Здесь Русью пахнет

Глава 14

Разбить войска Володимира оказалось куда проще, чем половцев. Дружинникам князя действительно хватило одного только вида дракона, подлетающего к ним с самыми гнусными намерениями. Они побросали оружие и кинулись наутек. А уж сборному войску Трувора и Тугарина оставалось только лихо их преследовать. Разогнавшись, Трувор заодно отхапал себе Угорию, а чтобы хану не было обидно, пообещал, в свою очередь, помочь ему отвоевать северные земли хазарского каганата, где давно уже не было ни порядка, ни единого правителя. Воодушевленный подобной перспективой, Тугарин предложил Трувору и земли Володимира под себя отхватить, но викинг наглеть не стал. К тому же, и сил у объединенного войска было не так много, чтобы завоевательные войны вести. С Угорией повезло, и то славно. Вот если бы на их стороне все еще был василевс в своем драконьем обличии… но тот покинул войско сразу же, как отпали всяческие сомнения в победе. Данжер направился за Фьяной.

Грядущая встреча василевса несколько напрягала. Он, конечно, соскучился по Фьяне, рад будет ее увидеть, расцеловать, прижать к себе… но вот пережить ее гнев… ему совершенно не хотелось. А то, что василисса окажется не в лучшем расположении духа, было ясно, как день. Как же, ее в безопасном месте заперли, не дали поучаствовать в войне! А то, что родной муж, между прочим, волновался за любимую жену, ее нисколько не волнует. Опять будет шипеть, что она боевой маг и постоять за себя везде сумеет. Ага, везде… подруга ее тоже ведьма, однако ж умудрилась в плен к дьюле попасть. И если бы не геройство одного отдельно взятого гоблина, еще неизвестно, чем бы это закончилось. Нет уж, лучше один раз скандал выдержать, чем постоянно волноваться за жизнь любимой женщины. К тому же… вину вообще можно свалить на Оттона. Дескать, сам Данжер ни о чем таком его не просил (что, кстати, правда). А противиться решению короля счел для себя невозможным. Идея была, конечно, малодушной, недостойной великого василевса, но перед перспективой встретиться лицом к лицу с разъяренной ведьмой… лучше уж это.

Василевсу повезло. Фьяна настолько была рада видеть его живым и здоровым, что до скандала дело не дошло. Она внимательно осмотрела Данжера с ног до головы, проверяя, не оставил ли он на поле боя что-нибудь ценное, и от души его расцеловала. Расцеловывание затянулось надолго. Соскучившийся по Фьяне василевс решил, что и дела, и Фотия вполне могут подождать еще час. Или два. Или лучше четыре. Да что там, без него что ли не справятся, в конце концов? Так что когда два дракона, серый и разноцветно-рыжий, взмыли в небо, уже темнело. Не успели Данжер с Фьяной отлететь от города драконов на достаточное расстояние, как там раздался шум, хлопанье крыльев и истошные рычащие вопли.

— Что-то случилось! — взволновался Данжер, поворачивая обратно.

— Не обращай внимания, ничего особенного, — зло улыбнулась Фьяна. — Просто я проучила кое-кого. Чтобы в следующий раз не смел командовать ведьмами.

— Что ты сотворила? — испугался василевс.

— Превратила Оттона в пузырь. В огромный, радужный мыльный пузырь! — торжествующе созналась Фьяна. — В следующий раз этот индюк надутый не посмеет меня силой удерживать!

— Ума решилась! — рыкнул Данжер. — Сей же час верни королю истинный облик! Драконы не могут жить без правителя!

— Да ладно тебе! — рассмеялась Фьяна. — Я же не всерьез его превратила. Так, морок навела. Всего на полчаса. Поэтому лучше нам в ближайшее время королю Оттону на глаза не показываться.

— Ну, и что мне с тобой делать? — спросил Данжер, обвивая свой хвост вокруг хвоста Фьяны.

— В Фотию возвращаться. На кого ты ее оставил? Жаль, что Старот погиб, — печально вздохнула василисса. — Такого человека верного найти сложно. Кого на его место поставить думаешь?

— Мыслю, Ставра Одихмантьевича.

— Гусляра?! — опешила Фьяна.

— Сей гусляр в бою проявил чудеса доблести. Сам хану Кобяку голову снес. А войском как командовал славно! В самый нужный момент засадный полк выпустил, да вдарил им по половцам, переломив хребет их войску. Ставр, коли ты забыла, до того, как стать гусляром, сотником служил. А в бою так и тысячником справился. Хотел, правда, я изначально Бермяту позвать на воеводство. Тот воин зрелый, опытный. И Старота бы поднатаскал со временем. Однако ж Бермята от баронессы уходить не захотел. Говорит, ему и при Марине вдосталь славы и уважения.

— Нда. Воевода Ставр это нечто, — хмыкнула Фьяна. — Росских князей удар хватит, когда они узнают об этом. Ты бы еще эльфа с гоблином пригласил.

— Лерленна я не позвал, потому как не слишком эльфов люблю. Больно уж гонору у них много. А мне воевода нужен, чтоб с людьми ладить мог. Ну а на Форса… другие есть у меня планы… но покамест я ничего о них не скажу. Посмотрим еще, как он справится с заданием, которое я дал.

— А чем ты его таким глобальным озадачил?

— А за княжичем Ульриком приглядеть. Не сегодня, завтра ему на трон Ингрии садиться, знаки власти в руки брать. А он малец еще. Сейчас Марина с Ниной колдуют над ним, заклятье снимают, дьюлой наложенное, шрамы с лица сводят, да раны долечивают. Нина магией, а Марина зельями разными. Глядишь, вдвоем и справятся.

— И чего же такого сложного в том, чтобы за пацаном приглядеть? — не поняла Фьяна.

— Хорошо, назола, приоткрою я тебе тайну. Мыслю я Форса с Ульриком в Ингрию отправить, охранять княжича. Да токмо возможно это будет тогда лишь, когда княжич сам того захочет. То бишь Форс понравится ему должен, к душе лечь. А гоблин, сама знаешь, не шибко приветливый. Так что тут еще не ясно ничего. Лучше скажи мне, что за мешок увесистый ты в лапах тащишь?

— А-а-а… тут подарки всякие. Тебе в том числе. Ну и еще драгоценности.

— Какие драгоценности?

— Во-первых, те, что Нина у дьюлы стянула вместе с короной. Сама взяла, пусть сама ими и пользуется. А во-вторых, дар от драконов все той же Нине за то, что она им два артефакта важных нашла.

— Дар, я так разумею, добровольный? — подозрительно поинтересовался Данжер.

— Ну конечно! За кого ты меня принимаешь! — искренне возмутилась Фьяна. — Я только так, намекнула слегка. Ну и потом… нам еще Марину награждать надо за то, что она кольцо-невидимку нашла, да Серого. Если бы не это, не одолеть бы нам дьюлу.

— Да что у нас в казне, денег нет? — попытался пристыдить василиссу Данжер.

— У драконов больше! — нахально заявила ничуть не впечатленная его попыткой Фьяна.

Поздняя осень вспомнила, наконец, что она должна быть холодной, и с утра ударил легкий морозец. Впрочем, в расположенной на юге, у самого моря Фотии все равно было теплее, чем на Роси. Марина накинула на плечи теплую, подбитую мехом куртку и вышла на крыльцо. Ульрик с Зоряной носились, как оглашенные, играя в догонялки, а с ближайшей завалинки за ними зорко бдил Форс. Да уж, и кто бы только мог подумать, что приставив гоблина к княжичу, василевс так угадает? Форс позволял Ульрику ездить на себе верхом в буквальном смысле этого слова, учил мальчишку биться на мечах и вообще не отступал от него ни на шаг. Причем было незаметно, чтобы гоблину это было неприятно или доставляло какие-то неудобства. Странно, что рядом Бермяты нигде нет. Он, обычно, тоже глаз с детей не спускает. Хотя… василевс обещал завтра священника прислать, чтоб тот обвенчал Бермяту с Настасьей. Так что они готовятся, поди, к знаменательному событию. Церемонию, правда, решили провести скромную, нечего лишний раз к этой парочке внимание привлекать, но все равно приятно. За хороших людей грех не порадоваться… счастливые…

— Баронесса де Ривароль, — вежливо обратился к ней подбежавший Ульрик. — Позволите ли вы Зоряне пойти ко мне в гости?

Марина даже залюбовалась юным княжичем. Избавленное от магических шрамов лицо было гордым и значительным. Многое переживший мальчик казался гораздо старше своего реального возраста. И действительно подружился с Зоряной. Темные, вьющиеся волосы, ярко-синие глаза, упрямый подбородок… а из княжича, похоже, вырастет красивый парень. И хороший правитель. Серьезный, вдумчивый, ответственный.

— Конечно идите, — разрешила Марина и обернулась к Форсу. — Присмотришь за моей дочерью? — тот согласно кивнул, и ребятишки, взявшись за руки, побежали со двора.

Марина подавила невольный вздох и с усилием отвела глаза от дороги. Незачем ждать того, кто не придет. Разве она не знала, что гусляр — это такое перекати-поле, которое на месте стоять не может? Он, поди, и забыл уже о ней. Да и о чем помнить? Об одном случайном поцелуе? Марина же никогда не давала ему понять, что он ей дорог, что он ей нравится. Дурацкая привычка скрывать свои чувства и эмоции, не раз выручавшая ее раньше, когда ведение бизнеса требовало холодного ума, лишенного сантиментов, на этот раз сыграло с ней злую шутку. Она оттолкнула от себя своей холодностью Ставра. Да гусляр даже если захочет, на глаза ей побоится показываться. Решит, что его вовсе и не ждут. Да и видеть не рады. Подумает, что нет баронессе дела до простого гусляра. А ведь Марина ждала Ставра, переживала, расспрашивала о нем Бермяту. Однако тот оказался немногословным. Сказал, что жив и здоров Ставр, а больше Марина и слова из него не вытянула.

Настасью печаль хозяйки расстраивала до слез. Но чем ей помочь, она не знала. Марина ведь ни слова не проронила, ни жалобы… только смотрела иногда тоскливыми глазами на дорогу. И где этого гусляра носит? Неужто он решил отступиться от баронессы? Пыталась Настасья Бермяту расспросить, да тот только хмыкал в усы. Дескать, не расстраивайся, нормально все будет. А когда будет-то? Ой ты, Господи! Никак услышал наши молитвы? Настасья глазам своим не поверила, когда увидела приближающегося к терему Ставра. Странно, Бермята, вроде как, говорил, что гусляр воевал знатно, и чин ему василевс дал превыше разумения. А одет Ставр был ровно так же, как и любой гусляр. Рубаха белая, штаны темные… разве что только сапожки фасонистые, а так… бродяга бродягой. И идет-то не центральной дорогой, а со стороны леса. Все у него не как у людей. Барыня его и не видит вовсе, на завалинке в саду сидит. Окликнуть ее разве? Или не стоит? Радость-то она внезапная хороша. Бермята, вернувшись с поля боя, тоже Настасье как снег на голову свалился. Зато уж и счастья-то было! Пусть уж и барыня порадуется. Да и поздно уж ее окликать. Ставр перескочил через низкий заборчик, встряхнул кудрями и сверкнул белозубой улыбкой.

— Девица красная, угостишь спелым яблочком добра молодца?

— Ставр!

Гусляр поймал в объятия вожделенную женщину и коснулся губами ее губ. Господи, как же он по ней соскучился! Как же он хотел наплевать на все и сорваться к ней! Нельзя… статус воеводы недаром был столь высоким. Дел в Фотии накопилось уйма. Вот и на сей раз Ставр мог бы из города не выбраться, да василевс его пожалел, отпустил до утра. Поначалу гусляр хотел торжественно к дому баронессы подъехать, показать ей, кто он теперь есть такой, но потом передумал. Не надо ему было ни свиты шумной, ни почестей великих. Ставр просто хотел увидеть любимую женщину и обнять ее покрепче. А про свое воеводство… можно и позже рассказать. Он ей и гусляром люб. Вон как глаза сверкают, да губы улыбаются. Не каждого, поди, баронесса ужинать с собой зовет да по имени себя звать дозволяет.

— Настасья! Прикажи баню приготовить для дорогого гостя, ужин накрыть у меня в комнате, да поспеши ко мне вернуться! — скомандовала Марина.

Уж сегодня она Ставра точно от себя не отпустит! Должны же быть у нее в этом мире хоть какие-то радости! К тому же, и подарки от Фьяны опробовать не грех. Велеть только слугам воды натаскать в ванну. Господи, как же давно Марина не пользовалась гелем для душа, пахнущим нежными цветами мылом и кремами! Как же ей всего этого не хватало! И духов, и косметики, и шампуня… а уж про кружевное белье и говорить нечего! Такого Ставр точно ни на ком не видел!

— Кого прислуживать прислать за столом? — улыбнулась Настасья, глядя как Марина расчесывает и укладывает пышным каскадом волосы.

— Никого. Пусть нас не беспокоят.

— Не хорошо сие, слухи пойдут. Сами знаете, барыня, как люди судачить любят.

— А мне все равно, Настасья! Веришь? Нет? Мне сейчас все равно! — счастливо улыбалась Марина. — Пусть хоть мелким горошком рассыплются!

Сказать, что Ставр был удивлен, увидев накрытый на двоих ужин, это ничего не сказать. Он даже огляделся по сторонам, выискивая слуг. Однако Марина, не чинясь, еду по тарелкам разложила сама. Поняв, что мешать им никто не будет, воодушевленный Ставр разлил вино по кубкам и вздохнул поглубже, набираясь смелости. Надобно было, верно, сначала про воеводство свое сказать, а потом и руку просить. Однако ж нужных слов никак не находилось. Это у него-то, знаменитого гусляра, чей длинный язык князья грозились вырвать с корнем! Разрумянившаяся от вина Марина с распущенными волосами была столь красива, что Ставр даже дышал через раз, боясь, что наведенный морок развеется. Куда уж там руку просить! Но к делу как-то приступать надо. Может, гусли помогут? Ставр тронул струны и завел красивую песню о любви. О том, как сладко замирает сердце, как кружится голова и как счастлив будет тот, кто поведет любушку под венец. Марина слушала, подперев подбородок ладонью и мечтательно вздыхала. Как давно она мечтала, чтобы Ставр спел для нее и только для нее…

— Мне Фьяна для тебя подарок передала, — вспомнила Марина, доставая гитару.

— Видел я такое в далекой Гишпании, — улыбнулся гусляр, проведя по струнам и отставляя инструмент в сторону.

— А еще вот это, — протянула ему Марина сборник рассказов Кинга. — Тут страшилки разные, чтоб было что народу рассказывать.

— Завтра же поблагодарю василиссу за щедрый дар! А теперь пора мне.

— Ты что? Уйти собираешься? — не поверила своим ушам Марина.

— Чтоб слух не пошел вздорный… — неубедительно пробормотал гусляр, тщетно пытаясь отвести взгляд от стоящей рядом баронессы.

— А-а-а… — хмыкнула Марина. — Ну, тогда хоть поцелуй меня на прощанье.

Ставр знал, что этого не следует делать. Если он хочет уйти, надо уходить сейчас, пока любимая женщина не оказалась окончательно скомпрометированной. Довольно было и разделенного на двоих ужина при свете свечей. Однако ж отказаться коснуться этих мягких, податливых, сладких губ он просто не мог. А коснувшись, потерял голову. Да и Марина не больно-то старалась его остановить. Напротив. Запустила пальцы в его кудри, прижалась ближе… да такого искушения и святой не выдержит! А Ставр никак не был святым. Какие же у нее мягкие губы… и смелые руки… а исподнее кружевное… дух захватывает! И где только баронесса нашла два этих маленьких кусочка кружева? Нешто и впрямь верит, что они прикрывают сокровенные места? Или то специально создано, чтоб мужчина разум последний потерял? Тогда выбор верный. Ибо Ставр не токмо разум, себя потерял. Окончательно и бесповоротно.

— Жить без тебя не могу! — жарко зашептал он Марине на ухо. — Пойдешь за меня замуж?

— Я за тобой не то что замуж, куда хочешь пойду!

— Любая моя…

Священник, который должен был повенчать Настасью с Бермятой, прибыл рано утром. Настолько рано, что в доме все еще спали. Впрочем, отец Кирилл никуда не торопился. Он степенно пил чай и вел неспешную беседу. Настасья рассказала ему обо всем, не таясь. И как была замужем за мельником, и как самовольно сбежала от мужа, чтобы спасти жизнь любому, и как василевс своей волей даровал ей свободу.

— Сомнения меня гложут, отче, законно ли то будет? — поделилась своими тайными сомнениями Настасья. — Будет ли венчание истинным?

— Не сомневайся, дочь моя, — успокоил ее священник. — Никогда не сомневайся в промысле Божьем. Не может быть благословенным брак без любви. Может, какой другой священник тебе на твой вопрос и по-другому ответил бы, но токмо не я. Порой кажется мне, что вовсе извратили Христово учение нерадивые приспешники. Вздумали брать на себя право судить и карать, не вспоминая о священных заповедях. Князь Амфибрахий на одной из своих охот вздумал, ради куража, людей порубить. Дескать, неверные они. А люди те и вовсе никакого вреда не чинили, жили в мире с соседями. Вздумал я вступиться за них, так меня еретиком обозвали. И кабы не василевс, гореть бы мне на огне. С тех самых пор и мыслю я, что безбожник иной лучше христианина. Хоть и не положены мне по вере моей мысли сии крамольные. Всяких людей я привечаю у себя в келье, не глядя на их веру. Беседы веду мудрые, да спрашиваю об обычаях. А уж как прослышал я, что митрополит Киевский все тому же Амфибрахию развод дал, да позволил жену в монастырь сослать за то, что не дала она князю наследника мужеского пола, так и вовсе в своем решении утвердился. Ты, Настасья, вовсе оставила мельника без наследников, а соизволение на твой развод сам василевс дал. Так что и венчание твое с Бермятой будет законным. Таким же, как у князя Амфибрахия. А что там на Роси по этому поводу думать будут, так ты на то внимания не обращай. Мало ли злых людей на свете? На чужой роток не накинешь платок.

— Утешил ты меня, отче, — улыбнулась Настасья. — Но гляжу, устал ты, и ровно в сон тебя клонит?

— Дык всю ноченьку у постели болящего провел. Потому и в рань такую к вам прибыл, — чуть виновато пояснил Кирилл. — Но ты не сомневайся, обряд справлю как следует.

— Да нешто я сомневаюсь? — всплеснула руками Настасья. — Я иное хочу предложить. Шел бы ты поспать, святой отец, а ближе к обеду я тебя разбужу. Свадьбу-то все одно не с утра играть будем. А ты отдохнешь, да сил немного наберешься.

— Благодарен буду премного! — улыбнулся священник.

Настасья проводила его в гостевые покои и, не удержавшись, побежала к Марине. Не хотелось, конечно, будить барыню так рано, но событие-то какое! Сколько лет его Настасья ждала! Тем более и барыня всегда была к ней добра. И Бермяту вылечила, медяка не спросила за свои услуги, и работу дала, и платила по совести, и относилась хорошо. Даже очень хорошо. Потому Настасье и хотелось поделиться с Мариной своей радостью, словно с подружкой. Взлетела по лестнице в один миг, дверь в светлицу барыни распахнула, да и замерла на пороге. Вот уж чего Настасья не ждала, не гадала увидеть… хоть и знала, что вчера барыня со Ставром дотемна вдвоем сидела, да беседы вела.

Догорающие свечи, которые никто так и не удосужился погасить, золотили мягким светом буйные кудри гусляра, рассыпавшиеся по подушке. Одежда Ставра, вместе с платьем баронессы, небрежно валялись на полу, а сама Марина безмятежно спала, положив голову на мужское плечо. Темные волосы, обычно стянутые в строгий пучок, волной закрывали обнаженные плечи, а губы были изогнуты в мечтательной, счастливой улыбке. Словно это была вовсе и не суровая, жесткая баронесса, заставлявшая все Ласково (а теперь и Саловку) ходить по струнке, а кто-то другой, более молодой и наивный. Ну и гусляр, ну и фрукт, сумел-таки вскружить барыне голову! Да как вскружить-то! Ведь какие женихи сватались, какие рыцари серенады под окнами пели, Марина ни одному не улыбнулась. А ведь вдова же, могла бы и позволить себе развлечься, сильно бы не осудил никто. И вот тебе на. Гусляра безродного на шелковых простынях пригрела, к телу своему белому допустила. А тот и рад. Ишь как обнимает Марину, ровно хозяин. Выгнать бы его взашей, да закрыть ворота! Но то барыне решать. А Настасье в это дело путаться не след. И осуждать тоже. Сама сколько в грехе в Бермятой жила, будучи венчанной. Так почто ж других виноватить? Может, барыня и сама того гусляра прогонит. Не нынче, так завтра. Так что надобно дверь в светелку Марины закрыть. Да вниз спуститься. Да предупредить девок, чтоб не смели носа совать в комнату к барыне.

Свадьба Настасьи и Бермяты состоялась после обеда. Да и не свадьба вовсе, так, тихая семейная церемония. Оно и к лучшему было, нечего злоязыким сплетникам пищу для пересудов давать. Барыня была весела, одарила новобрачных подарками и от души пожелала счастья. Бермята с Настасьей одновременно задули венчальные свечи (чтоб жить вместе и умереть вместе), а одну Настасья прихватила с собой.

— Зачем тебе? — полюбопытствовала Марина.

— Поверье такое, — застеснявшись, ответила новобрачная. — Венчальную свечу берегут и зажигают ее для помощи при первых родах.

— Настасья! — хором воскликнули ошалевшие Марина с Бермятой

— Приглашайте первенца крестить! — улыбнулся отец Кирилл, а Бермята подхватил жену на руки и пронес так до самого дома, который щедро подарила им Марина. Точнее, даже за порог перенес.

— Счастливые, — по-хорошему позавидовала парочке Марина. — Столько лет любовь хранили, и она все-таки подарила им возможность быть вместе.

— Василевс и василисса Фотии, Данжер и Фьяна, и воевода василевса, Ставр Одихмантьевич! — провозгласили у порога терема Марины.

— Воевода? — не поверила она своим ушам.

— Надеюсь, ты успела привести себя в порядок? — подлетела к подруге улыбающаяся Фьяна. — мы тебя сватать приехали!

— Сватать? — выпала в осадок Марина.

— Ставр вообще-то сказал, что ты в курсе, — нахмурилась василисса.

— Вчера только баронесса слово дала, что замуж за меня пойдет. Неужто сегодня передумала? — взволнованно впился в нее взглядом гусляр.

Вчера? Ну да, было дело… ошалевшая от любви и ласк, Марина не задумываясь ответила гусляру «да». Но она же не подозревала, что ее приедут сватать так быстро! Тем более и Ставр утром исчез из ее комнаты раньше, чем она проснулась. Не сказал ничего, не разбудил…

— Я просто не думала, что это прямо сегодня будет, — ошеломленно, но совершенно искренне созналась она. — Но раз уж приехали… сватайте!

— Ха! Другое дело! — разулыбалась василисса. — Ставр толковый парень, сразу понял, что тебя на абордаж надо брать. А то тебе только дай подумать… и пиши пропало!

— Прошу в дом! — пригласила Марина неожиданных гостей. Впрочем, слуги, до которых уже донеслась весть о сватовстве, спешно накрывали на стол.

— Если не люб я тебе, скажи только, и я уйду, — глухо сказал потемневший лицом Ставр. — Вижу я, не по нраву тебе мое сватовство. Видно, и воевода василевса тебе не пара.

— Да какая мне разница, воевода ты или гусляр? — воскликнула Марина. — Просто у нас не принято ночью делать предложение, а утром ехать сватать! Я растерялась! А что касается того, люблю ли я тебя… так я тебе еще вчера на этот вопрос ответ дала. Но если желаешь, могу и сегодня повторить. Люблю. Очень люблю. Так люблю, что если б не гости, да не слуги, век бы тебя из своей светелки не выпустила.

— А уж как ты мне люба… — обнял Ставр Марину. — Ночами не спал, тобой грезил. Да разве ж я мог ждать? Как только светать стало, враз к василевсу помчался, в ноги ему поклонился, чтобы согласился он сватом быть. Мыслил я, что уж ему-то, да подруге своей ты отказать не посмеешь. Ты уж и так в грех смертный меня ввела.

— Это когда это? — удивилась Марина.

— Дык нынче ночью! Мыслимое ли дело, у бабы незамужней ночь проводить?

— Ой, а то ты не поступал так никогда! — фыркнула Марина.

— Так то девки, а то жена будущая! — резонно возразил Ставр. — Я ж хотел токмо поздороваться с тобой, да просить тебя замуж выйти. А как уст твоих медовых коснулся… и не смог остановиться. А уж как исподнее кружевное увидел, так и навовсе голову потерял. Нет, жениться нам с тобой как можно скорей надо. А то так и до еще одного греха не далеко.

— Так значит, до свадьбы ты ко мне в светелку ни ногой? — коварно уточнила Марина.

— Ни ногой, — решительно подтвердил гусляр, отступая от искушения куда подальше.

— Жаль, жаль, — наигранно посокрушалась Марина. — А я тебе еще один образец кружевного… исподнего… показать хотела. Но раз ты такой…

— Иди ко мне! — выдохнул, сдаваясь, Ставр.

— Похоже, это надолго! — замерла Фьяна в дверях, любуясь на целующуюся парочку. — Ну, что ж, осталось только Нину сосватать. И тогда все будет совсем хорошо.

— За гоблина? — догадался Данжер.

— Ага. Вот только как нам это дельце обстряпать поудачнее?

Дельце, столь обычное на первый взгляд, было действительно непростым. Прежде всего потому, что отношения Форса с Ниной никак не могли сдвинуться с мертвой точки. Собственно, там и отношений-то никаких как таковых не было. Просто парочка смотрела друг на друга печальными глазами и вздыхала. И если раньше гоблин с ведьмой хотя бы дружеские отношения поддерживали, то теперь старались оказаться как можно дальше друг от друга, почему-то вбив себе в головы, что у них все равно ничего не выйдет. Фьяна торжественно подарила Форсу костюм байкера (от которого гоблин пришел в дикий восторг), а Данжер, увидев, что гоблин не только нашел общий язык с Ульриком, но и сумел с ним подружиться, предложил ему место воеводы в Ингрии. Однако даже все это вместе взятое не могло сподвигнуть гоблина на нечто большее, чем тайные взгляды и тяжкие вздохи.

— Блин! Гоблины же все поголовно циники, наглецы и хамы! Где Нина на свою голову такое чудо скромное отыскала? — злилась Фьяна.

— Сей гоблин вовсе не был скромен в бою. Да и на привале. А уж про его похождения в Ингрии и вовсе песни слагают, — возразил Данжер. — Видно, и впрямь он к Нине чувства серьезные испытывает, раз изменился так. Однако ж хоть на то, чтобы подойти поближе он мог бы решиться!

Но Форс не мог. Никак не мог. Непривычная робость словно сковывала ему и язык, и движения. Безнадежная любовь терзала его сердце, заставляя кровь то леденеть, то бурно кипеть в жилах. Любовь и страх, что Нина никогда не сможет ответить ему взаимностью. Когда Форс тайком осмеливался взглянуть на нее, боясь себя выдать, сердце его таяло от нежности. Волосы Нины, выбившись из-под капюшона куртки, золотились на солнце и словно ореолом окружали нежный овал лица. Она была очаровательна и полна соблазна. Сколько раз Форс заставлял себя подойти, объясниться, решить все раз и навсегда и… не мог. У него, наемника и головореза, просто не хватало духа. Да уж, сражаться с монстрами было куда проще. И быть первым в сражениях с половцами тоже. Когда василевс предложил гоблину (с согласия Ульрика) стать воеводой в Ингрии, Форс даже обрадовался. Может быть, вдалеке от Нины, сердце будет болеть не так сильно. Однако решиться порвать с ней навсегда и уехать он не мог тоже. Форс почти ненавидел себя за эту нерешительность, но заставить себя подойти к Нине все равно не смел. Обрадуется ли она его приходу? Не испугает ли ее его безумная страсть? Эта страсть пугала и его самого. Разве же можно так любить? Неистово? Слепо? До самозабвения? Или только так и можно? Куда бы Форс не уехал… хоть в Ингрию, хоть на край света, от своих чувств он не избавится. Не вырвет любовь из сердца. Разве что, вместе с сердцем. И от понимания этого гоблину становилось совсем тоскливо.

— Форс, не поможешь мне? — окликнула его василисса. — Только час назад я Ульрика спать уложила, а его уже в постели нет! Поскольку его подружка по играм, Зоряна, сегодня у себя дома ночует, наверное, княжич Нине пошел надоедать. Займись им, а? Кроме тебя Ульрик и слушать никого не хочет.

— Вот поганец мелкий! — ругнулся Форс.

Княжич, конечно, ему нравился, но уж больно был непоседлив. За таким не в два, в шесть глаз наблюдать надобно! Верткий, словно вьюн и на проказы горазд. Форс постучал в дверь к Нине, но никто не откликнулся. Может, и нет там никого? Больно уж тихо. А где княжич гостит, там сплошной содом. Однако ж заглянуть не помешает. Форс еще раз постучался и легонько толкнул дверь. Она открылась, и гоблин шагнул внутрь. Ульрика в комнате не было, а Нина спокойно спала, закинув руку за голову и разметав по подушкам свои светлые волосы. Форс замер, не в силах отвести взгляд от потрясающего зрелища. Полуоткрытые губы, сбившееся на талии одеяло, скудный кусочек кружева, прикрывающий шикарную грудь… если он сейчас не уйдет, быть беде. Нина никогда ему этого не простит. Форсу и так слишком сложно было смириться с мыслью, что она к нему равнодушна. А уж если Нина его возненавидит, гоблин это точно не переживет. Но как, как он может уйти отсюда? Где ему взять сил?! Форс зажмурился и изо всех сил треснул себя кулаком по физиономии. Боль несколько привела его в чувство, и он вылетел из комнаты пулей. Прочь отсюда! Куда-нибудь, где можно напиться вдрызг и забыть о том, что он видел! Хотя гоблин очень сильно сомневался, что способен это сделать даже опустошив все винные погреба василевса.

Когда Данжеру сообщили, что Форс исчез, он просто не поверил своим ушам. Гоблин был слишком серьезным и собранным воином, чтобы откалывать подобные номера. Скорее, василевс ожидал бы этого от гусляра, славящегося своим непредсказуемым, авантюрным характером. Однако Ставр, получив высокий пост, старался не на страх, а на совесть, даже гусли забросил, по поводу чего переживало практически все женское население Фотии. Да и часть мужского тоже. Да, от гусляра вполне можно было бы ожидать подобной выходки. Но Форс? Без пяти минут воевода Ингрии, которому было доверено заботится о наследнике? Куда он мог подеваться? И только увидев слегка виноватую физиономию своей супруги, Данжер понял, что без ее вмешательства здесь не обошлось.

— Рассказывай! — вздохнул он.

Фьяна и рассказала. Причем такое, что у василевса волосы дыбом встали. Бедный Форс, не мудрено, что он дал деру! Ну кто же соблазняет гоблинов кружевным бельем? Впрочем, Нина и сама не знала, что выступает в роли соблазнительницы. Это Фьяна, увидев, что ее любимая подруга заснула, решила поторопить события. Угу. Поторопила. И где теперь василевсу гоблина искать? О чем только думает его супруга? Ладно бы у Нины с Форсом уже сложившиеся отношения были, тогда можно было бы так откровенно гоблина соблазнять. Но ведь там вообще ничего не было! Немудрено, что Форс решил убраться от искушения куда подальше. Он же не знает, что Нине нравится! А оскорблять ведьму своими приставаниями… ну не самоубийца же он! Ведьму даже будить неожиданно не рекомендуется! Во избежание. Ибо характер у боевых магов оставляет желать лучшего. Однако, как бы то ни было, а далеко Форс уйти не мог. Стража говорит, что из города он не выезжал. Значит, надо искать его в Фотии. Вот только где? Ха! Наверняка в кабаке! Помнится, Данжер и сам пару раз пытался залить свое вожделение к Фьяне кувшином вина. Пока не затащил ее, наконец, в свой шатер. Ну, что ж. Раз василисса своими неразумными действиями довела Форса до пьянки, значит Данжеру нужно исправить сотворенное супругой и вернуть гоблина к нормальной жизни. Благо, василевса Форс уважал.

К счастью, гоблин оказался слишком заметной фигурой, чтобы затеряться в городе. Данжера сразу же направили в «Рыцаря и розу», сказав, что именно там обретается разогнавший всех посетителей Форс. Нда. Буен гоблин в гневе. Василевс перешагнул порог трактира и огляделся вокруг. Впечатление было такое, что именно в «Рыцаре и розе» происходила недавняя битва с половцами. Причем трупы уже убрать успели, а порядок навести еще нет. Поломанная мебель, битая посуда и хрустящие под сапогами василевса глиняные черепки подсказывали, что ночь у гоблина удалась. Пожалуй, даже чересчур. Осколки посуды, освещаемые огнем камина, искрились и переливались разными цветами радуги. Несколько оплывших свечей догорали в подсвечнике, а остальные были разнесены в клочья меткими выстрелами из лежавшего на столе перед гоблином арбалета. А судя по тому, что мебель была не просто поломана, а буквально настругана, было похоже, что Форс испытывал на ней свой знаменитый Ледяной клинок. Бледное лицо хозяина трактира, робко высунувшееся из-за стола, при виде Данжера осветилось облегченной улыбкой. Василевс прикинул размеры разрушения, вздохнул, достал из кармана кошель и бросил его на стойку. Гоблин поднял голову и уставил на Данжера помутневшие глаза.

— Форс! Какого дьявола ты делаешь в этом трактире?! — возмутился василевс. — Тебе что, заняться больше нечем, кроме как напиваться и мебель крушить? Ты что, дрался с кем-нибудь? Вся морда в кровище. Поднимайся, я сейчас кликну дружинников и они проводят тебя до дворца. Да поднимайся ты! Вот ведь! — поднять гоблина оказалось тяжело даже превосходившему его в размерах Данжеру.

— Оставь меня, василевс, я никуда не пойду! — упрямился Форс. — И в замок к тебе я больше не вернусь.

— Проспись, Форс! Что ты городишь? Завтра ты мне нужен будешь абсолютно трезвый! Забыл, что надо везти Ульрика в Ингрию?

— Я не могу.

— Чего ты не можешь?

— Видеть ее больше не могу!

— Кого?!

— Нину…

— Форс, да ты в своем уме?!

— В своем. Потому и прошу тебя, василевс. Очень прошу. Оставь меня здесь. До утра. А лучше запри в порубе. Гоблин я, василевс. Мерзкий, бесчестный и низкий. Страсть сжигает меня. И сил ей противится у меня больше нет. Я чувствую, чувствую, как пенится кровь, как вливается в жилы расплавленный свинец, как безжалостный монстр рвет в клочки бьющееся в агонии сердце и чудовищная похоть заливает глаза опасной дымкой безумства. Ты говоришь, морда у меня в крови, василевс? А как же иначе? Ведь это я, я сам дал себе в морду. Со всей силы, не жалея. Потому что еще секунда, и я испугал бы любимую женщину. Как бы отреагировала Нина, если бы ее разбудил гоблин, обезумевший от страсти, с алым пламенем в глазах? Красивая была бы картинка, правда? Так что уйди, василевс. Или запри меня под самый надежный замок. Иначе я не смогу сдержаться. И тебе придется меня казнить.

— Да ни черта мне ничего делать не придется! — вспылил василевс. — Это моя супруга драгоценная тебя к Нине в спальню отправила. Неймется ей! И ты тоже… хорош. Нешто трудно было подойти к Нине, да сказать о своих чувствах? Нешто не приходило тебе в голову, что ты ей тоже нравишься?

— Я? — искренне удивился гоблин.

— Не я же! Да Нина глаз с тебя не сводит, ждет, когда ж ты, наконец, подойти решишься! А ты напиваешься! Что, возмечтал, будто уедешь в Ингрию и забудешь о ней? Как же! Хватит кругами ходить! Воин ты, али девка красная?!

— Я гоблин, — глухо вздохнул Форс.

— А я, коли ты забыл, дракон! — рыкнул Данжер. — Однако ж Фьяне сие не помешало.

— И то верно… — несколько пришел в себя гоблин. — Прости василевс, что я напился, — покаялся он. — Токмо терпеть больше мочи у меня нет!

— Тогда иди проспись, приведи себя в порядок, и предложи Нине коли уж не руку с сердцем, так хотя бы составить тебе компанию и переехать в Ингрию! У княжича Ульрика там как раз есть вакантное место придворного мага.

— Ну? Что? — нетерпеливо подбежала Фьяна к Данжеру, как только он вернулся. — Нашел гоблина? Где он?

— Где, где… напился, да трактир разнес. И угораздило ж тебя до соблазнения додуматься! Чуть до греха не довела бедного гоблина.

— Так я и хотела его до греха довести! А он… — разочаровано махнула рукой Фьяна.

— Да ты себя представь на его месте! Вспомни, когда мы встретились токмо, и ты ведьмой ко мне нанялась! Я ж тогда тебя сразу к себе во дворец жить определил. И двери закрытыми не держал. И что? Коли ты забрела бы случайно в мою спальню, так враз бы и на ложе ко мне кинулась?

— Ну… нет, конечно.

— А коли я бы к тебе полез, чем бы ты меня порадовала?

— Шаровой молнией меж глаз.

— Именно! А Форс с Ниной и знакомы-то чуть.

— Марина со Ставром не больше. Да и Лерленн с княжной тоже.

— Но Форс это тебе не гусляр, и уж тем паче не эльф. У него наглости к девкам нет. И смазливой рожи нет, чтоб женский пол прельщать. К тому ж и отношение к гоблинам хоть и не как к половцам, а все одно подозрительное.

— Ну насчет физиономии ты зря, Форс очень интересный тип. Не в моем вкусе, но тем не менее. Да и девки в Ингрии, насколько я слышала, за версту его не обегали. А вот насчет комплексов по поводу своей расы, это да. Тут у Форса просто переклин какой-то.

— Потому сие, что Форс по твоей подруге сохнет. А поскольку не ведает, как она к нему относится, то и подступиться боится, и негодящим себя считает. Коли гоблин любил бы ее меньше, проще бы было. А Форс, видно, и не влюблялся ни разу, как вести себя совсем не знает. Да гоблину, вроде, и не пристало сие.

— Мало ли что не пристало! Нине он тоже нравится! — возмутилась Фьяна. — И с этим надо что-то делать.

— Сказал я Форсу, чтоб он, проспавшись, шел к твоей подруге, да предложил ей в Ингрию с собой ехать, — сказал василевс.

— Будем надеяться, что он это действительно сделает, — вздохнула василисса. — А с эльфом что делать думаешь? Я так поняла, возвращаться к своим Лерленн не собирается?

— То особая история, — хмыкнул Данжер. — Лерленн, вишь, думал, что король его за женитьбу на княжне проклянет. Однако ж Оберон поступил мудрее. Повелел основать эльфийскую слободу рядом с Фотией. Будет сюда излишне ретивых да буйных отправлять. Охолонуться. Так что у меня скоро к каторжникам да бродягам ссыльные эльфы прибавятся.

— Вот будет весело, — хихикнула Фьяна. — А княжна как?

— Да никак! Влюблена без памяти в Лерленна. А уж как узнала, что будет женой наиглавнейшего эльфийского посла, так еще больше расцвела. Ты лучше б спросила, чего ради Оберон решился эту слободу основать.

— А что? Были и еще какие-нибудь причины помимо женитьбы Лерленна на Анне?

— То как раз не причина. Причина подарок твой, книга дивная. Подобных сказаний даже у самих эльфов нет. Потому король и решил к людям поближе стать. Авось еще что подобное где найти удастся.

— Толкин крут! Так изменить эльфов! — порадовалась Фьяна. — Поначалу люди, конечно, будут диву даваться, но потом привыкнут. А то может и родниться начнут. Если эльфы перестанут нос задирать. А то что ни тип со стрекозиными крылышками, то прям князь, как минимум. Или принц.

— Князья они тоже разные бывают. Ведомо ли тебе, кого Ульрик в свои княжны выбрал?

— Какая ему княжна? Ему лет-то сколько? — возмутилась Фьяна.

— По росским меркам, самое то, чтобы невест искать. К тому ж Ульрику и ходить далеко не пришлось. Зоряна-то под боком.

— Ты хочешь сказать… — дошло до Фьяны. — Ха! А Марина знает?

— Нет покамест. И не говори ей ничего. Детская влюбленность быстро проходит. Вот кабы еще и у взрослых так было.

— Ты на что это намекаешь? — сразу подобралась Фьяна.

— Да на гоблина этого треклятого! А ну как Нина твоя скажет ему что-нибудь не то? Форс как пить дать опять сорвется куда-нибудь! А мне он в Ингрии нужен! Ибо Ульрик мал слишком. И так придется людей верных искать, которые Ингварю еще служили, и которых дьюла перебить не успел. Но пока найдем, да призовем на службу… кому я могу доверить жизнь княжича? Ох, чует мое сердце, добром это не кончится.

— А вот это ты зря! — припечатала Фьяна. — Ничего с гоблином не сделается. Приедет твой Форс в Ингрию как миленький. Причем здоровый и счастливый. Я, пока он спит, переговорю с Ниной. Да предупрежу ее. А там… все в их руках. Не можем же мы их пасти до бесконечности!

Реакция Нины на сообщения Фьяны оказалась неоднозначной. Точнее, совершенно не такой, как ожидала василисса. Вместо того, чтобы порадоваться известию и поблагодарить подругу за предупреждение, Нина впала в столбняк и откровенно растерялась.

— Что значит, «ты должна сделать первый шаг»? Как ты себе это представляешь? Я должна кинуться гоблину на шею с воплем «любимый мой, родной»?

— Для начала, ты должна согласиться ехать с ним в Ингрию! — посоветовала василисса. — А там придумай что-нибудь! Ну что мне тебя, учить надо? Вспомни, как мы в универе мальчиков кадрили! Изобрази что у тебя нога подвернулась, палатка прохудилась, что тебе за водой одной идти страшно… да мало ли! Детский сад какой-то… два человека ходят возле друг друга кругами, и ни один не решается сделать первый шаг.

— Ладно! — вспылила Нина. — Но если в ответ на мои приставания Форс удивленно вытаращит глаза и поинтересуется, не поехала ли у меня крыша, я тебя убью!

— Как скажешь, — согласилась Фьяна. — Но если он устроит тебе бурную ночь, пришлешь мне кувшин лучшего ингирийского вина. Надо еще посмотреть… может, там и загоняться-то не по чему…

— Фьяна! — возмутилась Нина.

— А что такого? — наигранно удивилась василисса. — Мало ли чего в жизни бывает? Давай так, чем больше тебе понравится Форс, тем больше будет тот кувшин вина, который ты мне поставишь, — предложила она.

— Хорошо, — махнув рукой, рассмеялась Нина.

— О! А вот и твой красавец идет! — заметила Форса Фьяна. — Значит, решился все-таки в Ингрию тебя пригласить. Ну ладно, не буду вам мешать.

— Ты уверена? — не поверила василиссе Нина и осторожно выглянула в окно. Однако Фьяна не пошутила. Одетый в байкерский костюм гоблин действительно шел по направлению к терему Нины.

— Привет! — обрадовалась Нина желанному гостю. — Давненько ты ко мне в гости не захаживал…

— Дык дела разные… — замялся гоблин. — Дело мне василевс доверил важное.

— Видела я, как это дело на тебе верхом ехало! — рассмеялась Нина.

— Так княжич совсем мальчишка еще, — оправдал Ульрика Форс. — Успеет еще солидности-то набрать. И так у него жизнь была не медом намазана. Сама, поди-ка, видела, как дьюла его изничтожить хотел.

— Фьяна сказала, что ты вместе с Ульриком в Ингрию поедешь? — направила Нина разговор в нужное русло. — Тебя и впрямь воеводой назначили?

— Оказал мне василевс такую честь, — подтвердил Форс. — Завтра же должны мы выехать в Ингрию.

— Стало быть, нам пришло время попрощаться, — вздохнула Нина.

— У княжича мага своего придворного нет, может ты согласишься? — робко предложил гоблин. — Да и я рад буду, коли ты мне в Ингрии компанию составишь, — решился он.

— Думаешь, я подойду на должность придворного мага? — хмыкнула Нина.

— Ты лучшая ведьма из всех, кого я только знал! — убежденно сказал гоблин.

— Ну… тогда я просто не могу тебе отказать. Надо только в Ласково по дороге заскочить, Марина просила проверить, как там без нее дела идут, — улыбнулась Нина. Гоблин облегченно вздохнул и направился к выходу. — И кстати, Форс! — он обернулся. — Мне тоже будет очень приятно с тобой путешествовать.

P.S.

Бочку лучшего ингирийского вина от любимой подруги Фьяна получила примерно через неделю.