Зеркальный лабиринт

Малинин устал. Устал так, как не уставал уже давно, с тех времён, когда ещё был на службе. Три дня и три ночи практически без сна и отдыха. А впереди ещё «разбор полётов» проведённой операции. Те, кто знал Малинина очень давно, уже ёжились от предстоящей взбучки. Опытный офицер насквозь видел каждого и знал, кто и где мог «накосячить». Это выражение все слышали из его уст и прекрасно знали его значение. Но ничего не могли поделать. Косячили все, правда кто-то чуть больше, а кто-то чуть меньше. Без «доброго слова» не останется ни один человек. Утешало только одно — заговор раскрыт, в столице не случилось переворота, Марс блокирован и там сейчас проводится выявление поддержавших мятеж групп. Анна со своими ребятами тоже была сейчас там. А военный флот корпорации «БиоТекс», после потери нескольких кораблей, остаётся на орбите Юпитера. С ним ещё предстоит разбираться. Хотя руководство корпорации уже прислало своих парламентёров. Для них потеря целого флота, а это может случится в любой момент, это потеря влияния и огромные финансовые убытки. Естественно, владельцы примут любые условия для того, чтобы избежать подобного. И, скорее всего, Министерство Внешних сношений Империи не упустит своего. Но Адмиралу это уже не интересно. У каждого своя работа.

Малинин сидел в своём любимом кресле и пил чай. Шум от работы офицеров, сидящих за терминалами и принимающими рапорты оперативных групп, совершенно ему не мешали. Привык. И даже был рад этому столпотворению в своей палате, превращённой в командный пункт. То время, когда он вынужден был уйти в отставку и оказался на орбитальной станции для «пенсионеров», было для него самым тягостным. Когда ты никому не нужен и возможность поговорить есть только с домашним питомцем — это для Малинина оказалось суровым испытанием. С огромным трудом ему удалось не тронутся рассудком. Но сейчас всё наладилось. Пришёл приказ, подписанный самим Государем, о создании специального совета при Главнокомандующем, который будет решать проблемы государственной безопасности. Совет Имперской Безопасности с огромными полномочиями. И в состав Совета будут входить проверенные, зарекомендовавшие себя люди, к голосу которых Император будет прислушиваться. Огромнейшая ответственность.

А пока Адмирал отдыхал. Впереди у него много работы.

Альта щёлкала кнопками пульта, переключая каналы, пока не наткнулась на уже привычных «Космических негодяев». Этот бесконечный сериал гоняли по кругу, чередуя старые и новые серии. Заняться было больше нечем. На прогулку выводили раз в день и только в отведённое время, в спортзал тоже выводили под конвоем и на него заявку нужно было составлять каждый раз заново. Место, куда её доставили, называлось Следственная тюрьма при Третьем Департаменте. Альта не могла взять в толк, с чего это вдруг ею заинтересовалась «Трёшка», а не родная Разведка? Объяснение находилось только одно — Контора уже давно считает её погибшей, вычеркнула из всех списков и сбросила со всех счетов. На допросы её тоже пока что не водили. Альта подумала, что это может быть частью психологической обработки — держать в неведении и взаперти, не предъявляя обвинений, не пытаясь что-либо выяснить. От таких мыслей ей сделалось совсем паршиво. На экране тем временем Жарвис, ломая руки, умолял Альмивию отдаться. Альта раздражённо выключила визор. Как это вообще могло ей нравиться? Но ведь нравилось же!

— Проект «Чёрная Радуга» курировался «БиоТексом»? — спросил Лок.

— Да. — ответила она, — Это был полностью их проект. Служба Безопасности Гаммы-249 была всего лишь обеспечивала его осуществление.

— Ты знаешь, что твой побег тогда спутал нам все карты?

— Меня бы раскрыли тогда. Ты прислал «засвеченных» агентов, у счастьевцев на них было столько нарыто… На кой они вообще тебе сдались, эти два придурка? С твоими деньгами мог бы нанять людей и посерьёзнее. Они «засветились» когда пытались вытащить твою семью.

— Ты имеешь в виду Марион с девочками?

— А у тебя есть ещё семьи?

— Марион была моей ошибкой. Да, наш брак был прикрытием, но настолько дерьмовым… В том, что произошло тогда, была только её вина. Она заключила контракт на какие-то работы для «БиоТекса». Подряд. А они через неё вышли на меня. «БиоТекс» очень интересовал Марс и те дела, что наша фирма там вела.

— Да уж, ошибка, я тоже была твоей ошибкой, Лок? Я давно подозреваю, что та охота на кадетов была спланирована вашей семьёй.

— Не будем ворошить прошлое, дорогая. — сказал Лок с многозначительной улыбкой, Чеширского кота.

Сейчас Альта понимала, что охотились именно за Талкой. А она попала с руки Лока случайно. Но Талка тогда так и не решилась шагнуть с подоконника вслед за нею.

Изначально это была пара медиум и ведущий, Талка была очень сильным медиумом, что называется с ногами забиралась в любую голову. А Альта очень хорошо могла её вытягивать из любого состояния. Альта тоже кое-что могла. Но значительно меньше. Вся штука была в том, что когда Альта прыгала из окна в тот злополучный день, она уже понимала, что Талку перепрошили. И надеялась, что сможет её найти и вытащить

Потому что в тех апартаментах, откуда пришлось уносить ноги, она потеряла с Талкой связь. Стоят рядом а не чуют друг друга.

Альта схватила подругу за руку и рванулась к двери:

— Это ловушка. Уходим

Талка дернулась и закрутила Альту к окну:

— Не туда.

Фактически Талка выбросила Альту, выбив своим полем окно. На это ушли все её силы и часть Альтиных.

Но к перепрошивке Лок и папаша отношения не имели, Альта знала и это. Нет у них специалистов с экстриками работать. Они и об Альте знали только то, что она дружит с Талкой

А Талку, как-то застукали в чужом сне. И сон этот был не чей-нибудь, а самого Стюарта-старшего. Тот, как оказалось, тоже был довольно сильным медиумом и телепатом. Стюарт-старший проникновение отметил, а уж навести справки о том, кто это был ему труда не составило. В той злополучной истории, когда Альта вылетела в окно, а Талка не успела, пришли именно за Талкой. Это она была «дичью», которую заманили в тщательно подготовленную ловушку. А упавшая буквально на руки Локу Альта — приятным «бонусом».

Малинин и не заметил, как его сморил сон.

… Его спешно переодевали в какой-то каморке под руководством какого-то немолодого человека в потёртой ливрее, наверное, лакея, по моде каких-то давно минувших лет для обеда у какого-то помещика. Почему помещика? И как он там оказался? Какие-то узкие панталоны, узкий пиджак с высоким воротом, всякие торчащие из рукавов и из-за отворотов пиджака (или камзола?) рюшечки...

А потом он долго шёл по бесконечному коридору в сопровождении миловидной девушки в длинном платье. Проходя мимо открытых дверей какой-то комнаты, он услышал возмущённый мужской голос:

— Да не буду я сидеть с этим невеждой за одним столом!

Мелькнуло в голове — не про меня ли..… Столовая оказалась небольшой залой с круглым столом посередине. Стол занимал чуть ли не половину залы и Малинин обнаружил себя уже сидящим за столом. Несколько мужчин, дамы. Один из присутствующих помещиков (а как их назовёшь) увлечённо читал газету, попыхивая трубкой. Газета была на русском, но напечатана старинной орфографией, которая была в ходу до начала ХХ века. «Яти» и «еры».

Мужчины помоложе внимали с открытыми ртами пожилому, седовласому человеку с властным противно скрипучим голосом. Разговор шёл о видах на урожай то ли пшеницы, то ли ржи, может овса. Да не важно — про зерновые. Оратор увлёкся настолько, что забыл про еду. Его слушатели тоже.

— … Заметьте-с, что бы получить высокий урожай необходимо всё делать совершенно точно по наработанным правилам и в определённые многолетней практикой сроки. Эту методу я выписал из Франции, от знаменитого Трям-трям-трясмскини.

Фамилию Малинин так и не запомнил, но тоже принялся внимать и незаметно увлёкся.

— Это великий агроном, не чета местным доморощенным. Все правила расписаны точно по дням. Если их придерживаться, то успех гарантирован. Достаточно открыть календарь, глянуть в свод правил — и вуаля, ты знаешь, какой вид работ необходимо производить. Нет вот этой вечной русской задумчивости, когда крестьяне долго мнут пальцами землю, пробуют её на вкус, всем селом совещаются, пора сеять или пора собирать урожай. Потом об этом говорят помещику. А тот просто-напросто соглашается... Совсем разучились думать головой, да-с.

Далее оратор долго распинался о русской безалаберности.

— Вот, к примеру, по календарю завтра придёт время уборки зерновых. Именно завтра, а не в начале месяца, как у Первезякина. Этот идиот послушал-таки своих крестьян и начал уборку раньше на полторы недели. Убирать надо именно завтра — тогда зерно будет наиболее созревшим и принесёт наибольший доход! Не так ли господин, как вас там, э-э-э-э?

Вопрос предназначался Малинину, который в этот момент увлечённо рассматривал один столовый прибор. Вроде как и ложка, но с двумя прорезями, суп такой не похлебаешь. И не вилка — попробуй такой наколоть что-либо, умучаешься. Правда тут же кто-то из прислуги взял эту не то вилку, не то ложку и начал раскладывать салат. Малинин вздохнул с немалым облегчением: чуть не опростоволосился — и поднял глаза на вопрошающего. Тот вперил в него взгляд ехидно прищуренных глаз и явно ожидал ответа. «И тут Остапа понесло...»

— Да, да. Именно, наибольший доход — это цель выращивания зерновых. По методе — тоже правильно. Никаких вопросов в агротехнике тогда не возникает. Только... — Малинин отпил из бокала какого-то жутко кислого вина и едва не скривился, чтобы не обидеть хозяйку, — Только вот весна была ранняя в этом году. По методе Вы и сеяли чуть позже этого, как его, Первезякина? Даже на две недели позже? Ну надо же. Так вот небось крестьяне этого умного человека определяли температуру земли и содержание влаги простым дедовским методом — помяли землицу пальцами и посмотрели на результат — стал комочек распадаться, значит пора сеять. И если промедлишь — можешь и без урожая остаться. И определяли когда собирать урожай тоже по старинке. Брали колосок и разминали, смотрели — созрело ли зерно или погодить. А как созрело — косили с рассвета и до заката. Согласен — не по правилам. А что делать? Опоздаешь — муки не намелешь, товар не продашь, цену потеряешь. Да ладно, французы тоже ошибаются. Это же не указания обкома для председателя колхоза, тут головой думать надо. Что? Что такое колхоз???

Стало шумно. Малинин понял, что сказал что-то не то и теперь слушал слова этого красного от возмущения сторонника французской агрономии и смотрел на человека, читающего газету. Он прикрывался изданием с громким название «Провинциалъ» и еле сдерживал смех. Когда страсти за столом дошли до предела и дальше возможно Малинина бы вызвали на дуэль, не меньше, он вдруг прокашлялся и довольно громким голосом прочёл какую -то заметку:

— «Поверенный купца Загорнюк сообщает, что в связи с загруженностью его мельницы зерно будет приниматься по сниженной цене в течение следующей недели. В дальнейшем цена на приём зерна будет так же снижена.»

За столом возникла зловещая тишина...

Малинин проснулся... Перед этим почему-то запомнились глаза той прекрасной незнакомой девушки, его незнакомой спутницы за столом...

Джинн нашёл Анну на могиле мужа. Она сидела на лавочке в изголовье могилы. Джинн присел рядом.

— Я тут подумала в очередной раз, что мы с ним почти и не жили. И знаешь, я впервые задумалась над тем, кого же он любил всю жизнь? Меня, или некий придуманный образ, который со мной имеет мало общего, если вообще имеет.

Джинн неопределённо пожал плечами. Анна продолжала:

— Ведь когда мы с ним встретились вновь, я уже была не та шестнадцатилетняя девочка из монастырской школы.

— Тем не менее ты к нему тогда прилетела. — ответил он, — Хотя и удрала от него сначала.

— Это когда водонапорную станцию там у них взорвали. — уточнила Анна.

Джинн кивнул.

— Информацию им сливал этот самый Гука. Он же, как выяснилось, стуканул до этого о нашей экспедиции на болота. — сказал он.

— Какой именно?

— Второй. Когда мы все вместе туда полезли. А Гука, на минуточку, человек фон дер Кляйна.

— Забавно. — Анна усмехнулась, хотя, что именно забавного в этом известии, было непонятно, — Он же и в похищении Марта был замешан.

— Да уж, куда забавнее. Златов, кстати, тоже с ним якшался. — продолжал Джинн.

— Златов и с фон дер Кляйном якшался. Он вообще циник и довольно аморальный тип, как я заметила.

— Идеальные качества для политика. — ухмыльнулся Джинн, — Думаешь, твой благоверный был в этом плане лучше?

— Я вообще ни о чём не думаю. — честно призналась Анна, — Вернее, думаю, но не об этом. — она поднялась, — Пойдём. Нам надо Батю встретить. Он прилетает на Землю.

Де Огюстье с Громовым неспешно шли вдоль набережной Фонтанки. На Петербург медленно опускался серый осенний вечер. Вспыхивали фонари, зажигалась подсветка старинных зданий.

— Я тебя вот зачем вызвал. — говорил де Огюстье военкору, — Ты ведь свою сестру ищешь?

— Ну да.

— Так мы её нашли.

— Да? Давно?

— Она работала на разведку, была заслана на Гамму-249, но в какой-то момент исчезла. Оказалось, там возникла угроза провала и она попросту удрала. Её потеряли и наши, и противник. Какое-то время скрывалась. Сделала себе документы на чужое имя. Вышла замуж и какое-то время тихо жила себе. Пока не началась вся эта петрушка.

— И что с ней сейчас? Где она?

— В «Трёшке». Разбираются, что с ней делать. Вы сможете увидеться. После того, как на планете, где ваши родители были в экспедиции, произошла катастрофа, отец успел посадить Ксению в спасательную капсулу и отправить с планеты. В итоге она оказалась на Брискселе, но не на основном материке, а на одном из архипелагов, населённом аборигенами. По своему уровню развития они находятся примерно на уровне XIX-начала ХХ века. Сначала те, к кому она попала, долго не могли решить, что с ней делать, а потом отдали в закрытую школу, нечто среднее между пансионом и приютом для сирот. Там с ней оказалась ещё одна девочка с Земли. Вот с этой девочкой наша протеже и выросла вместе. Сначала в иезуитском колледже в Швейцарии, потом в кадетском корпусе. Вам не удалось её найти, потому что во всех учреждениях она была под чужими именами. Последнее её имя — Афизе Шатоевна Юзовцева-Старыгина.

— Афизе? — переспросил Громов, — Она что — ислам приняла?

— Вот это сказать не могу, но писалась она именно так. И желала, чтобы её признавали за крымскую татарку.

— Юзовцева… Если мне память не изменяет, адмирал Юзовцев…

— Ирония судьбы в том, что она официально замужем за его сыном. — усмехнулся де Огюстье, — Только сын в своё время изменил фамилию и стал писаться Старыгиным. А сестрица Ваша выбрала фамилию совершенно случайно. И адмирал Юзовцев к этому никакого отношения не имеет. В одной из марсианских колоний жил некто Шатой Юзовцев, личность ничем не примечательная, звёзд с неба не хватал, работал техником в тамошнем космопорту. Сожительствовал с какой-то женщиной, та родила от него дочь. Все они погибли во время «войны роботов» на Марсе. Ваша сестрица выдавала себя за дочь этого Юзовцева. Что якобы она выжила, но осталась сиротой. Самое забавное, что в Крыму у этого Юзовцева действительно жили родственники, которые её признали!

* * *

Малинин сидел в кресле и смотрел в окно. Любимый плед из натуральной шерсти укутывал его ноги. Да, тот самый плед, который передавался из рук в руки уже более двухсот лет и достался от бывшего командира Адмирала. На столе перед ним всё так же стояла кружка с горячим чаем и бутылка настоящего, крепкого, сладковатого, остро пахнущего рома. Рядом в пепельнице лежала дымящаяся трубка для курения табака. Адмирал был счастлив и он пил «адмиральский чай». Да, адмиральский чай — это давняя флотская традиция. Говорят, что она была основана ещё тогда, когда человечество не могло выйти за пределы своей планеты. Флотом называли посудины, что плавали по водам между материками и норовили потопить друг друга с помощью примитивных кинетических орудий, в которых снаряд отправлялся в полёт с помощью специальных химических веществ. Всё как и сейчас. Малинин улыбнулся. В комнате стоял пряный аромат табака и специй. Только сейчас всё было немного по-другому и это «по-другому» его радовало. Не так давно его в силу возраста и полученных на службе ранений отправили «в бессрочный отдых». Поселили за государственный счет, разумеется, на орбитальной станции, где живущие там люди преклонного возраста называли себя странным слово «пенсионеры», а поселение — «дачей». Целый год Малинин пребывал там в полном одиночестве постепенно зверея от безысходности. Когда человек всю свою жизнь занимается любимым делом и активно работает, то отдых для него неприемлем. А для военного человека — вдвойне. И тогда, чтобы не сойти с ума, Адмирал нашёл себе дело. Он решил заняться писанием мемуаров, благо вспомнить было чего. И начал вспоминать. Так вышло, что его воспоминания заставили не только бывшего офицера обратить внимание на происходящие в Солнечной системе странные события. Его бывшие подчинённые, которых судьба раскидала по разным местам, после разговоров с Малинным так же заинтересовались странностями. А после покушения на него, события стали развиваться так, что запахло войной и военным переворотом в центре Империи. К счастью предотвратить заговор удалось в самом начале. И теперь Адмирал щурился, разглядывая подчинённых, присланных с Земли. Он был счастлив.

А орбитальную станцию теперь никто «дачей» даже не смеет называть. Вдруг случилось так, что вокруг неё появились постоянно дежурящие военные корабли. Сама станция больше походила на растревоженный улей от обилия военных всех званий и рангов, спешащих по своим делам. Теперь здесь располагалась военная часть, которую в документах скромно именуют Центром мониторинга и анализа. Все находящиеся на станции являлись действующими военнослужащими. И ни одного «пенсионера»!!! Живших на станции гражданских переселили в другие места, чему большинство из них были только рады.

Приятные размышления были прерваны появлением дежурного офицера.

— Вам пора, господин полковник.

Малинин отставил чашку и поднялся. Аккуратно сложил плед на кресле, взял из стенного шкафчика небольшую кошачью переноску и посадил туда Прапора. Тот давно привык к такому способу путешествий и не возражал. Потому как перевозить птеродактиля в клетке было чревато — слишком уж привлекал внимание. Чемодан был собран заранее и Малинин погрузил его на автоматическую тележку, вкатившуюся в его студию вслед за дежурным. Переноску он понёс в руках, не доверяя никому.

С нынешним императором Анна виделась ещё когда тот был наследником престола. Произошло это когда они с матерью были приглашены во дворец после возвращения из экспедиции на Зэду. Пока Татьяна беседовала с государем, Анку представили наследнику, который оказался на два года её моложе. Анка тогда не пожалела красок, расписывая свои приключения в лабиринте на странной планете. Только про поцелуй счастьевского офицера ничего не рассказала. Наследник слушал развесив уши.

И вот сейчас предстояла новая встреча, спустя много лет. Наследник уже давно государь император Всероссийский, а она — офицер космоспецназа, командир группы.

Интересно, он меня помнит? — вдруг подумалось ей, — Говорят, у государя прекрасная память. Но пока что надо было ехать в космопорт — встречать Батю. На аудиенцию во дворце надлежало прибыть всем вместе.

— И что ты теперь делать планируешь? — спросил Джинн, понимая, что вопрос глупее некуда, но что-то сказать было надо.

— А я могу что-то планировать в своём нынешнем положении? — криво усмехнулась Эвиза-Афизе-Ксения и так далее.

— Тебя в чём-то обвиняют?

Она не ответила, просто снова криво усмехнулась и передёрнула плечами. Повисла пауза, грозившая затянуться. Джинн решился поднять глаза и взглянуть в лицо жены. Он чувствовал себя виноватым перед ней, но в чём конкретно — понять не мог. Лицо той было бесстрастным и не выражало ничего.

— Там дети волнуются. — сказал он, чтобы опять что-то сказать.

— Дети. — машинально повторила она, — Это твои дети.

— Но мы оба принимали решение, ездили в приют… — прозвучало как оправдание.

— Уведите меня! — вдруг крикнула она.

Вошёл охранник. Она встала и вышла, привычно заложив руки назад и сцепив пальцы в замок. А Джинн так и остался сидеть. И вдруг заплакал.

Великолепие. Это первое, что приходит на ум, когда только подходишь к Дворцу Аудиенций Императорского комплекса зданий. А когда попадаешь внутрь, то на плечи тяжким грузом ложится Величие Империи. Именно так, с большой буквы, можно назвать то чувство восхищения, удивления и немножко страха, которое охватывает людей, впервые попавших сюда. Но показывать свои эмоции хоть взглядом, а уж тем более вертеть головой, для Адмирала было моветон и неприемлемо. Да, он и не впервые попадает на аудиенцию к Первому, вернее Его Императорскому Величеству. Но вот… Разволновался, чего уж тут.

Двери перед ним открыли караульные личной гвардии. Перед этим ему пришлось пройти через сканер, причём не один раз. Всё-таки за время службы всякого железа в его теле прибавилось. Осколки, протез и прочее. Для военного, который сделал карьеру от курсанта до высшего офицерского звания не во дворце, это обычное дело. Своих ребят он увидел сразу же. Его лучшая группа, почти в полном составе. Не хватало только Джинна и Волкодава. Да ещё Бизон погиб на Трое…

Поправив аксельбанты, Малинин направился к стоящей отдельно от вельмож группе офицеров. Вернее — двум группам. Между полевыми и дворцовыми всегда чувствовалась слабо выраженная вражда. А после событий в центре столицы противоречия обострились чуть ли не до вооруженного противостояния. Тем более, что в подавлении мятежа столичный гарнизон совершенно не отличился, а некоторые части были на грани участия в заговоре. Более того, сам Особый Отдел спровоцировал митинг гражданских, который должен был прикрыть высадку корпоративного десанта в столице. Конечно спецслужба не является военной структурой, но форму-то носят. И в Империи у нас единоначалие никто не отменял. А потому Малинин не стал здороваться со всеми стоящими за руку, как сделал бы ранее. Вскинув руку к козырьку фуражки, кивнул всем и подошёл к Комбригу.

— Ну как тут у вас? Не наливали ещё? — спросил он невинным голосом. Комбриг встрепенулся.

— Будешь? Я-то с утра принял, а то коленки трясутся чего-то. — Из кармана тут же была извлечена плоская фляжка с чем-то булькающим

— Коньяк? Хотя мог бы и не спрашивать… — Малинин почему-то воровато оглянулся, — Нет. Пока не буду. У самого колено ходуном ходит, хорошо что второе протез, есть на что опереться.

* **

По больнично-белому тюремному коридору твёрдым шагом шла женщина. За каменным лицом и собранным телом прятались глаза, готовые пролиться горьким дождём.

Но ни охранники, ни даже стены одиночки, нашпигованные камерами, как украинская колбаса салом его не увидят.

Кто она?

В многочисленных личинах, потерявшая лицо. В многих прозвищах утратившая имя. Без дома, без рода, без семьи. Сломанная марионетка.

Джинн… Женька… Его было жаль, жаль, что она изломанная в карцерах спецшколы так и не смогла ответить на его чувства. Старалась быть хорошей женой матерью. Тщетно. Но может быть именно его любовь, так и оставшаяся безответной, пробуждала сейчас в ней чувство.

Ненависть, ярость, жажда мести.

Почти пятьдесят лет она жила в тюрьме безразличия не ведая кто она, упиваясь мимолётными победами и отношениями. Женька не в счёт. Начиналось как прикрытие, продолжалось как мечта, превратилось в ложь.

Стюарт. Начиналось со лжи…

В это время в зал вошёл главный Императорский Церемониймейстер. Лицо, главнее которого во время Высочайшей Аудиенции нет. Даже Император, говорят, его побаивался. Что уж говорить о прочих придворных чинах

— Соизволением Его Императорского Величества аудиенция будет проведена немедленно! По очерёдности представления вам даст указания камер-фурьер. — церемониймейстер развернулся и скрылся за огромными двухстворчатыми дверями, которые больше походили на ворота средневекового замка с неимоверным количеством позолоты. Сразу стало заметно шумнее. К дверям потянулись придворные. Военные пока стояли на месте. «Не стоит суетиться, это порой бывает вредно для здоровья» — промелькнуло в голове у Малинина.

— Ха! Глянь на камер-фурьера. Всего лишь мелкая сошка при дворе, а ведет себя как герольд на коронации! Кстати, а где наш любимый Обер-гофмаршал, который обычно этим и занимался? Ах да, случайно был замечен с мятежниками! — не к месту развеселился Комбриг. Но почему-то никто даже не улыбнулся. Нервозность только возросла. Упоминание недавней попытки покушения на Императора мятежа сейчас переносится очень остро.

Муторно. Долго и муторно. Аудиенция такого огромного количества проходила неспешно. Представление при входе в зал. Занять точно указанное место и не двигаться с него до появления Первого. Всё это напоминает построения на плацу перед Императорским смотром. В свою бытность курсантом, как помнилось Адмиралу, такие мероприятия начинались сразу после завтрака, а заканчивались пятнадцатиминутным лицезрением издалека Его Императорского Величества уже далеко позже обеда. И всё это время надо стоять на плацу. В любую погоду, в любое время года. Строго по Уставу, то есть «не взирая на…» И вот снова, на старости лет, приходится «не взирать».

— А ты знаешь откуда берёт корни слово «ходатайство»? — зашептал почти в ухо Комбриг, — Слова «ходатай» и «ходатайство» образованы от «ходить», это, вроде бы, так просто и очевидно, но нам приходится стоять.

— Слушай! Помолчи. Твои шуточки сейчас не к месту.

Бывший командир Адмирала насупился и отвернувшись глотнул из своей фляжки. «Нервное»- понял Малинин. Он даже пожалел, что не принял предложения Комбрига пару часов назад. Вдруг все смолкли и замерли, боясь даже пошевелиться.

— Его Императорское Величество! — произнёс Церемониймейстер от дальних дверей. Зашелестели платья придворных дам, защёлкали каблуки тех, кто был в мундирах, остальные просто склонили голову, приветствуя Императора. В полной тишине прозвучали шаги.

Джинн прибыл в самый последний момент в сопровождении де Огюстье. Малинин даже не заметил, как они появились и был Джинн как будто не в себе и выглядел неважно, но старался держаться. Но в этот момент в зал вошёл Государь в парадном мундире космодесантника и все взоры разом обратились к нему.

— Приветствую вас! — голос императора был слегка взволнованным.

Государь до восшествия на престол служил в космодесанте и в активе у него было несколько довольно сложных операций в дальних секторах галактики.

— Обращаюсь к вам, сограждане и доблестные мои воины, со словами благодарности. Скажу больше. Я горд вами! Нынешнее небывалое событие должно было привести к полному поражения нашего государства. Кто поддержал происки мятежников, тот изменник своего Отечества — предатель его. Знаю, что каждый честный воин так понимает и так мыслит. Исполняйте ваш долг как до сих пор. Защищайте нашу великую Родину изо всех сил.

Неожиданно для всех приглашённых Император сделал несколько шагов вперёд и поклонился. За всю свою жизнь Адмирал никогда такого не видел. Тишина в зале стояла настолько оглушающая, что было слышно чеканные звуки шагов гвардейского караула за окнами. Все, кто находился в зале опустились на одно колено перед Его Императорским Величеством. Дамы застыли в глубоком реверансе. Через минуту речь продолжилась.

— Твёрдо верю, что безграничная любовь к Родине никогда не угаснет в ваших сердцах. Да благословит вас Господь Бог на дальнейшие подвиги. Все соотечественники, даже причиняющие нам грусть и боль, всё равно наши братья, сестры и дети, граждане великой страны.

Император закончил речь и, по-военному чётко развернувшись, покинул зал аудиенции. Теперь начнутся персональные встречи. Церемониймейстер пригласил всех в соседний зал для «скромного» угощения. В распахнутые двери донеслась музыка. Стало шумно. Эти моменты Малинин всегда не любил. Тут запросто могли отдавить единственную его ногу. Поэтому он быстро схватил Комбрига за локоть и потащил в сторону.

— Фляжку дай. — только и хватило сил сказать ему. Комбриг ни слова не говоря вытащил из кармана требуемое и открутил крышку. Потом задумчиво сказал:

— Либо мы чего-то не знаем, либо пора уходить, наконец, на пенсию. А то сопьюсь совсем. Чтобы Первый и поклонился… Да такого триста лет не было!!!

Хватит. Хватит. Хватит. Она шла по коридору выбивая грубыми ботинками об пол жалость к себе. Именно Джинн с его страданием позволил ей понять что сидеть и жалеть себя и ждать когда кто-то свыше решит её судьбу не вариант. Ей определённо грозит смерть. Но не более чем смерть. За свою глупую жизнь она столько раз смотрелась в неё, что назвала бы её ближайшей подругой.

Она села на койку

Вдох выдох вдох выдох уже через минуту тренированное тело привычно отозвалось тягучим напряжением Ци. Мышцы расслабились, дыхание и пульс замедлились.

Месть взращивается как цветок. Говорил дедушка Хо. Для неё нужно время и покой.

Она «полола свой сад». Она выдыхала жалость, обиду, вину, даже ненависть.

Последние годы принесли ей много паззлов. Пора их собрать.

В голове зазвучал гнусавый голос с пластинки начала 20 века.

Куда ушёл ваш Китайчонок Ли…

Немного позже начались персональные аудиенции. По двое, трое или сразу по пять человек различные чины уходили к дверям императорских покоев. Постепенно все гражданские чиновники словно растворились в никуда. Так же исчез и придворный генералитет. Остались лишь строевые офицеры, которые принимали непосредственное участие в событиях того памятного дня. Практически все, кроме рядового состава. Даже Фридрих скромно стоял невдалеке, засунув руки в карманы. Чувствовалось, что он нервничает среди такого большого количества военных.

— Господа офицеры!!! — прозвучала знакомая команда. Все вытянулись по стойке «Смирно», повернувшись на звуки голоса. В дверях стоял Государь и его статс-секретарь, состоящий при Императорской Главной Квартире.

— Позвольте мне вручить вам соответствующие награды. — сказал улыбающийся Император. Вручение орденов, медалей и прочих памятных знаков прошло по-военному быстро. Когда отзвучали финальные фанфары оркестра, статс-секретарь объявил о окончании аудиенции и попросил всех проследовать в отведённые им покои. Краем глаза Малинин заметил, что Комбрига позвали ещё на одну аудиенцию. «Значит впереди что-то намечается» — подумалось ему, но сил на какие-либо предположения уже не было. Спать — вот единственное желание, которое овладело не только им. За окном было уже глубоко за полночь…

* * *

— Уже более суток сидит в одной позе, не ест не пьёт?

— Так точно!

— Плохо. Но подождём. У неё специальная подготовка, как минимум трое суток есть.

— Но эта же подготовка позволит ей и умереть у нас на глазах.

— Вызвать врача?

— Пока подождём.

Китайчонок.

Только не просто Ли, а Ли Си Хуань.

Исправительная колония где Альта мотала срок после самоволки отягчённой гибелью напарницы и разглашения военных тайн, под присмотром Терезы, была расположена в захолустье юга Северной Америки. Место дрянное и по климату и по местному населению. Хотя встречались там и исключения. Таким был Сяо Хуань. Как он попал в колонию ни он сам, ни Тереза не рассказывали. Но отсидев пять лет он решил остаться в соседнем городишке, получив должность специалиста по сетям в колонии. В его ответственности была работа систем слежения и удержания. Они познакомились в месте, где Альта обследовав тщательно всю территорию колонии, обнаружила пробел в системе слежения. Ни одна камера не захватывала этот уголок и даже не выдавали этого пробела. Она пришла сюда отдохнуть и нашла эту китайскую морду. Он рассказал что оставил пять таких лакун. Она на тот момент нашла три. Вскоре, благодаря его симпатии, у неё появилось разнообразие в скудном арестантском меню, удобное бельё и даже обувь. Впрочем обувь была стандартная, но Ли достал особые силиконовые вкладыши, которые заполняя неровности, избавляли от мозолей.

— Что это у тебя за татушка? — как-то спросил он, гладя её спину. Она не знала.

— Знаешь, когда ты отмотаешь свой срок. Это скоро?

— Десять лет. — нехотя ответила она.

— Не важно. Я возьму тебя в Великий Китай.

— Вот только не говори что там мы поженимся. — заржала в голос Альта.

— Нет конечно. Я познакомлю тебя с дедушкой Хо. Ты ему точно понравишься.

Он не смог исполнить обещание. Он погиб при неизвестных обстоятельствах. За несколько дней до того как её амнистировали через полтора года после этого разговора. В Китай она поехала одна. Точнее, с ним в урне. И осталась в семье Ли на шесть лет.

Паззл сложился: её мать урождённая Ли Си. А малыш Хуань был её родным племянником. То есть двоюродным братом Альты.

— Мама спина болит! — ныла маленькая Ксюша. Растирая кулачками почти отсутствующие слезы.

— Ну иди, подую. Тебя оса укусила и ты потеряла сознание. Врач тебя вылечил и скоро и укус пройдёт.

Боль прошла. А «укус» остался.

Что это у тебя? Этот вопрос она слышала раз пять в жизни, последний раз от Джинна — Отшутилась. Но такая же была, как теперь она понимает и у Хуаня. Она видела её и у него и у всех из клана Ли Си. Именно поэтому он способствовал её возвращению в семью. Но почему они не сказали ей о родстве?

А потом их просто уничтожили…

Всех. И дедушку Хо, и Сяо Лю, которому было всего полтора месяца от роду…. Она тогда почти вышла на убийц. Но её арестовали и выслали. Паззл выпал на Маиси. И раз это нужно было Дагвардам, шанс что это нужно Стюарту 99 из 100.

Но это надо доказать… Да, ненависть обращена скорее на отца Лока. Бодрого старика восьмидесяти пяти лет, с ясным хитрым изворотливым умом и колоссальный опытом всяческих интриг, куда бедной крестьянской девчонке, хоть и дрессированной под спецагента до него… Она усмехнулась. Девчонка. Ну да, пятидесятилетняя девчонка.

— Именно Ваши рассказы повлияли на мой выбор. — Улыбнулся Анне Император. Она вспыхнула. Значит, всё же, помнит.

— Папенька были против того, чтобы я шёл в космодесант. Но я сумел умолить его. Благодарю за службу.

— Рада стараться, Ваше Величество! — вытянулась Анна.

Государь двинулся дальше вдоль строя награждаемых, говоря несколько слов каждому. Скосив глаза, Анна увидела, как стоявший через пару человек в шеренге от неё Джинн подал государю какой-то листок. Тот взял, развернул, пробежал глазами и, кивнув Джинну, пошёл дальше, вручая награды остальным.

После награждения де Огюстье отвёл их в сторону «на пару слов». Куракина лишили всех прав состояния и приговорили к бессрочной каторге, имения конфисковали в казну, а его семья отправилась в ссылку на одну из отдалённых планет. Джинн подал государю прошение о помиловании жены. Прошение, скорее всего удовлетворят. Особой вины за ней нет, а у тех грехов, что за ней числились, срок давности давно вышел.

А ночью Анне вдруг опять приснился Март. Он стоял на крыльце своего дома на сваях в заброшенном рыбачьем посёлке на Гамме-249 и смотрел куда-то в даль, а она проезжала мимо. Ей хотелось остановиться и подойти, или хотя бы окликнуть, но Март смотрел в сторону, а она так и проехала мимо. Этот сон уже снился ей однажды, незадолго до похищения Марта. Сон опять, как и тогда, оставил ощущение грусти и чего-то непоправимого.

Паззлы складывались и ярость обретала направление. Стюарт.

Мелкие сошки вроде Арсенюка и компании не в счёт. Такие же марионетки как и она. Ей, конечно, уже почти полтинник, но если учитывать её генетику можно сказать что только полтинник.

Итак, в очередной раз она должна исчезнуть.

Но Джинн, этот преданный ей и ею глупец и дети. Они должны её забыть а лучше возненавидеть. Чтобы не искали, не спасали, не мстили. Они должны её похоронить.

Стюарт. Но Стюарт погиб. Убит на её глазах Анкой. Сейчас она готова была возненавидеть Анну за то, что та сделала. Не стоило его убивать вот так, сразу, но Анна военная и инстинкт сработал раньше рассудка. Лок попытался оказать сопротивление и был убит. Что ж — это осложняет задачу, но ненамного.

Вот Анна ей и поможет.

В одно прекрасное утро, а было это через день после аудиенции во дворце, дежурный офицер увидел заключённую Юзовцеву лежащей в кровати. Поднял тревогу, шум дошёл не только до начальства и когда доктор констатировал просто глубокий сон, Анна с Джинном уже примчались в «Трёшку», потрясая всеми возможными справками и приказами. Попросту отодвинув оторопевших от такого неслыханного нахальства караульных и медиков, парочка влетела в палату тюремной больнички. Поэтому пробуждение Альты было отнюдь не прекрасным, а от тяжёлой оплеухи и весьма витиеватого мата. Второй, однако, Альта не допустила, перехватив ласкающую руку «подруги». Анна удивлённо и обиженно зашипела от боли, поминая недобрым словом боевое искусство Китая.

— Не ори. — тихо и спокойно сказала Альта, продолжая удерживать её руку. Анна пару раз дёрнулась, пытаясь освободиться, но вдруг почувствовала слабость и тошноту. В камеры было видно, что она склонилась почти к самому лицу Альты. Потом резко дёрнулась, вырвала руку, ещё раз треснула Альте, на этот раз кулаком, потом резко встала и ушла. Альта, откашлявшись и утерев кровь с губы, зло засмеялась ей вслед.

Через неделю тюремный доктор констатировал смерть. Причина? Общий износ организма. Тело отдали Джинну, и он, кажется, совершенно спятил от горя. Не хотел её хоронить, кричал что это не его жена. Под транквилизаторами бормотал что-то по девушку с татуировкой дракона. Маленький иероглиф, похожий на размытую родинку. Она должна быть, а её нет…

Анна сидела перед Малининым и лепетала:

— Я не знаю, я не знаю, я правда не знаю зачем я подменила труп.

Малинин хмурился, громко топая протезом мерял шагами кабинет. Как реагировать и как понимать сие — было совершенно непонятно. Так или иначе, но она совершила преступление. Прошение, поданное Джинном государю, было решено положительно, но высочайшее решение прибыло в тюрьму Третьего Управление с запозданием буквально на несколько часов. Из всей компании только Полено загадочно молчал.

А дело было так. Выйдя от Альты и чувствуя некоторую муторность, Анна отправилась домой и проспала почти сутки. Но пробудившись, ничего не помнила о визите в тюрьму. Только вдруг она стала очень интересоваться медицинскими отчётами моргов. Делала это аккуратно, не вызывая подозрения, при этом совершенно не замечая, что оные отчёты кто-то аккуратно ей подсовывает. Так же, через Полено, ходатайствовала о личной беседе репортёра Громова с арестанткой. Стала нежно его опекать, по возможности, сопровождая в поездках. Когда Альта скончалась тихо во сне, упёрлась против вскрытия и добилась успеха. И под конец была поймала с каким-то левым трупом, который она тащила в тюремный морг в изысканном белом гробу с позолотой, украшенным золотыми кистями. Гроб, кстати, был куплен на её личные средства. Это можно было бы принять за странное чудачество, если бы до этого камеры не зафиксировали как она тащила из морга труп Альты. И остаётся только гадать, почему её не прихватила охрана…

Как бы то ни было, но Альта исчезла. Труп неизвестной женщины похоронили на местном кладбище с табличкой Афизе Юзовцева-Старыгина.

Джинна поместили в Островной Центр, под наблюдение сына профессора Смилянского, детей временно приютила у себя в Тайцах Анна, которую через пару дней пребывания на гауптвахте выпустили. Дело замяли. Что это было — оставалось только гадать.

После освобождения с гауптвахты Анна перешла в полное подчинение к своему прежнему командиру — полковнику Малинину и стала служить при вновь созданном Центре мониторинга и анализа, получив под начало небольшую мобильную группу. Штабная работа была ей не по душе. Туда же, после Островного отправился служить и Джинн.

По променаду в Старых Гаграх прогуливалась пара — молодой человек и дама средних лет. До продавца кофе долетел обрывок их разговора, но продавец не придал этому значения.

— Как же мне называть тебя, тётушка?

— Разве ты не дитя семьи Ли, не знаешь как звать родню?

— Простите тётушка Сян, только Вы совсем не похожи на китаянку…

И оба засмеялись.

Nota bene