Затмение луны

Часть 21. Жизнь слишком жестока.

К приближению заката двое мужчин добрались до весьма бедного города с простым названием «Город песков». Только войдя в него можно было увидеть достаточно хрупкие жилища горожан, едва способные выдержать сильный толчок, не то что урагана или метели. Люди также выглядели потрёпанными и носили изношенные одеяния цвета грязной земли.

Не удивительно, что, когда двое хорошо одетых мужчин вошли в бедные земли, на них тут же пало множество глаз. Но не только красивые лица и одежды привлекали внимания людей, но и зелёная метка на лбу Сян Луна. Целитель всегда так делал. Стоило ему зайти в чей-то город, он сразу давал всем понять, кем является. Этот метод помогал людям понять кто перед ними и в случае необходимости попросить помощи.

Вот только, на этот раз горожане боялись подойти к алхимику, покуда рядом с ним стояла тёмная фигура, лишь взглядом показывая держаться от них подальше. Но, в данном случае Сян Луну не потребовалось много времени, дабы найти умирающих от болезни людей. Таких в маленьком городе было уж слишком много…

Без лишних слов целитель заходил в хрупкие жилища людей, предлагая свою помощь. Некоторые сразу отказывались, понимая, что лечение им не по карману, но узнавая о бесплатной услуге, все как один расцветали в улыбке, уже моля мужчину устранить их недуг.

Сян Лун спокойно проходил один дом за другим, тратя множество сил на лечение бедняков. Пройдя более двадцати домов, лицо мужчины приобрело бледный оттенок, схожий с луной. Думая помочь сегодня последнему дому, целитель не успел приоткрыть занавеску – служащую дверью, как и его руку, перехватили.

— Достаточно. — бросил Ли Юнхэн.

Император выглядел мрачно и даже слишком злобно. Каждый раз Сян Лун просил мужчину подождать его снаружи, дабы Ли Юнхэн не напугал и без того бедных жителей, своим недовольным лицом.

— Это последний на сегодня, — осторожно убрав чужую руку, целитель вошёл в маленькое, но достаточно чистое помещение, имеющее примерно десять квадратов.

В маленькой комнатке не имелось ничего из мебели. В одном углу лежало пару дров, с другого края место, где растапливали огонь, дабы придать маленькому помещению хоть немного тепла. Вместо кровати лишь сено, на котором лежала женщина, больше походившая на скелет, нежели человека.

Возле женщины сидел ребёнок лет восьми, как и мать, не обладая пухлым телом, но будучи не на столько изнемождённым. Он не плакал, сидя возле матери с опущенной головой. Казалось, парнишка уже смирился с её смертью и осознал всю глубину мрачной жизни.

Стоило Сян Луну появиться на пороге, как ребёнок поднял свои маленькие глазки, выражающие удивление и изумление. Он явно ещё никогда не встречал кого-то настолько чистого и красивого.

— Здравствуй, — с лëгкой улыбкой целитель сделал столь же уважительный поклон, каким он приветствовал разных господинов.

Мальчишка не знал, как себя вести, потому лишь сильно сжался в комочек. Дабы расположить доверие ребёнка, Сян Лун достал из-за рукава лепёшку, протянув её мальчику. Учуяв запах еды, малыш поднял голову, а в комнате раздался звук журчащего живота.

— Кажется, ты голоден. Поешь. А я пока осмотрю твою маму, хорошо? — целитель выглядел, как настоящий ангел, спустившийся с небес, поэтому ребёнок быстро сменил свой страх на изумление.

Осторожно взяв еду, он не спешил поглощать её, хотя явно был очень голоден. Оторвав маленький кусочек, ребёнок пытался покормить свою больную матушку, но та даже не могла открыть рта.

— Поешь пока сам, а когда твоя мама поправится, то ты покормишь её, — осторожно убрав маленькую ладонь, Сян Лун приложил в женщине свою, ощутив сильное недомогание и запущенную болезнь внутренних органов.

— Мамочка умрёт… — без вопроса проговорил малыш, смотря на лепёшку в своих руках.

— Нет, твоя мамочка выживет, — уверил алхимик, приступив к целительству.

Как неприглашённый гость, у входа стояла тёмная фигура, смотря на ситуацию равнодушным, но в тоже время уставшим взглядом. Казалось, для Императора Ли видеть целителя столь бедным и опустошённым – непостижимо сложная и трудная ноша.

Сян Лун и впрямь потратил уже слишком много сил на спасение разных жизней, но для целителя такая усталость являлась привычным образом своего существования. Мужчина очень часто вот так захаживал в разные маленькие деревни или города, проводя там по несколько недель, пока не поможет всем, кто в этом нуждался.

— Она не хочет жить…

Услышав данные слова, Сян Лун удивлëнно поднял голову, и даже стоящий у входа мужчина обратил свой взгляд на малыша, в столь раннем возрасте имеющий такие мрачные мысли.

— Почему ты так думаешь? — поинтересовался целитель, в то время как император всё же вошёл внутрь, теперь стоя у стены.

— Она сама так сказала… — скромно ответил парнишка, смотря на женщину, — Мамочка держалась долго, не желая, чтобы я пошёл в рабство к господину Чан Жаню.

— Рабство… — тихо, почти про себя проговорил Сян Лун, сложив в одно слово такую ярость и боль, которую не мог не заметить Ли Юнхэн, с удивлением посмотревшего на целителя.

— Я готов пойти в рабство и всю жизнь жить в нём, но только бы мамочка больше так не страдала, — долго державшись молодцом, парнишка всё же не смог сдержать слёз, горько захныкав.

Сян Лун смотрел на малыша с всё тем же ровным взглядом. Мужчина за свой путь встречал множество случай расставания матерей с их детьми. То из жизни уходили родители, то их дети. Ни в одном, ни в другом случае не имелось ничего приятного.

Целитель уже давно утратил в себе чувства глубочайшего сострадания. Ему было жаль всех живых существ на земле, но он не мог помочь им как-то финансово, только лечить раны, но это не спасало их от голода или холодных домов.

Жизнь слишком жестока…

— Как она может страдать, когда у неё есть такой сильный защитник? — неожиданно для алхимика, возле него сел сам Император, протянув ребёнку свой пояс, стоимостью в несколько хороших домов, — Вам здесь не место. Возьми это и уходите, как только твоя мама поправится. — делая добрый поступок, лицо Ли Юнхэна излучало мрак, с которым он вышел за пределы крошечной комнаты, даже не успев получить поклон от благодарного малыша.

Удивившись такому поведению мужчины, Сян Лун закончил с лечением, и также вышел из дома, заметив у стены Императора, смотрящего куда-то вдаль. Ли Юнхэн сосредоточенно взирал на здешних жителей, видя грязь, бедность и боль витающую по всюду. Не поворачиваясь к целителю, но явно ощутив его присутствие, он тяжело вздохнул, отведя взгляд.

— В детстве я жил в похожем городе. — словно лишь по лицу прочитав вопрос алхимика, дал на него ответ Император, — Моя мать также из последних сил пыталась бороться за жизнь, губя свою собственную. Она не была моей родной матерью, но я всегда считал её таковой… Возможно, именно она и поставила на мне печать, чтобы я мог жить в людских краях и не быть убитым, — Ли Юнхэн посмотрел на свою ладонь, вспоминая тот ужасный день, — Я пытался помогать ей всеми возможными способами, коля дрова и занимаясь домашними делами, каждый день надеясь, что завтра будет лучше и мы выберемся из этого адского мира, но… — Сян Лун внимательно слушал мужчину, каждый раз улавливая боль в его речах, — Этого не случилось. В один день я пришёл домой, а матушка лежала на кровати не в силах даже поднять стакан. Она была похожа на ту женщину, — качнув головой, Ли Юнхэн прикрыл веки, будто возвратившись в свои пять лет, — Только тогда нам никто не помог, и она умерла, а я стал бродяжкой, пока меня не подобрали и не привели в школу Белого лотоса, где всё было также мрачно и больно, пока… — до этого говоря холодным тоном, мужчина вдруг смягчил свой голос, — Я не встретил тебя.

Сян Лун поднял голову, встретившись с взглядом Императора. Несмотря на грустную историю, Ли Юнхэн, казалось, был рад её концовке, закрывавшей собой весь мрак. Целитель смутился, не считая, что сделал для мужчины так много, чтобы он оставался настолько благодарен ему, даже не подозревая, как ошибался.

— Я ничего такого не сделал. Ты сам смог добиться своего, — проговорил Сян Лун, отведя взгляд в сторону.

— Это не так. — не согласился с ним Император. Не успели они бросить друг на друга взгляд, как из комнаты раздался детский крик.

— Мама!

Быстро среагировав, Сян Лун вбежал в помещение, а следом за ним, как тень, ринулся Ли Юнхэн. Двое мужчин застыли у входа, видя милую картину: обнимающихся маму и ребёнка. Женщина всё ещё был слаба и слишком худа, но благодаря тому, что болезнь отступила, теперь она могла хотя бы самостоятельно есть и пить, а в дальнейшем и пойти на полноценную поправку. Увидев зашедших, мальчишка отошёл от матери и упал на колени, с детской искренностью и добротой произнеся:

— Спасибо, я… Я никогда вас не забуду и буду молиться на ваше светлое счастье! — по щекам малыша текли слёзы, но на этот раз от счастья.

— За себя бы помолился, — пробурчал Ли Юнхэн, выйдя из маленького дома.

Сян Лун подарил женщине с ребёнком поклон, также удалившись из их дома. Сравнявшись с Ли Юнхэном, целитель некоторое время молча шёл с ним по улице, прежде чем всё же подметить:

— Кажется, сердце Императора Ли не столь холодно, как он пытается всем показать, — мужчина бросил на целителя взгляд.

— Оно холоднее льда, пока дело не касается тебя. — бросил Ли Юнхэн,

— Разве помощь тем людям не являлось твоим желанием? — поинтересовался Сян Лун, считая поступок мужчины искренним.

— Если бы я путешествовал один, то вряд ли даже заглянул в их дома. — ответил Император, также кое-что заметив, — А ты явно хотел помочь этим людям больше, но не просил меня. Почему? — данный вопрос был задан с обидной. Словно не попросив о помощи, целитель оскорбил этим влиятельного господина.

— Помогать кому-либо – это желание каждого. Я не смею просить Императора о таком.

— Опять Император… — ухмыльнулся он, совсем не доброй улыбкой, — Какая разница Император я или нет? Ты мог попросить меня обеспечить каждого в этом городе пищей и хорошим домом. Думаешь, я бы посмел отказать тебе?

— Я бы не посмел просить о таком, — честно ответил тот, не привыкший к чужой помощи, — Моё желание и предназначение – помогать людям, и я делаю для этого всё, что в моих силах. Но вот деньги – это то, чем я не обладаю, поэтому, — подарив Императору лëгкую улыбку, Сян Лун поведал ему неопровержимый факт, — Я не могу дать их людям.

Целитель и впрямь не имел в своём скромном накоплении и пары монет. В данном городе ему ни один житель не заплатил за помощь, и лишь одна старушка угостила лепёшкой, которую он отдал ребёнку. Мужчина привык к тому, что за его услуги никто не заплатит, поскольку людям, не способным собрать денег даже на еду, платить за лечение и подавно нечем. Целитель никогда и не просил платы, довольствуясь улыбками и словами благодарности. Вот только и их не всегда давали алхимику за помощь…

— Ты ушёл от ответа… — внезапно остановившись, отрывисто бросил Ли Юнхэн, словно говоря, что он не сдвинется с места, пока не получит полноценного ответа. Целитель также остановился, но не спешил поворачиваться к нему.

Разумеется, Сян Лун знал о привязанности и доброте Императора Ли. Он знал, что мужчина может превратить из этого города настоящий рай на земле, стоит ему только об этом попросить. Он всё это понимал, но не считал правильным. Целитель думал, что все должны поступать так, как считают нужным, и раз Ли Юнхэн не желает помогать бедному городу, то кто он такой, чтобы его заставлять? Сян Лун также не желал оставаться в долгу у правителя людского мира, понимая, что никогда не сможет отплатить Императору за столь высокую услугу.

— Император Ли?

Обернувшись, мужчины увидели человека, в отличии от всех одетого в роскошные одеяния. Он не был правителем здешних мест, но являлся его братом, вернувшимся с очередной похотливой прогулки.

— Это и вправду Вы! — упав в поклоне, мужчина, казалось, более чем удивлён столь внезапной встрече, — Чем же мы удостоились такой чести видеть Вас в наших скромных краях?

— Случайное стечение обстоятельств. — махнув рукой, Ли Юнхэн выглядел безразличным к мужчине перед ним.

— В таком случае, удостоите ли Вы чести переночевать у нас? В городе все гостиные дома не достойны Вашего визита, — проговорил мужчина, заметив за Императором ещё одного человека, — Целитель?

На лбу Сян Луна всё ещё виднелась печать алхимика, потому мужчина удивился, с чего это столь влиятельный и важны человек стоит так близко с алхимиком. Резко сделав шаг, закрыв таким образом целителя от лишних глаз, Ли Юнхэн пронзил мужчину ядовитым взглядом, перепугав того до потери пульса.

— Что-то не так с моим другом? — от данного вопроса мужчина растерялся, но быстро собрался, с улыбкой произнеся:

— Что Вы! Совсем нет. Он просто так прекрасен, что сложно оторвать взгляд, — пытаясь уладить напряжëнную обстановку, мужчина своими речами сделал лишь хуже.

— С этим я соглашусь. — Сян Лун, стоящий позади, с удивлением посмотрел на широкую спину Императора, но после опустил смущённый взгляд, — Но лучше бы Вам на него так не смотреть, иначе… — до этого говоря достаточно мило, голос Ли Юнхэна в миг похолодел, — Вы можете лишиться своих глаз, — мужчина побледнел, зная: раз Император угрожает ему, то век его недолог. — Время и впрямь позднее, потому мы согласны на Ваше гостеприимство, — меняя своё настроение по щелчку пальца, Ли Юнхэн подошёл к целителю, приподняв руку, словно желая взяться за его ладонь, но тот же убрал её, будто осознав, что ему не позволено это делать. — Хоть шисюн и не желает принимать мою помощь, но я всё же настаиваю на отдыхе. Шисюн выглядит уставшим... — словно уговаривая алхимика пойти с ним в уютный дом, а не ночевать на улице, Ли Юнхэн получил согласие, пройдя за мужчиной в достаточно хороший и большой дом, во многом отличавшийся от остальных в этом городе.

Стоило гостям пройти за ворота большого Сыхэюань, как целитель остановился, увидев множество людей, шеи которых были заколдованы чем-то похожим на ошейники, говорящих об их жалком положении в обществе. Женщины, мужчины, старики, дети… В данном месте имелись разные рабы, устало идущие в какой-то сарай, служащий их общей комнатой.

— Что-то случилось? — обернувшись к алхимику, Император Ли сразу же ощутил от того странную энергию, но не успел разобрать ей, покуда Сян Лун быстро рассеял её.

— Ничего, я просто устал. — бегло бросил целитель, пройдя прямо за мужчиной, в душе уже понимая, что в этом месте отдых ему может только сниться.