Зовите меня Норман (СИ)

Глава 19 Ходы кривые роет подземный умный крот

Мобильная научная база — это такой пузанчик четыреста метров диаметром на почти шестьсот метров длины. В походном положении. Прибыв на место исследований, она раскладывается, чуть ли не вчетверо увеличивая внутренний объём, и если бы не нужда в радиационной защите — раскладывалась бы ещё больше, так что показанные в игре полтора коридора и комнатка не имели ничего общего с реальностью… как и найденные личные записи членов команды — в жилых помещениях, естественно, а не повсюду ровным слоем. Зато, вопреки всякому канону, был выживший. Точнее, выжившая — с половой принадлежностью определиться удалось не сразу. Впрочем, всё это было чуть позже, а сначала…

Дважды заикнувшись, резервный шлюз порадовал нас окончанием дезинфекции, и мы вышли в коридор. Лампы основного освещения перемаргивались вразнобой, местами горели ещё и аварийные — и тоже мигали, но с мощностью явно всё было в порядке: света было много. Из динамиков общего оповещения доносились статические шумы — едва различимые человеческим ухом, но всё равно слишком громкие, учитывая качество связи двадцать второго века… По крайней мере, не было давящей на мозги мёртвой тишины. Изредка прорывались какие-то осмысленные фрагменты, но слишком короткие, чтобы понять, о чём речь. Ориентироваться на базе мешал полный кавардак с беспроводными сетями — такое впечатление, будто вообще всё, что только в принципе способно связаться хоть с чем-нибудь, пыталось связаться с чем-то другим, чудовищно засоряя эфир.

Тем не менее, такая мобильная база была у трёхголовых не одна (правда, все почему-то числились на балансе вполне благонадёжных организаций, в связях с террористами не замеченных), и в моих архивах нашёлся типовой проект с указанием типовых же модификаций. Несколько поворотов, привязка местности к планам — и отсеялись все варианты, кроме двух, которые с самого начала выглядели наиболее вероятными, различаясь только расположением санузлов да заменой дополнительного ангара с зондами на дополнительную же лабораторию.

— Выживших искать будем или сразу на Жнеца пойдём? — Вопрос был важным: теоретически, на базе могли найтись разные интересные сведения, но и времени на её осмотр понадобится немало…

— Какие тут выжившие? — Шепард глянула на Люка, как на врага народа. Ясно было, что именно «сразу на Жнеца» она и собиралась, но выжившие… пусть даже и крайне маловероятные, расклад меняли.

— Вот примерный план базы, могут быть различия, я отметил. Если дойти до командного центра — сразу получим львиную долю информации, а там уже по ситуации разберёмся. — Я подсветил на плане маршруты для каждого варианта базы. — Заодно и на Жнеца не с пустыми руками пойдём!

Последний аргумент оказался решающим, и Шепард махнула рукой вдоль по коридору. Двигались быстро, но по сторонам поглядывали. Невидимый Боба рванул вперёд, слегка проявляясь на виражах, когда выхлоп реактивного ранца всё же прорывался сквозь маскировочное поле, заодно проверяя и встреченные боковые проходы, но всё было чисто.

Практически всё встреченное за пятнадцатиминутную прогулку оборудование так или иначе было включено, добавляя свой шум к уже имеющемуся фону, отсеиваемому бронёй, но всё равно раздражающему. Командный центр выглядел, как после налёта варваров и вандалов — все панели сняты, многочисленные провода вывалены из кабель-каналов прямо на пол, некоторые безжалостно выдраны прямо «с мясом», некоторые разрезаны, но большинство было цело… На экранах ожидаемо наблюдалась полная каша, но буквально через десять минут Люк подключился к местной сети и я взял её под полный контроль…

Первым делом я привёл в порядок свет и вытащил на отдельную консоль архив системы видеонаблюдения, чтобы Шепард с напросившейся на высадку Тали («Но Джейн! Это же образцы удивительно продвинутой технологии! Я должна это увидеть!» — причитала она, заплетая и расплетая пальцы… у меня, кстати, так не получалось при всём желании) убедились, что весь местный персонал действительно стал жертвой одурманивания: с каждым промотанным днём движения людей становились всё менее чёткими, в разговорах регулярно возникали паузы, на которые никто не обращал внимания, некоторые часами смотрели в одну точку… а потом людей в поле зрения стало становиться всё меньше и меньше, пока не исчезли совсем. Последнее собрание — едва треть от первоначального персонала базы — было на обеде, с которого все потихоньку потянулись к проходу на борт Жнеца, уже вообще не обращая друг на друга внимания, и было это аккурат за две недели до нашего прибытия. Словом, всё было понятно, и Шепард уже собралась командовать отход, как вдруг в кадре мелькнуло какое-то движение…

— Норман, что это было? — Она тут же остановила и отмотала запись обратно.

— Одну минуту, кэп! — Я отвлёкся от потрошения местного кластера — довольно приличного, кстати, хоть и не чета моему даже в первоначальной конфигурации без учёта жнецовских примочек — и поднял все записи, на которых было движение, начиная с даты последнего обеда…

Это оказалось неудачным решением — кто бы ни стоял за нынешним состоянием корабля, действовать он начал заметно раньше, и потому движение было на всех записях всех камер — по крайней мере, изменения картинки были достаточными, чтобы тупой местный ВИ включал запись. Настройка фильтров заняла ещё несколько миллисекунд, благо, Люк позволял держать действительно широкий канал, и добрых две трети записей ушли в отлуп. Оставшаяся треть всё равно преимущественно содержала лишь мусор, но промотать их можно было уже куда быстрее… Благо, мне не требуется разглядывать картинку целиком — достаточно в структуре файла найти выпадающие из ряда кадры и просмотреть только их выборочно… Убедившись, что фильтры работают, я прошерстил все записи с момента стыковки.

— Капитан, это выживший! — Я вывел на консоль нарезку самых удачных ракурсов. — Кто-то в тяжёлой броне Цербера, но из оружия только пистолет. Манера движений указывает, что тяжёлую броню он носить не умеет… весьма вероятно, что и вообще никакую. Первый ролик — за три дня до последнего обеда, это первое его появление в кадре. Выживший методично обходит все служебные помещения и включает технику вроде стиральных машин и утилизаторов на самые длинные циклы работы — вхолостую. Хммм! Идея имеет смысл — одурманивание идёт в том числе и посредством слабых сложномодулированных звуковых колебаний вне диапазона осознанного восприятия. Инфразвук и ультразвук, слишком тихие, чтобы услышать. — Пояснил я вопросительно поднявшему бровь Заиду. — Второй ролик — за день до последнего обеда. Выживший уже открыто обходит все производственные помещения и включает оборудование. Остальные одурманенные его игнорируют, только отходят в сторону от наиболее шумных агрегатов. Третий ролик — день последнего обеда. Выживший меняет настройки освещения, идёт в командный центр и тупо дезорганизует все протоколы связи…

— Не солдат и не инженер! Никто в здравом уме не станет делать это таким образом! — Вынесла Тали свой вердикт и почти сразу же смутилась: — Впрочем, одурманивание…

— Четвёртый ролик. Второй день от последнего обеда. Столовая. Выживший пополняет носимые запасы воды и пищи в броне. Пятый ролик. Тот же день, душевая. Выживший меняет санитарно-гигиенический блок брони, но саму броню не снимает. Железные нервы у человека, я вам скажу… Шестой ролик. Четвёртый день от последнего обеда. Служебные помещения. Выживший заправляет оборудование расходниками и снова запускает. Седьмой ролик. Седьмой день от последнего обеда. Выживший снова обходит производственные помещения и меняет настройки оборудования. Обратите внимание: выживший пользуется магистральными вентиляционными шахтами, именно поэтому редко появляется в кадре. Восьмой ролик… Прямая трансляция: выживший идёт к нам.

Я подсветил на тактических интерфейсах вентиляционную решётку, из-за которой должен появиться наш… ну, гости тут, скорее мы, хоть и оккупировали командный центр плотно… так что — просто выживший, и спрятал Бобу в удобном месте для атаки в спину — на всякий случай. Ждать пришлось ещё с полминуты. Под тихое невнятное бормотание решётка упала на пол, а следом выполз-выпал эдаким неуклюжим перекатом церберовский центурион, медленно поднялся на ноги, и только тут заметил нас. Выглядел центурион непривычно — обычно Цербер солдат по росту подбирает, заодно и броню проще подогнать, а этот был неожиданно низкорослый, и — вот они, плюсы цифровых сканеров и электронного зрения — несколько стройнее. Впрочем, учёные, как правило, спортом не увлекаются, так что, видимо, просто подогнал броню, насколько хватило, и носит, как получится. Гораздо интереснее, с чего бы он вообще в неё полез, но это уже второй вопрос.

— Пх! Мгл! Хва-мгл! — Голос был хриплый, слова звучали невнятно, больше напоминая гортанный рык (объясните мне, как можно рычать звук «л»? но вот поди ж ты!), и переводу не поддавались. Судя по общей моторике (сколько той моторики сквозь броню видно было), я бы оценил восклицание скорее как радостное, чем враждебное… Хотя, думаю, испуг тоже присутствовал — а попробуй не испугаться, когда тебе два крогана в упор дробовиками тычут, причём у одного на горбу ещё и турель, а за их спинами ещё народ с оружием — и целится, что характерно, туда же…

— Хелло? — Шепард подала голос. Выживший за оружие не хватался, вёл себя спокойно, и она протолкалась вперёд.

— Хва? Ншу, хва! — Теперь в голосе появилась ещё и надежда, но автопереводчик по-прежнему молчал, как убитый. Ситуация была весьма неожиданной — на Земле в принципе не осталось языков, которых бы не было в переводчике… это не считая того, что национальные языки как таковые вообще уже почти исчезли под завалами заимствований из английского, русского и китайского — кому что ближе. А уж понимали основные языки вообще все без исключения! Ну, кроме нашего собеседника, как оказалось. — Ншу, кра! — Выживший потыкал себя пальцем в грудь, а потом обвёл присутствующих.

— Люк. — Мой кроган успел первым.

— Грант. — Не сводя дробовика отозвался наш супер-солдат.

— Шепард! — Оба крогана, как сговорились, синхронно ткнули пальцем в капитана, и поименовали с такими интонациями, что сразу стало понятно, кто тут командует.

А у меня издаваемые выжившим звуки упорно вызывали какую-то непонятную ассоциацию.

— Пшшш… Боба Фетт. — Это Боба озвучил стандартное волусовское шипение, похлопав псевдо-центуриона по плечу, и тут меня осенило. — Ктулху фхтагн?

— Йа! Йа! — Решительно закивал человек перед нами и потащил шлем с головы… открыв коротко подстриженные чёрные кудряшки и усталое лицо без малейших следов небритости… что, в общем, вполне нормально для женщины. Она снова ткнула себя пальцем в грудь и представилась, на этот раз уже более понятно. — Ншу, Клара.

Но на этом прогресс и застопорился — дальнейшие слова опять переводу поддаваться отказались. Судя по интонациям, она явно пыталась что-то у нас спросить, что-то нам рассказать, о чём-то предостеречь, но… кроме интонаций, и то невразумительных сквозь рыки и хрипы, мы ничего не поняли. Программа лингвистического анализа бодро докладывала о процессе накопления первичных данных и в обозримом будущем никакой помощи обещать не могла. Ну-с, как оно там было в моей идеальной памяти?

— Пх'нглуи мглв'нафх Ктулху Р'льех вгах'нагл фхтагн. — Волусовский вокабулятор подошёл как нельзя лучше, и Клара разразилась новой тирадой. Программа анализа радостно пискнула и заявила, что структуру языка Клара взяла от какого-то архаичного африканского диалекта, заменив слова на придуманные… и в первом приближении словарь готов!

— Ншу, Боба! — Повторно представился волус. — Йа, хва. Йа, мгл. — Подтвердил он её догадки, мол, правда люди и правда воины.

Дальнейший разговор пошёл быстрее, уже через пару минут лингвоанализатор экстраполировал достаточно слов и я обновил всем базы автопереводчика. Шепард немедленно устроила форменный допрос, выясняя все подробности происшедшего. Клара отвечала чётко, коротко и по существу.

Поначалу всё шло хорошо, от перспектив кружилась голова, и каждый день приносил новые находки. Но уже к концу первой недели работ настроения среди персонала стали меняться. Вместо обсуждений планов исследований и необходимых мер безопасности — рассуждения о мёртвых богах, которые не могут быть мёртвыми совсем, и даже мёртвые воздействуют на мир вокруг… Кларе же, никогда не отличавшейся фантазией и ни разу не видевшей ни единого сна, стали сниться кошмары. В них к ней приходил Ктулху, и рассказывал… Рассказывал, что в великой Тьме спят и ждут своего часа Великие Древние, и что Йог-Сотот должен был открыть им врата, но был обманут смертными и не смог, и что пришествие Великих Древних неотвратимо, и что она должна помочь им, как и все на корабле… И после каждого такого сна она просыпалась в поту с ощущением полной беззащитности. На борту она была «самой младшей ассистенткой» из всего персонала, и именно на неё спихнули обязанности по поддержанию порядка — кухня, стирка, уборка… и склад, где она неожиданно нашла тяжёлую церберовскую броню. В очередной раз проснувшись в ужасе, она плюнула на всё, пошла на склад, надела её и больше не снимала… Я лишний раз проникся важностью правильной мотивации: никогда до того не носившая ничего тяжелее лёгкого скафандра и не блистающая прямизной рук, Клара сумела не только подогнать по фигуре слишком большую для неё броню, но и заменить гигиенический блок[37], и правильно заправить систему водой и пищевой пастой, и даже научилась в ней почти нормально двигаться — несмотря на катастрофическую нехватку необходимых физических данных и тот факт, что она болталась внутри брони, как горошина в кастрюле. Надев броню — и почувствовав себя увереннее — она решила заткнуть «все эти голоса» и включила всё, что могло издавать хоть какие-то звуки… сначала в «своём» служебном отделе, потом — в исследовательских лабораториях, а потом и в командном центре покопалась, но это мы уже знали.

Акустический анализ полностью подтвердил её идею: да, сверхнизкочастотные звуки и модулированный ультразвук, издаваемые Жнецом, всё ещё обнаруживались при тщательном поиске, но сквозь созданную Кларой какофонию на человеческий мозг воздействовали уже гораздо слабее… но достаточно, чтобы Клара оставалась по-прежнему безумной. Кстати… я временно отключил в переводчиках придуманный бедной женщиной «ктулху-лэнгвич».

— Шепард… — Начал я вкрадчиво… — Я не уверен, что вы заметили, но, по моим наблюдениям, она сумасшедшая на всю голову, пробу ставить негде!

— Ну и что? — Потрясающе флегматично ответила та. — В данный момент толку от неё куда больше, чем от некоторых так называемых «вменяемых», тех же Советников вспомни… А как на корабль вернёмся — сдадим её Чаквас, авось, к нам меньше приставать будет.

— Пх? Ншу? Шепард? — Клара обратила внимание, что мы переключились на «непонятный» ей язык.

— Да, Клара, сейчас включим обратно. — Шепард кивнула Люку, и я немедленно вывел какофонию — и звуковую, и радио — на качественно новый уровень, к вящему удовольствию спасённой.