Завязать след

7

ЛЭНДОН

На моем столе стоит коробка печенья, а передо мной стоит Омега, пахнущая теплой ванилью.

Я хочу сказать ей "да". Каждый инстинкт во мне кричит сделать это. Я поражен, что она вошла сюда и у нее хватило смелости обратиться за помощью в первую очередь — обычно заходят только правительственные чиновники или сотрудники полиции. И все же она впорхнула прямо в комнату с коробкой печенья и полным надежды выражением лица, смело попросив то, что ей нужно.

Я сомневаюсь, что Ривер или другие восприняли бы это именно так, и я благодарен, что она нашла меня первой.

Но я ничем не могу помочь. Мы не те люди, которых стоит просить, как бы ни было заманчиво бросить все ради нее и позаботиться о ней.

Насколько я знаю, у нее есть пара. Это не должно быть личным для меня.

Скайлар находится в комнате меньше пяти минут, и внезапно ничто, кроме нее, не имеет значения.

Мне нужно взять себя в руки.

Я ожидал, что мой день пройдет не так.

И теперь в разговор вмешался Ривер, разрушив любое подобие спокойствия, которое могло бы быть у меня, когда я провожал ее.

— Кто ты? — спрашивает он Скайлар грубее и громче, чем необходимо, швыряя свою стопку бумаг на мой стол.

Я борюсь с желанием нахмуриться на него — он никогда не бывает дружелюбным, но ему не обязательно вести себя с ней как придурок без причины.

И прежде чем она успевает ответить, его взгляд устремляется к большой белой коробке, где гордо представлены макароны всех цветов. — И что это, черт возьми, такое?

— Это макароны, Ривер, — многозначительно говорю я, прищурившись. — А это Скайлар Блум. Я просто провожал ее.

Скайлар переводит взгляд с меня на моего коллегу, и ее зрачки расширяются.

Мы ей нравимся.

Но это не имеет значения. Мне нужно увести ее отсюда, пока Ривер не сказала какую-нибудь глупость.

— Я ищу свою лучшую подругу, — говорит она Риверу, не сводя с него своих голубых глаз. Красивых глаз. — И я пыталась узнать, не могли бы вы мне помочь.

Наступает минута молчания, которая тянется слишком долго.

Ривер — неуправляемая пушка; он мог прорычать одну фразу, которая заставила бы ее убежать, или сверкнуть улыбкой и очаровать ее.

Он превосходный манипулятор, что делает его невероятным детективом.

И если ее запах действует на него так же, как на меня, я надеюсь, что он не покажет свои клыки.

— Мы не занимаемся случайными пропажами людей, — просто говорит он, скрещивая руки на груди и приподнимая бровь. — И мы не берем печенье в качестве взятки.

Отлично.

Я уже чувствую, как начинает болеть голова. Ривер на этой неделе был в более отвратительном настроении, чем обычно, и никакое количество красивых голубых глаз или восхитительно пахнущих Омег не изменит этого.

И, зная его, он воспринял бы бросающуюся в глаза белую коробку на моем столе как оскорбление.

— Ривер, все в порядке. Она не знала…

— Это не взятка, — говорит Скайлар, тоже скрещивая руки на груди, подражая позе Ривер. В ее аромате проскальзывает корица, насыщенный, глубокий аромат, а ее ярость и негодование именно такие аппетитные, как я и представлял. — Это акт доброй воли, и я только надеялась…

— Да, но у нас нет на это времени, — огрызается Ривер, глядя на нее сверху вниз. Со своим неопрятным видом и мятой кожаной курткой он выглядит таким же непрофессиональным, каким кажется, разговаривая с ней. — Мы здесь делаем настоящую работу. Каждый день мы видим вещи, от которых вас бы затошнило. Поэтому приходить к нам с печеньем, как к ребенку, бессмысленно и является пустой тратой нашего времени.

— Ривер! — Я огрызаюсь на него, рыча. — Ты можешь одну секунду вести себя профессионально? Она просто спросила…

Но Скайлар уже качает головой и посмеивается про себя. — Верно, — говорит она, закусывая губу и отводя взгляд. — Извините, что отняла у вас время. Мудак, — бормочет она себе под нос. Ее лицо раскраснелось, а глаза остекленели, когда она быстро протискивается мимо нас с Ривером, избегая взгляда ни с кем из нас.

— Какого хрена? — Говорит Ривер, когда мы слышим, как закрывается главная дверь. — Люди просто заходят и просят милостыню?

Я поворачиваюсь к нему. — Даже если они это сделают, ты можешь вежливо отказать им, как обычному человеку. Тот, кто знает, как взаимодействовать с людьми, — говорю я ровно, изо всех сил стараясь не сорваться на нем.

— О, заткнись нахуй. То, что ты кровожадный, не значит, что я тоже должен быть таким, — огрызается он. Я готов поспорить с ним, но его налитые кровью глаза говорят мне, что сейчас не время.

В худшем случае он мудак, а в лучшем — далекий коллега. Мы никогда не станем друзьями, и как бы легко ни было тратить энергию, указывая на то, что он не делает нашему бюро никаких одолжений, нам нужно найти способ работать вместе.

— Что все это значит? — Вместо этого спрашиваю я, хватая стопку бумаг и листая их. Я делаю все возможное, чтобы выкинуть Омегу из головы, потому что сейчас нет места отвлекаться.

— Еще одна передозировка, — бормочет Ривер, бросая взгляд на коробку с макаронами. — То же самое. На этот раз это директор школы.

— Дерьмо. — Я просматриваю документы, бросаю взгляд на отчет о вскрытии. — Этот мусор теперь повсюду.

— Гребаный месяц этих смертей, — бормочет Ривер, вытаскивая розовое макаронное печенье из коробки. Он смотрит на него, хмурясь, держа его так, словно это дохлый жук. — Она действительно принесла это тебе? — спрашивает он, вертя его в руках. — И думала, что ты поможешь ей?

Я пожимаю плечами. — Она управляет кафе. И она была милой. Знаешь, однажды ты мог бы попробовать эту концепцию.

— Эй, я совершенно милый, — язвит он. — Я тоже чертовски обаятелен.

— Я имею в виду, когда ты не пытаешься получить от кого-то ответы. — Я смотрю, как он возится с макаронами. — Ты же знаешь, что тебе положено это есть, верно?

— Она была хорошенькая, — бормочет он, все еще глядя на печенье.

Я замираю. Ривер никогда не проявляет интереса к каким-либо Омегам, а тем более не комментирует их внешний вид.

Он никогда не утруждает себя разговорами ни о чем, кроме работы со мной.

— Так и есть, — медленно соглашаюсь я.

— Что у нее было за дело? — бормочет он. — В любом случае, чего именно она хотела?

— Ну, прежде чем ты, знаешь, перебил ее.. — Ривер бросает на меня взгляд, но я просто с вызовом поднимаю бровь. — Ее подруга исчезла, а местная полиция мало что делает.

Он усмехается. — Прикинем. Из какого она города? — Но прежде, чем я успеваю ответить, он откусывает макарон и громко стонет. — Черт возьми, — бормочет он с полным ртом печенья. — Это неплохо.

Я никогда не видел, чтобы Ривер ел, не говоря уже о том, чтобы испытывать от этого энтузиазм. Единственное, что я видел, когда он касался губ, — это неиссякаемый запас кофе и время от времени сигарету.

Он действительно светится, когда ест макароны Скайлар, и в уголках его глаз появляются морщинки от удовольствия.

Это печенье, должно быть, волшебное, потому что, клянусь, в этот момент этот засранец выглядит на десять лет моложе.

Хм. Интересно.

Но прежде чем я успеваю поразиться этому еще больше, раздается визг тормозов, за которым следует громкий глухой удар , доносящийся со стороны парковки.

Это звучит так, словно кого-то только что сбила машина.

Ривер бросает печенье и выбегает из комнаты, я следую за ней по пятам.