Зверь. Изменил мне — изменил меня

Глава 7

Есть стойкое ощущение, что я не могла здесь жить. И дело даже не в ветхости построек. Бардак в нашей обители хлеще, чем в машине. Во дворе валяется всё, что может валяться: дрова, вёдра, инструменты, какие-то тряпки, мусор, в конце концов. Ну не может это быть моим домом! Или брат так захламился за пару дней моего отсутствия? Жуть, да и только!

— В дом пойдёшь? — спрашивает, вытирая лицо и шею полотенцем не первой свежести. — Я сейчас на речку за чистой водой уйду.

— Я-а… — прохожусь взглядом по запустению, — воздухом подышу, пока ты ходишь.

— Как знаешь, — Карим берёт вёдра и уходит со двора.

Невозможно за пару-тройку дней так всё загадить. Этому бардаку явно не один месяц. Сложно представить, что я жила в таких условиях. Я, конечно, не помню себя, но уверена, что люблю чистоту и порядок.

А с другой стороны, местечко уютное. Кругом сосны, на земле ковёр из сухих иголок, вдалеке шумит речка, птицы чирикают. Если есть на свете покой, то он поселился здесь.

Ещё немного полюбовавшись на местные красоты, встаю и плетусь в дом. Плохо без опоры, но Карим обещал сделать для меня трость…

Перешагнув порог, замираю. Ох, ты… Глаза бы мои не смотрели!

В доме хаос хуже, чем во дворе. Во-первых, места меньше, а бардака больше, а во-вторых, тут ещё и посуды грязной целая гора. Это всё нужно убрать, но я, мягко говоря, не в ресурсе. Даже натыкать братца носом в бедлам сил нет. И надо ли? У него семь лет тюрьмы за убийство…

— Прилечь не хочешь? — голос Карима заставляет меня вздрогнуть.

Как он так неслышно ходит?! У меня чуть сердце не разорвалось от испуга!

— Ты всегда так подкрадываешься? — выдыхаю, придерживаясь за грязную столешницу.

— Не хотел тебя пугать, — пожав плечом, ставит на стол ведро с водой. — Так что? Отдохнёшь? — кивает на край кровати, которая торчит из-за шкафа.

— Я там сплю? — хмурюсь.

— В тесноте, да не в обиде, как говорится, — смущённая улыбка на мужественных губах выглядит мило.

Карим выставляет локоть, безмолвно предлагая помощь. Не откажусь. До кровати два шага, но тёплая забота брата мне приятна.

Постель оказывается чистой. Бельё пахнет свежестью, а подушка упругая. Только одеяло тонковато, но сейчас не холодно. Жить можно.

На тумбочке шкатулка с бижутерией, немного косметики и туалетная вода. Нюхаю крышечку и кривлюсь. Неужели я этим пользуюсь? Аромат гадкий и душный. Фу!

— Не ложись пока, — Карим стоит передо мной, как огромная гора. — Надо швы обработать.

— Швы? — растеряно моргаю.

— На затылке, — уточняет и идёт к кухонному шкафчику.

Срочно мне приз за внимательность. Я и не знала, что мне голову заштопали…

Пока брат собирает антисептический набор, я сую любопытный нос в ящик тумбочки. Там книги. Беру одну — листаю, быстро перебирая строчки глазами. Слезливый женский роман в стиле «она приехала из деревни покорять большой город и влюбилась в миллиардера». Дальше читать — даже по диагонали — смысла нет. Похоже, вместе с памятью выключило и мою прежнюю личность.

— Перекись? — недоверчиво кошусь на бутылёк в огромной лапе брата.

— Могу зелёнкой обработать, — он и бровью не ведёт.

— Не надо, — передумываю возмущаться. — Лучше перекись.

Карим смачивает вату и садится у меня за спиной.

— Будет немного больно, — сообщает и припечатывает ватку к ране.

— Ш-ш… — шиплю змеёй. — Ай, блин! — дёргаюсь.

— Я предупреждал, — аккуратно, но надёжно сдерживает мой порыв.

— Не обращай внимания, — лепечу.

— В этой больнице доктора просто… молодцы, — язвительно замечает брат. — Волосы даже не подбрили, — ворчит. — Колтуны с запёкшейся кровью. Надо будет в бане распаривать и смывать.

От его рассуждений у меня слегка кружится голова и хочется прилечь… в обморок.

— Можно без подробностей? — зажмурившись, терплю боль. — Всё потом, пожалуйста.

— Отдыхай, — Карим заканчивает экзекуцию.

Он собирает вату, бутылочку с перекисью и собирается уходить.

— Подожди, — разворачиваюсь на кровати. — С тобой всё ясно — живёшь в лесу, потому что уголовное прошлое не даёт найти работу в городе. А со мной что не так? Почему я здесь?

Брат меняется в лице. Ничего такого я вроде не спросила — всё по делу. Но от его тяжёлого взгляда становиться не по себе. Мысль о том, что лучше было бы молчать, мелькает в голове молнией. Ох, лишь бы грома не было.

— Мы договорились, что на сегодня хватит новой информации, — цедит сквозь зубы. — Спи.

Разворачивается и, чеканя шаг, выходит из дома. А я выдыхаю. Стоит быть осторожнее с этим человеком, больше похожим на дикого зверя. Хищник натуральный!

Укладываюсь на кровать, обнимаю подушку. Сон как рукой сняло. Стрессанула.

Достаю телефон из кармана джинсов, смотрю на время — семь вечера. Ничего себе! Мы уехали из больницы около полудня. Шесть часов пролетели как одно мгновение.

Хм-м… Связь тут есть. На экране деревянного телефона пара делений антенки — позвонить или написать сообщение хватит. А интернет? Не факт. Да и гаджет на это не расчитан.

Зеваю. Веки словно свинцом налились — хочется спать. Подорванное здоровье и долгая дорога вымотали меня до предела.

Закрываю глаза и почти сразу проваливаюсь в дрёму. Там тоже пустота. Мне нечем её заполнить, кроме… Карима. Его образ плавно скользит из реальности в сон, и я засыпаю с покоем в душе.

Сквозь ускользающее сновидение слышу грохот дождя по крыше. Хороший дождик. А гулкий раскат грома не оставляет шанса сну.

Лежу. В доме темно. За шкафом мерное сопение смотрящего десятый сон брата. Ну а у меня теперь сна ни в одном глазу.

Тянусь за телефоном — два часа ночи. Выспалась, похоже. Конечно, если я легла в семь вечера.

Ч-ёрт… что так холодно-то?!

Сворачиваюсь калачиком под тонким одеялом, пытаясь согреться. Не получается.

Вечером было тепло, даже жарковато, но дождливая погода и ветер украли комфорт. Дом ветхий, тут из каждой щели дует. Сквозняк получается просто прекрасный.

— Карим!.. — кричу зачем-то шёпотом. — Кар-ри-и-им! — добавляю громкости.

— А?! — пружины в старом диване, на котором спит брат, скрипят ему в тон. — Что ты?.. — бормочет сонно.

— Х-холодно очень, — у меня зуб на зуб не попадает. — М-можно ещё одно од-деяло?

— Сейчас печь затоплю, — недовольно отзывается и встаёт.

Слушаю, как он ходит по комнате. Как скрипит дверь, падают на пол дрова, чиркает спичка…

Немного стыдно. Подняла человека в два часа ночи, заставила топить буржуйку. Но я просто хотела ещё одно одеяло.

— Спасибо, — решаю поблагодарить отзывчивого брата.

— Не за что, — он материализуется рядом со мной с большим клетчатым пледом. — Надо было перед сном протопить. Не подумал, что ты можешь замёрзнуть.

— Всё в порядке. Сейчас быстро согреюсь, — забираю у него плед.

Глаза Карима как-то странно блестят в темноте. Я бы сказала, светятся. Жёлтым. Фу ты! Уже галлюцинации начинаются. Спать срочно.

— Точно всё в порядке? — Карим не уходит. — Может, есть хочешь? Или пить?

— Нет-нет, мне ничего не нужно. Ложись, — отворачиваюсь к стенке.

Снова скрип старых пружин дивана. И тишина. Только дождик барабанит по крыше и огонь в печи хрустит дровами. Хорошие звуки для крепкого сна.

Но нет! Я хочу в туалет.

Одна в темноте я точно не доберусь до улицы, а туалет в лесной избе явно не предусмотрен. Снова будить брата не хочется.

Лежу, терплю. Только организм не резиновый.

— Карим? — шепчу. — Ты спишь?

— Почти, — вздыхает. — Воды?

— Нет. М-м… наоборот. Мне нужно в туалет.

— Жди.

Он снова встаёт, идёт куда-то. А потом возвращается. С ведром.

— Э-эм… — смотрю на тару, которая теперь стоит у кровати. — Я бы вышла в туалет. Он на улице?

— Хочешь растянуться в ближайшей луже? Или провалиться в выгребную яму? — спрашивает с издёвкой.

Оба варианта не очень. Второй особенно.

— Ладно, я поняла, — сажусь на матрасе, а Карим и не думает уходить. — Не мог бы ты?.. — многозначительно вздёргиваю бровь.

— Если тебе помощь не нужна, то конечно, — качает головой и покидает мой закуток.

Всё это жутко неудобно и помощь нужна, но стыдно.

Кое-как справившись, заползаю на кровать, а брат тут как тут. Берёт ведро, несёт на улицу. Неловко до ужаса. Больше никогда в жизни не пойду на ведро. Хоть дождь, хоть снег, хоть что!

Всё, теперь точно спать. Уснуть и забыть этот кошмар.

Скрип пружин в старом диване стих, и я снова слышу мерное сопение брата. Угу, слушаю и не сплю. Потом слушаю ещё какие-то звуки. Будто скребётся кто-то под полом. А вот это уже жутковато!

Мы в лесу. Тут дикие звери водятся. И далеко не все они травоядные. Представить страшно, кто под полом шуршит. Может, это и не зверь вовсе, а кто-нибудь похуже.

Накрутив себя до предела, решаю снова будить брата.

— Карим! — на этот раз я почти кричу.

Ворочается на диване и матерится тихо. А мне уже не неловко. Мне страшно до чёртиков!

— Что опять? — недовольно спрашивает брат.

— Там кто-то есть! — сажусь на кровати, прижимаю подбородок к коленкам.

— Где?

— Под полом! Ты разве не слышишь?!

Минута молчания заканчивается басистым смешком Карима:

— Это мышь. Спи.

В смысле спи?! Это мышь! О, боже мой! Лучше бы это было чудовище!

Меня трясёт, ладошки вспотели. У меня начинается самая натуральная паника.

— Карим… — снова зову брата.

— Что?

— Я раньше боялась мышей? — спрашиваю дрожащим голосом.

— Не замечал, — ворчит.

Я понимаю его недовольство, но ничего не могу с собой поделать. Как и с мышью этой проклятой. Мы говорим, а она скребётся под полом рядом с моей кроватью!

— Ты должен её раздавить! — заявляю решительно. — Или она умрёт от твоего сапога, или я — от сердечного приступа!

Тяжёлый вздох Карима звучит обречённо. Ему снова приходится вставать. Он зажигает свечи, зачерпывает ковшом воду из кастрюли и идёт ко мне.

— Выпей водички и успокойся, — вручает мне посудину.

— Спасибо, — хватаю ковшик, пью.

От страха в горле пересохло — жадно глотаю воду, поглядывая на брата. Что-то он не торопится разбираться с нарушительницей спокойствия.

— Всё-всё, разошлась, — отбирает у меня ковш. — Сейчас снова в туалет захочешь.

— Ты убьёшь эту мышь? — жалобно свожу брови.

— Как я должен это сделать? — Карим смотрит на меня с лёгкой улыбкой. — Пол разобрать?

— Э-э-э… а без этого никак? — улыбаюсь смущённо в ответ.

— Мы в лесу, здесь полно всяких животных. Если я каждый раз, когда тебе страшно, буду вскрывать пол или стены, мы очень скоро останемся без дома.

— И что делать? — у меня комок под горлом и слёзы на глазах.

— Всё настолько плохо? — брат удивлён.

— Угу, — киваю, глотая слёзы. — Мне очень-очень страшно.

— Так… двигайся, — по-хозяйски пихает меня к стеночке.

Сообразить ничего не успеваю, а мы с Каримом уже лежим на одной кровати. Я в его крепких объятиях. Уже не плачу. В шоке.

— Ты чего? — только и могу спросить.

— Буду охранять твой сон от страшной мыши, — уверенно заявляет. — Спи, малышка.