Запах снега

Глава одиннадцатая

— Кроки какие-то крохотные, а не карта, — презрительно заметил Ёха.

— Не гони. Тут всё, что нужно изображено, — пробормотал Лит, любуясь замечательным рисунком.

Карту купили в специальной лавке на рынке. Понятно, взяли что подешевле. Чего зря тратиться, — и так все понятно, — вот Тинтадж, вот Кэкстон, вот тракт на Дубник, по которому, считай, уже половину довелось пройти. Реки изображены, некоторые даже подписаны буковками с замысловатыми завитушками. Стрелка, указывающая начало Южного пути, имеется. И рисунки замечательные: на юге страхолюдный горец, на севере неведомый дарк, которого Ёха обозвал «коньком-горбунком».

— Ладно, изыщем как-нибудь этот самый Дубник, — смилостивился северянин. — Когда отправляемся?

Вот этого никак решить не могли. Понятно, нужно выждать, пока в Фурке шум уляжется. Возможно, там и не хватятся убитых, «крестовые» все-таки тоже чужаки. Но рисковать не стоит. Месяц, а то и больше, придется в Тинтадже куковать. Потом подходящий обоз выбирать. Торговцы, хоть и не часто, но в Дубник отправлялись, — Лит уже вызнал на постоялом дворе. Но получается, в дорогу придется выходить в самый разгар зимы, не лучшее время для путешествия с ребенком.

В общем, так или иначе, ждать придется. Лит, в глубине души был не против задержаться. Тинтадж оказался городом огромным и не шибко вредным. Обнаружилось, что когда человек прилично одет, когда держит себя в руках, то на него и особого внимания не обращают. Даже в баню с Ёхой успели сходить, — оказывается, мыться у горожан принято горячей водой, почти кипятком. Очень странное ощущение.

Малому и Ёхе в столице тоже понравилось. Старшему купили сапоги — из толстой бычьей кожи, совсем чуть-чуть поношенные. Малый баловался в тепле и сухости, лакомился медовым пирогом и пряниками. Лит давал понемножку, резал тонкими ломтиками, чтобы слаще казалось. Ёха на собственные деньги купил дитю странную забаву — кубики, напиленные из темного и светлого дуба. Теперь вечерами оба младенца развлекались, возводя то дома, то немыслимо шаткие башенки.

Беспокоило Лита — как с работой в Тинтадже обстоит? Не бездельничать же целый месяц? Ну, и еще смущало, что Дженни не показывалась. Как привела четыре дня назад в дом, показала комнату, так и исчезла.

Дом оказался просторный — комнаты четыре, если не все пять. Да еще дворик глухой. Дженни как-то обмолвилась, что не она хозяйка. Но больше здесь никто не жил. Комнатка у мужчин была отдельная, с собственным очагом, и одним единственным широким топчаном. Малый владел лежбищем, старшие привычно устроились на полу. Вглубь дома, понятно, не совались, благо и выход имелся отдельный. Лит прислушивался, — иногда доносились шорохи и звяканье, — видимо, ведьма была жива. Пару раз друзья замечали каких-то теток, проскальзывавших в дом через боковую дверь. Как-то пришедшая толстуха-служанка принялась подметать двор, — кивнула на приветствие, покосилась с любопытством на парней. Лит непонятно почему огорчился, — выходит, Дженни не из простых ведьм, раз прислугу нанимает.

Нехорошо как-то было, неспокойно. Может, она злится на что? Не скажет ведь в открытую. Может, нужно за постой вперед заплатить? За лошадей, оставленных на постоялом дворе, драли прилично. Тинтадж — город не из дешевых.

— Ни масштаба, ни обозначений нормальных, — Ёха все еще вертел карту. — Первобытная картография.

— Да отстань ты от бумаги. Помнешь только. Не найдем мы Дубник, что ли?

— Нам бы компас заиметь для порядка, — пробормотал северянин.

— Вот еще! Ты видел, сколько эта штука стоит? Ходили без этих новых игрушек и ничего.

— Это, если ходить. А если делом заниматься…

Загремело, — Малый, сваливший меч с топчана, пополз на всякий случай прятаться под плащ.

— Ёха, ты зачем где попало оружие бросаешь? — рассердился Лит. — Порежется балбесник, ума-то у вас обоих и на медяк не хватит.

— Я только подсушить клей положил, — оправдался северянин.

Починили ножны меча предыдущим вечером. Получилось неплохо. Литу вообще требовалось руки занять. В доме много чего нужно бы сделать, подправить-подвесить. Но хозяйка вряд ли одобрит. Ведьма почему-то мастеровитых мужчин недолюбливала.

Во внутреннюю дверь уверенно, хотя и негромко, постучали. Знакомый глуховатый голос поинтересовался:

— Господа гости, вы что там рушите?

Парни переглянулись в некоторой панике. Ёха — понятно, он ведьму все-таки побаивался, но отчего у самого Лита сердце дрогнуло — не понять. Выручил Малый, высунул голову из-под плаща и доброжелательно воззвал:

— Са, а?

— Вы что там, раздетые? — неуверенно спросила Дженни.

Лит догадался, что нужно открыть дверь. Из полутьмы пахнуло травами, еще чем-то горьковатым, смолистым. Смутная фигура ведьмы показалась неожиданно высокой, взрослой. Лит все не мог отделаться от дурацкой мысли, что хозяйка вроде ребенка, — легенькая и невесомая, если на руки поднять.

— Лит, вы обедать будете? — отчего-то сердито спросила ведьма. — Бараньи ребрышки с картошкой. Не побрезгуете?

— Ага, — глупо сказал Лит.

— Не, мы не побрезгуем, — поспешно сообщил Ёха. — Баранина — это же деликатес. Главное — с пряностями не перебрать. А то иной раз так остро выходит…

— Что иной раз бывает — не твое дело, — отрезала Дженни.

— Ой! — Ёху вдруг качнуло в сторону, и он с размаху плюхнулся на топчан. Малый изумленно глядел на старшего друга.

— Дженни, он просто так сболтнул, — сказал Лит, на всякий случай поустойчивее расставляя ноги. — Ты же знаешь — у Ёхи язык без костей.

— Пусть свои намеки при себе держит, — глухо сказала ведьма.

— Я просто пошутить хотел, — пробормотал северянин. — А вообще я за искренность и прямоту, без всяких двусмысленностей.

— Тогда бери Малого, и идите кушать, пока не остыло.

Дитё Лит взял сам. Шел за девушкой темным коридорчиком и гадал, что такое Дженни задумала. Не слишком похоже на нее просто так гостей угощать.

— Балка низкая, — не оглядываясь, предупредила ведьма.

Лит покорно нагнулся, Малый крепче обхватил шею опекуна.

В небольшой комнате горел камин, стоял стол, уставленный яствами и кувшинами. Светили два ярких светильника. Богатый стол. Лит глянул на ведьму и замер.

— Ничего себе! — пробормотал Ёха.

Благоухала баранина, уютно потрескивал камин, но парни пялились на хозяйку.

Изменилась ведьма. Щеки появились, носик потерял птичью заостренность. Темное платье, перетянутое узким пояском, выглядело отталкивающе чистым. Но главное, — остриглась ведьма. На голове вместо длинных локонов, короткие прядки, почти «ежик», — будто не девушка, а стражник, которому надоело под шлемом потную башку чесать.

— Всё? — сурово осведомилась Дженни.

— Нет, не всё, — ляпнул Ёха. — Там на макушке еще кое-что осталось.

— Ёха, ты не баран. Ты — козел, — сказала ведьма без особого возмущения.

— Об стену меня не надо, — поспешно предупредил северянин. — Мне прическа нравится. Честное слово. По-нашему смотришься, по-комсомольски.

— Не гони, — ведьма скривилась.

Малый, очевидно догадавшись, что знает тетеньку, что на тетеньку совсем не похожа, обрадованно потянул себя за светлые, закурчавившиеся волосенки:

— Са-Са!

— Вот именно, — пробурчала хозяйка. — Могли бы ребенка постричь, пока он блох не нахватался. Да и сами-то…

— Мы пострижемся, — охотно пообещал Ёха.

— Садитесь кушать, — приказала хозяйка и первой села на стул с резной спинкой.

Парни неуверенно расселись. Малый и тот не решался потянуться к интересной двузубой вилке.

— Что молчите? — угрюмо спросила Дженни.

— Думаем, — пробормотал Лит. — Вообще-то, блох у тебя вроде не было.

Стол опасно качнулся, из кувшина плеснула пена.

— Ты все равно красивая, — упрямо сказал Лит.

Стул начал опрокидываться, углежог крепче обхватил Малого, собираясь уберечь от удара…

— Товарищи! — призвал Ёха. — Мы, как попутчики, дни и ночи пробивавшиеся сквозь озверевшие холода и оголодавшее зверье, обязаны вести себя по-человечески. Личные отношения можно выяснить и попозже. Здесь молодежь, можно сказать, даже дети. Жратва стынет. И вообще, как-то невоспитанно столь эгоистично замыкаться на личных разборках.

Лит подумал, что хозяйка северянина непременно мордой в кувшин сунет, но Дженни неожиданно улыбнулась:

— Извини. Очень мудро для лохматого мальчика сказал. Когда-нибудь объяснишь, почему ты не всегда головой пользуешься.

— Мне б самому кто-нибудь объяснил. Можно мне в тарелку чего-нибудь положить? — жалобно спросил Ёха.

Дженни разложила рагу, пахло яство головокружительно, но Лит неуверенно вертел диковинную вилку. Как здесь есть-то положено? Рядом ложка лежит, но ею вроде несподручно. Нож из-за голенища вытаскивать? Малый уже принялся черпать личным оружием светлую кашку, которая, видать, специально для него была приготовлена.

Дженни придвинула странный ножичек:

— Для мяса.

— Спасибо, — убито пробормотал Лит.

— Не за что. Сама только в городе научилась. Вам не знать простительно.

— Он-то знает, — Лит кивнул на жующего северянина.

Ёха смутился:

— Мне как-то показывали.

— Перестаньте, — строго сказала Дженни. — Хоть руками ешьте. Я поговорить с вами хотела.

— Хорошая мысль, — одобрил Ёха. — Ты вообще-то, где пропадала? Мы уж обеспокоились. Может, нужно чего по дому сделать? А то сидим нахлебниками.

— Я лечилась, — объяснила хозяйка. — Отвары готовила, мази смешивала. Еще клиенты пошли. Деньги мне нельзя терять. Впрочем, это вам не интересно, — девушка глянула в лицо Ёхе, потом подняла взгляд на Лита: — Меня зовут — Дженни. И моя мать была — Дженни, полукровка из боуги. Отец — из скоге. Впрочем, мать я едва помню, а папочку и сама моя мамаша единственный раз видела. Сколько во мне от дарков, а сколько от людей — даже дед с бабкой сказать не могли. С хутора нашего меня в ученье отдали, сюда, в Тинтадж. Так и живу. Наставник на покой ушел, я за него работаю. Я не ведьма. Людям болячки заговариваю, в семейных делах помогаю. Ворожея и знахарка. Но не ведьма! Разница есть, хоть вы и не понимаете. Клиенты меня за немую считают. Я не разуверяю. И мне, и им так спокойнее. С наставником я спала, пока в учении у него ходила. Сейчас треть с дохода ему отдаю — за дом, и за выучку. Еще двадцать процентов — налог городской. Остальная прибыль моя.

— Профессионально, значит, знахарством занимаешься? — озадаченно спросил Ёха.

— Да. А что, позорно? Даркам-полукровкам только за городской стеной место?

— Это ты брось, — северянин отложил обглоданную кость. — Я в ворожбе абсолютно не разбираюсь, но строго за равноправие стою. Я вообще интернационалист.

— Опять ты гонишь, — Дженни глянула на Лита. — А ты, углежог, что скажешь?

— Ничего, — Лит вытер рот Малому. — Ты нам объяснять не обязана. Мало ли что, да как в жизни было. Лично мне без разницы.

— Точно, — согласился Ёха. — Мы тут все вышли не из аристократии холеной.

Лит смотрел в лесные глаза Дженни, и та неожиданно начала розоветь:

— Перестань, скотина, так думать!

— Да ты сама перестань! — внезапно рявкнул Ёха.

Дженни от неожиданности заморгала. Северянин с обвиняющим видом ткнул в нее пальцем:

— Ты. Ему. Литу. Нравишься. Что неестественного? Обычное дело. Исторический материализм человеческие чувства не отменял. И перестань вести себя как ведьма, если ты не ведьма. Заглядывается на тебя человек — что ж ему, глаза повыкалывать? Нет, ты, наверное, сможешь и выколоть. И меня мордой об пол и камин приложить. Но смысл? Ты же ему ничего не обязана. Можете сохранить добрые товарищеские отношения. А Лит свои личные чувства сдержит. Он вообще сдержанный.

— Ёха, ты совсем сумасшедший? — пробормотала Дженни.

— Нет. Просто у меня непредвзятый взгляд, — с достоинством объяснил светловолосый умник.

Дженни явно не знала что сказать. Лит тоже порядком испугался. Вот дурень Ёха, взять так все прямиком и ляпнуть?

— Са! — Малый подвинул тарелку, показывая, что можно бы и добавку получить.

— Сейчас положу, — упавшим голосом пообещала хозяйка.

В глубине дома кратко звякнуло.

— Принесло кого-то, — пробормотала Дженни, плюхая в тарелку щедрую порцию каши, Малому хватило бы до вечера хлебать.

Снова звякнул колокольчик.

— Пойду, гляну, — сердито сказала хозяйка. — Здешние знают, что я сегодня не принимаю. Вы пиво пейте, зря я что ли покупала?

Ёха налил себе в кружку:

— Глоточек не помешает.

— Слушай, ты еще что-нибудь этакое сказанешь, я тебе по носу заеду.

— Вам на пользу, — хладнокровно заметил северянин. — Отношения нужно заводить изначально честные. Даже с ведьмами.

— Она не ведьма!

— По-моему, самая натуральная. Если не по профессии, то по призванию. Но это ничего, мелкие детали. Стриженая, она меня почему-то совсем перестала пугать.

— Это потому, что у тебя башка, только чтобы длинный язык к чему-то был пристегнут, — с горечью объяснил Лит.

— Ну и найдите себе советчика поумнее. А то смотреть на вас противно, — Ёха глянул на дверь. — Что-то застряла хозяйка.

— Я гляну, — Лит поспешно передал детеныша.

Шел на сквозняк. В полутьме коридорчика так ярко пахло травами и воском, что холод улицы с трудом находил себе дорогу.

Дженни стояла в дверях, заслоняя проход невысокому господину, нагло удерживающему дверь.

— Так вы, значит, не госпожа Дженни? — интересовался гость. — Надо же, а мне её точь-в-точь такой и описывали. Сестра, наверное? И тоже немая? Вот мужья-то ваши будущие удивительно счастливыми людьми станут.

Ведьма-ворожея что-то замычала, уже откровенно дергая дверь на себя.

— Ой, ногу, ногу! — запричитал нахальный посетитель и тут же перешел на серьезный тон: — Да полно вам, Дженни. Говорю же — серьезное дело имею. Взаимовыгодное и срочное. Понимаю, что незваным явился, но выслушать-то посетителя можно? И не крутите меня, уже подташнивает, честное слово.

Лит сунул руку за голенище, и, прикрывая вынутый нож боком, убедительно сказал:

— Милорд, вы бы шли себе. Хозяйки нет, а девушка и так сегодня очень занята по хозяйству. Да вы её еще застудите в дверях.

— А, кто-то разговаривающий есть? — посетитель вглядывался в полутьму дверного прохода. — Уважаемый, передайте, пожалуйста, хозяйке, что человек по важному делу пришел. А то она с близи вовсе не слышит. Надо же, и немота, и глухота странная. Что за напасти на такую симпатичную девушку?

— Идите отсюда, — мягко посоветовал Лит, и, встав сзади Дженни, взялся за кованую ручку двери.

— Ого! Точно ногу отдавите, — посетитель закряхтел. — Да стойте вы, стурворм вас загрызи! Во-первых, свой же интерес теряете. Во-вторых, нож так умные люди не держат. В-третьих, ну и здорово ты отожрался, пахучий углежог.

— А?! Полумордый? — Лит чуть дверь не выпустил.

— Не забыл еще? Ой, ногу отдайте!

Дверь захлопнулась, и Дженни мигом задвинула засов. Выразительно глянула на Лита.

— Я с ним из Кэкстона удирал, — прошептал Лит. — Из тюрьмы. Достойный человек. Но я его сюда не звал. Я его с тех пор и не видел-то.

— А как он про тебя пронюхал? — подозрительно спросила Дженни.

— Не знаю. Может случайно.

— Я ему глаза отвести не могу. Видно, амулет у него сильный.

— Лучше я выйду, поговорю.

Дженни глянула коротко и дернула засов:

— Иди.

Чувствуя себя почему-то виноватым, Лит вышел на холод. Гость, Лит так и не уверился — Полумордый это или нет, стоял на одной ноге и растирал другую.

— Разобрались? Ногу чуть не покалечили.

— Извиняемся. Мало ли кто лезть может, — Лит смотрел на старого знакомого и не верил своим глазам.

Полумордый ухмыльнулся:

— Ну, отрастил я себе глаз. Чего за хорошие деньги сейчас не сделаешь?

— Надо же, — Лит поверить не мог — на роже шпиона имелись два вполне нормальных глаза. — Хм, и дорого стоит отрастить?

— Если по знакомству, то солидную корпаративную скидку дают. Ты око про запас хочешь приобрести или кому в подарок? Ладно, шутки в сторону. Значит, это ты с молодой леди из Фурки прибыл?

— Откуда я прибыл? — удивился Лит.

— Ага, поумнел, — Полумордый довольно кивнул. — Это хорошо. Но сейчас время поджимает. Передай хозяйке, что я был в их гильдии и разговаривал с господином Урхом. О Фурке я тоже кое-что знаю, так что лучше нам мирно побеседовать. Бояться вам нечего, в конце концов, всегда сможете меня дверью насмерть прищемить.

Дверь распахнулась, Дженни отступила вглубь.

— А, слух все-таки хороший? Я рад, — Полумордый живенько вошел. Лит поплелся следом.

— Запах чудесный. Я еще на улице слюни глотал, — бодро объявил гость.

Лит глянул на хозяйку. Дженни с мученическим выражением кивнула.

— Прошу отведать рагу, — неуклюже пригласил Лит. — Только как бы вас нашей хозяйке представить…

— Да, кличка у меня грубоватая, — согласился шпион. — Здесь, в Кэкстоне, меня обычно Квазимодо именуют.

Дженни едва слышно фыркнула.

— Что такое? — удивился шпион. — Редкое героическое имя. Жене моей нравится.

Вошли в комнату, и шпион приветливо кивнул, поздоровавшись с Ёхой и Малым:

— Так, вот и третий преступник. А малыш откуда?

— Мой, — кратко сказал Лит.

— Надо же! Поздравляю. И когда успеваешь? — шпион с чудным именем Квазимодо восхищенно покачал головой. — Обзавелся, значит, хозяйством?

На Дженни гость при этих словах тактично не глянул, иначе точно бы схлопотал стулом. Свои магические способности хозяйка применить не пыталась, но за предмет мебели ухватилась решительно. Ёха тоже пялился на пришельца с неприкрытым подозрением. Даже Малый покрепче сжал свою ложку.

— Томить вас не буду, — гость уселся на свободный стул. — В Фурке вы шуму наделали. Советую в ближайшие годы туда не соваться, в городке убийц-злодеев запомнили.

— Это кто убийцы? — удивился Лит.

— Ты, углежог, пока помолчи. Не на допросе, — Квазимодо снял шапку и потер шею. — Вы сейчас вне закона. По крайней мере, в Фурке. Нечего так смотреть, я «крестовых» не больше вашего люблю. Но закон в мирное время имеется один для всех. Впрочем, я не судья. Шел я сюда, к госпоже Дженни, за помощью. Кстати, хозяйке не обязательно отмалчиваться. Про ее «немоту» мне в гильдии подробно объяснили.

— Что вам нужно? — пробормотала девушка.

— Помощь. В Фурке вам дивно удалось уйме народа глаза отвести. Редкая способность. Выражаю восхищение и убедительно прошу поработать на нас.

— На кого именно? — Дженни яростно сдернула с головы платок.

Квазимодо удивленно моргнул, взглянув на общипанную голову девушки, и мягко сказал:

— Поработайте на Корону. Смею заверить — король в долгу не останется.

…Лит слушал и ушам своим не верил. Полумордый говорил вежливо, негромко и очень убедительно. Почти ласково говорил. Вербовал девчонку. Ехать куда-то, делать что-то. Для короля. То ли законное, то ли полузаконное, но явно опасное. И по всему выходило, что отказываться Дженни никак нельзя. Не угрожал, не заставлял одноглазый. Просто оказалось, что иного выхода нет. Если сидеть Дженни в Тинтадже — рано или поздно пронюхают «крестовые», заявятся в гости. В бега пускаться — где девушке спрятаться? Ведь приметная она. Разве что в лес уйти?

— Задачка у нас простая. Дней тридцать займет, не больше, — пояснял шпион, приятно улыбаясь. — Потом вернется молодая леди в Тинтадж, под защиту Короны. Здесь своих прикрыть сумеют.

— А пока я чужачка? — прошептала бледная Дженни.

— Могу заверить в справедливом королевском разбирательстве. Пришлют свидетелей из Фурки, или вас саму туда отправят. Разберутся честно. Семеро мертвецов это не шутки.

— Ты нас вязать прямо здесь будешь? — сжимая кулак, спросил Лит.

— Я вас вязать вообще не буду. Не моя работа. Так что не нужно меня бить миской по голове, — Квазимодо смотрел серьезно. — Я про вас говорить вообще не буду. Мне своих забот хватает. Вас другие найдут. И прикрыть вас будет некому.

— Вот справедливость королевская, — Ёха злобно улыбнулся. — Своим убивать можно, чужим — нельзя. А если мы оборонялись?

— Есть у меня мыслишка, что так все и было. Но я не суд. Убивать никому нельзя. В мирное время, по крайней мере.

— Здорово, — Ёха встал. — Значит, если Дженни на вас станет работать, ей все спишется?

— Многое спишется. Будет считаться, что она уже была на службе.

— Ну и что, что та служба? Вседозволенность у вас, да? — Ёха выругался.

— Как может быть вседозволенность?! У нас закон и порядок. Просто мы войну с «крестовыми» уже ведем, и это нужно учитывать, — объяснил Квазимодо, с интересом глядя на парня. — А ты, наверное, издалека?

— Ну и что? В тюрьму сунете? — с вызовом спросил Ёха.

— Зачем в тюрьму? Пока поработаешь в замке. Под присмотром. Без обид. Нехорошо, если ты сейчас без дела болтаться будешь, разговоры разговаривать. Закончим работу — гуляй по своим делам. Жалование, естественно, получишь. В замке вообще неплохо платят.

— Мне в замке прислуживать?! — Ёха был потрясен.

— Подожди, — Лит кашлянул. — А я?

— Ты с нами прокатишься, — весело объяснил шпион. — Ты же домой, наверное, собираешься? Нам лесной человек не помешает. Работка, в общем-то, несложная.

— Так я не могу ехать. Никак не могу, — с ужасом сказал Лит. — У меня ж Малый.

— Что, правда, твой карапуз? — удивился Квазимодо.

— Сейчас мой.

— Придумаем что-нибудь. Придется поскучать малышу. Хорошую няньку наймем. Я понимаю, вам подумать нужно. Но леди Дженни нам бы очень пригодилась, — шпион посмотрел на девушку. — «Корона» в день, плюс одежда и питание. Я, конечно, человек сомнительный и случайный, без рекомендаций, так что контракт за подписью лорда Фиша вам предлагается. Углежог, тебе «корона» в три дня. Извини, ты не специалист. Но кормить будут хорошо. Ладно, думайте. Только недолго. Я пойду, прогуляюсь.

— Вот сволочи, руки как нагло выкручивают, — Ёха ходил у камина, размахивая кулаками. — Чистая контрразведка. Беляки поганые, погонов только не хватает.

— Не гони. Что будем делать? — Лит смотрел на поникшую ведьму.

— Надо соглашаться, — прошептала девушка. — Если он от лорда Фиша — они меня не отпустят.

— Что за лорд такой? — злобно осведомился Ёха.

— Бывший советник короля. Шпионил по всему королевству, — пробормотала Дженни, и принялась наливать взвара, — руки заметно вздрагивали.

— Ну, если тот лорд уже бывший, а эта покорябанная шпионская морда в одиночку шляется, может его того…? — зловеще прошептал Ёха.

— Скорее он нас — «того», — возразил Лит. — Я его в деле видел. Он всю Фурку в одиночку вырежет и не вспотеет.

— Не надо, — с дрожью сказала Дженни. — Лорд Фиш, говорят, снова к королю вхож. А этот, Квазимодо ваш — жуткий человек.

— Давайте в лес уйдем, — предложил Лит. — Нам только бы из города вырваться. Отсидимся.

— Лучше без глупостей, — неожиданно твердо сказала ведьма. — Он за мной пришел. Если я действительно нужна — заплатят. Может, это и выгодное предложение.

— Спятила?! Это ж шпионы! — вскинулся Ёха.

— Ну и что? Серебро у них настоящее. Если как сейчас зарабатывать — я дом еще сто лет не выкуплю.

— Не в серебре дело, — проворчал Лит. — Деваться некуда. Похоже, война с «крестовыми» готовится. И лучше пусть король их победит. Если наоборот — нам с Ёхой уж точно барку припомнят, и всем нам вместе — Выселки.

— Хм, война? С этой стороны я как-то не посмотрел, — задумался Ёха. — Если война, то лучше быть мобилизованными в самом начале, по крайней мере, хорошее снаряжение выдадут.

— Что ты бормочешь? О деле думай!

— Я думаю, — возмутился северянин. — Я с вами пойду. Не хватало еще мне на королевской кухне помои таскать.

Звякнул колокольчик. Господин Квазимодо прошел в комнату:

— Ну как, сговорились? Я малышу тянучек айвовых принес. Говорят, для роста зубов очень полезно.

— Вы нас не подкупайте, — не сдержался Ёха.

— Ну, малыша я нанимать на службу не собираюсь. Но зубы — важнейший орган в человеческом организме.

— Кому как не вам знать, — буркнула Дженни.

— Зоркий глаз у молодой леди, — ухмыльнулся шпион. — Что по делу скажите?

— Поработаем, раз деваться некуда, — сказал Лит. — Только Ёха с нами поедет. Он у нас лошадьми заправляет.

— Лошади, я извиняюсь, королевскими будут, — шпион разглядывал-приценивался к северянину.

— Все равно я поеду, — заявил Ёха. — Мы в команде работаем.

— Хм, а в Кэкстоне ты раньше бывал? — поинтересовался Квазимодо.

— Нет, не дошел чуть-чуть.

— Леди доверяет молодому человеку? — шпион глянул на Дженни.

Ведьма не очень уверенно кивнула.

— Хорошо. Работа парню найдется. Мы без свиты двинемся, так что на особые удобства не рассчитывайте, — шпион положил на стол приятно звякнувший кошель. — Это на подготовку. Полдня у вас еще есть, с толком пройдитесь по лавкам.

— Утром со скидкой можно скупиться, — заметила Дженни.

— Мы на рассвете отчаливаем, — объяснил шпион. — Сейчас время подороже серебра обходится. Я за вами затемно заеду.

— Господин Квазимодо, но если дитё не устроим… — обеспокоено напомнил Лит.

— Устроим, — заверил шпион. — На няньках Корона экономить не будет. Значит, дамы и господа, увидимся завтра утречком…

Малый жевал упругие ломтики диковинного фрукта, старшие молчали и думали. Не верилось, что вмиг все с ног на голову перевернулось.

— Обманет, — тоскливо прошептала Дженни. — И что нам делать?

— Если война, то делать нечего, — бодро заметил Ёха. — Лучше самим идти, чем потом палками на бойню погонят. Империалисты, они всегда…

— Хватит выдумывать, — буркнул Лит. — У нас только солдат на убой гонят. Народ или отсиживается, или по своей неудачливости под нож суется. Но дело не в этом…

— А в чем?! — возмутился северянин. — Рабочий народ страдать будет, а ты…

— Я сам рабочий народ, — заметил углежог. — Только я верю шпиону. Он меня в Кэкстоне запросто бросить мог, но помог честно.

— Честно? — Дженни горько засмеялась. — Честный шпион? С мордой изрезанной, зубами-глазами фальшивыми?

— Правда, глаза фальшивые? — оживился Ёха. — Я смотрю, как-то он косит левым оком. А как же он видит?

— У него один глаз ненастоящий, — объяснил Лит. — Стеклянный, наверное. Слушай, Дженни, я ему все-таки верю.

— Веришь? Хороша рекомендация. Ты и сам-то, увалень лесной, понял, кого встретил? Он же магии не поддается, убийца отчаянный и ворюга — я же чувствую, — ведьма в отчаянии попыталась ухватить себя за короткие прядки на висках.

— Сами-то мы кто? — хмуро поинтересовался Лит. — Из одной корзинки с ним. Но ты не бойся, нас все-таки трое.

— Ох, успокоил. Он же не поддается, я ему глаза отвести никак не могу. И не понимаю, что за оберег у него такой странный.

— Может и не оберег, — предположил Лит. — Привык он просто. Жена у него из дарков.

— Не болтай! — с неожиданной яростью вскинулась Дженни. — Не бывает такого!

— Может и не бывает, но я сам ее видел, — спокойно сказал Лит.

— Ха, тебя обмануть — что ребенка. Кто она такая была? Коротышка из брауни? Или из костистых груагахов? Или сказочная ланон-ши?

— Уточнять было неудобно. Но она с меня ростом и довольно привлекательная. Красивая, можно сказать. И точно из дарков.

— Да с чего ты взял?

— Она меня не чуяла, — мрачно объяснил Лит.

— В каком смысле? Ты надушенный был, что ли?

— Лит у нас порой попахивает, — вмешался Ёха. — Резковато так. Меня, если честно, в первый раз чуть не вывернуло. Болезнь такая. Впрочем, Лит уже выздоравливает.

Дженни изумленно уставилась на углежога.

— Да ничего страшного, — успокоил её северянин. — Не заразно. Дженни, а ты бы не могла объяснить, дарки — они какие? Физиологически, я имею ввиду. Как люди устроены? Ну, там, в смысле биологии, размножения…

— Да вы совсем сдурели! — ведьма подскочила так стремительно, что Малый уронил свою фруктину.

Хлопнула за ведьмой дверь.

— Ты зачем это ляпнул? — Лит сердито повернулся к другу.

— Что такого? Нормальный вопрос. Совершенно не оскорбительный. Должны же мы знать? Тебя в первую очередь такие детали должны интересовать. Ты же к ней серьезно относишься.

Лит попытался ухватить северянина за шиворот, тот перехватил руку. Малый встревожено пискнул. Лит опомнился:

— Да ну тебя к демонам! Я бы такой вопрос сроду не задал.

— Ну и странно. На прямой вопрос всегда можно получить прямой ответ. И никаких тебе недомолвок. Если у нашей подруги какие-то особенности, так мы это спокойно должны перенести.

— Ты что несешь? Какие особенности?

— Я про дарков внимательно слушаю. Народ говорит, у скоге спина полая и хвосты вроде коровьих. Боуги — вообще коротышки шерстистые.

— Ты сейчас сам шерстистым станешь, — зарычал Лит.

— Ну, некоторые предрассудки в народе бытуют. Полые спины и шерсть — глупости. Но хвост… Вполне возможный атавизм…

— Забудь, — кратко посоветовал Лит.

В дверь стукнули, и яростный голос Дженни поинтересовался:

— Вы долго сидеть собираетесь? По лавкам идти пора.

— Идем, — Лит подхватил Малого, силящегося дотянуться до упавшего лакомства, и шепотом сказал северянину: — Еще про хвост услышу — ищи себе другого друга…

Вновь снег скрипел под полозьями саней. Лит никогда не думал, что придется столько путешествовать. А ведь еще в Тинтадж возвращаться, потом в Дубник. Быстрей бы. Как-то нехорошо, что Малого непонятно кому оставили. Нет, нянька на первый взгляд показалось женщиной достойной — пухлой и улыбчивой, сразу видно — добрая. Сунула дитю пестрого тряпичного коника, — Малый только рот открыл, — не видел подобного чуда. Нет, все хорошо будет. Квазимодо торжественно обещал, что детеныша будут холить и беречь.

Эх, слишком много одноглазый шпион обещал. Например, сказал, что в Дубник за счет Короны можно будет съездить. Порядком удивился шпион, узнав, что у Малого именно там родня живет. Ну ладно, пока одноглазый в точноости выполнял все что наобещал.

Катили с ветерком. Два больших фургона, как у торговцев, только на зиму на полозья переставленные. С деревянными, обшитыми парусиной будками-домиками. Печка, провизии с избытком. Прямо безделье, а не путешествие. Четверка лошадей запряженных цугом, — резвые, сытые. Пятеро верховых, с виду охранники купеческие. Только двигался малочисленный обоз куда быстрее любых купцов. Сбавляли ход, если на тракте кто встречный-поперечный появлялся. Квазимодо ругался, задерживаться не хотел.

Всё чересчур быстро неслось. Лит спешки не любил. В лесу торопиться незачем. Раз начал дело, значит должен и представлять, когда его окончишь. Это у городских все быстрей-быстрей. Гонки на санях устраивают. Покойный дед рассказывал — еще недавно зимой из города в город никто не ездил. Не принято такое было, да и опасались. Не было никаких саней-домиков. Летом по тракту несколько торговых караванов пройдут и все. И куда мир торопится? Не к добру такая спешка.

Впрочем, эти пять дней пути сам Лит никуда не торопился. Натурально бездельничал. И друзья бездельничали. Дженни больше молчала, растирала руки мазями — долечивалась. Ёха или играл с одноглазым в заумную игру — шах-маты, или разговоры разговаривал. Любил северянин потрепаться. Квазимодо охотно разговор поддерживал, — сам болтун порядочный. Правда, в отличие от Ёхи, шпион хитроумно языком болтал. О чем не хотел сказать — не говорил, да так ловко темы менял, что Лит только на третий день такие хитрости и заметил. Но байки у одноглазого были интересные, этого не отнять. То про войны прошлые, то про дарков хищных-редкостных, а то и вовсе про далекие южные моря. Увлекательно.

Лит слушал, пытался научиться в шах-маты играть, следил, чтобы Дженни удобно было. И еще учился ремеслу. Ехали впятером, — компанию дополнял мужчина, по прозвищу Щет. Простой такой, невзрачный, одет тепло, незамысловато. Помалкивать предпочитал. Но руки у него были знающие. Лит быстро перенял, как нож по-новому точить, ремешки хитрыми узлами вязать, сапоги смесью бобрового жира и специального масла смазывать. Совсем перестали скрипеть сапоги, — на охоте большое дело. Много нового довелось узнать. Например, показывал Щет как из короткого колышка надежную ловушку сделать. Ох, и убийственная штучка, — Лит подозревал, что не на оленя такие ловушки ставят. Да, много чего молчаливый мужчина умел.

Лит учился, Ёха тоже присматривался. И Дженни смотрела, хотя и рта не раскрывала. Иной раз сам господин Квазимодо кое-что показывал. Видно, не всю жизнь в господах-шпионах ходил, — руки толковые.

Вообще, Лит бывшего Полумордого уважать больше прежнего стал. Шпион хоть и старшим в отряде был, — охранники, возницы, да и Щет, повиновались ему беспрекословно, но держался со всеми ровно, без крика. Топчанчик за занавеской уступил Дженни. Должно быть, и своим людям что-то шепнул, — на ведьму все смотрели спокойно, приставать никому и в голову не приходило. Еще одноглазый был умным. Может, даже чересчур. Лит поневоле начал себя вовсе уж дремучим неучем чувствовать. Ёха о своей необразованности и вслух не постеснялся заявить. Похоже, и Дженни шпиона по-настоящему зауважала. Хотя по-прежнему опасалась. Впрочем, ведьма всех опасалась. Такой уж характер осторожный.

— Морские змеи умные, — рассказывал Квазимодо. — Как люди. Ну, может чуть поглупее, но только оттого, что все время в воде живут. Но уж охотиться стурвормы умеют. Раньше паре ящеров взять драккар с сорока гребцами — было что чихнуть. Переворачивали корабль и кушали не торопясь. Люди для стурвормов — деликатесная редкость. Змеи смакуют-чавкают, а те из команды, кто еще жив, плыть среди обломков пытаются, да тонут от ужаса.

— Ты это сам видел? — недоверчиво спросил Ёха.

— Да где мне? Люди рассказывают, — шпион улыбнулся. — Может, и привирают. Я только пересказываю. Это там, на самом далеком океане такое творится. Кто ж там был, проверял?

— Хм, я в ящеров верю, ты не думай, — напирал упрямый Ёха. — Но, по-моему, они уже вымерли.

— Может, и вымерли. Может, кто и остался. Сейчас стурвормы людей сторонятся.

— Что так? Объелись? — ехидно поинтересовался северянин.

— Бьют их. Арбалеты сильные появились, эвфитоны. Это такие штуки, вроде большого арбалета.

— Ого! Ты их видел? — заинтересовался Ёха. — На колесах?

— Да больше на треногах или станках этаких, — сказал Квазимодо. — Я как-то картинку видел. Сложная штука эти стрелялки.

Судя по улыбке, врал одноглазый. Наверняка сам видел хитрое оружие. Ёха тоже сообразил, но не обиделся.

— Ладно, мы военные тайны не выпытываем. Что там с ящерами-то?

— А что с ящерами? Бьют их. Мясо не слишком вкусное, но шкура дорогая, — Квазимодо задрал ногу, демонстрируя сапог. — Вот, подметку гляньте. Переплатил, но они того стоят.

Все принялись щупать подметку, даже Дженни не удержалась. Толстая эластичная кожа странного темного цвета. Лит поскреб ногтем и убедился — видел такие сапоги. На Лягушке, что из знаменитого рода фуа, такая обувка была. Да и старший из речников, господин Жозеф, очень похожие сапоги носил. Так и чесался язык про диковинную встречу на реке рассказать, но Лит сдержался. Каждому доверию границы должны иметься. Господин Квазимодо сам тому пример показывает.

— Много чудес на свете, — вздохнул одноглазый. — В наших лесах их полно, а на морях еще больше.

— Далеко до моря? — немедленно заинтересовался Ёха.

— Если с караваном — за полгода запросто дойдешь.

— Сходить, что ли? — мечтательно прикрыл глаза северянин. — Люблю я покупаться, на теплом песочке поваляться.

Все засмеялись. Одноглазый пересел к Дженни. Они частенько негромко разговаривали, — похоже, по делу. Лит уже понял, что ведьму наняли следы прятать. Понятное дело — снег кругом, любой след глаз режет. Шпионское дело сложное. Но за Дженни беспокоиться пока нечего. Вот когда они делом займутся…

— Щет, покажи-ка ту штуку с ножом, — попросил Лит.

Мужчина охотно извлек из ножен узкий прямой нож.

— Следи…

Виртуозное движение пальцев — нож исчез в рукаве. Раз — он снова в ладони. Два — опять исчез, на этот раз рукоятью вперед. И так к делу клинок может быть готов, и этак, — обратным хватом держать можно. Фокус. Очень дельный фокус.

Лит с Ёхой принялись повторять. Второй день мучились без особого успеха. Щет говорил, что к весне станет получаться. Литу, правда, еще и клинок нужно будет сменить — тяжеловат нынешний.

— Щет, а ты с мечом что-то можешь показать? — спросил северянин, играя ножом. — А то я им как дубинкой размахиваю.

— Извини, меч не по моей части, — сказал Щет, легко перебрасывая свой простенький нож из руки в руку. — Возможно, господин Квазимодо согласится…

— Э, что вы язык ломаете? — одноглазый повернулся к мужчинам. — Пока едем, попросту меня Ква называйте. Вернемся в столицу, там титулы вспомним. А насчет меча — могу показать, что умею. Приходилось пару раз воина в деле изображать. Только я чем попроще размахивал. У тебя меч благородный, тут особая наука нужна.

— По случаю клинок ко мне попал, — объяснил Ёха. — Вроде как к тебе сапоги. С «переплатой».

Квазимодо хмыкнул:

— Интересный случай. Оружие недешевое. Похоже, с юга. Редкость. Может, продашь его знающему человеку? А то попадешь на глаза ценителям — могут и следом пойти. Случайную вещь лучше вовремя сбросить. Бывает, начинают спрашивать, откуда взял.

— Это я меч нашел, — сказал Лит. — В лесу. Странно так вышло.

— Что, прямо в лесу? — одноглазый смотрел цепко.

— Ага, в лесу у реки. История такая длинная…

— Ладненько, потом расскажешь как-нибудь, — понимающе кивнул шпион. — Ну, будут нас выпускать или нет?

Остановки были редки, пассажиры ждали их с нетерпением. Можно было размяться на снегу. Ёха щедро демонстрировал свои приемчики, Щет показывал уловки попроще, — такие в тесноте кабака, или на ночной улице, в самый раз. Лит пытался научиться, — вываливался в снегу по уши. Уставшие возницы и охранники подбадривали поединщиков. Лит немного стеснялся, — Дженни наверняка за дурачка неуклюжего принимает. Но возня увлекала, — стоило усвоить один захват, и сам северянин летел в снег, — силы у углежога хватало, похуже было с ловкостью. Господин Квазимодо драчливых развлечений не чуждался, но был поосторожнее, очень глаз свой стеклянный берег. К тому же он как-то мягко сказал Ёхе, что те броски и захваты — не настоящее дело. Всерьез нужно один раз бить, и лучше не пустой рукой. Через бедро бросить или перекувырнуть противника — драчка кабацкая, а не бой. Ёха обиделся:

— Самая боевая борьба. Самооборона без оружия. Допустим, если клинок выбили, или стрелы кончились.

— Лучше в запасе что-нибудь иметь, — шпион похлопал себя по поясу с кинжалом и дагой. — На железках при нашей жизни экономить не стоит. Как говорит одна моя знакомая леди — «голяком ходить неприлично».

— Это леди говорит? — изумился Ёха. — Про железки?

— Я с той леди немного знаком, — подтвердил Щет. — Можешь быть уверен, она нас с тобой в бараний рог свернет без всякого железа. Она и тому морскому змею пасть порвет голыми руками.

Ёха покрутил головой и засмеялся.

— Щет не шутит, — заметил Квазимодо. — Нашей Леди под горячую руку лучше не попадаться.

Спать было тепло, даже жарко. Слышно было, как поскрипывает снег под шагами часовых. Рядом неровно посапывал Ёха, была у северянина привычка — ни с того, ни с сего дергаться во сне. Видно, сны дурные приходили.

Лит смотрел в потолок, по которому прыгали алые отсветы огня печурки. Выспался углежог. Вроде мечта, а не жизнь — везут, кормят, работать не нужно. «Потом вволю повозимся», — повторяет одноглазый. Когда? Где? Ёха приставал, господин шпион только отшучивался. Дженни, конечно, больше знает. С ней одноглазый частенько секретничал.

Поговорить бы с ней. Понятно, нелегко девушке. Теснота, кругом мужчины болтливые. Умываться только снегом приходится. И так девять дней подряд.

Нехорошо. Что-то с братом захотелось поговорить. Тоже соскучился. Лит грустно ухмыльнулся, сейчас брата позвать — живо фургон очистится. Пока кашлять и плеваться на свежем воздухе будут, можно с Дженни словом перемолвиться. Она на брата не обидится, дарки к мертвым проще относятся. Только нужно себя в руках держать. Эх, как там Малый? Не позорится?

— Ну, разомнем наконец ноги, — жизнерадостно провозгласил Квазимодо. Драгоценный искусственный глаз он спрятал, теперь глазницу закрывала темная повязка.

Сумерки сгущались на глазах. Обоз вышел к месту, как и планировали — в самом конце короткого дня. Дорога уже давно опустела, можно было действовать без помех.

Цепочка людей быстро переносила груз через лощинку. Старались ступать след в след. На дне ложбины снегу было по пояс, Лит поднимал оружие и дорожные мешки повыше. Впереди шепотом ругался тяжело навьюченный Ёха. Пробились вглубь рощи.

— Всё, дальше мы сами, — оповестил Квазимодо. — Лит, лапник срежь! Только незаметно.

Ёха остался у горки пожитков. Остальные бегом вернулись к дороге. Лит волок две пышных еловых ветви.

— Езжайте, — сказал Квазимодо. — Все как условились. Ждем десять дней, потом связного пришлем.

— Всё раньше сделаем, милорд, — заверил Щет.

— Езжайте, езжайте, а то всю деревню перепугаете, — махнул рукой одноглазый.

Сани тронулись, верховые устремились следом. На дороге осталась только Дженни.

— Ну, уважаемая, сейчас мы метелками помашем, и ты за дело принимайся.

Пятились, по очереди заметая лапником протоптанную в снегу дорожку. Перешли ложбину.

— Хватит, — кратко сказала Дженни.

Одноглазый, отдуваясь, остановился:

— Нам-то что прикажешь делать?

— Отойдите и не смотрите. Поболтайте о чем-нибудь.

Дженни осталась в густеющей темноте. Мужчины прошли сотню шагов, до рощи оставалось столько же. Лит с тревогой оглянулся.

— Не смотри, — сказал Квазимодо. — Она справится. Что не спрашиваешь, почему я вас в снег выгнал?

— Думаю, так и нужно. Обоз наш до Пескариной Горы дойдет, там и заночует. Утром уже в Кэкстоне будет. А нас вроде, как и не было.

— Соображаешь. В селе лишних глаз полно. По дороге патруль «крестовых» два раза в день ездит. Еще этот снег дурацкий. Вот и приходится всякие магические штуки выделывать. Эх, не люблю я зиму. И магию не люблю. Непредсказуемая наука.

— Ну и обошлись бы, — угрюмо сказал Лит.

— Без милой Дженни? Нет, никак не получалось.

— Отчего же? В Тинтадже магов штук тридцать. И посильней её есть.

— Да я понимаю, что ты за девочку беспокоишься. Что делать, может, ей здесь и безопаснее отсидеться. А колдунов в нашей столице действительно, что черноперки в море. Только не все они для дела подходят. Большинство просто жулики, а из дельных — кто глаза отводить не умеет, а кто леса пугается. Полагаешь, удобнее здесь на морозце, какого-нибудь старикашку в чувство приводить? Твоя-то красавица леса не боится.

— Она не моя.

— Так я не в том смысле. Просто ты с ней раньше познакомился. Вообще-то, разумная девушка.

Лит уныло подумал, что намек прозрачен — куда уж углежогу разумную ведьму-магичку «своей» называть? Надо от этой опасной темы подальше держаться.

— Господин Квазимодо, вы вроде и титул имеете?

— Э, болтливый язык у некоторых. Я такой лорд — скороспелый. Титулом меня король одарил, я себя пощупал-пощупал — ничего не изменилось. Даже глаз не вырос. И денег немногим больше стало. Я вообще домой хочу. Мне достраивать хозяйство нужно. К жене хочу, к малышне своей, — тон шпиона стал неожиданно жалобным.

— Повидаетесь, — неуклюже утешил Лит. — Должность у вас сложная.

— Должность у меня нормальная, — пробурчал одноглазый. — Торговец я. Головой работаю. А вся эта беготня — сугубо временное занятие. Договор у меня с королем. Когда нужно — он зовет. Сейчас и вправду нужно, если «крестовых» вовремя не придавить — всему королевству мало не покажется. Поможем чем можем. Договор нужно выполнять, а, углежог?

— Само собой.

— Вот и я так думаю. Ага, идет наша ворожея.

Дженни молча указала за спину. Цепочка следов обрывалась посреди заснеженной поляны, словно прошедшие передумали и дружно отступили.

— Замечательно, — шпион в восхищении покрутил головой. — Можно считать нас здесь и не было. Давайте продолжим.

Дошли до замерзшего у поклажи Ёхи.

— Тут недалеко. Скоро согреемся, отдохнем, — уверенно пообещал Квазимодо.

Лит вопросы задавать не решился. Не хотелось выглядеть туповатым. Но где здесь отдохнешь? Место открытое, узкие перелески и ясени-одиночки не в счет. Лагерь разбивать в прозрачной рощице? Зачем тогда прятались?

В небе повисла смутная луна. Темная Сестрица утонула в дымке облаков. Начало холодать.

— Что-то я не допру, — пробормотал Ёха, увязая в снегу выше колен — двигаться с двумя мешками на плечах было тяжело. — Нас, случаем, не на убой ведут?

— Не зуди, — предупредил Лит, опираясь о глефу. Огромная холщовая сумка упорно сползала с плеча. И что туда напихали? Не иначе железки кузнечные.

— Здесь дом есть, — сказала Дженни. Она шла последней, относительно налегке — только сумка со снадобьями, да кожаный мешочек с чем-то ценным.

— Веселей, парни, — откликнулся Квазимодо, прокладывающий путь. — Шагов с сотню осталось. Или чуть побольше. Отогреемся.

— Да мне и так уже тепло, — прокряхтел Ёха.

Лит пытался подсчитать, — сколько же ходок придется сделать? Провизии запасли уйму, месяца на два, не меньше. Мука, мясо копченое, мед. Таскать, не перетаскать.

— Ага, пришли, — шпион, и сам взмокший, плюхнул в снег бочонок и мешок.

Впереди темнела ложбина с поросшими кустарником склонами. За ней начиналась очередная прозрачная рощица. Над склоном стоял дом. Явно брошенный, — редкими зубами торчали остатки частокола. Длинное строение утопало в снегу, крыша просела, единственное оконце, забитое досками, подслеповато щурилось на ночных гостей.

— Ни хрена себе! — ляпнул Ёха. — Здесь, что ли? Померзнем как котята.

— Какая никакая крыша, — ухмыляясь, заметил господин Квазимодо. — Устроимся.

— Ну, так пошли, — Ёха сплюнул. — Лучше-то все равно ничего не найдем.

— Сдается мне, нужно поближе к зарослям держать, — шпион продолжал ухмыляться.

В ложбине оказалось по пояс снега. Лит старался шагать нешироко, — иначе идущая следом ведьма совсем увязнет. Взбирались вдоль кромки терновника.

— Стоп, дальше не ломитесь, — предупредил Квазимодо. — Здесь где-то…

Лит удивился, разглядев вход в узкую нору. Вокруг виднелся пятачок смутных, запорошенных следов. И с пяти шагов не догадаешься, что здесь кто-то живой был.

— Волчье логово, что ли? — принялся гадать Ёха, разглядывая отверстие, и стоящую над склоном руину дома.

— И волчье, и лисиное. Да и мыши не брезгуют. Гостеприимная развалюха, — пояснил шпион. — Давайте я первым протиснусь.

— Если волки, то первым я лезу, — заявил северянин. — У меня опыт дрессировки.

— Ну, лезь, — покладисто согласился Квазимодо. — Мы с госпожой магичкой пока насчет следов поразмыслим.

Лит полз за товарищем. Проклятая сумка застревала в узости норы. Стены были обледеневшими, плотными. Ёха пропыхтел:

— Я вот когда-то подумывал метростроевским первопроходцем стать… А это еще что?

Мешок в руках северянина пробил мягкую преграду тряпья, и Ёха соскользнул в короткий колодец. Вокруг была мерзлая земля. Сверху тянуло теплом, тусклый свет играл холодным блеском на отполированных краях колодца. Сверху смотрело непонятное существо в белом балахоне. Ёха вжался в стену, ухватился за рукоять меча:

— Лит, здесь твари!

Существо повыше подняло свечу и сказало:

— Поздно прыгать. Считай, голову тебе откусили. Давай мешок, и лезь в тепло. Квазимодо в норе застрял, что ли? Растолстел, небось, хитрец одноглазый.

Сидели в немыслимой тесноте, пили чай. Вернее, новоприбывшие грелись горячим, а хозяева ужинали. Продукты в убежище закончились два дня назад, потому оба егеря отвлекаться на разговоры никак не могли.

На душе у Лита стало повеселее, — живут же здесь люди. Тепло, светло, печечка крошечная, провизии уйму натащили. Нормально. Вот и Дженни опирается спиной о плечо углежога, — значит, и ведьме не так уж страшно.

— Мы тебя третьего дня ждали, — сказал егерь, обтирая жирные пальцы.

— Виноват, в пути задержались, — объяснил Квазимодо. — Снегу навалило, путь не наезженный.

— Понятно. Кстати, к западу от города снег еще не ложился, — пробормотал второй егерь, макая лепешку в густой мед. — Да и у Кэкстона едва припорошило.

— Значит, так оно и идет? — шпион глубокомысленно погладил щеку, густо разрисованную нитями шрамов.

Высокого егеря звали Крысом. Его подвижный напарник отзывался на чудную кличку Бемби. Работали они возле Кэкстона уже месяц. Шпионили в окрестных лесах, шныряли возле Храма и дорог. Ходили и дальше, на север и северо-запад.

Лит сообразил, что впервые видит натуральных лесных шпионов. Как-то и в голову не приходило, что такие вообще существуют. Лихие парни. Одни бесформенные балахоны из белой, обшитой лентами и лоскутами ткани, чего стоят. Такого охотника в сумерках увидишь, непременно в штаны наложишь. И кто такой наряд выдумал? Ведь с виду — дарки непонятные, но явно немирные. И оружие у них диковинное. Кому может прийти фантазия копья и луки черной и белой краской испятнать?

Егеря разговаривали с Квазимодо. И Дженни с ними сидела. Допущена, значит. Обидно немного. Лита и северянина попросили с поклажей разобраться, под холодной стеной продукты припрятать.

— Натуральные диверсанты эти егеря, — с завистью бубнил Ёха, укладывая мешки под провисшие под грузом снега балки. — Король-то не дурак, оказывается. Экую разведку завел.

— Не наше дело, — пробормотал Лит. — Аккуратнее клади. Досками прикроем. Сунется кто случайный, не разглядит.

— Да, засидка здесь серьезная, — согласился северянин.

Егеря успели устроить в развалинах хитроумное шпионское гнездо. Выход под землей тайный, и еще один, запасной, через крышу. Чтобы тепло сохранять внутри слишком большого дома, возвели завал из досок и бревен — с виду груда неопределенная, а на самом деле — шалашик-сарайчик, в котором хоть и не разогнешься, зато уютно. Обустроились егеря, словно век здесь жить собрались, хотя заходили изредка — отдохнуть и поспать спокойно. Лесные люди. Лит и сам себя лесовиком считал, но сутками в снегах таиться поостерегся бы. Враги поймать-то вряд ли поймают, но вот холод и зверьё никаким балахоном не обманешь.

— Тесновато нам будет, — вслух размышлял Ёха. — Великоват гарнизон для такого блиндажа. Ведьмочка наша опять в казарме оказалась.

— Не гони, говорю! — обозлился Лит. — Не наше дело. Мы нанялись, так что работай и помалкивай. На хрена ты сюда всю колбасу приволок? Промерзнет ведь.

Егеря ушли на рассвете. Выползли вместе с Квазимодо небывалыми снежными ящерицами. Лит проснулся и успел заметить, как они исчезают. Ёха и Дженни спали, девушка уткнулась в плечо северянина, оба дышали согласно и размеренно. Лит смотрел с тоской. Пламя свечи чуть покачивалось, бросало тени на спящих людей и распиханное по углам оружие. Вскоре вернулся шпион:

— Не спишь?

— Да сколько можно? Выспался в фургоне.

— Это хорошо. Рассветет, по очереди будем за округой приглядывать. В той части дома под крышей насест сделан. Соломы чуть-чуть наскребли, пара плащей имеется. Лучше нам видеть, что на белом свете творится…

На белом свете было скучно. Снег, безлюдье, лишь ворона иногда пролетит. Ёхе повезло — видел зайцев. Господин Квазимодо скучной работы не чуждался, регулярно сидел на досках у вскрытой соломенной крыши, смотрел на рощи и пустошь. Может и не до конца доверял парням. Лит его вполне понимал — непроверенные они с Ёхой. В свободное от поста время сидели в теплой тесноте, опять разговоры разговаривали. Квазимодо всякие смешные случаи рассказывал, о лесе расспрашивал, — хотя и сам он по чащам явно хаживал, но Лита слушал с интересом. И о ремесле углежога, и о зверьках и богах здешних мест. Дженни тоже слушала, но сама опять молчала. Иногда они с одноглазым подолгу шептались о чем-то секретном. Лит упорно не подавал виду, что обидно. Тайны углежога не манили, просто охота была голос ведьмы услышать. Может, что-то не так сделал, раз злится? Но она, вроде и не злилась, просто разговаривать не хотела. И то правда — зачем углежог нужен, если в собеседниках умный, пусть и одноглазый, лорд. Лит иллюзий не питал, просто не мог отказать себе в удовольствии на ведьму лишний раз глянуть. Понятно, тайком смотрел. Интересная она была в мужском наряде. Штаны теплые уже во время дороги подогнала-ушила. Теперь мешком одежда не висела, теплая куртка с капюшоном и штаны девушку в молодого парнишку почти окончательно превратили. Но Лит к колдовству слегка привык. Может, потому и казалось что короткая стрижка ведьме подходит. И сапоги, серым волчьим мехом опушенные, тоже очень ладными казались. Как ни крути, а красива ведьма-дарк.

Лит сидел на подостланной соломе, укутавшись в плащ. Ёха, свесив ноги, устроился на другой доске. Он свою смену уже отдежурил, пошел, попил отвара, и вернулся, — дышать свежим воздухом. Видно, тоже не шибко нравилось северянину, когда при нем секретничают. С другой стороны, разогнуться и кости размять только в холодной части дома и можно. Наружу свое воинство Квазимодо только в темноте выпускал — нагрести в котелки снега, умыться, ну еще что. Для дневных нужд вторая часть дома имеется. Не сильно-то разгуляешься.

— Просторная здесь земля, — задумчиво пробубнил Ёха, озирая белую пустошь. — Людей почти нет, а всё кто-то козни строит, всё кого-то подмять под себя норовит. Ладно бы тесно жили.

— Тесно и живут. В городах землю под дом купить — всю жизнь серебро копить нужно.

— Бесправие полное, — живо согласился Ёха. — Все ваш хваленый король. Нет бы разнарядку дать: на одного лорда-бездельника, чтобы приходилось десять ткачей, пять кузнецов, шесть плотников…

— Светлая мысль. Ты всех просчитай, запиши, и в королевский замок прошение передай, — посоветовал Лит. — Только воров, нищих и сборщиков налогов не забывай, не обездоливай. Да, и шлюх прибавь. Без них город все равно не проживет.

— С проституцией нужно бороться, — убежденно сказал Ёха.

— А кто мне про веселую рыженькую рассказывал?

— Частный случай. Перевоспитывать нужно. Ворюг — к ногтю. Нищих — на работу. Всё уже придумано и обосновано. Воплотить нужно. Короля за границу выставить…

— Угу. Думаешь, новый король лучше будет? Или на «крестовых» надеешься?

— Святош к ногтю в первую очередь, — сурово отрезал северянин. — Короля судить народным трибуналом. Если есть смягчающие обстоятельства, пусть сдаст награбленные у народа ценности и проваливает в эмиграцию, или искупает вину честным трудом.

— Ох и гонишь. Выдерут тебе когда-нибудь язык. Хорошо если башку на плечах оставят. Ты же у короля сейчас на жаловании. Честно получается?

— Я пока от Короны ни единой монеты не получил, — резонно возразил северянин. — Кормежка не в счет, я ее отрабатываю. А тебя понять не могу. Чего ты за этого самодержца с вороной на гербе так заступаешься? Классовую близорукость проявляешь. Он же за счет такого трудового народа и благоденствует. Жандармерию содержит, надзирателей и шпионов. Думаешь, Квазимодо свой парень? Пока мы нужны — друзьями будем. А потом первый нас и заложит. А может и похуже. Думаешь, не придет ему мысль на нас королевское серебришко сэкономить?

— На тебе точно экономить не буду, — негромко сказали снизу.

Лит придержал едва не свалившегося с доски Ёху. Господин Квазимодо подошел неслышно и теперь хмуро, снизу вверх, разглядывал приятелей единственным глазом.

— Подкрался, а? — растерянно пробормотал Ёха. — Ну, подслушал, дальше что?

— Я всегда тихо хожу, — сказал одноглазый. — Вот в замке каблуками топаю, там тоже пугаются как бабы беременные. Делать с тобой я ничего не буду, сначала задание завершим. Потом серебра получишь, сколько причитается. И лично от меня премию — десяток «корон» и пинок под задницу. Чтобы звенел подальше от земель Ворона.

— Не нужно мне твое серебро кровавое, — с яростью сказал Ёха. — Я не зарабатывать шел. А насчет пинка, еще посмотрим, кто кому отвесит.

Одноглазый неожиданно ухмыльнулся. Довольно пренебрежительно, что привело Ёху в ярость. Ухватившись за балку, парень спрыгнул вниз. Встал перед шпионом, расправив плечи.

— Я пинать себя не позволю и за все сраное серебро вашего королевства.

Квазимодо позы не изменил, лишь вздохнул:

— Смелый ты, только думать не умеешь. У меня дети поразумнее будут. По молодости да убогости тебя и не трогают. За твоей сопливостью и Пришлого человека не сразу разглядишь.

— А если и Пришлый, так что?! — с вызовом спросил Ёха. — К ногтю? Расисты вы. Пришлые вам не нравятся, дарки не нравятся. Зато королю и богам своим выдуманным задницу так лижите.

— Иные дарки мне нравятся. И многих Пришлых я уважаю, — Квазимодо продолжал улыбаться. Сейчас стало очевидно, что верхняя губа его когда-то была сильно искалечена. — Ты, паренек, пасть свою глупую захлопни. И молчи, пока под моим началом ходишь.

Лита эта кривая улыбка жутко напугала. С такой людей режут. Нарвется Ёха…

— Король — вор, и ты — вор, — ляпнул северянин. — На народном горбу едете, интриги плетете.

— Вором я действительно был, — холодно согласился Квазимодо. — Отрицать не буду. Давно это было, завязал я. Только иной раз кому-то нужно и ручки испачкать. Иначе, ослы вроде тебя и вовсе в мире выведутся. Скучно без дураков станет…

— Лизоблюд! — Ёха ухватил шпиона за ворот, тут же схлопотал хитрый удар локтем, охнул, но все же кинул противника через бедро. Квазимодо в долгу не остался. Оба рухнули на обледеневшее гнильё. Сквозь прорехи крыши посыпался снег. В белом тумане мигом вскочили, полезли друг на друга… Лит свалился на обоих сверху, снова сшиб с ног:

— Одурели?! Хватит…

Кто двинул его под ребра, Лит так и не понял. Наверное, Квазимодо, — боль сдавила как-то редкостно. Мыча, Лит драчунов все-таки не выпустил, втроем свалились на скользкие бревна. Драться было жутко неудобно. Ёха взвыл от боли в захваченной руке, в ответ боднул шпиона лбом в лоб, разнесся явственный стук. Самого Лита крайне болезненно лягнули в голень.

— Ах, весло вам в гузку! — Лит еще удерживал за куртки, но оба рвались как бешенные. Что делать?!

— В снег их окуни! Помочь должно!

— Да как ты их окунешь?! Вон, какие прыткие.

— Промеж них лезь, пока за ножи не взялись.

Лезть промеж не понадобилось. Драчуны, кашляя и задыхаясь, рванулись к норе, попрыгали вниз ошалевшими кроликами. Было слышно, как скребутся, торопясь на свободу.

— Ой, сдохну! — простонал Ёха.

— Да ползи быстрей! Задохнемся! — захлебывался шпион.

Лит, держась за ногу, сел. Сцепятся снаружи? Вряд ли. Пока еще отплюются.

Из-за заснеженных бревен высунулась испуганная Дженни:

— Вы, что, с ума сошли?!

— Поспорили малость. Я их пугнул, — пробормотал Лит.

— Дрались? Ты их обоих?!

— Да воняю я просто, — с тоской сказал Лит. — Как с братом поговорю, так и… Мертвый у меня братишка.

— Это как? Ты разве некромант? — глаза ведьмы округлились.

В другое время Лит порадовался бы девичьему удивлению, но уж очень голень болела.

— Не некромант я. Просто воняю. Слушай, ты бы глянула, что у них. Вспылили они шибко.

Дженни нырнула в нору. Резво задвигались ноги в красивых сапогах. Лит полюбовался, и принялся ощупывать собственную ногу. Видят боги, как копытом приложили. Снегом надо бы охладить.

Дженни вернулась в самый неподходящий момент, — углежог сидел в одном сапоге, шипя, морозил снегом ногу.

— Дай-ка, — девушка сложила пальцы щепотью, вывела над мокрой ногой короткий знак. Боль тут же уменьшилась.

— Спасибо, — прошептал Лит, стыдливо хватаясь за сапог.

— Снег еще подержи. Болит ведь.

— Ничего. Потерплю. Грязный я.

— А я?! — сердито поинтересовалась ведьма. — Мне легко замурзанной сидеть?

— Чего ты? — испугался Лит. — Ты аккуратная, я просто беспокоить не хочу.

— Тьфу! — Дженни сплюнула совсем как невоспитанный северянин. — Прекрати, углежог. Ничего ты в жизни не понимаешь. Хватит, говорю!

Лит сдернул сапог, зачерпнул снега:

— Держу. Не кричи.

— Да я не про ногу. Хватит на меня вообще смотреть. Вовсе я не картинка. Не цветок весенний, не бабочка.

— Я же не смотрю, — прошептал Лит.

— Ну, да. В спину не считается. И когда я сплю, не считается. Ты гадина вертлявая, углежог. Я тебе не пряник. Уставишься как дитя. Я глупею под твоим взглядом.

— Ничего ты не глупеешь, — сумрачно сказал Лит. — Я как могу, стараюсь. А разонравиться ты мне, все равно не разонравилась. И не время об этом говорить. Что они там делают?

— Сидят на снегу, плюются, — Дженни покачала головой. — И почему боги мужчин такими дурнями делают?

— Богам виднее. Слушай, они драться там не будут?

— Они и так все в соплях. Даже плачут. Ты правда так… пахнешь?

— Нет, они шутят. Знаешь, как в деревне меня звали? Диким Вонючкой. От народа, как вечно бубнит Ёха, правды не скроешь. Уродом я родился.

— А меня родной дед «сосновой ублюдкой» называл, — бесстрастно сообщила Дженни.

— Глуповатый у тебя дедок был, — Лит поднялся. — Помыться бы мне.

Неловко день кончился. Поужинали в тишине, каша с ломтиками копченого мяса вдруг невкусной оказалась. И лечь норовили смешно — вроде как порознь. Только попробуй уместиться, если в «шалаше» и вдвоем не развернуться. Лит издеваться не стал, спорщики и без того были злые. Зато Дженни предпочла быть рядом с углежогом. Ночью Лит чувствовал, как девушка лбом к его плечу прижимается. Хм, может, пусть каждый день дерутся? И им развлечение, и другим хорошо.

Утром, после завтрака, Квазимодо сказал, обращаясь к печурке:

— Тупо, господа. Видимо, безделье нас с ума сводит.

— Чего там, — насуплено пробормотал Ёха. — Я служить не отказываюсь. Но свое личное политическое мнение имею, и иметь буду.

— Ну и имей, — немедленно разрешил шпион. — Только держи его при себе. Иначе получается, что левая рука вперед гребет, а правая назад.

— Да все у меня с руками нормально! — вскипел Ёха.

Вдруг оба согласно кивнули головами, сунулись рожами в грязные миски. Тут же испуганно откинулись, словно боясь утонуть.

— Эй, чего это!? — возмутился Ёха, вытирая подбородок.

— Охладитесь, — кратко объяснила Дженни.

Квазимодо осторожно вытер лоб, на котором красовалась давешняя крупная «шишка» и вкрадчиво сказал:

— Леди, вы бы меня на неожиданность не подлавливали. Я ведь и нервозность проявить могу.

— Все могут, — резко сказал Лит.

Шпион уставился на парня, — очень внимательно, — именно тем оком, пустота которого под тряпичной повязкой скрывалась:

— Рычишь, значит, углежог? Ладно, пойду-ка я посмотрю, что на свете делается.

Он отправился под крышу, а Дженни сердито зашептала:

— Зачем вмешиваешься? Как дети. Малый, и то поразумнее.

— Лит, понятно, за тебя вступился, — пробурчал Ёха. — Обнаглел, одноглазый. Того и гляди зуботычины раздавать начнет, аристократ бандитский. Мы рабы, что ли?

— Заткнись, болтун неугомонный! — зашипела ведьма. — Он же тебе нож вставит, ты и мигнуть не успеет. Не доводите одноглазого. Улитки вы против него. Нам ведь еще дней десять здесь сидеть. Не нарывайтесь.

— Я свободный человек, — буркнул северянин. — Что десять дней, что двадцать — на цепь меня никто не посадит.

Десять дней сидеть не пришлось. Едва Ёха на пост заступил, сменив после обеда углежога, как новости появились. Стукнула по крыше «шалаша» брошенная сверху деревяшка. На шум мгновенно вскочил только что крепко спавший Квазимодо. Северянин громким шепотом сообщил с насеста:

— Вроде орет кто-то.

Лит, стоя посреди бревен, напряженно прислушивался.

И вправду, доносилось что-то отдаленное, вроде, — «А-ааа! А-ааа!».

— Меня, кажется, зовут, — быстро сказал Квазимодо. — Девочка и Лит — со мной. Ёха — по сторонам следи.

— Понял, — северянин вертел головой, стараясь не высовываться в провал крыши.

Одноглазый торопливо снимал чехол с рогов своего арбалета: мелькнули стальные вороненые дуги, лакированное ложе. Мешочек со стрелами был уже у шпиона на поясе. Лит машинально проверил свой топор, надежно ли в петле сидит? На него вся надежда. Глефу-то в деле еще не пробовал.

Дженни щупала рукоять своего ножа. Ох, ведьма-то куда?

— Пошли, — увешанный оружием Квазимодо первым нырнул в нору.

Снаружи было вроде даже теплее. Сели в снег. Дженни была бледна, не живее того снега. Боится, бедняжка.

Дождались крика.

— Там, — определил шпион. — Лит, разведай. Без спешки, аккуратно. Я — вдоль ложбины. Прикрою. Дженни, наверх выберешься — только наблюдай. Без ахов и суеты. Служба у нас.

— Понятно, — Лит, не оглядываясь, полез на склон.

Шагать по нетронутому снегу было странно. Отвык в тесноте. Пустошь казалась мертвой. Серой огромной простыней накрывало мир небо, — точно как простыня на кроватях в том постоялом дворе, где с Дженни повздорили. Смотрит сейчас девчонка. И шпион следит. Но все равно вроде в одиночестве идешь. Забылось совсем, как одному ходить-бродить.

Лит увяз чуть ли не по пояс. Нарочно ямы рыли, что ли?

— Ка-ааа… — донесся крик-стон.

Ага, поближе к тем кустам получается. Лит обтер рукоять глефы, и, стараясь не суетиться, полез вперед.

Человек лежал в снегу, тесно подтянув колени к груди. Видно, долго барахтался в изнеможении, — снег кругом примят. Цепочка неровных следов ведет от рощи. Вон там он еще раз падал.

Лит приготовил глефу, осторожно двинулся к незнакомцу. Тот на скрип снега поднял голову. Бледное, аж сине-желтое, измученное лицо. Щет.

— А, углежог. Где Ква?

Лит огляделся, — ничего подозрительного. Присел:

— Ты чего? Ранен?

— Подыхаю, — Щет пытался сплюнуть, желтая слюна повисла на подбородке. — Где Ква? Вам уходить нужно. Он ушел? Я рассказать должен…

— Здесь он. Прикрывает. Давай-ка, — Лит взялся за лежащего человека.

Нести было неудобно. Щет был мужчиной костистым, да еще ноги волочились, снег пахали. Лит нес, раненый стонал и ругался неразборчиво. На его спине куртка смерзлась темным, — видно, в лопатку задели. Еще, похоже, бок подранили.

Навстречу прыгал по снегу Квазимодо, — арбалет за спиной, торопится.

— Давай!

Вместе нести стало легче. Съехали в ложбину.

— Следы по-быстрому прикрой, — приказал Квазимодо. Дженни кивнула, поднялась повыше. Мужчины начали втискивать раненого в нору.

— Ох, сука, брюхо мое! — страшно застонал Щет.

Квазимодо волок раненого за шиворот, Лит подталкивал сзади. Щет стонал, обмирая.

— Помочь? — спросил сверху Ёха.

— Следи. На тебя надеемся, — скрипнул зубами Квазимодо.

Раненого затащили в тепло.

— Куда тебя подрезали? — шпион торопливо разбирался с завязками обледеневшей куртки товарища.

— В спину и бочину, — прохрипел Щет. — Да не в том дело. Подыхаю я. Ква, они всех траванули. Всех наших. Как крыс потравили. Понимаешь, в сам город нас не пустили. Новый порядок Торговая гильдия завела — у ворот постоялые дворы для приезжих. Вроде так всем удобнее. Мы высовываться не хотели. Все нормально было. Я письмо успел передать. Обе записки забрал. Вернулся к ужину. Отравили, юлдаки поганые.

— Всех? — Квазимодо согнулся на коленях, почти прижимался лицом к сине-желтому лицу товарища.

— Думаю, всех. Я сел жрать. Потом заскребло на душе — чую, что-то не то. Думаю — трактир обкладывают. Вышел во двор. Тихо вроде. Тут живот крутить начало. Я в сортир. Тут «крестовые» пришли. Чего им нас сторожить было? Сидели в трактире спокойно, ждали когда наши корчиться начнут. Я через крышу тихо свалил.

— Так, опять у нас сорвалось, — Квазимодо хмыкнул. — Ну и дурят нас. Ничего, Щет, сейчас ворожея поможет. Дырки обработаем, забинтуем…

— С брюхом бы… — простонал Щет. — Жжет, терпеть мочи нету. Я, когда на крыше прятался, слышал, как орали нашим — «Кто говорить начнет, тому противоядия дадут хлебнуть». Думаю, врали, а, Ква? Не будут они живых оставлять. Хотят только вызнать, зачем мы в Кэкстон шли. Твари, сиповки дешевые, я же всего пару ложек съел. Вкусная была похлебка. Ах, зараза.

— Сейчас полегчает. Лит, девчонку зови. Где она застряла? — зашипел одноглазый.

Лит прополз по норе. Дженни сидела на корточках, — заморилась следы скрывать.

— Худо человеку, — неуклюже сказал Лит. — Одноглазый просит помочь.

— Не получится, — медленно сказала Дженни. — Вухфрехова молока он глотнул. Даже глаза посинели. Умрет.

— Как же так? Он же дошел. Придумай что-нибудь.

— Дошел. Теперь умрет. Углежог, ты меня вечно не за ту принимаешь, — голос у девушки был печальный. — Я не ведьма, и не настоящая целительница. Что я могу? Я лишь иллюзии плету. Кого обман от смерти спасал?

— Сотворить нужно что-нибудь. Храбрый человек. Давай что-то делать. Как сумеем. Боги помогут.

Дженни кивнула и первой полезла в нору.

Квазимодо пытался поить товарища водой. Щет сделал глоток, другой, — и согнуло-свернуло его так, что каблуками в доски застучал. Рычал страшно. Шпион удерживал его за плечи, придавив к разостланным плащам:

— Сейчас пройдет.

Дженни отстранила одноглазого, одну руку положила на мокрый лоб Щета, другой начала складывать над животом бедняги сложные знаки. Пальцы танцевали, плетя в воздухе узоры.

Щет кашлянул, стыдливо вытер рот:

— Ох и гадостно. Брюхо уже и воду не берет. Подохну. Так, красавица?

— Отлежишься. Сейчас боль сниму. К вечеру еще разок поколдую, — мягко сказала Дженни.

— Ну, ладно. Знал, что не судьба дома умереть, — разведчик пытался свернуться на боку, обеими руками обхватывая свой злосчастный живот. — Ква, ты моих не забудь.

— Не скули. Полегчает скоро.

— Ясное дело, — Щет дышал часто, сдерживая боль. — Только ждать вам некогда. Уходить нужно. Кто-то из наших мог сдуру и понадеяться на снадобье, сболтнуть лишнее.

— Ничего. Пока еще найдут. Наши в обозе только место на дороге знали.

— По моим следам придут, — пробормотал Щет. — Я следы путал, да уж соображал плохо. Через городские ворота в чужом фургоне норовил проскочить, да не слишком-то удачно получилось. Пойдут следом, шелупень дристливая. Уходи, Ква. Записки в куртке. Кровью, вроде, не залил. Плохо в Кэкстоне. Считай, открытый бунт. Снега нет. Говорят, сам Светлый помогает к походу на короля готовиться. Уходят копейщики «крестовые», Ква. Болтают, что выступили уже.

— Да куда они выступить могли? Лесами, что ли, отправились? Проще под речной лед прямо сотнями занырнуть, — Одноглазый вытащил из рукава товарища тщательно сложенные бумаги, пытался прочесть при неверном свете свечи.

— Они что-то начали, — убежденно прошептал раненый. — Предупредить надо бы. Уходи, Ква. Вернутся с армией, вырезать их всех подряд и выжечь. Жаль, я уже не смогу.

— Спокойно, все предупреждены. Сделаем их как свиней одуревших. В Кэкстонском замке что?

— Вроде нормально. С тем с десятником нашим встречался, будут держаться. Наместник, правда, совсем отупел. Ты же его знаешь…

— Чучелом он был, пусть чучелом и остается, — Квазимодо вглядывался в лицо товарища. Щет темнел на глазах. — Что о храме нового говорят?

— Паломники туда уходят, до весны строить будут. Там копейщиков полным-полно. Сотен семь-восемь, не меньше. Ква, уходить бы нужно, — разведчик вдруг широко-широко распахнул темно заблестевшие глаза. — Мне вроде лучше. Ква, уходим. На хвосте они уже.

— Лежи. Есть время. Соберемся да и двинем. План есть хороший.

— Ква, ты сына моего не забудь, — сонно прошептал Щет. — Кобылища-то моя сильно горевать не станет, а мальчику учиться нужно. Пожалуйста, Ква…

— Да что ты заладил? Когда я тебя обманывал? Отлежишься, мы еще весной в Ивовую долину съездим. Выпьем с горцами. Кстати, как трактир этот проклятый назывался?

— «Три кролика». Ква, ты их… — Щет шумно, умиротворенно вздохнул.

Дженни, до сих пор сидевшая напряженно, ослабла, ссутулилась. Квазимодо быстро глянул на девушку.

— Всё. Ушел он, — прошептала ведьма. — Я помочь никак не могла.

— Вухфрехово молоко, так? Не пожалели денежек, — шпион покачал головой. — Ладно, сочтемся. А тебе спасибо. Помогла. Кто б меня так мягко проводил. Лит, чего смотришь? Барахло собираем и драпаем. Похоронить бы бойца…

Могилку Лит выкопал на месте костра, земля была теплая, податливая. У запасливого шпиона в вещах имелась чудная короткая лопатка с удобным черенком. Мертвый лег уютно, набок, поджав колени, так и не отпустив свой истерзанный демоновым пойлом живот. Квазимодо присел, накрыл темное лицо товарища краем плаща. Поставил в изголовье кружку, плеснул пахучей можжевеловой жидкости, положил кусок лепешки и горсть мелко нарезанной вяленой рыбы.

— Ну, любили мы с тобой иной раз за кружечкой посидеть. Хорошим ты был бойцом и умным человеком. Спи спокойно. Сына твоего мы с королем не забудем. До встречи, друг. Как любит повторять наша Леди — «по ту сторону хороших людей всё больше».

Землю тщательно разровняли, насыпали сверху золы. Мешки с наскоро отобранной провизией и вещами уже ждали. Снятый с поста Ёха нетерпеливо переминался:

— Куда теперь? Если в общих чертах? Или тайна?

— Вижу два варианта, — пробормотал Квазимодо. — Сразу вам в Тинтадж бежать не с руки. Перехватят. Пробирайтесь к Литу, у него здесь недалеко домишко имеется. Попробуйте отсидеться.

— А ты? — угрюмо спросил Лит.

— Так у меня еще дела. Отступать мне вроде не с чего. Тем более, дружочки мои «крестовые» так и ждут, что я к королю смоюсь. Не люблю, когда за мной гоняются. Лучше уж самому пошарить-поохотиться.

— Один, что ли, пойдешь?

— Почему один? Егеря недалеко, встречусь с ними. Есть у меня наметки где «крестовых» поскрести.

— Нормально, — возмутился Ёха. — Вы, значит, продолжаете охотиться, а мы — пошли вон? Вроде иначе уславливались.

— Обстоятельства изменились. На мой план замечательный стурворм целую кучу наклал. Теперь не ждать, а побегать придется, — шпион туже затянул ремень с оружием. — Выносливые люди мне бы пригодились. Но если идти со мной — здорово похудеете. Вам выбирать.

Лит сдержался, на Дженни не посмотрел. Понятн, — куда она, туда и идти придется. Не бросать же ведьму.

— Ква, я с тобой пойду, — тихо сказала Дженни. — Я все-таки лесная. Раз подряжалась, справлюсь.

Лит чуть не вздохнул от разочарования. И что ей стоило что-нибудь другое сказать? Ушли бы. Потихоньку, лесом, чащей. Действительно, и в хижине пожить можно. Не дело девушке по зимнему лесу шастать.

— Мы вечно на что-то напарываемся, — прошептала ведьма. — Как тихо не сидим, а сами же шею в петлю суем. Лучше у Ква поучиться. Пусть не на нас охотятся, а наоборот. Может, и не попадемся с таким ушлым лордом.

— От охотничков я вас, скорее всего, уведу, — заверил Квазимодо. — Только потом придется самим на добычу прыгать. И не поручусь, что мы сослепу вег-дича за хрен не ухватим.

— Справимся. Не впервой, — Ёха ответил, естественно, за всех.. — Пошли, что ли?