Горе Побежденным

Глава 33

Начало весны 122 года от первого явления Огнерожденного Митры первосвятителю Иллирию.

Лагерь императорской армии под стенами Ура

За неделю вал вырос почти до половины. Беря начало шагов за семьдесят от стены и идя под довольно крутым углом, он уже почти добрался до рва. Работы возобновлялись с рассветом и заканчивались в темноте. Легионеры с тачками или носилками, как рабочие муравьи, тащили землю и камни наверх. Высыпали и шли за новой партией. Вверх-вниз, вверх-вниз двигались две бесконечные человеческие цепочки, и вал неуклонно поднимался.

Иоанн катил тачку, груженную камнями, и это была единственная привилегия, которую он себе позволил. Катить, хоть и в гору, все-таки было полегче, чем таскать неподъемные носилки или махать киркой. Обливаясь потом и упираясь взглядом в спину впереди идущего легионера, он почему-то вспоминал то утро, когда все началось.

Шесть легионов, выстроившись идеальными прямоугольниками по периметру плаца, слушали обращение своего стратилата. Наврус говорил, как обычно, прямо и очень доходчиво.

— Город должен быть взят, чего бы это ни стоило! Поэтому у вас есть два пути: или уложить своими трупами подступы к Уру и забраться по ним наверх, или насыпать вал, ведущий прямо к зубцам городской стены.

Замолчав, он обвел взглядом замершие легионы.

— Да, есть два пути! Но если вы думаете, что я позволю вам выбирать, то вы полные олухи! Ваши дубленые шкуры слишком дорого обходятся империи, чтобы разбрасываться ими направо и налево. Так что хватайте мотыги, тачки и прочее. Через две недели я жду доклада о завершении строительства!

За стратилатом под установленным балдахином стояло все нынешнее высшее руководство армии: Иоанн, Прокопий и два легата имперских легионов с одной стороны, а с другой — Василий, Зоя, Варсаний и еще человек десять, надерганных из командования всевозможных варварских подразделений.

Речь Навруса вызвала у Василия презрительную гримасу, и, нагнувшись к уху сестры, он достаточно громко прошептал:

— Не понимаю. Ведь он же их оскорбляет — чего они лыбятся?

Зоя лишь тяжело вздохнула, подумав: «Если бы ты, братец, научился так оскорблять людей, то давно бы сидел на императорском троне». Вся затея со строительством вала, которая поначалу показалась достаточно уместной, теперь не нравилась ей все больше и больше. Пока Зоя не могла понять причины, и недовольство было, скорее, чисто интуитивным.

Над легионами пронеслись гортанные команды центурионов, и когорты начали выдвигаться на обозначенные позиции. Через несколько минут, когда поле очистилось от пехоты, в глаза бросились оставшиеся неровные квадраты вспомогательной варварской конницы и сверкающие начищенной сталью плотные ряды катафрактов. От тех и от других отделились несколько всадников и направились в сторону Навруса.

Разглядев делегации, Варсаний позволил себе довольную усмешку. Его люди провели усиленную работу среди варварских вождей, смысл которой можно было выразить лозунгом: «Мы воины, а не землекопы! Наше дело сражаться, а не камни таскать!». Среди пехотных легионов это не нашло должной поддержки, там народ к земляным работам был привычен, а вот в кавалерийских схолах зерно упало в благодатную почву, и сейчас должно было подняться цветком раздора. В планах Варсания было как минимум замедлить строительство, а как максимум — остановить вовсе. Прибывшее буквально сегодня известие от Феодоры извещало его о скором прибытии большого посольства из столицы, и до того времени любые изменения в существующем положении дел были крайне нежелательными.

Перед навесом всадники спешились и, поскольку в создавшейся ситуации невозможно было понять, к кому обращаться первому, то попросту склонились в сторону обоих претендентов, но подошли к стратилату армии.

— Мой господин, — от варваров выступил хан Менгу, — в традиции наших народов черный труд считается недостойным настоящего воина. Степному батыру зазорно копаться в земле.

Новый командующий тяжелой конницей поддержал хана:

— Под моей рукой служат отпрыски самых древних родов Туры…

Наврус оборвал их обоих:

— Хватит! — Он наградил магистра панцирной кавалерии тяжелым взглядом. — Ваши катафракты пусть займут позицию напротив главных ворот Ура. Две схолы днем, а одна ночью в полном боевом облачении и в седле должны быть в постоянной готовности отразить внезапную вылазку осажденных.

Лицо командующего элитной конницей застыло в гримасе сдержанного возмущения. Просидеть целый день под палящим солнцем в железном «коконе» — испытание еще то, но против такого приказа возразить было нечего.

Вдоволь насладившись своей маленькой местью, Наврус повернулся к хану.

— А вы…

Договорить ему не дал вышедший вперед Иоанн.

— Я думаю, если нашим степным батырам зазорно поработать руками, то мы найдем им задачу полегче, но… — Он расстегнул фибулу плаща, и дорогая бархатная ткань упала к его ногам. — Но тогда будет справедливо облегчить и их долю в добыче.

Заговорщицки подмигнув Наврусу, Иоанн стащил через голову вышитую золотом далматику и произнес громко, так, чтобы его слышали уходящие с плаца когорты:

— Первые цари Туры не гнушались махать киркой вместе со своими легионерами, а я, Иоанн Корвин, всегда брал пример со своего великого предка. — Повернувшись, он нашел глазами Луку. — Легат Велий, прикажите выдать мне шанцевый инструмент.

Лука Велий бросил короткий приказ своему ординарцу, и тот уже через минуту вернулся, неся в вытянутых руках обычную кирку так, словно это была священная реликвия.

Варсаний вместе со всеми присутствующими перевел изумленный взгляд со старой кирку на голого по пояс Иоанна. К своей досаде, он должен был признать, что мальчишка его переиграл. После того, что он сделал, впору самому логофету хвататься за лопату, не говоря уж про всех остальных.

Довольный произведенным эффектом, Иоанн забросил инструмент на плечо и, кивнув Наврусу: «Можете продолжать!» — пошагал за уходящей колонной.

Посмотрев вслед белой худющей спине, Фесалиец промокнул платком пот и подумал: «Если бы сейчас кто-нибудь принял у меня ставку, то я бы дал десять к одному, что бедняга не продержится и до конца дня». Затем, словно позабыв, с чего все началось, он повернулся к варварским вождям:

— Так что вы хотели мне сказать?

Менгу переглянулся с остальными вождями и выразил единое негласное решение:

— В каком месте нам следует поставить людей?

На лице Навруса расплылась ехидная ухмылка.

— Обратитесь к инженеру армии, он все вам разъяснит.

Озадаченный хан склонился в поклоне и вслед за магистром панцирной конницы двинулся обратно к своим сотням. Наврус же, кивнув легатам следовать за ним, степенно зашагал в сторону разворачивающихся легионов. Под навесом остались только Зоя с братом и Варсаний.

Вздохнув с явным облегчением, Василий решил, что утомительное занудство на сегодня закончилось и можно наконец отправиться в шатер. Взглянув на сестру, он произнес с видом человека, сделавшего за одно утро и так слишком много:

— Я буду у себя. Мне надо отдохнуть.

Зоя не дала ему сделать и шага.

— Куда это ты собрался? — В ее голосе прозвучало еле сдерживаемое раздражение. Ситуация ее бесила. Она понимала, какую игру затеял их противник, но не могла придумать, что можно ему противопоставить.

Повернувшись, Василий выразил недовольство:

— Я же сказал тебе. Ты разве не слышала⁈

Уже не обращая внимания на присутствующего Варсания, августа обрушилась на брата:

— Значит, Иоанн будет там строить из себя народного императора, а ты — капризничать в тени шатра⁈ Чем это закончится, представляешь?

Давление сестры заставило Василия окрыситься:

— Чего ты от меня хочешь⁈

— Я хочу⁈ — Маленькое личико Зои скривилось в злобной гримасе. — Я хочу, чтобы ты хоть что-нибудь сделал! Через три-четыре недели они возьмут Ур, и армия будет боготворить Иоанна, а нас с тобой прирежут во сне.

Напор августы подействовал на брата, и тот вдруг испугался.

— Неужели ты хочешь отправить меня таскать камни?

— Нет! — Зоя махнула рукой. — Я не братоубийца! Но и в шатре ты нежиться не должен. Пора вспомнить, что ты магистр эквитум и твое место — в рядах панцирной конницы.

— Да я там сварюсь заживо! — Василий был искренне возмущен, но на сестру это не подействовало.

— Не сваришься! Иди и займи положенное тебе место. Пусть все видят тебя в боевом строю! — Впившийся в лицо брата взгляд предупреждал: «Даже не думай возражать, не зли меня!»

Уступая, Василий изобразил глубокую обиду и, возмущенно вскинув голову, выскочил из-под балдахина.

Проводив взглядом удаляющуюся фигуру Василия, Великий логофет склонился к уху августы:

— Думаете, поможет?

Недобро зыркнув в ответ, Зоя раздраженно процедила:

— Нет конечно! Нам уже ничего не поможет!

На лице Варсания появилась печать озабоченного понимания.

— Соглашусь с вами. Если армия возьмет Ур, то авторитет и слава Иоанна возрастут до небес. Это грозит вам потерей всего. Но ведь он может и не взять город. Тогда разочарованные потерями легионы отвернутся от него, и Иоанн станет уязвим.

В глазах Зои зажегся интерес, а Сцинарион продолжил в своей обычной вкрадчивой манере:

— Война — дело тонкое. Если ваши части не поддержат прорыв вовремя, то, глядишь, и весь штурм обернется лишь кровавой баней для железных легионов.

Августа разочарованно скривилась: такая мысль ее, конечно же, посещала.

— Наврус не идиот, он не позволит нам такое провернуть. В его плане как минимум половина варварских соединений идет на приступ первой.

— Да, но ведь вы можете против этого возразить. — На лице логофета прорезались жесткие складки. — Проявите опасение. Объявите затею необоснованно рискованной. Пусть этот идиот Фукс перестанет во всем соглашаться с Наврусом. Тогда у них не останется иного выхода, как идти напролом.

Слушая Варсания, Зоя напряженно старалась понять, какую же цель этот хитроумный паук преследует по-настоящему. То, что в армию направлена целая делегация от патриарха и Ордена и даже специальная комиссия Трибунала, ей уже донесли. Теперь оставалось только решить, кто из врагов опасней — Иоанн или Феодора.

С того утра прошло уже четырнадцать бесконечных дней, а Иоанн, вопреки прогнозу Навруса, все еще таскал тачку. До конца первого дня он дотянул буквально на силе воли, и то только благодаря центуриону первой когорты. Понций подошел к нему, наверное, через полчаса, когда руки уже буквально отваливались, а кирка, казалось потяжелела раз в сто.

Положив на камень рубаху с длинным рукавом и кусок ткани, он произнес:

— Оденьтесь, мой император, иначе обгорите. И платок на голову тоже.

Пока Иоанн одевался, центурион верно оценив его дрожащие руки и, уже не предлагая, молча отобрал у него кирку.

Толкать полученную взамен тачку тоже было делом не легким, но к этому хоть как-то можно было приспособиться. Поначалу легионеры косились на него, ожидая, когда же багрянородный наиграется и бросит. Даже, по слухам, заключали пари с очень нелестным для него коэффициентом, но Иоанн выдержал. Чего-чего, а упорства этому парню было не занимать. Сползая по утрам с кровати, он мог скрипеть зубами, разгибая окаменевшие мышцы, стонать, ругаться, но все равно поднимался и шел работать. Через пять дней солдаты уже начали встречать его появление как должное, а через десять он увидел в их глазах то, что хотел увидеть — гордость за него и за себя: «Это наш император!»

Сейчас, спускаясь к карьеру с пустой тачкой, Иоанн чувствовал себя превосходно. Тело уже настолько привыкло к нагрузкам, что он даже мог поднять голову и увидеть хоть что-нибудь, кроме своих шагающих ног. Внизу, как обычно, его ждал Прокопий, но не один. Рядом с ним нетерпеливо топтался Наврус.

Все четырнадцать дней, что Иоанн ползал туда-сюда с груженной тачкой, старый патрикий стоял на самом солнцепеке и терпеливо ждал воспитанника. Никакие уговоры и приказы не помогали, и заставить Прокопия оставить свой пост было невозможно. На все увещевания тот отвечал одно и тоже: «Если я не в состоянии принять участие в строительстве, то я хотя бы могу разделить с вами его тяготы». Наврус же появлялся не часто, передоверив все строительство инженерам. Задачи завоевания солдатской любви перед ним не стояло, поскольку Наврус справедливо считал, что этого «добра» у него и так предостаточно.

С первого взгляда Иоанн понял, что логофет пришел не просто поглазеть, а именно к нему. Это было видно по тому, как Наврус раздраженно топтался взад-вперед, нетерпеливо поглядывая в его сторону.

Не успел Иоанн спуститься, как Фесалиец засеменил навстречу.

— Мой император, у меня есть кое-какие мысли.

— Вы меня заинтриговали, Наврус. — Не останавливаясь, Иоанн прошел мимо. — Что могло заставить вас выползти в такую жару?

— Долг перед империей, конечно же. — Пристраиваясь сбоку, логофет тяжело вздохнул. — Да еще моя мудрая голова, не дающая покоя ногам.

Иоанн остановился, давая возможность грузчикам наполнить камнями тачку, а Варсаний, покосившись на работающих варваров, перешел на старотуринский диалект:

— Видите ли, последнее время мне не дает расслабиться настырная решимость наших так называемых партнеров изменить диспозицию штурма. Они упорно настаивают на том, что первыми должны идти на прорыв железные легионы, а уж затем вводить в бой все остальные войска.

Иоанн озабоченно наморщил лоб.

— Считаете, они хотят нас кинуть?

Кивнув, Наврус склонился к уху цезаря:

— Более того, у меня есть информация, что Зоя вступила в переговоры с посланником Феодоры. Не могу представить, на каких условиях они могут сойтись, но одно мне абсолютно ясно: она считает вашу растущую популярность в армии наиглавнейшей опасностью.

— Что в этих условиях мы можем предпринять в ответ? Отменить штурм?

— Ни в коем случае! — Губы Навруса изогнула довольная ухмылка. — Этого им хотелось бы больше всего. Армия будет разочарована, и в первую очередь — в вас, а такого мы допустить не можем.

Вопросительный взгляд цезаря ждал продолжения, и Фесалиец продолжил, явно наслаждаясь:

— Я долго ломал голову над этой задачей и без ложной скромности должен сказать: мне удалось ее решить. Главное правило, которое неизвестно откуда взялось в моей голове, гласит — никогда не делай того, что от тебя ждет противник. И вот, следуя ему, я попросил Велия направить разведку и осмотреть стены Ура со стороны гор. Тут надо сказать вам спасибо за идею перехода первого легиона на другую сторону реки и полной блокады города.

Слушая, Иоанн взялся за ручки наполненной тачки и повернулся к логофету:

— Наврус, а покороче нельзя?

— Можно. — Фесалиец изобразил обиженную мину. — А в чем же тогда мой бонус⁈ — Он махнул рукой. — Ладно. Суть в том, что там есть участок с почти отвесным склоном, и сейчас, когда все внимание горожан направлено в сторону вала и навесных мостов, он практически не охраняется. Велий провел разведку, и, по его словам, небольшой, хорошо подготовленный отряд сможет там забраться.

Иоанн откатил свою тачку в сторону, пропуская следующего, и остановился. Наврус, чуть не споткнувшись о камень, выругался, семеня следом.

— Так вот, план следующий. Мы продолжаем насыпать вал, но втайне от всех готовим специальную группу. За день-два до назначенного срока под прикрытием ночной темноты она поднимается на стену и врывается в город. Одновременно наши легионы идут на приступ и объявляется общий штурм. Эффект неожиданности сработает как против горожан, так и против наших «партнеров». Они попытаются удержать свои части, но у них ничего не получится. Стоит лишь варварам увидеть железные легионы на стенах, как отовсюду понесутся слухи, что имперцы опять заберут все себе, а им ничего не достанется. Тогда любой, кто решиться их остановить, будет попросту сметен. Слухи я беру на себя, к тому же проведем все быстро. Никто не успеет даже сообразить, как город будет уже наш.

Иоанн с сомнением взглянул на довольное лицо Навруса.

— Когда-то я уже слышал подобные обещания.