Горе Побежденным

Глава 22

Военный совет был назначен на полдень, но уже с самого утра вся армия стояла на ушах. Железный легион в полной боевой выправке переходил реку, а по варварским палаткам ползли самые невероятные слухи: «Ихний император идет на штурм города! Говорят, какую-то лазейку нашли в горах и через нее прорвутся за стены. Имперцы опять захватят всю добычу, а нам шиш! Иоанн молодой да шустрый, а наши сидят на жопе и не телятся!»

Такие новости сильно озаботили Великого логофета, и сейчас, стоя в ожидании легата первого дикого легиона, Варсаний Сцинарион пытался понять, какую теперь ему следует занять позицию на ближайшем совете. Смотря на нескончаемую цепочку тяжело нагруженных воинов, бредущих по пояс в воде, он спрашивал себя: «Что Иоанн затеял»? Спрашивал — и не находил ответа.

По всему выходило, что инициатором непонятного маневра был цезарь, и это путало все карты. По его расчетам, Иоанн должен был стремиться к окончанию войны и возвращению в Царский Город, что, конечно же, не нашло бы поддержки у его ближайших соратников. Зоя с Василием тоже бы возражали, а он, Варсаний, заняв позицию нейтралитета, умело лавировал бы между ними, затягивая время и играя на противоречиях. Кстати сказать, он уже предпринял кое-какие шаги к тому, чтобы осадные орудия, и без того еле ползущие к перевалу, вообще остановились. Потребовалось лишь одна подпись на указе, урезающем оплату плотникам, ремонтирующим разрушенный мост. Те, недовольные нарушением уговора, разошлись по домам, а караван встал перед непреодолимой преградой. Все шло по плану, протянуть надо было всего месяца два-три, пока не прибыло бы посольство от Феодоры, патриарха и ордена. К тому времени внутренние противоречия в обоих лагерях должны были достичь апогея, так что взять власть наверняка не составило бы труда. Теперь же, чтобы принять решение, надо было понять — кто и какую игру затеял? Действительно ли это инициатива Иоанна или происки хитрожопого Навруса?

Отвлекая логофета от тяжелых раздумий, подошел новый легат первого дикого легиона Гай Норий Максимилиан. В сияющей броне и в шлеме с красным пышным плюмажем, тот больше всего напоминал Варсанию напыщенного петуха. Отвечая на приветствие легата, Сцинарион зло отметил про себя: «Кого еще мог назначить Василий своим представителем на совете, кроме такого же идиота, как он сам».

Поскольку на лице логофета цвела только радушная улыбка, вновь назначенный командующий счел, что его бравый вид оценен по достоинству, и позволил себе пошутить:

— Для тонкого нюха Навруса солдаты, видать, слишком воняют, раз он решил их помыть! — Легат, сам оценивший свою остроту, довольно заржал, а Варсаний еле сдержал тяжелый вздох: «Господи, где он выкопал этого придурка!»

Легионеры первого железного легиона все шли и шли, и до Гая Нория стало кое-что доходить.

— Какого черта? — Лицо легата побагровело. — Куда они прутся без согласования с нами? Это же прямое нарушение договора!

«Наконец-то!» — съязвил про себя Варсаний, а вслух произнес:

— Это-то мы и должны сейчас выяснить.

В императорском шатре убрали все стулья и кресла, а посредине поставили большой стол с макетом долины Ура. С одной его стороны встали Иоанн, Наврус и Прокопий, с другой — Варсаний и Гай Норий. Секретарь логофета, почтительно занял место чуть в стороне.

Легат еще на подходе уже кипел от негодования, и Варсаний, предчувствуя, как сейчас его подрежут, не без затаенного злорадства позволил ему начать.

— Мы требуем объяснений! — Гай Норий аж побагровел от осознания собственной значимости. — Что все это значит? По договору любые военные действия проводятся только при согласовании сторон.

Иоанн и Прокопий ограничились лишь снисходительными взглядами, а вот Наврус позволил себе поизголяться:

— Вы, голубчик, прежде чем чего-то требовать, потрудитесь хотя бы прочесть тот самый договор. Согласовываются, как вы правильно изволили заметить, только военные действия, а смена дислокации нашего легиона вас не касается.

Совсем опускать своего коллегу, как и срывать переговоры, в планы Сцинариона не входило, поэтому он поспешил на помощь опешившему легату.

— Смена дислокации ведь несет какой-то смысл. — Он широко улыбнулся: — Или вы просто хотите заставить ваших легионеров попотеть?

Губы Иоанна растянулись в ответной улыбке.

— Попотеть солдатам тоже бывает полезно, но сейчас вы правы — у нас другие цели. Главная из них — взятие Ура, и прежде чем продолжить, я хотел бы получить подтверждение, что вы разделяете нашу точку зрения.

— Несомненно, да! — Гай, к большому неудовольствию Варсания, влез, не дав ему даже рта раскрыть.

— Тогда мы хотим предложить вам следующий план действий. — Палец цезаря ткнул в макет. — Вот здесь и здесь мы хотим создать насыпи прямо до верха стены.

— Вы в своем уме? — Лицо легата расплылось в ироничной насмешке. — До конца жизни планируете торчать в этой забытой богом долине?

— Отнюдь. — Иоанн постарался не реагировать на подколку. — Если организовать круглосуточную работу, то справимся менее чем за месяц.

От звука его уверенного голоса Варсаний напрягся: «Ай да мальчик! Как же я тебя проглядел-то⁈ Надо срочно что-то с ним делать, он может испортить мне всю игру!»

Пока в голове Великого логофета строилась линия противодействия, Иоанн продолжал:

— Каждый день, проведенный под стенами Ура, ослабляет армию и дает возможность нашим врагам восстановить силы. Думаю, это объяснять вам не надо! Наше предложение позволит в кратчайшие сроки решить проблему. Я уже подсчитал необходимые затраты — наши возможности с лихвой их покрывают. Более того, я готов лично взять на себя руководство работами и ответственность за результат.

Гай Норий бросил взгляд на Варсания: «Что скажете?», и тот, еще не нащупав твердую почву для решительного отказа, начал издалека:

— На первый взгляд ваш план выглядит неплохо, но при внимательном рассмотрении становятся видны множественные неучтенные риски. — Говорить долго и ни о чем он умел хорошо и решил воспользоваться этим в полной мере. — Если вся армия будет занята в строительстве, то в первую очередь пострадает безопасность. Что если горожане предпримут вылазку или Хозрой решится нанести неожиданный удар⁈ Мы не можем рисковать жизнями членов императорской семьи. Их жизнь и безопасность играют первоочередное значение.

Усмешка, появившаяся на губах Навруса, предназначалась исключительно Иоанну и несла понятный им обоим смысл: «Ну, что я говорил — они рогом упрутся, но ничего не позволят сделать».

Вчера вечером, когда Иоанн вновь собрал их на совет, Фесалиец поначалу загорелся идеей, но через минуту циничная прагматичность вернула его на землю.

— Наши «партнеры», и в первую очередь Варсаний, будут против, — безапелляционно заявил он цезарю, — но в целом, соглашусь, план неплохой.

Он мог бы еще добавить, что поражен таким мгновенным перерождением своего протеже, но счел это излишним.

Иоанна такая отговорка не устроила, но он, опять же удивив как Навруса, так и Прокопия, не стал горячиться и убеждать в своей правоте, а предложил разобрать все возможные отговорки оппонентов и методы противодействия. Скептически настроенный Наврус начал вяло, но после первых отбитых подач его азартная натура увлеклась, и вскоре игра захватила всех троих. Совместными усилиями они выявили все тезисы, что оппоненты смогут противопоставить плану, и нашли наилучшие способы их опровергнуть.

Теперь же, слушая образцово выстроенную речь Великого логофета, Иоанн мысленно произнес: «Это мы уже проходили», — и, дождавшись окончания, ответил в выбранном ими вчера ключе:

— Если вы так опасаетесь за жизнь Василия, то мы не настаиваем. Пусть ваши войска остаются в лагере, мы справимся сами. Конечно, уйдет значительно больше времени, но это уже не важно.

Довольная улыбка на лице Иоанна пронзила сердце Варсания не хуже отточенного клинка. В отличие от стоящего рядом Гая, тому не потребовалось много времени, чтобы понять, в какую ловушку их заманивают. «Варвары, они же как дети, — со злостью подумал Сцинарион, — если им что-то не дать, то они же изведутся, пока это не получат. Наврус — скользкая тварь, знает куда бить! Вот откуда ползущие по лагерю слухи о том, что имперцы хотят заграбастать всю добычу себе. В ситуации, когда лишь повеет запахом победы, дикари и слушать нас не станут, а легионами побегут к Иоанну».

Стоящие напротив оппоненты ждали ответа, а решения в голове Варсания, как назло, не находилось, зато таковое неожиданно нашлось у Гая Нория. Обиженно скривив рот, то вступился за своего императора.

— Регент Василий не бежит от опасности, а достойно встречает ее лицом к лицу! Если для взятия города необходимы какие-то постройки, то я не вижу проблемы. Пусть варвары попотеют, а должную охрану первых лиц я сумею организовать, можете не сомневаться!

«Идиот!» — разъяренно процедил про себя Варсаний, но вслух выдал менее эмоциональное:

— Давайте не будем торопиться. Нам следует обсудить этот вопрос с регентами, а уж потом принимать ответственное решение.

Попытка логофета вновь утопить все в вязкой трясине слов была понятна, как и проявившееся в его позиции слабое место. Четко уловивший это Прокопий обратился непосредственно к легату:

— Мы с Великим логофетом люди гражданские и привыкли решать дела неспеша, подолгу обдумывая и взвешивая разные, не такие уж важные мелочи, но в военном деле все по-другому. Иногда потерянное мгновение решает исход битвы — ценность своевременного решения может понять только настоящий солдат. Потерянный день для командующего может изменить многое, стоить как минимум карьеры, а то и жизни…

Патрикий взял многозначительную паузу, а затем со вздохом добавил:

— Удача так быстротечна!

Слова опытного политика попали прямо в точку. Для Гая Нория его стремительный взлет был подарком судьбы, который нельзя упустить. Он должен прославиться и удержаться на должности командующего во чтобы то ни стало, а для этого нужны действия. Решительные и понятные победы, такие, как взятие Ура.

Набычившись и не глядя на логофета, он вдруг решительно произнес:

— Я тоже считаю, что потеря времени лишь на руку нашим врагам. Предложение ваше не совсем мне по нутру, но коли регент Иоанн берет всю ответственность на себя, то я не вижу поводов для проволочек. Ур должен быть взят!

Варсаний выходил из шатра в бешенстве — в первую очередь, из-за собственного бессилия. А что он мог сделать? Открыто действовать в интересах Феодоры невозможно, а Василий и Зоя двумя руками за штурм города, так что официально к болвану Гаю не придерешься. Легат сделал то, что от него требовалось, а вот он, Варсаний получил оплеуху. Чтобы его разделали вот так, в два щелчка, на его же поле — такого с ним давно уже не случалось, и Сцинарион не собирался этого спускать.

Выйдя за ворота имперского периметра, он отпустил охрану и отвязался от Гая Нория, сославшись на то, что ему надо пройтись и побыть в одиночестве. Не оборачиваясь на недоуменный взгляд легата, он отправился в сторону палаток Трибунала. Во-первых, действительно необходимо было упорядочить мысли, а это у него лучше всего получалось на ходу, а во-вторых, ему по-прежнему не давало покоя странная смерть Исидора Феоклиста.

Если бы Варсаний хоть раз в своей жизни сдался и уступил, то никогда бы не достиг своих нынешних высот. Любое невзгоды и неудачи лишь закаляли его характер и оттачивали мышление. Сейчас, меряя ровными шагами землю, он прокручивал и прокручивал в голове прошедший совет и все более убеждался в своей правоте: «Иоанн опасен, и его нейтрализация на сегодня выходит на передний план».

«Не раскрывая своих намерений полностью, — размышлял Сцинарион, — я могу не многое. Уговорить некоторых варварских вождей не мараться грязной работой, но… На вспомогательную конницу и так никто особо не рассчитывает, а дикие легионы выполнят приказ, и этому не помешать. Зоя в своей зашоренности не видит всей картины целиком. Она рассчитывает, что продолжение кампании предоставит ей случай избавиться от Иоанна. Сейчас поди радуется вместе с братом, даже не подозревая в какое дерьмо они вляпались. Ведь если штурм, благодаря затее Иоанна, пройдет удачно, то вся армия будет на его стороне, а им останется разве что бегство».

Великий логофет прошагал через половину лагеря, даже не заметив, а из полной погруженности в себя его вывел окрик охранника:

— Стой! Куда прешь!

'Давненько я не слышал ничего подобного, — усмехнулся Варсаний. — Сегодня поистине день сюрпризов.

Не зная в лицо, в нем трудно было заподозрить второго человека в империи. Простая, хоть и из очень дорого сукна далматика, никаких украшений, золотых цепей и фибул. На вид чиновник среднего звена, не более.

Подняв взгляд на щекастое румяное лицо с большими навыкате глазами, Сцинарион произнес спокойно, позволив себе воспринять ситуацию с юмором:

— Пойди-ка, сынок, и скажи кому-нибудь из старших, что здесь стоит Великий логофет империи Варсаний Сцинарион.

В ответ на недоверчивый взгляд ему пришлось повторить:

— Пойди, пойди, тебе же лучше будет.

В глазах стражника все еще держалось сомнение, но в словах странного человека была такая непоколебимая уверенность и сила, что тот предпочел за благо последовать совету.

Прибежавший через минуту молодой человек в мятой сутане, едва глянув, сразу же рассыпался в извинениях и, постоянно кланяясь, повел высокого гостя к приемному шатру Трибунала.

Расположившись в кресле, Варсаний, остановив жестом очередной поток извинений, спросил, глядя прямо в настороженные глаза послушника:

— Кто у вас теперь здесь старший?

— Я. — Ответ прозвучал с некоторой заминкой, не укрывшейся от гостя.

«Почему он так нервничает?» — заинтересовался логофет, но заострять внимание на этом не стал. Глотнув воды из принесенной ему глиняной кружки, он поинтересовался:

— Как зовут?

— Иеремий. — Послушник сложил руки на груди и согнулся в поклоне.

— Ну и как ты, Иеремий, справляешься?

Не меняя позы, молодой человек изобразил в голосе полную покорность судьбе:

— Стараюсь как могу! Все в воле Огнерожденного!

— Ну-ну! — Кивнув, Варсаний решил, что для соблюдения приличий этого вполне достаточно и перешел к тому, что его действительно интересовало. — Мне хотелось бы кое-что уточнить касательно обстоятельств смерти прокуратора.

В глазах послушника блеснула тревога, а лицо еще больше побледнело.

— Что именно?

— Многое. — Варсаний со стуком поставил кружку на стол. — Но для начала я хотел бы побеседовать с тем, кто последним видел Исидора Феоклиста.

Послушник замялся, а Сцинарион, следуя какому-то внезапному озарению, добавил:

— И еще… Я хотел бы увидеть тело покойного.

Вот теперь слуга Трибунала по-настоящему испугался и замотал головой:

— Нет, это невозможно!

— То есть… — От удивления, Варсаний даже немного растерялся. — Ты отказываешь мне, Великому логофету империи. Ты в своем уме?

Послушник затрясся и отчаянно забормотал:

— По правилам Трибунала, я не имею права. Только после освидетельствования специальной комиссией мирские власти могут…

— Хватит! — рявкнув, Сцинарион хватил кулаком по столу. — Я больше не желаю слушать этот бред! Либо я сейчас получу то, что хочу знать, либо через пять минут здесь будет преторианская схола, и я все равно узнаю то, что мне надо, но ты и весь твой выводок отправитесь на рудники как государственные изменники. Выбирай!

— Вы не имеете права! — жалобно проблеял Иеремий. — Священная комиссия…

— Священная комиссия далеко, — Варсаний резко оборвал причитания, — а я здесь. Так что выбирай.

Жесткий взгляд Великого логофета не оставлял сомнений, что он не задумываясь выполнит угрозу, и служитель, не выдержав, сдался.

— Хорошо, я покажу.

— Вот это другой разговор, — смягчив тон, Сцинарион поднялся, показывая, что он готов идти.