Завхоз снова в игре!

Пролог

Борисов стоял на носу броненосца «Щедрость Тиффании» — флагмана объединенного флота людских государств Халкегинии. Красный плащ реял на ветру за плечами оябуна, главнокомандующего объединенной армии и короля Альбиона — все это Борисов совмещал в себе без какого-либо труда. Верный Лобзик покоился в специальной кобуре на бедре, руки Борисова были скрещены на груди.

Душа (и главное ум) старика и двадцатипятилетнее тело мускулистого красавца — по «оябуну Филчу» вздыхали лучшие красавицы людей и эльфов. Но Борисов хранил верность своим пяти женам и сейчас, когда все окружающие старались даже не дышать, дабы не сбивать оябуна с мыслей о предстоящем сражении, Федор Михайлович думал о женах.

И детях.

Его, Борисова, детях от этих самых пяти жен. Попросту говоря, Борисов заебался, как в прямом, так и переносном смыслах, и пускай все это было приятно, но в то же время утомительно. Поэтому, когда из пустыни начали приходить тревожные вести, Борисов не колебался — кинул клич, объявил общий сбор армии и отчалил на флагмане, оставив детей и жен дома (благо Мод и Матильда были как раз снова беременны).

— Донесение с головного дозора «Вижу врага»! — донесся выкрик наблюдателя.

— Самый малый, выслать эскадру для разведки боем, — скомандовал Борисов.

Скоро все решится, подумал Борисов, и на мгновение пожалел, что так быстро. Хотелось еще отдохнуть, пускай и в смертельных боях и опасностях. Но пять лет во власти не прошли даром, и Борисов отогнал эти мысли, одновременно с этим ощутив что-то странное.

— Что происходит? — нахмурился он, и рефлекторно положил руку на Лобзик.

Вспыхнул знак силы Гандальва, но Лобзик молчал — рядом не было врагов. Борисов оглянулся, дежурные маги стояли спокойно, значит, щиты были в порядке. Но при этом в груди Борисова разливалось тревожное чувство, словно кто-то вставил туда ключ и теперь заводил, скручивая пружину опасности до предела.

В это же время ритуал призыва достиг своей кульминации. Призывалось не существо, не маг, не что-то материальное, нет, призывался гнев богов и призывался он на голову «оябуна Филча». Один за другим шаманы различных не людских рас, от эльфов, до обитателей морских глубин, падали замертво, жертвуя своими жизнями во имя ритуала. Остальные продолжали танцевать и камлать, даже не пытаясь поднять своих товарищей — каждый из них знал, на что идет.

За прошедшие пять лет люди крепко прижали своих соседей, всех соседей, расползаясь в стороны, подобно чуме. Объединение сил, мощные удары, тактика и стратегия, безжалостность и хитрость — за всеми успехами людей стоял один и тот же человек. Появившийся словно из ниоткуда, пришелец из другого мира, один из «фамильяров Пустоты», оябун Филч неожиданно стал угрозой для всех, кто не был человеком. Лишь часть эльфов была отчасти избавлена от страха, часть отщепенцев, вовремя подсуетившихся и подложивших эльфийку под Филча. После того, как гнев богов обрушится на короля Альбиона, ренегатов ждала участь хуже смерти, как и всех людей, собственно.

Альянс против людей искусно отвлек внимание людей ложной «угрозой из пустыни», и готов был ударить в любой момент, едва армия людей останется без своего предводителя. И шаманы камлали без устали, принося жертвы, взывая, умоляя, угрожая и снова взывая.

И боги ответили.

Душа «оябуна Филча» была схвачена, вырвана из тела и брошена в Бездну на бесконечные муки.