Золото Жизни

Эпизод VII

И это множество нитей,

Хаос, на первый взгляд,

Но даже долго разбирая,

Не суждено их все понять.

Белые стены, потолок. Ник попытался повернуть голову, не получилось, тело практически не слушалось. Взгляд был мутный, он не сразу понял, что один глаз его не видит. Попытался что-то сказать, не получилось, лица он не чувствовал вовсе. Один лишь глаз двигался. Он так и лежал, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить. Понемногу все началось складываться, битва, «Лев». До этого была пустота и какие-то неясные образы.

Так Ник пролежал долго, очень долго, вечность, как ему казалось.

- Николас Ворон, вы очнулись! – услышал он женский голос. Попытался ответить, не получилось, потерял сознание…

Очнулся. Белые стены, потолок.

- Николас, вы меня слышите, как вы себя чувствуете? Вы меня видите? – спрашивала восхитительная девушка в белом халате. — Если да, то моргните.

Ник моргнул. Он не мог ни на секунду отвести глаз от красавицы. Русые непокорные волосы, точеная фигура и тонкая шея.

- Хорошо, говорить можете?

Тогда она наклонилась к Нику. Он жадно вкушал ее запах. Сквозь резкий запах медикаментов, Ник, вдруг, вдохнул аромат тысячи трав, утренней росы в степи, свободы.

Губы совсем не шевелились.

- Я поняла Вас, я позову врача, – сказала она и ушла.

Ник погрузился в темноту.

- Ник! Ник! Вы меня слышите? – Ник открыл глаз, увидел вызывающего доверие старика. Моргнул глазом. – Вы что-нибудь помните?

Ник моргнул.

- Отлично. Мы будем делать Вам ряд операций, это необходимо.

Моргнул.

- У нас здесь нет хорошего оборудования, поэтому шрамы будут.

Моргнул.

- Хорошо, отдыхайте, набирайтесь сил, операция будет через пару дней.

Ник уставился на врача с вопросом.

- Раньше никак, нужна подготовка, вы недурно повоевали, – с этими словами он вышел из палаты.

У Ника было миллион вопросов. Его разрывало от неизвестности. Операция проходила в автономной, роботизированной камере. Ник был без сознания. Уже спустя неделю, он очнулся в палате.

Врач, тот же самый старик, осведомился о его состоянии и проверил его функциональность.

- Руки, ноги - в порядке, кстати, если бы не вооружение, ты бы не выжил, я удивлен, хорошо, что это старый экземпляр, сделан на славу… сейчас такую усиленную подложку уже не ставят, мы тут зеркала пока убрали… глаза нет, да и его вряд ли можно восстановить… выглядишь ты словно настоящий пират, – грустно посмеялся врач. – Скажи хоть что-нибудь…

- Спасибо Вам, огромное, – ответил Ник, понимая, что его голос сильно изменился.

- О чем ты, парень, ты герой, ты нехило постоял за Вольную, – в этот момент он сильно взгрустнул. - Атаман Монк пожаловал тебе за это вооружение «сотни».

- А мы разве не в Вольной? – поинтересовался Ник.

- Нет, сынок… Вольной больше нет…

Наступила пауза, прерываемая копошениями врача, Николас напряженно думал, наконец, решив, что в свое время все узнает, решил задать так сильно интересовавший его вопрос:

- А как зовут ту девушку, что меня проведывала?

Врач дружелюбно хмыкнул.

- Диана, медсестра, будет присматривать за тобой.

Ник лежал и пытался осознать, что же в нем изменилось. Да, его неплохо залатали. Но внутри него будто что-то оборвалось. Нет, это не касалось желания жить или есть и пить. Не было желания вернуться в прошлое и что-то поменять. Тем более это было невозможно. Одиночество, грусть наполняли сердце Ника. То, что происходило здесь, на Царице, было неправильным. Так быть не должно, вот что точно знал Николас Ворон. Остановить или как-то все изменить он был не в силах, именно эта беспомощность его съедала.

Что же будет с ним? Царица почти полностью оккупирована, вся орбита в блокаде. Он в ловушке. Мало того, что доброволец, а если вскроется, что он еще и на свои деньги нанял наемников, то и военный преступник, избежавший призыва гражданин Объединённого Правительства. Это может быть расценено как нарушение конституционного строя. Заточение? Возможно, пожизненное, не исключено. Надо было что-то предпринять, пока не стало поздно. Но мысли Ника туманились. Он видел ее, девушку в халате, Диану.

– А ведь вы не местный, – услышал Ник сквозь туман мелодичный голос девушки. – Здесь все говорят на общем, но с сильным акцентом и множеством непонятных и смешных слов, – хихикнула она.

Ник бы отдал все, чтобы разглядеть ее улыбку, но единственный оставшийся у него глаз был словно в тумане сейчас, видимо, травмы сказывались, и он быстро уставал. Она для него была словно самый сладостный сон.

Не в силах что-либо вымолвить, Ник моргнул.

– Я так и думала! – звонко произнесла она, и потом уже тихим голосом добавила: – вы не кричали, когда вас к нам доставили, и позже, когда делали операцию. Но по ночам вы часто разговариваете… Трудно разобрать, но, мне кажется, вы говорили об отце и маме. Нет, ничего не говорите, отдыхайте, вам нужен сон, – спохватилась она.

И Ник заснул, поглощенный темнотой. Диана часто навещала его, каждый раз разговаривая с ним, чему он был несказанно рад.

«Не обманывайся, – убеждал он себя, – это всего лишь любезности и жалость к тебе, дураку».

– А почему вы решили сражаться? – приятный голос усыплял Ника, Диана внимательно смотрела на него, ожидая ответа. Ник только проснулся, и она знала, что он в состоянии говорить.

– Здесь мои друзья, мои близкие, – коротко ответил он.

– Это благородно, ведь далеко не все в силах бороться за то, что им дорого, – Нику показалось, что она произнесла это с какой-то грустью.

– Я должен был быть мобилизован на Земле, так что выбор у меня был не велик.

– Но вы же могли убежать и спрятаться.

– Видимо так мне и придется поступить.

– Надеюсь, что нет, – в этот момент Диана положила свою руку на руку Ника. Он даже немного вздрогнул. Мягкое, приятное прикосновение заставило его сердце бешено биться. Дух Ника захватывало от наполнивших его давно забытых эмоций. Промелькнул образ Марго, ее безразличие и черствость. Что с ней? Да какая разница, нет смысла о ней переживать, Ник не сомневался, что у нее все хорошо.

Прикосновение было недолгим, Диана упорхнула, сославшись на работу.

Темнота, затем белый потолок. Дни Ника складывались в монотонную вереницу бесполезных мгновений. То, что он презирал, и что вводило его в состояние исступления. Единственным радостным во всем этом были встречи, короткие, мимолетные, с красавицей Дианой. Казалось, что она – летняя птичка, порхающая по веткам и дарящая окружающим тепло летних дней. Такой веткой чувствовал себя Ник Ворон.

– Вы, наверное, были близки с родителями? – этот вопрос Дианы застал Ника врасплох.

– Их не стало… очень давно. Но да, я люблю их, они в моем сердце, – Ник поймал себя на мысли, что выразился поэтично. И после этого он глубоко задумался, так ли все на самом деле? Маму он обожал, но почти не помнил ее. Отец… Был ли он тем, кем его видел Ник? Или же, не выдержав удары судьбы, он решил все прекратить? Все перемешалось. Сомнения завладели сердцем и разумом Ника. Тогда, на Голдбалле, все и правда было крайне дурно. Джон Ворон просто устал и сдался.

– Соболезную, – искренне и очень тихо произнесла Диана, – я все понимаю. Но мне надо бежать, я обязательно еще к вам загляну!

Через несколько часов Нику опять посчастливилось ее увидеть. На сей раз он решил взять инициативу в разговоре на себя:

– А почему вы решили стать врачом?

– У нас династия, в семье. Моя мама тоже была врачом, а отец – ученый, биолог. Я прохожу практику тут, в «Милосердии», а потом хочу работать в Научно-исследовательском институте Медицины, как и мой отец.

Ник смог заметить, с какой грустью она говорит об отце, но решил не лезть с личными вопросами.

– Вот это благородно, а явно не то, чем я занимался. Нести людям жизнь, а не смерть, – Ник говорил серьезно, Диана немного засмущалась, мило улыбнувшись. Нависла пауза. Ник продолжил. – Есть новости о боях?

– Нам запретили рассказывать пациентам новости, просто все так переживают, а это плохо сказывается на здоровье.

Ник Ворон в доли секунды впал в бешенство. При этих словах он неожиданно для самого себя озверел. Его голос был холодным.

– Мы что вам?! Игрушки?! Там мои друзья умирают! Не нужна мне ваша фальшивая жалость! Вопросы и лживое внимание! Любезности оставьте при себе!

Глаз его горел зеленым пламенем, в ушах стоял звон. Диана оцепенела и широко открытыми глазами уставилась на него.

– Я не… Мне ведь и правда была интересна ваша судьба, – вымолвила ошарашенная девушка.

Ник немного пришел в себя, но нахлынувшие следом чувства все больше порабощали его. Безысходность. Он отвернулся от Дианы.

– Нет у меня никакой судьбы, и не было. Забудьте, – проговорил он.

Диана положила свою руку на руку Ника, но на сей раз он одернул свою, всем видом показывая, что разговор окончен.

Она не сказала ему, что с того дня, как он впервые узнал ее имя, каждую ночь он шептал его во сне, словно стараясь не забыть. Между тем, Николас, где-то в глубине сознания, борясь за свою жизнь, искал повод не сдаться и, сам себе не признаваясь, нашел его в ней, в Диане. Все его друзья и знакомые, конечно, были ему дороги, вечная баталия с Марго давно изжила себя, раньше она хоть как–то его захватывала, но уже долгое время он считал ее бессмысленной, и очередное их расставание его даже радовало. Нет, будущего с Марго у него не было. Всем известная аксиома о любом живом существе сводилась к продолжению своего рода. И любой, будь то человек или зверь, в здравом уме будет ее придерживаться. Аромат Дианы преследовал его с того самого момента, как она впервые над ним наклонилась. И как быть, обычно решительный Ник понятия не имел, еще одна задача в копилку безысходности.

Тем временем он потихоньку восстанавливался. Безысходность в его душе сменяла злость. Он твердо решил, что несмотря на все запреты, он начнет ходить и, возможно, заниматься спортом.

– Николас! Ну куда же вы! Вам же нельзя! – визжала Диана и смешно топала ногами, что сильно веселило Ника, несмотря на то, что в вертикальном состоянии его жутко мутило. – Не надо! Вам еще рано! Ложитесь, прошу!

– Ах, вы просите? – ерничал Ник, пытаясь приседать, но со стороны казалось, что он мертвецки пьян.

– Да! Я вас прошу! – решительно сказала Диана, вздернув милый носик кверху и уперев руки в бока.

– А я не буду! Я буду заниматься!

Он уже падал, когда она подхватила его. Собрав все силы, Ник распрямился. Диана держала его за торс и помогала ему. Он смотрел ей прямо в глаза, тонул в ее зеленых, словно изумруды, очах. Чуть приобнял, она поддалась. Не в силах бороться с соблазном, он поцеловал ее. Сладость ее губ туманила разум. Одно он знал точно: в те секунды он был самым счастливым человеком в мире. Но счастье длилось недолго. Диана мягко отстранилась, уткнувшись в шею Ника. Так они стояли долго, казалось, навечно застыли в этой позе. Молча, мысли обоих путались и мелькали с неимоверной скоростью. Наконец, Диана переложила свои миниатюрные ручки с тоненькими пальчиками на грудь Ника, та тяжело вздымалась, а сердце словно готово было отправиться в межзвездное путешествие, потом так же молча и быстро она отпрянула от него и ушла. Ник остался стоять, словно статуя, теряясь в своих мыслях.

«Какой же ты идиот, ты все усложняешь… У тебя что, проблем мало? Тебе вышка светит, а ты в любовь играешь!» – корил себя он. Как-никак, но он был юристом, пусть и неоконченным, осознание того, что ему светит, не давало ему покоя ни на минуту.

Ситуация требовала разрешения. Ник ждал Диану на следующий день, но ее не было, вместо нее к нему пришла женщина старше него, очень строгая и суровая, она потратила не меньше часа, ругая Ника и читая ему лекцию о том, как должен вести себя больной. В ее монотонной речи Николас Ворон увидел ритм для приседаний и очень внимательно его соблюдал, пока она, злобно на него посмотрев, все же сочла свои старания бесполезными.

Так прошло несколько дней, и Ник уже вполне сносно себя чувствовал и, к своему удивлению, получил разрешение на короткие прогулки.

Выйдя на открытый участок за комплексом зданий, он наконец вдохнул полной грудью, да так, что чуть не потерял сознание от свежего воздуха. Госпиталь располагался в лесистой местности на севере Царицы. Зелень деревьев была насыщенной, сочной, а от обилия листвы у Ника даже глаз разбегался.

Наконец, собравшись и привыкнув к окружению, Ник увидел одинокую фигуру человека в черном, по всей видимости, это вооружение атаманской сотни. «Вот и новости узнаю», – подумал он и направился прямиком к незнакомцу, стоявшему у стены госпиталя, оперев одну ногу о стену.

– Вороненок! – слегка удивленно, но все же довольно угрюмо сказал атаман Степ. – Хотя какой там. Ты – Ворон.

– Атаман, – кивнул Ник. – Рад вас видеть.

– Рад, что ты жив. Иди, дай обниму, мало нас осталось, – при этой фразе Степ тяжело вздохнул.

– Я многое пропустил. Мне новости особо не рассказывали, сказали Вольную взяли.

– Почти всю Царицу взяли… Сейчас я тебе все поведаю.

А ведь рассказать ему было о чем. Ник был в беспамятстве три месяца. За это время все поменялось. Силы Объединённого Правительства росли, как на дрожжах. Словно стервятники со всех концов Нова Орбиса слетались региональные военные подразделения. Поистине пестрая публика. То, что описывал Степ, Ник не видел даже на прославленном курорте Дива.

– Целый зоопарк, даже аборигены с Зендии, допотопные стилеты, боескафы времен заселения. Черт пойми что… Я до последнего был в космосе, держали коридор. «Ермак» уже у порта «Северный» высадили, но боялись, видимо, абордажа, начали дырявить, разворотили весь, чудом на резерве дошли–таки до Северного, там быстро вниз, а тут… В общем, все дни бились, пока мне ногу не резанули. Я им «оставь»… А они… – атаман сжал кулак перед собой. – Жаль, всю сотню, считай, вырезали, вот трое тут со мной. Меня увозили с пекла.

Степ достал флягу, протянул Нику, крепкий хороший спирт обжег горло и теплом разлился по груди. Шрам на голове атамана побагровел. Разговор продолжился, Ник внимательно и молча слушал, атаман делал длинные паузы, видно, как тяжело ему давался рассказ. В лесу просыпалась живность, долгие сумерки на Царице только лишь занимались. Звери, плоды генной инженерии и клонирования, чувствовали себя как дома на Царице. На одной из веток Ник разглядел черный силуэт. Он был готов поклясться, что это был ворон.

– Тим Монк полег в Вольной, со всей сотней, Наум тоже. «Черные» в плен не сдались, говорят, ни одного не заполучили, все легли. Награды объявляли. Бандера твоя, кто жив остался в Вольной – сдались, но бились хорошо, да и там, на хуторе, время выиграли. А к нам в подмогу так никого и не было, те, с кем договаривались, кто обещал. Не знаю, что там и как, но говорят, сейчас много где в Нова Орбисе бои идут. А с нас все тащат еду, да тащат… Кормятся, твари… Такой мир уничтожить…

За разговором фляга быстро уходила. Помянули павших. Выпили за родных. Когда дело подошло к живущим, Степ вдруг резко поменялся.

– А ты ведь тоже теперь «черный», сказали атаман Монк тебе пожаловал. – Ник кивнул. – Значит, пути назад у тебя нет.

– И не было, атаман, – резко перебил его Ник, – я знал, на что иду, ну сейчас-то точно знаю. Меня должны были мобилизовать на Земле, где я приписан. Я тогда на Диве отдыхал, оттуда сюда, потом к себе, на Голдбалл, ну, ты и сам знаешь…

– Знаю, еще я знаю, что как зверя в клетке меня на потеху в помойку эту, Землю, не затащат. Не бывать этому! Тима и еще кто старшие были тогда схватили, да отцу твоему благодарность. Больше мы такого не допустим! —решительно сказал атаман, эмоции обуревали им, немало времени прошло, прежде чем он смог продолжить. – Я вот что решил: ближайший порт – Северный, в неделе пути отсюда. Тут покамест еще глушится техника, потому-то мы в безопасности, но скоро и сюда доберутся. Им только еду давай. Так вот. Грузят они битком все свои корыта. Прячемся заместо провианта, тельфером нас подымают, а там по порту на фрегат «Инсомния», как я разузнал, он самый быстроходный, новый, недавно с верфи, гордость Нью-Эльдорадо, строили корветы пиратские гонять. Ну, что молчишь? Что думаешь?

– Атаман, все хорошо, но там же софт и нейс, наши-то попроще…

– Верно, Ворон, верно. Но тут и я кое-что имею: толковый попал на лечение механик, Ант Нов зовут. Служил в торговом…

– На «Владимире Великом»…

– В точку, знаешь его?

– Ходили вместе тогда еще с Царицы до Земли, и потом связь держали.

– Припоминаю. Так вот, – воодушевленно продолжал Степ, шрам на его голове опять стал багровым, – этот малый в группе был по отключению нейс по всей Царице и на кораблях. В общем, говорит, что за час сломает им защиту, только на месте, на расстоянии - никак.

– Надо пробовать, атаман. А людей сколько?

– Мало, Ворон, мало, всего десятка четыре наберется, может пять, кто драться еще может. И свои плюсы есть, тем тяжелее нас засечь будет. Час бы вот только продержаться… А все, нас уже раскрыли… сохраняй спокойствие, без резких движений, опасность на северо-северо-запад.

Ник свозь эмоциональный барьер Степа все же уловил иронию. Белый силуэт направлялся прямо к ним.

– Бежать уже нет смысла, в этой битве нам не выиграть, атаман, предлагаю переговоры, – улыбался Ник.

Вдруг его дыхание перехватило. Диана. Ее вид был задумчивый, но как казалось Нику, она была еще прекраснее, чем когда-либо.

– Вы прямо как дети! Я все обыскала!

– Только вам я готов сдаться, – улыбался Степ.

Ник не мог отвести взгляд от Дианы. К его удивлению, она так же молча смотрела на него. Атаман Степ попеременно хитрым взглядом изучал обоих. Подмигнул Нику и поковылял ко входу в госпиталь.

– Это была… – начал было Ник, но осекся. Он хотел сказать «ошибка», но это не соответствовало действительности.

– Не надо… – тихо проговорила Диана.

– Это не ошибка, Диана. Я только и думаю, что о Вас… Просто… – Ник опять осекся.

– Я все понимаю. Николас, пройдемте в госпиталь, – ее тон стал черствым.

Ник не знал, что сказать. Как он мог видеть будущее с ней вместе, если он заложник такой ситуации. Буквально через несколько дней у него есть большие шансы умереть или, не дай Бог, быть захваченным.

– Может… – опять было начал он, но на этот раз она резко его перебила.

– Не может. С чего вы вообще решили, что что-то может быть?

Он хотел сказать, что может у него получится как-то выйти из сложившейся ситуации, они могли бы встретиться где-то и начать все сначала, но Ник бы этого не сказал, осекся бы где-то в начале, поняв бессмысленность того, что он говорит. Он просто кивнул и побрел в свою палату. И если бы все эти мысли не копошились в его голове, то он бы смог увидеть, как трудно давались слова Диане, и этот вопрос, который так и повис в небе, беспокоил ее в ту минуту больше всего на свете. И сделала она этот резкий шаг против своей воли. В нем, Николасе Вороне, она увидела своего отца, которого она любила, и который вдруг резко пропал несколько лет назад, такой же решительный, упрямый и благородный. Но самое главное, она увидела в Нике то, что, по ее мнению, было важнее всего: он не бежал, он смотрел в глаза своей судьбе, не обманываясь, не пряча действительность за желаниями. Диана долго думала, как поступить, и таким резким шагом она решила помочь Нику, освободить его мысли для того, что он задумал, и была уверена, что если он справится с проблемами и захочет ее найти, то обязательно это сделает. И все же, в глубине души ей хотелось услышать то, что он так и не сказал.

Время шло, подготовка к миссии двигалась по плану, Ник был рад встрече с Антом и долгое время провел с ним. Он так же, как и многие, получил ранение на Царице, не серьезное, но все же достаточно болезненное, в левое плечо. Гуманность современной войны заключалась в том, что рана мгновенно прижигалась.

План, описанный атаманом Степом, был предельно прост, но все участники старались выявить подводные камни, и вечно вносились коррективы. Тем временем к ним присоединились партизаны, казаки, вырвавшиеся из окружения месяц назад и пешком пробиравшиеся к госпиталю. Отряд насчитывал уже восемьдесят бойцов. Атаман Степ назначил Ника есаулом, так как Ник, по его мнению, имел качества лидера и мог отвечать за экипаж корабля как первый помощник, тем более что опыт у Ника действительно был. Есаула Арта Щуся, помощника старого атамана Якова, убитого при обороне города Северного, Степ назначил ответственным за абордажную группу. Космопорт «Северный» был очень большим, но как планировалось, войсковых групп Правительства на нем быть не должно. Все космические пехотинцы были отправлены на Царицу и участвовали в боях. Охрана порта и экипажи - порядка двухсот-трехсот человек. Большинство из них – экипажи, не были профессиональными бойцами, охрана же могла дать отпор.

Ник и Диана избегали друг друга. Ник занимался ежедневно и выпрашивал медикаменты для быстрого восстановления у всех «белых», как прозвали медицинских работников межзвездной организации «Милосердие». Иногда у него это получалось. Но времени было мало. Странным, казалось бы, то, что речи о предательстве и даже мыслей ни у кого не возникало. Как сарафанное радио, все знали друг друга, и друг за друга с детства, Ника в том числе. Достаточно было слова, хотя бы одного, и все сомнения мигом сдувало. Это не могло не греть душу отчаянным бойцам. Они понимали, на что идут, принимали свою судьбу, в этом была их сила.

Ник по достоинству оценил вооружение казаков, но оно мало чем отличалось по характеристикам от других. Внешний вид, вот что воодушевило Ника, он вспомнил первую встречу с Тимом на Голдбалле. То впечатление, что Тим Монк произвел на еще юного Ника. Теперь он и сам «черный», бравый казак, ему все нипочем, а еще у Ника появился тот самый прищур глаз, вернее глаза, свойственный закаленным в боях ветеранам, и этот дикий оскал, плавно перетекающий в улыбку, – все это, зарождавшееся у него в характере, получило свое отображение на его лице. Теперь Ник понимал, откуда это все берется.

Вечером, который на Царице все еще был ночью, перед сном, Ник решился попрощаться с Дианой. На утро был назначен поход. Он нашел ее, одиноко стоящей у входа в госпиталь.

– Диана, утром мы выступаем, я рад нашему знакомству и желаю вам всего самого хорошего, – Ник чеканил слова, будто робот. Больше он добавить ничего не мог.

Она грустно молчала, наконец, она взяла его руку в свою и подняла изумрудные глаза, в них Ник увидел печаль и тоску. Потом она резко бросила его руку и убежала, скрывшись в госпитале. Ник тяжело вздохнул и побрел спать, набираться сил перед маршем.

Практически сразу все не заладилось. Разведчики указали, что по лесу цепочкой идут войска конфедератов, прямо на них…

– Как зверей, – прокомментировал Степ и выругался, – ищем брешь или огибаем.

Так и сделали, обогнули, продлив путь почти до месяца. Долгая засада в ожидании ночной погрузки провианта в космопорт заняла еще два дня. Нижний погрузочный порт слабо охранялся, короткий бой с полутора дюжиной пьяных солдат вряд ли являлся поводом для гордости. Помехи не дали им и шанса забить тревогу. В первый контейнер набились самые опытные и целые казаки, мгновенно захватившие погрузочную часть космопорта. Спокойно и рассудительно все бойцы были переправлены наверх. Последние секунды перед боем, напряжение, тяжелые вздохи, и вот шлюз в космопорт открыт, толпа казаков, сметая все на своем пути, валит через огромный зал прямиком к стыковочному шлюзу фрегата «Инсомния». Охрану застали врасплох и посекли мгновенно. Большинство были мертвецки пьяны. Однако на сей раз тревога в порту была объявлена, из шлюзов стали валить полусонные члены экипажа и сразу же включаться в бой.

Между тем, казаки достигли «Инсомнии», опрокинули сходу малочисленный экипаж и во главе с Ником, который во всей дикой суматохе успел-таки посечь одного члена экипажа фрегата, стали готовить корабль к отбытию.

– Плохая новость раз, – начал механик Ант, – система защиты сложная, придется повозиться.

– Не тяни, что еще? – орал Ник, бегая взглядом по полю сражения.

– Они переоборудовали-таки сам порт, и с ним тоже придется повозиться.

Такой вариант, к счастью, был учтен, но времени, по подсчетам, забирал уйму.

– Вторая группа техников – в управление порта! Прикрытие им, Арт, – командовал атаман Степ.

– Принял, – посыпались отзывы.

Ник имел хороший обзор, стоя в шлюзе к «Инсомнии», и видел, что число бойцов в зале порта без метки «свой» резко стало возрастать, красные силуэты заполняли холл, вооружение космической пехоты частично повторяло форму морской пехоты Британской Империи времен наполеоновских войн.

– Коспехи! – в один голос известили Ник и Степ весь дерущийся отряд. Казаки растянулись, удерживая одновременно шлюз к «Инсомнии» и только захваченный административный отсек порта. Время не ждет.

Ник ринулся в бой, размахивая шашкой как сумасшедший. Коспехи, видимо, по какой–то случайности, все же оказавшиеся в порту, может их корабль готовился к отбытию, не напали сразу, как большинство менее дисциплинированных членов экипажей различных кораблей. Они спокойно подготовились, выждали и напали четким клином в цепь казаков, практически сразу ее разорвав. К счастью рейдеров, их было не так уж много, около полусотни, видимо, поредевшие бойцы какого-то фрегата. Как бы там ни было, бой только лишь начался. Половина казаков, в том числе атаман Степ и есаул Арт были оторваны от «Инсомнии». В образовавшуюся брешь рьяно хлынули члены экипажей конфедератов, и бой из хаотичного побоища перерос во вполне серьезную строевую баталию.

Время в битве кажется не таким, как обычное время отдыха или каких-то бытовых дел. Человек-воин видит все совсем по-другому. Битва требует предела твоих возможностей, она требует и забирает все. Ник видел каждый кончик острия, обагренный фиолетово-сиреневым пламенем горячей плазмы, видел лезвия, несущие смерть в своем изящном танце. Воина-товарища-брата, чью руку обжигает плазменный клинок противника, плата за несвоевременно возвращенную руку после выпада, что сразил другого врага. Минуты, что шли по общепринятому, как точка отсчета времени Земли, тут, в космопорте Северном планеты Царица, для всех тянулись бесконечно долго. Сказывалась усталость, в зале порта же мало что менялось, расстановка та же, разве что ряды с обеих сторон неумолимо редели. Горячее сражение в невесомости.

– «Инсомния» готова, – наконец возвестил Ант. – Жду дальнейших приказаний!

– Занимайте места пилотов, ждите, – сказал Степ, и Нику на секунду показалось, что его голос изменился, это было похоже на хрипоту.

– Нам еще нужно время, – вполне воодушевленно протараторил Арт.

– Нет времени, соколики, нету, – хрипел атаман Степ.

Ник почувствовал усталость, тело, а особенно раны его, тяжелели и ныли. Потом словно туман окутал холл космопорта. Тысячи звезд вспыхнули в его глазу, и все потухло. Тьма, беспамятство и тишина.

***

Николас Ворон находился на Земле. Он сидел на ветке, зорко наблюдая за окружающим. Видел голубку на земле, корчащуюся от боли. Это он клювом сломал ей крыло и клюнул в тело. Молодая кошка, постоянно принюхиваясь, пробиралась, виляя меж кустов. За ней аккуратно и прямее, но на большем расстоянии, следовал крупный кот.

Степная кошка уже увидела голубку, медлила, озиралась… Подошла ближе, обнюхивая жертву. Кот был еще далеко. Николас Ворон спорхнул с ветки бесшумно, моментально когтями вцепился в тело кошки и одним коротким ударом клюва убил её. Кот, испугавшись, убежал. Он приступил к трапезе, медленно, играючи. Голубка все еще была жива… пусть живет… пока.

Насытившись, он решил облететь округу.

Холм, с одной стороны от него были бескрайние поля, с оврагами и небольшими лесочками, с другой стороны склон упирался в воду… он не сразу понял, что это огромная, широкая река, края которой не было видно.

Он посмотрел вверх, огромный синий купол неба будто оглушил его. Ветрено, он мерз.

Внизу были люди. Они веселились. Свадьба Дана и Киры была великим событием. Кроме степняков-сородичей на нее явились северяне и их сородичи. Их было очень много, а всего народу было тьма-тьмущая. Пили брагу, квас, кумыс. Пели, плясали. Молодые воины устроили соревнования и борьбу. Кира была в восторге, старик Ин пустил слезу. Дан наблюдал за всеми и сразу. Он с молодой невестой расположился на большом пригорке.

Первый день все желали молодоженам много детей, вечной любви, долголетия и благосостояния. Подносили дары. Оружие, яства, различную посуду, доспехи и украшения, в том числе и для лошадей. Дан чувствовал, что его уважают и чтят, зло он бы распознал.

Вождь Ин отозвал его в сторону и вложил в его руку что-то холодное.

Дан присмотрелся – вроде камень, или металл, он был желтого цвета и весь украшен узорами, очень красивыми. Дан не мог отвести от него взгляд.

– Дан, – обратился к нему старик, – береги этот камень, это наше будущее и прошлое, оно не должно попасть в дурные руки, ты чист, ты должен его хранить. И дочь мою не обижай, – добавил с улыбкой вождь северян.

– Я сделаю, как ты желаешь, уважаемый Ин.

– И еще… Дан… мы, все племя северян, как вы нас зовете, хотим, чтобы ты правил нами. Мы обсудим это на совете. Никто не против.

Дан был ошарашен, не знал, как реагировать.

– Я всё понимаю, Вождь, – продолжал старик, – мы будем праздновать не один день. Скажешь свое слово к окончанию праздника.

К удивлению Дана, многие кочевые также выразили желание присоединиться к нему. Видя, что он сильный и справедливый правитель. Кто-то устал скитаться впроголодь, кто-то, видя дружбу северян со степняками, понял перспективу и развитие, они поочередно сообщали это Дану.

К концу празднеств, на пятый день, Дан объявил Совет вождей, там же имели право присутствовать и воины. В том числе и Скит, будучи правой рукой Дана.

– Почтенные вожди и воины, – начал Дан. – Я благодарен всем за поздравления, но говорить я буду о важном для нас всех, – он сделала паузу. – Мы уже многие лета дружим и ведем мену с северянами, чаще общаемся с сородичами-степняками. Я породнился с северянами, теперь и они мои сородичи.

Послышались одобрительные звуки. Дан продолжал:

– Я считаю нас одним племенем, которое может жить совместно!

В толпе начался гул. Кто-то крикнул:

– Это как так, совместно?

Дан медлил, обдумывая слова:

– Мы можем обосновать единую ставку, там будут наши жилища, вокруг мы будем пасти скот, северяне сажать свою пищу, в реке ловить рыбу, мы будем процветать и множиться.

– Мы из покон веков кочевали по всей земле, почему мы должны всё поменять ради тебя и твоей женщины, – это сказал Скит, Дан не ожидал такого удара в спину.

– Скит, ты мне брат. Почему осуждаешь меня?

– Женщина околдовала тебя, ты забыл предков, ты возомнил, что ты выше всех нас, братьев.

– Ты не прав, брат, я хочу лучшего для нашего племени.

– Ты хотел сказать «твоего» племени, да? Великий Вождь Дан, я бросаю тебе вызов! Это воля предков!

– Так тому и быть, Скит, мы будем драться.

– По законам степи, Дан, конными!

– Да будет так. Завтра, на рассвете.

Утро было туманным и пасмурным, при этом степь пахла душистыми успокаивающими ароматами. На ровном поле собирался сонный народ, одетый в теплые шкуры, было морозно, осень переходила в зиму. Праздник выпал на последние теплые деньки.

Чувство тревоги витало в воздухе.

Дан так и не смог уснуть, он переживал от предательства Скита, именно так он воспринимал его слова. Кира молчала, обняла, даже немного сжав его всем телом, и так и не отпускала его до самого утра.

Выяснение отношений по законам степи – древний обычай, такой же, как и запрет на нападение в своем жилище или на гостя, запрет на нападение у воды и отравление.

Соперники должны быть конными, сначала стрелялись из лука правя по кругу, в колчане не могло быть больше трех стрел. Если после пострела оба противника оставались в седле, они могли взять свое оружие. Выпавший из седла противник будет изгнан, таков закон.

Скит был умелым наездником и стрелком, он настоящий воин, ловкий, сильный, хитрый – достойный противник. Дан еще не оправился от раны, которую получил пять лун назад, но отступить и не принять вызов он не мог, по закону – это изгнание. У обоих воинов были легконогие гнедые, приземистые и выносливые. Дан и Скит были очень похожи, как по телосложению, так и по воинским качествам. Дан носил шлем, украшенный конским хвостом, Скит же предпочитал полушлем с тесьмой.

Распорядителем дуэли избрали старейшего воина степняков. Всадники встали к барьерам. Старейшина разрешил бой.

Противники не торопились, двинулись, каждый в свою сторону, по кругу, друг напротив друга. Скит выстрелил первым, стрела пролетела в сантиметрах от плеча Дана.

Толпа охнула. Скит залился оскалом. Дан медлил.

Вторая стрела Скита со свистом влетела в ногу Дана, кожаные штаны смягчили укол, но править стало сложнее. Дан ответил, его стрела прошила левую руку Скита практически насквозь. Скит не издал и звука, просто переложив правой рукой стрелу и вытащил ее из руки. Повел кистью, рука работала.

Вторая стрела Дана попала Скиту в пояс, не нанесла никакого урона, просто увязнув в толстой коже. У каждого в колчане осталось по одной стреле. Было видно, что Скиту тяжело целиться, а Дану править лошадью.

Скит задавал темп, к тому моменту ход рысью переходил в галоп. Он натянул лук, долго держать его в натяжении он не мог, отпустил тетиву, свист. По возгласам он понял, что стрела настигла противника. Дан качался в седле, стрела торчала из его плеча. Превозмогая боль, он выстрелили… промах.

Оба все еще были в седле.

Скит сразу направился к старейшине и тот вручил ему копье. Дан описал большой круг, видно было, что он на грани потери сознания. Ему также вручили его оружие – обитую железом дубовую булаву. Разъехались к барьерам.

В толпе все удивлялись, как спокойно наблюдает за происходящим Кира и вождь Ин. Толпа бурно реагировала на любое событие на поле сражения. Особенно много было молодых, и все были вооружены, Дан отметил это сразу, как подъехал к ристалищу. Он наблюдал за толпой, за ее реакцией. Проезжая каждый круг, он вглядывался в лица и думал, оценивал.

Соперники рванули мгновенно, на удивление многих, Дан среагировал быстрее. Сошлись с грохотом, в пыли было непонятно, что же произошло. К этому моменту земля уже избавилась от росы и из-за взрывного старта боя пыль поднялась аж до облаков. Был слышен удар, страшный, громкий.

Толпа замолкла. Кира была бледна, но внешне держалась.

То, что предстало перед зрителями мало кто мог угадать. Зрелище было страшное. Лошади стояли друг у друга, спокойно, одна даже пощипывала траву. Видно было, что один воин распластался на траве, руками в стороны, второй склонился над ним, кто из них кто, разобрать было невозможно.