Наследник огня и пепла. Том VI. Сердце бога

Глава 8 Очень старый друг

Я вскочил на ноги и мгновенно понял, что я снова нахожусь в сновидении. Правда, в отличии от прошлых раз, я чувствовал себя вменяемым. Обычно меня тащило куда-то, мысли словно сносило бурным потоком — я едва осознавал себя.

А сейчас я в норме. Никуда ничего не тащит, ни на какие башни, ни от кого бежать не надо. Первое, что я сделал — осмотрел себя. Вокруг тоже было на что посмотреть — фантастический, волшебный лес, наполненный жизнью и светом. Вот только меня раздражало, что я никак не мог определиться, кто я в своих снах. Поэтому я отложил осмотр обстановки на потом и поднял свои руки к лицу, посмотрел на них. Руки воина — широкие, натруженные ладони, но суставы и пальцы не разбиты тяжелой работой. Бронзовые наручи. Бронзовая кираса. Я схватился за лицо, провел руками по длинным волосам, коснулся ушей. Уши оказались подозрительной формы, вроде как кверху заостряются, как у осла.

— Я что, эльф⁈ — спросил я вслух у себя. И тут же пожалел об этом. Вдруг я не один? Как раз в этот момент мой взгляд обнаружил на прогалине волшебного леса ещё одно существо. Чуть поодаль, под раскидистым дубом, в пятне света и окруженный полевыми цветами, сидел ни кто иной, как сатир. Больше это не мог быть никто — «козьи» ноги с могучими копытами, здоровенные витые «бараньи» рога. Лицо очень похоже на человеческое, только с будто негроидными чертами — так казалось из-за нечеловечески широкого носа и толстых губ.

— Тебе снится, что ты эльф, — сказал сатир. — Пять минут назад тебя привели в подземелье и усыпили. И тогда ты был человеком. Ты что, забыл?

Сатир был голым. Помимо членораздельной речи, разумность в нем выдавали вплетенные в гриву украшения из веточек и камушков. И многосоставная флейта в руках. Если обычная флейта из одной трубочки, то многосоставная состоит из трубочек разной длины. Флейта была мало чем примечательна — свои инструменты бродячие чтецы и музыканты украшали куда изящней. Ладно, не буду лицемерить, уставился я не на флейту а на его член. Полено до колена. Сразу видно, волшебное существо. Если его причиндал при возбуждении хотя бы в полтора раза увеличится, туда минимум три литра крови надо. Тут или магия, или он сознание от голых баб теряет.

— От старости ты стал доверчив. Или просто поглупел, — сказал он мне.

Только после этого я перевел взгляд на его лицо. Рожа у него была… Располагающая. Какая-то спокойная мудрость в нем прямо таки проступала.

— Поясни, — велел я. И привычно положил руку на рукоять своего антивампирского меча. Секунду назад, кстати, меча на поясе не было.

— А вот свой меч убери, а моих садах я не терплю оружие, — помотал рогатой башкой он. Видя, что я смотрю на него с непониманием, он сказал. — Я на тебя никак не влияю. То, как ты сейчас выглядишь, твой выбор.

Я посмотрел на свой пояс, и под моим взглядом, повинуясь моему молчаливому желанию, меч исчез. А вот чуждое мне тело — осталось. Интересно. Но я подумаю об этом потом. Сейчас я поднял взгляд обратно на сатира. Я убрал меч, его очередь делать шаг навстречу. Поэтому я спросил:

— Кто ты?

— Это важный и интересный вопрос, но не правильный, — ответил мне сатир. И легко вскочил на копыта. — Иди за мной. Посидим там, где беседовать приятней.

Он шагнул буквально в стену растительности. Но не впечатался в кусты — сплошная зеленая масса листьев и веток расступилась перед ним, как шторы умного дома. Я некоторое время сомневался, нутром чуя, что уходить с этой прогалины может быть опасно. Но потом, все же, двинулся следом. Слишком уж далеко я зашел. Через некоторое время я попытался вернуть меч, но не смог. Мой образ, стоило мне углубиться в лес за сатиром, будто затвердел. Забронзовел. Перестал быть зыбким и податливым.

— Теперь мы в моем царстве, — словно в ответ на мои мысли сказал сатир. — И в полной моей власти. Не отставай.

Некоторое время мы шли молча. Я размышлял, что сказать такое, чтобы вывести странное существо на разговор.

— Ты Абеляр? — наконец решил уточнить я.

— Конечно нет, — расхохотался сатир в ответ. — Абеляр мертв. Он был хорошим человеком и моим другом. Когда его убили, я так расстроился, что разогнал всех с Холма. Я ведь бываю вспыльчив, помнишь? Не помнишь. Ничего, мы почти дошли.

— Кто я? — неожиданно для самого себя спросил я. — Я ведь не человек?

— Что есть человек⁈ — снова хохотнул сатир. — Мы пришли.

Я как-то пропустил, как мы оказались на высоком, покрытом мягким мхом, валуне. Внизу было окруженный лесом пруд, в котором плескались обнаженные девушки. Я опустился на мох. И сделал это… Привычно. Как будто я знал, что вот тут будет мягко и удобно. Знал, как лучше вытянуть ноги и что можно откинуться на камень, как на кресло. Пахло цветами, шумела листва, журчала вода, смеялись девушки, щебетал птицы. Я выдохнул, с удивлением прислушиваясь к теплому чувству уюта, появившемуся внутри моей груди.

Сатир устроился поодаль и начал играть на флейте. Девушки обернулись, засмеялись и начали махать нам ручками, не особо стесняясь своей наготы. У них была необычная красота и странный оттенок кожи. Ничего такого, чего бы мне не попадалось на просторах интернета, но в живую это завораживало.

— Только не дай им себя заманить к воде, — сказал сатир, улыбаясь. — А то утопят. Хотя, это меня всегда веселило!

Зубы у него тоже были крупнее человеческих. И рот больше.

— Объясни мне, что сейчас со мной происходит! — я медленно поднялся на ноги. Говорил, стараясь не угрожать, но громко и внутренне подобравшись. Готовый к схватке. Давно прошло то время, когда мне можно было угрожать без последствий.

Сатир извлек из флейты успокаивающую трель. Красиво. Я снова сел. Рогатый заговорил:

— Самая лучшая ложь, это всегда наполовину правда. Абеляр действительно был. Когда-то очень давно. Но сейчас его имя стало маской для слишком многих. В том числе, и для меня. Если бы ты меньше думал о суккубе, ты бы и сам увидел, что история о Абеляре слишком натянута. Полно нестыковок. Но Абеляр и не важен, он был просто человеком. Люди мимолетны. А я был тут всегда. Пятеро хитрецов в смешных шапках привели тебя в мой древний храм, где все еще работает магия разума. Ты уснул и попал в мой мир. Не весь, только сознание. Ты понимаешь, что я говорю?

— Они служат тебе? — я нахмурился. Рогатый не был никак учтен в моих раскладах на политику в Таэне, да и во всем Регентстве. И уже было понятно, что это существо что-то вроде бога… Бога? Свирель… Стремясь подтвердить свою догадку, я добавил еще один вопрос, скрывающий в себе ловушку. — Что ты им пообещал за меня, Пан? Приумножить их стада?

— Ты начал вспоминать? — он поднял брови. Ему удавалось играть на флейте и говорить одновременно. Это было похоже на наложенную друг на друга картинку. Я поймал себя на том, что уверен — это не самое удивительное из того, что я увижу сегодня. Сатир, или местный бог, продолжил. — А, ты догадался. Ты всегда был умненьким, Охотник. Из-за флейты? Меня по прежнему изображают с ней. Столько лет прошло, всё забыто, и только флейту помнят.

— У горцев ты с кнутом и посохом, в храме Караэна ты с серпом и мясницким ножом… — стал перечислять я. — Нет, Пан. Кажется, я все же начинаю вспоминать.

— Это хорошо. Садись, посмотри на нимф, пока я тебе играю. Отпусти свой разум.

Я сел. Снова уставился на девушек, которые резвились в воде. Я бы мог заподозрить, что они забыли о нас, если бы не игривые взгляды, периодически бросаемые ими на меня. Во мне начала подниматься похоть, словно горячая волна затопляя мысли.

И тут же отступила — за спиной издевательски расхохотался Пан и совершенно испортил момент.

— В тебе стало слишком много человеческого, — заявил он, отсмеявшись.

— А не должно было быть? — ухватился я за его слова и попытался раскрутить дальше.

— Не надо додумывать за меня. Ты человек, Охотник. Был им. Пока мы не сделали твою душу помнящей. Ты рождаешься заново, помня о прошлых жизнях. И ты такой не один. Ты исправно служил нам, но потом восстал, и бежал. Туда, где нам до тебя не добраться, в другой мир. Пока тебя не было, другой человек, с такой же помнящей душой, как у тебя, получил от нас власть. Знаешь, вечность утомительна. Я провожу её, например, так. А вот если проводить её в заботах, это уже становится пыткой. Поэтому мы всегда оставляли управление на людей.

Я молчал и внимательно слушал. Для этого мне пришлось отвести взгляд от девушек в пруду. Это был настоящий подвиг. Я будто двигал глазными мышцами растущие из зрачков грифы от штанги. Но как только мой взгляд наткнулся на здоровенный член Пана, меня отпустило. Как будто холодной водой окатило. Все же неприлично как-то, вот так, с пинусом нараспашку сидеть. Пан продолжал говорить приятным, глубоким голосом:

— Я не был уверен, что ты это ты. Поэтому попросил культистов привести тебя, но не подготовился. Надо было составить иллюзию, показать тебе прошлое, что-то вспомнить, что-то придумать… Но мне лень. Поэтому я скажу тебе все словами. Со временем, что-то из этого ты вспомнишь. А что-то поймешь не так. Мне все равно. Но я знаю, люди очень любопытны. Вы всегда в поисках ответов, в движении, в стремлениях утолить свои желания. Ты спросил, что тут происходит, имея в виду этот лес. Я слишком хорошо знаю людей, чтобы ответить тебе на твой вопрос. Я расскажу тебе, что происходит в этом мире, и кто в нём ты. Вот тот вопрос, ответ на который тебе нужен.

Я молча кивнул. Если уж божество решило разоткровенничаться, то лучше его не перебивать. К тому же, Пан извлекал из своей флейты очень красивую мелодию, на которую откликалось сердце. Странным образом его рассказ и мелодия дополняли друг друга. Как будто ты пришел на рок концерт, выпустить пар — и отрываешься на полную. Но одновременно с этим слушаешь по настоящему увлекательную лекцию. Что-то про то, что тебе нужно прямо сейчас, короткий информативный ролик. Все внимание внутри.

— Все началось двенадцать тысяч лет назад. На самом деле, конечно, ещё раньше. Но я не хочу рассказывать тебе все от сотворения мира. Не люблю говорить о том, чего не знаю, — мягко говорил Пан. — Примерно двенадцать тысяч лет назад я пришел в мир, который ты бы назвал Землей. И вы там уже были. Вы, люди. Знаешь, вы ведь и в самом деле похожи на нас, ваши легенды не врут. Только вы намного меньше. Вы для нас, как крохотные обезьянки для вас. Вы умилительны. Большинство из нас любят вас, как вы бы могли любить домашних зверьков — и даже искреннее. Наши чувства глубже и ярче, чем у вас. О, я вижу как блеснули твои глаза. Прости, Охотник, но тайну вашего появления я не знаю. Все из наших, у кого хватало мозгов, говорили вам, что вы их создания. Поэтому я знаю только множество лжи. Но только некоторые действительно смогли вам что-то дать. Япет и три его сына. Одного из них, думаю ты знаешь. Прометей. Да, он плохо кончил. Хотел вас защитить. Я забегаю вперед? Да.

Пан отложил в сторону флейту. Мелодия, впрочем, не прекратилась.

— Раньше, Охотник, ты бы сказал тут, «Эй, стрела еще не оторвалась от тетивы, а ты уже жаришь добычу⁈». Ха. Да, так ты и сказал. Если бы я был человеком, я бы скучал по тем временам. Но я не человек, я существо иного порядка, тебе важно помнить это, Охотник. Для меня нет настоящего, зато для меня всегда есть прошлое, а иногда я вспоминаю будущее. Если ты подумаешь как следуешь, то поймешь почему. Ведья вечен, и осознавать время так, как вы, люди, значит сойти с ума. Это значит что я могу забыть о тебе, едва ты скроешься с глаз. Или, как Великая Мать, помнить обиду даже через тысячу лет. И желать отомстить. Просто я слишком много говорил с людьми и иногда думаю как вы.

— Великая мать? — мягко подтолкнул я его в нужную сторону.

— Та, что привела тебя обратно в этот мир. Через свою жрицу, Эглантайн. Они рожают сами себя, эти жрицы. Потому что иначе Великая Мать не может выбраться из своей железной тюрьмы. Постой, кажется я начал говорить с конца, забыв про начало. Не бойся, Охотник, ты все равно ничего не поймешь, но все запомнишь, мелодия моей флейты поможет тебе в том. Будешь думать над моими словами не раз, так что слушай. Когда я пришел на землю, там было полно нас. Тех, кого вы называете богами. И вас. Вы пели для нас, танцевали, устраивали представления. Знаешь, если бы не вы, я бы так и сидел все эти десять тысяч лет на вот этом камне. Моё тело не страдает от холода или жары, мне надо очень мало еды и я могу переварить даже дерево. А главное, все что мне нужно я могу создать магией.

Пан щелкнул пальцами и передо мной появился небольшой сверток. Я развернул его и обнаружил еще горячий хлеб, сыр, зеленый лук и кувшин вина. Это было очень вкусная еда. Я помнил это.

— Представь, что ты можешь делать все, по щелчку пальцев? Ты можешь себе это представить, Охотник?

Я кивнул.

— Знаешь, что можно сказать о том, кто всегда можешь получить еду по щелчку пальцев? Что он не умеет готовить!

Пан некоторое время смотрел на меня, а потом расхохотался. Я, вроде бы, понял его логику — смысл стоять у плиты пол дня,если можно заказать еду в приложении. И если ты заказываешь всегда — логично, что у тебя навыки готовки сожмутся, как максимум, до банальной яичницы. Однако я не понял, почему его это рассмешило.

— Мы всегда были немного тупы. Правда, Земля была не обычным миром. В самом низу Белого Пути, опасно близко мирам тьмы. На Земле всегда было слишком мало магии для нас. Но это был мир-перекресток. Символ вашего мира пересекающиеся в одной точке линии, ты знал? Многие из нас приходили в ваш родной мир по пути в другие места. Находили вас, и оставались. Прямо как я. О, я очень долго оставался в вашем мире. Я видел как вы плодитесь. Как выдумываете все новые и новые вещи. Знаешь, я могу заставить воздух течь, куда мне захочется. Я могу заставить стебель камыша кричать, как будто у него есть глотка. Но я бы никогда не смог придумать флейту. Взять то, что уже существует и создать нечто новое не меняя мир. Конечно же вы приписали это мне. Вы всегда так делаете. Вы любите нас, даже сейчас на Земле, когда наши дома пусты тысячи лет. И те что сделали мы — горы и валуны, и те, что сделали вы — храмы и капища. Нас нет с вами уже три тысячи лет но вы до сих пор ищете нас, взываете к нам в моменты счастья и горя.

Пан скорчил на удивление ехидную гримасу, наклонился поближе и сказал:

— Помнишь Иру в институте? Уверен, когда она говорила «О боже!» она имела в виду меня!

И он снова расхохотался. Я наслаждался едой. Если бы передо мной был человек, я бы решил что высмеяв подробности моей личной жизни, о которых я никому не рассказывал, он пытается добиться чего-то. Вывести меня из равновесия, внушить мне уважение своей осведомленностью, напугать возможностями… Но передо мной был не человек. Передо мной была стихия. Холодный осенний ветер, который рассказывает попавшему в него яркому листу истории и пытается шутить. А потом он полетит дальше и ему будет бесконечно все равно на то, что произошло с листом — у него их уже были миллионы, и будут еще миллионы. А потом, через миллионы лет, листы пропадут и будет что-то совсем другое.

— Но я первый придумал делать для вас сады. Да, это моя идея. Так же как и строй фаланги! Ты знал об этом, но забыл. А тот, кого вы все еще помните под именем Прометей, дал вам магию. Лишь слабый отблеск того огня, что горит в нас. И это изменило всё.

Пан снова засмеялся. А потом сказал:

— Вы, люди не устаёте меня поражать. Иногда своим, я не побоюсь этого слова, величием. А иногда своим ничтожеством. На Земле остались только смутные преданья о Войне богов, не так ли? А знаешь, кто в ней победил?

И старый скорчил ехидную рожу. В этот раз я улыбнулся ему в ответ.

— Мы, — и пояснил. — Мы, люди. Раз вас больше нет.

— И вы смогли забыть величайший триумф вашей расы! — крикнул Пан и захлопал в ладоши. — Ну как? Как! Обожаю!

Он замолчал и посмотрел на меня, задумчиво наморщив лоб.

— Может я зря говорю с тобой? Может мне следует тебя убить?