2

Если по совести, то ростом Плеймет до девяти футов не дотягивает, хотя создается иллюзия, что он занимает в высоту именно такое пространство. Одним словом, для того чтобы войти в мою дверь, ему пришлось ссутулиться. Его плечищи выли столь широкими, что он едва протиснулся в проем. И на всех этих условно девяти футах не было ни унции жира.

Сплошные мышцы.

Плеймет владеет конюшней. И всю работу там выполняет сам, включая кузнечное дело. Вилами, перегружая сено или навоз, мой приятель тоже предпочитает действовать в одиночку. Вид Плеймета внушает ужас, но на самом деле он душка и лелеет мечту стать когда-нибудь священником.

Его страшно печалит, что Танфер давно страдает от существенного переизбытка разного рода попов и религий.

— Привет, Гаррет, — бросил он.

Тонкость обращения, увы, не входит в число его достоинств. Зато у парня тонкий слух и острые глаза.

А что касается Гаррета, то это — ваш покорный слуга.

Шесть футов и еще горстка дюймов. Держу пари, что столь приятного ликом и так располагающего к себе бывшего морского пехотинца вам нигде не встретить. Гаррет — подлинный супермен, способный пить и танцевать всю ночь, но ухитряющийся сохранить координацию и силы для того, чтобы доковылять до двери и впустить в дом друга. И подобные подвиги он совершает, несмотря на то что время едва-едва перевалило за полдень.

— Где же твое пастырское наставление, приятель? — спросил я.

Мне несколько раз уже приходилось выслушивать его нравоучения, когда я долго плелся к двери или не мог придумать убедительной причины, в силу которой пропустил его занудную проповедь в какой-нибудь забытой богом церквушке.

В ответ Плеймет осчастливил меня издевательской ухмылкой. Его талант по этой части значительно превышает мои способности. Я могу всего лишь вскидывать одну бровь, в то время как он умеет кривить верхнюю губу так, что она начинает извиваться и дрожать, словно живот восточной танцовщицы.

— Я берегу свои лучшие проповеди для людей, чей нрав оставляет хотя бы крошечную надежду на спасение их душ.

Или намек на подобную надежду.

В маленькой комнате у дверей Попка-Дурак верещал так, словно вознамерился снести дикобразье яйцо. А волна веселья в очередной раз отравила атмосферу моего дома.

Все темные планеты, видимо, приступили к боевому построению в одну линию.

Плеймет нанес упреждающий удар, лишив меня возможности выступить хотя и с несколько потертой от частого употребления, но все едино — блестящей и смертельной по своей мощи отповедью.

— Познакомься с моим другом, Гаррет. Его зовут Кипрос Проуз, — сказал он.

Гигант Кипрос Проуз превышал ростом пять футов не менее чем на толщину волоса, являлся обладателем взлохмаченной светлой шевелюры, безумного взгляда и — по самому скромному счету — миллионом морщин на роже. Кроме того, он, видимо, страдал тяжким нервным расстройством. Он почесывался. Он вертелся. Его головка на тощей шейке безостановочно вращалась в разные стороны.

— Он изобретает всякие штуки, — продолжал Плеймет, — а после того, что произошло сегодня утром, я обещал ему твою помощь.

— Моя благодарность, Плеймет, просто безмерна. И я рад, что ты заскочил ко мне, поскольку я обещал городским властям твою помощь в оформлении праздника Непорочного жульничества, который должен скоро состояться в квартале Мечтаний.

Плеймет сердито насупился, очевидно, потому, что с ортодоксальными ритуалами и терминологией у него постоянно возникали проблемы. Я же вскинул бровь в своей второсортной издевке.

Издевка не сработала. Пришлось переключиться на более понятные ему обороты речи.

— Итак, ты ему обещал? За меня? Видимо, для этого и существуют друзья, не так ли?

— Да ладно тебе! Возможно, я и перестарался. — Его слова и тон, которым они были произнесены, резко контрастировали друг с другом. — Прости.

— Значит, ты просишь прощения? Ну это, конечно, все меняет. В таком случае все в порядке. Ты не злоупотребляешь моей дружбой, как ею злоупотребляют Морли Дотс, Плоскомордый Тарп или, к примеру, Торнада.

Лично я ни за что не стал бы злоупотреблять дружбой и принимать решения за своих корешей.

Крошечный заморыш тем временем пытался вынырнуть из-за спины Плеймета, не переставая при этом лопотать.

— Неужели это действительно он, Плей? — поинтересовался я. — Ничего особенного. А я с твоих слов понял, что в нем по меньшей мере десять футов роста.

— Я это, я, детка. Но сейчас я на отдыхе.

Кипрос Проуз изъяснялся визгливым сопрано, слегка при этом гундося. Его голос вызывал у меня чудовищное раздражение. Мне очень хотелось поставить его на голову и вежливо предложить говорить по-карентийски так, как подобает мужчине.

О боги! Взглянув на него ближе, я сообразил, что Проуз вовсе не так стар, как мне показалось вначале.

Теперь я понял, как ему удалось выжить в Кантарде. Он просто слишком молод, чтобы участвовать в войне.

Плеймет умоляюще выпучил глаза и умильным тоном произнес:

— У него ум светлый, как солнце, Гаррет, но насчет общения он не шибко горазд.

Мальчишка наконец ухитрился выбраться из-за необъятной спины Плеймета. Он явно принадлежал к категории тех детей, которых все регулярно поколачивали за то, что они не способны украсить свою гениальность умением держать рот на запоре. Проуз чувствовал себя обязанным сообщить этим здоровенным и вздорным тугодумам, что они ошибаются. В чем они ошибались и ошибались ли вообще, не имело никакого значения.

— И это заставляет тебя бесконечно страдать, — заметил я.

— Ты меня понимаешь, — вздохнул Плеймет.

— Понимаю, но едва ли сочувствую, — сказал я, сграбастав мальчишку за секунду до того, как тот успел сунуть свою морщинистую рожицу в маленькую комнату у дверей. — Я не могу сочувствовать всем тем, кто не способен установить связи между причиной и следствием.

Я изменил захват и заломил правую руку юного гения за спину. На сей раз он сумел уловить причинно-следственную связь между болью и необходимостью вести себя смирно.

Попка-Дурак решил, что настал идеальный момент приступить к проповеди.

— Я знаю девицу, которая обитает в хижине…

И так далее.

Лицо Плейметова дружка залилось краской.

— Почему бы нам не перебраться в мой кабинет? — спросил я.

Мой кабинет — по сути, стенной шкаф с претензией на величие. Плеймет своей массой блокировал дверь, и мне пришлось вытягивать мальчишку через крошечную щель между моим приятелем и косяком. Можно было бы сообразить и пропустить парня первым.

По ходу дела я заметил, что мой партнер не проявляет к происходящему никакого интереса. Его лишь слегка забавляли мои страдания. Обычная история. Каждый стремится использовать любимого сына мамочки Гаррет в своих низменных целях.

— Сюда, Кип! — бросил Плеймет, который обычно являет собой образчик терпения, но этот мальчонка, видимо, уже довел его до ручки.

Он возложил свою лапищу на плечо ребенка и слегка сдавил пальцы. Это был исключительно разумный шаг, поскольку Плеймет мог так стиснуть кусок гранита, что тот превращался в щебень. Ощутив себя снова свободным, я уселся за стол. Мне всегда казалось, что на своем рабочем месте я выгляжу гораздо внушительнее.

Плеймет усадил Кипроса Проуза на стул для клиентов, а сам встал сзади, не снимая лапы с его плеча. Возможно, эта гора мышц опасалась, что если недомерка не удерживать, то он непременно сбежит. Но в данный момент это нам не грозило, поскольку все внимание мальчишки было обращено на Элеонору.

Элеонора — центральная фигура картины, украшающей стену моего кабинета. На полотне изображена смертельно испуганная женщина, бегущая прочь от мрачного особняка, в одном из верхних окон которого пылает лампа. Окружающая строение тьма полнится скрытой угрозой. Вся картина пронизана какой-то мрачной магией. В свое время злого колдовства в ней было еще больше. Это было до того, как я сумел схватить убийцу Элеоноры.

Если вы существо достаточно порочное и при этом опасное, то в один далеко не прекрасный день можете узреть свое изображение в темном пространстве, окружающем особняк.

Элеонора насмерть сразила моего юного посетителя. Она каждого поражает с первого взгляда, но реакция парня оказалась исключительной.

— Похоже, в нем есть задатки парапсихолога, — сказал я.

Плеймет кивнул и улыбнулся, продемонстрировав несколько акров белоснежных зубов.

— Под кучей навоза здесь может скрываться маг, — едва слышно произнес он.

Я вопросительно вскинул бровь.

— Папаша неизвестен, — прошептал Плеймет.

— Вот, значит, как…

Наши владыки с Холма не прочь позабавиться, Часто они ведут себя не менее фривольно, чем распутные боги некоторых пантеонов. Отпрыски, произведенные ими за пределами супружеского ложа, встречаются в Танфере довольно часто.

Иногда случается так, что внебрачные детки наследуют некоторые таланты своих отцов.

— Боюсь, прежде чем вы удосужитесь выложить мне ваши проблемы, у меня борода вырастет до пояса, — тонко заметил я.

На втором этаже кто-то затопал. Очевидно, проснулась Кэт.

Если мальчишка ее увидит, то наверняка снова остолбенеет.

— Ну хорошо, — начал Плеймет. — Как я сказал, парня зовут Кипрос Проуз. А по-простому — Кип. Я знаю его с тех пор, как он под стол пешком ходил. Кип постоянно отирался в моей конюшне. Мальчишка обожает лошадей. А в последнее время стал изобретать всякую всячину.

Еще одно темное пятно на репутации недомерка. Лошади, как известно, не что иное, как ангелы тьмы. Но им хватает ума, чтобы ввести всех в заблуждение и представить себя полезными существами.

— Мне-то до этого, спрашивается, какое дело?

Я вновь почувствовал появление своего партнера. Похоже, ситуация забавляла его все больше и больше. Кип тоже что-то ощутил. Его глаза округлились. Забыв об Элеоноре, он принялся нервно крутить головой. Затем, обращаясь к Плеймету, произнес:

— Кажется, они здесь! Я что-то… чувствую. — И, нахмурившись, добавил:

— Но на сей раз это нечто иное. Что-то очень древнее и связанное с землей. Похоже на тролля.

— А вот и нет, — фыркнул я. — Больше всего это создание смахивает на страхолюдного дядюшку тролля — и при этом незаконного.

Никто еще не сравнивал Покойника с троллем. А если и сравнивал, то только в связи с его асоциальным поведением.

Я почувствовал, как мой партнер начал закипать.

Мальчонка, сумевший достать Покойника, должен был бы привлечь все мое внимание. Но, пребывая в сумеречном состоянии души, я лишь замер с широкой ухмылкой. Безучастным я оставался еще и потому, что в работе не нуждался.

Бабки текли рекой, и я просто не успевал их тратить.

— У тебя пять минут, Плеймет. Выкладывай.

Загрузка...