Зелеродов рок

Глава третья. Справедливый обмен

Валлерой поднял голову и увидел Клида — на этот раз не видение. Он позволил себе показать свое облегчение. Он был доволен своей работой с Эдивой и счастлив тем, что сейчас можно будет сделать передачу.

— Хью амбров Риор, как ты посмел!

Валлерой, контролируя реакцию, отнял руки от Эдивы. Успокаивая Клида своим нейгером, он ответил:

— Я был осторожен…

И тут он увидел измученный вид Клида, его запавшие глаза в темных кругах, дрожащие пальцы. «У него никогда не дрожат руки!» И каким призрачным кажется присутствие Клида! Валлерой видел потребность, но едва чувствовал ее. Он сказал Эдиве:

— Теперь усни, — и усилил свое поле, чтобы женщина быстрей уснула. — Райза, мы можем с проводником остаться наедине?

Дрожь пробежала по телу Клида, однако самоконтроль не изменил ему. Они пошли к кабинету, в котором побывали утром. Райза сказала:

— Сегодня вечером будет ужин с Харрисом Эмстедом и его офицерами. Мы им покажем, что мы цивилизованные люди. Если вы двое будете в хорошей форме, мы многого добьемся.

Хью принял предложение, потом профессиональным тоном спросил Клида:

— Как ты допустил такое состояние?

Проводник сжато ответил:

— Шок фибрилляции у сильно обожженного товарища…

Валлерой поморщился, представив себе возможные последствия, если бы Клид потерпел неудачу.

— Без меня ты…

— Райза дала мне в помощь Серджи. Все будет в порядке…

Хью посмотрел на Серджи; вторжение в его обязанности рассердило его.

— Ты его трогал?

— Не нейгерически, — ответил за Серджи Клид. — Серджи знает достаточно, чтобы не ухудшить положение. Он мог бы научиться работать со мной… возможно, и сейчас может, но он никогда не работал с Фаррисами. — И Клид добавил: — Как ужасно быть среди людей, которые не понимают, что это значит.

Он прикоснулся к своему черному галстуку шнурком и черному плетеному поясу. Когда-то Валлерой тоже не знал, что они означают; не знал, что они вообще имеют какое-то значение.

Райза спросила:

— Как вы можете ожидать, что люди поймут значение этого? Такие галстуки и пояса носят многие. Вам следовало бы носить ярлычок или табличку — что-нибудь такое, что не похоже на украшение. Но сейчас это не имеет значение. Займитесь своей передачей. А потом поговорим.

Она и ее товарищ оставили изолированный кабинет.

— Это моя вина, — сказал Валлерой Клиду. — После поездки с цыганами мне показалось, что мы почти дома, но я не должен был позволять разлучить нас.

— Это самое безвредное из того, что ты сделал, — холодно ответил Клид.

Это послужило последней соломинкой. Страшно уставший, потерявший всякое терпение, Валлерой повернулся к Клиду и дал ему почувствовать, как страдала Эдива. Холодным профессиональным тоном он перечислил ее повреждения и травмы, потом добавил:

— И у них не хватило ума попросить тебя осмотреть ее!

— Хью, они не думали, что потребуется мое мастерство. Но ты это знал.

— Я не мог тебя найти. Эдива была одна среди чужих людей, она испытывала боль — что если бы это повредило ее переносящие селин нервы? Подумай, что значит она для нашего мира!

По-прежнему холодно и жестко Клид ответил:

— Я-то думаю! Хью, а что, если наследница Зелерода станет джанктом!

— Я тебе уже сказал, — упрямо сказал Валлерой, — я был осторожен. Я ни за что не подверг бы опасности разъединение Эдивы.

— Ты не представляешь, как твое поле действует на саймов. Ты применяешь к саймам технику грубого соблазна. Когда у Эдивы будет следующая потребность, она захочет товарища, джена, которому не сможет повредить в передаче. Как на это ни посмотришь, это жестоко.

Сдерживаясь, Валлерой посмотрел на кончики своей обуви и повторил то, что говорил уже тысячи раз, но Клид его как будто не слышал:

— Ренсаймы тоже люди. Только потому что родился проводником, ты не имеешь права отказывать другим в том, что может дать товарищ. Пока только подготовленные товарищи могут обслуживать потребность проводника, единственными дженами, которые решаются тронуть ренсаймов, будут товарищи. Если это жестоко, то жестоки твои правила. — Он посмотрел Клиду в глаза и добавил: — Разве ты не понимаешь, что было бы аморально не помочь Эдиве?

— Вижу, что ты в это веришь, — тяжело ответил Клид. — Но ты все равно не понимаешь, что такое джанкт и насколько хрупка и уязвима Эдива. Если бы я смог дать тебе понять, возможно, у тебя хватило бы ума держать свои поля подальше от беспомощных ренсаймов. Но сейчас… я… не могу… справиться с этим.

Ни один товарищ не может противиться такому призыву проводника о помощи. Теперь все остальное не имеет значения.

Валлерой сосредоточился на проводнике. Он понимал, насколько непрочен контроль Клида, если он допустил такую мольбу.

Клид опустился на наклонный стул у стола.

Валлерой сел на стол, взял руки Клида и осмотрел его латерали.

Он выманил маленькие розово-серые латерали из их сумок, расслабился, вспоминая прекрасные прошлые передачи, позволяя своему организму откликнуться на потребность и зная, что саймские чувства Клида воспринимают каждый оттенок чувств Валлероя.

Глаза Клида еще больше запали. Валлерой сказал:

— Хочу сделать признание. — Он не был уверен, что Клид его слышит, но знал, что проводник злиннит то, что стоит за его словами. — Когда армия дженов напала на нас и мы разъединились, я вспомнил, как нас захватили рейдеры Рунзи, как Эндл посадил тебя в клетку рядом со мной, в жесткой потребности, но не имея возможности притронуться ко мне. Я тогда не понимал, что они с тобой делают. Но теперь понимаю. Не думаю, чтобы у меня хватило сил пройти через такое снова.

Но если бы в плен нас взял Харрис Эмстед, было бы нисколько не лучше. Он, вероятно, приказал бы забить меня до смерти прямо перед тобой, не понимая, что делает. Он просто добивался бы сведений.

Клид, я не сломался бы при угрозе смерти, но не выдержал бы пытки, причиняемой тебе. Были времена, когда я сам не поверил бы в такое утверждение. А теперь не понимаю, как любой джен может быть рядом с тобой и не хотеть облегчить… этот крик, который исходит от тебя прямо сейчас. Я могу даже восхититься Серджи — если он действительно отказался от работы с твоими полями. Но я не хотел бы, чтобы он был вблизи от тебя. Если мы сейчас же не займемся передачей, я не смогу ничего делать, буду тревожиться, буду постоянно видеть, как тебя разбивает паралич… или что-нибудь похуже…

Клид поморщился и жалобно ответил:

— Зачем говорить о таких ужасах?

— А зачем идти на такой риск? — возразил Валлерой.

Взгляд Клида постепенно сфокусировался, напряжение спало, потому что Валлерой ослабил хаотические колебания систем проводника. Теперь, встав, Клид демонстрировал только обычные симптомы жесткой потребности.

— Послушай, ты восстановил мои системы. Серджи бы это не сделал, и я знаю, что ты готов к передаче. Но еще нет. Не сейчас.

Валлерой недоверчиво переспросил:

— Почему нет? Клид, ты должен вечером быть в лучшей форме!

Клид двинулся по кругу, не отрывая взгляда от Валлероя, борясь со страхом смерти — худшим спутником потребности.

— Я слишком расстроен тем, что ты сделал с Эдивой. И ты говоришь о том, что я рискую! И твой режим… Ты только прислушайся к себе. Все эти тяжелые воспоминания. В последнее время наши передачи были не из лучших, и эта может стать худшей из них. Я не могу заставить себя прикоснуться к тебе.

Валлерой похолодел, нервы напряглись, как будто кто-то выдергивает их. «Это все Серджи! Я…»

Клид двумя шагами преодолел разделявшее их расстояние и схватил Валлероя за плечи.

— Нет, нет, Хью, ты здесь единственный, кто может удовлетворить мои потребности… особенно когда я такой. Не думаю, чтобы я добровольно мог получить от кого-либо передачу — как ты не можешь ее дать кому-нибудь другому. Я скорее буду ждать, чем соглашусь на помощь другого товарища. Ненавижу временные замены, Хью. После них у меня месяцами болит голова.

— Ты хочешь сказать, что лучше отказаться? — Валлерой не смог сдержать сарказм.

Клид неохотно согласился:

— Мы не можем уйти друг от друга, но не можем и продолжать так.

— Я тебе все время об этом говорю…

— Но до поворотного пункта это не кажется важным, а после…

После поворотного пункта Клида — того пункта посредине месяца, когда сайм истратит половину запаса селина и начнет медленный спуск к потребности, — Валлерой часто представлял себя лежащим на краю утеса; он держит веревку, на которой висит Клид, а веревка все удлиняется и удлиняется, Клид все дальше и дальше от него.

— Думаю, философия для тебя никогда не имела значения, — сказал он. — Проводник живет от одной катастрофы до другой, от одного чрезвычайного положения до другого, надеясь, что у него хватит сил на следующий кризис. А уж сектуиб… и ведь Зеор сегодня гораздо больше, чем в дни твоего дедушки. Когда-нибудь нам придется найти время — может, уехать куда-нибудь — и отказаться от всех дел. Мы с тобой согласны, — он улыбнулся, — так жить нельзя.

— Хорошо. Так и сделаем — при первой же возможности. А сейчас, — Клид вздохнул, — ты должен дать мне время.

— У тебя нет времени! — резко возразил Валлерой. — Предъявляю требование товарища. Я первый товарищ Зеора, и ты не можешь мне отказать.

Клид посмотрел на него, словно никогда раньше не видел, и Валлерой был уверен, что проводник в состоянии гипосознания и видит только с помощью глаз. В его состоянии потребности это означает строжайший контроль или серьезный нервный срыв. Валлерой спросил:

— В бою тебя не ударили по голове?

— Нет, — с отсутствующим видом ответил Клид. — Ты один из руководителей Зеора, Хью, хотя руководишь и собственной общиной. Я не могу ослушаться тебя. Но думаю, ты сам не понимаешь, что делаешь.

Но Валлерой понимал. Плохая передача хуже отсутствия передачи. «Значит, передача будет хорошей!» Валлерой вспомнил, каким виделся ему Клид, когда он впервые предложил проводнику передачу: доблестный, благородный, героический, достойный доверия. Но, может, Клид всегда недостаточно заботился о себе, Валлерой просто этого не понимал. Что ж, теперь он понимает.

— Я буду контролировать передачу.

— Да, назтер, — неохотно ответил Клид.

Валлерой принял на себя контроль над полями, стремясь освободиться от энергии, которую в таком изобилии производит его организм. Перед передачей ему казалось, что он тонет, задыхается в собственном селине. Валлерой никогда не слышал, чтобы какой-нибудь другой товарищ испытывал такое чувство, и давно перестал об этом говорить. Он знал, что это его чувство — эквивалент саймской потребности, но в саймском языке для этого нет слова, поэтому он думал о нем просто как о потребности.

Он протянул руки, обнимая проводника своим полем, соблазняя его, ожидая, когда в нем возникнет интил — состояние, в котором Клид не может отказаться от приема седина из ближайшего источника.

Он почувствовал, что Клид перешел в гиперсознание — состояние, когда воспринимает мир только с помощью саймских чувств. Такое состояние называется у джанктов охотничьим режимом. Но Валлерою оно обещало удовлетворение, а не боль и смерть. Он сохранял полную уверенность в этом, когда Клид схватил его руки, сжал их своими хватательными щупальцами и выставил в позицию контакта латерали. Щупальца были покрыты ропалином, проводящей жидкостью для невидимой, неощутимой энергии — селина.

Когда Клид установил контакт в пятом пункте, прижавшись губами, Валлерой расслабился. Он понятия не имел, что испытывают в этот момент неподготовленные джены, что именно пугает их и приносит ощущение боли, необходимой джанкту для завершения убийства. Сам он ощущал восхитительное освобождение тканей и клеток от энергии, его охватило ощущение полноты жизни, высвободившее оптимизм и чувство неуязвимости.

Он чувствовал, как во все ускоряющейся передаче Клид разделяет это ощущение. Ему хотелось этого еще больше, и он агрессивно искал источник этого чувства, зная, что это «толкает» селин в Клида, а не просто заставляет принимать его. Именно такой должна быть передача.

Но тут, на полпути, Клид перехватил контроль. Валлерой превратился в гармоничную струну, резонирующую в такт ноте, но не создающую ее. Это продолжалось лишь долю секунды, и Валлерой попытался вернуть себе контроль, браня себя за то, что по требованию Клида замедлил темп передачи. Но Клид не отдавал контроль. Он нападал, как нападает джанкт.

Скорость и способности Валлероя так точно соответствовали организму Клида, что чего бы Клид ни делал, он не мог причинить боль. Но пока они боролись за контроль, так должно ожидаемое ощущения удовлетворения покинуло их. Организм Клида получил достаточно селина, чтобы прожить еще месяц, но дух его был лишен восстановления. Его хватательные щупальца оставили руки Валлероя, выпустили их. Он печально покачал головой.

— Я не хотел этого. Я тебе говорил, что не смогу…

Но Валлерой не мог принимать во внимание чувства Клида. Он чувствовал себя оторванным от реальности, его нервную систему словно завернули в вату. И по прошлому горькому опыту он знал, что такое ощущение сохранится на две недели, потом будет становиться все сильней — и так до следующей передачи. Но на этот раз было хуже, чем всегда. Он такого не мог и вспомнить.

— Я знаю, почему ты это сделал! Знаю, ты опасаешься, что я пойду к Эдиве! Черт возьми — я все равно не могу иметь с ней передачу, но ты не имеешь права запрещать мне любить ее!

— Хью, нет. Послушай меня!

— Достаточно я тебя слушал! — Он направился к выходу, но Клид перехватил его на полпути. Мышцы джена не способны противостоять силе сайма. Валлерой глубоко вдохнул, взял свои поля под контроль и повернулся, вынудив Клида опустить руки.

— Я сказал, — повторил проводник, — что мне жаль. Я не хотел этого. Но ничего не мог сделать.

— Неужели ты так меня ненавидишь? — удивленно спросил Валлерой.

— Нет! Просто… Хью, то, что ты сделал с Эдивой, это чудовищно! Ты так силен — это пугает меня.

— Ты мне не доверяешь.

— Большую часть времени доверяю. Дело не в том, как ты со мной обращаешься, а в том, во что ты веришь. Я знаю, ты не бессердечен, но иногда мне трудно в это поверить. Неужели тебе не понятно?

— Ты исполнил мое требование товарища.

— Конечно. Мои выводы могли быть ошибочными. Опыт общины говорит, что иногда только товарищ может рассудить верно. И только товарищ может определить, когда наступает такой момент. — Он потер свои вымазанные ропалином руки. — Давай помоемся, повидаемся с Эдивой и пойдем встретимся с Харрисом Эмстедом и руководителями Кеона.

Большой стол в кабинете Райзы в ярмарочном павильоне был накрыт скатертью, на скатерти стояли сверкающие канделябры и лучший фарфор Кеона. Когда Серджи проверял вино, заказанное из погребов Кеона, Райза спросила его:

— Почему ты не послушался меня, Серджи? Когда я попросила помочь Клиду?

— Я мог серьезно повредить ему, если бы попробовал контролировать его поля.

— Ты ведешь себя так, словно он сделан из стекла, а собственный товарищ бросает его…

— Его собственный товарищ, — подтвердил Серджи. — Хью точно знает, какой хрупкой может быть сила Фарриса.

Фаррисы… подобны меди, Райза. Медь — один из лучших проводников, она очень податлива и в то же время упруга и эластична — до определенного момента. Но когда этот момент наступит, малейшее напряжение — и медь разлетается на куски. Мне понадобились годы груда и опытов, чтобы научиться обращаться с медью. Хью тоже — чтобы справляться с Клидом Фаррисом.

— Ну, надеюсь, Хью подведет его к хорошей передаче. Ты бы, наверно, охарактеризовал ее как плавку меди?

Ее муж улыбнулся.

— В таком случае ты — домна, производящая расплавленную сталь.

Они все еще смеялись, когда появился Харрис Эмстед со своими офицерами, а вслед за ними Мор и Вирена, сын и дочь Райзы и Серджи, оба тщательно вымытые и одетые в лучшие наряды. Райзе было забавно наблюдать, как Ви играет во «взрослую», в то время как ее «маленький» брат на целую голову возвышается над ней и уже обладает манерами взрослого товарища. «Когда Ви пройдет переход, все изменится». У нее не было желания торопить дочь. Сама она слишком рано приняла на себя ответственность и давала детям возможность насладиться детством.

Джены были голодны, но Райза имела намерение использовать весь час, который отвела послам Найвета. Она разлила всем трин-чай и посоветовала Эмстеду попробовать напитки, которые они вывозят с территорий за Заливом. У входа показалась Сузи Дарли.

— Заходи, Сузи, — пригласила Райза. — Где твой отец?

— Уснул… наконец, — ответила молодая женщина проводник.

Райза вздрогнула.

— Сузи, что случилось? Тан болен?

Она знала, что он не был ранен.

— Не больше обычного, — ответила Сузи. — Он ускорялся во время боя, и у него произошел кризис. Но он не убивал. В конце концов мне удалось дать ему передачу. К утру все будет в порядке.

Но обе женщины задавали себе бессловесный вопрос: «А что будет через месяц?»

Таннен Дарли был одним из многих полуджанктов, поддерживавших стремление Кеона избавить территорию от убийств. Слишком старый, чтобы пройти разъединение, он с каждым годом все меньше убивал, большую часть месяцев принимая передачи проводников. Но раз в несколько месяцев каждый джанкт, не прошедший полное разъединение, должен получить селин в настоящем убийстве, иначе он умрет.

Система загонов по-прежнему функционировала: Кеон и Карре знали, что она должна умереть сама по себе. И никогда, никогда не говорили об этом, что бы ни думали члены общин относительно выращивания одурманенных человеческих существ, которых лишали их человеческого потенциала, чтобы их убили саймы и тем самым сохранили себе жизнь.

Однако все больше саймов всей душой принимали идеалы общин. Те, чей организм слишком стар, чтобы пройти разъединение, постепенно утрачивали способность воспринимать дженов из загона как животных. И однажды начинали даже в самом тупом джене видеть потенциальную личность. С этого дня сайм полуджанкт вступал на дорогу к мучительной смерти.

Райза наблюдала, как три года назад умерла Верла, ее подруга и первый деловой партнер. А теперь ее дорогой друг и верный сторонник Тан Дарли…

— О, если бы мы смогли найти для него подходящего товарища, — печально сказала Сузи.

— Мы ищем, — заверила ее Райза, но сама особой надежды не испытывала. Маловероятно найти джена, способного давать прямую передачу ренсайму и испытывать при этом удовлетворение, потому что удовлетворение джена кажется необходимой заменой благодати убийства. Известно несколько таких пар, но пока ни один джен не мог удовлетворить потребность Дарли — кроме тех, кого он неохотно убивал.

Сузи протянула листок.

— Ты просила сведения о рейдерах.

— О, да. — Райза взяла документ, но ее внимание было по-прежнему обращено к Сузи. — С тобой все в порядке?

— Конечно. Но поскольку папа не может здесь присутствовать, сомневаюсь, чтобы я была полезна. Есть еще много ожидающих передачи…

— Иди, — сказала Райза. Конечно, она не имеет права приказывать Сузи. Девушка училась в Кеоне, но решила предложить свои услуги проводника и целителя в своем родном городе Лавине. За последние годы несколько проводников последовали ее примеру. Теперь на территории Залива не было ни одного поселка, где бы ни жили один-два независимых проводника.

Даже самые закоренелые джанкты обнаружили, что могут переносить передачу проводника, если это позволяет им использовать дополнительный селин для ускорения. И многие джанкты начинали понимать, что они совсем не так жестокосердны; проходили годы, недостатка в селине больше не было, и жизненные стандарты территории Залива необыкновенно повысились.

Именно это Райза хотела показать послам Найвета — а также неожиданным гостям с территории дженов.

Она просмотрела документ, принесенный Сузи, и сказала Эмстеду:

— Прошу прощения, полковник. У меня есть новости о тех, кого вы преследовали.

Она перечла документ и подвела итог по-английски:

— У нас двадцать три джанкта…

Серджи подсказал английское слово:

— Вольных рейдеров.

— Да, пленных рейдеров. Несмотря ни на что, ни один из них не убил. Один из товарищей Карре едва не умер, но сейчас поправляется. Пятнадцать рейдеров достаточно молоды, чтобы изменить свой образ жизни; возможно, они еще в состоянии жить нормально. Остальных мы передадим нашему правительству для реабилитации.

— Я надеялся, мы обсудим этот пункт, — начал полковник, но его прервало появление Хью и Клида в сопровождении Эдивы.

Райза не могла поверить своим глазам.

— Эдива, вы не должны были вставать! — воскликнула она.

Одна рука женщины висела на перевязи, голова перевязана. Лицо все еще распухло.

— Теперь, после того как со мной поработал Клид, я хорошо себя чувствую. Знаю, меня не приглашали, но Клид подумал…

Райза посмотрела на сектуиба Зеора. И не могла поверить в то, что злиннила. Он получил передачу и его системы пришли в нормальное равновесие, но она ни за что не поверила бы, что Хью, с его полями, может провести такую никуда не годную передачу.

— Могу ли я сказать, что вам не следовало работать?

— С поддержкой Хью никаких затруднений, — ответил Клид. Перейдя в функциональный режим, он подошел к Эмстеду и по-дженски протянул руку. — Не думаю, чтобы нас официально знакомили.

Он назвал свое имя, объяснил, почему его группа оказалась на территории Залива. Полковник неохотно коснулся ладони Клида кончиками пальцев и тут же отдернул руку.

Райза знаком попросила Серджи приказать подавать ужин, сама же представила остальных и снова взяла на себя инициативу.

— Остальная часть сообщения — обычная статистика потерь. Клид, самый тяжелый ожог был у этого товарища из Карре, и не было ни одного убийства. — Она не пыталась скрыть свою гордость. — Взгляните сами.

— Спасибо, — ответил Клид и передал документ Эдиве. Полковнику он объяснил, что Эдива — их математик.

Райза изменила порядок мест, чтобы компенсировать состояние Клида: Серджи она посадила по одну сторону от него, Хью — по другую. Таким образом здоровое ухо Серджи было обращено к Райзе: ее он понимал лучше других. Затем сидели Мор, адъютант полковника, сам полковник и Райза. Для Эдивы оставили место слева от Райзы, рядом с Виреной.

Серджи открыл бутылку вина с Северо-Восточной территории, лучшего вина их погреба, и Райза настроилась на легкую беседу.

Клид, несмотря на недавнюю передачу, нисколько не голодный, принялся описывать своеобразные кулинарные традиции Найвета и спросил у полковника, где тот вырос. Вскоре Эдива начала объяснять суть открытия Зелерода, причем Хью подсказывал английские термины, которых она не знала.

Когда молчаливые ренсаймы унесли главное блюдо, Эдива взяла у полковника блокнот и принялась писать на нем. Хотя алфавиты различны, цифры одинаковы повсюду, и Эмстед начинал верить в то, что она объясняла. Райза, хоть и была лучшим бухгалтером на территории Залива, не всегда могла следовать объяснениям, но сосредоточилась на логике. Она всегда воспринимала Зелеродов Рок очень серьезно.

Когда Эмстед понял, какая могучая мотивация стоит за образом жизни общин, он постепенно начал оттаивать и, может быть, стал чувствовать себя не пленником, а гостем.

Разговор гладко продолжался до самого десерта. Но после него Ви вежливо извинилась — с большим облегчением, как заметила Райза. Разговор взрослых явно наскучил девочке, и она радовалась возможности убежать поиграть. Но за столом она вела себя безупречно и очаровала военных. Райза сделала мысленную заметку: объяснить позже Ви, почему так важно показать гостям с Внешней территории нормальную семейную жизнь здесь.

Эмстед, пробуя незнакомый ему трин-чай, небрежно заметил:

— Должен признаться, я удивлен, видя здесь материалы и людей из таких далеких мест.

В его нейгере чувствовались колючки страха. Райза собралась ответить, но Клид ее опередил:

— Вы удивлены тем, как мы могли миновать ваши патрули, которые должны не допускать саймов на территорию дженов?

Полковник печально улыбнулся.

— Не жду от вас военных тайн…

— Никаких тайн нет, — сказал Клид. — Просто очень много места и очень мало ваших солдат. Саймы способны почувствовать их на расстоянии. Избежать патруля так же легко, как напасть на него. Рейдеры нападают, мы избегаем.

— И вы торгуете, — добавил Эмстед.

— Между территориями? Конечно, — ответил Клид.

Райза воспользовалась возможностью, которую ждала:

— Разве вы не видите, полковник, что вам выгодно проводить различие между жителями общин и рейдерами?

— Ну, если быть совершенно честным…

Райза прервала его:

— Мы не убиваем, мы не торгуем жизнями дженов, но торгуем самыми разными товарами. Это торговая ярмарка, полковник. И не все на ней из общин. Здесь многие саймы действительно убивают. Но они не пытаются украсть наших дженов, не нападают на нас и наших союзников, потому что мы торгуем с ними с большой выгодой для них. Многие из них хотели бы не убивать дженов для того, чтобы выжить, и дети таких людей благодаря общинам и проводникам имеют возможность навсегда отказаться от убийств. Возможно, вы застали последнее поколение джанктов — убивающих саймов — на этой территории. Но если ваша армия разрушит Кеон или задушит торговлю, этого не будет. Скажите мне, что лучше для ваших людей?

— У вас сильные доказательства, юная леди.

Райза видела, как подавил улыбку ее взрослый сын, но не обратила на это внимание.

— Полковник, мое предложение заходит даже дальше. Мы можем торговать и с вами! Все получат от этого выгоду, и чем яснее станет это для дженов, тем быстрей произойдет превращение. Рейды совсем прекратятся.

— Рейдеры, которых мы преследовали, не собирались прекращать нападения и не проявляли никакого милосердия к тем, кого убивали, — спокойно ответил полковник, но нейгер его был полон гневом и скепсисом. — Я должен привезти несколько их для допроса или могу вообще не возвращаться. Эти рейдеры уничтожили небольшой сельскохозяйственный поселок. Я бы хотел показать вам, что они сделали: младенцы плачут среди мертвецов, а старшие дети прячутся…

— А откуда, по-вашему, пришли эти свирепые рейдеры? — спросил Мор, по своей молодости не в силах сдерживаться перед лицом такого невежества.

— Прямо отсюда! — ответил Эмстед.

Райза схватила со стола отчет.

— Двадцать из них родились на территории дженов. — Она постаралась прочесть названия городов, зная, что произносит их неверно, но упорно пытаясь доказать свою правоту. — Думаю, все эти места вблизи территории Найвет, потому что именно туда они бежали после перехода и там встретились с теми жестокими людьми, которые сейчас их ведут. Вероятно, все они пережили глубочайшую психологическую травму, убив в Первой Потребности членов своей семьи. После этого какое значение имеют несколько людей без имен? Они просто убивают тех, кто убил бы их, если бы смог. — Голос ее смягчился. — Полковник, все это почти дети. Что они знают о жизни, кроме того, чему научили их вы?

Ответа у него не было. С побледневшим лицом он смотрел на нее, нейгер его был в полном смятении.

— Пятнадцать из этих детей я оставлю у себя. Есть неплохой шанс, что они больше никогда не убьют. Трем предводителям и двум постарше я ничем не могу помочь. Их я передам правительству территории. Возможно, двое пройдут реабилитацию. Они до конца жизни будут убивать, но станут честными гражданами. А три предводителя… — она не смогла сдержать дрожь и пожалела, что аппетит Серджи заставил и ее съесть так много, — вероятно, будут казнены.

— Тогда отдайте их мне, — настаивал полковник.

— Не могу, — ответила Райза. — У нас есть свои законы.

Полковник наклонился, выставив вперед подбородок.

— Вы говорите, что хотите торговать. Что возьмете за них?

Райза стиснула зубы, сдерживая резкий ответ. Как может полковник так о них думать? Это сделает их не лучше самих рейдеров!

Мор сказал:

— Жители общин не торгуют людьми.

— Это военнопленные, — возразил Эмстед. — И беглые преступники.

— Нет, — упрямо ответил Клид. — Они жертвы трагедии.

Райза сказала:

— Я могу поторговаться с вами.

Клид хотел возразить, но в ее нейгере ощутил «предоставьте это мне» и осторожно промолчал.

Полковник откинулся на спинку стула, очевидно, решив сыграть на их противоречиях.

— Послушаем ваше предложение.

— Отберите несколько своих людей и оставайтесь у нас на все время ярмарки — самое большее на неделю, и я позволю вам допросить пленных.

Она злиннила Клида, не отрывая взгляда от полковника. Серджи уже все понял и в глубине души смеялся. Ее сын старался не улыбаться открыто.

В нейгере Клида проявилось понимание, за ним последовала дрожь уважения. Она заставляет Эмстеда купить то, что не может ему подарить, потому что пленники лишь подтвердят то, что сказала Райза. Территория дженов больше всего страдает от жестокости к собственным детям, и цена, которую заплатит Эмстед за эту информацию, именно та, какой она от него хотела — чтобы он остался и увидел на ярмарке товары, которыми позже они смогут торговать.

«О Клид Фаррис амбров Зеор, ты получил первый урок управления территорией!»

— Договорились! — сказал Эмстед с видом человека, который только что взял верх над соперником.

Ужин закончился на приподнятом тоне. Когда Эмстеда и адъютанта проводили к его людям, Райза взяла щупальцем стакан с трин-чаем и сказала:

— Хотела бы я посидеть и порадоваться этой маленькой победе, но боюсь, нам с Серджи и Мором нужно торопиться. У нас напряженное расписание.

Клид сказал:

— Я помогу.

Помня его быстроту и неутомимость, Райза понимала, что он действительно очень помог бы, но…

— Вы уверены?

Вперед выступил Хью.

— Дома я бы признал его годным к работе. Однако я бы хотел ему помогать.

— Хью, ты на ходу засыпаешь.

Райза считала поведение Клида необычайно вежливым: ведь он весь вечер сидел рядом с товарищем, который провел такую неудовлетворительную передачу. И теперь нашел самый мягкий способ избавиться от него.

— Для меня будет великой честью работать с вами, сектуиб Зеор, — сказал Мор. — Я понимаю, что многому могу у вас научиться.

— Но вы тоже устали, — заметил Клид. — У вас потенциал большого товарища, Мор, и с разрешения вашего сектуиба завтра или послезавтра я бы поработал с вами, когда вы отдохнете и сможете извлечь пользу из нашей совместной работы.

— В больнице я лучше всего работаю, когда сплю, — сказал Хью. — Ты ведь сам так часто говорил. А бодрствуя, я тебя отвлекаю.

Серджи рассмеялся, и Райза не могла не присоединиться к нему — отчасти испытывая облегчение оттого, что Клид не принял предложение Мора.

— Я много раз говорила Серджи то же самое. Хорошо, сектуиб Зеор, хотя обычно я не разрешаю своим гостям работать всю ночь. Мы изменим расписание.

Проснувшись, Валлерой увидел в дверях палаты Райзу. Мимо нее к выходу шел довольный ренсайм, а Клид заполнял отчет о передаче.

— Дискарт! — окликнула Райза сайма. — Как все прошло?

— Великолепно! — ответил ренсайм. — Никогда не было лучше, хотя принять это как постоянную диету я бы не смог.

— Этого и не будет, — заверила его Райза. — Но я тревожилась. Он ведь неджанкт.

— Ну, — протянул ренсайм, — я этого не почувствовал.

Райза положила руку ему на плечо.

— Я рада. Сейчас повидайся со своей женой.

Она повернулась к Клиду.

— Мои формы отчета вас задерживают?

— Нет — после того как я привык к их краткости.

Вошел Серджи с подносом, полным стаканов в обязательных изящных подстаканниках, и большим чайником. Аромат чая окончательно разбудил Валлероя. Райза заглянула Клиду через плечо, переспросив:

— Краткости?

Клид показал.

— В наших отчетах здесь обычно указывается количество селина, приводится кривая оценки скорости, а также порог перехода, если проводник сумеет его определить. Потом оценка качества реципиента… — Он приподнял бровь, словно Райза вела себя необычно.

— Давайте поговорим об этом позже, — предложила Райза, беря у Серджи стакан. — Через несколько минут мы с Серджи отправляемся в загон, чтобы посмотреть рейдеров, с которыми не могут справиться другие проводники. Можете отдохнуть. Отчеты заполните позже.

Клид двумя щупальцами принял стакан, держа в пальцах птичье перо.

— О, я не устал.

Очевидно, Райза не могла в это поверить. Сама она выглядела измученной. Валлерой подошел к ним, заметив, где остановился Серджи, чтобы не нарушить равновесие их полей.

— Вероятно, люди, не знакомые с Фаррисами, могут неверно оценить ситуацию. Поверьте мне на слово, Клид, сектуиб амбров Кеон, наслаждался работой.

— Если есть еще работа, я с радостью помогу, — добавил Клид. — И должен вас похвалить. Познакомившись с вашими людьми, я стал больше вас уважать. Я хотел бы помочь в работе с рейдерами, потому что они в определенном смысле мои люди. Их присутствие здесь — результат неверных действий Тектона и правительства джанктов Найвета.

— Понимаю, — ответила Райза. — Однако не могу не заметить. Ваша передача была не такой хорошей, какой ей следовало быть, — неудивительно, учитывая обстоятельства, — добавила она, бросив взгляд на Валлероя. Но это его не обмануло. Женщина явно считает его неумехой.

— Лучший способ рассеять отрицательную постреакцию, — продолжала Райза, — это ускорение. Позже будет жарко; если вы хотите побегать или как-то по-иному избавиться от излишков селина, утро — самое подходящее время для этого.

Клид улыбнулся ей.

— Я всегда считал лучшим лекарством работу. Сейчас я в гораздо лучшей форме, чем был вечером. — Валлерой заметил, что Клид не стал защищать своего товарища. Какой в этом смысл, если она злиннит последствия его неумелости?

Взгляд Райзы потерял сосредоточенность: она злиннила Клида, явно считая его в этот момент своим пациентом.

— Вы действительно кажетесь восстановившимся. Так что, если не устали, я бы воспользовалась вашей помощью. Хью, — повернулась она к Валлерою, — я знаю, что вы слишком устали.

— Нет. Как и пообещал, я проспал большую часть ночи.

Не обратив на это внимания, Райза сказала Клиду:

— Не могу дать вам Мора: он никогда этого не видел и будет наблюдать, как справляемся мы с Серджи. Но могу прислать к вам Корина.

— Но я никогда с ним не работал, — заметил Клид. — Принудительная передача рейдерам требует согласованной работы всей команды. Мы с Хью много лет работаем одной командой.

Его тон делал дальнейшее обсуждение невозможным. Райза пожала плечами и пригласила всех на завтрак перед поездкой в город.

В Лавине у столбов с зелеными вымпелами, говорящими всем джанктам: «Здесь честный налогоплательщик может получить джена для убийства», их поджидала группа проводников и товарищей. Хью вспомнил первый увиденный им зеленый вымпел — и безразличное отношение к нему Клида. Теперь он знал, что проводник тогда злиннил его реакцию, и устыдился того, что в то время почувствовал.

Однако, несмотря на годы, проведенные на территории саймов, его отвращение к загонам не уменьшилось. Будь он саймом, он ненавидел бы себя, как, вероятно, ненавидят эти молодые рейдеры, — и бросал бы вызов миру, виня его в своей порочности. Но теперь он заставил себя смотреть на происходящее с клинической отчужденностью, чтобы не отвлекать Клида.

Их приветствовал пожилой мужчина, которого Валлерой заметил накануне, человек с печальными глазами. Его представили как Таннена Дарли, представителя правительства территории и владельца загона. Привлекательная молодая женщина, захватившая Эмстеда, оказалась Сузи Дарли, дочерью мужчины и неджанктом, к тому же завершенным и функционирующим проводником! Что это за чуждый мир, где джендилер — полуджанкт, а его дочь действует как проводник, независимо от общины, и действует прямо в загоне?!

— Но ведь именно сюда люди приходят за селином, — объяснила Сузи. — Логично иметь здесь проводника, так людям легче предпочесть передачу убийству. Их соседи не должны знать, зачем они приходили сюда.

— Раньше, — добавил ее отец, — многие не хотели открыто признавать, что получают передачу. А сегодня многие предпочитают, чтобы их друзья не знали, когда они вынуждены убить.

Валлерой уловил легкий оттенок сожаления в его голосе и понял, что он, видимо, один из таких людей. Но почему он остается джендилером?

— О, я по-прежнему владею загоном, но не управляю им, — ответил Дарли, когда Валлерой набрался смелости спросить. — Сегодня утром я здесь, потому что штат не справляется с дополнительной работой. К тому же это хорошая политика: мои избиратели видят, что, когда нужна моя помощь, я не боюсь грязной работы.

«Или такой одежды». Валлерой заметил: исчез хорошо сшитый костюм политика; сегодня Дарли одет в джинсы и простую рубашку; одежда явно чистая, но запятнанная кровью.

Свежие пятна и на безупречном в остальных отношениях белом фартуке Сузи, под которым одежда такая же, как у отца. Рабочая одежда. Темные волосы, вчера ради ярмарки завитые и уложенные блестящими локонами, сегодня зачесаны назад, как у Райзы. Но эта строгость лишь подчеркивает великолепные голубые глаза с длинными черными ресницами.

Валлерою показалось странным, что он только сейчас понял: о таком прекрасном лице в качестве модели художник может только мечтать. Однако девушка абсолютно не сознает свою красоту, она думает только о работе — и об отце, которого старательно оберегает от перемен в окружающем поле, хотя он недавно явно получил передачу, если и не убил.

Райза увела их от отца и дочери в глубину комплекса, надежной крепости с толстыми, неприступными стенами. Внутри, между деревьями и небольшими выложенными плиткой участками, располагались меньшие здания, со свежевыбеленными стенами. Только прочные решетки на окнах свидетельствовали, что это загон.

Потолок здания, в которое они вошли, изолирован от проникновения холодного воздуха, стены тщательно проконопачены. И везде очень чисто, нет даже обычного запаха множества тел, какой обычно бывает в загонах. За кабинетом располагался коридор, вдоль него — несколько закрытых дверей. В дальнем конце большой туалет, и по обе стороны помещения для медицинских процедур.

— Берите эту, — сказала Райза. — А мне подойдет эта.

Клид кивнул и бегло осмотрел комнату. Кровать, шкаф с бутылочками и медицинскими инструментами, стерилизатор, весы и покрытый белой тканью смотровой стол. Свет исходил от остроумно сконструированной масляной лампы — очень мало сажи, много яркого света.

Клид снял пиджак, говоря:

— Она отвела мне комнату с самой тщательной изоляцией. Возможно, такой союз будет работать. Я хотел бы еще осмотреть Карре и остальную часть территории. Не может все быть, как здесь. Но в одном я уверен: здесь нет никаких сквозняков. — Он просмотрел несколько документов на столе и добавил: — Скажи, чтобы прислали первого.

Рейдера, высокого очень тощего юношу, втащили два ренсайма. Им приходилось ускоряться, чтобы справиться с его яростным сопротивлением.

— Отпустите его и выйдите, — приказал Клид.

Женщина ренсайм взглянула на Валлероя, словно просила у него разрешения, прежде чем освободить убийцу сайма. Валлерой расположился справа от Клида и напрягся.

Ренсаймы вышли и закрыли дверь. Рейдер прыгнул на Валлероя, потому что даже с низким полем у него было селина больше, чем у джена в среднем. Клид перехватил его и обвил латерали рейдера собственными, позволив тому установить губами пятую точку контакта.

Неслышный хлопок, и все было кончено. Рейдер вышел из охотничьего режима и в полном недоумении смотрел на Клида. Потом высвободился, выкрикивая непристойности. Схватил стул и попытался разбить стеклянную дверцу шкафа, но Клид схватил стул за ножку и вырвал у него из рук.

— Если собираетесь меня казнить, почему не оставляете в клетке гнить от истощения? — спросил юноша.

— Тебя разыскивают в Найвете, верно? — спросил Клид.

— А тебе-то что?

— Ты никогда не участвовал в рейдах с территории Залива, здесь ты не нарушил никаких законов. Можешь начать жизнь с чистого листа.

Мрачный взгляд рейдера подсказал Валлерою, какой нейгерический ответ тот дал. Клид велел стражникам вывести его и опустился в кресло.

— Это один из предводителей. Если его освободят, он тут же примется за прежнее, что бы ни обещал. В любом случае он долго не проживет. Он проводник.

— Шен! — выругался Валлерой. Проводники джанкты редко живут долго.

— Может, следующий будет не таким тяжелым.

Действительно, со следующим, вернее, следующей все прошло легче, хотя последовательность была та же: Валлерой как цель, Клид перехватывает и проводит принудительную передачу так гладко, что женщина даже не поняла, что не убила. Насколько стало известно Валлерою, ужас, который испытывает джен, приводит к смертельному ожогу нервной системы. И Валлерой часто поражался способности Клида стимулировать этот ужас, не испытывая его самому.

Еще четверо молодых рейдеров прошли через их руки. Клид всегда пытался после передачи поговорить, но ему это удалось лишь дважды.

Один из молодых людей был влюблен в женщину, которой занималась Райза. Эта женщина вышла с плачем и умоляла своего возлюбленного вместе с ней уйти в общину.

— Она сказала, что фальшивое убийство — это ужасно, но оно дает шанс жить достойной жизнью. Она беременна. Может, поэтому так тяжело перенесла передачу.

— Вы сможете, — подбодрил его Клид, — если будете поддерживать друг друга. — Только потому что вы саймы, вы не должны отказываться от любви к своим детям. Можете сделать их жизнь лучше, если будете работать так же напряженно, как ваши родители, и не допустите их ошибок.

Когда молодой человек вышел, Клид выругался:

— Беременна! Шен и будь оно проклято!

Хью тоже содрогнулся. Женщина еще не знает, что ей придется выбирать между жизнью своего нерожденного ребенка и собственным разъединением.

После того как прошел последний рейдер, Райза и Клид, Серджи и Валлерой собрались в небольшой гостиной в передней части здания, где им подали оладьи с ореховым маслом и медом, чай и фрукты. Серджи ел с аппетитом, Райза откусила кусочек оладьи, Хью наслаждался свежими фруктами, какие редко встречались дома. Клид отказался от всего, кроме чая.

Еще накануне один из обитателей Кеона объяснил Валлерою, что первый товарищ Кеона в результате давнего взрыва частично оглох. И теперь Валлерой пересмотрел свое мнение об этом человеке, понял, почему тот почти ничего не сказал за ужином в помещении, полном незнакомых людей. Он заметил, что все обращения Райзы к Серджи сопровождаются жестами и что она часто общается с ним только жестами.

Валлерой решил поближе познакомиться с этим человеком, как и он, художником и товарищем. Судя по всему, у него гораздо больше времени, чем у Валлероя, для любимых занятий. «Но я не могу доверять ему. Один — два дня тренировок, и он сочтет себя экспертом по Фаррисам. Если он только попытается управлять Клидом…» Нет! Серджи настоящий профессионал.

После передачи легче было отбросить глупую ревность, особенно когда Валлерой понял, что Серджи полностью предан Райзе.

Пальцы Валлероя тосковали по кисти или кусочку угля, когда он наблюдал за тем, как взаимодействуют их хозяйка и хозяин. Райза, миниатюрная, смуглая, динамичная; Серджи, рослый, красивый, по-дженски грациозный. Они не могли бы больше различаться физически, однако как прекрасно и согласованно они работают…

«Как когда-то мы с Клидом», — пришла непрошеная мысль.

Валлерой отогнал ее, позволил своему артистическому зрению организовать игру светотени. Райзу, с ее пронзительными темными глазами и упрямым заостренным подбородком, нарисовать легко. У Серджи более правильные черты лица, хотя глаза у него такие темно-синие, что вначале Валлерой не смог даже верно определить их цвет. Когда-то у Серджи был сломан нос, вероятно, тогда же, когда пострадал слух. Но небольшая неправильность его не уродует; напротив, добавляет мужественности лицу, которое иначе было бы слишком мягким для мускулистого тела.

«К тому же он управляет сталелитейной фабрикой», вспомнил Валлерой. Товарищи, общаясь с саймами, могут стать худыми и стройными, но только тяжелая ежедневная физическая работа может объяснить появление у джена таких мышц. Ему определенно не обязательно это делать — вокруг множество саймов и множество селина, который позволяет им ускоряться, — а это значит, что он работает, потому что хочет. Но какие условия могут позволить первому товарищу столько времени уделять другим делам?

Множество проводников, понял Валлерой, и множество товарищей. Эти люди не должны ограничиваться только проводниками, рожденными в общине. Сузи Дарли не уникальна, и кто-то рассказал ему, что восемь лет назад здесь, на территории Залива, закон изменили таким образом, что свободнорожденные джены могут беспрепятственно отправляться в ближайшую общину — при условии согласия близких родственников саймов.

Говорили даже о предоставлении дженам всех прав гражданства, хотя общины считали такую меру преждевременной. Пока загоны еще необходимы, слишком многим саймам приходится обманывать себя, представляя дженов не людьми, а чем-то вроде животных. Горькое прагматичное решение — делать возможное, постепенно проводить саймов через разъединение, с каждым годом уменьшать число убийств, вместо того чтобы стремиться к невозможному, попытаться резко прекратить убийства и получить восстание джанктов, которые будут сражаться за свою жизнь.

Валлерой понял, что здешние жители общин ненавидят загоны так же, как общины в Найвете. «Разница в том, что они готовы на неприятный компромисс, чтобы достичь прогресса, в то время как мы в Найвете ничего не добиваемся, потому что считаем компромисс с джанктами слишком опасным».

Тектон не менее джанктов виновен в том, что дженов считают не совсем людьми. Насколько известно Валлерою, общины Найвета никогда не пытались применить что-то вроде программы, которую с таким успехом осуществляет Кеон. Разве это не еще одно доказательство того, что Тектон не считает дженов настоящими людьми? Общины Тектона провозглашают, что джены общин должны быть защищены любой ценой, но их упрямое нежелание контактировать с населением и правительством Найвета приводит к тому, что ежегодно миллионы дженов «защищены» загонами для убийства.

Но сейчас не время поднимать эту тему. Райза и Клид и так не согласны друг с другом. Лучше не подливать масла в огонь.

Между тем проводники обменивались профессиональными замечаниями, оценивали прогноз пациентов, и у Валлероя ожили надежды на будущий союз. Закончила Райза вопросом:

— Теперь вы понимаете, почему мы не требуем усиления нашего пограничного патруля?

— Да все, что мы здесь видели вчера, только подчеркивает необходимость такого усиления! — ответил Клид.

Райза молча смотрела на него.

Он пояснил.

— А что, если, позволив Эмстеду допрашивать ваших пленных, вы приближаете войну? Ведь из-за того, что скажут рейдеры, гражданам Найвета придется отдавать жизнь, защищая свои дома и детей.

Валлерой понял, что Райзе нужно еще кое-что объяснить.

— Эти рейдеры говорят по-английски. Эмстед сможет сыграть на их дженском воспитании. Если они решат все рассказать Эмстеду, то дадут ему такую информацию, которую не должна иметь армия дженов.

— Не могу поверить… неужели вы пропустили все, что тут происходит! — воскликнула Райза.

— А вы не видите дальше границ своей территории, — возразил Клид.

— Нет, вижу! — сказала Райза, наклонившись над столом. Глаза ее блестели. — Эмстед у меня в кармане! Он вернется домой с рассказами о том, что видел, и с нами начнут переговоры о торговле. И мы предложим им в обмен на наши товары отдавать нам их детей саймов.

— Вы грезите!

— Если у вас нет мечты, как же вам ее осуществить? Мы и раньше делали это — в небольших масштабах. И нет причин, почему бы это ни получилось снова! Подумайте о товарах и о десятках жизней, которые ежегодно теряет пограничный патруль. Как только джены станут зависеть от наших товаров, мы попросим охрану для наших караванов на территорию Найвет. И это только начало. Через два года я буду посылать вам для подготовки своих молодых проводников. Вы знаете о возможностях проводников больше нас. Вы будете готовить наших самых способных молодых людей — а мы будем учить ваших тому, что вы увидите здесь и захотите иметь у себя дома. Сотрудничая, мы можем достичь очень многого.

Клид посмотрел на Валлероя, и тот перевел дыхание и попытался осторожно вернуть Райзу на землю.

— То, чем поразил вас Клид, невозможно изучить и перенять; это могут делать только проводники Фаррисы. Мы знаем: пробовали.

Она отмахнулась от его слов.

— Все равно у нас многое есть для обмена. Задержитесь на несколько дней после ярмарки и отправляйтесь в Норлею. Навестите Карре и порт Залива. Уверена, вы найдете здесь много ценного. Я несколько раз бывала по торговым делам в Найвете, и всякий раз обе стороны получали большую прибыль.

Клид отодвинулся от ее яростного поля и сказал:

— Если мы это сделаем, я в обмен хочу две вещи. Во-первых, я хочу присутствовать на всех разговорах Эмстеда с рейдерами. Я поработаю над полями, чтобы его нейгер не доходил до них, и, возможно, они не выболтают слишком много. И, во-вторых, я настаиваю на том, чтобы вы поехали с нами, когда мы вернемся в Найвет. Возьмите с собой Серджи и кого захотите и совершите такой же тур.

— Вы ставите трудные условия, сектуиб Зеор, — ответила Райза.

— Вы тоже, сектуиб амбров Кеон, — заметил Клид.

Райза задумалась.

— Мне потребуется месяц после ярмарки для подготовки к такой поездке. Останетесь на столько?

Клид взглядом посоветовался с Валлероем, тот согласился. Он и не мог надеяться на лучшее.

Валлерой молчал, пока они не оказались за стенами загона.

— Ты ее одурачил. Заставил ее платить за то, что она сама хотела сделать!

— Не смейся слишком громко. Они считают, что сумели перехитрить нас.

Райза, откинувшись в кресле, смотрела, как закрылась за гостями дверь. Серджи сказал:

— Райза, я думаю, ты опять это сделала.

— Что сделала?

— То же, что и с Эмстедом. Одна из твоих хитростей.

— Не будь так уверен. Кем бы он ни был, Клид не дурак. В таком состоянии он не стал бы заключать ненадежную сделку. Следовательно, он не считает, что отказался от чего-то, чего хотел.

Она злиннила нейгер Серджи, слишком устав, чтобы переводить взгляд.

Серджи обнял ее за плечи.

Она ответила на его невысказанный вопрос:

— Нет, я не буду больше пытаться им манипулировать — он видит, что наши интересы совпадают.