Зловещий доктор Фу Манчи

ГЛАВА XI ЗЕЛЕНЫЙ ТУМАН

Хотя мы и спешили, как могли, была уже полночь, когда наша машина свернула на дорогу, на которую падали темные тени деревьев. В дальнем конце ее, как бы показываясь из туннеля, возникли в отблесках лунного света окна Роуэн-Хауза, дома сэра Лайонела Бартона.

Выйдя из машины перед крыльцом длинного приземистого здания, я увидел, что оно со всех сторон окружено зарослями деревьев и кустов. На фасаде вилось ползучее растение, упомянутое Смитом, воздух был пропитан едким запахом гниющей растительности, с которым смешивался густой аромат маленьких красных ночных цветов, буйно распустившихся на вьющихся стеблях.

Место выглядело поистине диким, и, когда инспектор Веймаут ввел нас в холл, я увидел, что интерьер соответствовал экстерьеру: холл был построен по образцу внутренних помещений ассирийских храмов. Приземистые колонны, низкие сиденья, то, что висело на стенах, — все красноречиво указывало на запустение, на всем лежал толстый слой пыли. Запах плесени был почти так же силен, как и снаружи, под деревьями.

Детектив проводил нас в библиотеку, содержимое которой частью валялось на полу, будучи слишком обильным, чтобы уместиться в шкафах.

— Боже! — воскликнул я. — Что это?

Что-то спрыгнуло с книжного шкафа и, легкой упругой походкой беззвучно пройдя по ковру, заваленному мусором, выбежало из библиотеки, как золотистая молния. Я стоял, потеряв дар речи, глядя вслед животному. Инспектор Веймаут сухо рассмеялся.

— Это молодая пума… или что-то вроде этого, доктор. Этот дом полон сюрпризов — и тайн.

Голос его звучал не очень уверенно. Он плотно закрыл дверь.

— Где он? — резко спросил Найланд Смит. — Как это произошло?

Инспектор Веймаут сел и прикурил сигару, которую я ему предложил.

— Я думаю, вы захотите услышать некую предысторию, перед тем как осмотреть его?

Смит кивнул.

— Так вот, — продолжал инспектор, — человек, которого вы договорились послать из Скотланд-Ярда, действительно приезжал сюда и занял наблюдательную позицию на дороге, откуда хорошо были видны ворота. До половины одиннадцатого ничего не произошло, затем в дом вошла молодая леди.

— Молодая леди?

— Мисс Эдмондс, стенографистка сэра Лайонела. Придя домой, она обнаружила, что ее сумка с кошельком пропала, и она вернулась посмотреть, не оставила ли ее здесь. Она подняла тревогу. Наш человек услышал шум и вошел в дом. Затем он выбежал и позвонил нам. Я сразу же послал вам телеграмму.

— Вы сказали, что он услышал шум. Какой шум?

— С мисс Эдмондс произошла сильная истерика!

Смит начал ходить по комнате в сильном возбуждении.

— Расскажите, что он увидел, когда вошел.

— Он увидел слугу-негра — в доме нет ни одного англичанина, — который пытался успокоить девушку вон в том холле, а малаец и еще один цветной били себя по лбу и выли. Ни от кого из них невозможно было добиться толку, и он начал расследование сам. Еще раньше, вечером, он определил координаты дома, а по свету в окне первого этажа — местонахождение кабинета, поэтому он пошел искать дверь в кабинет. Он ее нашел, но она была заперта изнутри.

— Ну, и дальше?

— Он вышел и, обойдя дом, подошел к окну. Там нет занавески, и из кустов можно видеть, что происходит в этом складе хлама, называемом кабинетом. Он заглянул туда, как это, очевидно, сделала и мисс Эдмондс до него. То, что он увидел, объяснило, почему она впала в истерику.

Мы со Смитом жадно слушали его рассказ.

— Посреди всего этого хлама на полу стоял ящик с египетской мумией, перевернутый набок, а сэр Лайонел Бартон лежал лицом вниз, обхватив его руками.

— Боже мой! Да-да, продолжайте.

— Горела только настольная лампа с абажуром. Она стояла на стуле, и свет ее падал прямо на него; она освещала участок на полу. — Инспектор развел руки, показывая размер участка. — Ну вот, когда он разбил стекло, открыл окно и полез внутрь, он увидел кое-что еще. Так он говорит.

Инспектор сделал паузу.

— Что он увидел? — кратко спросил Смит.

— Что-то вроде зеленого тумана, сэр. Он говорит, что этот туман был как живой. Он двигался над полом, на высоте примерно одного фута в направлении занавеса на другом конце кабинета.

Найланд Смит впился глазами в говорившего.

— Где он впервые увидел этот зеленый туман?

— Он говорит, мистер Смит, ему показалось, что туман шел из ящика с мумией.

— Так, продолжайте.

— Нужно отдать ему должное, он все-таки влез в комнату, увидев подобное. Не испугался. Он перевернул тело. Сэр Лайонел выглядел ужасно. Он был мертв. Вернув труп в прежнее положение, Крокстед — так звали агента — пошел к этой занавеске. Там была стеклянная дверь. Она оказалась закрытой. Он открыл ее; она выходила в теплицу, уставленную хламом от кафельного пола до самой стеклянной крыши. Внутри было темно, но из кабинета шло достаточно света — он ведь, по сути дела, является гостиной, — и Крокстед включил все лампы, чтобы еще раз взглянуть на зеленый ползучий туман. Вниз ведут три ступеньки, на которых лежал мертвый китаец.

— Мертвый китаец?

— Да, именно. Мертвый китаец.

— Вы вызывали доктора?

— Да, местного. Я видел, что он абсолютно ничего не мог понять. Три раза сам себе противоречил. Но нам и не нужны мнения других медиков, пока мы не получили заключения эксперта.

— А Крокстед?

— Крокстед почувствовал себя плохо, и его отправили домой в машине.

— Что с ним?

Инспектор Веймаут поднял брови и тщательно стряхнул пепел с сигары.

— Он держался до моего прихода, рассказал все и сразу потерял сознание. Он сказал, что ему показалось, будто кто-то в теплице схватил его за горло.

— В буквальном смысле?

— Я так и не понял. Девушку, разумеется, тоже пришлось отправить домой.

Найланд Смит задумчиво подергал себя за мочку левого уха.

— У вас есть какая-нибудь версия? — спросил он.

Веймаут пожал плечами.

— Насчет зеленого тумана — нет, — сказал он. — Ну что, войдем?

Мы прошли через ассирийский холл, где, объятые паникой, собрались слуги этого странного дома. Их было четверо: двое негров и двое азиатов. Я не нашел среди них китайца Кви, о котором говорил Смит, и секретаря-итальянца; и по тому, как мой друг всматривался в тени комнаты, я догадался, что он тоже удивлен их отсутствием. Мы вошли в кабинет сэра Лайонела, описать который у меня не хватает слов.

Слова Найланда Смита о «помещении аукциона Сотби после землетрясения» сразу вспомнились мне, когда я увидел эту комнату, буквально заваленную редким хламом — добычей сэра Лайонела в Африке, Мексике и Персии. В проходе у камина на чемодане стояла газовая печурка, а около нее валялись походные котелки и кастрюли. Запах гниющей растительности, смешанный с навязчивым ароматом ночных цветов, проникал в комнату через открытое окно.

На полу в середине комнаты у перевернутого саркофага лицом вниз лежала человеческая фигура в халате. Руки мертвеца были протянуты вперед, обнимая ящик с древнеегипетской мумией.

Мой друг подошел и опустился на колени около трупа.

— Боже милостивый! — Смит вскочил на ноги и с неописуемым выражением на лице повернулся к инспектору Веймауту. — Вы не знаете сэра Лайонела Бартона в лицо? — рявкнул он.

— Нет, — начал Веймаут, — но…

— Это не сэр Лайонел. Это Строцца, его секретарь.

— Что! — вскрикнул Веймаут.

— Где второй — китаец? Быстро! Где он? — закричал Смит.

— Я его оставил лежать там, где его нашли, — на ступеньках теплицы, — сказал инспектор.

Смит побежал через всю комнату туда, где через открытую дверь виднелись груды наваленных друг на друга вещей. Отодвинув занавес, чтобы лучше видеть, он склонился над сжавшейся в комок фигурой, лежавшей на ступеньках.

— Так и есть! — громко крикнул он. — Это Кви, слуга сэра Лайонела.

Мы с Веймаутом, стоявшие над телом итальянца, посмотрели друг на друга, затем повернулись туда, где у трупа китайца с суровым лицом стоял мой друг. Легкий ветерок прошелестел через кроны деревьев; волна экзотических запахов пронеслась из открытого окна к занавесу у двери в теплицу.

Это было дыхание Востока, протянувшего свою желтую руку к Западу. Оно символизировало изощренное непостижимое могущество, явившее себя в образе Фу Манчи, так же как Найланд Смит был символом безупречной и эффективной британской мощи, стремящейся обезвредить коварного врага.

— Ясно одно, — сказал Смит, — никто в доме, за исключением итальянца, не знал, что сэра Лайонела здесь нет.

— Из чего вы это заключаете? — спросил Веймаут.

— Слуги в холле оплакивают его, как покойника. Если бы они видели, как он выходил, они бы знали, что здесь лежит кто-то другой.

— А как же насчет китайца?

— Поскольку единственный ход в теплицу — через кабинет, Кви, вероятно, спрятался там, когда хозяина не было в комнате.

— Крокстед нашел смежную дверь закрытой. Почему погиб китаец?

— И мисс Эдмондс и Крокстед нашли дверь в кабинет запертой изнутри. Как погиб Строцца? — парировал Смит.

— Вы, наверное, заметили, — продолжал инспектор, — что на секретаре халат сэра Лайонела. Именно это заставило мисс Эдмондс, глядевшую через окно, по ошибке принять его за хозяина и, как следствие, навести нас на ложный след.

— Он надел его специально, чтобы любой, кто посмотрит в окно, так же ошибся, — резко сказал Смит.

— Почему? — спросил я.

— Потому, что он пришел сюда с преступными целями. Видишь? — Смит нагнулся и поднял с пола несколько инструментов. — Вон лежит крышка. Он приходил, чтобы открыть саркофаг. Там лежала мумия знатного лица, занимавшего важные должности при фараоне Менептахе II; и сэр Лайонел говорил мне, что в пеленах, в которые он завернут, могут быть спрятаны ценные украшения и драгоценные камни. Он собирался открыть саркофаг и исследовать его содержимое сегодня вечером. Очевидно, он передумал, к счастью для себя самого.

Я задумчиво провел рукой по волосам.

— И что произошло с мумией?

Найланд Смит сухо рассмеялся.

— Она исчезла в форме зеленого тумана, — сказал он. — Посмотри на его лицо.

Он повернул тело, и, хотя я привычен к таким зрелищам, искаженные черты итальянца наполнили меня ужасом. Они несли на себе печать не просто насильственной смерти, а чего-то еще более ужасного. Я стянул с него халат и попытался найти на теле какие-нибудь следы, но напрасно. Найланд Смит с помощью детектива перенес китайца Кви в кабинет и положил его на свет. Его сморщенное желтое лицо выглядело еще более страшно, чем лицо секретаря: синие губы были растянуты, обнажая верхние и нижние зубы; на теле не было следов насилия, но и его члены были неестественно искривлены, когда он корчился в смертных муках, извиваясь, борясь за жизнь.

Ветер поднялся вновь, и едкие волны запахов сырых кустов с тяжелым приторным ароматом экзотического вьюна непрерывным потоком потекли в комнату. Инспектор Веймаут зажег потухшую сигару.

— Пока я согласен с вами, мистер Смит, — сказал он. — Строцца, зная об отсутствии сэра Лайонела, заперся здесь, чтобы взломать саркофаг. Крокстед, залезший через окно, нашел ключ, торчавший из замка. Строцца не знал, что китаец прятался в теплице.

— А Кви не смел показаться, потому что он тоже был там со своей целью, о которой мы, не знаем, — прервал Смит.

— Когда крышка была снята, нечто… некто…

— Ну, скажем, мумия?..

Веймаут натянуто улыбнулся.

— Ну хорошо, сэр, что-то такое, что исчезло из запертой комнаты, не открывая ни двери, ни окна, убило секретаря.

— И такое, что, убив секретаря, убило затем и китайца, даже не потрудившись открыть дверь, за которой он лежал, затаившись, — продолжал Смит. — Ибо однажды, инспектор, Фу Манчи завербовал себе союзника, которого даже его гигантская воля не могла полностью подчинить. Какую слепую силу, какое ужасное средство убийства заключил он в этом саркофаге!

— Ты думаешь, это работа Фу Манчи? — спросил я. — Если это правда, то его могущество — могущество сверхчеловека.

Что-то в моем голосе заставило Смита повернуться и с любопытством оглядеть меня с ног до головы.

— Неужели ты можешь в этом сомневаться? Ведь одного присутствия спрятавшегося китайца достаточно, чтобы убедиться в этом. Я уверен, что Кви был членом группы убийц, хотя, вероятно, поступил на эту службу недавно. У него нет оружия, иначе я бы склонился к мысли, что его задание было — убить сэра Лайонела, работавшего в этом кабинете, не подозревая о существовании затаившегося врага. Открыв саркофаг, Строцца невольно расстроил эти планы.

— И это привело к смерти…

— Слуги Фу Манчи. Да. Я не могу объяснить этого.

— Как ты думаешь, Смит, саркофаг вмешался в их планы или был их частью?

Мой друг посмотрел на меня в явном замешательстве.

— Ты хочешь сказать, что его прибытие в то время, когда здесь пряталась эта креатура Фу Манчи — Кви, было совпадением?

Я кивнул. Смит склонился над саркофагом, с любопытством рассматривая яркие рисунки, украшавшие его изнутри и снаружи. Саркофаг лежал на боку, и Смит, взявшись рукой за край, перевернул его.

— Тяжелый, — пробормотал он. — Строцца, наверное, опрокинул его, когда падал. Он не стал бы переворачивать его набок, чтобы снять крышку. Ага!

Он наклонился еще больше вперед, ухватив кусок бечевки, и вытащил из ящика резиновую пробку.

— Отверстие было в дне саркофага, но заткнуто пробкой изнутри, — сказал он. — Фу! Ужасный запах.

Я взял пробку из его рук и уже собирался осмотреть ее, когда в холле раздался громкий голос. Дверь распахнулась, и крупный мужчина, одетый, несмотря на теплую погоду, в меховое пальто, ворвался в комнату.

— Сэр Лайонел! — воскликнул Смит. — Я предупреждал вас! Как видите, вы чудом остались живы!

Сэр Лайонел Бартон взглянул на то, что лежало на полу, затем на Смита, на меня и, наконец, на инспектора Веймаута. Он свалился в одно из немногих кресел, не занятых книгами, и взволнованно спросил:

— Мистер Смит, что это значит? Расскажите, да поскорее.

Смит вкратце обрисовал события той ночи, во всяком случае то, что ему было известно. Сэр Лайонел Бартон тихо сидел и внимательно слушал — странная реакция, которую трудно было ожидать от человека такой кипучей нервной энергии.

— Строцца приходил за драгоценностями, — медленно сказал он, когда Смит завершил свой рассказ, и его глаза повернулись к мертвому телу итальянца. — Я был не прав, подвергнув его такому соблазну. Бог знает, зачем Кви спрятался в теплице. Возможно, чтобы убить меня, как вы предполагаете, мистер Смит, и во что мне трудно поверить. Но я не думаю, что это — дело рук вашего китайского доктора. — Он уставился на саркофаг.

Смит удивленно посмотрел на него.

— Что вы имеете в виду, сэр Лайонел?

Знаменитый путешественник продолжал смотреть на саркофаг, и в его голубых глазах можно было заметить страх.

— Сегодня вечером я получил телеграмму от профессора Ремболда, — продолжал он. — Вы правильно предположили, что о моем отсутствии знал только Строцца. Я поспешно оделся и встретился с профессором. Он знал, что я на следующей неделе должен читать лекцию о, — он опять взглянул на саркофаг, — надгробии Мекары; и он также знал, что саркофаг целым и невредимым привезен в Англию. Он умолял меня не открывать его.

Найланд Смит внимательно посмотрел на сэра Бартона.

— И как он обосновал такую странную просьбу? — спросил он.

Сэр Бартон колебался.

— Он выдвинул одну причину, — ответил он наконец, — которая меня позабавила — тогда. Должен сообщить вам, что Мекара, чью гробницу мой помощник обнаружил во время моего отсутствия в Тибете и ради которой я прервал свою поездку в Александрию, был верховный жрец и главный пророк бога Амона в царствование фараона, при котором произошел исход евреев из Египта; короче говоря, один из египетских колдунов, соревновавшихся с Моисеем в искусстве волшебства. Я думал, что эта находка уникальна, пока профессор Ремболд не рассказал мне некоторые странные подробности смерти Пажа Леруа, французского египтолога, о которых я не знал.

Мы слушали со все возрастающим удивлением, едва догадываясь, к чему это все относилось.

— Месье Леруа, — продолжал Бартон, — нашел гробницу Аменти, еще одного члена этого братства, но держал свою находку в тайне. Видимо, он открыл саркофаг прямо на месте — эти жрецы принадлежали к роду фараона и похоронены в долине Бибан-ле-Молюк. Его слуги, арабы и феллахи, оставили его почему-то, едва увидели саркофаг. Его нашли мертвым, очевидно задушенным, рядом с саркофагом. Египетское правительство замяло дело. Ремболд не смог объяснить почему, но просил меня не открывать саркофаг Мекары.

Наступило молчание.

Странные факты относительно внезапной смерти Пажа Леруа, которые я слышал в первый раз, произвели на меня неприятное впечатление, особенно потому, что исходили от человека с опытом и репутацией — сэра Лайонела Бартона.

— Сколько времени этот саркофаг находился в порту? — резко спросил Смит.

— Полагаю, что два дня. Я не суеверен, мистер Смит, и профессор Ремболд тоже, но теперь, когда мне известны эти факты насчет Пажа Леруа, я благодарю Бога за то, что я не видел того, что вышло из этого саркофага.

Найланд Смит смотрел ему в лицо суровым пристальным взглядом.

— Я рад, что вы этого не видели, сэр Лайонел, — сказал он, — потому что не знаю, какое отношение к этому делу имеет жрец Мекара, но уверяю вас, что с помощью этого саркофага доктор Фу Манчи совершил первое покушение на вашу жизнь. Попытка провалилась, но я надеюсь, что вы отправитесь со мной отсюда в гостиницу. Второй раз он так не промахнется.