Заноза для Огненного демона. Новогодний переполох в Рэйлине

Глава 1

Александра

- Сань, осторожнее.

- Слюнями всё зальёшь.

- Да куда прёшь? Место девочек на заднем сиденье.

- Боже ж мой. Какой красавчик. Бока, панель, задница, - это уже я, а перед этим подколы парней, работающих со мной в одном сервисе. – Я бы на таком погоняла.

Мой восторг был связан с потрясающей лошадкой жёлтого цвета восемьдесят девятого года выпуска. Суперкар английского производства – мечта такой неправильной девушки, как я. Моим подружкам подавай наряды, украшения, духи, различные сладости, а я прусь от машинного масла, бензина и мощного движка под капотом.

- Коль, забери у неё балонник, пока она не разукрасила нас перед новогодней карпоротивкой, - прикрикнул дядь Егор, отклоняясь от моих взмахов.

- Толку-то, - парировал Колян. – Заберёшь ключ, так Санька за кувалду схватится. Лучше отойди подальше.

Ну да, моя дурная привычка махать всем, что попадает под руку. Шесть лет фехтования, отработка выпадов с домашней утварью, темпераментный характер, доставшийся от бабушки с итальянскими корнями. Гремучая смесь и маниакальная потребность сжимать что-нибудь в ладонях, выплёскивая энергию в момент общения. Страшно говорить, что происходит, когда я возгораюсь, нервничаю и бесконтрольно выбрасываю адреналин. Страшно не мне, а находящимся рядом.

- Санёк, кончай облизывать, - не выдержал Димыч, когда я погрузилась по пояс в салон автомобиля. – Нам её ещё надо успеть на подъёмник подвесить и разобрать ходовую. Срочный заказ. Клиент платит двойную таксу за работу в праздничные дни.

- Так что не расслабляемся на Новый год, - добавил дядь Егор. – Второго жду всех на работу.

Недовольного мычания никто не издал. Такие экземпляры попадали к нам редко, так что руки чесались у всех. Если бы не новогодний сабантуй, организованный руководством в баре, мы бы с удовольствием провели ночь здесь.

- За работу, мужики, - натянул перчатки начальник, он же дядь Егор. – А вас, леди, попрошу вернуться к телефону и закончить годовой отчёт.

Я ещё раз провела ладонью по острому, переднему крылу красавчика, с завистью посмотрела на Кольку, цепляющего крепления от подставки к опоре днища, и поплелась за стойку ресепшена, собираясь разделаться с отчётом за пару часов, а потом присоединиться к парням и Мартину.

Телефон молчал, притихнув пред новогодней суетой, цифры споро ложились в колонки, и уже через два часа я резво помогала скручивать гайки, вдыхая полной грудью аромат старого масла. От натуги и пота мейкап потёк, чистенькая блузка обзавелась пятнами, так как время на комбинезон тратить я не стала, а выбившиеся из косы пряди искупались в густой смазке. Что ещё нужно для счастья? Лучший день в моей жизни.

- Всё, - отбросил грязную тряпку Егор. – Встречаемся через три часа в баре.

- Сань, давай подвезу, - кивнул на выход Коля, освобождаясь из спецовки.

Знаю, что нравлюсь ему, и на вечеринке он обязательно попытается подбить клинья, но длинный, жилистый паренёк, крутящий со мной гайки, не предел моих мечтаний. Я люблю здоровяков, которым не стыдно стянуть футболку и показать для чего мужику даны руки, а отдельный фетиш, это яремная впадина и её высота на уровне моего носа. Так что в роли водителя Колька тянул, а на бойфренда не дотягивал килограммов тридцать железной мускулатуры.

- Спасибо, Коль, - подхватила рюкзак и выпорхнула на мороз, глотая колючую свежесть вечера.

Уже дома, выйдя из ванной, стояла перед открытыми дверьми гардероба и задумчиво теребила вешалки с невесёлым ассортиментом, где основную массу занимали брюки, рубашки и жакеты. Несколько платьиц грустно притаились в углу ещё с момента моей институтской жизни, но они абсолютно не подходили для новогодней вечеринки. И тут глаза зацепились за ярко-жёлтый цвет, точь-в-точь такой-же, как у Мартина, оставшегося висеть на подъёмнике без ходовухи.

Два года назад, костюмированная вечеринка, посвящённая выпускному в универе, где я получила диплом с нужной профессией – экономист в банковской системе, но так и ни дня не проработала по специальности. Как ошивалась в сервисе с дядь Егором, так и осталась там в виде офис-менеджера, по совместительству тестировщик электронного оборудования.

Вернёмся к костюму – платье пастушки, еле прикрывающее задницу, и изюминка жёлтого безобразия – белые панталоны с рюшами на попе и штанинках. К нему раньше прилагался посох с атласными лентами, но он пал смертью храбрых, когда вытягивали из грязи Пашкин део, застрявший при подвозе пьяных выпускников к реке.

Надела и порадовалась, что за два года не набрала ни грамма дополнительной прослойки к весу. Как была стройняшка, не досыпая перед сессиями, так и осталась, несмотря на постоянные перекусы гамбургерами, пиццей и хот-догами.

Подправив макияж и накрутив лёгкие кудри под названием – ветер в голове, застёгивала мягкие сапожки, когда в вечерней тишине, готовящейся взорваться в двенадцать часов, задребезжал телефон, а на экране мигнула улыбающаяся Лютиэнь, дай бог здоровья её родителям, назвавшим так любимую дочь.

- Сашка, у нас проблемы! – взвизгнула Лютик, как только я сказала да. – Встречаемся у Глашкиного брата.

Она сбросила вызов, не выслушав мой отказ и его причину – корпоратив, на котором обязали присутствовать всех сотрудников небольшой сети автосервисов. Человек так тридцать, если я правильно перемножила рабочие места и количество ангаров. Попыталась набрать её – линия занята, Глашку – абонент недоступен, и отмахнулась от отражения в зеркале. Забегу на полчаса, потом вызову такси. Кольке написала, чтобы не заезжал, накинула пуховик, подмышку зажала сумочку, подходящую к панталонам, и захлопнула дверь, не забыв насыпать Мерсику полную миску корма.

Вовчик, Глашин брат, жил через два дома, в пяти минутах быстрой ходьбы от меня, а идти мне пришлось очень быстро, так как мороз нещадно щипал задницу в ситце и ляжки в капроне.

На пороге Вовкиной хаты меня встретил Джон, слизавший половину штукатурки с лица, пока я боролась с молнией на сапогах, да гневные выкрики девчонок из комнаты.

- Вот же урод!!! – голос Лютика.

- А я тебе, ещё как вы встречаться начали, говорила, что он та еще скотина! А ты мне что? "Тебе показалось, ты его плохо знаешь... – поучительный тон Каролинки.

- Ей сейчас и без твоего "говорила" хреново, - подошла к ним я, примерно понимая, что случилось. Стас - та ещё тварь, зажимающая по углам девчонок, пока Глашка не видит.

- И вообще все мужики - козлы! – высказалась Света, тайно страдающая по Вовке и сравнивающая всех особей мужского пола с ним.

- Он сказа-а-ал, что я толстая-а-а..., - протяжный всхлип Глаши и жалобное завывание. Урод, напыщенный индюк! Ну какая она толстая? Мягкая, домашняя, сдобная.

- Ты бы лучше не поучала, а валерьянки ей принесла, - повернулась к Каролине, вспоминая о первой помощи пострадавшей, затем перевела внимание на Глашу и обняла её за плечи: - У Вована есть?

- В ванной. Н-наверное-е-е... – протянула она и уткнулась в ладошки.

- Да какая к черту аптечка! Ей налить надо! – подорвалась Лютиэнь, хлопая дверцами шкафчиков в поиске горячительного, а я направилась в кухню за стаканом воды для страдалицы.

Дальше последовала привычная перепалка девчонок о росте и пользе алкоголя, очередные всхлипывания Глаши, радостное пыхтение Джона, когда пришла Мирка и ему досталась новая порция ласки, но для меня всё отошло на задний план, потому что я увидела его, мою вторую слабость после машин. Он висел на стене, поблёскивая хромированными, круглыми боками, и говорил: «Возьми меня».

- Ух ты, боженька, - протянул руки к блестящему чуду и сняла его с крючка. – Какой большой, красивый. Сколько всего в тебя влезет.

- Девчонки, Санька взяла половник! Пригибаем головы и отползаем! – обратила на меня внимание Мира, подкидывая в руках ёлочные шары. – Бросай, мы собираемся выпить и отметить Новый год.

Последняя трезвая фраза в этом году. Дальше помню бутылку, передаваемую по кругу, отказ выпускать хромированное чудо, нагретое от тесных объятий, попытку застегнуть сапоги, бодая лбом стену и отмахиваясь от языка Джона, а затем глаза затянуло мутью, воздух подёрнулся рябью, а прихожую заполнил густой туман.

В молочной дымке растворились стены, шкаф, двери в комнаты, куча обуви, сброшенной у входа, голоса девчонок, местами нетрезвые и вытягивающие гласные, а когда она рассеялась, передо мной предстал пухленький лысый мужичок с бородкой, который принял важный вид и заговорил:

- Приветствую тебя, избранный, - осёкся, разглядывая перепуганных девиц, прочистил горло и продолжил. - Приветствую вас, избранные. Я Зигриус, посыльный бога Ариуса. Существует поверье, что Первую Звезду на небосклоне зажигает Бог добра и справедливости, именно он дарит надежду нашему миру на счастливую жизнь. Ежегодно, едва остроконечный вестник появляется на тёмном покрывале ночного неба, начинается отсчет времени, и каждый оборот все существа Рэйлина могут наблюдать, как загораются новые и новые светила, пока в конце серпня, аккурат к празднику Урожая, перед нами не предстает настоящий узор Бытия. А спустя неделю звезды начинают гаснуть, и вот к середине груденя в мире властвует настоящая Тьма. Каждый год Её приспешники стараются захватить власть над миром, но Ариусу всегда удавалось быть на шаг впереди. Вот только по тому же преданию в год Чёрного Дуба всё может измениться, и Тёмный Владыка поднимет свою голову, становясь властелином всего магического мира.

- Дайте угадаем, - с сарказмом прервала его Мира. - И как раз сейчас наступил этот год, да?

- Всё верно, - с толикой облегчения кивнул мужичок, радуясь понятливости девушек. - Ариус пропал, а тёмный эльф выкрал из Вечного Леса росток Чёрного дуба, и теперь только избранные могут спасти нашего бога, а вместе с ним и весь магический свет.

- Это Вы так тонко намекаете, что нам придется разбираться с проблемами, которые даже местному божеству не под силу? – уточнила Каролина с лёгкой издёвкой.

- Ну и где эти засранцы могут скрываться? – рвалась в бой Лютик. Мятеж подавить, старика освободить и по домам, а то там у нас елка, шампусик и оливьешка.

Я не воспринимала видение реальным. Скорее всего заснула на Вовкином диване в обнимку с половником, который до сих пор сжимаю в руках, а этот нелепый сон навеян книжками о сказочных мирах, да непонятным напитком, отравившим сознание.

- В пещерах под названием «зёв Тьмы», - прошелестел исчезающий мужичок, и мы потихоньку начали терять связь друг с другом.

Пропала Лютиэнь, обнимающая поскуливающего Джона, растворилась Каролина, вцепившаяся в ручку чемодана, пошла рябью Света, крепко удерживающая таз с оливье, испарилась тонкой дымкой Мира, так и не украсившая до конца ёлку, но до сих пор не выпустившая из рук ёлочные шары, на пару мгновений в воздухе повисла прозрачная пелена Глаши, сжимающей спасительную аптечку, а следом невнятная обстановка помещения, то ли с мебелью, то ли без, то ли со стенами, то ли с отсутствием их, погрузилась в темноту, возвращая меня в спокойный, надеюсь, сон.

Только сон оказался ещё чуднее, чем первый. Лунный свет отражался от кристально-белого снега, лежащего искрящимся одеялом на небольшой поляне, окружённой пушистыми ёлками и основательными соснами, и в этой снежной перине сидела, втянутая по пояс, я, в своём жёлтом платьице, в пышных панталонах, с половником, прижатым к груди.

Удивило то, что сон-то выдуманный, а зубы стучат в реале, и попе мокро и холодно совсем натурально, а волоски на руках покрылись инеем. Поозиралась по сторонам, задрала голову к небу, потрогала утрамбованный пласт под собой и приняла решение не сидеть, а попытаться отсюда выбраться. Сон, не сон, а превратиться в ледяную статую даже во сне не хотелось.

Кое как переползла на четвереньки, помогая половником, поднялась на ноги и, сделав шаг, провалилась по колено. И тут меня оглушила страшная догадка. Не сон вся эта хренатень. Дело было так – вышла в некондиции на улицу, меня посадили маньяки в машину, вывезли в лес и бросили. Прощупала одежду на целостность, понапрягала различные мышцы и отмела самое страшное. Недоделанные какие-то маньяки. Проблемные. Бросили, а сами в аптеку понеслись за виагрой.

- Боже ж мой, - прошептала, пригнувшись и всматриваясь в лесную темь. – Они могут вернуться.

В таком положении, пригнувшись грудью к ледяному настилу и поползла к ближайшей полосе деревьев, приняв чёткое решение пробиваться к народу. Половник страшно мешал, зарывался в снег, цеплялся за ветки, но я крепко сжимала его в кулаке, собираясь использовать в виде оружия и отмахаться от обидчиков.

Шла я недолго, судя по тому, что ноги ещё двигались, но ощущение было, будто иду целую вечность. Не буду перечислять и описывать что, а главное насколько у меня замёрзло, но как выберусь, первым делом куплю себе панталоны с начёсом и ватные штаны.

Избушка выросла внезапно, стоило повернуть в сторону просвета и вывалиться из цепляющегося кустарника, покушавшего на мои оборки. Она выглядела нежилой и устрашающей, как в фильмах ужасов демонстрируют домики с разной нечестью и упырями в человеческом обличие, и я бы к ней не подошла, если бы у меня был выбор. Холод, снег, поднимающийся ветер и мой лёгкий наряд выбора не давали.

Забравшись окоченевшими ногами на невысокое крылечко, перекошенное от сырости, несмело ударила кулаком по двери, но в ответ звенела морозная тишина. Чёрные окна и запущенный вид меня не обманули – в неуютной избушке никто не жил, и я решилась и толкнула дверь, которая со скрипом отворилась.

В темноте ничего нельзя было разобрать, только расплывающиеся контуры мебели, подсвеченные слабым сиянием луны. Казалось, что в промёрзших стенах было ещё холоднее, чем снаружи, но отсутствие ветра, врывающегося под рюши платья, и скрипящего снега, заползающего в сапоги и колготки, давало надежду пережить эту ночь и найти способ согреться.

Наощупь пробралась к столу, пошарила по нему руками и наткнулась на лампу, похожую на керосинку. Под ладонь попался странный предмет, похожий на большую прищепку, но сделанный из шершавого камня. Нажала, отпустила, и темноту прорезала искра на конце странной прищепки. Сняла с лампы плафон, поднесла найденную зажигалку к отверстию, щёлкнула, и неровный огонь затрепыхался, борясь с морозностью воздуха. Огляделась, с удовольствием заметила печку и дрова, аккуратно сложенные сбоку, на лежанке лоскутное одеяло, грязное наверно, но сейчас неважно.

Никогда раньше не разжигала печь. Видела, как это делал дед, когда ездила к нему в деревню в детстве, но, как говорится: «русская баба, и коня, и избу, и мужика в бараний рог скрутит», так что печка – как два пальца об асфальт. Накидала дровишек, запихала найденную тряпку, так как бумаги не нашла, воспользовалась зажигалкой, нажимая, пока тряпка не затлела.

Запах горелого, мокрого тряпья пополз по помещению, режа затхлой вонью глаза и вызывая першение в горле. Подёргала какие-то заслонки, выдвинула железный рычаг в трубе, и пламя пошло по поленьям. Несколько минут, и печка весело трещала, делясь сухим теплом, вымещающим промёрзлость и сырость.

Не сдержала ликующий смешок, радуясь, что не замёрзну в лесу и моим телом не полакомится зверьё, переворошила одеяло и подушки на сбитом из досок лежаке, попыталась заткнуть брезгливость, кутаясь в грязное покрывало, заперла дверь, задула лампу, чтобы вернувшиеся маньяки не могли меня найти, и завалилась спать, измученная стрессом и холодом.