Звёздный капитан

Шёпот звёзд

2211 г. Планета Рур, Южный Сектор

Летели мы долго, тем не менее пределов планеты определённо не покидали. Это было очень важно, но по весьма не очевидной причине. Разрабатывая план ловушки для Токато Ёши, мы исходили из предположения, что бывший администратор Лапуты-13 попал в западню и по каким-то причинам не может покинуть Рур. Следовательно, если бы у него появилась возможность это сделать, он непременно бы попытался. Классическая схема с заложниками, воспетая везде, где только можно.

Да, безусловно, это был риск, но другого варианта не было. Ни я, ни Фэнсон не знали, на что способен Токато Ёши, окажись он прижатым к стенке. Кто знает, какой он мог отдать приказ в момент отчаяния? Однажды Ёши уже распорядился применить биологическое оружие. Под ударом могла оказаться вся планета, а возможно и больше. Пятнадцать человек, а именно столько захватили заложников, включая меня ― это весьма скромная цена в таком случае.

Да, каждая жизнь бесценна, с этим нельзя спорить, но, когда выбор стоит между миллионами и полутора десятком, чаша весов склоняется отнюдь не на сторону вторых. В том числе и поэтому я был среди заложников, хотя Токато Ёши хватило бы и одного Великого Пророка.

Фэнсон был категорически против моего участия. Он долго спорил, ругался, грозил мне разжалованием, отставкой, трибуналом, но в итоге уступил, сказав напоследок:

― Однажды фортуна, на которую вы так уповаете, Чейдвик, отвернётся от вас, и вы погибнете, хорошо, если только вы один. Вы уже не наёмник, не лейтенант, а капитан.

***

Шаттл привёз нас в какие-то тропики, по крайней мере именно такой вид представился мне, когда нас вытолкали наружу. Мрачное, закрытое тучами небо, густая тёмно-зелёная растительность и оглушающий шум дикой природы. Джунгли стрекотали, ревели и мычали одновременно. Повсюду были насекомые и невероятное количество птиц.

Наши захватчики на флору и фауну особого внимания не обращали, принявшись деловито строить заложников по двое. Тех, кто сопротивлялся ― били током до потери сознания, а их бесчувственные тела заставляли нести остальных. Среди таких оказались Джанет, Роман, мужчина, что попытался собой загородить дверь шаттла и какой-то парень, просто грохнувшийся в обморок.

К моему удивлению Великий Пророк вёл себя спокойно и с достоинством, похоже, не хуже меня понимая, что чем больше он будет сопротивляться, тем больше сил уйдёт впустую. Слишком много было конвоиров, которые к тому же очень внимательно следили за действиями пленных. Нам запретили приближаться друг к другу вплотную, разговаривать иначе как короткими фразами или останавливаться для отдыха. Нас методично гнали сквозь джунгли по натоптанной, удивительно ровной для такой местности тропинке. Шли мы долго, по моим весьма приблизительным подсчётам не менее пяти километров, что, учитывая нашу весьма небольшую скорость, вылилось в трёхчасовую «прогулку».

Моё первоначальное впечатление об окружающих джунглях, как какой-то экваториальной части Рура, быстро сменилось пониманием того, что вокруг нас какой-то заповедник по типу тех, что я видел на Лапуте-13. Динозавров вроде не было, но в некоторых мелькавших зверях и птицах, даже такой далёкий от биологии человек как я, легко мог распознать давно вымершие виды.

На нашу процессию фауна обращала внимания не больше, чем на деревья. Это было странно, но, подумав, я легко нашёл ответ, показавшийся мне логичным. На заре существования нашего вида человек разумный очень постепенно расселялся по Земле, особенно это касалось таких обособленных континентов, как Австралия и Америка. Местные виды абсолютно не были приспособлены к контакту с двуногим суперхищником ― они не знали их запахов и не видели в двуногих букашках никакой опасности, что стало одной из причин массового вымирания мегафауны. Возможно, здесь была та же ситуация, только воспроизведённая искусственно.

В тот момент, когда с меня сошёл седьмой пот, а некогда белый парадный мундир окончательно окрасился в коричневый цвет, впереди из-за деревьев и прочей растительности показались здания. Это были приземистые, одноэтажные строения с широким ангарным входом, укрытые в складках местности.

Нас завели в одно из них, и мои догадки подтвердились ― это были бункеры. Самые классические без каких-либо изысков: наверху вход, а основная часть под землей. Мы оказались в просторном помещении с несколькими лифтами и парой грузовых платформ.

Вниз нас переправляли небольшими группами по два-три человека. В первую очередь отправились те, кто был без сознания, за ними те, кто случайно оказался в телестудии. Последними в недра бункера должны были отправиться я и Великий Пророк.

Старик мечтательно облокотился на стенку лифта, как только зашёл в него ― видно было, что он очень устал и держится на ногах из последних сил. Наши похитители не обратили на это ни малейшего внимания: как только лифт остановился, нас в ту же секунду принялись из него выпихивать без всякой жалости. Стоило мне чуть-чуть замешкаться, как в спину прилетел удар прикладом, из-за которого из лифта я вывалился кубарем. Не дожидаясь, пока меня примутся поднимать с помощью пинков, я поднялся так быстро, как только позволяли измученные длинным переходом ноги.

Вне всякого сомнения, нас привезли в тюремный блок: длинный, узкий настолько, что идти можно было только по одному, коридор, уставленный множеством практически одинаковых стальных дверей. Внутри меня встретило то, что на кораблях называлось «карцером-люкс»: крошечное помещение с вмурованной в стену металлической койкой, унитазом и раковиной. Освещался этот богатый интерьер лампами, которые безбожно рябили, что вряд ли было случайностью. Они были надёжно вмурованы в стену, защищённые таким образом от любых посягательств.

Несмотря на отвратительное мигание ламп, в сон я провалился сразу же, как только принял минимально удобное положение на койке ― слишком велика была усталость.

***

Разбудили меня примерно через три часа. Дверь с отвратительным скрежетом отъехала в сторону, и в камеру вошло двое охранников.

― На выход! ― буркнул один из них и недобро занёс электрокнут.

Начинать свой день с милого заряда электрошока мне не сильно хотелось, поэтому сон мгновенно был отринут в сторону, а я быстро поднялся, безуспешно оправил помятую, пропотевшую форму и позволил заковать руки в наручники.

Ноги отвратительно болели, им вторила и спина, по которой прошлись прикладом, в желудке из еды была только вода, наспех выпитая перед сном, чтобы хоть как-то заглушить голод. Хуже всего было то, что, не смотря на всё это, от меня требовалось быть максимально собранным и сосредоточенным. Вокруг было полно ценной или как минимум не бесполезной информации.

Карта этажей на двери лифта, надпись, запрещавшая ручную остановку там же, информационные надписи на стенах коридоров, показывавшие направления эвакуации. Самым главным приобретением оказалась цель маршрута ― меня вели прямо в кабинет Токато Ёши. Подарок лучше было сложно придумать.

Кабинет бывшего администратора Лапуты-13 до боли напоминал свой аналог, который я видел в прошлом. Обилие резного дерева, множество полок с настоящими бумажными книгами, стены, увешанные дипломами и прочими признаниями былых заслуг. Отсутствовал разве что аквариум с рыбами-химерами. Хотя я бы предпочел, чтобы отсутствовал сам владелец кабинета.

Токато Ёши мало изменился с тех пор, как наши пути пересеклись. Всё такой же худой, если не сказать тощий, с отвратительной ухмылкой, словно высеченной на его гладкой, как бильярдный шар, голове.

― Капитан Чейдвик, ― приторно сладким голосом, растягивая слова, поприветствовал он меня. ― Как ваше самочувствие, как спалось? Лампы, наверное, мешали? Не волнуйтесь: я от вашего имени позволил себе передать жалобу техникам. Прямо сейчас этот досадный промах устраняют ― больше вы заснуть не сможете.

Я молчал, без всякого видимого интереса разглядывая комнату. Токато Ёши воспринял это по-своему:

― Решили потянуть время? Или ищете большую красную кнопку, которая убьёт всех злодеев и освободит невиновных? Не боитесь, что когда нажмёте, то может оказаться, что злодеем всё это время были вы? ― он демонстративно отпил вина из заранее приготовленного бокала. ― Вы за свою карьеру сделали поразительно много. Нарушили присягу и помогли прийти к власти военному диктатору. Обратили в руины ни в чём неповинную планетку, которую потом передали во владение Османовым ― будто им мало того, что у них уже есть. Теперь вот легализовали опаснейший культ, по сравнению с которым все старые религии ― это детсадовские утренники. Не многовато для человека, который чин капитана получил чуть больше года назад?

И эту речь я оставил без ответа.

― Надеетесь, что история вас рассудит? ― предположил Токато Ёши. ― Сомневаюсь. Вильнёв мнит себя кем-то вроде Цезаря, Кромвеля или, хе, как иронично, Наполеона ― военного, который взял в руки власть для наведения порядка. Только вот первого убил человек, которого он любил как сына. Голова второго почти тридцать лет провисела на пике ― в назидание потомкам. Третьего же отравили тюремщики. И Вильнёва ждёт такая же судьба. История показывает, что революции «сверху» всегда пожирают сами себя. Пройдёт год-два и тот, кто вчера был героем, обратится злодеем, а старая власть окажется не такой уж и плохой.

Я изобразил усталый вздох и спросил:

― Вы ждёте от меня диспута на историческую тему? В таком случае вы выбрали сложный способ найти себе оппонента.

― Оказывается вы умеете дерзить! ― притворно удивился Токато Ёши. ― Нет, в диспут с вами вступать я не собираюсь. Хотел сообщить, что мы отправили вашему командованию требование предоставить нам транспорт и безопасный отлёт с планеты…

Это было предсказуемо, даже слишком. Беглый администратор сам себя загонял в нашу с Фэнсоном ловушку.

―… если же они откажутся, то мы начнём вас по одному убивать, ― холодно продолжил Токато Ёши.

― Можете начинать, ― с вызовом бросил я.

― Что?

― Если вы собираетесь шантажировать генерал-майора убийством заложников, тогда можете начинать убивать ― вы просто развяжете ему руки. Фэнсон участвовал в подавлении двух планетарных мятежей, и как только он обнаружит это место, то сразу же сбросит сюда бомбу.

Было видно, что администратор не слишком мне поверил, но явно засомневался.

― И убьёт не только вас, но и…

― Пятнадцать человек, которых фактически убьёт не он, а вы. По крайней мере, именно так напишут СМИ.

Токато Ёши смерил меня холодным взглядом. Он не верил моим словам, и было бы странно будь иначе, но он начал сомневаться. Большего на текущей момент мне и не нужно было. Ход в этой странной партии переходил от меня к Фэнсону.

***

Меня отправили обратно в камеру, в которой и правда подкрутили лампы ― теперь они не только мерцали, но и светили невыносимо ярко. Вернулся и голод, к которому присоединилась жажда. Слишком налегать на местную воду мне не хотелось ― в неё могли подмешать что угодно.

Сидеть, экономить силы и просто ждать было невыносимо. Свет был повсюду и от него не помогало ничего, а когда я намотал на голову китель, появился охранник и, угрожая электрокнутом, приказал снять.

Время играло против меня, но с этим ничего нельзя было поделать. Если бы я продолжил давить на Токато Ёши, он мог принять мои слова за блеф или пустые угрозы. Мне же напротив нужно было создать впечатление, будто я очень хорошо знаю, как будет действовать Фэнсон. Ирония была в том, что это было действительно так: что будет делать генерал-майор, я знал очень даже хорошо. Но не время, когда он приступит.

В бесцельном анализе произошедших событий прошли три невыносимо долгих часа. Глаза слезились, от голода кружилась голова, а в горле пересохло, будто я был в пустыне, но мне удалось дождаться.

Стены вздрогнули, а свет на пару минут погас, даря глазам долгожданный отдых. Я сидел и улыбался темноте, очень живо представляя, как где-то вверху образуется грибовидное облако после ядерного взрыва. Это был очень точно рассчитанный удар, достаточно мощный, чтобы повредить помещения бункера, которые располагались близко к поверхности, но недостаточно, чтобы нанести серьёзный ущерб.

Фэнсону, как и мне, очень хорошо были известны характеристики этого места. Подобных сооружений на Руре массово не строили, а проследить, какие материалы и оборудование использовалось, не составляло труда. На основе этого легко высчитывались характеристики того, на что бункер был рассчитан. Дальше просто: уточнить расположение и сбросить туда маломощный «пугательный» ядерный заряд.

Это была ещё одна ошибка Токато Ёши: расположи он своё убежище в каком-нибудь городе, и такой привлекательной возможности у Фэнсона бы не было. Наивно рассчитывать, что генерал-майор остановится из-за угрозы уничтожить богатый природный мир вокруг. Среди военных ― экологов нет.

Последствия не заставили себя ждать. Явились сразу двое охранников и, не говоря ни слова, вмазали мне по груди электрокнутом и потащили к лифту. И хотя я практически ничего не видел: в глазах мерцало и искрилось расплывчатое нечто, в которое обратилось всё вокруг, мне удалось заметить, что они напуганы и растеряны.

В таком же настроении пребывал и сам Токато Ёши, в кабинет которого меня приволокли и попытались поставить, но так как ноги меня не держали, усадили в одно из кресел.

― Вы сейчас выйдете на связь и потребуете, чтобы этот ваш Фэнсон прекратил, иначе, ― лицо бывшего администратора пылало не то от гнева, не то от волнения, ― мы начнём убивать заложников.

― Во-первых, из-за ионизирующего излучения вы ещё несколько часов не сможете установить связь, ― с трудом выговорил я, ― во-вторых, как уже было сказано, стоит вам кого-то убить ― и вы не жилец.

Токато Ёши проскрежетал зубами и жестом приказал охранникам меня увести. Далеко мы не ушли ― не успели мои конвоиры зайти в лифт, как по связи им поступил новый приказ. Теперь наш путь лежал наверх, в помещение, скорее всего служившее тренажёрным залом или чем-то вроде того, судя по обилию соответствующего инвентаря.

Сюда принялись стаскивать и остальных пленных. Судя по тому, что процесс занял почти час, ядерный взрыв нарушил работу лифтов. По тому, как вели себя остальные пленники я понял, что весь гнев тюремщиков пришёлся на меня: остальные хоть и выглядели растерянными и напуганными, но, по крайней мере, могли самостоятельно передвигаться. Все, за исключением Романа Османова. Бизнесмен выглядел неважно: его рану так никто и не обработал, а из-за отсутствия второй руки он даже не мог наложить временный жгут, хотя, судя по порванной одежде, определённо пытался.

Подобное варварство вывело меня из себя. Найдя в себе силы, я поднялся и рявкнул ближайшему охраннику:

― Окажите ему помощь! Вы что, не видите, что он истекает кровью? Или вы экономите на нас пули и ждёте, пока он сам умрёт?

― Сидеть! ― рявкнули на меня, замахиваясь электрокнутом, но не ударили.

Одной из последних привели понуро бредущую Джанет с огромным синяком на половину лица. Девушка не сопротивлялась, а напротив ушла в себя и была где-то очень далеко. Пройдя пару метров её пустой взгляд случайно упал на меня. Она остановилась и моргнула, возвращаясь в реальный мир, на её глазах выступили слёзы, а затем она увидела двоюродного брата.

Несколько мгновений она стояла как вкопанная, разглядывая его: однорукого, разбитого, жалкого, а затем решительно, невзирая на протесты охраны, направилась к нему. Ей попытался преградить путь охранник, но вошедший следом за Джанет Токато Ёши сделал жест рукой, и девушку пропустили.

Джанет, ни секунды не сомневаясь, оторвала от своего платья кусок ткани и принялась сооружать жгут. Она стояла спиной ко мне, и я не видел её лицо, но зато наблюдал за лицом Романа: судя по шевелению губ, они о чём-то разговаривали.

От сцены семейного воссоединения меня отвлёк появившийся в дверях Великий Пророк. Так же как и все мы, старик выглядел измученным, но держался неплохо и шёл самостоятельно, хотя и не без труда. Он с облегчением вздохнул, когда сел неподалёку от меня. Не поворачиваясь в мою сторону, Великий Пророк негромко сказал:

― Испытания делают нас сильнее, не так ли, Генри?

― Только не те, которые заканчиваются смертью, ― ответил я.

― Если этот психопат, ― старик сделал почти незаметное движение в сторону Токато Ёши, ― сгинет с нами, то, пожалуй, сойдёт.

Нас прервали: в зал влетела пара небольших округлых дронов. Один принялся по очереди снимать с близкого состояния пленников, другой же замер перед бывшим администратором.

Началась стадия торга. Нудная, долгая и невероятно скучная. Токато Ёши не хотел умирать, но и Фэнсон не предлагал ему никаких условий, гарантирующих сохранность: сначала освобождение заложников и лишь затем переговоры о дальнейшем. Несколько раз бывший администратор откровенно терял самообладание и собирался кого-нибудь убить, но каждый раз успокаивался. Значит мои слова он всё же запомнил.

Наконец, подозвали и меня. С голографического экрана на меня холодными глазами взирал безразличный Фэнсон, с заметной долей презрения он сказал:

― Приветствую, капитан Чейдвик. Надеюсь, у вас было время подумать над тем, сколь серьёзную оплошность вы допустили и в какое положение всех нас поставили.

― Подумал, генерал-майор, и я готов любым способом искупить это.

― Этот человек требует предоставить ему транспорт, на котором бы он смог покинуть планету. С собой он собирается взять нескольких заложников. Понадобится пилот, и он требует, чтобы им были вы.

― Если меня накормят, то я согласен.

Фэнсон смерил меня ещё одним долгим взглядом, на этот раз искренним ― предполагалось обыграть эту сценку иначе, но из-за голода и недосыпания, мои мысли роились, словно пчёлы в улье, и было не до изысканной актёрской игры.

― Что касается других заложников…

Токато Ёши прервал генерал-майора на полуслове и объявил:

― Это будет Великий Пророк и девчонка Османовых.

Всего переговоры длились более пяти часов. Кроме того разговора я в них не участвовал ― меня усадили на всё ту же скамью и заставили ждать, пока бывший администратор и Фэнсон сойдутся по всем условиям сделки.

Их мне в точности никто так и не рассказал, но кое-какие соображения на этот счёт у меня были. Они подтвердились уже после окончания переговоров, когда всех пленных принялись отправлять обратно по камерам. Меня конвоировали первым, и привели не в ту же самую камеру, где я был до этого, а в одну из соседних.

Тут не было мигающего света, температура была почти комфортной, но самое главное ― на койке стоял поднос с едой. Не ахти что: овсяная каша на воде, жидкая, словно суп и без всякого намёка на масло, да пара простеньких сосисок марки «и это тоже можно есть». Тем не менее, даже такое, более чем скромное меню, показалось мне в тот момент пищей богов. Сразу же после трапезы меня мгновенно потянуло в сон, но уже такой вольности мне не дали: снова появился охранник и потащил за собой.

Токато Ёши беспокойно ходил по своему кабинету, нервно почёсывая пухлые руки.

― Через несколько часов прибудет обещанный вашим командиром лайнер. Вас к нему допустят ― для технического осмотра. Проверите всё, что необходимо, и составите краткий отчёт.

Мне оставалось только пожать плечами и равнодушно ответить:

― Если это нужно.

Безусловно, это была проверка. За мной будут внимательно следить, а сам лайнер тщательно обыщут и до моего появления и после. Откровенно говоря ― пустая трата времени.

― Если вы хотите, чтобы я пилотировал корабль, то мне нужен отдых, ― сообщил я.

Токато Ёши долго на меня смотрел, размышляя над этим ― ему безусловно было выгодно моё разбитое состояние. Чем хуже работает моя голова, тем меньше шанс, что она выдаст какой-нибудь план. По крайней мере так думал он, а разочаровывать его мне пока не хотелось. Наконец, он сделал жест охраннику, и тот вернул меня в камеру.

***

Сон вышел беспокойным и его было слишком мало: стоило мне открыть глаза, как голова страшно заболела. В тот момент я искренне раздумывал над тем, не получить ли ещё один разряд электрокнутом ― он во всяком случае слегка привёл бы меня в чувство.

Не слишком внимательно следя за маршрутом, я поплёлся за охранником. Снова лифт, затем какие-то одинаковые серые коридоры, пара жутко неудобных металлических лестниц и невыносимо долгое открытие огромных дверей, запиравших убежище.

Снаружи сильно пахло гарью, стоял какой-то недобрый, слегка желтоватый туман и моросил отвратительный дождик. Учитывая, что едва ли десять часов назад сюда сбросили ядерную бомбу, всё вышеперечисленное не предвещало ничего хорошего.

Теперь меня сопровождала пара охранников в красных костюмах химзащиты и при автоматах. Мне, разумеется, никаких средств личной защиты выдать даже не подумали. Кроме того местность, искорёженная взрывом, мягко говоря была не слишком приспособлена для пеших прогулок, поэтому двигались мы медленно, давая мне вдоволь подумать обо всех прелестях лучевой болезни.

На самом деле, как раз лучевая болезнь мне грозила наименьшим образом. Современные ядерные бомбы были достаточно чистыми, чтобы сводить радиационное заражение к минимуму. Проблема в том, что в воздухе хватало всякой дряни и без радионуклидов. Одного горячего пепла было более чем достаточно. После того, как моя просьба предоставить противогаз была проигнорирована, я молча взял и оторвал от кителя кусок ткани, приложив его к лицу. Не ахти какая защита, но лучше, чем совсем ничего.

Лайнер приземлился в километре или двух от бункера, на месте, которое ещё вчера было джунглями. Теперь же это была выжженная пустошь и о былой зелени напоминали разве что периодически попадавшиеся на глаза искорёженные пеньки. Не могу сказать, что я ценил природу превыше жизней людей, но даже меня размах разрушений поразил. Одно дело читать о таком или наблюдать издали и совершенно иное видеть вблизи, особенно зная, что было до взрыва.

***

Осмотр лайнера занял у меня чуть больше часа. Самым сложным оказалось не подать виду, что я знаю его наизусть, начиная от всех кнопок на пульте управления и заканчивая расположением шкафчиков в тамбуре.

Назывался корабль «Оникс», и как другие представители класса пассажирских кораблей, он концептуально ничем не отличался от авиалайнеров, когда-то давно бороздивших небеса Земли. Такие же ряды кресел, подразделение на классы в зависимости от стоимости билетов, внешне они тоже были похожи: разве что крыльев не было.

Такие кораблики как «Оникс» перевозили пассажиров в совсем небольшом радиусе, чаще всего их маршрут пролегал в двух-трёх смежных системах. Оно и не удивительно: нужно обладать особым строением ягодиц, чтобы высидеть в этом корабле больше дня. Поэтому отыскать такой в Южном секторе с его огромными расстояниями между населёнными системами оказалось задачей нетривиальной. «Оникс» стал для нас с Фэнсоном настоящим подарком.

Эта старая развалина была в строю тридцать три года и повидала всякое. Лет десять «Оникс» не перевозил пассажиров: его переоборудовали под почтовый корабль. Из-за постоянных температурных нагрузок от входа в атмосферу, корпус корабля сильно деформировался и экипаж, пара пилотов да механик, вынуждены были постоянно находиться в скафандрах, опасаясь разгерметизации. Как это бывает в таких случаях, наиболее пострадали шлюзы, точнее шлюз. По документам выходило, что «Оникс» уже пять лет не совершал стыковок в космосе. Это могло значить только одно: имелась серьёзная угроза повредить корабль при стыковке.

Токато Ёши об этой особенности не знал: Фоэлтон позаботился о том, чтобы проблемы со шлюзом невозможно было обнаружить даже при самом внимательном осмотре. Подправить же техническую документацию и вовсе было делом пары минут.

То, что бывший администратор не собирается задерживаться на этом ржавом корыте, было очевидно по тому, с какой лёгкостью он на него согласился. Даже Ёши должен был понимать, что «Ониксу» гонку со «Своенравным» не выиграть. Искать долго не пришлось: ещё до операции я обнаружил, что в системе на самой окраине подозрительно долго находился небольшой курьерский кораблик, достаточно скороходный, чтобы иметь возможность скрыться от фрегата.

Токато Ёши сам того не подозревая загонял себя в ловушку. Каждый его шаг, каждое действие, было просчитано едва ли не поминутно. Это был титанический труд, стоивший нам с Фэнсоном немалых нервов, но судя по тому, как всё развивалось ― оно того стоило.

Закончив осмотр лайнера, я, невзирая на протесты конвоиров, прежде чем отправиться, нацепил на голову дыхательную маску, позаимствованную из аварийного ящика лайнера. На обратном пути уничтоженная природа волновала меня куда как меньше, в первую очередь из-за того, что большая часть моего внимания была сосредоточена на планшете, где я набирал технический отчёт. Занятие, достойное матроса, и для капитана весьма унизительное. Уверен, Токато Ёши был очень доволен, раз заставил ненавистного себе Чейдвика ползать на коленях, осматривая грязный лайнер, а затем ещё и написать ему отчёт, но такое я был готов терпеть сколько угодно.

Кроме того, отчёт, безусловно, был проверкой. Это даже не скрывалось: на полпути по дороге назад мы встретили пятёрку людей в защитных комбинезонах. Проблемы со шлюзом они обнаружить не смогут при всём желании, остальное же мне скрывать не было никакого смысла. На лайнере не было никаких заначек с оружием, скрытых помещений, неправильно работающих датчиков и прочего. Всё это легко находилось, кроме того не имело практического смысла.

Я неплохой стрелок, но перестреливаться в замкнутом помещении с сотней человек, а именно столько Токато Ёши собирался увезти с собой, было намного выше моих возможностей. Точно так же, как и пытаться пройти незаметно в какую-то часть корабля. Напротив, способ нашего спасения был настолько на виду, неприкрытый ничем, что искать его никто бы и не подумал.

***

Когда я вернулся к Токато Ёши, тот полулежал в своём кресле, вяло и без интереса смотря новости. Заметив меня, он выключил экран и кивнул на стол, показывая, где надо оставить планшет. Прежде чем уйти, я, припомнив своё путешествие сообщил:

― Нам троим необходимо выдать защитное снаряжение, если вы, конечно, хотите, чтобы мы добрались живыми до лайнера.

Бывший администратор смерил меня насмешливым взглядом, а затем спросил:

― Когда вы высаживали в жерло вулкана моего коллегу и друга Сиро Ииси, вы дали ему нацепить маску?

― Да.

― Какое благородство! ― кривляясь, ответил Токато Ёши. ― Затем вы его убили и оставили там гнить. Зато Сиро не дышал серой. Вильнёв, наверное, просто не успел вам дать медаль за это. Вы, кстати, знаете, почему мы вообще выбрали Новый Каир в качестве цели?

― Отдалённая планета, неприкрытая флотом, идеальное место для испытаний…

Мои рассуждения прервал сухой смех бывшего администратора.

― Какой же вы слепой, ― отсмеявшись, заявил он. ― Все необходимые испытания мы завершили за несколько месяцев до того, как вы получили приказ явиться на «Лапуту-13». Что же до прикрытия флотом… изначально планировалось атаковать приграничные миры Содружества, скомпрометировав моллюсков. Но ненавистный вам Сиро Ииси, по совместительству создатель грибка, настоял именно на варианте, когда первый удар наносился именно по моллюскам, вынуждая тех ответить. Что, сами понимаете, было в несколько раз сложнее.

Вопрос «зачем» замер у меня на губах, остановленный очередным смешком Токато Ёши.

― Зачем? Это вы хотите спросить? Оглянитесь вокруг и спросите себя сами: человечество ведёт кровавую войну, больше напоминающую бойню, но где это всё? Миллионы погибли, но миллиарды продолжают жить, как и жили, словно нет никакой войны. С гибелью флота Ронского наша раса погрузилась в сон. Отвернулась от звёзд, уткнувшись себе в ноги, ― администратор встал со своего кресла, ― иногда для того, чтобы проснуться, недостаточно встать и открыть глаза, нужно залепить себе пощёчину, да посильнее. Ма’Феранцы не идиоты, они очень хорошо это понимают, поэтому и воюют по всем правилам, выпуская гражданских, с долгими осадами и утомительными приграничными стычками. Они методично перемалывают нашу армию и флот, прекрасно осознавая, что взамен десяти потерянных кораблей в строй введут лишь три. Инопланетяне это понимают, а ряженые идиоты в форме ― нет!

Разгорячившись, Токато Ёши прошёлся взад-вперёд, интенсивно жестикулируя:

― Пока на границах гибнут миллионы, а адмиралы флота играют в благородство, в парламенте Земли спорили о том, как распределить оборонный бюджет так, чтобы никто не обиделся. Мы же, на Лапуте-13, предложили выход: превратить пожирающий миллионы приграничный конфликт в войну на уничтожение. Небольшая провокация, пара уничтоженных миров ― всё Содружество бы воспылало жаждой мести. Только представьте: призывные пункты, ломящиеся от добровольцев, Лунные верфи, забитые до отказа кораблями, миллионы кредитов, которые бы пошли не на баловство, а на войну, наконец!

― Погибли бы миллиарды, ― с отвращением заметил я.

― Да, ― согласился Токато Ёши с безумным огнём в глазах, ― они и так погибнут: в бесконечных пограничных войнах, от голода и перенаселения. Так не лучше ли заплатить эту кровавую цену сразу, с пользой для себя?

― Люди ― это не валюта, чтобы их жизнями платить за что-то, ― ответил я. ― Вы ошибаетесь, если считаете такой способ выходом из текущего положения. Не только человечество будет вести войну на уничтожение, но и моллюски тоже. На каждый ваш удар они ответят своим, не менее болезненным. Кроме того, они не единственные наши соседи ― думаете остальные расы будут смотреть, как мы истребляем моллюсков? Или вы собираетесь объявить войну всей галактике?

Мои слова определённо не понравились бывшему администратору: тот едва удержал себя в руках. Было видно, что человек передо мной ― безумен, причём давно. Такие мысли не возникают спонтанно за день или два, даже года, пожалуй, тоже будет мало.

Токато Ёши процедил сквозь сжатые до скрипа зубы «слепец» и отослал меня обратно в камеру. После этого разговора мне очень сильно захотелось поговорить с Великим Пророком, пересказать ему слова бывшего администратора и посмотреть на его реакцию. Уж очень эти речи были похожи на те, что принадлежали человекоцентристам. Оно и не удивительно: и то и другое, было неприкрытой ксенофобией с примесью коллективизма.

Однако такого подарка мне никто и не думал предоставлять, и следующие несколько часов я провёл в полудрёме, так и не сумев заснуть. Лёгкие после прогулки по поверхности неприятно горели, ноги окончательно превратились в свинцовые, вдобавок распухнув, болело и остальное тело, словом, чувствовал я себя отвратительно. Утешало лишь то, что скоро это всё закончится.

***

Меня, Джанет и Великого Пророка затолкали в провонявшие потом защитные костюмы и под дулами винтовок повели к лайнеру. Шли ещё медленнее, чем я ожидал: наши конвоиры попутно несли пару увесистых ящиков, что изрядно замедляло процессию.

Где-то на половине пути, во время преодоления небольшого холмика, из-под ноги Великого Пророка уехал камень, посыпалась земля, и старик едва не покатился кубарем вниз ― к счастью я шёл следом и успел его подхватить. Тем не менее, ногу он вывихнул, и продолжать путь самостоятельно не мог. Пришлось нам с Джанет, попеременно, давая друг другу передышку, помогать ему идти.

Девушка держалась обособленно и отстранено, со мной не разговаривала и даже взглядами редко обменивалась. В эти немногочисленные моменты я видел пустой взгляд померкших синих глаз и понимал, что Джанет была на пределе своих психологических возможностей: её сознание забилось так глубоко, как только могло, а тело действовало на полном автопилоте.

Великий Пророк внешне держался чуть лучше, даже перекидывался со мной какими-то фразами, но я-то видел, что при каждом шаге он сжимает зубы, скрывая боль.

Не думаю, что на фоне других я выглядел лучше: порванная, грязная, пропотевшая насквозь парадная форма, нечёсаные, сбившиеся в колтуны волосы, и дикий взгляд суетящихся глаз. Это был предел моих возможностей, как физических, так и психологических. Меня двигало вперёд лишь понимание того, что ещё пара часов, и всё закончится. Словно свет маяка в бурю оно вело меня дальше и дальше. Моим спутникам в этом плане приходилось куда хуже, и помочь им я не мог. Даже самая невинная ободряющая фраза могла обернуться против нас.

Наконец показался лайнер. Мы были последними: внутри всё было подготовлено к взлёту. С полсотни человек вольготно расселись по пассажирским местам, все ― в скафандрах. Пленникам же их предлагать не собирались. Пришлось снова становиться в позу и, упёршись, требовать себе такой же.

Ситуацию удалось разрешить только с появлением Токато Ёши, тот даже не дослушав своего подчинённого, отмахнулся и сказал:

― На это нет времени, дайте этому барану скафандр и взлетаем.

― Остальным тоже, ― напомнил я.

― Да-да.

На всех пленных до сих пор находились специальные ошейники, предотвращающие побег, и скафандр на них, разумеется, не налезал. Охранник, который конвоировал нас, явно колебался, не зная, стоит ли позволять их снять и хотел было пойти к своему начальству. Неизвестно, что бы из этого вышло, если бы Великий Пророк, с тяжёлым вздохом, не без издёвки спросил:

— Молодой человек, вы по каждому вопросу будете бегать к своему шефу?

Охранник побагровел от злобы, но всё же сдался и снял ошейники. Разминая шею, я быстро переоделся и, обменявшись взглядами со своими спутниками, быстро отправился в рубку.

Взлёт прошёл нормально. Вряд ли «пассажиры» чувствовали себя комфортно в этом дребезжащем ведре, но никаких аварийных ситуаций не возникло.

Сразу же, как я доложил об этом, Токато Ёши подсунул мне планшет с картой системы и координатами ближе к её окраине и сказал:

― Настройте автопилот до этой точки.

Не задавая лишних вопросов, я принялся вводить данные. Бортовой компьютер был, наверное, старше, чем сам корабль раза эдак в два. По крайней мере, мне так казалось. Работал он медленно и вводимые координаты принимал с такой неохотой, что это грозило растянуться на пару часов. Улучив момент, пока никто не видит, я хорошенько его пнул. На экране на пару секунд зажглась надпись «извините, капитан», и производительность возросла.

Идея загрузить копию ИИ со «Своенравного» принадлежала Фэнсону. Нужен он был для подстраховки: на случай, если меня уберут от управления. Так оно и произошло: когда я закончил, меня не слишком вежливо попросили «на выход».

Разминая затёкшую спину, на ватных ногах я перебрался в хвостовую часть лайнера. Раньше это был эконом класс, но позже из него убрали часть кресел и частично переоборудовали под небольшой трюм. Здесь среди кучи ящиков и множества людей Токато Ёши, я нашёл своих братьев по несчастью. Великий Пророк и Джанет сидели особняком на самых дальних от входа сиденьях.

Видя в этом отличную возможность, я присоединился к ним. На нас не особенно обращали внимание, поэтому мне даже не пришлось скрываться. Так, чтобы остальные видели, я поднял правую руку и лёгким движением активировал небольшой голографический интерфейс. Дождавшись, пока за мной повторят, нажал на небольшую кнопку в правом углу из-за чего цвет некоторых индикаторов поменялся на красный, а затем ввёл на появившейся цифровой клавиатуре очень знакомое моим спутникам число: «7704» и нажал кнопку подтверждения

С точки зрения стороннего наблюдателя я не делал ничего крамольного: просто поменял канал рации скафандра. Все переговоры всё равно шли через компьютер лайнера, поэтому никакими образом для побега это использовать было нельзя. Хитрость заключалась в деталях, а именно в том, что с этого момента все, что мы скажем друг другу по этому каналу останется между нами. В рубке же услышат совершенно иное: у ИИ имелся обширный банк данных с моей речью, весьма внушительное количество выступлений Великого Пророка. Проблема была только с Джанет — её голоса у нас не было. На такой случай у ИИ было на выбор несколько наборов мужских и женских голосов и по идее он должен был подобрать что-то похожее.

Великий Пророк прокашлялся, и его голос послышался в динамиках.

― В этом нет нужды, ― сообщил я.

― Что нам делать? ― спросила Джанет, нервно дыша.

― Ничего. Сидите, как и сидели, ведите себя так же. Когда нас всех поведут к шлюзу, обязательно наденьте шлем и убедитесь, что он защёлкнулся.

Я демонстративно рукой поправил шлем на Джанет, слегка надавив на него сверху, пока не раздался приятный сухой щелчок. Это была распространённая ошибка, но не смертельная: механизм был сконструирован так, что при перепаде давления защёлкивался сам, но по ушам перед этим било сильно, вплоть до крови.

Великий Пророк повертел свой шлем, осматривая его горловину, но надевать не стал ― судя по тяжёлому дыханию ему и без него не слишком легко дышалось.

Следующую фразу я сказал совсем тихо, так, чтобы нас случайно не услышал кто-нибудь из окружающих:

― В шлюзе на стенах есть специальные рукоятки ― постарайтесь ухватиться хотя бы за одну из них.

***

Лететь нам было долго, поэтому я порекомендовал своим спутникам отдохнуть. Великий Пророк уснул едва ли не сразу, Джанет долго металась, но тоже уснула. Мне же, увы, не спалось. Мысли о том, что будет далее, не давали покоя. Я твердил себе, что это был всего лишь животный страх, зашитый в подсознание тысячи лет назад. И в то же самое время понимал, что неконтролируемый выход в открытый космос ― совсем не шутка.

Однажды, ещё будучи лейтенантом, я видел, как матрос, выполнявший какую-то рутинную операцию снаружи крейсера, не удержался и отправился в полёт. На этот случай его скафандр был закреплён специальным тросом, который в случае чего сматывался автоматически. Автоматика сработала безупречно: она начала втягивать матроса обратно в шлюз практически сразу, но трос зацепился и обмотался за небольшой выступ на корпусе. В результате несчастного раскрутило с невероятной скоростью, словно на взбесившейся центрифуге, да вдобавок ещё и пару раз приложило об корпус. Парень выжил, но на всю жизнь остался трясущимся инвалидом.

Нам предстояло нечто похожее, только в абсолютно неконтролируемой обстановке. Моя рекомендация держаться за поручни никаким образом удержать нас в шлюзе не могла — при декомпрессии сил не хватит, чтобы, ухватившись за поручень, удержать себя внутри. Сказал я это, рассчитывая, чтобы нас всех выкинуло примерно в одном направлении, а не абы как раскидало по округе. Кроме того, так снижался риск попасть в ту самую безумную центрифугу.

До точки встречи с быстроходным кораблём летели мы долго: шесть с лишним часов. За это время не произошло ничего интересного: пару раз заходил Токато Ёши с ехидной улыбочкой да произошёл небольшой конфликт между несколькими его людьми. В отличие от своего лидера, они явно не были так уверены в грядущем успехе, тогда как бывший администратор просто упивался своей победой и заодно вином.

С его точки зрения свобода уже была у него в руках. Сейчас он состыкуется с другим кораблём, и задача по его поимке мгновенно усложнится в несколько раз. Ему даже пересаживаться необязательно: достаточно просто полететь в разных направлениях. Своеобразная игра в напёрстки. Единственное условие, которое было у Токато Ёши ― это необходимость сохранности заложников, а значит, нас он точно бы пересадил на более скоростной корабль. Мы трое ― гарант того, что по нему не будут стрелять на поражение как только увидят, а значит и увезти нас из системы задача первоочерёдная.

В момент, когда к нам подошли двое охранников и потребовали идти за ними, я едва сдержался, чтобы не выдохнуть с облегчением. Остался финальный рывок.

Прежде чем войти в шлюз, я осторожно убедился, что Джанет и Великий Пророк правильно надели шлемы, перепроверил свой и, вздохнув поглубже, сделал шаг вовнутрь.

Старое, проржавевшее помещение, в котором мы оказались, не вызывало доверия даже у наших конвоиров. С пренебрежем оглядевшись, они боязливо натянули на головы шлемы и принялись изучать инструкцию, как открыть шлюз, что висел рядом с терминалом.

Когда они заблокировали двери и начали выравнивать давление, я покрепче схватился за поручень, попутно гадая, как всё произойдёт. Мне представлялась тряска, свист, мигающий свет и всё в таком духе, но реальность оказалась куда скучнее и неожиданнее.

Раздался громкий хлопок и меня дёрнуло в сторону одной из стен, где зияла дыра. Рывок был таким, что я тысячу раз пожалел о том, что вообще коснулся поручня ― ещё чуть-чуть и моя кисть так бы и осталась на нём. К счастью, моя рука соскользнула и благодаря этому осталась со мной. Меня хорошенько приложило об что-то металлическое, а затем куда-то понесло. Мелькнуло два корабля, один стреловидный, а другой более классический, квадратно-прямоугольный, которые пронеслись мимо меня и быстро остались где-то позади.

Идея с поручнем не сработала дважды: мне не удалось предотвратить начавшееся вращение, поэтому вселенная крутилась с приличной скоростью. Где-то неподалёку, крутились и остальные. Джанет в трёх метрах, Великий Пророк в двух. Конвоиров же унесло в другую сторону, поэтому с ними нас разделяло аж полсотни метров.

Зрелище, конечно, было завораживающим: бесконечная пустота космоса и миллиарды звёзд, туманностей и далёких галактик вокруг. Никогда прежде я не ощущал себя столь ничтожным на их фоне. Песчинка в бесконечной пустыне была в тысячи раз больше в тот момент, нежели я на фоне вселенной. Меня захлестнуло волной самых разнообразных эмоций, но постепенно они начали меркнуть и, пузырясь, из недр разума поднимался животный страх.

Окружающая пустота больше не восхищала меня, а только давила своей колоссальностью. Это состояние называлось «космической клаустрофобией», и я знал, что подвержен ей с первого выхода в открытый космос, когда меня обуял такой страх, что я даже пошевелиться не мог. С тем пор минуло много лет, и я куда лучше мог держать себя в руках, но всё равно не мог пошевелить даже рукой.

Джанет, в отличие от меня, явно чувствовала себя куда лучше. Сначала она попыталась побарахтаться, словно оказалась в воде, без какого-либо результата. С нескрываемым восторгом девушка сказала, слегка охрипшим голосом:

― Какая красотища! Вот бы это запечатлеть!

Великий Пророк, тяжело дыша, сиплым голосом поддержал беседу:

― Вселенная невероятна! Однажды это всё будет принадлежать нашим потомкам.

Им потребовалось ещё несколько минут, прежде чем Великий Пророк заметил моё молчание и задал вопрос:

― Генри, с вами всё в порядке?

В ответ мне удалось лишь невнятно промычать ― страх держал крепко. Мой разум остался при мне, как и глаза, но всё остальное было не в его власти. Я-то знал, что остаётся ждать подлёта «Своенравного» ― он должен был прибыть в течение часа, но сообщить об этом остальным никакой возможности не было.

Время тянулось невыносимо медленно, секунда длилась час, а час ― год. Страх и не думал отступать, напротив, постепенно он продвигался всё дальше и дальше. Дошло до того, что даже каждый вздох приходилось делать под принуждением. Джанет и Великий Пророк в это время обсуждали моё состояние, но мысли их двигались абсолютно в неверном направлении. Страх же продвигался всё дальше — каждый вдох делался усилием воли.

«Может оно и к лучшему? Провалюсь в обморок, а там и спасение» — подумалось мне.

«Отставить пораженчество!» — рявкнула воля, голосом из прошлого, принадлежавшем Лидии.

Я моргнул и увидел, что уже не болтаюсь неизвестно где, а сижу в крохотной каюте за простым металлическим столиком. В руках у меня небольшая, обитая бархатом коробочка, внутри которой самый важный предмет в моей жизни. Мельком я приоткрыл её, чтобы, наверное, раз в сотый убедиться, что кольцо на месте.

В этот момент двери каюты открываются, и воспоминание оборачивается кошмаром. Вместо Лидии вошёл искорёженный, слегка обгоревший труп, и лишь по протезу, заменявшему ногу, было понятно, что это существо ― моя возлюбленная.

— Почему ты, а не я? — спросил труп мягким голосом Лидии, хотя во рту у него зияла обугленная дыра.

Ответа у меня не было, а если бы и был, то язык всё равно не слушался меня.

Завыла серена и наваждение исчезло. Я снова был на «Небуле», сидел в своём кресле и разглядывал карту. Кроме меня на мостике не было никого, даже штурмана. Но меня это нисколько не беспокоило, всё моё внимание поглощала карта. Это был маршрут между системами. Возле каждой системы, которую предстояло посетить, была небольшая табличка, по виду напоминавшая бухгалтерскую, столбцы который назывались: «неизбежные потери», «разумные жертвы», «естественная убыль экипажа», «общие потери», «из них, представленные к медали\повышению посмертно».

Двери за мной отворились, отвлекая меня от заполнения одной из табличек, и вошёл лейтенант Кереньев. Точнее влетел, потому что обеих ног и одной руки у него не было — вместо них лишь кровавые ошмётки. В оставшейся руке он держал что-то округлое. То была голова лейтенанта Ворстона.

— Как-то так, капитан, — сообщил боцман.

— Всегда рады умереть за вас, кэп! — вторила ему голова Ворстона.

В туже секунду мостик взорвался, и я вновь очутился на Аркадии. Передо мной, оперевшись на ящик, полулежал мичман Митт.

— А я никогда не верил в смерть! — улыбаясь окровавленным ртом заявил он. — Жил ради вас, капитан, и умер за вас, ведь так?

Ответить я не успел, снова оказавшись в бездне космоса перед миллиардом звёзд. Они смотрели на меня, и я смотрел на них. Их красота завораживала и манила к себе. Они шептали мне, взывая присоединиться к их свету, стать единым со вселенной.

— Генри, что вы делаете? — раздался голос у меня в ухе, как раз в тот момент, когда я заносил руку для того чтобы снять шлем.

— Всё будет в порядке, — меланхоличным голосом ответил я.

Моя рука нащупала защёлку, но из-за затёкших пальцев нажать на неё оказалось не такой уж и простой задачей. Одна попытка, вторая, третья — всё мимо.

— Генри, пожалуйста, не надо! — взмолился голос Джанет. — Тебе не хорошо, у тебя скафандр повреждён, пожалуйста, остановись!

— Всё будет в порядке, — раздался мой голос, — они меня ждут, я давно должен быть с ними!

— Генри, кто бы вас ни звал — это всего лишь плод кислородного голодания.

— Поэтому мне и надо снять шлем! — уверенно заявил я. — Так будет легче.

Моя рука, уже налившаяся кровью и полностью подвижная, устремилась к защёлке.

— Стой! — в отчаянье вскрикнула Джанет. — Пожалуйста, не надо! Ты ― всё что у меня есть! Единственный человек во вселенной, которому не плевать! Остановись!

Рука дрогнула и пролетела мимо защёлки, ткнув в скафандр. Не зная, что делать, я обратил свой взгляд на звёзды, ища подсказку. Их спокойное мерцание завораживало меня. Одна из них даже подлетела ближе, наверное, чтобы рассмотреть меня получше.

— Не нас! Капитана, у него что-то со скафандром! Быстрее! — раздались голоса по рации.

Неожиданно меня кто-то обхватил за талию, звёзды на секунду остановились, а затем вновь куда-то понеслись, но уже в другую сторону. Испугавшись, я закричал:

— Нет! Они ждут меня! Нужно только…

Со всей решимостью моя рука устремилась к защёлке и в этот раз попала куда надо. Раздался приятный сухой щелчок, а за ним уже негромкий хлопок. Мир наполнился шумом, криками и командами.

— Чёртов суицидник! — ругнулся кто-то рядом.

Передо мной появилось сухое, немолодое лицо с весьма раздражённым взглядом. Лютцев внимательно на меня посмотрел, убеждаясь, что я жив, и отошёл, уступая кому-то дорогу. Раздался голос мичмана медицинской службы Рубера:

— Капитана в медотсек и сразу в капсулу на пару часов, остальных… просто на койки. Истощение, недоедание, но ничего смертельного.

Моё непослушное тело подняли и взгромоздили на носилки. Последнее, что я увидел ― встревоженного Николаса и рядом с ним Фаррела. Заметив мой взгляд, он поднял руку с оттопыренным большим пальцем и одними губами сказал «отличная работа».