Сердце черного замка (СИ)

Глава 4

Ворс темного ковра с серо-голубой вязью рунического рисунка по самой кромке заглушал шаги гостьи, но хозяин замка все равно знал о ее приближении. Как знал обо всем, что творилось в его владениях. Черный лес вокруг, привычный и родной, казался продолжением его самого. Иногда Риэрн думал, что вдыхает не легкими, как обычные нормальные люди, а покрытыми листвой ветвями старых дубов в роще. Листья эти будто бы шелестели в такт вздымавшейся под плотной вязкой шерстяного свитера груди. Разве не так рождались ветра?

Риэрн обернулся. Золотистая жидкость качнулась вдоль толстых стенок сжатого меж бледных его пальцев стакана. Взгляд, и без того почти ледяной, застыл, сосредоточившись на хрупкой фигурке гостьи. С момента их знакомства едва минула пара часов, но шаги сельчанки теперь казались более уверенными. Это что ли надежда сделала ее такой?

Маг усмехнулся, не сводя заинтересованного взгляда с девушки. Она как раз дошла до пролета лестницы и, ощутив на себе внимание хозяина дома, оступилась. Аэрн тут же подхватил острый локоть, с ловкостью и быстротой, которых не ожидаешь от человека его возраста и довольно хилого сложения. Девчонка заметно вздрогнула. Интересно, это от неожиданности, страха или отвращения? Риэрн поднес стакан к губам, жадно глотнув напиток. Алкоголь мгновенно обжег гортань, приятно согревая изнутри, но холод почти сразу отвоевал назад свои владения. Проклятая чернота! Нет ей ни конца, ни края.

Едва Марта вновь поймала равновесие, старик убрал пальцы с ее локтя, почтительно отойдя на шаг назад. Легкого кивка хозяина дома хватило, чтобы провожатый растворился в воздухе, оставив свою подопечную один на один с внимательным, пронизывающим взглядом мага.

— Ужин подадут в столовой, — нескольких размашистых шагов хватило, чтобы встретить Марту у начала лестницы. Она как раз коснулась подошвой туфель последней ступени, когда подоспевший Риэрн протянул руку, явно приглашая на нее опереться, как это было заведено среди знати, пусть и был уверен, что семья Марты не числилась аристократами. Может девушка и знала что-то о том, как принято вести себя благородным леди, но, очевидно, сама никогда не присутствовала ни на балу, ни даже на званом ужине градоначальника. Риэрн точно знал, что не ошибся в своих выводах. Как и в том, что вкладывать свою руку в протянутую ладонь гостье не хотелось. Марта колебалась, замерев, будто сама мысль коснуться его кожи своей казалась ей преступной и противоестественной. А ведь он касался ее уже до этого, увлекая за собой в портал. Дважды касался! И ничего — не облезла, между прочим. Тогда она, видимо, просто не успела подумать, что боится, слишком раздосадованная невозможностью заполучить злосчастный цветок.

Риэрн молчал, плотно сжав зубы. С чего вообще вдруг решил строить из себя галантного хозяина? Чтобы теперь вот так глупо дожидаться, не снизойдет ли леди? Дом этот знавал мало гостей, это правда, что, конечно, не повод вести себя так, будто он рад компании.

Пальцы ее дрожали, однако, рука ощущалась обжигающе горячей, когда Марта все же решилась коснуться протянутой ладони. Растерянность во взгляде не укрылась от мага, почти сразу же отпустившего ее, стоило девушке ступить на упиравшийся серебряной кромкой в ступень ковер. В это же время одна из дверей по правую сторону от хозяйского кабинета открылась, явно приглашая войти.

Повинуясь жесту мага, Марта села за накрытый на две персоны стол. Приборы стояли напротив, хотя по всем правилам этикета хозяину следовало занять место во главе стола, а гостье по правую руку от него.

Риэрн потянулся за блюдом с тушеным мясом и овощами, усмехнувшись под удивленным взглядом гостьи.

— Самообслуживание, а ты что думала? — Ну не рассчитывала же она, что еда сама собой появляется в тарелках? Может и готовить ее тоже было не надо в ее представлении? Сколько же невежества в далёких от магии людях!

— Если ждешь, что стану тебе прислуживать, то должен напомнить — это ты грозилась исполнять любую мою прихоть ради луноцвета.

Девчонка вдруг вспыхнула и заливший ее щеки румянец отчего-то развеселил Риэрна, давно уж не забавлявшегося такими глупостями, как подшучивание над простаками и невеждами.

— Или ты решила уморить себя голодом в качестве протеста? Надеешься, что к моменту появления цветка от тебя останутся одни кости, и я не позарюсь? — Стоило, может, ей заранее сказать, что план провальный? Шальное “а что если” промелькнуло в голове, но Риэрн отмахнулся от дурных этих мыслей. — Ешь. Завтра надо кормить твоего нового питомца. Или хочешь, чтобы он завял еще даже не распустившись?

Глаза селянки вспыхнули, она тут же потянулась за соусником и положила в свою тарелку несколько кусочков мяса. Как легко ею управлять, стоит лишь надавить на больное…

— Риэрн, — прервав повисшую над столом паузу, маг промокнул губы салфеткой и отпил вина, поданного к ужину. Марта к своему напитку не притронулась, вероятно, опасаясь, как бы тот не оказался слишком крепким, или попросту боялась, что маг решил опоить ее и заполучить на ночь глядя безвольную на все согласную куклу

"Нет, дурочка, так не интересно", — промелькнуло в голове, прерванное удивленным: — Что?

— Ты уже который раз сокрушаешься, что забыла уточнить мое имя, — едко пояснил маг. Марта вздрогнула, как пойманный с рукой в чужом кармане воришка. Видно решила, что хозяин дома читает ее мысли, как открытую книгу.

— Ты очень громко думаешь, — тут же ответил мужчина с усмешкой, отставив бокал и теперь изучая девушку колким своим взглядом. Гостья отложила приборы и даже подняла на мага взгляд, как будто бы хотела попробовать тоже прочесть его мысли.

К счастью, делать это она не умела. А если бы умела, то уже бежала бы из замка, без оглядки. Потому что как раз сейчас, глядя на нее, Риэрн вспоминал, как перепачканные теплой кровью его руки сжимали в пальцах такие же вот светлые локоны случайно зашедшей в лес непрошенной гостьи…

Ее локоны пахли медом. Риэрн помнил затуманенный болью взгляд, далёкий, прощающийся. Простенькое платьице, какая-то дешёвая ткань, светлая: то ли застиранная, то ли нарочно выбеленная. Почти как саван. Худое тело корежило предсмертными судорогами. Он мог бы ее спасти. Магия не возвращает с того света, но раны телесные вполне способна залечить. Стучащая в ладонь кровь бы остановилась, и девушка получила бы шанс. Но Риэрн даже не пытался: кому суждено умереть, должен пройти свой путь и явиться на суд богов. Тогда, когда призвали. Маг вынес тело к границе леса и оставил у кромки. Пусть селяне решают, что делать дальше.

Почему ему вдруг вспомнилось? От того, что у Марты тот же оттенок волос? Да мало разве знал он блондинок?

— Как часто надо кормить луноцвет? — отложив прибор вдруг спросила Марта. Риэрн вздрогнул, вырванный мягким ее голосом из раздумий. Тон ее, такой же сдержанно-сухой, как бывает на формальных встречах среди магической знати, шел вразрез с заинтересованным свечением глаз. Яркие, сочные и такие глубокие, что от нырка в радужку вдруг заложило уши. Маг даже чуть заметно качнул головой, чтобы сбросить это неприятное ощущение.

— Каждый день, — на лице ее ничто не дрогнуло от перспективы делиться с растением кровью.

"Глупая девочка, ты так ничего и не поняла".

Стоило ли говорить ей правду? Риэрн представил, как через неделю волосы ее поскуднеют, потеряв блеск, а лицо осунется и посереет. Картинка эта совершенно не пришлась ему по душе.

"Какое бы мне дело вообще?" — подумал он, обескураженный даже самим фактом небезразличия.

— Луноцвет обладает такой силой, потому что растет, забирая их у дурачков вроде тебя, готовых на все ради мечты, — в голосе явно слышались насмешка и презрение. — Отдавая ему кровь, ты отдаешь жизненные силы, — вот теперь поняла. Глаза расширились, грудь ее небольшая, плотно сжатая лифом платья, качнулась под удивлённым вздохом и опала, будто обессилев.

— Хватит ли в тебе жизни, чтобы дать жизнь ему? — Риэрн качнул плечами. В девчонке не было магии, значит, быстро восстанавливаться она не могла. О том, чтобы подкармливать ее силой не могло и речи идти. Так что даже при самом лучшем раскладе, получи она желаемый луноцвет, попросту будет уже не в состоянии донести добычу обратно домой. Даже если допустить, что лес ее отпустит. Риэрн вот ещё не решил, стоит ли отпускать.

— Передумала что ли? — губы его изогнулись. Можно было даже сначала подумать, что вот секунда и он улыбнется, однако, привычная усмешка с оттенком холодного высокомерия победила. Ничего удивительного: чтобы улыбаться, нужно тепло. А тепла у Риэрна давно не было.

Маг поднялся, давая понять, что ужин закончен.

— Не передумала. — Столько было отчаянной решимости в ее голосе, так плотно сжались в линию губы и штыками обороны кололи глаза, что Риэрн замер, залюбовавшись. Он знал в своей жизни всего одну такую женщину: одновременно решительную и мягкую. Мягкость гостьи читалась в чертах лица, голосе и повадках. Даже в том, как она едва коснулась костяшками своей скулы за обедом, смахивая щекочущий кожу волосок. Столько тепла он, Риэрн, приметил в этом жесте, что разозлился на гостью. Будто нарочно она кичилась и дразнилась тем, что имела в доступе и чем явно не стала бы делиться.

Что не так с этими людьми? Отдать последние силы цветку им не жалко, а отсыпать горсточку себе подобному — скорее удавятся!

Вконец разозлившись от этих мыслей, маг поднялся, сменив гостью презрением и, бросив скупое "ночи холодные, так и знай", вышел, не предложив проводить до комнаты.

Оставшись одна, Марта долго еще задумчиво смотрела то на дверь, проглотившую мага, то на свою полупустую тарелку. Она все никак не могла понять, что чувствует и насколько правильно все то, что происходит. С одной стороны, маг вызывал у нее вполне обоснованный страх. Что только не говорили о нем в деревне, одна история страшнее другой, и Марта понимала, что правда, хоть зернышко, но была заложена в эти сказки. Осознание это заставляло ежиться, будто в замке в самом деле было так холодно, как обещал Риэрн на прощание.

С другой стороны, поведение хозяина леса не слишком вязалось со всеми этими страшилками. Да, он вел себя грубо, говорил резкие, не слишком приятные вещи, но при этом все еще не сделал ей ничего дурного. Казалось, что присутствие гостьи в доме его удручает и тяготит. За ужином Марта прямо чувствовала его желание выгнать незваную гостью на холодный ночной воздух. Отчего же не выгнал? Отчего пообещал отдать цветок. Впрочем, не пообещал, пока только не стал отбирать надежду. А ведь с самого начала буквально рассек все ее чаяния своей хлесткой насмешкой. Теперь Марте думалось, что Риэрну любопытно, выгорит ли что-то из ее затеи возродить куст луноцвета в погибшей оранжерее. Почему там все погибло? Отец говорил, что природа всегда побеждает. Если лес не мертв, то и растения не должны покрываться чернью. Тогда бы сорняки вытеснили все благородные цветы, когда-то здесь жившие, превратив аккуратный сад в дикие заросли. Почему природа дала сбой? По желанию ли мага? Если в том, что лес стал злым виноват Риэрн, тогда почему сегодня он казался не столько злым, сколько наполненным неизвестного сорта горечью. Это глупо, но Марте верилось, что он с тоской и сожалением смотрел на цветок, будто злился на него как раз за то, что тот издох. Загадка эта не давала девушке покоя.

— Ирта? — Марта вздрогнула. Аэрн опять появился настолько тихо и неожиданно, что она не ощущала чужого присутствия до тех пор, пока тот не подал голоса. — Я могу вас проводить?

— Да, пожалуйста, — она бы и сама добрела до комнаты, но, видимо, делать этого не следовало. Вдруг хозяин специально приставил к ней слугу, чтобы контролировать каждый шаг. Пусть перспектива вечно чувствовать себя под конвоем и не казалась такой уж заманчивой, но ради луноцвета можно потерпеть и это тоже.

— Как много нужно времени, чтобы луноцвет расцвел? — с чего она вообще взяла, что Аэрн знает? Старик производил впечатление жившего здесь веками, знавшего буквально все о каждом камне в замке. Может, и в растениях смыслит не хуже остального?

— Раз на раз не приходится, — со вздохом ответил слуга, пропуская ее перед собой на лестнице. — Может и не распустится вовсе. Никогда не знаешь.

Марта остановилась. То есть как не распустится? Она будет кормить луноцвет своей жизненной силой, а потом окажется, что зря? Впрочем, пытаться все равно стоит. Иначе матушку не спасти.

— Почему? — если можно разузнать, отчего цветок распускается, то и избежать неудачи тоже можно, так?

— Потому что это крайне капризное растение, и не каждое сердце может дать ему то, что нужно для завязи.

Звучало это как-то слишком образно и обтекаемо, но они уже дошли до комнаты, слуга поклонился и исчез. Теперь Марта знала, что ушел порталом, и не удивлялась как в первый раз. Хоть и потеряла шанс вытянуть ещё хоть крупицу знаний.

Несмотря на то, что перед ужином вздремнула, девушка ощущала себя уставшей настолько, что была готова упасть на кровать, едва увидела ее, войдя в двери отведенной спальни. Снова идеально заправленная, будто никто не спал на ней совсем недавно, она манила воспоминаниями о сне, в котором отец казался таким живым и настоящим. Марта никогда не проявляла способностей провидцы, да и у отца не имелось редкого дара хождения по снам. Таких магов почти не рождалось, но те, кто попадали в Академию на специальность снохождения, сразу же вербовались на службу Короне. Оно и ясно. Такой умелец мог убить человека во сне, потом и не докажешь, что это убийство. Со стороны просто сердце не выдержало. Так ещё и передавать важные сообщения без риска утечки информации тоже никто не мог лучше сноходцев. Любые расстояния не помеха. Лег спать и все, ты на связи. Как-то в детстве Марта мечтала, что однажды, годам к 7, дар в ней проснется. И именно такой, редкий.

— Ты же не сонюшка у меня, куда тебе по снам ходить. Ради этого придется спать, — подтрунивал отец.

Спать маленькая Марта не хотела. Только стать особенной, очень-очень важной и редкой. Не ради славы и больших денег. Просто быть важной, делать что-то по-настоящему значимое.

— Каждый человек на своем месте делает что-то важное, — отец всегда верил в уникальность всех в мире. — Без пекаря, например, не было бы у людей хлеба. А ведь посмотришь, он незаметный человек. Того, кто хлеб продает знают в лицо, в пекаря только свои: поворота да кухарки.

Так было в городе, где они раньше жили. Тут, в деревеньке, все знали друг друга с пелёнок. И ремесленничество передавалось по наследству. Только Марте не досталось от отца, ни магии, ни тяги к науке.