Немимолётный роман. Книга вторая

Глава 33.

От такого известия невозможно отойти. Весь мир замер: ни шалящая маленькая ведьма, ни ёрзанье её брата – всё сквозь вату.

Я просто поверить не могу, что всё это происходит наяву.

Клеймо на каждую ведьму – как допотопная остроконечная шляпа. Сейчас не тёмное средневековье – не обязательно видеть ведьму издалека, есть радио и газеты…

Когда в дверь постучали, мы даже не услышали.

– Таша, локон прислали. Пора, – в дверь протиснулась макушка цвета шоколада.

Кивнула, давая понять, что иду.

– Таша…

– Аннабель, – перебила подругу, вставая, – ты понимаешь, что происходит? Он клеймит нас, как скот, решая, будет ли самка давать потомство… а я сейчас иду варить по его приказу зелье принуждения для короля Вотэрда, чтобы тот уступил при заключении договора… – мысль только формируется, и я сразу её озвучиваю, – отравляю часть своей души мерзкой магией… он ведь не остановится на этом и рано или поздно прикажет мне убить, пленить, подчинить… по… по своей прихоти, потому что это в интересах Ондолии… поправь мои рассуждения, если видишь огрехи, но что я получаю взамен? Размножение под контролем государства?

– Нужно что-то делать, – тонкий голос Аннабель задрожал. – Прямо сейчас, пока шум не улёгся…

– Мы должны сработать на опережение…

– Сами выйти из тени…

– Не дожидаться обличения…

– Я соберу всех знаковых журналистов, но не все они лояльны к женщинам…

– Собирай. Пусть. И не должно быть никакого согласия…

– Будет скандал!

– Грандиозный!

А грандиозный скандал требует грандиозной подготовки! Дети были переданы первой попавшейся в штабе ведьме, которая была тут же избавлена от своих дел и назначена главной по яслям.

Вялые возражения старушки о том, что детей у неё нет и сама она не представляет, как и на руки взять двухмесячного крошку я не слушала.

– Вы справитесь! Я в вас верю! Если будет сложно, можете взять любую из девушек себе в помощницы, – старая женщина, по виду старше моей бабушки больше не возражала и с трепетом приняла на руки Ивара. – Всем внимание! – я обратилась к собравшимся. – С этого дня при штабе работают ясли. Пишите родным, забирайте детей из дома, сделать это нужно срочно. Прямо сейчас откладываете все дела, составляете список, леди Элеонора всех привезёт. Луиза, – ей не посчастливилось остановиться рядом со мной, чтобы послушать объявление, – что это у тебя? – спросила про поднос с зельями у неё в руках.

– Готовлю ловлю фамильяров для новеньких, – пролепетала несмело.

Интуиция ведьм работает славно. Она и сама поняла, что зря ошивалась рядом.

– Брось. Сейчас готовь список детей, что прибудут, подумай о размещении, сдаётся мне, нам понадобится дом побольше. Сначала дети, потом фамильяры. Тебе два часа. К вечеру отчитайся пожалуйста. Элизабет, Мэри, Верена, – обратилась к нашим мастерицам красоты, – у нас пять часов, чтобы никто в жизни не догадался, чего мне стоили последние месяцы. Я должна блистать перед журналистами. Люси! Отправьте за Люси, с новой коллекцией, я напишу ей, чтобы собиралась.

Через четыре часа я заскочила в особняк по соседству со штабом. Домой.

– Таша! – услышала мужа, пробегая мимо гостиной.

– Всё позже! Тороплюсь! – прокричала на ходу.

Украшения выбрала самые простые, под стать платью.

Скромно, просто – не значит, лишено элегантности.

И всё же поторопилась. Репортёры важны, но главный, для кого я старалась, терпела и мучилась – ждёт в холле.

– Тташа? – стоило мне замереть на пороге, как взгляд Криса забегал по мне.

– Крис? – только попробуй сказать, что тебе не нравится. Рискни! Клянусь, в этом случае сегодня, вместо запланированной мной ночи, я сварю первый в своей жизни суп. Уверяю, дорогой муженёк, его состав тебе не понравится, как и последствия!

– Кристофер, ты опять всё перепутал, – голос свёкра раздался со стороны камина, в зело которого он пытался курить. – Если кому тут и нужна нянька, так это твоей жене, судя по тому, что выглядит она теперь на все пятнадцать!

Я улыбнулась комплименту. Даже если это был и не он.

Поприветствовала герцога книксеном, слегка потянув подол, что едва прикрывал щиколотки.

Старик закашлялся.

– Дорогой? – перевела взгляд на мужа.

– Я… – тот замялся, – попросил отца помочь с детьми… хотел, чтобы мы уехали на пару дней… тебе… – заготовленный шаблон явно летит к демонам, – мне казалось, тебе нужна помощь…

Мать-Земля! Как же это мило – герцог-нянька!

Наплевав на приличия, подбежала к мужу чуть не вприпрыжку, поцеловала в щёку, обещая больше этим касанием губ.

– Это… настоящие? – он, словно страшась дотронуться, всё же коснулся моих волос. Я тряхнула головой, красуясь, убирая за спину короткие ярко-рыжие пряди.

– Настоящие! Без краски и маскирующих настоек! – больше я не собираюсь их скрывать.

– Мальчик мой, годы жизни подсказывают мне, что тебе сейчас критически важно сказать жене, что тебе нравится её новый облик!

– Я… мне… Отец, оставь нас пожалуйста…

– Вот ещё!

– Ваша светлость, вы и правда собирались побыть с внуками?

– А что вас удивляет? – тот вскинулся, смешно дёрнул седыми усами.

Какой-то демон в меня сегодня вселился, других объяснений у меня нет. Демон этот, демонесса, широко улыбнулась и сказала:

– Вы, мне казалось, из той категории людей, что и собственных детей-то видят раз в день.

– И? – абсолютно никакого понимания.

– Ну знаете, те семьи, где штат нянь приводит детей к родителям на поклон после ужина…

– И?

Звеня тонким браслетом, я помахала рукой в воздухе.

– Таша…

– Ну как бы мог уследить за двумя внуками дедушка, что и детей-то видел по часу в день…

– Таша… – Крис позвал меня снова.

– Голубушка, – старик подавился воздухом, – но это было каждый день!

Шах и мат! Не словами, голосом, что звенит непониманием и превосходством.

Мне даже захотелось забрать детей из штаба, чтобы он, этот аристократ старой закалки, на собственной шкуре испытал, каково это – не расставаться с двумя детьми ни днём, ни ночью.

Сдержалась.

– Дети в штабе, – всё ещё не верится, и я продолжаю счастливо улыбаться. – Мы устроили там ясли. Теперь там будут постоянно дети, и за ними будут присматривать ведьмы.

– Но у вас же нехватка кадров? – герцог удивительно сведущ, для светского человека.

– В связи с последними новостями я пересмотрела свои приоритеты.

– Что за последние новости?

– Вы что, не читаете газеты, ваша светлость?

– К вашему сведению, – тот вздёрнул подбородок, – у меня есть личная жизнь.

– Прошу нас извинить! – дёрнула мужа в коридор.

Впрочем, он сам, кажется, готов был ринуться к двери.

Первым делом, избавившись от соглядатая, я его поцеловала. Нежно и чувственно, никуда не торопясь. Уж несколько мгновений для себя у меня точно есть.

Пальца Криса сами нырнули к голой шее, откинули щекотавшие её волосы и впились в затылок.

– Таша… – шёпотом.

– Я…

Одновременно мы отстранились, с усилием раздирая прикосновение носа к носу. Оба осмотрелись.

На долю секунды я удивилась обстановке, как будто и правда должна была оказаться в родовом замке, в теле восемнадцатилетней девчонки.

– Ты хотел меня спасти, – взяла его ладони, поцеловала нутро каждой. В нос привычно ударило чем-то едким, машинным.

– Но ты опять спасла себя сама, – не отпустил рук, перевернул и повторил мои поцелуи, – как всегда, – горячо выдохнул мне в повлажневшую кожу ладоней.

– Потому что не боюсь, – едва касаясь провела по его пальцам, огибая грязь на коже от мазуты. – Потому что у меня есть ты… – наши руки продолжают невесомый воздушный танец, – и мне ничего не страшно.

На вопрос Криса о задуманном мной, выдала ему весь наш план.

– Обожди пять минут. Я сменю рубашку и пойду с тобой. Газетчики – не та компания, где ты можешь быть собой.

Ждать я не стала. Пошла вместе с ним, и пока Кристофер приводил себя в порядок, а больше всего времени понадобилось ему на то, чтобы отмыть руки, я вводила его в курс действий.

– Важно соблюсти грань: мы – такие же люди как они. Я жена, мать, ты – муж и отец. Мы обычные люди, но в то же время, по праву рождения на нас куча обязанностей и ответственностей, – зачарованно смотрю, как он оценивающе поводил чистым подбородком перед зеркалом: вправо-влево. – Ты удивительно красив! – не сдержалась и прильнула к нему со спины.

– Вспомнила? – хмыкнул польщённо. Прижалась ещё сильнее. – Не знаю, выгорит ли затея с детским приёмником, но несколько часов без детей совершенно тебя изменили, – говорит, промакивая полотенцем лицо, а мои руки уже блуждают по голому мужниному торсу. – Даже не изменили, а словно вернули мне тебя прежнюю…

– Какую?

Рывком развернулся, я даже среагировать не успела, подхватил меня под попу и усадил на влажную ещё раковину. Руками взялся за ноги, аккурат там, где перетянут кожаные ремешки туфлей.

– Горящую… – руки поползли выше, а мне в глаза ударил солнечный луч, стоило Крису качнуться ближе, – манящую… – губы заклеймили шею, – дерзкую… – пальцы сдавили колени, – непостижимую…

Мазок сухих рук по бёдрам – а там, словно остались горящие, пахнущие мазутой отпечатки. Привычным жестом он сдвинул бельё, секунды потянулись патокой, я жадно ловлю его глаза в которых разгорается удивление, что перерастает в шок, когда его пальцы легли на чистую, без единого волоска кожу.

Прижала своей его руку.

– Самый важный вопрос: тебе нравится моя новая причёска?

Что-то, кажется в нём сломалось, потому что он не поспешил разделить со мной веселье. Заготовленная шутка не возымела эффекта: ноздри раздуваются, скулы ходят ходуном, пальцы, словно приклеились.

– Крис…?

– Сколько у нас времени? – спросил для проформы, потому что пальцы двинулись в глубь меня, выбивая воздух.

Проклятый солнечный луч, снова засветил прямо в глаза.

– У нас его нет, – простонала.

– Понял.

Уже через миг я оказалась на заправленной постели. В следующий – струящееся платье задрано на талии, бельё сорвано и где-то на полу…

С видом возвышенным и оттого придурковатым, муж смотрит на моё лоно и будто впервые видит. Ведёт пальцами по гладкой коже, ныряет в складки и проводит по поверхности, оставляя влажный след.

Мир вспыхнул, когда он поцеловал лобок. Только приложился влажными губами, а у меня мушки в потемневших глазах.

Язык нырнул внутрь – меня выгнуло. Схватила его за волосы, собирая остатки сил, рассудка. Возвела купол тишины.

Легкие касания, едва уловимые ласки, распаляющие нутро, скоро перестали быть такими. Он, то легко водит внутри, то целует, прикусывая кожу на поверхности, выбивает из меня то паточные стоны, то хриплые крики.

У этой ласки нет цели довести меня до кульминации, как Крис уже делал сотни раз. Сейчас он наслаждается сам.

Выцеловывает моё лоно, хочет стонать со мной, но не может оторваться. Его громкое дыхание носом и мои крики-стоны-вой… всё это, как давно забытая музыка, в которой так легко не вспомнить не о времени даже, о том кто я, зачем…

Яркий дневной свет не даёт ничего скрыть, каждая деталь, словно подсвечена такой, какая она есть.

Сильные пальцы зафиксировали бёдра, не давая ногам, до сих пор в туфлях, лягать мужскую спину. От невозможности двигаться, скованности, удовольствию, что нарастает внутри становится тесно, а мужской язык уже не порхает: он, словно поршень. Губы втягивают и выпускают…

Атлас покрывала, волосы Криса, плечи… Пальцы, словно ищут, за что им ухватиться, за что зацепиться, чтобы остаться, не улететь.

В какой-то момент сил не осталось, чтобы вырываться, даже кричать, лишь всхлипывать… лёгкая, ещё не судорога, но тонкая вибрация по телу, как предвестник: ещё чуть-чуть! Дрожащими руками я вжала его голову в себя.

Понял, язык заскользил быстрее, он продолжал и тогда, когда сильные руки сжимали меня, пока тело трясло от невыносимого удовольствия, что так долго копилось, ждало выхода.

– Таша… – открыла глаза и столкнулась с замутнённым взглядом. Крис продолжал фиксировать мои ноги. Целует колено, опаляя, даже сквозь тонкую ткань чулка.

– Ммм…?

– Лекарь… тебе уже не повредит близость?

Спросил растерянно, словно и сам только сейчас вспомнил, что я, вроде как, ещё оправляюсь после родов.

Близость с ним не просто не повредит – она мне жизненно необходима! Мы решили отложить это на ночь. Журналисты, уверена, уже начали собираться.