сомневающуюся ученицу и дать почувствовать полную безопасность. И она позволила идти дальше.

Рин ждал, но не изменил позы, упорно следуя требуемой схеме занятия.

— Продолжим?

Сглотнув, Мариса бросила короткое:

— Да…

Когда беспокойство ушло, появились новые чувства. Лицо пылало, дыхание сбилось. Неужели простое прикосновение способно настолько смутить её? Она студентка, которую обучают необходимым азам магии иллюзий. Стажёр предупредил о важности контакта. Чувства или его притязания тут совсем не причём. Пришлось напомнить себе о реальности, где не было места для сомнений и романтических переживаний.

«Тебе следует поучиться у Рина ледяному спокойствию. Только дело», — подумала Мариса, выравнивая дыхание.

Казалось, что Брум создан из камня, с такой твёрдостью и непоколебимостью он вёл ученицу. Расслабившись, избавляясь от страха, заронённого в ней Лироем, она прочувствовала амарантовую силу внутри себя, а золотые нити дара эмпата самовольно потянулись к Северину. И тут рука мага дрогнула, пальцы шевельнулись, словно тело Марисы было одной из граней будущего артефакта. Она снова невольно откликнулась, но вовсе не с животным тёмным ужасом, а со сладким томлением, за которым скрывалось ожидание чего-то большего. Совершенный алмаз дара ментала, лёгкие ароматы горьких трав и молодая живость Северина манили Марису. Эта борьба с самой собой была вечной. Обретая доверие к магу, она начинала тонуть в неожиданных и непривычных чувствах к нему.

— Цветок, созданный из хаоса, — хрипло сказал маг. — Сейчас твоя сила не имеет формы. Маги иллюзий растили цветок медленно и тщательно вместе с силой. Они набирались опыта и мощи. Обретение контроля — это формирование амарантового цветка.

— Я чувствую…

Мариса мучительно долго лавировала между противоречивыми желаниями, ловя поднимающуюся волну магии креаторов, будто рука Северина пробудила её.

— Нити в беспорядке, — она стала уверенней, поймав верный образ.

— Распутывай. Создавай структуру. Раскрывай бутон…

Подчиняясь словам и рукам мага, Мариса старательно повторяла упражнение.

+++

Они проделывали это день за днём. Бережные руки Северина и он сам сделались привычным атрибутом занятий. Мягкое скольжение пальцев, короткие надавливания в определенных точках. Жар близости и холод осеннего моря. Он работал с Марисой, как с ментальной схемой. Тихая и приятная похвала:

— Умница.

Спустя две недели он всё чаще оставался в стороне, наблюдая за плавными движениями Марисы, создающей на ладони амарантовый цветок, как отражение внутренней силы дара креаторов. Иллюзорный бутон раскрывался, изгибая багрово-алые лепестки. Строгое и лаконичное подбадривание со стороны мага заставляло улыбаться. Обретение силы искрилось в ней юной радостью.

Они приходили на берег и закрывались магическим щитом от ветра с моря. Осень пробиралась под одежду холодом, покрывала камни и чахлую траву инеем. Рин протягивал руку, чтобы помочь перебраться через нагромождение валунов на ровную площадку. Не задумываясь, Мариса доверялась ему. Всё сделалось лёгким и простым.

— Ты хорошо справляешься, Ма́ри, — он не выпустил руки, а ветер вынудил их встать ближе друг к другу. — Попробуем вместе создать что-нибудь полезное.

— Камин, — она рассмеялась.

— Неплохое предложение, — откликнулся Северин. — Маги иллюзий придумали немало практичных вещей, усовершенствовав заклинания прочих Ковенантов. Огонь стихийников обжигает и способен погаснуть от воды или ветра. Пламя креаторов бездымно и долговечно.

Выбрав достаточно высокий и плоский камень, маг поставил перед ним ученицу.

— Протяни руки.

Приблизившись сзади, он подставил ладони под локти Марисы, провёл ласкающим движением до кончиков пальцев.

— Поток должен пройти по телу. Вот так… Источник в центре дара.

Руки Северина привычно легли на солнечное сплетение Марисы. Невинные прикосновения показались ей естественными и даже желанными. Так бы и стояла без счёта времени.

— Схема огня тебе известна. Используй цветок. Вместе, — выдохнув, он вернулся к девичьим ладоням.

Когда амарантовая волна, подчиняясь воле хозяев, соединилась в один бутон над камнем, их пальцы переплелись, задвигались точно в танце, где едва заметный трепет создавал заклинание. Нежное скольжение рук мага было волнующим и прекрасным. Нечто смутное и неизведанное внутри Марисы отозвалось, раскрываясь навстречу Рину, признавая его право касаться её тела, быть рядом. Нити даров эмпата и ментала связались между собой, помогая упорядочить магию креаторов, подчинить хаос воле.

Внезапный всполох пламени охватил камень. Может быть поэтому Марисе сделалось так жарко, но совсем не хотелось отступать и уклоняться от этого огня, который разрастался, перекидываясь на соседние валуны и землю. Берег окрасился яркими красками.

Не понимая, как и когда, она уже оказалась стоящей лицом к Северину. Без страха и сомнений Мариса смотрела магу в глаза. Его склонённое лицо находилось так близко, что она ощущала прерывистое горячее дыхание, слетающее с приоткрытых губ. Амарантовое пламя волнами струилось вокруг двух фигур.

— Ты способная ученица, — не сводя взгляда с Марисы, он взмахнул рукой и огонь разом угас.

Чувствуя себя обманутой, словно Брум что-то обещал ей и не исполнил, Мариса отвернулась, медленно дошла до сухого дерева и устало прислонилась спиной. Чувство сожаления от несбывшегося тяжело давило на плечи. Ей снова хотелось стать свободной и лёгкой, как тогда, ночью. Память о первом поцелуе сияла посреди тьмы, прокравшейся в сердце. Она сама оттолкнула Рина. Так о чём сожалеть? Ментал так принципиален. Он не нарушит слова. Назойливые признания больше не потревожат покой Марисы. Почему же так грустно?

Кора старого дерева приятно холодила пальцы. Ладони ощущали каждую трещинку и неровность. Мариса с наслаждением откинула голову, прижимаясь к стволу. Взгляд рассеянно блуждал по свинцовой воде и далёкой лиловой дымке, где всполохами билась магия.

— Устала?

Проследив за её взглядом, он принялся внимательно изучать лицо Марисы. Плавно, как будто касаясь с нежностью и опаской. Волосы, скулы, губы, глаза — Рин смотрел, жадно впитывая каждую чёрточку. Близость Северина заставляла биться сердце неровно, скачками. Мариса подумала, что напрасно они затеяли эти проклятые уроки. Одной было бы спокойнее. Она привыкла справляться с трудностями сама. На мгновенье Мариса прикрыла глаза, представляя, что Северина нет рядом, а по крупицам собираемые встречи лишь её сон. Сердце заныло.

— Тебе когда-нибудь нравился другой человек настолько сильно, что ты не знала бы, что с этим делать? — его ладонь легла поверх руки Марисы.

У Северина всегда были тёплые руки, в этом она успела убедиться во время тренировок. Горячие, сильные, с тонкими пальцами чистокровного мага. И зачем он произносит слова, о которых оба позже пожалеют? Они всё расставили по местам, когда Мариса пыталась взломать дверь в хранилище. Что это? Хитрость мага, чтобы получить желаемое? Репутация студентки в Академии не предполагала подобных сложностей, но менталы любят непростые задачи.

Море накатывало на берег тревожными волнами. Застигнутая врасплох, Мариса посмотрела в глаза тому, от кого ей следовало бежать без оглядки. Северин не смеялся и не притворялся, помнил данное обещание сдерживать чувства. Как и раньше, он не играл чужих ролей, оставаясь собой при любых обстоятельствах. Ни тени улыбки на тонких чётко очерченных губах, но в глазах всё ещё горит амарантовое пламя. Он и сам, похоже, не верил, что облекает в слова то, что сознательно запер в дальнем уголке сердца.

Открытый внимательный взгляд не отпустил, не позволил Марисе отвернуться. Размеренный низкий голос звучал мягко и тревожно.

— И ты стоишь у края бездны, а неведомая сила подталкивает тебя вперёд, но разум призывает держаться подальше…

Так редко увидишь смятение в лице ледяного принца. На скулах строгого лица Северина вспыхнули еле заметные пятнышки румянца.

— Я бы доверяла разуму ментала, — она поспешила свести разговор к шутке, попыталась улыбнуться. — Из бездны нет пути назад.

— А что говорит разум эмпата? — он осторожно взял в ладони её лицо, удерживая от побега, приближаясь опасно и неотвратимо.

— Я неправильный эмпат, Рин, — выдохнула Мариса почти ему в губы.

Она так хотела вырваться, снова ускользнуть от самой себя, поступить благоразумно и правильно. Но вместо этого позволила случиться катастрофе…