Истинная для Альфы (СИ)

Глава 38

Сначала я подумала, будто бы я ослышалась.

— Кто? — переспросила я.

— Отец Миранды. Свою должность он занимал уже лет семь, и подумать на него за возможное исчезновение омег никто не мог. Однако он конкретно так прокололся, старый еблан, — лицо Мартина разрезала жёсткая усмешка, больше похожая на оскал.

А я сидела… в шоке от услышанного.

Нет, конечно, я могла сколько угодно недобрым словом припоминать бывшую Солмнхелла, мысленно называть ее психически больной и неуравновешенной, потому что все-таки здоровые люди себя так не ведут. Не смотрят на тебя так, словно ты мясо, грязь под ногами, а не разумное живое существо…

Однако у адекватных родителей редко когда рождаются дети, столь любящие проявление беспричинной жестокости. Как говорится, яблочко от яблоньки…

Черт возьми, все это похоже на чей-то жесткий розыгрыш, граничащий с издевательством и вышедший из под контроля.

— Ты сейчас серьезно? — невольно вырвалось у меня, а лицо упало в сложенные ладони.

Мартин промолчал, успокаивающе поглаживая меня по спине и отвешивая целомудренные практически невесомые поцелуи на все открытые участки моего тела.

Но успокаиваться я совсем не хотела!

Я не могла этого понять. Как же так? Он же сам оборотень! И дочь у него омега! Такая же, как и мы. Мы все!

Неужели нажива денег и материальных благ так завлекательна?.. Неужели алчность настолько порабощает мозг, что ты себе подобных уже и за живых не воспринимаешь?

Продаешь как вещи?..

— Люди всего лишь пешки в этой игре, Вета, — сказал Мартин, — Без отмашки на верху стоящих они никогда бы не задумали промышлять подобным. Но на то, чтобы вычислить Пристли нужно было время. И немало.

Слов у меня не было. Была лишь только мысль, убивающая меня своими масштабами. Всего какой-то жалкий месяц назад я кляла всеми возможными карами профессора по философии, боялась получить неудовлетворительно за экзамен, и не понимала, как можно различать кого бы то ни было лишь по первичным половым признакам. Возвышать кого-то лишь за то, что он мужчина, и принижать другую, если она женщина…

И пугает меня не сам факт существования подобного двуличного отношения, а его масштабность. Ведь профессор лишь на своём ничтожном экзамене может тебя завалить и посмеяться. И это можно пережить и переступить. Но… когда властьимущие, даже само правительство позволяет считать тебя вещью… которую можно продать и купить…

Страшно жить в подобном мире… очень страшно!

Угнетающее настроение оставалось со мной вплоть до конца дня.

Мартин ни на секунду не оставлял меня одну. Каким-то волшебным образом он смог очаровать моих родителей, и даже успел добиться одобрения и уважительного взгляда от моего сурового отца.

Удивительно!

Мама хлопотала над нами обоими, и, как мне казалось, переживала о Мартине даже больше, чем обо мне. Впрочем, я и сама заметила, что оборотень изменился. Стал мрачнее, бледнее в лице и, кажется, даже похудел.

Несмотря на то, что выглядел он каким-то надломленным, я часто замечала его взгляд на себе. Пронизывающий, тёплый и искрящийся теми эмоциями, которые он раньше не показывал. Обжигал меня ими.

Переживал ли он обо мне? Вижу и понимаю, что да. Сам подтвердил, что скучал. И не верить ему сейчас, когда он рядом целыми сутками, я не могу.

Но иррациональная обида, изнутри подпитанная недовольством волчицы, не дают мне отпустить прошлое.

И, улучив момент, когда родителей не оказалось рядом, я решилась и спросила напрямую:

— Мартин, — дождалась, когда парень взглянет мне в глаза, — Скажи мне честно, для чего ты тогда встречался с Мирандой? Клянусь, я не обижусь, если… если ты встречался с ней специально за моей спиной, — от произнесённых слов мне жжет язык, но их уже не вернуть обратно.

Альфа насмешливо усмехнулся.

— Сама-то себе веришь? — фыркнул он, — Вета, мне башню кроет, даже когда ты просто смотришь на меня. Тебе правда нужны ещё какие-то доказательства? — раздался проникновенный шёпот над ухом.

Я борюсь, как могу, с накрывающим меня от его близости наваждением. Он меня не проведёт!

— Мне нужно знать! — упрямо гну свою линию.

Мартин тяжело вздохнул.

— С Мирандой я виделся дважды, но не затем, чтобы трахнуть ее, пока ты ждёшь меня дома, — сыронизировал оборотень на моей больной теме, — На тот момент доказательства прямого участия Итана в похищении омег уже были у нас на руках, и вся его семья по закону должна была вместе с ним понести наказание. Но только в случае, если они были осведомлены о незаконных деяниях Пристли и, соответственно, вместе с ним скрывали преступление.

Я затаила дыхание.

— Мне нужно было понять, знала ли Миранда о том, что делал ее уебок-отец. Она не знала, — пожал плечами парень.

— И ты ей поверил? — изумленно воскликнула я.

Уж эта явна больная на всю голову вполне могла играть не самую последнюю роль во всем этом деле!

— Изначально, конечно, нет, — оправдывался Мартин, — И поэтому мне пришлось встретиться с ней во второй раз…

— Ну, конечно! — постаралась скрыть свою боль язвительным тоном, — Одного же раза мало! И одним простым разговором у вас, конечно, все не обошлось!

— Вета…

— На тебе был ее запах!

— Может быть, и был. Не спорю, — подтвердил Мартин, — Но лишь потому, что когда я ей написал и она пришла на место встречи, то подумала, что я хочу ее вернуть, и полезла обниматься. Но я сразу же ее осадил, — посмотрел на меня Мартин честными-честными глазами.

Ууу! Сил моих нет!

— Ну, супер! Давай тогда теперь и я напишу какому-нибудь своему знакомому и мы «случайно» потискаемся в тайне от тебя. А потом я заявлюсь к тебе с чужим запахом на себе, хорошо? Согласен? — с каждым моим словом Альфа мрачнел все больше, и в какой-то момент из его горла вырвался предупредительный рык.

— Не смешно, Вета. Прекрати нести подобную хуйню. Ни с кем ты тискаться не пойдёшь, ясно? — рявкнул он.

Ой-ой!

— А что-й-то? — наигранно удивленно подняла брови вверх, — Тебе можно, а мне нельзя?

— Не переиначивай мои слова!

— Это ты не переиначивай! — взвилась я, — Твоя бывшая за свои выходки должна уже давно в тюрьме сидеть, а ты лишь печёшься, не знает ли она, чем промышляет ее отец! А говоришь, что не изменяешь! Именно подобным поведением ты и причиняешь мне боль!

— Брейк, Вета! — поднял в примирительным жесте руки вверх Мартин, — Хватит на сегодня ссор. Тебе нужно отдыхать.

— Это ты меня своими выходками выводишь, — буркнула, обняв себя за плечи. После резких слов о своих истинных чувствах сидеть перед Мартин было неловко, но я не могла не сказать этого.

— Возможно, ты права. Я не знал. Прости.

— Ты сейчас все, что угодно скажешь, чтобы меня успокоить. А то, что у тебя в голове творится, опять непонятно. Ты вечно закрываешься от меня, недоговариваешь…

— Я знаю. Буду исправляться, — посмотрел на меня Мартин убедительным взглядом.

Я поджала губы, чувствуя себе уязвленной. Сколько раз я просила его говорить со мной? Пыталась до него достучаться? Все без толку.

И изменится ли это когда-нибудь?..

Наверное, нет. Потому что о происходящих вокруг ужасах, сколько я не просила, он никогда со мной не делился. И лишь пока я не побывала в плену у людей и не подвергла свою жизнь опасности, до него бы так и не дошло, что от незнания я угодила в ловко расставленную ловушку.

Вот и стоит ли ему верить сейчас?

— Мне нужно подумать, — прошептала я, чувствуя как начинают замерзать от моих слов руки. Говорить подобное непросто.

— О чем? — нахмурился Мартин, отчего глубокая морщинка залегла меж его бровей.

— Обо всем. И ты мне мешаешь сейчас.

— Скажи прямо, Веталина, — надавил голосом парень, — О чем ты там собралась, блять, думать?

Я судорожно вздохнула.

— Нужно ли мне, чтобы ты исправлялся… и…

— И? — допытывался сейчас он.

— И нужны ли нам… мне такие отношения…

От давящей атмосферы, наступившей в палате, мне даже сглотнуть было страшно. А уж от взгляда ледяных глаз Мартина мне и вовсе становилось плохо: словно я ему нож в спину всадила. Резко и неожиданно. И в этот момент я поняла, что мои собственные слова ранят и мое несчастное сердце, но… съехать с этой опасной темы, выкинув фразу, мол я так глупо шучу, мне не хотелось.

— Ты хоть осознаешь, что говоришь? — тихо спрашивает Солмнхелл.

— Да.

— Ты же понимаешь, что я тебя не отпущу? — от его утвердительного тона я чувствую, как мурашки покрывают мою кожу, и отрицательно качаю головой.

— Я не твоя собственность, чтобы ты мной распоряжался, как хотел, — мой голос задрожал, — Если я решу… уйти, значит я это сделаю…

— Хрена с два! — рявкнул парень и наклонился ко мне ближе, отчего я чуть не испугалась и не дернулась в сторону, — Решит она, конечно! Вета, выкидывай всю ересь из головы. Ты моя!

— Это не ересь. Я говорю то, о чем давно задумывалась. И, если ты думаешь, что я только сейчас пришла к этой мысли, то ты ошибаешься.

— И как давно ты решила, что хочешь меня бросить? — голос Мартина был пропитан ядом, — Ну, же! Признайся! Когда переезжала ко мне? Целовала меня? Или, может быть, когда заглатывала мой член?

Слова Мартина, столь мерзкие и оскорбительные, ранили меня в самое сердце, но я понимала, что именно так работает его защитная реакция и молча выслушивала эти унизительные речи, уставившись в стену напротив. А потом, не выдержав, выдавила:

— Мартин, уйди, пожалуйста. Я хочу побыть одна.

— Ага, чтобы ты еще что-нибудь напридумывала себе? — рычит парень, а я пытаюсь лишний раз не вздрагивать, чтобы не показать ему, что в этот момент его поведение меня пугает.

Что-то внутри мне тихо подсказывает, что как бы ни был зол оборотень, он бы никогда не поднял на меня руку. Но это совсем не значит, что в моменты его неуправляемой агрессии я чувствую себя в безопасности.

— Хорошо. Я уйду, — соглашается Мартин, — Но только сегодня. А завтра приду снова. И учти, Вета: мы будем решать проблемы, а не сливаться в сторону, понятно? И про расставания я даже слышать ничего не хочу!

— Как скажешь, — я была готова согласиться уже на все, что угодно, лишь бы этот разговор, наконец, прекратился. Он давался мне слишком тяжело, чтобы так долго спорить и не приходить к какому-либо решению.

— До завтра, Вета, — мое имя он произнес с какой-то особой интонацией, а потом за ним захлопнулась дверь.

И я не выдержала.

Слёзы сами собой покатились по моим покрасневшим щекам. И сразу так плохо стало. Заныло раненое плечо, заболела голова. А внутри словно выжженное поле после разговора: ничего живого не осталось.

В таком состоянии меня нашла мама. Долго меня успокаивала, убаюкивая в своих тёплых объятиях. И лишь папа, неловко переминаясь с ноги на ногу, не знал, что делать и как помочь маме, чтобы меня подбодрить.

— Скажи, дочка: у вас с Мартином что-то случилось? Неладится? — сочувственно поинтересовалась мама, тревожно вглядываясь в мои, наверное, сейчас ужасно зареванные глаза.

Я, шмыгая носом, помотала головой.

— Не знаю, мам. Все так сложно…

Она тихо вздохнула.

— Я надеюсь, что все образумится. И вы все решите. Как бы там ни было, я вижу, как относится к тебе этот парень. И даже папа, вон, — с тихой усмешкой кивнула на отца мама, — твоего Мартина одобрил. Ты, главное, не руби сгоряча. Дай себе время.

Я невесело усмехнулась.

Может, мама и права. Да вот только она всего не знает. И если раньше вечное молчание Мартина и его нежелание разговаривать со мной, как с равноправным партнером, расценивалось мной, как не особо важный недостаток, который обязательно изживёт себя по прошествии определенного времени, то теперь он меня не на шутку пугал.

После плена и моего осознания, что не все хотят видеть в тебе разумную и состоятельную личность, с которой можно и нужно считаться, подобное поведения Мартина стало для меня неким «табу». С чем я точно не смогу мириться в будущем.

И хоть он и сказал, что будет меняться, но…

Разве мы это уже не проходили? Разве я об этом его уже не просила? Хоть что-нибудь поменялось? Нет…

И вот теперь опять верить ему на слово? Ждать и слепо верить, что об меня не станут вытирать ноги и я не буду сидеть в четырех стенах, не зная где он и чем занимается? И даже не буду иметь право знать об этом и спрашивать?

Я не вещь. Не ребёнок, не домашнее растение или питомец, которые только и существует, что ради услады его глаз. Нет!

И после всего произошедшего эта мысль буквально въелась мне в сознание, чтобы пускать теперь все на самотёк.

И, может быть, я не права. Возможно, я запуталась и раздуваю из мухи слона, но… и меня можно понять. Я пережила достаточно, по вине незнания и слепой веры в непонятно что.

Вечером меня опять навестили врачи. Проверили мои показатели и анализы. И, несмотря на то, что чувствовала я себя на редкость паршиво, мое здоровье медленно, но верно восстанавливалось. А регенерация, хоть и не так быстро, как нужно, но приходила в норму.

Хоть что-то хорошее.

А на следующий день, несмотря на то, что я боялась и одновременно ждала появления в своей палате одного конкретного оборотня, ко мне постучались:

— Можно? — тихо прозвучал знакомый голос.

А я удивленно воззрилась на пришедшую.

— Джесс? Проходи, конечно.

Подруга неуверенно вошла в палату. Выглядела она не очень: бледная и словно заплаканная. В растянутом свитере и простых джинсах — подобный стиль любила я, но точно не моя стильная подруга.

Что с ней?

Но, несмотря ни на что, я была безумно рада, что она пришла ко мне. И губы невольно растянулись в радостной улыбке.

Джесс, заметив это, тоже несмело улыбнулась, однако глаза ее все же напоминали огромные океаны невыплаканных слез.

— Как ты? — спросила она.

Я усмехнулась.

— Как видишь, не очень, — выразительно обвела взглядом свою палату и продемонстрировала забинтованное плечо, — Но сейчас уже гораздо лучше.

— Вета, то, что произошло… это ужасно, — произнесла девушка, содрогнувшись, — Я видела по новостям… Боже, неужели этим всем действительно руководил этот гребаный Пристли? Заместитель мэра! Кошмар…

— Да, так и есть…

— Вета, прости меня, пожалуйста, — вдруг всхлипнула омега, присев на край моей кровати, — Я… такая дура!

— Эй, ты чего?.. — кажется, она была на грани истерики и я совершенно не знала, что делать.

— Я… так погрязла в своих проблемах, что совсем забыла про тебя! Не брала трубку, не отвечала на твои сообщения, хотя видела, что ты их пишешь каждый день!

— Ну, — я пожала плечами и потом поморщилась от прострелившей руку боли, — Наверное, у тебя были причины так поступать. Возможно, ты хотела побыть одна…

— Хотела, да… но… Черт! — выругалась она, стирая выступившие на глаза слёзы, — Если бы мы были вместе, если бы я была рядом, то, возможно, этого бы с тобой и не случилось…

— Скажешь тоже! — фыркнула я, — Ты здесь совершенно не причём!

— Вета, — она подняла на меня красные глаза, и смотреть на неё сейчас такую было невыносимо, — Я же самая настоящая дура! И подруга никудышная! Прости меня, пожалуйста! Просто мне было так плохо и… и… стыдно…

— Стыдно? За что?

— Я… не знаю, что на меня нашло. Просто когда ты проводила все вечера с Солмнхеллом, мне было так грустно и одиноко, что я пошла в клуб. А он был такой… красивый и черт! Он так классно целуется! — говорила загадками Джесс, отчего я невольно хмурилась, не понимая, — И я вообще не поняла, как это произошло, но… я переспала с Кристианом.

— Погоди… с кем ты переспала? — застопорилась я.

— С Кристианом, черт его побери, Рейном! — мученически простонала подруга.

Мои глаза расширились от шока. А… как… это вообще как?

— А как же Оливер? — вспомнила я нашего одногруппника, — Вы же с ним вроде как… ну… дружите.

Джесс пристыжено прикрыла глаза.

— Черт, Вета, я и сама не поняла, как это случилось! Но я… Боже мне так стыдно в этом признаваться, но он понравился мне ещё в самый первый раз, как только я увидела его у нас на кампусе. Но он совершенно меня не замечал, а тут мы напились вдрызг, а он… просто трахнул меня и почти сразу же ушёл, — всхлипнула подруга, — Черт, мне было так стыдно перед тобой. Да ещё и Мартин твой… Они же дружат. Я просто не могла после этого смотреть тебе в глаза, настолько мне было стыдно за себя…

Обалдеть…

— Но ты же говорила, что ты его терпеть не можешь, — не понимала я, — И даже Кристи отвадила от него… А, погоди, то есть ты это сделала, потому что… ревновала его к ней?

Джесс покраснела и поджала губы, будто подтверждая все сказанное мной.

Я поражено вздохнула и протянула к ней здоровую руку, положив ее ей на плечо:

— Ладно уж, горемычная ты моя, — я попыталась обнять ее одной рукой, но это оказалось не так то просто, — Фиг с этими парнями. Дружу то я с тобой, а не с ними. Найдём мы тебе ещё принца на белом коне, а Рейн ещё локти кусать будет.

— Прости меня, что я на связь не выходила, — уже по-нормальному обняла меня Джесс, — Обещаю, больше никогда так не буду!

— Надеюсь, — с намеком протянула я.

Ну, хоть с Джесс ситуация разрешилась.