Зелье забвения и вкус любви. Печенька для проклятого мага (СИ)

Глава 12. Путь на Север

Мы ехали уже несколько часов, и пейзаж за окном стремительно менялся. Пышные южные рощи остались далеко позади, сменившись густыми лесами, где тени деревьев казались плотнее и темнее. Ветви сосен и елей переплетались столь высоко над нами, что создавалось ощущение закрытого пространства. Время от времени я ловила себя на мысли, что мир вокруг будто бы сужается, словно что-то медленно, но верно вело нас к какой-то невидимой цели.

Теодор сидел напротив и смотрел в окно. Он казался спокойным, но я знала, что его мысли были далеко отсюда. Временами Теодор смотрел на меня, но ничего не говорил, а я делала вид, что не замечаю его взгляда. Слишком сложно было находиться в его обществе. С каждым днем я все яснее осознавала, как сильно меня к нему тянет, и это злило не меньше, чем, собственно, смущало.

Я часто ловила себя на том, что изучаю его черты: как темные волосы слегка спадают на лоб, как свет ложится на его лицо, подчеркивая решительную линию подбородка. И тут же мысленно одергивала себя: это неправильно. Всего две недели назад я стояла в платье невесты, ожидая Лайонела у алтаря. Мой жених, его, между прочим, брат-близнец, не явился на нашу свадьбу. И теперь я думала о Теодоре? Это чувствовалось предательством по отношению к собственным чувствам.

— Мы почти на месте, — голос Теодора вырвал меня из мыслей.

Карета выехала из леса, открывая взгляду долину, окруженную величественными горами. Их острые вершины терялись в белесых облаках, будто сама природа решила скрыть их тайны. Теодор подался вперед, и, не открывая глаз от вида, вдруг наклонился еще ближе ко мне.

— Возможно, это те самые горы, что нужны нам, — прошептал он мне почти на ухо.

Его голос был тихим, но достаточно глубоким, чтобы пробудить дрожь, пробежавшую по моему телу. От его близости я ощутила тепло, которое резко контрастировало с холодным воздухом вокруг, и оно разлилось во мне, вызывая предательский жар внизу живота. Я почувствовала, как щеки вспыхнули, и мысленно порадовалась, что в карете царит достаточный сумрак, чтобы скрыть это от взгляда Теодора.

— А… Те самые? — пробормотала я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

— Те самые, где, возможно, спрятал Медальон Подчинения, — продолжил он, словно не замечая моего смущения.

Я все же отвернулась, чтобы скрыть румянец. Что со мной не так? Почему тело предательски реагирует на его присутствие? Стиснув кулаки, усилием воли заставила себя сосредоточиться на горах.

Весь оставшийся день прошел в молчании. Теодор был сосредоточен на дороге, иногда что-то обсуждал с возницей в приоткрытое оконце, а я старалась выглядеть занятой наблюдением за окружающим пейзажем. Внутри же боролась с собой, с каждым новым чувством, которое мне не следовало испытывать.

Ближе к вечеру мы добрались до постоялого двора. Небольшое здание с темной деревянной крышей, из трубы которого валил дым, стояло у самой дороги, что наверняка делало его популярным местом у путников. Возница помог нам разгрузить вещи, и мы зашли внутрь. Я порадовалась, что здесь достаточно тихо — подобные места пугали меня из-за рассказов слуг: дескать время в тавернах проводят не самые хорошие, а чаще всего попросту опасные, люди. Теодор оставил меня за одним из столов и отправился договариваться о комнатах.

Не успела я толком осмотреться, как он вернулся.

— Что-то не так? — спросила я, поднимаясь со скамьи.

— Осталась только одна комната, — коротко ответил он.

Мое сердце пропустило удар.

— Ты… хочешь сказать, что мы должны ночевать в одной комнате?

— У нас нет другого выбора, Элиана, — Теодор пожал плечами, словно это не было для него проблемой. Но для меня — очень даже! — Не беспокойся, я могу устроиться на полу.

Я прикусила губу. Хотелось сказать, что это абсолютно недопустимо, но вместо этого молча кивнула. Возможно, я слишком устала, чтобы спорить, а может быть, мне просто хотелось избежать долгих объяснений.

Теодор подхватил оба саквояжа, и мы поднялись на второй этаж.

Наша комната оказалась простой, но достаточно уютной. Широкая кровать стояла у стены, застеленная грубой, но теплой шерстяной тканью. У стены был небольшой стол с двумя стульями, а в углу — печь, в которой мягко потрескивало пламя. Теодор сразу же принялся разбирать вещи, а я, чтобы избежать неловкости, решила спуститься в общий зал.

Скоро Теодор присоединился ко мне, и мы заказали простой ужин: густую похлебку на кости, жаренные колбаски и картофель. Я попросила травяной отвар, надеясь, что он поможет мне согреться.

Теодор ел молча, изредка бросая на меня взгляды, которые я снова старалась не замечать.

— Как ты себя чувствуешь? — неожиданно спросил он.

— Все хорошо, — слишком поспешно ответила я, а потом уже тише добавила: — Спасибо, что спросил.

Я не понимала, почему его забота вызывала у меня такие противоречивые чувства: смесь благодарности и желание сбежать.

В этот момент до меня донеслись обрывки разговора за соседним столом. Двое мужчин, видимо из местных, что-то обсуждали с таким явным волнением, что у меня по телу пробежали мурашки.

— Говорят, Ледяная Дева вернулась, — понизив голос сказал один из них, наклоняясь к другому.

— Да брось, — отмахнулся от него второй. — Это всего лишь сказки.

— Сказки? — вскинулся тот. — А ты объясни мне тогда, кто забрал тех путников у ледника? Их следы просто исчезли! И до сих пор никто найти не может пропавших. Как будто сама земля их проглотила!

Я поежилась, тело словно сковал мороз. Повернувшись к Теодору, шепотом спросила:

— Кто такая Ледяная Дева?

Он помрачнел и нехотя ответил:

— Это очень старая легенда, Элиана. Местные жители верят, что в этих краях обитает древний дух, который охраняет горы и сурово наказывает тех, кто осмеливается потревожить ее покой. Я не думал, что кто-то всерьез верит в эти сказки.

Судя по выражению его лица, он тоже был обеспокоен, хоть и старался не показывать этого. Но я успела в достаточной мере изучить Теодора, чтобы понимать это.

— Почему ты не рассказал мне об этом? Мы ведь направляемся туда и…

Я хотела спросить, как он собирается избежать внимания древнего духа, как говорившие резко повернулись к нам, словно услышали мой вопрос. Я закрыла рот и уставилась в тарелку, делая вид, что полностью поглощена приемом пищи.

Мы закончили ужин в молчании. Я чувствовала, как тревога, словно колючий ледяной шар, поселился в уголке моего сознания. Даже закрыв глаза, я отчетливо ощущала его присутствие. Кажется, ночь обещала быть долгой.

Мы медленно поднимались по узкой лестнице на второй, гостевой этаж. Каждый тихий скрип под нашими ногами отдавался в моей голове оглушительным эхом. Я шла впереди, Теодор следовал за мной, и так близко, что я чувствовала жар его тела, а еще — едва ощутимых запах магии и древесного дыма, который всегда витал вокруг него. Его присутствие обжигало, словно пламя, и я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме того, что ждало нас впереди: крошечная комната с одной единственной кроватью.

Едва мы вошли внутрь, как я неловко остановилась у порога. Посторонившись, позволила ему пройти первым, а затем быстро проскользнула к окну и замерла, искоса смотря на то, как он снимает свой плащ и аккуратно вешает на спинку стула.

— Здесь прохладнее, чем я ожидал, — тихо сказал Теодор и обвел взглядом комнату.

Его голос был низким и хриплым после долгого дня. Я только кивнула, чувствуя, как по щекам разливается тепло.

— Да, немного, — пробормотала я, натягивая повыше шарф.

Слова, которые произнесла, показались мне глупыми. Словно любое движение или фраза лишь подчеркивали, насколько я растеряна.

Убранство комнаты действительно выглядело простым: большая деревянная кровать с грубым стеганым одеялом из шерсти, узкий столик у окна, пара стульев и массивный сундук в углу. В первые минуты, когда мы зашли сюда, мне обстановка показалась достаточно уютной — после целого дня пути и не мудрено. Теперь же…

Я снова искоса посмотрела на Теодора и вздохнула. Умом я понимала, что это вынужденная мера, что других свободных комнат в таверне нет, но сама мысль о том, что мы будем здесь вдвоем… Она кружила голову, заставляя меня вновь и вновь прокручивать все возможные сценарии.

Теодор неожиданно повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза. От его взгляда у меня перехватило дыхание: в глубине темных зрачков горело что-то необъяснимое, что-то, что мне самой казалось недоступным, но манящим до боли.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Да, конечно, — поспешно ответила я и отвернулась к окну, чтобы он не заметил, как вспыхнули мои щеки.

Я коснулась ладонью стекла, пытаясь отвлечься. Снаружи было темно, но тусклый свет луны освещал очертания домов и леса вдали. У горизонта же темнели кручи гор. Но даже этот спокойный вид не мог унять той бури, что сейчас происходила внутри меня.

Почему я так реагирую на присутствие Теодора?

Все это время он был рядом, как надежный друг и защитник, как тот, кто не давал мне опустить руки даже тогда, когда мне казалось, что дальше пути нет. Но сегодня, оставшись с ним наедине, мои чувства вдруг обрели странную, пугающую меня глубину. И как бы я не пыталась подавить эти мысли, они упрямо возвращались.

Словно в насмешку память подкинула образы, о которых я старалась не думать. Несколько лет назад, еще до знакомства с Лайонелом, к нам в дом прибыли гости. Друг отца привез с собой семью и слуг на лето. Я заперлась в своей комнате и отказывалась выходить, пока они не уедут. И в один прекрасный момент мне понадобилась Лили, но сколько бы я не звонила в колокольчик, горничная не приходила. Тогда я все же решила прервать свое добровольное заточение и отправиться на ее поиски. Я шла по черному коридору, мимо множества дверей — отец хорошо относился к слугам, и почти у каждого была своя, пусть и крохотная, но комната. И для гостей в итоге сделали так же.

Одна из дверей была открыта. Я по глупости заглянула в щелку и застыла, не в силах ни отвернуться, ни уйти. Моя милая Лили лежала на кровати, а над ней склонился незнакомый мужчина. Их смех, прижатые друг к другу обнаженные тела, огонь в глазах, похожий на жажду… И теперь, вспоминая об этом, я, к своему ужасу, видела не их лица, а нас с Теодором.

Представилось вдруг, как его сильные руки обхватывают мою талию, притягивая ближе. Как наклоняется ниже, опаляя дыханием лицо. Его пальцы касаются моей щеки, а потом медленно, дразняще скользят вниз, по шее к ключице, обжигая кожу своим прикосновением. По моему телу пробежала дрожь, когда воображение нарисовало, как его губы накрывают мои, сначала осторожно, а потом с все возрастающей страсть.

Жаркая волна разлилась по телу, и я судорожно вздохнула.

— Хватит, — прошептала сама себе и крепко сжала края шарфа, словно это могло помочь мне вернуться к реальности.

— Ты что-то сказала? — раздался голос Теодора за спиной.

Я вздрогнула и резко обернулась.

— Нет, ничего, — быстро ответила я, надеясь, что в полумраке комнаты он не заметит, как покраснели щеки.

Теодор подошел ближе и остановился всего в нескольких шагах от меня. Его взгляд задержался на моем лице, и мне на мгновение показалось, что он видит меня насквозь: даже то, о чем я только что думала.

Я закусила губу, чувствуя, как внутри поднимается паника.

Видимо что-то отразилось в моих глазах, потому что Теодор вздохнул и тихо сказал, нарушая напряженную тишину:

— Я спущусь вниз. Узнаю, нет ли чего-нибудь теплого.

— Хорошо, — пробормотала я, радуясь, что он уходит и у меня будет время собраться с мыслями, чтобы подготовиться ко сну в одной комнате с ним.

Когда дверь за Теодором закрылась, я рвано выдохнула, опустилась на край кровати и спрятала горячечное лицо в ладонях. Если так пойдет и дальше, до гор я попросту не дойду.

Почему я так реагирую на близость Теодора? Что со мной не так? Это ведь неправильно.

Я снова шумно выдохнула, пытаясь унять бурю эмоций внутри. Одна мысль о том, что всего несколько недель назад я готовилась выйти замуж за его брата, за Лайонела, казалась слишком мучительной. Я ведь любила его — или, по крайней мере, была уверена, что люблю. А теперь, после всего случившегося, как я могу думать о другом мужчине?

Но воспоминания о Лайонеле теперь казались мне какими-то далекими, почти нереальными. Все, что было между нами, будто покрылось легкой дымкой. Словно это происходило не со мной. От осознания этого факта я медленно убрала руки от лица и выпрямилась, бездумно смотря на темные стекла окна. Как это произошло? Почему? Из-за того, что Теодор всегда был рядом? Настоящий, живой, его присутствие заполняло каждый уголок моего изменившегося в одночасье мира. Даже сейчас я чувствовала, что он рядом, даже если его не было в комнате.

Новый вздох вырвался из моей груди. Я заставила себя встать и снять сапоги, оставшись в теплых шерстяных чулках. Затем подошла к сундуку и попыталась разобрать вещи, но поняла, что руки дрожат. Внутри все пульсировало, будто в венах вместо крови текла горячая магия.

Нет, так дело не пойдет. Нужно поскорее лечь спать — и постараться уснуть. Похоже, в моем случае это единственная возможность избавиться от навязчивых мыслей.

Я откинула одеяло, осторожно легла прямо в платье на кровать, укрылась и закрыла глаза. Перед глазами вновь вспыхнул образ Теодора: его глаза, его руки, его губы.

Я со вздохом повернулась на бок, подпихнув пуховую подушку, и попыталась сосредоточиться на собственном дыхании. Постепенно я начала проваливаться в сон.

Когда дверь скрипнула, впуская Теодора, я уже спала и не слышала ни его шагов, ни того, как он осторожно гасит свечу.